Кандыба Виктор Михайлович - ПСИХОТЕХНИКА СК-1-СВЕРХСОЗНАНИЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ
ПСИХОТЕХНИКА СК-1-СВЕРХСОЗНАНИЯ

1. СПОСОБНОСТИ ЧЕЛОВЕКА

Cпособности, как и все другие компоненты личности, занимают определенное место в ее общей структуре и выполняют свою специфическую роль в жизни, поведении и деятельности. Это такие индивидуальные особенности личности, которые проявляются только на практике, определяют успехи человека в том или ином виде деятельности и служат тем самым одним из существенных признаков индивидуальных различий людей.
Способности не являются регулятором поведения человека, но они неразрывно связаны с деятельностью и служат реализации потребностей. Являясь предметом исследования разных наук (психологии, социологии), проблема способностей трактуется по-разному.
В учебниках 40-х годов по психологии способности рассматривались как индивидуальные особенности, которые являются условиями успешного выполнения какого-либо одного или нескольких родов деятельности.
С. Л. Рубинштейн писал, что под способностью в собственном смысле слова разумеют сложное образование, комплекс психических свойств, делающих человека пригодным к определенному, исторически сложившемуся виду общественно полезной профессиональной деятельности. Всякая специальная способность есть способность к чему-то. А. Г. Ковалев считает, что способности можно определить как ансамбль или синтез свойств человеческой личности, отвечающих требованиям деятельности и обеспечивающих высокие достижения в ней. Н. С. Лейтес определяет способности как свойства личности, от которых зависит возможность осуществления и степень успеха деятельности. К. К. Платонов рассматривает их как такую часть структуры личности, которая, актуализируясь в конкретном виде деятельности, определяет качество, последней. Б. М. Теплов, чьи работы сыграли особо важную роль в развитии учения о способностях, выдвинул три признака способностей: "Во-первых, под способностями разумеются индивидуально-психологические особенности, отличающие одного человека от другого; никто не станет говорить о способностях там, где дело идет о свойствах, в отношении которых все люди равны...
Во-вторых, способностями называют не всякие вообще индивидуальные особенности, а лишь такие, которые имеют отношение к успешности выполнения какой-либо деятельности или многих деятельностей. Такие свойства, как, например, вспыльчивость, вялость, медлительность, которые, несомненно, являются индивидуальными особенностями некоторых людей, обычно не называются способностями, потому что не рассматриваются как условия успешности выполнения каких-либо деятельностей.
В-третьих, понятие "способность" не сводится к тем знаниям, навыкам или умениям, которые уже выработаны у данного человека".
Существует целый ряд других, в основном похожих друг на друга, определений способностей. Бесспорным является то, что они неразрывно связаны с деятельностью человека и то, что от уровня развития способностей зависит успех деятельности.
Природа способностей еще окончательно не раскрыта. Однако многие ученые считают, что имеются врожденные предпосылки для их развития. В частности, большинство исследователей признает существование врожденных анатомо-физиологичееких задатков способностей.
А. Г. Ковалев считает, что под задатками следует понимать первичную природную основу способности, еще неразвитую, но дающую себя знать при первых пробах деятельности. "Безусловно, - пишет он, - что способность связана с какими-то врожденными анатомическими-особенностями структуры мозга, в первую очередь микроструктуры мозга. Эти особенности сказываются на характере психофизиологических процессов при столкновении индивида с различными воздействиями".
К. К,. Платонов утверждает, что "задатки - это врожденные предпосылки развития функциональных органов, а следовательно, и функциональных структур личности. Поскольку психические свойства личности в условиях деятельности должны рассматриваться как способности, постольку задатки являются врожденными предпосылками способностей".
Некоторые авторы, например, считают, что хорошо разветвленная система кровеносных сосудов головного мозга, а также большое количество дендритных отростков в нейронах коры головного мозга являются теми анатомо-физиологическими задатками, на базе которых при соответствующем воспитании и обучении могут интенсивно развиваться интеллектуальные способности человека. Причем один и тот же задаток может лежать в основе формирования не одной, а нескольких способностей.
Признавая существенную роль врожденных задатков, большинство авторов вместе с тем отмечает, что развитие способностей немыслимо без конкретной деятельности. Только таким образом могут сформироваться способности.
Н. С. Лейтес по этому поводу пишет: "Врожденные задатки, то есть природные особенности организма, прежде всего особенности его высшей нервной деятельности, разумеется, могут играть существенную роль. С индивидуальными задатками нельзя не считаться. Но следует иметь в виду, что и сами врожденные данные не являются неизменными, они развиваются, изменяются...
Врожденные задатки еще не предопределяют психических свойств - задатки являются только одним из условий очень сложного процесса формирования и развития способностей.
...Если человек даже с самыми выдающимися задатками не будет заниматься соответствующей деятельностью, то способности у него не разовьются".
Необходимо подчеркнуть, что процесс формирования любой способности человека в значительной степени зависит от социально-исторических условий. Вместе с тем следует отметить, что нельзя сводить способности к задаткам, с одной стороны, и умениям, знаниям и навыкам - с другой. Способности - это сплав задатков с умениями, знаниями и навыками.
Рассматривая природу способностей, мы исходим из того, что в человеке воедино слиты биологическое и социальное, структурное и функциональное, соматическое и психическое. Все это прочно соединено между собой и в совокупности своей служит одной цели - обеспечению нормальной жизнедеятельности человека. Способности представляют собой всего лишь небольшой "фрагмент" этого монолита. Они служат все той же цели - более успешной реализации возникшей потребности.
Исходным пунктом формирования способностей человека являются его потребности. Последние служат источником всех видов нашей активности. Она же в социальном плане предполагает все виды деятельности, в том числе и трудовой. Избирательное отношение человека к тому виду деятельности, в котором он достигает лучших результатов по сравнению с другими людьми, рассматривается как проявление тех или иных способностей.
Первичное проявление любой способности практически выглядит так: на каком-то этапе жизни ребенка (реже взрослого) окружающие начинают замечать у него повышенную тягу к определенному виду деятельности. Он сам, активно, без чьих бы то ни было рекомендаций проявляет интерес не к любому доступному виду деятельности, а выбирает тот из них, который больше всего ему нравится. Часто ребенок пренебрегает пожеланиями, которые идут вразрез с его интересами, и тянется к тому, что его привлекает. Подобная избирательность диктуется только потребностями. Вот почему мы и говорим, что исходным пунктом формирования любой способности служат потребности.
На сегодняшний день структура способностей еще не раскрыта. Однако с уверенностью можно сказать, что все они не могут реализоваться без участия таких психических процессов, как эмоции, внимание, память, а также целого набора соматических свойств человека.
Каждый вид деятельности имеет свою структуру. Поэтому о выраженной способности, а тем более о таланте, можно говорить только в том случае, когда имеется полное соответствие (совпадение) структуры личности и деятельности. В этом случае последняя приобретает высокое качество, по результатам ее мы судим об одаренности или способности того или иного человека. Для того чтобы выявить, соответствует ли структура личности данному виду деятельности, субъект должен непосредственно в нее включиться.
Таким образом, верно и то, что никакая способность сама по себе не созреет и не проявится, пока субъект не приложит усилия к ее развитию. Если в качестве примера анализировать развитие музыкальных способностей, то можно сказать, что одних врожденных задатков и даже целого "ансамбля" черт личности еще недостаточно для того, чтобы автоматически созрел великий музыкант или певец. Нужно еще приобщить опыт предыдущих поколений. Музыка - явление социальное, она - плод исторического опыта людей. И для того чтобы стать музыкантом, ребенок должен усвоить музыкальный опыт предыдущих поколений путем формирования индивидуального навыка, т. е. путем практических занятий музыкой.
Всякая потребность реализуется в ходе деятельности. Если последняя приносит наслаждение, становится желанной, тогда человек сам с интересом занимается ею. А в процессе ее он совершенствует свой индивидуальный опыт, свои способности и достигает тем самым лучших результатов.
В сложной структуре способностей можно выделить ведущие и вспомогательные компоненты. Отсутствие ведущих компонентов делает субъект неприродным к определенным видам деятельности, в то время как отсутствие вспомогательных компонентов влияет лишь на степень его пригодности.
Единой, общепризнанной классификации способностей пока нет. Их можно классифицировать по уровню развития (способность, талант, гениальность) и по направленности (общие и специальные). Различие между способностями, талантом и гениальностью обычно видят в качестве результата деятельности. Наиболее высокими уровнями развития способностей являются талант и гениальность.
Талантом называют такую совокупность способностей, которая позволяет получить результат, отличающийся новизной, высоким совершенством и общественной значимостью. Талант дает возможность особенно успешно, творчески выполнять тот или иной вид деятельности и создавать в данной, сравнительно узкой области значительные материальные и духовные ценности.
Гениальность - это высшая ступень развития таланта, позволяющая осуществлять принципиальные сдвиги в той или иной сфере творчества и создавать материальные и духовные ценности глобального значения.
К общим способностям относят такие, которые находят свое применение во многих видах деятельности, причем чаще всего под этим понимают пригодность человека к умственной деятельности - относительную легкость и продуктивность в овладении умениями, знаниями и навыками, продуктивность учебной и научной деятельности. К специальным относят способности к более узким видам деятельности (организаторские, музыкальные, литературные, педагогические, математические, художественные и др.)- Некоторые авторы делят способности на сложные и элементарные.
А. Г. Ковалев выделяет два уровня способностей: отражательно-репродуктивный и отражательно-творческий. Первый предполагает такие способности, которые позволяют успешно воспроизводить опыт предыдущих поколений, но без элементов творчества, т. е. без создания чего-то нового. Второй - наоборот, предполагает прежде всего элементы творчества, новизны, изобретательности.
Существует такое понятие, как "сверх способности", т. е. чрезмерно выраженные способности к какой-то одной области человеческой деятельности. К ним можно отнести широко известные, но редко встречающиеся феноменальные способности людей к математическим операциям. Р. С. Арраго, например, менее чем за одну минуту перемножал четырехзначные числа, а шестизначные - за полторы минуты. Извлечение корня третьей степени из двенадцатизначного числа он производил примерно за одну минуту. С. В. Ше-решевский не только свободно запоминал ряды и таблицы, заключавшие 100 и более чисел, но и сохранял их в памяти в течение многих лет. Указанную способность С. В. Шерешевского объясняют существованием так называемой синестезии, т. е. слиянием различных сфер чувствительности. Этим же явлением объясняют способность к "цветному слуху" А. Н. Скрябина, Н. А. Римского-Корсакова и др.
Интересную статью о гениях написал К. Циолковский. Я постараюсь ее процитировать подробнее.
"Гений придумал молоток, нож, пилу, ворот, блок, насос, лодку, мельницу, лук со стрелами, удочку, сети, одежду, обувь, дом. Он приручил животных, научил людей земледелию. Гений изобрел машины, которые облегчили труд человека в десятки, тысячи и миллионы раз. Например, швейная машина облегчает, улучшает и ускоряет шитье в десятки раз. Сколько людей она избавила от слепоты, от чахотки, сколько людей обула и одела. Изобретение книгопечатания сделало книги в несколько раз дешевле, сравнительно с тем, когда они писались.
Гений открыл железо, сталь и разные металлы. Он показал возможность того, что прежде казалось совсем невозможным. Железо не умели добывать из руд (камней) сотни тысяч лет и пользовались тем, которое падало с неба в виде аэролитов. Гений открыл драгоценные свойства веществ, свойства газов, пара, жидкостей и твердых тел. Он сократил в сотни раз расстояние. Он заставил силы природы работать вместо животных и возить человека, грузы и самих животных по земле, воде и воздуху.
Гений научил людей разговаривать на расстоянии тысяч верст и передавать мысли из одной части света в другую со скоростью молнии (даже без проводов). Он заставил говорить, петь, играть и подражать звукам всех животных - мертвое тело, неодушевленную материю. Он устроил автоматы, подобные человеку, придумал счислительные машины, которые работают безошибочно и в сотни раз быстрее самого ловкого счетчика.
Гений победил невидимые смертоносные бактерии, производящие дифтерит, оспу, бешенство и много других. Он увидел то, что ранее никто не видел. Микроскоп показал ему строение невидимых клеточек, этих основ живой материи, огромный мир бесконечно малых животных и растений.
Гений определил форму Земли, измерил ее, а также Луну, Солнце и другие небесные тела. Он узнал их взаимные расстояния. С помощью телескопов он приблизил к себе небо в тысячу раз. Люди увидели в миллион раз больше звезд, или солнц, чем видели раньше. Каждая звезда оказалась удаленным от нас солнцем, более могущественным, чем то, которое оживляет Землю. Обнаружилось существование биллионов солнц со многими биллионами планет, подобных Земле.
Нашли один и тот же свет, одно и то же тяготение, одни и те же силы природы и одно и то же вещество во всей вселенной. Одним словом - единство Земли и Неба, а следовательно, и единство их первопричины.
Гений нашел цель существования. Это - познание, совершенствование, устранение зла и всякого страдания, распространение высшей жизни.
Сначала благодеяния гениев распространялись среди небольшой группы сильных, ученых, знатных и богатых. Но потом они проникали вниз и делались достоянием всех людей.
Не было бы гениев, не было бы движения человечества вперед по пути истины - к прогрессу, единению, счастию, бессмертию и совершенствованию. И это еще начало, что будет дальше, что ожидает человечество - это трудно себе и представить.
Есть разница между трудом средних людей и творчеством мыслителей. Творчество последних переживает своих творцов и нередко бывает бессмертно.
Гений и семья. Как же мы, простые смертные, относимся к гению, каков он сам в других отношениях, как он относится к себе подобным и каковы его недостатки?
Прежде всего, гений родится и живет в семье. Как же его тут принимают, как поддерживают, укрепляют и развивают?
Предки и потомки гениев в большей или меньшей степени должны быть замечательны. Однако, большею частию, не отмечаются историей и нам неизвестны. Это так. Но есть другой практический закон, который гласит: гений обирает свое потомство. Это значит, что за высшей точкой рода (кульминационный пункт) следует понижение, и иногда весьма сильное. Проще сказать, хотя род даровитых при благоприятных условиях и продолжает производить порою необыкновенных людей, но делает это периодически.
Не надо еще забывать, что гении всего чаще бывают счастливой комбинацией) супругов, которые сами по себе не очень высоки и совсем не гениальны. Подобно этому алюминий с магнием дают крепкий дюралюминий, ядовитый хлор и натрий дают необходимую для жизни соль, мягкое железо и уголь - сталь. Кроме того, гений развивается и под давлением жизненных условий, часто непонятных и как бы отрицательных. Так, сиротство, нищета, презрение людей за какой-нибудь физический недостаток и т. д. возбуждают силы, мысль и деятельность.
Отсюда видно, что, рождая необычное, семья сама может стоять невысоко, она только таит в своих недрах великое, и когда производит его, то, возможно, что сама находится на умеренной степени развития и природного дарования.
Так, братья Галилейского учителя, Иисуса Христа, приходили к нему издалека, чтобы унять его пыл. "Он вышел из границ", - говорили они окружающим, оправдывая свое вмешательство в дела взрослого родственника. Только после смерти отца он, вероятно, мог отдаться всецело своей проповеди. Жена Сократа, Ксантиппа, была, кажется, недовольна мужем и, по преданию, обливала его в досаде помоями. Слово "Ксантиппа" недаром стало синонимом злой жены. Мать Чехова не знала хорошо, чем занимается ее сын, и говорила окружающим, что Антоша пишет стихи. Отец его читал вслух "Запечатленного Ангела" и мешал сыну работать над тем, что повыше.
Жены, семьи, братья, родственники всего менее верят в своего гениального члена и судят о нем обыкновенно по внешним успехам, которые сначала бывают очень сомнительны и даже отрицательны. Но домашние, по крайней мере, снисходительны, любовны, хотя и делают сцены и устраивают жизнь невыносимой для отмеченного роком.
Так, Лев Толстой бежал от жены. В одном из Евангелий упоминается, что даже братья Галилейского учителя не верили ему. Они говорили: "Если действительно ты делаешь такие дела, то открыто объяви о себе народу... Тебе нечего опасаться: и само правительство примет твою сторону".
Итак, в семье - любовь, заботы, снисхождение, слезы, неполное непонимание, страх за судьбу любимого, обуздание, а иногда невыносимая жизнь. Вот почему гений бежит от семьи, оставляет отца и мать, оставляет родню и близких, чтобы найти друзей по духу, которые и идут с ним на муки, на посмеяние, на костер и на казнь. Семья тормозит истинного гения, и только в виде исключения он иногда находит сочувствие или поддержку родни. Жены же часто, по слабости к мужьям, соглашаются и с дурным, и с хорошим, лишь бы оно шло от возлюбленного. Рассудок тут принимает очень незначительное участие.
Гении и земляки. Земляки и товарищи гения в отношении понимания относятся к нему, как и родственники, недостает только любви и снисхождения (родственного пристрастия) да прибавляется зависть и недоброжелательство.
Так, Колумб, уверивший земляков, что Земля похожа на шар, возбудил такое в них негодование, что должен был спасать свою ясизнь бегством в другой город. Были подвергнуты осмеянию Гальвани и Ламарк. И этим историям нет конца. Галилейский учитель везде имел успех, пока не попал в родной Назарет. Под влиянием недоверия он так там обессилел, что не мог проявить ни исцелений внушением, ни блестящей проповеди. Подозрительность земляков, хорошо знавших его с детства и ничего тогда не заметивших, убила все его силы. Любезные граждане, обидевшись на его космополитизм, даже схватили было его, чтобы увлечь к обрыву и свергнуть в пропасть. Но он как-то вырвался из их рук и избегнул этой несвоевременной казни.
Как им было поверить ему, когда ранее ничего замечательного в его жизни они не видели. Были у него отец, мать, родня, с которыми шутили его земляки, пили, ели, праздновали, роднились, гуляли, говорили, обижали и благотворили. Знали они мальчика, который делал то же, что их ребята играл на улице с их детьми, ссорился, молил. Его поколачивали - то сверстники, то товарищи, то родители, то старики. Что тут высшего, что тут гениального? Высшее было, начиналось, но было в зачаточном состоянии. Его проглядели близорукие товарищи. Они видели в нем только гордость, стремление выделиться, критиковать, превзойти их и их детей, и потому он только возбуждал их зависть и негодование. Истины, произносимые им еще неуверенно и несовершенно, их оскорбляли, так как сами они блуждали во лжи и самообольщении.
Гения озаряет великая мысль. Он передает ее близким, товарищам, ученым и обыкновенно не находит сочувствия. Причина простая. Ученые и так утомлены своей наукой и обязанностями. Даже всякое уже прогремевшее открытие для них - горе и досада, так как заставляет утомляться для усвоения новых идей. Но избежать этого нельзя. Скрепя сердце приходится работать, так как нельзя отставать от века и не знать то, что уже увлекло большинство.
Но когда какая-нибудь ничтожность, маленький человечек делает открытие, то это не только заставляет их без серьезного разбора и рассмотрения отрицать, но и завидовать. И отрицание превращается в преследование и глумление. Они чувствуют личное оскорбление от ненавистного гения, так как открытие сделано не ими.
С целью поскорей отделаться от маленького человечка бывает иногда недобросовестный разбор. Критик извлекает мелкие ошибки, недосмотры, неполноту, и все это выставляет на вид, упуская главное. Приблизительный расчет они выставляют как неверный. А то случается коварная похвала, которая возбуждает недоверие к изобретателю и доверие к доброте критика. Мешает признанию истины и самолюбие.
Не все, конечно, ученые таковы. Много молодых, великодушных, которых наука искренно увлекает, которые и сами на пути к новым открытиям и сочувствуют им, откуда бы они ни приходили.
Отрицательное отношение окружающих заставляет новатора замыкаться в самом себе. Следующая его гениальная идея уже не высказывается никому. Он размышляет уединенно. Мир необычных идей в нем растет, усиливается, приводит его в восторг, дает ему жизнь, утешение, радость, поддержку в житейских печалях.
От семьи, земляков и толпы он почти уходит. Связь чересчур мала и сближение сопровождается катастрофами вроде избиения и даже покушения на жизнь мыслителя.
Галилейского учителя много раз пытались забросать каменьями. Его называли полоумным, бесовским сыном, помощником дьявола и другом негодяев. Намекали на незаконность его рождения. В конце концов пригвоздили к столбу с перекладиной. Сократа заставили выпить яд. Лавуазье замучили пытками, нравственно унизили и лишили свободы. Колумба заковали в кандалы.
Слабость людская более склонна почитать и возвышать умерших.
Гении и специалисты. Еще печальнее отношения гения к специалистам. Положим, мыслитель вводит железные дороги. До них были шоссейные, водные пути и другие, еще более примитивные. От осуществления идей мыслителя должны пострадать ямщики, содержатели дорог, служащие, хозяева парусных судов, трактирщики, некоторые рабочие и т. д. Общее недовольство задетых за живое людей поддерживается учеными и специалистами, так как отражается и на них. Косность мысли и пошлые идеи окружающих мешают им вникнуть в новые течения и сделать беспристрастную им оценку. Страдает и самолюбие: кто-то хочет быть выше их, умнее. Знаменитый Араго доказывал во Франции, что введение железных путей принесет стране одни убытки. Гигиенисты и врачи указывали на вред быстрого передвижения не только для пассажиров, но и для зрителей, почему считали необходимым отгородить железные дороги заборами от любопытных взгляде.
Механики и фабриканты находили другие препятствия. Так, думали, что колеса локомотива будут скользить по рельсам и не повезут поезд Профессиональную зависть устранить трудно, но можно было устранить бедствия, причиненные всяким нововведением. Надо пристраивать всех трудящихся, оставшихся без работы, всех служащих, оставшихся за штатом, разорившихся хозяев и т. д. Это легко сделать государству, которое получает, в общем, в сотни раз более выгод от изобретения, чем убытков. Всякий работник полезен и не может остаться без дела, если за это возьмется государство, которому со своей высоты все видно. Для этого, конечно, нужно, чтобы во главе его были мудрецы, люди с особенными свойствами, что возможно только при научном устройстве общества.
Обыкновенно капиталисты поручают суждение об изобретении специалистам или ученым. Они сильны в науках и технике, они сдали соответствующие испытания и доказали свою авторитетность своими полезными трудами и даже открытиями. Но те же специалисты никогда не сдают экзамена в добросовестности, в беспристрастии, в бескорыстии, в высшем благородстве образа мыслей.
Сдавать такие экзамены пока не принято. Напротив, эти выдвинувшиеся люди должны отличаться особенным честолюбием, завистливостью, корыстолюбием и другими нравственными недостатками. Эти страсти играли немалую роль в их карьере. Таким людям как раз и нельзя поручать суда...
Все знают, что великий Галилейский учитель был унижен, оплеван, бит духовенством своего народа: лучшими, отборнейшими и почтеннейшими людьми.
Также Л. Толстой был отлучен от церкви Синодом, и только политические соображения спасли его от каменного мешка.
Первые изобретатели паровых машин были отвергнуты, не поддержаны и между ними забыт русский рабочий Ползунов, построивший действующую паровую машину раньше Уатта.
Мейера, основателя механической теории теплоты, осмеяли ученые. Расстроенный, огорченный, он покушался на самоубийство и был посажен в сумасшедший дом.
Колумб возбуждал веселый хохот среди передовых людей своего времени, был в цепях, и даже открытая им Америка была названа не его именем.
Великий Лавуазье был казнен революционными партиями как взяточник.
Галилей был приговорен к сожжению, но по старости и смирению освобожден от казни и только лишен свободы и умер в неволе.
Гус был сожжен духовным судом, так же, как и Джордано Бруно, указавший на существование в небесах множества миров, кроме Земли.
Когда Наполеону указали на пароход, он отказал изобретателю в поддержке и назвал паровое судно игрушкой.
Железные дороги отрицал академик Арго. Отрицали их также техники и медики, как вредное для здоровья нововведение, неосуществимое и убыточное.
Паллиси, изобретатель фаянса, сжег крышу своего дома, чтобы закончить опыты. Но никто не догадался дать ему дров. Академии наук отрицали падение болидов и возможность аэропланов и дирижаблей.
Пифагорская школа была осмеяна за то, что считала Землю движущейся пылинкой во Вселенной. Этого не могли переварить даже такие гении, как Платон, Архимед и Птолемей. Последний открыто объявил мысль о движении Земли вздором и глупой болтовней.
Анаксагор за естественное объяснение лунного затмения влиянием Земли приговорен был (вместе с семьей) народным судом к смертной казни. Только красноречие Перикла заставило заменить смертную казнь изгнанием.
Кеплер сидел в тюрьме, тетка его была сожжена, мать отпустили, но она умерла с горя после тюрьмы.
Коперник дождался издания своего сочинения только на смертном одре.
Сократа заставили выпить яд за отрицание мифологии, т. е. за непокорность суевериям.
Французский академик Буало звуки фонографа объяснил чревовещанием. Чтобы доказать это, он схватил за горло демонстратора.
Гальвани подвергался осмеянию глупых и умных. Его называли лягушачьим танцмейстером, так как он производил опыты с лягушками.
Медицинский факультет Сорбонны глумился над Гарвеем, открывшим кровообращение.
Лебен открыл газовое освещение, но так и умер, не дождавшись его применения. Ему доказывали, что огонь не может существовать без фитиля.
Ома немецкие ученые называли дураком.
Английское Королевское общество отвергло опыты Джоуля.
Огюст Конт, этот идеал позитивистов, считал совершенно невозможным узнать химический состав небесных тел.
Изобретателей множества драгоценных орудий и машин мы не знаем даже по имени. Кто изобрел ножницы, компас, иголку, мельницу и т. п.? Вознаграждены ли эти благодетели человечества или замучены?
Примеры эти бесчисленны.
Из предыдущего также видим, что даже отношения ученых, мыслителей и гениев к своим не прославленным еще собратьям нередко ошибочны, несправедливы, безжалостны и жестоки.
Чего же ждать от средних людей, не умеющих отличить правой руки от левой, пребывающих в святой (но преступной) простите? Они способны сжигать и истреблять своих благодетелей и спасителей, совершенно того не сознавая.
'Что же делать? Каким образом не топтать жемчуг, не сжигать святыни, не уничтожать корней растений, на которых растут питающие нас плоды? Как не уподобиться свинье, подрывающей корни дуба, желудями которого она питается, и петуху, не признающему жемчуга и драгоценных каменьев?
Спасение - в особенном народном устройстве, основа которого все же сам народ...
Если гении в своих суждениях о собратьях ошибаются, то это отчасти потому, что они все же остаются людьми со всеми нравственными недостатками: завистью, ревнивостью, эгоизмом всякого рода (личным, семейным, родственным и т. д.).
Гении большею частью развиваются односторонне, даже в ущерб другим своим свойствам. Их нравственные недостатки нередко бывают гораздо сильнее, чем у средних людей...
Нет большего заблуждения, чем думать, что гении и мыслители, двигающие науку и прогресс, выходят из дипломированных
ученых и специалистов своего дела. Великие выдвигаются большею частью из всего человечества, из всевозможных его слоев, не имея при себе дипломов, свидетельствующих о принадлежности их к ученой корпорации.
Так, всеобъемлющий гений Леонардо да Винчи был художником. Астроном Вильям Гершель - музыкантом. Физик Франклин - тряпичником, типографом, вообще грубым тружеником. Кулибин - мещанином-самоучкой. Ботаник Мендель - монахом. Астроном Коперник - каноником, т. е. псаломщиком, дьячком. Натуралист Ламарк - военным. Чарльз Дарвин - фермером (или помещиком). Лавуазье - откупщиком. Ньютон - чиновником, смотрителем монетного двора. Пристли - богословом. Физиолог Найт - садовником. Фрауэнгофер - стекольным фабрикантом. Ботаник Шпренгель - школьным учителем. Физиолог Буссенго - горным служащим. Уатт - слесарем. Фабр - учителем. Физиолог Пастер - химиком. Эдисон из самоучек, как и Фарадей (сын кузнеца). Менделеев - педагогом.
Эти и подобные им люди дали науке и человечеству безмерно больше, чем все официальные ученые вместе.
Но как же к ним отнеслись, что они должны были претерпеть, прежде чем заслужить внимание? На гробнице Ламарка его дочь сделала надпись: "Ты будешь отомщен". Как много говорят эти слова.
Профессора заставили знаменитого Ньютона сбежать в чиновники. То же случилось и с нашим Менделеевым: он ушел из университета еще в силах. Кювье преследовал Ламарка и провозгласил его со своими собратьями-академиками идиотом. Великая рукопись Ньютона валялась без внимания и была напечатана много лет спустя после ее написания. Эдисон долго скитался в бедности, не находя приложения скрытым в нем силам. То же было и со знаменитым Бербанком.
Великие дела творили не присяжные ученые, а люди, в общепринятом смысле, маленькие. Таковы, например, артиллерист Энгельгардт и великий Либих, не кончивший среднюю школу и попавший в профессора только благодаря протекции и связям Гумбольдта.
Итак, чтобы быть судьею человека выдающегося, недостаточно быть самому изобретателем или мыслителем. И тот, и другой могут не только не понять чуждый им мир или чуждую идею, но могут быть просто несправедливы, пристрастны в силу общей человеческой слабости, и слабости профессионалов (ревность, зависть) в особенности.
Слабости гениев. Таланты и гении большею частью бывают односторонни: одни их способности развиваются за счет умаления других. В жизни они иногда слабее и ограниченнее всех.
"Только великие люди обладают великими недостатками", - говорил Ларошфуко. Жорж Занд выражалась в таком духе: "Вот где сидят у меня эти великие люди. Хорошо читать их жизнеописания, приятно посмотреть на них, отлитых из бронзы или высеченных из мрамора, но плохо иметь с ними дело. Они злы, взбалмошны, деспотичны, желчны, подозрительны".
Шопенгауэр говорил: "Гении не только невыносимы в жизни, но безнравственны и жестоки, трудно этим людям иметь друзей. На высотах мысли царит одиночество". Прибавим, что сам Шопенгауэр избил одну старуху и должен был по суду платить ей всю жизнь пенсию.
Кроме обыденных недостатков, свойственных всем людям, гении, в силу своего сосредоточения и своего таланта, имеют еще особенные специальные недостатки. Они рассеянны. Увлеченные своей идеей, они пренебрегают приличиями, ближними и жертвуют всем, лишь бы восторжествовала их мысль. Их часто не останавливают преступление, гибель множества, когда дело идет об исполнении их любимой идеи. Они отвратительные мужья. Лаплас был позорно скуп. Другие расточительны. Иные холодны сердцем, а иные слишком женолюбивы и легкомысленны. Так, Салю-стий, Сафо и Аристип были распущены до разврата, Каряейль и Некрасов истязали жен. Мюссе и Л. Толстой были ревнивцами. Доницетти мучил всю семью. Руссо бросал своих детей в воспитательные дома. Аристотель был низко льстив. Микеланджело - труслив. Гейне и Лермонтов были невыносимы своими насмешками и сварливостью. Бэкон продавал правду. Парацельс был до смешного хвастлив: он говорил, что в его колпаке и бороде больше учености, чем во всех академиях, что он настолько восторжествует, что Аристотеля назовут Аристотелишкой. Он же не считал американских туземцев за людей, так как они-де произошли не от Адама, а потому не имеют души.
Даровитые люди не свободны от самых грубых суеверий. Они склонны к употреблению возбуждающих веществ: спирта, гашиша, морфия и нередко преждевременно губят себя и свой талант. Таковы Эдгар По, Помяловский, Николай Успенский и множество других.
В то же время гении умиляют нас бескорыстием, сосредоточенностью и преданностью своей идее. Гении до того сосредотачиваются, что не сознают окружающего мира и слывут сумасшедшими или больными. Когда Ньютон писал свои "Принципы", то он, поглощенный своими мыслями, забывал одеваться и есть. Однажды он пообедал, но не заметил этого. И когда пошел по ошибке обедать в другой раз, то очень удивился, что кто-то съел его кушанья. Лейбниц был целыми месяцами как бы прикован к письменному столу. Кюри был раздавлен насмерть в таком состоянии ломовым. То же было с Костомаровым, но его раздавили не до смерти. Дидро забывал дни, месяцы, годы и имена близких людей. Гоголь, Гете, Сократ, Архимед не замечали смертельной опасности во время своей работы. Ампер, уходя из своей квартиры, написал мелом у себя на дверях: "Ампер будет дома только вечером". Но он случайно возвращается домой еще днем. Читает надпись на своих дверях и уходит обратно, так как забыл, что он сам и есть Ампер. Он же сморкался в тряпку, которой стирал мел во время лекций, и, намазанный мелом, возбуждал веселость студентов. Другие писали на карете вычисления и гонялись за ней, когда она уходила. Садились на тумбу вместо экипажа.
Архимед в бане, полоскаясь, наведен был на открытие своего гидростатического закона. Забыв, что раздет, он выскакивает голый на улицу и, радуясь, кричит неистово: "Теперь понял, понял".
Гении развиваются рано, но они не выделяются официально своими успехами в школе. Освальд в своем исследовании говорит о гениях, что это плохие ученики. Так, Либих лишь по протекции Гумбольдта попал в профессора. Также и наш Гоголь получил кафедру. Гоголь был аттестован в школе, в которой некоторое время учился как тупица и шалопай. Пушкин очень слабо успевал в Лицее и плакал на уроках арифметики. Л. Толстой на экзаменах в университете наполучал единиц. Чехов два раза в гимназии оставался на второй год.
Судьба изобретателя. Представим себе общую картину жизни гения, ну, хоть изобретателя.
Есть разного рода изобретения. Одни легко осуществляются средствами самого бедного изобретателя, каковы разные усовершенствования: булавки, пряжки, иголки, запонки, пуговицы, простые инструменты и предметы домашнего обихода. Такой изобретатель находится в лучших условиях. Но и в этом случае тормозом служат расходы на патенты и незнакомство изобретателей с юридическими законами. Многие думают (даже юристы тут часто несведущи), что стоит только доказать несомненность изобретения его автором, и дело в шляпе - патенты обеспечены. Но оказывается, что о своем открытии надо абсолютно молчать до тех пор, пока не получено от патентного учреждения заявочного свидетельства. Результатом незнания этого закона бывает нередко похищение изобретения и патентование его людьми, хотя и не изобретательными, но лукавыми, честолюбивыми или жадными...
Другие изобретения, более сложные, менее очевидные, требуют капиталов и талантов для своего увенчания. Тут покупатель или меценат еще более остерегается. Сами они не могут оценить изобретение. Обращаются к специалистам. Те большею частью дают небрежный отзыв, видят трудности и не берут на себя ответственности из боязни потерять авторитет.
Так как на тысячу попыток к высшему только одна чего-нибудь стоит, то составляется общее представление об изобретателях как о ненормальных, сумасшедших, бездарных и ограниченных людях. Их избегают как чумы, стыдятся их. Поддерживать и помогать им считается таким же невежеством, как покровительствовать тунеядцам.
Мыслителей, начинающих писателей и талантов ожидает та же судьба. Уж очень много между ними посредственностей, людей зачаточных. А разобраться, кто из них чего заслуживает, кого ждет блестящая фортуна, хоть убей, не отгадает ни один специалист, ни один мыслитель. Только одно истинно прекрасное общественное устройство может решить эти задачи. Но его нет и его надо вводить...
Судьба. Есть ли высшие силы, есть ли первопричина всех вещей и явлений! Конечно, последняя не может не быть, и она-то распоряжается судьбою мира, и в частности, земного человечества, В сущности, это сама вселенная.
Как же относится она к человеку? Как относится к своим избранным, отмеченным печатью гения?
Странно, но это отношение кажется с первого раза как будто безучастно, даже жестоко. Что человечество несчастно, несовершенно, что оно страдает и безумствует - очевидно. Но это можно объяснить младенческим его возрастом, первоначальною стадией развития. Пройдет она, и тогда наступит совершенство, блаженство и бессмертие, как у большинства бесчисленных миров Вселенной.
Но как объяснить, как оправдать жестокость фортуны (судьбы) к своим избранным, любимцам, гениям? Одного она убивает в расцвете сил и плодотворной деятельности, другому болезнь или старость не дает закончить работы, третьего уничтожает простой случай. Зачем убиты на глупых дуэлях Пушкин и Лермонтов? Зачем в таких же цветущих годах распят галилейский учитель! Зачем раздавлен ломовым извозчиком Кюри, а Мое л и убит шальною пулей! Чем оправдать, чем объяснить гибель множества гениев?
Отчасти эти явления есть результат несовершенства человеческой толпы, человеческих обычаев, учреждений и законов. Вопиющий факт казни гения, праведника, благодетеля людей - производит на них глубокое, продолжительное, многовековое впечатление и предостерегает их от ошибок. Гибель немногих невинных спасает множество других таких же или хоть пониже рангом.
Есть и другой повод допускать гибель великих в расцвете их силы. Гений уже сделал много, достиг апогея своего развития. За ним должен наступить практический успех, торжество избранного. Он получает власть. Власть портит несовершенную природу человека, развращает его очень скоро. Наш сохранившийся гений идет обратным ходом. В нем разочаровываются окружающие. Он уже не может служить вечным образчиком истины и величия. При сохранении гениев не было бы живых идеалов".