|
|
Прошло две недели. Ожоги на теле почти зажили; нога еще болела, но постепенно ее состояние улучшалось. Я спросил, могу ли я следовать обычному распорядку дня; мне хотелось хотя бы немного подвигаться. Я получил это разрешение, а также мне позволено было либо сидеть в любой позе, либо лежать на животе - как мне было удобнее. Все тибетцы сидят скрестив ноги - в позе лотоса. Моя искалеченная нога совершенно исключала эту позу.
В первый же день, когда я снова оказался среди товарищей, нас послали на кухню. Мне поручили грифельную доску, на которой велся учет мешков с жареным ячменем. Ячмень рассыпали на дымящиеся от жара каменные плиты. Злосчастный котел, о который я обжегся, стоял под ними внизу. Разровняв ячмень на плитах, мы закрывали дверь и, пока эта партия жарилась, шли в другое помещение, где дробили обжаренное зерно. Для этого пользовались каменной чашей в виде конуса, достигавшего двух с половиной метров в диаметре в самой широкой части. На внутренних стенках чаши были вырезаны поперечные и продольные борозды для удержания зерна. В этом сосуде покоился огромный конический камень, соприкасавшийся с внутренней поверхностью чаши и посаженный на деревянную отшлифованную годами ось, от которой лучами отходили деревянные ручки - конструкция напоминала колесо, только без обода. Ячмень насыпался в чашу, монахи и дети брались за ручки и начинали вращать жернов, весивший несколько тонн. После того как жернов удавалось сдвинуть с места, вращать его было уже не столь тяжело, и мы, кружась вместе с ним, распевали хором псалмы. Здесь я мог петь сколько душе угодно, и никто меня не обрывал! Но стронуть с места чертов жернов было не так просто - всем приходилось напрягаться из последних сил. Во время движения необходимо было постоянно следить, чтобы он не остановился. Новые порции обжаренного ячменя засыпались в чашу, и ячменная крупа выпускалась по желобу внизу. И вновь эта крупа рассыпалась по дымящимся плитам, и вновь обжаривалась, пока не получалась основа для тсампы. Каждый из нас носил при себе недельный запас тсампы. Во время еды мы доставали кожаные мешки с тсампой и высыпали в чашки положенную порцию. Добавив чая с маслом и размешав содержимое пальцем до крутого теста, мы принимались за еду.
На следующий день снова была работа на кухне. На этот раз мы варили чай. В противоположной части кухни стоял начищенный песком до блеска котел для чая, вмещавший около 700 литров. С раннего утра его наполняли водой (до половины), а сейчас он уже кипел и бурлил вовсю. В наши обязанности входило подносить и крошить брикеты чая. Эти брикеты доставлялись в Лхасу из Индии или Китая через горы. Они весили от 7 до 8 килограммов каждый. Раздробленные брикеты забрасывались в кипящую воду. Один из монахов опускал в котел глыбу соли, другой добавлял питьевую соду. Когда вся эта масса вскипала, в нее бросали шарики осветленного масла, после чего смесь оставалась на огне в течение еще нескольких часов. Этот чай обладал замечательными питательными свойствами, а вместе с тсампой составлял основную пищу тибетцев, способную длительное время поддерживать их жизнь. Чай всегда должен быть горячим. Когда опустошался один котел, рядом уже вскипал другой. Самым неприятным во всей этой работе было поддержание огня в очаге. Вместо дров тибетцы используют прессованный навоз яков. Это топливо формуется в виде брусков и всегда заготавливается с избытком. Сухой навоз, брошенный в топку и охваченный пламенем очага, источает клубы едкого тошнотворного дыма.
У всех, кто находился рядом с очагом, лица со временем чернели от въевшегося в поры дыма; чернело все, и всякая деревяшка в пределах досягаемости этого дыма становилась похожей на изделие из эбенового дерева.
Нас заставляли заниматься домашним хозяйством не потому, что не хватало рабочих рук, а чтобы по возможности стереть классовые различия между нами. Тибетцы считают, что у человека может быть только один враг - человек, которого ты не знаешь. Поработайте с кем-либо бок о бок, поговорите с ним, познайте его - и он перестанет быть вашим врагом. В Тибете раз в году - на один день - все руководители лишаются своих полномочий, и любой из подчиненных может в этот день говорить им то, что о них думает. Если, скажем, за аббатом закрепилась слава грубияна и ворчуна, ему об этом говорят открыто, и если упрек справедлив, то жалобщик не несет никакого наказания. Такая система хорошо срабатывает, злоупотребляют ею крайне редко. Она устанавливает своего рода управу на власть и дает подчиненным и низшим по рангу возможность чувствовать, что и их слово что-то значит.
Чего только не приходилось изучать нам в классе! Мы сидели на полу рядами. Если учитель читал лекцию или объяснял на доске, он стоял перед нами; но во время повторения урока он прохаживался у нас за спиной, что заставляло всех усердно работать, ибо никто не знал, за кем он наблюдает! Учитель никогда не расставался с увесистой палкой, которой он в любой момент мог пройтись по чьим-либо рукам, плечам, спине и прочим не менее ответственным местам. Его мало интересовало, что при этом ощущал ученик.
Мы очень много занимались математикой, поскольку эта дисциплина необходима в астрологии. Наша астрология не имеет ничего общего с угадыванием случайных событий. Она тщательно разработана и покоится на научных принципах. Я занимался ею основательно, поскольку тибетская астрология неотъемлема от медицинской практики. Наша медицина подходит к пациенту с астрологической меркой, а не прописывает наугад лекарства больному на том лишь основании, что они кому-то раньше помогли.
Кроме больших астрологических карт, развешанных на стенах, здесь были также плакаты с изображением растений. Плакаты менялись еженедельно, с тем чтобы мы как можно скорее ознакомились с большим количеством растений. Позже начинались походы, во время которых мы собирали и готовили травы; но допускались мы в эти походы только тогда, когда материал по соответствующим лекарственным растениям был глубоко изучен и усвоен. Каждому понятно, чего может насобирать неподготовленный человек! Такие походы завершали учебный год и вносили драгоценное разнообразие и отдых в наш тяжелый и монотонный монастырский быт. Некоторые походы длились до трех месяцев. Мы поднимались в Гималаи, в районы ледников, на высоту 6 - 7 тысяч метров над уровнем моря, где обширные ледяные покровы перемежались зелеными долинами с климатом, смягченным горячими источниками. В таких районах можно познакомиться с уникальными явлениями природы, которым нет аналогов в мире. Достаточно пройти какие-нибудь пятьдесят метров, чтобы испытать перепад температуры от +4° С до -40° С и ниже. Эта часть Тибета никому не была известна, кроме небольшой группы тибетских монахов.
Очень серьезно занимались мы изучением религии и законов. Каждое утро начиналось с повторения Законов и Ступеней Среднего Пути.
Вот эти Законы:
1. Свято верь руководителям монастыря и страны.
2. Исполняй религиозные обязанности и учись прилежно.
3. Почитай родителей.
4. Уважай добродетельных.
5. Почитай старших и благородных по рождению.
6. Служи родине.
7. Будь честным и достойным доверия во всем.
8. Заботься о друзьях и родных.
9. Используй пищу и богатство наилучшим образом.
10. Следуй примеру хороших людей.
11. Будь признательным за добро и плати добром же.
12. Соблюдай меру во всем.
13. Гони от себя прочь ревность и зависть.
14. Воздерживайся от злословия и скандалов.
15. Будь мягок в словах и в действиях, никому не причиняй зла.
16. Переноси страдания и лишения с терпением и достоинством.
Нам постоянно повторяли, что если бы все следовали этим Законам, то никаких разногласий и неравенства не было бы.
Наш монастырь славился своей суровостью и строгим режимом обучения. Многие монахи приходили к нам из других монастырей, но долго не задерживались и отправлялись на поиски более легкой жизни. Мы смотрели на них как на неудачников, а себя считали элитой. Во многих монастырях не проводили ночных служб: монахи ложились спать с наступлением сумерек и поднимались с рассветом. Мы презирали их, слюнтяев и неженок, и, забыв о том, как сами роптали на собственные порядки, возмущались от одной мысли о способе жизни этих посредственностей.
Первый год был особенно тяжелым. Это было время отсева слабых. Только очень выносливые способны были выжить в условиях экспедиции за травами в суровые высокогорные районы, где не ступала нога человека, кроме монахов из монастыря Шакпори. Наше руководство поступало очень разумно, испытывая нас непомерными трудностями и освобождаясь от тех, кому вынести их было не под силу: слабые представляли собой опасную обузу для других. В течение всего первого года у нас не было ни минуты передышки, не знали мы никаких развлечений, забыли об играх. Все было посвящено учебе и работе.
Я и сейчас с благодарностью вспоминаю о том, как учителя тренировали нашу память. У большинства тибетцев хорошая память, но нам, будущим монахам-врачам, приходилось изучать и запоминать огромное количество растений, их назначение и свойства, способы приготовления смесей из них и многое другое, что необходимо врачу. Кроме того, требовалось глубокое знание астрологии, тексты из священных книг мы должны были учить наизусть.
На протяжении многих веков использовался известный в Тибете метод тренировки памяти. Каждый из нас воображал себе специальную комнату, уставленную тысячами и тысячами ящичков. На каждом ящичке была своя этикетка с легко читаемой надписью. Любой факт, который нам сообщали, должен быть классифицирован; нас учили воображать, как мы открываем определенный ящичек и помещаем туда этот факт. Мы должны были четко представлять весь ход поисковой операции, "видеть факт" в своем воображении и точно знать, где он находится, то есть в каком ящичке. После некоторой тренировки нам не составляло труда мысленно войти в комнату, открыть нужный ящик и вытащить из него требуемый факт, равно как и найти другие связанные с ним сведения.
Наши учителя изобретали множество приемов, чтобы втемяшить в наши головы понятие и потребность в хорошей памяти. Они засыпали нас бесчисленными вопросами с единственной целью - сбить с толку. Вопросы были всегда неожиданными и не имели между собой никакой логической связи, ответить на них было очень нелегко. Чаще всего они относились к самым трудным страницам священных книг и задавались вперемежку с вопросами о медицинских свойствах трав. Забывчивость считалась самым непростительным грехом, и наказание следовало беспощадное. Времени на раздумья нам не давали. Например, учитель мог спросить:
- Ну-ка, мальчик, скажи мне, о чем говорится в пятой строчке на восемнадцатой странице седьмого тома "Канджура"? Открой ящичек. Посмотри, что это за строчка?
На ответ отводилось не более десяти секунд, и горе тебе, если ты ошибешься; ошибка, пусть даже самая незначительная, каралась так же жестоко, как и полное незнание. И все-таки это была хорошая система тренировки памяти. Ведь нельзя рассчитывать на то, что под рукой всегда будут необходимые справочники. Наши книги представляют собой кипы отдельных, не скрепленных между собой листов, заключенные в деревянные обложки в метр шириной и высотой до 40 сантиметров. Впоследствии я, конечно, понял, как важно иметь хорошую память.
В течение первых двенадцати месяцев нам было запрещено покидать монастырь. Для тех, кто нарушал это правило, по возвращении ворота монастыря оказывались закрытыми навсегда. Это правило было характерной чертой Шакпори, где суровая дисциплина вселяла в сердце страх при одной мысли, что ты можешь оказаться за стенами монастыря. Я думаю, что я не выдержал и убежал бы, если бы мне было куда бежать. Однако через год мы привыкли к новой жизни.
За весь первый год нам ни разу не разрешили поиграть. Мы работали без передышки. Слабые не выдерживали нервного перенапряжения и их отчисляли. Через некоторое время мы неожиданно для себя обнаружили, что разучились играть. Занятия спортом и физическими упражнениями были рассчитаны на то, чтобы укрепить наши мышцы и закалить организм, привить нам полезные практические навыки. С самого раннего детства я полюбил ходули. В монастыре мне позволили немного походить на них. У первых ходуль, которыми у нас начинает пользоваться ребенок, опоры для ног находятся на высоте, равной его росту. По мере приобретения опыта высота увеличивается и доходит до трех метров. Взгромоздившись на такие ходули, мы разгуливали по двору, заглядывали в окна и, в общем, всем надоедали.
Мы обходились без балансировочного шеста. Переступая с ноги на ногу, как бы маршируя на месте, мы могли сохранять равновесие сколь угодно долго, не опасаясь падения, - требовалось лишь минимальное внимание. Разыгрывали мы и баталии на ходулях. Разбивались на две команды, в каждой по 12 человек. Потом выстраивались метрах в тридцати друг от друга и по сигналу сходились. Все это сопровождалось воинственными воплями, от которых сам сатана убежал бы без оглядки. Я уже говорил, что мальчишки из моего класса были значительно старше меня, но в этих сражениях маленький рост шел мне только на пользу. Я ловко сновал между рослыми и тяжелыми ребятами, выказывавшими некоторую неповоротливость, хватал их ходули и одну тащил на себя, а другую толкал в противоположную сторону. Таким простым способом мне удавалось повергнуть на землю большинство моих противников. На коне я был не столь удачлив, но там, где приходилось полагаться на собственные силы, я не был последним.
Одно из важнейших применений ходулей - форсирование реки. Однажды я переходил речку на двухметровых ходулях, которые нашел на дороге. Берега речки были обрывистыми, брода поблизости не было. Я сел на берег, опустил ходули в воду и вошел в речку. У берега вода доходила мне до колен, а на середине - до пояса. В этот момент я услышал шум шагов на берегу. Со стороны, откуда я пришел, к реке спускался человек. Он шел быстро и, увидев меня на середине реки, решил, что здесь брод.
Путник с ходу шагнул в воду и тут же ушел под нее. Подхваченный течением, он на какое-то мгновение показался на поверхности и руками ухватился за берег; с большим трудом ему удалось выкарабкаться. До меня донеслись такие проклятия и угрозы, что я изо всех сил ринулся на ходулях к берегу, а когда в свою очередь выбрался на сушу, то подумал, что, пожалуй, никогда еще не бегал с такой скоростью!
Ветер, дующий в Тибете постоянно, представляет определенную опасность для ходоков на ходулях. Увлеченные игрой, мы иногда забывали об этом и оказывались в центре двора, вдали от спасительных стен. Тогда достаточно было незначительного порыва ветра, чтобы на земле образовалась куча-мала из тел, рук, ног и... ходулей. Однако мы отделывались легким испугом. Благодаря занятиям по тибетской борьбе мы умели падать без каких-либо серьезных последствий для себя. Но шишки и царапины, конечно, были. Хотя кого волновали такие пустяки! Находились среди нас, правда, и неповоротливые мальчишки, которые могли споткнуться о собственную тень и не успевали сгруппироваться при падении, - они-то и ломали себе то руку, то ногу.
Один из нас умел крутить "солнце" на ходулях и при этом продолжал идти на них вперед. Опершись о верхнюю часть ходуль, он отрывал ноги от опор и делал полный переворот. Выполнял он и вертикальную стойку. Мой любимый номер был - прыжки на ходулях; одно из таких выступлений закончилась плачевно: я позорно грохнулся и больно ушибся. Подвели опоры - они были плохо закреплены. С тех пор, прежде чем встать на ходули, я всегда проверял опоры на прочность.
Накануне моего восьмилетия лама Мингьяр Дондуп сказал мне, что, согласно предсказаниям астрологов, завтра, в мою годовщину, представится благоприятный момент для открытия третьего глаза. Я не испытывал никакого волнения, так как знал, что мой наставник будет присутствовать при этом, и всецело доверял ему. С открытым третьим глазом я смогу, как мне неоднократно объясняли, видеть людей такими, какие они есть на самом деле. Наше тело - это только оболочка; жизнь ей сообщает большое Я или сверх-Я, вступающее в свои права во время сна или в момент смерти. Мы считаем, что Человек воплощается в несовершенное тело лишь для того, чтобы приобрести знания и развиться. Во время сна человек возвращается в другой план бытия. Он ложится спать, тело его отдыхает. Как только наступает сон, душа отделяется от материальной оболочки и парит свободно, связанная с телом только серебряной нитью; эта нить обрывается в момент смерти. Наши сны - это тот опыт, который мы переживаем в духовном плане сна. Когда душа возвращается в тело, шок пробуждения искажает увиденное во сне настолько, что для неподготовленного человека содержание сна может показаться невероятным, неправдоподобным. Но об этом я расскажу подробнее, когда буду делиться с читателем собственным опытом в этой области.
Аура, которая окружает тело и которую каждый может научиться видеть, есть не что иное, как отражение жизненной силы, горящей внутри живого существа. Мы считаем, что природа этой силы - электрическая, подобная природе молнии. Западные ученые уже умеют измерять и записывать электрические волны мозга. Тем, кто обычно насмехается над подобными вещами, следует помнить об этом, а также о солнечной короне, полыхающей на расстоянии многих миллионов километров от самого светила. Простой человек не может видеть эту корону, хотя во время солнечного затмения ее могут наблюдать все, кто захочет. Верят люди в существование этой короны или нет - не имеет значения. Их сомнение не мешает ее существованию. То же можно сказать и о человеческой ауре. Открытие третьего глаза позволило мне увидеть эту ауру.
Наш
сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального
закона Российской федерации
"Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995
N 110-ФЗ, от 20.07.2004
N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения
произведений
размещенных на данной библиотеке категорически запрешен.
Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.
 |
Copyright © UniversalInternetLibrary.ru