Тай Геннадий - Тайное искусство ночных демонов

VI. ИСКУССТВО МЕНТАЛЬНОЙ МОЩИ

Пути совершенствования не знали никаких границ. Учителя Востока издавна говорили о некой силе, залегающей в каждом из нас, которая при должном воспитании делает из адепта супермена. В игру вводилась всемогущая биокосмическая энергия ки, скапливаемая в нижнем регионе живота, скромно именуемом хара ("живот" или "центр").

В этом расположенном ниже пупка районе человеческого тела пролегают мощные мышцы брюшного пресса, размещается центр тяжести и жизненно-важные органы, а также локализуется ряд биологически-активных и духовно-развиваемых точек, главенствующей из которых почитали сайка-но-иттэн, ощущаемую на ширине алдони ниже пупка. Именно с этих мест шло развитие человеческого зародыша, и наставники резонно полагали, что здесь заложен мощный заряд духовного и физического созидания. Было найдено, что, если вскармливать сию потенцию, она сможет покинуть свою обитель и, будучи в распоряжении человека, удесятерит его силы и обновит возможности.

Экспериментируя с собственным организмом, практики буддийской, индуистской., тибетской и даосистской йог разработали много способов культивации данной энергии, а монахи Китая, Кореи и Вьетнама вложили оные методики в руки элитарных воинов своих стран, резко повысив этим их боевой и духовный потенциал.

Не остались в стороне и вездесущие ямабуси. Переняв и пополнив познания своих соседей, они применили его против докучающих и нахальных самураев, а затем передали часть своих разработок ниндзя, которые тут же нашли новые приложения обретенного ими могущества. Было бы неверным утверждать, что все ниндзя владели искусством ментальной мощи, ибо то, чем располагал один клан, зачастую оставалось тайной для других, которые, в свою очередь, имели собственные секретные знания и умения.

Работа по развитию внутренней силы шла в несколько этапов. Сначала нужно было достичь абсолютного единства тела и духа (риай), которое обреталось в ходе уже знакомой нам медитации (мокусо), а затем (и в общем-то параллельно) выполнять специальные упражнения, нацеленные на разжигание ки в хара. Тело при этом могло оставаться неподвижным, а основной удар делался на всевозможные представления ума, будь то образное сосредоточение на одной точке или различные движения как вне, так и внутри организма.

Рис. 24. Варианты кулака демона (оникэн).

В первом случае надо было встать в широкую приседающую стойку и вытянуть перед собой руки, каждая из которых держала за горлышко горшочек с песком. Следовало прикрыть глаза, сконцентрироваться на сайка-но-иттэн и не допускать опускания рук. Время упражнения постепенно удлиняли от нескольких минут до часа, причем одновременно подсыпали в сосуды песок, увеличивая понемногу его вес до нескольких килограммов.

Рис. 25.

При динамической установке принимали широкую стойку, совмещали перед грудью ладони, закрывали глаза и сосредотачивались на дыхании. Обретя покой, зримо представляли, как на вдохе в ноздри втягивается теплое, ослепляющее серебристой белизной облачко, которое, проходя по позвоночнику, нагревает его, и затем, через копчик и низ брюшной полости, добирается до сайка-но-иттэн, где на задержке дыхания закручивается в вихревом (по часовой стрелке) движения, накаляя и ярко высвечивая этот важный энергетический центр. Оставив в хара свое тепло и сверкающую серебристость, грязно-серая дымка вслед за тем покидала сей регион и вместе с дыханием вытекала через рот (рис. 26). Вдох через нос осуществлялся за 7 секунд, задержка дыхания, во время которой языком касались верхнего неба, длилась 3 секунды, а выход, идущий через рот, - 10 секунд. Упражняться следовало по нескольку раз в день от 15 до 30- 60 минут за сеанс.

О том, что работа идет не впустую и ки медленно, но верно выпестовывается, говорили повышенное выделение слюны, усиленный рост ногтей и волос, хорошая переносимость голода, улучшение ночного зрения, а также приятная теплота, разливающаяся по всему телу. К опасным симптомам относили: боль и жар в голове, тошноту, физическое и духовное недомогание.

Ощутив дыхание Ки, приступали к направлению энергии в конкретные действия, проводимые как во взрывной, так и в замедленной манере. Адепты учились не только выбрасывать ки из хара, но и втягивать ее в себя, что могло пригодиться в подпитке энергией при усталости, лечении других, а также при выполнении отдельных техник усложненной методики смертельного касания. Следовало знать, что при выбросе км через конечности они нагреваются, а при поглощении ее извне - холодеют. Кроме того, выброс обычно проводился на выдохе, а вбирание - на вдохе.

В одном из упражнений этой серии надо было встать в широкую стойку, поместить руки ладонями кверху у подмышек и расслабиться. Затем следовало вдохнуть и одновременно с этим создать волну напряжения, идущую от подошвенной впадины (точка ю-сэн) через го-леностопы, голени, колени и бедра к хара, где она сильно и упруго сжималась. На резком выдохе с криком происходил мощный взрывной выброс ки, и как бы новая, но продолжающая первую волна напряжения накатывала из хара к рукам, растопыренные пальцы которых мгновенно и со скручиванием ладоней выбрасывались вперед. Завершая упражнение, вдыхали через нос и быстро оттягивали руки назад.

Резкий выдох с криком, иногда не совсем верно называемый киай следовало тренировать особо. Физиологический смысл его заключался в том, что, изгоняя излишки воздуха, он позволял достичь максимального сокращения брюшных мышц, весьма необходимого для импульсного выброса запасенной в хара энергии; а возбуждение дыхательной системы стимулировало надпочечники, гормоны которых активизировали сердце, что, в свою очередь, предоставляло телу еще одну мощную волну дополнительной энергии.

развития данного умения служили многие упражнения, в начальную задачу которых входило увеличение внутрибрюшного давления и усиление мышц, осуществляющих выдох. С этой целью в некоторых школах использовали свечу, причем фитиль ее располагали на уровне рта сидящего перед ней ученика, которому следовало сложить губы и, задействовав брюшные мышцы, медленно дуть на огонь однородным и сильным потоком воздуха, стремясь к тому, чтобы угол отклонения пламени на протяжении всего выдоха был неизменным. Упражняться рекомендовалось по 5-10 минут ежедневно, причем небольшой исходный промежуток между собой и свечой каждый день увеличивали на несколько сантиметров, добиваясь возможности отклонять пламя с расстояния не менее полутора метров.

Упражнять крик можно было следующим образом. Встав в широкую стойку перед той же горящей свечой, глубоко переполняясь воздухом сверху донизу, вдыхали, а затем с шипящим звуком форсировали через открытый рот неторопливый выдох. Когда казалось, что внутри уже ничего нет, следовало резким сокращением брюшных мышц выбросить с криком последние остатки воздуха, поток которого должен был сбить пламя с фитиля, причем свечу среднего размера требовалось гасить с расстояния не менее полуметра. Развивая мощь резкого крика-выдоха, подобные практики, кроме своего основного предназначения, очень помогали в должном применении духовых стреляющих стрелами трубок (фукия) или выплевываемых изо рта игл (фукуми-бари).

В другом упражнении из данной серии вдыхать и выдыхать следовало в той же манере, но после того, как первая часть выдоха завершалась, стоящий рядом партнер с силой бил головой в живот тренируемого, который одновременно с этим яро выбрасывал из себя воздух или крик. При должной технике толчок поглощался без малейшего вреда, и, кроме отработки, киай позволял выработать привычку резко выдыхать на пропущенный удар, значительно уменьшая этим его отключающее и разрушающее воздействие.

Выполняя упражнения на киай, следовало учитывать, что истый крик должен исходить из хара без участия гортани; если после нескольких повторений горло заболевало, исполнение считалось неверным. Другой недопустимой ошибкой было излишнее напряжение лица и шеи, проявляемое в их покраснении и могущее привести к опасному внутричерепному разрыву кровеносных сосудов.

Понятие киай неизмеримо богаче, чем затронутые аспекты разбойно-пронзительного крика. Это - гармония со вселенским ки, выраженная в физической и ментальной готовности к действию, буквально пронизывающей все крепкое тело опытного бойца. Реализацией такого состояния занималась тоатэ-но-дзюцу (искусство удара на расстоянии) , получившее позднее известность как киай-дзюцу.

Существовало несколько видов крика, каждый из которых имел свой стиль и предназначение. Среди них был и атакующий вопль "йаа", издаваемый в момент нанесения удара; и останавливающий крик "хо", предостерегающий недруга от нападения; и торжествующий клич "йоо", добивающий противника своим несомненным преимуществом; и беззвучный рев "умм", выражающий неистовость "силы убийцы" (сакки), направленной против ки врага. Действуя на дух жертвы, пронзительный вопль ломал у нее волю и ритм дыхания, а порой, как утверждали некоторые, мог и убить.

Техника испускания таких криков в принципе была подобна вышеописанной, но к мощи звука подключали психоэмоциональное отношение - ярость, неистовость, скрытую угрозу, уверенность торжества,- исходящее из того или иного энергетического центра, что значительно увеличивало его психологическое воздействие как на окружающих, так и на самого исполнителя. Имитация здесь была попросту невозможна; результат могли дать лишь тотальное вовлечение в действие и абсолютная поглощенность им.

Неистовость духа проявлял не только крик, но и взгляд. Посыл энергии мышечной волной через глаза был опасен, и здесь применяли другой путь. Используя воображение, пытались создать ментальный канал между глазами и различными утонченными центрами уже упоминавшихся пяти стихий. Для этого обычно прибегали к "дыханию через зрачки", при котором ощущаемое ки втягивали на вдохе в глаза и проводили в соответствующее базовое место, а затем, на выдохе, отправляли по тому же пути назад.

Выброс психической энергии мог быть импульсным или растянутым. В первом случае нужное чувство упруго сжималось в цветовой шарик того или иного стихийного центра, который в должный момент взрывался, направляя свою энергию по уже знакомому пути к врагу. Функцию пусковой заслонки при этом часто выполнял быстрый подъем предварительно опущенных (при поднятой голове) глаз или резкий боковой бросок зрачков к мишени, в качестве которой обычно выступали пространство между бровей, глаза, а также некоторые другие точки на теле атакуемого противника.

При растянутом выбросе энергии в соответствующем центре постоянно вздували огонь желаемого чувства, кое по уже проторенному пути направляли через зрачки к врагу. Для этого, разумеется, следовало иметь в себе должный запас нужной энергии и в совершенстве владеть техникой яркого выражения тех или иных психических проявлений.

Для отработки атак взглядом служили упражнения со своим отражением в зеркале, игры на реакцию с отвлекающим ударом зрачками, а также попытки подчинить волевым посылом из глаз того или иного, желательно хищного, зверя.

Кроме боевых применений, управление витальной (жизненной) энергией обеспечивало и лечебный эффект, обладая им, можно было, например, нейтрализовать боль или остановить кровотечение. В первом случае источник боли как бы шунтировали потоком ки, а во втором - ментально (т.е. силой мысли) перекрывали в поврежденном районе капилляры.

Господство над ки позволяло многое, но не все. Трудно сказать, владел ли искусный ниндзя Сасукэ Сарутоби этой методикой, но, когда после удачного выполнения задания он по возвращении назад попал в стальной капкан и в попытке уйти был вынужден отрезать себе стопу, ментальная мощь не спасла его от потери крови, и, теряя сознание, но не честь, храбрый ниндзя был вынужден совершить надежное, хотя и не уведшее его в вечное небытие харакири.

VII. РАБОТА ОРУЖИЕМ

Золотой век ниндзюцу совпал с разгулом самурайского сословия, чье увлечение воинскими искусствами до сей поры ощущается не только в Японии, но и в далекой дали от ее суровых берегов.

По всей стране в те буйные времена расцветало множество боевых школ (рю), оттачивающих мастерство воина в обращении с тем или иным видом стандартного оружия. В противниках у ниндзя ходили не жалкие дилетанты, а гордые профессионалы, одолеть которых можно было скорее странностью боя, чем классикой предписаний. Действуя в самых непредсказуемых ситуациях, призрак обязан был знать все базисные оружия самураев (меч, лук, копье, алебарду...) и, конечно же, владеть оригинальными секретными образцами, созданными в недрах его родного, противостоящего всем и вся клана.

Поскольку сама суть ниндзиной работы подразумевала невидимость, воин-демон резонно избегал прямой схватки, стремясь достичь максимума эффекта с минимумом затрат (принцип ин син тонкэи), ничуть не отвлекаясь на воинские забавы, весьма любезные неистовому сердцу вечно занозистых самураев. Исходя из этого многие оружия ниндзя служили ему не столько для нападения, сколько в качестве универсальных орудий, могущих пригодиться в самых невероятных зигзагах деятельности хитрого и умного лазутчика.
Изощренная мысль невидимки работала в двух направлениях: беря какое-то оружие, он тут же прикидывал, для чего еще оно может пригодиться, а имея под рукой хозяйственный предмет, быстро соображал, как бы его применить в бою. Многофункциональность орудий сокращало количество носимых с собой приспособлений, а специфика шпионской работы заставляла маскировать отдельные оружия под безобидные предметы, позволяя при возникших осложнениях несказанно изумить совсем не ожидавшего такого наглого подвоха самурая.

В ходе веков многие интересные разработки ниндзя влились в те или иные школы, будо (пути воина), тогда как самобытные оружия и умения других бойцов без малейших сомнений брались в тренинг и жизнь верных потомков, вечно стремящихся к недостижимому совершенству ночных дьяволов. Некоторые из применяемых ими оружий уже упоминались в списке дисциплин классического ниндзюцу, ну а теперь мы попробуем остановиться на них немного подробнее.

СИНОБИ-ГАТАНА
Японцы верят, что меч - это душа самурая. Каждый уважающий себя воин носил в свое бурное время два несколько разнящихся по длине клинка (вакидзаси и катана), которые зачастую были чудными произведениями изысканного искусства, наделенными особой духовностью, что, по мнению горделивых владельцев, неизмеримо повышало их реальную ценность. Совсем иначе относились к мечу практичные ниндзя, смотрящие на него без особого пиетета, а как на очень полезный, но сугубо утилитарный, хотя и весьма универсальный предмет (рис. 27).

Для лучшей мобильности лазутчики предпочитали более короткие (около полуметра), чем у самураев клинки, позволяющие быстро и бесшумно передвигаться по узким коридорам замка или в других не очень-то удобных для вооруженного человека местах. Меч при этом носили у пояса или за спиной.

Клинок, который ниндзя обычно выковывали в своих мастерских, представлял собой прямую (стиль тёкуто) стальную заостренную с одной стороны пластинку, изготовленную из железного прутка, выдержанного в болотистом месте с тем, чтобы едкая вода источила ржой плохой металл, оставляя для намеченного оружия вполне качественный полуфабрикат. Все это было совсем не лишним, хотя здесь важнее была не бритвенная острота ухоженного лезвия, а грубоватая крепость надежного в любом деле инструмента, способного легко взломать дверь или прорубить в стене нужный для какой-либо очередной акции лаз.

Гарда меча (цуба) была больше обычной и представляла собой широкий стальной квадрат, способный служить опорой импровизированного рычага, а иногда и как молоток. Преодолевая барьер, можно было приложить к нему меч и использовать гарду в качестве ступеньки или же зацепиться ею за верхний край препятствия и подтянуть себя кверху.

Рис 27. Меч ниндзя (синоби гатана).

Ножны меча (сайя) имели защитный цвет и мастерились длиннее клинка. Дополнительное пространство в нижнем снимаемом кончике употреблялось для переноски ослепляющих и взрывчатых смесей, ядов, донесений (в виде кодового узелкового письма), а также других мелких, но полезных предметов. Размещенная внутри ножен трубка являлась духовым ружьем, а сами ножны (со снятым кон иком) служили звуковым рупором для подслушивания или дыхательной трубкой при уходе под воду.

Перевязь меча (сагэо) изготовлялась из сыромятной кожи и выглядела длиннее обычной. С ее помощью вязали захваченных врагов, создавали подсекающие (на уровне лодыжек) ловушки, опускали и затаскивали наверх грузы, подвешивали (используя ножны в качестве беседки) в засаде к потолочной балке или крепились при длительном пережидании к дереву.

Поскольку меч ниндзя был заметно короче самурайских клинков, методики его боевого применения являли собой явное своеобразие. Вместо рубящих ударов оритвенно-острым лезвием, кроящим тело незадачливого противника на две половинки, лазутчик предпочитал ближний бой с ударами рукояткой (рис. 33), колющими тычками и пилящими разрезами. Атаки врага обычно избегали не блокированием, а ускользанием и использованием принципа кобоити (нашедшего себя в иаи-дзюцу), рассматривающего защиту и нападение как одно целое. Таясь от вражеских глаз, лазутчик часто припадал к земле, поэтому обычной тактикой стала молниеносная атака из положения стоя на колене, при котором пятки обеих стоп были подняты, ягодицы касались пяток, а 70% веса тела располагались на заднем носке.

Рис. 28. Захват рукояти меча двумя руками.

Захват оружия был традиционным и двухкистевым (рис. 28). Правая рука держала рукоятку (цу-ка) чуть ниже гарды (цуба), а левая кисть располагалась у торца (касира) этой рукоятки. Руки на цука были разнесены (ибо в противном случае возникающее перенапряжение запястьев делало движения замедлен- ными), а верхняя кисть не касалась гарды. Рукоятка лежала в диагоналях (а не поперек) кистей, обеспечивая захват гибкостью и силой, а стыки больших и указательных пальцев обеих рук располагались на одной прямой с обухом лезвия (мунэ), что придавало удару точность. Захват цука осуществляли нижние пальцы кистей, тогда как большие и указательные были расслаблены и выявляли утонченность движений клинка.

Рис 33а. Фрагмент боя с мечом.

Боевые позиции (камаэ) соответствовали манере ведения поединка и по аналогии с боем без оружия могли привязываться к той или иной стихии. Так, Землю представляла конго но камаэ (рис. 29), Воду - хассо но камаэ (рис. 30), Огонь - дайдзёдан но камаэ (рис. 31), Ветер - рюсуи но камаэ (рис. 32).

У недруга атаковали конечности и другие уязвимости, но в этом деле было много важных нюансов. Так, если противник занес меч и был поражен даже легким уколом в среднюю часть тела, удара можно было не опасаться; а вот когда врагу, пусть даже сильно, подрезали снизу кисти, это совсем не мешало ему завершить свою ниспадающую атаку.

Рис. 33б. Захвот рукояти меча двумя руками.

Не обставляя мечевой бой ритуалом классического фехтования, ниндзя привычно избегал здесь каких-либо ограничений, используя все, что только могло принести ему желаемую удачу. В ход шли параллельные удары ногой (рис. 34), бросание в глаза сопернику разъедающих порошков, изумление врага огнем или другим отвлекающим трюком, ослепление неприятеля зеркальным солнечным зайчиком и т.д. Пустив в ход саймин-дзю-цу (гипноз), опытный призрак мог "раствориться" перед противником, заставив его фиксировать кончик своего меча, который затем "утраивался" и "ушестерялся", причем каждый из возникших при этом фантомов казался ошарашенному недругу в равной мере реальным.

Рис. 29. Боевая позиция с мечам в стиле Земли (конго но камаэ).
Рис. 30. Боевая позиция с мечам в стиле Воды (хассо но камаэ).
Рис. 31. Боевая позиция с мечам в стиле Огня (дайдзедан но камаэ).
Рис. 32. Боевая позиция с мечам в стиле Ветра (рюсуи но камаэ).

Удар мечом в сочетании с ударом ногой.

СИНОБИ-ДЗУЭ
Бой палкой широко применяли как воинственные самураи, так и мирные поселяне, четко осознавшие, что при должном овладении она позволяет одолеть не только бандитствующего бродягу, но и вооруженного мечом профессионала. Безобидно смотрящаяся трость в руках благочестивого монаха или беспомощного слепца могла оказаться мощным тайным оружием замаскированного ниндзи. Нижнюю часть такой обманчивой палки утяжеляли свинцом, тогда как в углублении другого конца иной раз находилась цепь с грузиком, так что при резком махе снарядом она вылетала к цели и могла, например, обвить ноги противника. Стреноженного недруга рывком опрокидывали на землю, а затем, подскочив к упавшему, приканчивали его утяжеленным (нижним) концом оружия.

Некоторые трости имели внутри себя длинное острое лезвие, которое резким движением запястья выбрасывалось наружу и, за-блокировавшись, превращало палку в копье.

Рис 36. 1-я боевая позиция с палкой (хири итимондзи но камаэ).
Рис. 37. 2-я боевая позиция с палкой (мунэн мусо но камаэ).

Иногда в углублении посоха помещали ослепляющие порошки, свинцовые шарики или нож с опереньем с тем, чтобы, махнув палкой, их можно бы было неожиданно швырнуть в лицо нападающего (рис. 35), отнимая у того привычную возможность испробовать на еще одной жертве остроту своего сумасбродного меча.

Рис. 38. Атака палкой из хира (итимондзи но камаэ).

Кроме специально подготовленных образцов, ниндзя, разумеется, мог орудовать и заурядной палкой варьируемой длины: шестом (бо), тростью (ханбо), короткой палочкой {конго). Техники в каждой школе были свои, но обычно предпочитали ускользающий уход от атаки с одновременной контратакой, что было более экономично и менее затянуто, чем промежуточное блокирование. Излюбленной целью атак являлись конечности и открытые части тела, причем ассортимент воздействия был необычайно велик; палкой причиняли боль, ломали суставы и кости, травмировали внутренние органы, выбивали оружие, заваливали на землю, оглушали, душили, сковывали движения.

Активную трость (ханбо) часто держали в обеих кистях, что придавало удару необходимую силу, но иногда действовали лишь одной рукой, увеличивая этим быстроту и маневренность оружия. В первом случае нередко применяли позицию хира итимондзи но камаэ (рис. 36: стопы разведены вбок на длину голени, носки обращены несколько наружу, опущенные на ширине плеч руки симметрично удерживают - ладонями к телу - палку), во втором варианте подчас начинали из безобидно смотрящейся мнэнмусо но камаэ (рис. 37: положение ног естественное и удобное, пятка трости касается земли возле одной из стоп, тогда как одноименная кисть держит оружие - большим пальцем кверху - у его верхнего конца).

Атаковать из хира итимондзи но камаэ можно было, не меняя положения кистей (восходящий удар под подбородок, прямой удар в гортань (рис. 38) и т.д.), либо используя скользящий захват, придающий неожиданному удару устойчивую силу. Атака или отбив из му-нэнмусо но камаэ обычно (но не всегда) шли за счет резкого щелчка кисти с расслаблением последних пальцев, что выбрасыавало нижний конец трости по восходящей дуге к намеченной цели.

В ходе боя широко применяли чередование техник (удар с последующим удушением, блок плюс выкручивание сустава...) и быструю смену захвата как, например, в известном приеме, где атакующую руку или подбородок врага сбивали кверху из мунэнмусо но камаэ (рис. 39а), захватывали ударивший и поднятый теперь нижний конец палки другой кистью (рис. 396) и, фиксируя данный захват, скользили к нему основной рукой, направляя этим удар верхней частью оружия в голову агрессора (рис. 39в).

Техники короткой палочки конго имели свои особенности. Первоначально она представляла собой культовый предмет буддийского ритуала и изготовлялась из сандалового дерева, но созданные для нее боевые техники вполне работали с любыми небольшими удлиненными предметами: простым и железным веером, флейтой, курительной трубкой, палочками для еды (хаси) и т.д.

Держали конго по-разному. Зажатая поперек ладони за середину, она допускала широкий простор ударных болевых и рычажных воздействий (рис. 40), расположенная диагонально в кисти - облегчала целевую точечность атаки (рис. 41), а помещенная между развилок безымянного пальца с мизинцем и указательного - с большим, хорошо подходила для болевого давления на кость (рис. 42). В-некоторых случаях палочку держали так, что один из ее концов выступал из кисти параллельно отставленному большому пальцу, причем возникшей клешней было очень удобно ущемлять мышцы или пережимать артерию либо гортань (рис. 43).

КУСАРИФУНДО.
Это компактное и весьма удобное оружие представляло собой тусклую цепочку длиной около 60 сантиметров, к обеим концам которой крепились небольшие (длиной в 5-7 сантиметров) железные бруски (рис. 44). Ввиду своей портативности снаряд легко утаивался в кисти и совершенно неожиданно для врага "удлинял" в бою руку своею господина.

Рис. 39. Двойная атака палкой со сменой захвата на мунэн мусо но камаз.

Рис. 40.1-й способ держания конго и вариант его применения.

Рис 41. 2-й способ держания конго и вариант его применения.

Рис 42. 3-й способ держания конго и вариант его применения.
Рис 43. 4-й способ держания конго и вариант его применения.

Рис. 44. Кусарифундо.
Рис 45. Утаивание кусарифундо в кисти.
Рис 46. Боевая позиция с кусарифундо (хаймэн но камаэ).

Рис. 47. Фрагмент боя с кусарифундо.

Скрывая кусарифундо в руке, следовало поместить один грузик поперек ладони и прижать его тремя пальцами (мизинцем, безымянным- и средним (рис. 45а), затем - собрать на ладони цепочку и "запереть" ее сверху большим пальцем и, наконец, пристроить в кисть второй грузик, фиксируя его указательным пальцем (рис. 45б).

Сложенное таким образом оружие незаметно держалось в естественно висящей (тылом кисти вперед) руке (исэи но камаэ) или же прикрывалось где-то на уровне солнечного сплетения другой рукой (гохо но камаэ). При этом сохранялась возможность мгновенно пустить снаряд в ход либо путем освобождения верхнего грузика и цепочки, либо перехватыванием того же грузика другой кистью и использованием в боевых действиях растянутой между конечностями цепи.

При работе одной рукой можно было резким выпадом бросить грузик в лицо противнику (нака-фури), а затем втянуть цепь обратно в кулак. Отличный эффект имели горизонтальные, вер-тикальные и диагональные маховые удары свободным бруском, который иногда крутился в различных плоскостях и фигурах в стиле небезызвестной нунчаку с тем, чтобы в должный момент поразить врага дина-микой своей мощи или же, захлестнув противнику ногу, опрокинуть его на землю.

Растянутая между рук цепочка хорошо блокировала всевозможные удары, позволяя тут же атаковать грузиком (рис. 46), защемить и выкрутить оружие (рис. 47), опрокинуть про-тивника через рычаг скованной руки на землю либо, переведя цепочку на горло, удушить его сзади. Иногда скрываемую от врага цепь растягивали на спиной по диагонали (хаймэн но камаэ) (рис. 48), а затем неожиданным маховым ударом одного грузика снизу или другого сверху мгновенно поражали если не воображение, то плоть незадачливого агрессора.

КЁКЭЦУ-СЁГЕ
Сие любопытное изделие (рис. 49) являлось ниндзи-ным вариантом довольно известного и всегда неприятного для самураев простонародного орудия кусарикама (серпа с цепочкой) (рис. 50), нашедшего ввиду своей изрядной универсальности весьма широкое применение в коварной среде профессиональных лазутчиков.

Кёкэцу-сёге представляло собой нож с двумя спаренными клинками, один из которых был прямой и обоюдоострый, а второй - круто изогнутый. К торцу ножа крепилась прочная и эластичная (обычно из женского волоса) веревка длиной в 4-5 метров, к другому концу которой привязывалось металлическое кольцо.

Использовали это оружие по-разному. Можно было, метнув кольцо, обвить веревкой руки врага и, подтянув его к себе, полоснуть по горлу кривым клинком, или же, заарканив чью-то ногу, резким рывком опрокинуть бедолагу на землю, а затем, подскочив к нему, повязать его той же веревкой. При атаке фехтовальщика меч ловили в развилку спаренного ножа и резким движением кисти выбивали оружие из рук нападающего (рис. 51); сталкиваясь со всадником, зацепляли его крюковым лезвием и сдергивали с лошади, а быстро вращая нож вокруг себя на веревке, удерживали какое-то врем яврагов на благоразумном для них расстоянии.

Рис. 51. Фрагмент боя с Кёкэцу-сёге.

Заброшенное наверх лезвие-крюк позволяло взобраться на стену или корабль, а будучи перекинутым на другую сторону расщелины или реки - облегчало переправу. В последнем случае было полезно и кольцо, которое, скользя по веревке, значительно упрощало переброс грузов и людей. Кольцо, надетое на сук, давало быструю и надежную опору, а используемое в качестве скользящей подставки - применялось в самых разнообразных и смущающих врага трюках.

Когтевая перчатка сюко.

Когтевые обручи тэкаги:
а) ручные когти (сюко),
б) ножные когти (асико).

КОГТЕВОЕ ОРУЖИЕ
Эти железные имитации когте-вых лап неведомых зверей были пугающе неприятны для многих самураев и весьма полезны в повседневной работе всестороннего лазутчика. Любопытным образцом данного изделия являлись металлические перчакти с когтями (сюко), носимые обычно на обеих руках (рис. 52). Бронируя тылы кистей, перчатки крепились к ним кожаными ремешками и позволяли безболезненно парировать острейшие клинки нападающих, а также легко крушить их не привыкшие к такому грубому обхождению челюсти. Железные когти значительно облегчали лазанье по деревьям, скалам, бортам судов и замковым стенам, а при необходимости могли использоваться и для рытья земли.

Рис 54. Фрагмент боя с тэкаги.

Другим вариантом данного уникального оружия были когтистые обручи для рук и для ног тэкаги. Первые состояли из двух (узкого и широкого) железных ободов, соединенных металлической полоской, причем узкий обод надевался на запястье, тогда как широкий обхватывал ладонь, так что связующая пластинка была на ладонной стороне и там же от широкого обода выступали четыре заостренных шипа (рис. 53а).
Представленное приспособление использовалось подобно сюко, но большая точечность "когтей" позволяла эффективнее располосовать лицо неудачливого врага (рис. 54) и легче ускользнуть от замковой охраны в подпрыгивающем зацепе за потолочную балку. Что же касается ножных когтей (асико), то они крепились к подошвам таби веревкой (рис. 53б) и применялись в основном в паре с ручными когтями для лазанья, хотя, разумеется, могли быть полезны и в бою.

Упрощенные образцы предыдущих разработок представляли металлические когти, прилаживаемые к кончикам пальцев накладками из кожи животных или надеваемые на них подобно колпачкам (нэко- дэ), причем особенно любили это оружие женщины-тени (куноити). Надо сказать, что некоторые ниндзя предпочитали естественность и отращивали свои собственные ногти, укрепляя их различными природными средствами и приводя затем в боевое острозаточенное состояние. Такими ногтями можно было атаковать слабую кожу черепа, травмировать глаза, резать шейную артерию.

Сюрикэны: а) хира-бюрикэн (сякэн), б) итакэн, в) бо сюрикэн.

СЮРИКЭН
Эти метательные снаряды были любимым тайным оружием ниндзя, и мы попробуем рассказать о них немного подробнее. Небольшие и легкие, они не занимали много места и часто хранились в обойме по девять (священное число) штук, либо в специальном быстрооткрываемом кожаном футляре, носимом за пазухой, либо в особом колчане, скрытно прилаженном к предплечью, голени, а иногда и между лопаток за спиной.

Различали два основных вида сюрикэн, причем к первому относились тонкие плоские пластинки с многочисленными (от трех до десяти) прямыми или изогнутыми остриями, отходящими от центра (хира-сюрикэн или сякэн) (рис. 55а), тогда как вторые имели удлиненное плоское (итакэн), круглое или граненое тело, заостренное с одного или обоих концов (бо-сюрикэн) (рис. 556). Длина стрел обычно лежала в пределах десяти-двадцати сантиметров, а диаметр звездочек - четырех-десяти сантиметров.

Рис. 56. 1-й способ метания бо-сюрикэна и инакэн.

Современные тарелкообразные сюрикэны, изготовляемые на Западе, слишком массивны и довольно бессмысленны (хотя и легко бросаемы) в автономном путешествии, где за каждым граммом носимого веса должна лежать полезная нагрузка*. Предпочитая иметь пачку более легких сюрикэн, ниндзя обеспечивал их эффективность изумительной точностью и массированностью удара, а порой и подпиткой лезвия ядом. Поскольку тело и конечности тогдашних воинов защищали латы, легкие сюрикэны чаще всего применялись как отвлекающее оружие, жалящее в неприкрытые районы шеи, лица или кистей рук, хотя при удачном попадании в ту же шею или глаз они могли причинить и серьезную травму.

Техник метания бо-сюрикэн было много. Перед броском его либо клали диагонально в ладонь так, что большой палец располагался вдоль стрелы с одной стороны, а остальные обхватывали ее с другой (рис. 56), либо помещали в середину ладони, прижимая сверху большим пальцем (рис. 57б).

Метали стрелу ровным ускоряющим движением плеча и предплечья как в вертикальной (рис. 56 и 57б), так и в горизонтальной (рис. 57а) плоскостях; как сверху (рис. 56), так и снизу (рис. 57б). Запястье обычно сохраняли прямым и блокированным, а снаряд выпускали при полном выпрямлении руки, направляемой на цель большим или средним (в зависимости от типа захвата) пальцем.

На ближней дистанции (один-два шага) стрела летела без поворота, и ее брали острием в направлении пальцев. На большем расстоянии (три-четыре шага) она делает полоборота и должна держаться жалом к запястью, а затем, по мере удаления, опять размещаться острием к пальцам (полный оборот) и т.д. Упражняясь, следовало найти свое расстояние для полуоборота и оборота и в соответствии с этим выбирать тот или иной тип захвата. Значительно упростить дело здесь позволяло использование обоюдоострой стрелы или дротика с опереньем.

При массированной атаке стрелы могли держаться пучком в левой руке и вытягиваться одна за одной правой, причем пучок как бы сопровождал каждое такое вытягивание. Все это обычно налагалось на колебательное смещение тела назад-вперед, так что при откачивании назад шло выуживание стрелы и вдох, а при накатывании вперед - бросок снаряда и выдох.

Что касается хира-сюрикэн, то метать его было заметно проще, так как удачная конструкция модели позволяла непременно поразить цель не тем, так иным лезвием. В отличие от техник стрелы, где запястье, стабилизируя полет, обычно блокировали, здесь, наоборот, часто применяли резкий щелчок кисти, помогающий сделать весьма сильный бросок почти незаметно.

Одну из плоскостей полета задавала поверхность рабочей ладони с вытянутым указательным пальцем, вдоль которого лежал сюрикэн, придерживаемый с противоположной стороны большим и другими пальцами (рис. 58а), причем в завершающей фазе броска ноготь указательного пальца указывал на цель (рис. 58б).

Рис 58. Захват хира-сюрикэн для метания.
Рис 59. Выщелкивание сякэн из пачки сложенных лезвий.

При массированном выбросе лезвий по горизонтали стопка снарядов лежала в левой кисти и ее большой палец раз за разом выдвигал (как при сдаче карт) очередной верхний сюрикэн, который зажимался между большим и указательным пальцами правой кисти и резким щелчком запястья посылался в цель (рис. 59). Горизонтальная плоскость полета определялась плоскостью сложенных лезвий, а направление движения в ней - взаиморасположением рук и углом щелчкового разгибания запястья.

Сякэн разбойничал в двух манерах. Им можно было атаковать, либо вгоняя острие в цель, либо закручивая (смещая захват к периферии) снаряд так, что вращающиеся лезвия подобно циркулярной пиле резали мишень и отлетали от нее в сторону. Лазутчики обычно (но не всегда) предпочитали второй вариант, ибо в первом случае раненый противник мог вытащить всаженную в него звездочку и метнуть ее назад, в нападающего.

Точки, используемые для массажа в сюрикэн-дзюцу (крестиками отмечены места, массируемые после метательных акций).

Тренинг в сюрикэн-дзюцу начинали с культивации чувства должного выпускания снаряда, ловя и закрепляя специфичное ощущение, что лезвие как бы само выскальзывает из кисти, а не швыряется в цель, расположенную для начала весьма близко. Обретя требуемое осознание, увеличивали дистанцию и учились вкладывать в бросок вес тела, мощь скручивания бедер, разгибательную силу различных частей рук. Чтобы улучшить функциональные возможности руки, перед боем и тренингом применяли специальный точечный массаж, который (но уже по другим точкам) проводили и после метательных акций (рис. 60).

После всего этого шло долгое совершенствование точности поражения цели при самых различных условиях: в беге, с обеих рук, при усталости, в темноте на звук, в акробатических прыжках и перекатах, одновременно с выхватыванием меча, при активно уклоняющемся объекте и т.д. В качестве мишеней обычно использовали стволы деревьев, причем целевой район ограничивали кружком в один - два сантиметра, а дистанцию - десятью - пятнадцатью шагами.

Использование сюрикэн в качестве кастета

Метать любой сюрикэн следовало в состоянии единства души и тела (риай). Пальцам не давали излишнего напряжения, и снаряд должен был выскальзывать из кисти, как мышка из норки. Мишень поражали не только острием, но и своим духом. Метить в противника надо было не абстрактно, а локализуя цель, представляя ее, например, в виде небольшой монетки на его теле. Иногда здесь применяли и так называемый принцип канимэ (глаз краба), согласно которому, различив черную бусинку (канимэ) в белке глаз надвигающегося противника, следовало тут же метнуть в нее свое лезвие.

Последний сюрикэн обычно не бросали; зажатый в руке, он служил неплохим острокастетным оружием (рис. 61), по степени выпирания которого выбирали и атакуемые точки врага.

Наловчившись бросать снаряд, обучались и ускользать от него. Этому полезному делу служило специфичное умение тотоку хиёси, при котором ниндзя отражал мечом (то) летящий в него сюрикэн и посылал его назад в метателя. Взамен меча могли использоваться различные подручные средства вроде палки, железного веера, флейты, а иногда и открытая ладонь, сбивающая летящую звездочку сбоку.

Упражняясь в уклонении, надо было опустошить ум и встать перед партнером, который вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее бросал снаряд в центральную ось тела тренируемого, причем среагировать следовало в самый последний момент, совершенствуя этим реальную возможность ускользнуть от самой близкой и внезапной атаки. Последующая практика заключалась в уходах от летящего лезвия в ограниченном пространстве, а также из положений сидя и лежа.