|
|
Памяти Стэнли Бертрама Краймса, биографа Генриха VII«… могущество и богатство Королевства сегодня таковы, что последние пятьсот лет о них и не мечтали. Это утверждают современники. С ними согласны летописцы. Англия всегда славилась конфликтами, которые приводили к открытому и, порой, вооруженному неповиновению королю. Вдруг появлялись неведомые доселе наследники короны с такими неоспоримыми правами на нее, что начинались гражданские войны. Теперь, хвала Господу нашему, все стало на свои места: даже капли сомнительной крови нет в жилах наследников престола, а есть истинная кровь короля и королевы…»
Из сообщения испанского посла Родриго Гонсалеса де Пуэбла королю Испании Фердинанду и королеве Изабелле о положении в Англии.
Январь 1500
ПредисловиеИстория этой книги не совсем обычна. Несколько лет тому назад мы с доктором Колином Ричмондом провели приятный познавательный вечер, бродя по залам музея, воссоздающим атмосферу и расстановку сил битвы при Босворте. В одном из залов «центрального поля боя» продавались большие, прекрасные репродукции знаменитого портрета Ричарда III, написанного в шестнадцатом веке. Мы спросили, нет ли такой же репродукции портрета Генриха VII кисти известного художника Майкла Ситтоу, к тому же современника событий? Нам предложили копию, очень маленькую по сравнению с изображением Ричарда. Я испытал сожаление, что изображение Генриха VII в Босворте как будто никого не интересовало. Доктора Ричмонда, казалось, это взволновало меньше меня.
Новые исследования позволили глубже осмыслить историю ранних Тюдоров вплоть до Босвортской битвы. Еще в 1971 году доктор Роджер С. Томас, мой бывший ученик, защитил блестящую диссертацию о Джаспере Тюдоре, где роль дяди Короля Генриха VII представлена как одна из ведущих в становлении династии.
Несколько глав книги, которую вы держите в руках (особенно 4–7) полностью основываются на исследовании доктора Томаса, поэтому справедливо назвать его как соавтора.
Другие страницы саги о Тюдорах (годы, проведенные Генрихом во Франции, события 1485 и др.) требуют дополнительного изучения. В процессе работы над этой книгой, которая мне представляется и интересной, и познавательной, я накопил немало «долгов» и сейчас с удовольствием их возвращаю. Я искренне благодарен моим коллегам, а также Роджеру Дэйвису за его неоценимую помощь в художественном оформлении книги, Дэвиду Робинсону за предоставленные географические карты, работникам факультета истории из Суопси, отпечатавшим рукопись. Еще раз с удовольствием благодарю весь штат университетской библиотеки, чья доброжелательность при сотрудничестве оказалась даже ценней, чем методическая и техническая помощь, которую они всегда с радостью мне оказывали. И, наконец, я не могу не поблагодарить Эллана Саттона, Питера Клиффорда и их коллег, чьи симпатии к Ричарду III не помешали своевременной публикации этой книги.
Р.А.Г.
День Св. Дэвида, 1985 г.
ПрологБитве при Босворде уже 500 лет. И все это время династия Тюдоров интересовала историков куда больше, чем другие королевские семьи Англии. В Европе с ней могут соперничать разве что Бурбоны и Габсбурги. Имена Генриха VIII и Елизаветы I до сих пор будоражат воображение писателей, режиссеров, документалистов и историков. «Англия в эпоху Тюдоров» — все еще самая захватывающая глава школьных учебников истории.
К сожалению, корни этой династии, невероятный ее взлет, падение и новый взлет еще мало изучены. Правда, наиболее добросовестные историки и писатели познакомили нас с некоторыми из ранних Тюдоров, а какие-то эпизоды из жизни этих королей заинтересовали их больше других. Например, победа Генриха Тюдора, нищего изгнанника, вопреки всему завоевавшего корону Англии в 1485 году. Чем не сюжет для триллера, исторического, или романтического? Или скитания дяди Генриха VII — Джаспера Тюдора; крах 1461 года — поражение на Мортимер Кросс. Необыкновенная преданность его еще совсем молодому племяннику и опасности, риск, на которые пришлось идти Джасперу, отстаивая право династии Ланкастеров на трон Англии…А история любви отца Джаспера, т. е. деда Генриха VII?.. Оуэн Тюдор, «какой-то уэльсец», и Екатерина Валуа, французская принцесса, вдовствующая королева Англии: история любви королевы и бедняка. Разве это не одна из главных тем романтизма в Европе? Восстание Оуэна Глендвэра, принца Уэльского, борьба за независимость Уэльса воспеты многими писателями. Даже Шекспиром! А ведь Тюдоры были на стороне мятежника Глендвэра.
Но до сих пор нет глубокого, последовательного повествования, посвященного ранним Тюдорам, беспристрастного и убедительного. А жаль… Ведь именно их жизни и судьбы помогут глубоко осмыслить появление на европейской сцене новой королевской династии в 1485 году.
Из этой книги мы узнаем, что после 1485 года сам король Генрих VII собрал и обнародовал сведения о своих предках, отчасти из любопытства, но и чтобы доказать: его семья, а главное, дед — Оуэн Тюдор, отнюдь не плебейского происхождения, как сплетничали враги короля.
Придворный историк-летописец Полидор Вергилий, кстати, итальянец, описал молодость Генриха Тюдора, его скитания и приключения в Бретани и Франции. Очень хорошо! Но написанное Вергилием в шестнадцатом веке ничем до сих пор не дополнилось. Его труд служил и по сей день служит источником для других биографов Тюдоров. И надежды на новые открытия, увы, не крепнут со временем.
Первая книга, целиком посвященная многолетнему изгнанию родоначальника королевской династии Тюдоров, основана как раз на ранних трудах Вергилия и других авторов того же или близких по времени периодов. Труд этот так и называется — «Первое собрание сохранившихся древних рукописей о Короле Генрихе VII». К сожалению, он не окончен и в таком виде был опубликован в 1599 году. Книга посвящена внучке Генриха VII, королеве Елизавете, последней представительнице династии Тюдоров. Ее автор неизвестен до сих пор. Ситуация в стране тогда была любопытной. Целый ряд историков трактовали события пятнадцатого века, в основном, с единственной целью: осудить, а то и высмеять авторитарный режим престарелой королевы. «Рукописи о короле Генрихе VII» в этот дружный хор не вписывались: те же события, те же имена, а книга совсем о другом. Ее автор откровенно восхищается чертой характера, присущей всем представителям династии Тюдоров, — твердостью и цельностью натуры. Она прослеживается на примере первого короля из Тюдоров, Генриха VII, в годы изгнания, предшествовавшие его яркой победе над Ричардом III. Повторимся: книга вышла в свет в 1599 году. Не исключено, что ее появление так или иначе связано со стремлением Джеймса VI из Шотландии (Шотландского) получить корону: с нетерпением ждал кончины Елизаветы I. Джеймс был праправнуком Маргарет, старшей дочери Генриха VII. В 1603 году он таки унаследовал корону Тюдоров. И тогда многие писатели-историки вновь обратились ко временам становления династии. Они сравнивали, анализировали, находили новые факты…
Интерес к генеалогии Тюдоров лишний раз доказал правомерность притязаний Джеймса на трон. А в 1604 году антиквар-священник из Уэльса Г.О. Хэрри опубликовал книгу с длинным названием «Происхождение короля Джеймса I, владыки Великобритании, которое доказывает, что он является прямым потомком Его Величества Оуэна Тюдора». Уэльское происхождение ранних Тюдоров теперь рассматривалось как достоинство семьи, ставшей прародительницей королевской династии, власть которой распространялась и была признана на территории всех Британских островов. Вспомнили добрым словом и Генриха Тюдора. В 1610 году появилась книга «Мечты и дальновидные мысли Генриха VII о единстве Великобритании». В те годы романтическое воображение, свойственное английскому Ренессансу, оставляло свой след на всех произведениях литературы. Не стали исключением и историко-аналитические темы и сюжеты. Существует изящная версия воображаемой любовной переписки Оуэна Тюдора и Екатерины Валуа (ее автор Майкл Драйтон). Труд Драйтона лег в основу поэмы Хью Холланда «Предтеча любви Оуэна Тюдора и Королевы». Поэт из Денби Хью Холланд собирался преподнести рукопись королеве Елизавете, но не успел. В 1603 году она была предложена вниманию уже Джеймса I. В 1622 году появляется известная книга Фрэнсиса Бэкона «История правления Короля Генриха VII». В ней куда меньше художественного вымысла, она представляет интерес с точки зрения науки. Правда, там очень мало сказано о юности короля и еще меньше о его предках, зато довольно полно и осмысленно представлены характер Генриха и методы его управления страной, что так или иначе связано с годами, проведенными в изгнании, когда и формировался характер будущего короля. Во всяком случае, бережливость монарха автор объясняет бедностью, которую Генрих Тюдор познал в юности. Расстановку сил, ход битвы при Босворте (22 августа 1485 года) пытался воссоздать сэр Джон Бемонт. Каково соотношение здесь исторически верных сведений и догадок, домыслов автора, теперь уже не узнать.
В конце правления первого поколения Стюартов интерес к ним заметно остыл, прослеживалось разочарование и в династии, и в их манере правления государством. Интерес к предкам Тюдоров вспыхнул вновь во Франции. Этослучилось после того, как Карл II и Джеймс II якобы обнаружили (не исключено, что подделали) документы, доказывающие непосредственную и тесную связь династии с Людовиком XIV и французским двором. В 1673 году труд Бэкона был переведен на французский язык. В основном, французов привлекала лишь одна линия саги о Тюдорах: союз Оуэна Тюдора и Екатерины Валуа. История их любви легла в основу исторического романа «Время прилива, Принц де Галле». Его издали в Париже в 1677 году. Книгу быстро перевели на английский язык и год спустя опубликовали в Лондоне. Так ознаменовалась свобода культуры в эпоху Реставрации. В 1696 году в Париже появляется новая любопытная версия взаимоотношений Оуэна Тюдора и Екатерины Валуа. В это же время в Англии низложен Джеймс II. Он вынужден скрываться во Франции. И сразу же начинается, правда за рубежом, новая волна политического интереса к его предкам — Тюдорам.
Год 1697. В Париже публикуют «Историю Генриха VII, Короля Англии» Ж.Марсольера. Автор называет героя своего повествования мудрым английским Соломоном. Вновь подчеркивается прямое кровное родство Генриха с Екатериной Валуа. Внимание читателей концентрируется на глубокой религиозности короля, твердости принципам. Подробно говорится о том, как первый монарх этой яркой династии сумел добиться помощи Франции в решающем бою за корону.
В эпоху Просвещения на трон восходит династия Ганноверов. Романтическая и политическая судьба Тюдоров предается некоторому забвению. Правда, в Уэльсе историки и археологи докапываются до новых бесценных сведений о жизни самых ранних Тюдоров. Но лишь в эпоху королевы Виктории интерес к этой удивительной королевской семье вспыхнул опять. Начало положила писатель-биограф Агнесса Стрикленд. Она трудилась над жизнеописанием королев Англии. В ее художественно-публицистических рукописях, где историческая правда легко переплетается с вымыслом, нашлось достойное место и для Екатерины Валуа, и для супруги Генриха VII, Елизаветы Йоркской. Первые ее публикации появились в самом начале правления королевы Виктории. Долгое время они пользовались завидной популярностью и служили богатым источником информации для писателей и литераторов Викторианской эпохи. Большинство читателей привлекала история любви Оуэна Тюдора, небогатого, малообразованного уэльсца, и пылкой молодой вдовствующей королевы Англии Екатерины Валуа.
Генриху VII повезло куда меньше. По рукописям современных историков-хронистов его образ складывался как-то скучновато: сухой, скрытный, немногословный… Вряд ли подобный характер мог вдохновить литераторов художественного жанра. Да и пятнадцатый век (времена короля Генриха) пользовался неважной репутацией: эпоха политического упадка и гражданской войны. Интерес к Генриху и Джасперу Тюдорам, как научный, так и литературный, снова поугас. После же двух мировых войн романтические настроения, опять благодаря той же теме любви Оуэна Тюдора и Екатерины Валуа ожили, только после 1954 года появился целый ряд пьес и романов английских и уэльских авторов. А в 70-е годы опубликовано не меньше пяти объемных произведений на эту тему с обещающей фразой в конце «Продолжение следует…»
Есть, правда, немного работ бесспорно исторической достоверных и ценных, авторы которых прослеживают судьбы Тюдоров до 1485 года. В 1972 году вышла в свет подробная биография Генриха VII С. Б. Краймса. Она дает заслуженно высокую оценку труду Полидора Вергилия, посвященному юности и молодости Генриха Тюдора.
Казалось бы, интерес к династии Тюдоров должен быть особенно острым среди историков и литераторов Уэльса, не говоря уже о националистически настроенных писателях. Так было до начала этого века. Но Закон Генриха VIII о Союзе (Единении), в результате которого произошло слияние Уэльса и Англии, довольно быстро ослабил признаки национального различия. Уэльс англизировался. Более того, один из современных лидеров политического национализма в Уэльсе Гуинфор Эванс в 1971 году опубликовал книгу (в английском переводе ее название — «Земля отцов»), в которой недвусмысленно говорит о том, что восхождение на престол династии Уэльского происхождения в 1485 году стало роковым для Уэльса и его граждан.
Точки зрения могут быть разными и даже противоположными. Бесспорно одно: уэльские предки королевской династии Тюдоров — явление малоизученное. Даже специалисты в этой области знают до обидного мало о том, как зародилась одна из самых ярких монархических семей Европы. Но чувство, что тебе чего-то не хватает, — уже стимул, и это обнадеживает.
Глава 1. Подданные принцев УэльскихПервый монарх из династии Тюдоров, король Генрих VII был англичанином только наполовину. Вторую половину крови поделили поровну французские и уэльские предки, но именно эта четверть уэльской крови выделяла его среди современников и так ярко проявилась у потомков. И под уэльским христианским именем своего прапрадеда Тюдур (по-английски — Тюдор) стал известен и сам монарх и его наследники. Нет оснований считать, что предки имели примесь крови королей или принцев. Но именно эта семья изменила смысл и значение служения при дворах наиболее амбициозных, но знатных и достойных принцев Уэльскил.
Первые три четверти тринадцатого века правители уэльского княжества (графства) Гвинедд (Gwynedd, чьи владения охватывали и холмистую местность Сноудонии (Snowdonia), и плодородные земли Англси (Аnglesey), стремились к созданию независимой, сильной и разумно организованной государственности. В Уэльсе хорошо знали о переменах в форме и методах правления, которые происходили в королевствах Западной Европы, и учитывали этот опыт.
Немалую роль в этом играла и Англия. За годы правления Жоруэрта Ллевелина, известного как Ллевелин Великий (1202–1240), князя могущественного, решительного и безжалостного, Гвинедды стали сравнительно сильным (для Уэльса) и самостоятельным княжеством. Это пришлось признать основным правителям уэльских графств. А позже Ллевелин стал именоваться принцем Уэльским. Он правил Гвинеддами с 1202 года. А в 1212 году, обсуждая условия мирного соглашения с королем Франции, говорил от имени всего Уэльса. Он ловко добился согласия короля Джона признать притязания английской знати на Раннимед (Runnymede), и интересы Уэльса были учтены и занесены в Великую Хартию Вольностей, подписанную там в 1215 году. Благодаря Ллевелину Великому на протяжении многих лет до самой его смерти в 1240 году Гвинедды сохраняли силу и независимость.
Именно в эти годы стремительного политического развития Северного Уэльса уэльские предки короля Генриха VII получили признание, которое сделало их одной из самых значительных, могущественных и влиятельных семей Уэльса в тринадцатом веке. Они верно служили принцу Гвинедд и были незаменимыми советниками, дипломатами и воинами в государстве, которое по европейским образцам в основе своей опиралось на службу аристократии. Первые Тюдоры были как раз такой семьей аристократов. Их путь — путь консолидации сил и умножения достояний рода.
Эта семья имела ни с чем не сравнимое значение для двора Ллевелина. Но ни один из Тюдоров не вступал в брак с леди, состоящей в кровном родстве с представителями правящей династии. Они скорее предпочитали занимать важнейшие государственные и военные посты при Ллевелине Великом и позже, при его наследниках. В Англии придворные такого ранга, как правило, получали графский титул.
В Северном Уэльсе наградой становились известность, богатство и власть. Неверно считать это итогом спокойного и последовательного достижения благосостояния и могущества — история Гвинедд не была безоблачной. Недоброжелателей хватало и в самом Уэльсе: правителям Гвинедд частенько завидовали соседи. Английские короли отличались враждебной подозрительностью и не упускали случая заявить о своих притязаниях. Знатные английские семьи, чьи родовые поместья находились на границе с Уэльсом, тоже доставляли немало беспокойства. Словом, придворным Северного Уэльса было не просто сохранить обретенное в верной службе могущество: постоянно быть начеку, оценивать ситуацию, умело включаться в политическую игру и выходить из нее победителем под силу немногим. Тюдоры как раз из их числа. Они редко ошибались и часто выигрывали. Даже после уничтожения княжества королем Эдуардом I в 1282–1283 гг. семья сумела удержаться у власти и сохранить былое влияние.
Самые первые Тюдоры жили около Абергиля (Аbergele) в районе Рос (Rhos) восточнее реки Конви (Сопwy). Это место известно как Фор-Кантрес (Four Сапtrefs), а на уэльском диалекте — Перфеддвлад (Регfeddwlad). Позже большая часть этих земель стала феодальным владением Денби (Denbigh). По происхождению первые Тюдоры были скромными землевладельцами, живущими неподалеку от восточного побережья реки Конви. Когда территория присоединилась к княжеству Гвинедд, которым правил Ллевелин Великий, некоторые члены семьи поступили на службу к новому владыке. Не исключено, что Тюдоры служили и его предшественнику в конце двенадцатого века. Первыми изменениями в примитивном правлении Гвинедд история обязана Синфригу Жоруэртскому (Cynfrigb Iorwerth). Его сыновья и внуки с поразительным упорством и последовательностью шли по его стопам. Можно лишь гадать, какими способностями и складом ума обладали потомки Синфрига. Достоверно одно — в тринадцатом веке правители Гвинедд без них не обходились. Фактически образовалась единая родственная группа придворных, члены которой были незаменимы в государственных акциях разного свойства. Синфриг сделал первый шаг. А его сын Эднифед Младший (Фичан) принес всей семье такую известность и признание, которая гарантировала его потомкам места в правительстве и высших кругах Северного Уэльса. Фактически эта семья была второй по знатности, богатству и влиятельности после семьи принца Уэльского.
Эднифед служил Ллевелину Великому четверть века — с 1215 года до самой смерти Ллевелина в 1240. Он постоянно находился с принцем, при нем подписывались важные государственные документы. Длительное время (с 1216 года, а может и раньше) он занимал пост сенешаля, возглавляя основные административные, политические и законодательные органы графства. Так, он представлял интересы Ллевелина в переговорах с королем Англии Генрихом III, с английской и уэльской знатью и служителями церкви. Он был «вторым я» принца, подотчетным лишь самому Ллевелину, который наделил его практически неограниченными полномочиями в гражданском и военном ведомствах. В шестнадцатом веке существовала легенда, что Эднифед однажды (возможно, в 1210 году) возглавил войска принца в битве с графом Честером и другими сторонниками короля Джона. Говорят, в честь победы он преподнес Ллевелину три окровавленные головы. Есть предположение, что изображение этих голов служило отличительным знаком оружия самого Эднифеда Фичана, а позднее стало фамильным знаком, который носили на оружии его потомки.
Положение Эднифеда обязывало его не допустить оплошности в выборе супруги. Он женился на Гвенлайн (Gwenllian), дочери знаменитого лорда Риса (умершего в 1197 году). Рис был государственным деятелем Уэльса тех дней, породниться с такой влиятельной семьей значило для Эднифеда укрепить собственные позиции. Даже королю Генриху III пришлось признать «выдающегося уэльсца». Когда в июне 1235 году Эднифед проездом оказался в Лондоне, видимо, собираясь в крестовый поход, король в знак признания послал ему серебряный кубок.
Ллевелин Великий умер в 1240 году. Как старший государственный деятель княжества Гвинедд Эднифед Фичан играл главную роль в возведении на трон сына покойного принца, Дэвида (1240–1246). Принц был еще в том возрасте, когда власть правителя зависит не столько от его личных качеств, как от мудрости и опыта его советников. Естественно, лучшей кандидатуры, чем Эднифед Младший, искушенный в политике, знающий и преданный, было не найти. Сам Эднифед умер в 1246 году, через десять лет после своей жены. По некоторым источникам, сохранившимся в аббатстве Святого Уэрберга (St. Werburgh) в Честере, смерть Фичана считают исторически важным и даже критическим событием для Гвинедд и Северного Уэльса, ведь он являлся и Мировым судьей Уэльса (мировой судья в старой Англии был довольно значительным административным лицом, который наблюдал за «общественным спокойствием» и исполнением правительственных распоряжений — прим. пер.). Этот титул, уравнял его с самыми выдающимися политическими, государственными и военными деятелями и законодателями, имевшими право представлять интересы монархов Англии в их отсутствие. Он — награда верному и толковому слуге Ллевелина Великого и Дэвида, сына Ллевелина. (Так по обычаям средневековья звали знатных господ в Уэльсе).
У Синфрига Жоруэртского, кроме Эднифеда, было еще два сына — Хейлин и Горонви. Они тоже служили и принцу Ллевелину, и принцу Дэвиду, хотя и не с таким блеском, как их брат. Похоже, что их общественная и государственная деятельность ограничивалась восточной частью княжества Гвинедд — там когда-то жили их предки — к востоку от реки Конви. Ни сами они, ни их потомки не имели популярности и значимости, свойственной Эднифеду и его наследникам (Уайрон Идеи).
У Эднифеда было минимум шесть, а скорее, семь сыновей. Все они вслед за отцом верно служили двору Гвинедд. Часто как и отец достигали успехов и признания на государственном и политическом поприще. Это лишний раз говорит о том, каким необыкновенным и многогранным был Эднифед, как умело он готовил и продвигал карьеру своих близких. Безусловно, это не значит, что сами его близкие не были того достойны. Так, его старшие сыновья — Горонви и Граффид (Сruffyd) — вместе с ним служили при дворе Ллевелина, а приблизительно в 1222 году участвовали в переговорах с графом Честером. У Эднифеда были основания гордиться детьми. Однако… То ли по юношескому легкомыслию, то ли в лихом порыве Граффид оскорбил принца Ллевелина, позволив себе непочтительно отозваться о жене владыки. Ею была незаконнорожденная дочь короля Джона, на которой Ллевелин женился в 1204 г. Граффида сослали в Ирландию. В истории это был первый случай, когда член семьи Эднифеда поссорился с принцем. Правда, это обстоятельство никак не сказалось ни на положении Эднифеда, ни на карьере других его сыновей. Некоторые из них возмужали и за годы недолгого правления принца Дэвида (1240–1246) многому научились как будущие государственные деятели. Молодой принц с удовольствием окружал себя молодежью, а в делах княжества полностью полагался на старого советника отца. Любопытно, что в переговорах с английской знатью из пограничных с Уэльсом поместий в 1241 году Тюдор, сын Эднифеда, был официально объявлен полномочным представителем принца, хотя сам Эднифед был еще жив. Так создавалась и укреплялась репутация молодого дипломата. Другой сын Эднифеда, Рис, тоже служил принцу Дэвиду с 1241 года. Во второй раз верность семьи Эднифеда Фичана правителю Гвинедд была нарушена, по иронии судьбы, как раз в силу их преданной дружбы. В ноябре 1245 года. Тюдор, сын Эднифеда, был схвачен в Северном Уэльсе людьми Генри III и как заложник отправлен в Тауэр Лондона. Вероятно, таким способом король думал подчинить принца Дэвида. Немногим раньше брат самого принца — Граффид — содержался под стражей в Тауэре. В 1244 году он был убит при попытке к бегству. В следующем году под конвоем в Лондон отправляют Тюдора. Путь был неблизкий, поэтому его разделили на несколько этапов. Конвой из знатных и почетных рыцарей менялся. Наконец в сопровождении охраны суффита Оксфордшира его препроводили в Тауэр, где и поместили в одно из внутренних зданий. В сентябре 1246 года его освободили. (Этот год богат печальными событиями: умерли принц Дэвид и Эднифед Фичан). Покидая Тауэр, Тюдору пришлось оставить в заложниках двух сыновей. Впрочем, заключение было, скорее, условным, так как тяготы и лишения узников их не коснулись. Но это еще не все. В обмен на свободу Тюдора вынудили дать клятву верности (присягнуть) Генриху III. Он пошел на это ради своих земель в Северном Уэльсе, которые теперь стали его законной собственностью. Король же расширил владения Тюдора, даровав ему земли в Перфеддвладе. Тюдор, сын Эднифеда, объявляет себя верноподданным Генриха III, чем автоматически порывает с правителями княжества Гвинедд. Очевидно, двор короля Англии стремился привлечь на свою сторону как можно больше влиятельных господ и рыцарей Уэльса. Идя к этой цели, король не скупился: богатство и земельные владения Тюдора росли быстро. А в мирных переговорах 1259–1260 гг. с племянником и наследником Принца Дэвида — Ллевелином (сыном убитого при бегстве из Тауэра Граффида) Тюдор выступал как представитель короля Генриха. В феврале 1263 года был освобожден из Тауэра сын Тюдора — Хейлин.
Итак, Тюдор, сын Эднифеда, внук Синфрига, нарушил полувековую традицию верного служения княжеству Гвинедд, начатую его дедом и продолженную отцом. Скорее всего сделал он это в силу убеждений. Несомненно, свою роль играли королевские дары и полученные новые земли. Но главная причина видится в другом — длительном тюремном заключении его сыновей. И еще: после смерти принца Дэвида и Эднифеда в 1246 году активизировалась внутренняя борьба за управление княжеством Гвинедд. В этой ситуации будущему семьи Эднифеда, а теперь уже Тюдора, связь с королем Англии была только на руку. Как бы то ни было, но в 1263 году, когда Ллевелин, сын Граффида, стал полновластным правителем Северного Уэльса (а сын Тюдора Хейлин освобожден из заключения), Тюдор, сын Эднифеда, понял, что пришло время возобновить и продолжить карьеру в Гвинеддах.
Вернемся на несколько лет назад, в год 1255. Племянник принца Дэвида — Ллевелин (после смерти его стали звать Ллевелин Последний) заявляет о своем законном наследстве и полном господстве в Гвинеддах. К тому времени все сыновья Эднифеда уже достаточно повзрослели, чтобы служить при дворе, чем, собственно, и занимаются. По поручению принца они пересматривали и утверждали новые границы огромного княжества Уэльского. Его территория тянется от полуострова Ллин (Llyn) на западе до реки Ди (Dее) на востоке с постоянными (пожизненными) уэльскими владениями, на юге до Поуис (Роwys) — Кардиганшир и Кармартеншир, на юго-востоке до Монтгомери и до границ Глэморган (Glamorgan). Ллевелин Последний был территориально намного богаче своего деда. Пересматриваются и государственные титулы, своего рода «табель о рангах», всего Уэльса. В 1258 году Ллевелин уверенно именует себя Принцем Уэльским. В 1267 году в Монтгомери подписывается англо-уэльское соглашение. В нем Генрих III признает новый титул Ллевелина. В центре всех этих событий — сыновья Эднифеда Фичана. Старший из них, Горонви, пошел по стопам отца и в 1258 году занял пост сенешаля. Его ответственная миссия длится десять лет, в течение которых он вершит высший суд в Уэльсе, ведет переговоры с королем Англии и английской знатью, живущей на границе с Уэльсом, с епископом Бэнгорским и другими князьями Уэльса. Как и его отец в прошлом, Горонви становится во главе войска Гвинедд и в феврале 1263 году идет на владельцев поместий в Гуэнте — приграничном районе Уэльса. Горонви умер 17 октября 1268 года. Один из летописцев Уэльса отдает должное его мужеству и решимости полководца, мудрости и справедливости дипломата. Он был достойным сыном своего отца. Горечь по поводу его утраты хранит и не пытается скрыть.
Другой сын Эднифеда, Граффид, к тому времени вернулся из ирландской ссылки. С 1247 годаего можно встретить в свите Ллевелина Последнего. Он участвует в составлении и подписании новых законов, в 1256 году ведет переговоры с Генрихом III. Не исключено, что он был сенешалем при дворе нового принца еще до своего старшего брата Горонви. Что касается Тюдора, то он блестяще возобновляет свою службу в Северном Уэльсе несмотря на (а, может, в чем-то и благодаря ей) крепнущую связь с королем Генрихом III. После 1263 года принимает участие в законодательстве, помогает Ллевелину выработать лучшую стратегию переговоров с духовенством и правителями других княжеств Уэльса. После смерти Горонви в 1268 году Тюдор заменяет брата на посту сенешаля и в следующие десять лет безоговорочно монополизирует государственную деятельность.
Пути двух младших сыновей Эднифеда Фичана — Риса и Синфрига — разошлись. Синфриг, названный в честь знаменитого деда, по семейной традиции служил принцу Ллевелину Последнему с 1256 года. Как и его братья, он занимался дипломатической и законодательной деятельностью. Что же касается Риса, названного в честь деда по материнской линии, похоже, его отношения с Принцем Ллевелином Последним не сложились. Вряд ли можно утверждать, что с 1216 по 1278 годы монополия на важнейшие государственные и политические посты княжества Гвинедд абсолютно принадлежала потомкам Синфрига Жоруэртского. Но нет сомнений в том, что на протяжении нескольких довольно длинных отрезков времени в этот период Эднифед Фичан, а за ним и его сыновья в полной мере определяли внутреннюю и внешнюю политику княжества. Члены этой семьи верно и последовательно служили Ллевелину Великому и его наследникам, и несмотря на случавшиеся конфликты и отсутствие взаимопонимания эта семья в тринадцатом веке по праву считалась второй после семьи принцев Северного Уэльса.
Выдающиеся заслуги перед Отечеством вознаграждались щедро. Да и для правителей это был самый верный путь добиться лояльности вассалов. Сведения, по которым мы можем судить об огромных земельных просторах, дарованных потомкам Синфрига Жоруэртского, почти полностью относятся к четырнадцатому веку. Тогда поместья и владения отождествлялись с собственностью лишь самого Эднифеда, которая находилась в его распоряжении длительное время. (На самом деле земельные владения семьи пополнялись и вследствие награждения его сыновей). Его фамильные угодья простирались, к востоку от реки Конви в сегодняшнем Денбишире. Большая часть земель, полученных семьей Эднифеда в награду от правителей княжества Гвинедд, расположена в Англси и в Карнарвоншире, западнее Конви. Полученные в дар поместья не облагались налогами и пошлиной при вступлении в наследство. Скорее всего, это подарок еще Ллевелина Великого, то есть они стали фамильной собственностью Эднифеда до 1240 года. Позднее купили и добавили к ним остальные земли Перфеддвлад, а затем последовала очередная награда — имение в Кардигеншире. Сыновья Эднифеда тоже умножили территориальное богатство семьи. Правда, их вклад был поскромнее. Например, Тюдор за годы службы Генриху III стал хозяином поместий во Флинте и Диффрин Клуид (Dyffryn Clwyd). Эти земельные богатства, которые сделали бы честь любому знатному господину Англии, ставят семейство Эднифеда в один ряд с самыми влиятельными землевладельцами Северного Уэльса.
В средние века связь между церковью и государством в Северном Уэльсе была самой тесной, как, впрочем, и во всей Европе. Епархии Бэнгора и Святого Азафа полностью находились на территории княжества Гвинедд и, таким образом, как бы подчинялись его правителю. Более того, служившие принцу миряне, нередко имели родню среди духовенства. Есть веские основания считать епископа Святого Азафа-Хивела, имевшего сан с 1240 года до самой смерти в 1247 году, одним из сыновей Эднифеда Фичана. И если это действительно так, то племянник епископа Ллевелин, сын Граффида, сына Эднифеда, видимо, несколько лет спустя стал настоятелем епархии Бэнгор.
По всей вероятности, семья Эднифеда была и в числе первых покровителей и благодетелей Доминиканской обители, основанной вблизи Бэнгора в 1251 году. Горонви, сын Эднифеда, должно быть пожертвовал монахам земли по соседству с современным Пенрин-Парк (Репгhyn Park). Известно, что похоронен Горонви где-то в Бэнгоре. Но вполне возможно, что его погребение состоялось как раз в новом монастыре, так как в следующем веке это место считалось семейным склепом.
Таблица 1.
Эднифед Фичан и его сыновья
Роль и значимость семейства Эднифеда в истории Северного Уэльса воспета бардами тринадцатого столетия. В их честь слагались поэмы. На смерть многих из них написаны элегии. Скорбь по умершему в 1246 году Эднифеду Фичану вылилась в строки одного из известных поэтов начала века Элидира Сэйса. Их и сегодня можно прочесть на могильной плите: «И стоял я у свежей могилы Эднифеда, и не мог сдержать слез…».
Дочь Эднифеда вдохновила поэта Эйниона из Гуалчмай. Смерть ее брата Граффида оплакана в стихах Давида Бенфраса. О Горонви, сыне Эднифеда, писали оды многие поэты Уэльса. «Оплот княжества Гвинедд», «защитная стена города» — вот такими метафорами рисуют они сильный и благородный характер героя. Эти же качества Горонви упоминаются хронистами Уэльса по поводу его смерти.
Эта необыкновенная семья заслужила доверие и благодарность трех правителей княжества Гвинедд. Сила и могущество Эднифеда и его сыновей были известны и за его пределами. Их хорошо знали в других княжествах Уэльса, в Англии. Они пережили и внутренний политический накал, и сложные напряженные отношения с соседями — королем Англии и правителями прочих Уэльских княжеств.
Глава 2. Вопрос вассальной зависимости
Завоевание Эдуарда IВ истории Северного Уэльса тринадцатого века известны случаи, правда, не частые, когда члены семьи Эднифеда Фичана изменяли клятве, данной правителю княжества Гвинедд и присягали королю Англии. Складывались такие обстоятельства, при которых личные интересы семьи оказывались важнее соблюдения закона вассальной зависимости.
В то время княжество Гвинедд было еще сравнительно молодым, а его границы не очень четкими и довольно гибкими. Фамильные владения Эднифеда время от времени завоевывали англичане. Другими словами, лояльность потомков скромных землевладельцев восточного побережья Конви буквально рвали на части. Когда же в 1272 года на трон Англии взошел Эдуард I, инстинкт самосохранения не подвел членов семьи, и они на время забыли о своем Уэльском происхождении.
Таблица 2.
Предки Одуэна Тюдора
Первая война короля Эдуарда с принцем Ллевелином (1266–1267 гг.) закончилась сокрушительной и громкой победой Англии. Сыновья Эднифеда вступают с новым королем в дипломатические отношения, что говорит о присущем им здравом смысле и благоразумии. В противном случае их поверженного владыку Ллевелина могли ждать новые несчастья. Вспомним, кстати, как в 40-е годы навязанная и вынужденная связь Тюдора, сына Эднифеда, с Генрихом III сделала виртуозного дипломата намного богаче. Теперь же его братья заключили мир с королем Эдуардом, не забывая временами извлекать из этого ту или иную выгоду. При этом внук Эднифеда, Ллевелин, сын Граффида, монах доминиканского ордена, выступил здесь в роли парламентера в переговорах между своим братом Рисом, придворным принца Ллевелина, и королем Англии. Его целью было добиться примирения двух сторон. Уэльскую сторону представляли три члена семьи Эднифеда во главе с Рисом. Не исключено, что эти трое приняли участие в заговоре, изменили своему прежнему владыке и переметнулись к Эдуарду I. Когда принц Ллевелин все же был вынужден подписать мирный договор с королем (это произошло в 1277 году), он пообещал освободить Риса из заключения и вернуть ему прежнее положение и власть. В конце концов Рис поступил на службу к Эдуарду, чем очень осложнил отношения с Ллевелином. Однажды по приказу принца Риса даже оштрафовали на 100 фунтов стерлингов «за неподчинение и высокомерие».
Известно лишь, что это произошло в Англии. А в следующей войне Эдуарда I с Уэльсом — в 1282 году — Рис и его брат Хивел, сыновья Граффида, внуки Эднифеда, воевали на стороне английского короля. Когда английские войска переправлялись через пролив Менай (Меnai) в Англси, армия Ллевелина перешла в наступление, начался бой, в котором погиб Хивел.
Не только сыновья Граффида, сына Эднифеда Фичана, стремились к миру и контакту с королем Англии. В сентябре 1278 года Эдуард I возвращает часть земель Тюдору, Горонви и Хивелу, которые, скорее всего, были сыновьями Горонви, сына Эднифеда Фичана. А в 1279 году и другие члены семьи служат Эдуарду в Перфеддвладе. Стремление к власти и высокому положению в обществе вкупе с инстинктом самосохранения заметно ослабляло чувство долга этих уэльсцев перед своим прежним владыкой. Они открыто предпочли мир с Эдуардом I. Собственно, в тот момент это был единственный верный способ сохранить влияние, положение и богатство в Перфеддвладе. Дипломатическая гибкость на грани непостоянства, завидное умение повернуть любую ситуацию в выгодную для себя сторону — вот те качества, которые обеспечили безбедное и благополучное будущее семьи после завоевания Эдуардом I княжества Северного Уэльса в 1282 году. Сам Ллевелин Последний тогда же был убит.
Хотя три сына Горонви, сына Эднифеда, и смирились с английским режимом, не стоит думать, что сделали они это окончательно и бесповоротно. Вот исторические факты. Уэльс, 1294–1295 годы. В разных частях графства вспыхивают восстания против ужесточения королевского режима. Тюдор (известный как Тюдор Старший или Тюдор Хен) и Горонви (Горонви Младший или Горонви Фичан) — в рядах восставших на северной границе, их возглавляет Мэдог, сын Ллевелина. Тюдор, вероятнее всего, был главным военным советником Мэдога, а Горонви состоял при «штабе» восстания. Мятеж был жестоко подавлен. Эдуард захватил княжество Гвинедд. Потомки Эднифедда поспешили заключить мир с английскими властями. Тюдор был в составе делегации Северного Уэльса на церемонии присяги Эдуарду I в 1296 году. Когда же сына короля, Эдуарда Карнарвонского, провозгласили первым английским принцем Уэльским в 1301 году, Тюдор Хен вновь принес клятву верности правителям Уэльса. Далее он служит правителю Перфеддвлад как и его предки в тринадцатом веке. Тюдор Хен был богатым землевладельцем. В наследство ему достались огромные территории в Северном Уэльсе и Кардигеншире. После его смерти в 1311 году их унаследовал сын Тюдора Хена — Горонви.
Почти все (за исключением одного) потомки Тюдора Хена оказались лояльными, влиятельными и процветающими землевладельцами Северного Уэльса. Их путь в истории отмечен покровительством церквям, воспет многими поэтами. Богатейшие земли — наследство еще Эднифеда Фичана— были сохранены и стали семейным достоянием вопреки всем политическим волнениям режима Эдуарда I. Сын Тюдора Хена — Горонви — был верным вассалом Эдуарда II. В самый драматический момент его правления, когда король был свергнут и низложен, Горонви от него не отступился. В 1314 году он привел войска Северного Уэльса в Ньюкасл, откуда с помощью королевской армии собирался захватить Шотландию. Несколько лет спустя он получил пост королевского йомена в горных лесах Сноудон (1318–1319). Горонви умер в 1331 году. К этому времени его семья, полностью оправившись от всех невзгод, процветала под покровительством нового монарха — Эдуарда III.
Мир и согласиеПережив беспокойные времена правления Эдуарда I, потомки Эднифеда Фичана зажили наконец мирно и благополучно. Судьбы двух сыновей Горонви, сына Тюдора Хена, прекрасное тому подтверждение. Один из них — Хивел — священник, другой — Тюдор — землевладелец.
Семья Эднифеда всегда была тесно связана с церковью и основными религиозными направлениями Северного Уэльса. Сами они — христиане. А церковь в Северном Уэльсе, как впрочем и повсюду, существовала за счет состоятельных прихожан. По традиционной исторической версии восемнадцатого века Тюдора Хена принято считать основателем монастыря Французского ордена в Бэнгоре. Но сейчас уже точно известно, что монастырь существовал еще в 1250 году, так что Тюдор был своего рода меценатом в восстановлении монастыря после войны. (В двух уэльских войнах монахи поддерживали сторону Эдуарда I). В 1293 году Тюдор начинает обновлять и восстанавливать здания обители. В завещании он просит похоронить его у южной стены часовни. 11 октября 1311 года состоялась торжественная церемония погребения Тюдора Хена. А через двадцать лет 11 декабря 1331 года там же похоронили Горонви, сына Тюдора Хена.
Один из сыновей Горонви — Хивел — достиг высот в церковной иерархии Северного Уэльса. Скорее всего, он был старшим сыном в семье. И нес же его, с детства готовили к духовной службе. (Для знатных семей Уэльса случай не частый). Он становится каноником Бэнгорского собора, а позже — в 1357 году — архидьяконом Англси. В 1366 году умер и был тоже похоронен в Бэнгорском монастыре. (Его могила находится перед высоким алтарем. Такую честь оказывали лишь тем, что достиг высокой ступени в церковной иерархии). Через год там хоронят и его брата Тюдора (19 сентября 1367 года). Тогда же возложили надгробную плиту у южной стены часовни. Оба брата пользовались огромным уважением и почитанием у современников: один в мирской, светской жизни, другой — в духовной. Тюдор жил в родовом поместье Трекасл. Как и его отец и дед, занимал высокое положение и пользовался большим влиянием в государственной и политической жизни острова. Он удачно женился, породнившись с семьей Томаса, сына Ллевелина. (Его сестра была матерью мятежного князя Оуэна Глендвэра). Вполне возможно, что Тюдор был участником знаменитых военных походов Эдуарда III на Францию после 1337 года. Многие историки считают, что во время службы Эдуарду I Тюдор без согласия короля присвоил себе титул рыцаря. Впрочем, это — лишь предположение.
В 1345 году карьера братьев оказалась под угрозой. В этом году вынашивался замысел покушения на Уильяма де Шэлдфорда. Это был пользующийся дурной славой поверенный королевского сына Эдуарда, Черного Принца. И Хивел, и Тюдор попали в число главных подозреваемых на том лишь основании, что напали на Шелдфорда у дома Хивела. Братьев арестовали и какое-то время они провели в заключении. Но заговор был актом сопротивления против одного представителя власти (да еще и сомнительной репутации), а не режима в целом. Поэтому Хивела и Тюдора вскоре освободили. А их влиянию и доброму имени этот инцидент пошел даже на пользу. Недруги семьи в Карнарвоне были разочарованы таким поворотом дела и сетовали на то, что «…никто в Уэльсе не осмелится обвинить этих двоих». Поэт того времени Граффид, сын Мэредада, внук Дафида (похоже, он был из домашней челяди семейства) посвятил им много поэм и песен. В них он сравнивает Хивела, Тюдора и их домочадцев с огромными мощными деревьями, широко раскинувшими ветви, под которыми найдешь защиту и убежище.
Во второй половине четырнадцатого века, особенно при Ричарде II, потомки Эднифеда Фичана достигли уровня государственной значимости своего знаменитого предка — настолько влиятельной и могущественной стала их семья в Северном Уэльсе. Все пятеро сыновей Тюдора — Горонви, Эднифед, Рис, Гвилим и Мэредад — занимали прочное и высокое положение в обществе и правительстве Уэльса, который являлся частью королевских владений. Жили они, в основном, в Англси, где почти тридцать лет — семидесятые, восьмидесятые и девяностые годы — Рис и Гороини неизменно удерживали пост бейлифа (бейлиф — представитель короля, осуществляющий административную и судебную власти, сохранилось как почетное звание некоторых судей — прим. пер.). Мэредад, занимал эту же должность в соседнем округе Молтрет. Правда, не такой длительный срок: 1387–1395 гг. Потом и он переехал в Англси уже в новом качестве — как член парламента. Более того, впервые в истории уэльсцы заняли государственные посты, на которые до сих пор могли претендовать только англичане. Так, Рисстановится бейлифом Англси в 1374–1375 гг. и 1381–1384 гг., Горонви получает главный военный чип коннетабля (главнокомандующий конной армией) крепости Бэмарис в 1382 году, за несколько дней до смерти. Мэредад три года (1388–1391 гг.) занимает пост казначея Англии. Доверие Ричарда II к членам семьи очевидно и обоснованно, так как братья действительно были его верными подданными в Северном Уэльсе. Рис и Гвилим возглавили сформированные в Карнарвоншире войска. В 1386 году они готовились отразить возможное нападение Франции. Эти двое стали в 1398 году личными вассалами Ричарда II, за что каждый из них получал из королевской казны 10 фунтов стерлингов в год. Вместе с королем они повели войска на подавление бунта в Ирландии в 1398 году. Когда же по возвращении в Англию Ричард был схвачен и низложен, братья, несомненно, почувствовали себя обманутыми и предаными. Иначе не объяснить участие Риса, Гвилима и Мэредада в последующем восстании против узурпатора — короля Генриха IV.
Два других брата — Эдиифед и Горонви — тоже состояли на службе у короля. Только служить они начали раньше и во Франции. В строках «и… в день торжества яркий и пестрый наряд их покрыл все вокруг, и все сделалось ослепительно зеленым» поэты, посвятившие стихи Горонви, видимо, имели в виду численность его военной свиты и ее униформу. Видимо, при высадке в одном из портов Кента в 1382 году Эднифед и Горонви утонули. Их тела отправили в Лондон, но в последний момент останки Горонви перевезли в Северный Уэльс и захоронили в монастыре Лэнфэс. Во всяком случае так описывает события поэт Граффид, сын Мэредада, внук Дафида, в эпитафии, посвященной их кончине. По словам другого поэта — Джоло Гоча их смерть повергла в скорбь и уныние весь Англси. Еще один поэт-современник Райзирдин пишет, что у него и его собратьев по перу была особая причина оплакивать Горонви: оказывается, он был еще и «…судией слова и строфы» и мог как никто другой оценить достоинства поэтических строк. Его прекрасную надгробную плиту, первоначально отлитую в гипсе, позже реставрировали и покрыли более прочным материалом. Она сохранилась до наших дней. Ее можно увидеть в церкви Пенминдд (Penmynedd) в районе Ноттингема, куда она была перевезена после разгона монастырей в середине шестнадцатого века. Рядом с Горонви покоится его жена — Мифэнви. По слонам одного из поэтов, она была из не менее знатного рода Северного Уэльса, черты которого — гордость, мужество, благородство, утонченность натуры — унаследовала в полной мере. Ранняя кончина двух братьев — Горонви и Эднифеда — избавила их от необходимости непростого выбора, перед которым оказались их соотечественники в 1400 году, когда началось Великое Уэльское восстание.
Восстание ГлендвэраКогда Эдуард I захватил Северный Уэльс, сыновья Эднифеда Фичана были поставлены перед необходимостью немедленного выбора. Ситуация повторилась в 1400 году — теперь потомкам Тюдора пришлось принять непростое решение, когда их двоюродный брат Оуэн Глендвэр поднял восстание против короля Генриха IV. Годом раньше тот узурпировал власть, свергнув законного наследника престола и покровителя семьи Ричарда II. В прошлом бывали случаи, когда предки Тюдора предусмотрительно смирялись с новой властью и режимом. Но в 1400 году сыновья открыто поддержали восставших. Мятеж был жестоко подавлен. Оставшимся в живых сыновьям Тюдора, сына Горонви, пришлось признать себя побежденными и сдаться. В отличие от завоевания Эдуарда I, победа династии Ланкастеров имела для семьи пагубные последствия: их власти в Северном Уэльсе пришел конец.
В двух словах не объяснить причин, по которым семья Тюдора поддержала восстание. Они не хотели и не могли смириться с незаконным свержением Ричарда II и его смертью. Безусловно, важно и то, что возглавил мятежников их двоюродный брат. К тому же монахи Бэнгора и Лэнфэса, с которыми сыновей Тюдора связывала давняя дружба, были на стороне Ричарда. Существовали и более «земные», меркантильные соображения. Еще в 1398 году бейлиф округа Диндэтви Рис, сын Тюдора, задолжал казне 60 фунтов стерлингов. Судебный исполнитель короля тогда же потребовал от него объяснений. Новый король вполне мог принять и более жесткие меры. Первые вспышки восстания произошли на севееро-востоке Уэльса. Инициатор бунта Оуэн Глендвэр, претендовал на титул принца Уэльского. Несмотря на это, он быстро потерял контроль над ситуацией. На другом конце страны, в Англси, мятежников возглавили сыновья Тюдора Гвилим и Рис (сентябрь 1400 года). Армию Генриха IV ждала выставленная Рисом засада на Грейт Мур самой высокой точке восточной части острова. Подавление бунта в Англси было жестоким: монастырь Лэнфэс подожгли, многих монахов казнили, все вокруг разбили и опустошили. Но столкновение с армией Риса на Грейт Мур король не ожидал. Ему пришлось отступить и искать укрытия в Бэмафисе. В 1401 году король пытается покончить дело миром и издает указ о всеобщем и полном помиловании. Само собой, королевская милость не распространялась на трех братьев, «зачинщиков беспорядков и кровопролития» — Риса, Гвилима и Глендуара.
Самый захватывающий эпизод из жизни сыновей Тюдора относится к 1401 году. Именно тогда они решаются на поступюк, который «…по дерзости, отваге и хитрости не с чем сравнить за всю историю восстания» (К.Уиллиамс-Джоунс). В страстную пятницу 1401 года Гвилим, Рис и еще 44 человека, тоже не получившие помилования, одурачили охрану крепости Конви. В тот вечер гарнизон отправился на церковную службу. Рис, Гвилим и их товарищи по несчастный сумели захватить мощную крепость. Помог им плотник. Ему как-то удалось убедить охрану в том, что его вызвали для срочных работ. Захватчики крепости являли собой забавную, пеструю компанию: разбойники, мятежники, землевладельцы, бедняки и богачи, простолюдины и знатные господа. Они заявили, что сдадут крепость в обмен на помилование. Переговоры назначили на 13 апреля. Провести их поручили сыну графа Нортамберлендского, Генриху (знаменитый шекспировский Готспер). У сыновей Тюдора появилась возможность открыто поставить свои условия с уточнением подробностей: полное всеобщее помилование, возврат конфискованных земель и владений, охранное свидетельство, позволяющее повстанцам вернуться домой, никаких притеснений со стороны властей в течение минимум шести месяцев, никаких возмещений убытков за сожжение города Конви (а они составляли 5 тысяч фунтов стерлингов плюс уничтожение всей документации) и разграбленные дома придворных короля. И последнее: если уж будет назначено судебное разбирательство по вопросу возмещения убытков, то состав присяжных должен состоять наполовину из уэльсцев. Что до решения суда, то оно недвусмысленно предопределено — никакого возмещения ущерба.
В ходе переговоров большинство требований удовлетворили. Однако уже 20 апреля король аннулировал все предварительные соглашения, принятые в Северном Уэльсе. Затем были новые переговоры, новые соглашения. Но и они не были утверждены монархом. Прийти к согласию удалось только через несколько месяцев. 24 июня на очередном договоре появилась заветная подпись. Это случилось лишь после того, как Гвилим, сын Тюдора, послал новый вариант требований самому Генриху IV. На сей раз тон обращения был более примиренческим, условия не столь категоричны, но на полном и всеобщем помиловании настаивали по-прежнему. Все же восемь или девять человек из числа мятежников казнили.
Потом были новые восстания. Поднимал их тот же Глендвэр. А сыновья Тюдора также его поддерживали. Но, видимо, теперь они действовали осторожнее и старались не привлекать внимания. Во всяком случае, в летописях следующих восстаний их имена встречаются реже. Еще до битвы в Шрусбери, в которой Генри Готспер был убит королем, Рис, сын Тюдора, вступил в тайный сговор со знатным английским домом Перси (1403). Семья Перси не принадлежала к сторонникам Генриха IV и надеялась найти поддержку и защиту у Глендвэра и его союзников.
Очень вероятно, что переговоры между Готспером и сыновьями Тюдора, которые происходили в Конви 1401 году и которые внезапно оборвал король, сблизили их участников, более того, они стали союзниками. Мэредад, младший сын Тюдора, в январе 1405 года вновь поднимает восстание на северо-востоке Уэльса. Гвилим в 1408–1409 гг. все еще на свободе. Остальных трех братьев в 1406 году король объявляет вне закона.
Восстание было подавлено, сам Глендвэр исчез. Сыновья Тюдора оказались в опасности. Здесь единодушие историков нарушается. Дальнейшая судьба братьев представлена разными версиями. По свидетельству летописца Южного Уэльса Адама Уска, Риса и еще двоих вождей восстания схватили в Уэлшпуле. Риса отвезли в Честер и казнили в 1412 году. Историки более поздних периодов считают иначе: Рис умер у себя дома, в Англси, и похоронен в семейном склепе Бэнгорского монастыря. Как бы то ни было, на смерть его написана трогательная эпитафия. Ее автор Граффид Григ, родом из Англси, был известным поэтом своего времени. Вот что он пишет.
«Разве не были подвиги его блестящи,
А глаза подобны орлиным?
Он не может не видеть скорби моей,
Милостивый Господи, разве не правым было дело его?
Не его ли величие и мудрость видел двор Франции?
О веселый, скромный и отважный Рис,
Мрак покрыл Гвинедды с уходом твоим,
Кольцо златой цепи рода Тюдора, И плачу я вместе со всеми».
Вождей восстания, как правило, ждала одна участь: их казнили. Немногим удавалось сохранить жизнь. Одним из них стал Гвилим, сын Тюдора. В 1413 году король помиловал его. В Уэльсе были и те, которым «междоусобицы» были даже выгодны. За счет жизней своих соотечественников, а часто и родственников, они становились влиятельнее, могущественнее и, разумеется, богаче. Гвилим, сын Граффида, из их числа. Его обогащение — прямой результат провала и гибели сыновей Тюдора. Большинство земель Англси и Карнарвоншира, доставшиеся им в наследство от отца, теперь перешли к сыну Граффида. Доход от них превышал 112 фунтов стерлингов в год. Женой Гвилима была Морфадд, дочь Горонви, сына Тюдора, умершего в 1382 году. Возможно, что земли Пенминидд и Пенрин он получил в приданое. Угодья и поместья Англсии Карнарвоншира были конфискованы у Риса и Гвилима, сыновей Тюдора, еще в самом начале восстания. Гвилим, сын Граффида, до 1420 года жил в Пенминедде. А после его родовым поместьем стал Пенрин в Карнарвоншире, куда он перебрался вместе с семьей.
Лишь поместья Мэредада, сына Тюдора, не перешли к Гвилиму, сыну Граффида, хотя и были конфискованы в 1407 году. О судьбе этого сына Тюдора вообще известно мало. По всей вероятности, он самый младший в семье. А возможно, даже сын второй жены Тюдора, сына Горонви. Считается, что он был сослан после совершения убийства, хотя это может объясняться его причастностью к восстанию. В 1405 году Мэредад был эсквайром на службе епископа Бэнгора. А тот горячо поддерживал мятежников. Но потом следы Мэредада теряются. Известно, что его женой была Маргарет, родом из Англси. Их сын Оуэн родился в годы тяжелого кризиса семьи. Но именно ему — Оуэну, сыну Мэредада, внуку Тюдора, — суждено возродить величие и могущество рода со столь блестящими перспективами, в которые тогда, в начале века, поверить было невозможно.
Глава 3. Из провинции — ко двору короляВосстание Глендвэра лишило поддержавших его Тюдоров из Северного Уэльса многого. Они потеряли не только земли и деньги. Подобно многим уэльсцам, им запрещалось занимать какие-либо государственные посты, носить оружие, жить в больших городах. Их прежнее место в обществе и на государственной службе заняли те, кто хранил — пусть чисто внешне — приверженность монарху и трону Англии. Но потомки Эднифеда Фичана не канули в лету. Самому младшему из них — Оуэну, сыну Мэредада, внуку Тюдора, пришлось в течение нескольких десятилетий после восстания Глендвэра пройти трудный, часто опасный путь. И по чистой случайности этот путь обернулся новым всплеском могущества, богатства и государственной значимости рода Тюдоров. Более того, их имя вошло в анналы Британской монархии. Оуэн привлек внимание вдовствующей королевы Англии, французской принцессы Екатерины Валуа. Их дети стали сводными братьями третьего короля династии Ланкастеров Генриха VI. Другими словами, род Тюдоров не угас. Начался новый виток летописи клана, теперь уже кровными узами связанного с королевскими династиями Ланкастеров и Йорков.
Екатерина ВалуаКороль Франции Карл VI (1368–1422 гг.) последние тридцать лет жизни страдал слабоумием, что, правда, не помешало ему по меньшей мере двенадцать раз сделаться отцом. Королева Изабелла Баварская примерно исполняла первоочередной долг супруги, но слыла неразборчивой и неутомимой в выборе любовников. Екатерина была младшей дочерью этой пары. Она родилась в королевской резиденции Парижа 27 октября 1401 года. Ее непутевая мать совершенно не занималась младенцем. Но королевская кровь девочки делала ее предметом постоянных дипломатических баталий. Уже в 1413 году, когда обсуждались разные способы установления мира между Англией и Францией, один их них видели в супружестве Екатерины с наследником Генриха IV, Генрихом (принц Хэл у Шекспира). Из этой затеи ничего не вышло, так как Генрих IV вскоре умер. Его наследник Генрих V вернулся к этой теме год спустя. Но он потребовал такого приданого и заявил такие претензии на трон Франции, что его предложение руки и сердца, скорее, походило на объявление войны.
А после 1415 года — победы Англии в Аженкорте и захвате больших территорий Нормандии — можно лишь удивляться, что об этих брачных прожектах не забыли навсегда. А ведь не забыли… Генриху говорили о красоте Екатерины, о стройности фигуры, рисовали ее портреты, чтобы покорить короля-героя. Впрочем, в конце 1419 года, после всех завоеваний и побед Англии, французам ничего не оставалось делать, кроме как смириться и подготовиться принять условия победителей в переговорах о мире, а возможно, и династийном браке. Впервые Генрих и Екатерина встретились в Мелене (Франция). Великий король был тут же сражен ее красотой и очарованием. Он склонился к руке принцессы и поцеловал ее. Как и полагается, Екатерина зарделась.
В мае 1420 года во французском городе Труа подписан англо-французский договор о мире. Генрих V становится признанным и законным наследником короля Карла. Здесь же оговариваются условия его брака с Екатериной Валуа. Вскоре они обвенчались в скромной церкви Святого Иоанна. До наших дней сохранился неф церкви четырнадцатого века, где перед епископом города Санса давали брачный обет Генрих V и Екатерина Валуа. Королю было 33 года, его невесте — 18. Екатерина недолго была замужем, но начало семейной жизни этой четы запомнилось современникам — таким ярким и торжественным оно было. В декабре 1420 года состоялась блестящая церемония их въезда в Париж. Оттуда супруги отплывают в Англию.
Там, в порту Дувр их встречает делегация знати пяти крупнейших портов страны. Возвращение короля с молодой женой превратилось в триумфальное шествие. Коронация Екатерины в Вестминстерском аббатстве (февраль 1421 года) была не менее торжественной и помпезной. Затем королевская чета отправляется в путешествие по центральным и северным графствам Англии. Но уже в июне 1421 года, чуть ли не в годовщину свадьбы, Генрих возвращается во Францию: государственные дела не могут ждать (даже беременность королевы не остановила короля Англии). 6 декабря 1421 года в замке Виндзор рождается их наследник Генрих. Его отцу так и не случилось повидать первенца. В мае следующего года, оставив ребенка в Англии, Екатерина тоже едет во Францию. Король встречает ее, и несколько недель они проводят вместе. Потом Генрих отправляется на захват крепости Мо (Меаих), а Екатерина едет в резиденцию родителей Сан-Ло, примерно в 22 милях от Парижа. Это была последняя встреча супругов. Во время осады Генрих тяжело заболел (чем-то вроде дизентерии). В Венсенском дворце, в пригороде Парижа, он умер 31 августа 1422 года. Через две недели ему исполнилось бы тридцать пять лет. Екатерине Валуа не было и двадцати одного, когда она стала вдовствующей королевой Англии.
Потеряв мужа, она ищет утешения в заботах о сыне — наследнике не только английского, но и французского трона (по соглашению в Труа) после смерти Карла VI (21 октября 1422 года). Мать и сын почти неразлучны. На публичных церемониях в Лондоне и на юго-востоке страны в двадцатые годы их видят только вместе. Когда в парламенте требуется присутствие наследника престола, они сидят рядом, рука об руку. По случаю частных, домашних торжеств Екатерина увозит сына в свое поместье Уолтэм или в свой же замок Херефорд. Чаще всего они жили в Виндзоре. Словом, матерью Екатерина оказалась безупречной.
Молодая вдовствующая королева, однако, беспокоила придворный совет и регента Хамфри, герцога Глостера — дядю несовершеннолетнего короля. Екатерина была молода, хороша собой и жизнелюбива, настолько, что даже в сухой хронологии тех лет один из историков отмечает, что она не могла полностью «обуздать плоть». Более того, она продолжала жить в Англии и вполне могла выйти замуж. Для англичан это была новая ситуация: две овдовевшие королевы — супруги королей Джона и Ричарда II — вступали в новые браки, но они не оставались в Англии. А сама возможность замужества Екатерины тревожила и пугала придворную знать. Страсти особенно накалились после 1422 года. Как раз в это время заявили о себе претенденты на руку вдовствующей королевы: сам регент, герцог Хамфри, и его дядя Генрих Бифорт, епископ Винчестера. Два самых властных, могущественных и богатых господина всего королевства. Они и раньше редко ладили друг с другом. Но до сего момента их разногласия касались лишь политики. Теперь же соперничество грозило серьезным обострением давнего конфликта. Один из современников утверждает, что сама Екатерина питала сильные чувства к другому племяннику епископа — Эдмунду Бифорту, графу Мортейну. Ходили даже слухи, что они вот-вот поженятся.
Само собой, такой брак вызвал бы страшный переполох в «придворном и политическом курятнике». С двенадцатого века не было случая, чтобы вдовствующая королева выходила замуж за вассала своего покойного мужа. Сама мысль о подобном мезальянсе приводила герцога Хамфри в страшное негодование. В 1427–1428 гг. на утверждение парламента подан билль, в котором оговариваются условия и возможности вступления в новый брак вдовствующих королев Англии. Надо ли говорить, что послужило причиной составления подобного документа? Да и цель законопроекта не вызывает вопросов: необходимо оградить королевскую династию от разного рода неожиданностей, неизбежных в случае нежелательного и необдуманного брака. Законодатели трудились добросовестно и, похоже, все учли и предусмотрели. Так, если происхождение и социальный статус нового супруга королевы были ниже ее собственных, это расценивалось как оскорбление короны Англии. Если же такой брак все-таки заключался, у молодожена конфисковывались все земли и владения. Правда, дети, рожденные в новом браке, безоговорочно считались полноправными членами королевской семьи. На особую значимость в государственной и политической жизни новому супругу королевы тоже не приходилось рассчитывать. В любом случае на брак королевы необходимо было согласие короля. Но это разрешение считалось правомочным лишь в том случае, если сам король достиг дееспособного возраста (в Англии — 14 лет). Этот пункт закона позволял надеяться, что Екатерина выйдет замуж не скоро: в 1427 году Генриху VI было только шесть лет. А значит, у мальчика-короля отчим может появиться лет через восемь. Пока же постороннего влияния на его воспитание можно не опасаться.
Впрочем, придворный совет наивностью не отличался и, видимо, понимал, что запреты, условия даже в форме закона полного спокойствия не гарантировали. Поэтому прибегли к средству давнему и верному: с осени 1427 года за королевой постоянно следили. Три года, а может, и дольше с нее не спускают глаз ни в королевском дворце в Англии, ни во Франции, где в 1430 году состоялась коронация Генриха VI как наследника французского престола. Но все оказалось напрасным, когда начался ее бурный роман с «каким-то уэльсцем» — Оуэном, сыном Мэредада, внуком Тюдора.
Оуэн ТюдорКогда и где обвенчались королева Екатерина и Оуэн, неизвестно. По понятным причинам церемония была тайной. До самой смерти королевы (начало 1437 года) об их браке знали только самые близкие люди. Предположительно, они поженились в 1431–1432 гг. после того, как Екатерина покинула дом сына. Косвенно эти даты подтверждаются достоверным фактом: у них было четверо детей. Кроме того, на заседании парламента (май 1432 года) Оуэн был официально наделен правами англичанина. Ему уже не грозило унизительное и бесправное положение, в котором со времен Генриха IV находилось большинство уэльсцев.
Нам тем более неизвестно, как и где они повстречались. Существуют разные версии. По одной из них — это произошло в Аженкорте, где Оуэн воевал, по другой — во время крестового похода на Грецию, по третьей — его представили ко двору как уэльсца, ищущего мира с Англией после восстания Глендвэра. Все это, скорее всего, домыслы — ведь доказательств ни одна из версий не имеет. Если, что вполне вероятно, Оуэн родился в 1400 году, он мог быть неким «Оуэном Мередитом», который состоял в свите сэра Уолтера Хангерфорда, сенешаля Генриха V. Тогда он мог оказаться во Франции в мае 1421 года. И благодаря связи с Хангерфондом попал в круг придворных королевского двора.
Вообще подробности жизни Оуэна привлекли внимание летописцев уже после его брака с Екатериной Валуа. Они встречаются в хрониках конца пятнадцатого века. Зачастую их авторы просто унижали династию Тюдоров. Взять, к примеру, заявление, что Оуэн был портным королевы. Или утверждение Ричарда III о том, что отец супруга королевы держал трактир в Конви. Справедливости ради вспомним и более почтенные должности, которые приписывала Оуэну молва: управляющий королевским дворцом (мажордом), главный камердинер. В годы же правления Ричарда III его частенько величали «слугой при спальне королевы». Но человек типа Оуэна, старого уэльского воспитания и закваски, не стал бы после замужества королевы в 1420 году посягать на что-либо большее, чем должность, скажем, дворецкого.
Но, даже если отталкиваешься от фактов сухой хроники, становится ясно, что Екатерину и молодого Тюдора тянуло друг к другу. А в остальном… Этот союз опутан сотней мифов, вымыслов, враждебностью к династии Тюдоров, предубеждениями. Где уж тут добраться до исторической правды?! Вот одна из самых рапространенных версий их знакомства. Дело происходило на балу. Там Екатерина впервые заметила Оуэна — тот так нетвердо стоял на ногах, что в конце концов свалился ей на колени. Впервые об этом напоминает поэт Англси Робин Дду (Robin Ddu). Если эта история и не соответствует действительности, то во всяком случае довольно забавна. Позже ее трактовали на все лады самые изобретательные писатели времен Елизаветы I.
В хронике Элиса Граффида, летописца шестнадцатого века из Флинтшира, все выглядит иначе. Королева впервые увидела Оуэна «теплым летним днем». Он с друзьями плавал по реке. Екатерине запал в душу красивый, статный молодец, и она решила разыграть его. Переодевшись служанкой, она назначила Оуэну свидание. Тот был чрезмерно пылок, пытался поцеловать «девушку». Она сопротивлялась и нечаянно поцарапала щеку. На следующий день молодого Тюдора представили королеве. Обман раскрылся. Красавцу «простили дерзость». Они полюбили друг друга и поженились.
Сложно отличить вымысел от правды. Их первая встреча могла быть и более прозаичной. Скажем, Оуэн управлял имением вдовствующей королевы в Уэльсе. Кто знает… Но никто (даже Ричард III) никогда не усомнился в том, что они были действительно женаты. И никогда оскорбительное слово «незаконнорожденный» не употреблялось по отношению к их детям.
Желание королевы выйти замуж за любимого человека оказалось сильнее почитания английских законов. Все же несмотря на очевидную влюбленность она проявила благоразумие. Екатерина заручилась поддержкой некоего председателя палаты общин с тем, чтобы Королевский Совет не смог навредить ее избраннику. В ответ на обвинение, что своим выбором королева позорит себя и трон Англии, она представляет родословную Оуэна как доказательство отнюдь не плебейского происхождения своего возлюбленного. Биограф Тюдоров Джон Лилэнд утверждает, что сам видел, как Екатерина показывала этот документ в палате лордов парламента. Она вообще проявляла интерес — что вполне естественно — к истории семьи Тюдоров.
Сэр Джон Уинн Гуидир позже вспоминал, что «француженка Екатерина не видела разницы между англичанами и уэльсцами. После брака с королевой по английским законам Оуэн Тюдор становится отверженным, а славной истории его предков в Уэльсе будто бы и не существовало. Их приравняли к варварам». Все это побудило Екатерину встретиться с родственниками Оуэна. Тот представил королеве двоюродных братьев — Джона, сына Мэредада, и Хивела, сына Ллевелина, — господ знатных и выдающихся. Но по сравнению с Екатериной, совершенно невежественных и необразованных. Она пыталась с ними заговорить на разных языках. Ответа, увы, не последовало. Тогда, мило улыбнувшись, королева промолвила, что в жизни не видела таких прелестных немых».
Екатерина и Оуэн спокойно прожили несколько лет. В 1432 году его натурализовали (уравняли в правах с англичанами). А через два года (март 1434 года) ему поручают вести дела наследника Джона Конви — одного из самых богатых и влиятельных землевладельцев Флинтшира. В обязанности Оуэна входило защищать земельные и имущественные интересы эсквайра при составлении брачного контракта. В Англии уэльское имя — Оуэн, сын Мэредада, внук Тюдора — резало слух и звучало громоздко. И мужа Екатерины начинают называть на английский лад — Оуэн Тюдор.
В браке с ним у Екатерины родилось четверо детей: три сына и дочь. Дочь рано умерла. Сыновей назвали Эдмунд, Джаспер и Оуэн. (Видимо, родители хотели подчеркнуть их связь с Англией, Францией и Уэльсом). Эдмунд и Джаспер родились не в столице, а в Херефордшире, подальше от глаз придворной знати и Королевского Совета. О детстве их третьего сына ничего не известно.
Какое-то время, незадолго до смерти Екатерина провела в аббатстве Бемондси (Вегmondsеу). Она отправилась туда на лечение. Сама королева описывала свой недуг так: «длительное, тягостное беспокойство и уныние». И считала его «карой Божией». Заболевание оказалось серьезным. Не исключено, что под конец она потеряла рассудок (это лишь предположение). 1 января 1437 года Екатерина Валуа дает последние распоряжения относительно наследства. А через два дня ее не стало.
Для Оуэна Тюдора настали трудные дни. Отношения с Королевским Советом были натянутые и неопределенные. Неприятели самого Тюдора и его покойной супруги (их хватало) могли, наконец, возбудить дело и начать судебное разбирательство за нарушение закона 1427–1428 гг. Оуэн был вне опасности только при жизни королевы Екатерины, всегда готовой защитить его. Сразу же после ее смерти Хамфри, герцог Глостер, «объявил охоту» на Оуэна. Тот тайно едет в Лондон и находит укрытие в Вестминстерском аббатстве. Друзья убеждали его встретиться лицом к лицу с противником. Оуэн сопротивлялся, так как считал, что короля настроили против него, и теперь властитель Англии относится к отчиму враждебно. В конце концов он-таки предстал перед Королевским Советом и даже сумел оправдаться: с него сняли обвинения, связанные с браком, и отпустили с миром. Но по пути в Уэльс Тюдора арестовали. На все его имущество вплоть до серебряной посуды наложили арест. Вместе с капелланом и слугой Оуэна сажают в тюрьму Ньюгейт. В феврале 1438 года после неудачной попытки бежать их возвращают в тюрьму. Наконец, в июле 1438 года Оуэн Тюдор оказывается под стражей в замке Виндзор.
Королевская родняПосле смерти Екатерины и бегства Оуэна заботу об их старших сыновьях (Эдмунде и Джаспере) берет на себя сестра графа Саффолка, Катрин де ля Поль. Она была настоятельницей аббатства в Баркинге. Совсем еще юные Тюдоры прожили в аббатстве более пяти лет (июль 1437 — март 1442). Катрин де ля Поль заботилась об их питании и гардеробе. При них, как и положено молодым джентльменам, держали прислугу. Когда они достигли юношеского возраста (после 1442 года), их брат по матери король Генрих VI стал лично следить за тем, чтобы Тюдоры ни в чем не нуждались и получали, должное воспитание. Вот что писал об этом географ и капеллан короля в 1485 году. До женитьбы Генрих отличался редким целомудрием и строгостью нравов. Его дом был напрочь закрыт для женщин легкомысленных и назойливых, способных увлечь кого-либо из домочадцев. В том духе воспитывались и его сводные братья Эдмунд и Джаспер Тюдоры. Их воспитателей отбирали тщательно. Чаще всего ими становились служители церкви, которые давали юношам образование, учили жить праведно и не поддаваться соблазнам юности.
Их отца освободили в июле 1439 года под крупный залог в 2000 фунтов стерлингов и с условием, что он явится к королю по первому требованию. Оуэн был полностью помилован в ноябре 1439 года, залог же вернули к Новому году. С этого момента старший Тюдор живет как подобает знатному джентльмену Англии и до середины 50-х годов принадлежит к узкому кругу приближенных ко двору. Его приемный сын, король Генрих VI, почтительно относится к отчиму.
Его сыновья — Эдмунд и Джаспер — состоят в свите, но формально еще не считаются членами королевской семьи. Они становятся ими в 1452 году. Произошло это по политическим соображениям и в силу особого расположения короля к молодым Тюдорам.
К тому времени их младший брат Оуэн становится монахом. Он вступает в орден Бенедикта и проводит жизнь в Вестминстерском аббатстве. Тщеславие не было ему свойственно. Младший сын Оуэна Тюдора обнаруживает полное равнодушие к чинам и титулам как мирским, так и духовным. Совсем другое дело — Эдмунд и Джаспер. Признанные единокровными братьями короля благодаря прекрасной родословной они принадлежат к верхушке английской знати. Этим Тюдорам суждено стать защитниками и наследниками династии Ланкастеров.
Генрих VI и его советники не могли не отдавать себе отчета в том, какие перспективы открываются для сводных братьев короля после получения всех титулов. Сам король уже семь лет был женат на Маргарите Анжуйской. А детей все не было… В 1447 году умер последний кровный родственник Генриха, его дядя герцог Глостер. Братьев Тюдоров, бесспорно, считали реальными престолонаследниками. (Хотя в них текла кровь французских, а не английских королей). И все же признание их единокровными братьями монарха как бы восполняло потери заметно поредевшей королевской семьи. С другой стороны, отнесись Генрих VI к ним иначе, отвергая или игнорируя их существование, пошли бы сплетни и слухи о незаконнорожденности и т. д. Это, во-первых, осквернило бы память о королеве Екатерине. А во-вторых, привело бы к ослаблению династии Ланкастеров, и Тюдоры оказались бы в центре политических интриг. Впрочем, благосклонность короля к сводным братьям объяснялась не только политическими соображениями. Видимо, Генрих VI был искренне, по-родственному привязан к ним. В сущности, он признал их членами королевской семьи намного раньше 1452 года, когда взял на себя моральные и материальные обязательства по воспитанию Эдмунда и Джаспера. Король был последователен: 23 ноября 1452 года молодым Тюдорам пожалован графский титул. Эдмунд становится графом Ричмондом, а Джаспер — графом Пемброуком. Титул высокий. Выше графского только герцогский титул. Таковыми были титулы двух дядей короля: Джона, герцога Бэдфорда, и Хамфри, герцога Глостера. Теперь молодые Тюдоры занимают особое место среди всей английской знати. Одновременно с титулом граф Эдмунд и его будущие наследники получают родовое поместье в Ричмонде. Джаспер пока удовольствовался ежегодной рентой в 20 фунтов стерлингов от своего будущего родового имения в Пемброуке.
Церемония инвеституры (в Западной Европе в эпоху феодализма — юридический акт и церемония передачи вассалу феода, сана, титула и т. д. — Прим. пер.) с клятвой королевскому мечу состоялась в Рождественские каникулы. В дни подготовки к торжеству Тюдорам поменяли гардероб: роскошная одежда из бархата, отделанная золотом и мехом, такое же пышное обмундирование для их лошадей — все должно соответствовать высокому положению. Пока шли приготовления, Генрих с королевой Маргаритой праздновали Рождество в Гринвиче. Сразу же по их возвращении, 5 января 1453 года, в пятницу и состоялась церемония. Местом торжества выбрали лондонский Тауэр. Событие получило широкую огласку, особенно после того, как братьев представили парламенту 20 января. И уже в день открытия заседания парламента (6 марта) Тюдоры по праву заняли места среди английской элиты. Палата Общин обратилась к королю с просьбой официально признать их единоутробными братьями (рожденными одной матерью) и документально оформить отмену (пока еще формально законную) их неправомочности из-за того, что их отец не был англичанином. Генрих VI незамедлительно узаконил все, что было необходимо, и поместья графства Пемброук перешли во владения Джаспера, как немногим ранее имения Ричмонда стали собственностью Эдмунда.
Так из почти полного забвения и неизвестности сыновья Оуэна Тюдора встали на ступень, близкую к трону. Высокое положение в свете требовало значительного достатка и благосостояния, а значит, и постоянных крупных доходов. Давешние неимущие братья Генриха получили земли, гарантирующие доход и прибыль. К тому же с ноября 1452 года и Эдмунд, и Джаспер регулярно получали существенные дотации от короля. Эти денежные субсидии прекратились в июне 1453 года, когда Генрих серьезно заболел. Земли и угодья обоих братьев давали возможность и обогащения, и территориального могущества. Владения Ричмонда охватывали плодородные земли в восточной части Англии, между Йоркширом и Норфолком. Кроме того, во владении Эдмунда оказались низинные и местами болотистые аграрные участки за Ленинскими горами, в Вестморленде и Ланкашире. Хозяйство и управление в поместьях Ричмонда было разумно и хорошо налажено, чем и отличалось от прочих сельских владений. Эдмунд занялся производством шерсти и сумел организовать выгодный экспорт через Бостон. Правда, в других областях сельского хозяйства он преуспел меньше: в его поместьях на северо-западе дела шли не так блестяще.
Земли Джаспера находились в самом Пемброуке, в Силгерране (Сilgerran) и Лэнстэфан на Юго-Западе Уэльса. Добыча угля и торговля им была основной в экономике поместий. Они были удачно расположены. Совсем рядом с Милфорд Бэй — международным водным путем огромного острова.
Английской знати независимо от родовых поместий полагалось иметь собственную резиденцию в столице. Эдмунд получает Бейнардский замок на берегу Темзы. А Джаспер со своим ближайшим другом и советником Томасом Вогеном — дом на Брук-Стрит, в районе Степни. Если любопытства ради заняться подсчетом, мы узнаем, что каждый из братьев Тюдоров ежегодно имел чистого дохода не менее 925 фунтов. По сравнению с доходами герцога Бекингема или Ричарда Йоркского, сумма довольно скромная. Но это было только начало. И потом: все, что они имели, они получили в очень короткий срок, причем от короля Генриха VI.
Эдмунд умер рано. После его смерти Джаспер стал еще богаче, так как многие коммерческие дела они вели совместно. Так, после 1456 года доход графа Пемброука достигал 1500 фунтов стерлингов в год. А дела его шли так, что естественно было ожидать увеличения этой суммы.
Жена из рода БифортовКороль Генрих VI сделал все, чтобы молодые Тюдоры стали полноправными и достойными членами королевской семьи. Теперь настало время присмотреть каждому из них подходящую невесту. 24 марта 1453 года можно считать началом «матримониальной кампании». В этот день оба брата привлекли внимание одной из самых богатых и знатных наследниц Англии. Маргарет Бифорт, единственная дочь Джона Бифорта, герцога Сомерсета, к тому же находилась в кровном родстве с королем. Маргарет была внучкой Джона Бифорта (умер в 1410 году), старшего незаконнорожденного сына знаменитого Джона Гонта, герцога Ланкастерского. Его первый рожденный в браке сын стал первым королем Англии из семейства Ланкастеров.
Их имя произошло от названия замка Бифорт, где у любовницы Гонта и родился сын — Джон. Позже его мать стала женой герцога Ланкастерского. При Ричарде II парламент объявил Джона законным сыном и наследником герцога (1397 год). Когда же трон перешел к Генриху IV, он ратифицировал документ (1407 год) с поправкой, которая лишала Бифортов всякой надежды на корону Англии. До сих пор неясно, мог ли королевский указ точно детерминировать английские законы престолонаследия. И, разумеется, никакие государственные документы не могли изменить факта появления на свет Бифортов, рожденных вне брака. Это обстоятельство довольно долго определяло отношения Бифортов с домом Ланкастеров.
Взлеты и падения Бифортов в чем-то схожи с историей семейства Тюдоров. Их богатство и положение в обществе, главным образом, зависело от благосклонности того или иного монарха. И зачастую законные права наследия попросту игнорировались. Из-за этого, естественно, бывали и сложности, и конфликты. И Тюдоры, и Бифорты делили со своими царствующими родичами политические удачи и провалы. Джон Бифорт получил титул графа Сомерсета и маркиза Дорсета при Ричарде II в 1397 году (титулы принадлежали семье и передавались по наследству 75 лет). После 1399 года он состоит при дворе своего сводного брата Генриха IV, советник короля, как дипломат, и воевода. Вместе с Джоном Бифортом Генриху служат и его младшие братья: Генрих, епископ Винчестерский, и Томас, ставший впоследствии герцогом Эксетером.
Основные землевладения Джона находились в западной части страны (к юго-западу от Лондона). Был у него и замок в Суррее, и собственная резиденция на берегу Дорсета. Второй сын Джона, тоже Длсон, стал наследником графства Сомерсет в 1418 году. Это был человек трудной судьбы. Во время битвы при Боже в 1421 году его взяли в плен. Семнадцать лет он провел в тюрьме Франции. После освобождения в тридцать восемь лет он женился. Это случилось в 1442 году. Его невеста Маргарет была скромного происхождения, дочь сэра Джона Бичемна из Бэдфордшира. Через год после свадьбы ему пожаловали титул герцога Сомерсета. В том же году (31 мая 1443 года) на свет появилась единственная дочь супругов. Ее назвали в честь матери — Маргарет. Ока не помнила отца: после провала очередной военной кампании во Франции все в том же 1443 году он оказался в опале и умер в поместье Уимборн (Дорсет, 27 мая 1444 года). Некоторые историки полагают, что он покончил жизнь самоубийством. Жена Джона Самерсета пережила его на 38 лет. Она снова вышла замуж за Лайонела, лорда Уэлеса. Родители Маргарет Бифорт похоронены в Уимборнском монастыре.
Когда герцог Сомерсет умер, его дочери не было и года. Огромное наследство, оставленное отцом, принесло и неприятности. Именно оно стало причиной очень раннего брака Маргарет с Джоном де ля Полем, сыном премьер-министра Генриха VI, маркиза Саффолка. Единственная прямая наследница Бифортов была просто необходима ему в качестве невестки: тщеславный Саффолк рассчитывал, что со временем трон Англии перейдет к ней и его сыну, поскольку Генрих VI все еще был бездетным. Но в мае 1450 года шустрого министра убили, а следом (февраль — март 1453 года) брак Маргарет Бифорт и Джона де ля Поля признали недействительным.
Тому могло быть много причин. Но, скорее всего, Генрих VI хотел выдать Маргарет замуж за своего брата Эдмунда Тюдора. В 1455 году они поженились. У них родился единственный сын — Генрих Тюдор, унаследовавший кровь английских королей благодаря матери — Маргарет Бифорт.
Что касается Джаспера… Он искал невесту более тридцати лет. Что и говорить, выбор достойных невест в Англии был не особенно широк. А постоянно, усиливающиеся разногласия английской знати делали его и вовсе ограниченным. Вполне может быть, что в то время (1461–1485 годы) брак с Джаспером не сулил радужных и, главное, прочных перспектив для леди. Но не исключено и другое: религиозное воспитание и влияние благочестивого и не в меру стыдливого сводного брата (Генриха VI) сделали свое дело: Джаспер предпочел остаться холостяком.
Семья короля Генрих VII
После смерти Эдмунда в ноябре 1456 года Джаспер становится ближайшим советником Генриха VI, пользуется непререкаемым авторитетом. Он опекает вдову покойного брата, нисколько не препятствуя ей в новом замужестве. Напротив, берет на себя заботу о племяннике Генрихе. Именно он — Генрих Тюдор — перевернет судьбы Тюдоров из Северного Уэльса. Тюдоров, которые стали членами королевской семьи и династии только потому, что Екатерина Валуа влюбилась и вышла замуж за Оуэна, сына Мзредада, внука Тюдора. А потом их сын Эдмунд женился на Маргарет Бифорт. У них родился сын, унаследовавший от матери кровь династии Плантагенетов, которая дала ему законное право на трон Англии.
Генрих VII, сын Эдмунда, внук Оуэна Тюдора, еще завоюет корону страны. Но это произойдет не скоро — в 1485 году.
Глава 4. Братья короля и гражданская война (1452–1461)Государственный, политический и общественный статус Эдмунда и Джаспера Тюдоров в 1452–1453 гг. очень высок. Во всех делах королевства их сводный брат Генрих VI может полностью на них положиться. Тюдоры являются членами Королевского Совета и узкого круга доверенных лиц и советников короля. Они укрепляют власть Генриха в Южном и Западном Уэльсе. Им удается вернуть былое доверие семейству Тюдоров в Уэльсе, утраченное со времен восстания Глендвэра. Словом, Эдмунд и Джаспер Тюдоры играют важную, хотя и не решающую, роль в королевстве до начала войны с романтическим названием «Война Алой и Белой Розы».
Они защищали династию Ланкастеров от посягательств герцога Йоркского и его сподвижников, и политика монархической семьи Ланкастеров стала значительно сильнее и стабильнее и в Англии, и в Уэльсе. Возможно, поэтому и стало знаменитое когда-то семейство Уэльса влиятельным и могущественным как и прежде. Росло расположение и вера соотечественников к Эдмунду, Джасперу, их отцу Оуэну Тюдору и маленькому сыну Эдмунда, Генриху.
В 1452 году два новых графа — Ричмонд и Пемрбоук — становятся членами небольшой группы избранных родственников и доверенных лиц короля. У Генриха VI к тому времени близкой родни фактически не осталось. Родных братьев и сестер у него никогда и не было. Дяди — герцоги Бэдфорд, Кларенс и Глостер — умерли. Законных наследников они не оставили. И сам король все еще был бездетным. Отсутствие родни огорчало Генриха чисто по-человечески и беспокоило его как монарха (особенно это чувствовалось в 1450 году). Утешением эмоциональным и политическим были опять же братья Тюдоры.
Как раз в это время формируется новый кабинет министров короля. В него вошли герцоги Саффолк и Сомерсет. Такой состав правительства, мягко говоря, не вызвал народного одобрения и стал одной из причин вспыхнувшего в 1450 году восстания. В истории оно известно как восстание Кэда. Череда поражений во Франции, рост налогов — оснований для недовольства было достаточно. Многие вообще слабо верили в сохранение династии: после восьми лет брака королевская чета так и не имела наследника. В такой атмосфере недовольства, неуверенности и упадка народ с надеждой взирал на кузена короля, Ричарда, герцога Йоркского. Он казался олицетворением стабильности и спасения. В этой ситуации Генрих VI возлагал большие надежды на тот самый узкий круг близких и доверенных лиц Бифортов, Холандов, Стаффордов, Тюдоров. Монарх рассчитывал, что эти господа (одни имена чего стоят!) сумеют усилить, а может, и обновить, расширить «аристократический фундамент» двора, что равноценно укреплению позиций Ланкастеров.
Тюдоры и политика Англии (1452–1456)Вначале политическая деятельность Тюдоров не имела столь уж важного и кардинального значения, что совершенно естественно, учитывая их возраст. Ранняя же смерть Эдмунда (1 ноября 1456 года) помешала осуществлению его далеко идущих планов. Роль Джаспера до 1461 года в полной мере пока еще не выявлена. Во всяком случае, в центре политических интриг Англии этого периода его, определенно, не было. Оснований считать, что до получения графских титулов братья как-то влияли на политику и военную стратегию страны, пока тоже нет. Но не будем забывать, что образование Тюдоры получили в аббатстве Баркинга, их учителями и наставниками были служители церкви, которым отдавал предпочтение сам король. Другими словами, их знания и склад ума, необходимые для политической карьеры, давали Тюдорам немалое преимущество перед прочими молодыми аристократами.
Прошло совсем немного времени, и они «втянулись» в государственно важные дела. И сразу им поручают дело в тот момент чрезвычайно острое и требующее особого дипломатического умения: консолидацию королевской власти на юге Уэльса. (Кстати, они безо всяких поручений именно этим занимались еще в 1450 году). Вот тут и сказалась унаследованная от отца уэльская кровь. Вообще деятельность сначала двух братьев Тюдоров, а потом одного Джаспера в Уэльсе заслуживает отдельного повествования. Не будем вдаваться в подробности, остановимся на следующем результате: монархия династии Ланкастеров в этой части сегодняшней Великобритании упрочилась. Сложилась ситуация, которая позволила сыну Эдмунда, Генриху Тюдору, в 1485 году сойти на берег Пемброукшира и отвоевать английскую корону… У историков до сих пор нет полного единодушия в следующем. Тюдоры, получившие все — и титулы, и богатство, и общественный вес — благодаря Генриху VI, в 50-е годы проводят много времени в обществе Ричарда Йоркского. Через несколько лет герцог открыто объявит войну Генриху за право на трон Англии. Поэтому некоторые ученые упрекают Тюдоров в неблагодарности и даже вероломстве. Думается, это неверно. И мы еще убедимся в этом. Ошибка, скорее всего, объясняется некоторым временным несоответствием. Вот что говорит беспристрастная хронология. Да, несколько лет (лето 1453 — начало 1456 годов) братья Тюдоры действительно поддерживают отношения с Ричардом Йоркским. Дело в том, что летом 1453 года король Генрих тяжело заболел. Это был какой-то недуг психического и физического свойства. Более семнадцати месяцев монарх никого не узнавал, ничего не понимал, не мог самостоятельно передвигаться и его приходилось переносить с места на место. Представить более неподходящий момент для подобной хвори просто невозможно. В герцогстве Аквитания, английском владении на территории Франции, армия французского короля Карла VII одерживала одну победу за другой. В самой Англии тоже было неспокойно: междоусобицы бушевали среди знати Йоркшира, Девона и распространялись на другие части страны. Ситуация требовала немедленного создания действенного королевского правительства. Генрих VI был недееспособен. Необходимо было передать полномочия государя лицу достойному, знатному и, главное, способному сделать верный в столь непростой расстановке сил шаг. Выбирать пришлось между королевой Маргаритой Анжуйской и герцогом Йоркским. Зимой 1453–1454 гг. основной причиной раздора английской знати была передача королевской власти в те или иные руки. Возможно, что категорическое требование королевы сделать ее регентом Англии вбило клин в отношения между нею и Тюдорами. Ричарду, герцогу Йоркскому, были нужны союзники в борьбе за власть. Очевидно, граф Джаспер был склонен поддержать его. Точка зрения Эдмунда доподлинно неизвестна. Но, скорее всего, и он разделял мнение брата.
Джаспер играл важную роль в обсуждении этого спорного вопроса. Он много раз встречался с членами знатных семейств, однозначно поддерживающих Ричарда. К концу января связь Тюдоров с герцогом Йоркским «получила широкую огласку». Сообщили буквально следующее: «Графы Уорик, Ричмонд и Пемброук вошли в тесный контакт с герцогом. Отношения у них, очевидно, самые дружеские… Если братья осмелятся появиться в Лондоне, их, в лучшем случае, ждет тюрьма». Джаспер (без Эдмунда) был на заседании парламента 3 апреля 1454 года, когда порешили: на время болезни короля регентом Англии станет герцог Йоркский.
Братья сохраняют дружеские отношения с герцогом, пока тот «исполняет обязанности короля». Джаспер не пропускал заседания парламента и собраний Королевского Совета в конце 1454 года. Эдмунда видели реже. (Возможно, он болел или был занят в своих поместьях). Тюдоры присутствовали даже на Королевском Совете (ноябрь 1454 года), который постановил пересмотреть и сократить личные владения Генриха VI. Указ касался братьев самым непосредственным образом: на этих территориях находилась часть их собственных имений, и они с постоянством, достойным уважения, отстаивали и защищали интересы короля прежде и не собирались менять линию поведения теперь. Вероятно, именно поэтому тут же следует еще одно распоряжение: отныне братьям Тюдорам дозволяется иметь личного капеллана, двух оруженосцев, двух йоменов и двух камергеров. До сих пор такая свита была только у королевского исповедника. Причастность Тюдоров к пересмотру владений Генриха VI имеет объяснение. Они осознавали, что страна остро нуждается в новой экономике — надежной и разумной. Поэтому они поддерживают все начинания Ричарда в этом направлении. И все же… Несмотря на все разумные и убедительные объяснения и факты можно по-человечески понять тех, кто усомнился в преданности Тюдоров Генриху VI. Хотя события очень скорого будущего докажут, что сомнения были ошибкой.
Совершенно неожиданно на Святки 1454 года король Генрих VI выздоровел. Герцог Йоркский оказался не у дел. К середине марта приближенные короля и его друзья обрели прежнюю власть, эту группу знати возглавил Эдмунд Бифорт, герцог Сомерсет, дядя молодой супруги Эдмунда Тюдора. Герцог Йоркский и его сторонники покинули Лондон. Тюдорам пришлось сделать выбор. С одной стороны, выздоровление короля их радовало и было, несомненно, на руку. Окрепший Генрих VI поставил все на свои места: былые фавориты пришли в себя после бесчестия и опалы, скора стали влиятельными и могущественными. Но была и другая сторона. Герцога Йоркского (а Тюдоры служили ему во время болезни Генриха) разжаловали, лишили всех чинов и званий. Королева и двор Англии считали Ричарда врагом. Ждали яростной схватки двух кланов королевской династии. Как же поступят Тюдоры?
В среду 1 мая 1455 года король Генрих отправляется в Лестер. Его сопровождает свита придворных и Джаспер Тюдор. Ночь они проводят в Уэтфорде. Наутро движутся в сторону Сент-Олбанс. А там их уже ждут войска во главе с Ричардом Йорком, Уориком и Салисбери. Попытка переговоров оказалась бесполезной. Началась битва. Тут-то и пролилась первая кровь многолетней войны Алой и Белой Розы. Знаменательно, что в этой первой битве пролилась и кровь самого короля Генриха.
Роль Джаспера в битве при Сент-Олбанс точно неизвестна. Но можно легко представить себе его потрясение увиденным: резня между армией короля и герцога, кровь, смерть многих хорошо знакомых ему людей, в том числе и герцога Сомерсета. Раненный король, наконец. Насколько известно, в то время военный опыт Джаспера был невелик. Но ему удалось покинуть поле боя «целым и невредимым».
После битвы короля перевозят в Лондон. Странно, но сопровождал его лично герцог Йоркский со свитой. Заседание парламента, назначенное в Вестминстере, должно было начаться через шесть недель. Тюдоров ждали с особым нетерпением и интересом.
Джаспер Тюдор повел себя совершенно неожиданно. Противник насилия и кровопролития, он как будто простил Ричарду резню в Сент-Олбанс. И их отношения после битвы мало изменились, во всяком случае, внешне. Он находит единомышленников среди политически искушенной знати (герцог Бекингем, граф Шрусбери и другие), разделяющей мнение не столь опытного Джаспера Тюдора. Атмосфера непримиримости, политической и династийной, создает серьезную угрозу для страны и короля. В течение нескольких месяцев после битвы в Сент-Олбансе Джаспер — один из немногих, кто все же пытается примирить две королевские семьи и не допустить гражданской войны.
Накануне открытия парламента Джаспер обсуждал с герцогом Йоркским необходимость и возможность пересмотра состава правительства: в него должны были войти люди деятельные, энергичные, имеющие опыт в политических и государственных делах. Первый день работы парламент начал в присутствии короля Генриха. Тюдоры, как и прежде, занимают особое место среди государственной элиты. Меры по обеспечению сохранности королевской казны ограничились тем, что были отменены все дотации и субсидии. Но сводных братьев монарха это не коснулось. Напротив, часть вырученных средств король планировал вложить в хозяйства Джаспера и Эдмунда. Герцог Йоркский и Палата Общин выразили категорическое несогласие: они считали, что такая экономическая политика короля серьезно ослабит некоторые статьи Закона о собственности.
Положение самих Тюдоров было двусмысленным: родственники короля и — потенциальные союзники его врага, герцога Йоркского. Впрочем, в их лояльности и преданности Генриху VI никто из современников и не сомневался. Джаспер все же решил публично, в Палате Большого Совета Вестминстера, присягнуть и дать клятву верности Королю Генриху VI.
До тех пор, пока братьев Тюдоров не занесли в Книгу пэров, Эдмунда на официальных церемониях в столице видели реже. Возможно, он был нездоров, хотя свидетельств тому нет. Мог он и находиться вне страны с той или иной дипломатической миссией. Этому, правда, тоже нет доказательств. Главное, он не часто появлялся в столице и на заседаниях парламента. Но его связи с герцогом Йоркским это не вредило. Как и Джаспер (и Бекингем, и Шрусбери), Эдмунд одобрял и поддерживал идею и попытки Ричарда изменить состав правительства. Но конфликт между Йорком и двором Генриха становился все глубже, перемирие казалось теперь нереальным. Тюдорам сохранять нейтралитет было сложно да и неприлично. На второй сессии парламента (12 ноября 1455 года) братьев не было. Скорее всего, они находились в Уэльсе и укрепляли власть короля на родине своего отца. Как-то незаметно выпали они из окружения Ричарда Йоркского и тем самым приблизились ко двору Ланкастеров.
Присоединение Уэльса (1455–1461)Нестабильность в отдельных княжествах Уэльса доставляла много беспокойства и неприятностей правительству Генриха VI. После разгрома восстания Глендвэра, сорок лет назад, в Уэльсе то и дело вспыхивали мятежи. Хоть они и были местного характера, подавлять их все равно приходилось, а это вызывало определенные сложности. Знать, имеющая родовые поместья на юге и востоке Уэльса, наделенная властью и лояльно настроенная к королевскому режиму, редко находилась на местах. Реально политическое, социальное и экономическое управление осуществляли их доверенные лица (наместники). Как правило, это были мелкие землевладельцы скромного происхождения. Часто они злоупотребляли своим положением и превышали полномочия. В результате власть короля в этих графствах ослабевала. Ситуацией вовремя воспользовался знатный уэльсец из Рэглана — Уильям Герберт. Он арендовал поместье герцога Йоркского — Уск и поместье герцога Бекингемского в Брэкноке. На юго-западе Уэльса в Пемброукшире главенствовали две семьи — Вогены из Третоуэра и Перроты. Но самой заметной и могущественной фигурой в Уэльсе тех лет был некий Граффид Николас. Он очень тонко и умело использовал власть короля в своих интересах, особенно в Кармартеншире. Сыновья Граффида — Томас и Оуэн — алчностью и проворством пошли в отца, и вскоре их семья практически властвовала в уэльских графствах, территория которых тянулась с юга от границ Пемброукшира на север — до Кардигеншира. В год, когда братья Тюдоры получили графские титулы (1452), положение Граффида Николаса на юго-западе Уэльса было очень прочным и практически неоспоримым.
В 1455 году Эдмунд Тюдор отправляется в Уэльс как представитель короля Генриха VI. Он не имел там собственных земель, а следовательно, и официальной власти. Но Эдмунд был старшим из королевских братьев уэльской крови. Не исключено, что у него было поручение также и от герцога Йоркского. Первое появление Эдмунда в Уэльсе отмечается летописцами в 1455 году. В это время Ричард уже во второй раз правит страной как регент. В Уэльсе у него был свой интерес. Ричард назначает герцога Сомерсета коннетаблем (до семнадцатого века одно из высших должностных лиц — главнокомандующий армией) крепостей Кармартен и Аберистуит. Регент страны делает все, чтобы помешать Граффиду Николасу проникнуть во владения на границе с Англией. Там как раз находились имения самого Ричарда и герцога Бекингема. С осени 1455 года Эдмунд Тюдор регулярно бывает в Уэльсе: он должен восстановить в княжестве власть короля. 30 ноября он остановился в Лэмфи на территории Пемброукшира. Епископ Сент-Дэвида предоставляет Эдмунду уединенный замок в двух милях от имения Джаспера в Пемброуке. Епископ Джон де ля Бэр являлся одним из капелланов Генриха VI. Так что с Тюдорами он, видимо, был хорошо знаком. Весну 1456 года граф Ричмонд проводит в Лэмфи. Похоже, красивое и уединенное поместье пришлось ему по душе. Там создается своего рода «штаб Пемброука».
Граффид Николас был не из робких и уступать влияние и власть не собирался. Присутствие в Уэльсе Эдмунда приводило его в ярость. В июне 1456 года они уже были, что называется, «в состоянии войны». Граффид с сыновьями захватили королевские владения в Аберистуит и Кармартен, леса и возвышенности Кармартеншира, повсюду расположились его посты. Ему удалось захватить даже труднодоступную крепость Кидвелли на побережье. В августе Эдмунд Тюдор одержал первую, пусть малую, но победу: отвоевал замок Кармартен. В районе Кидвелли еще не очень спокойно. К этому моменту герцог Йоркский уже не является регентом Англии. Так что '».. Эдмунд действует исключительно в интересах Генриха VI и дворцовой фракции. Ситуация изменилась: теперь победу в Кармартене рассматривают как угрозу Ричарду Йоркскому. Он все еще является коннетаблем замка. В августе 1456 года группа вассалов и сподвижников герцога вознамерилась восстановить власть их господина в Восточном Уэльсе. В Герсфорде и соседних селениях собирают войско порядка 2000 человек. Под командованием сэра Уильяма Герберта, его деверя сэра Уолтера Девере и членов семейства Вогенов армия движется в западном направлении. Они захватывают замок Кармартен, берут в плен Эдмунда Тюдора и идут на Аберистуит. Там их тоже ждет победа: крепость, построенная еще при Эдуарде I, пала. Теперь можно считать, что власть Ричарда Йоркского в Западном Уэльсе восстановлена (после его провала в Вестминстере это особенно ценно), а чести и достоинству Эдмунда Тюдора нанесено кровное оскорбление. В плену его держали, правда, недолго. Но 1 ноября того же (1456) года он умер в Кармартене. Принято считать, что причиной смерти стала вирусная инфекция. Эдмунда Тюдора похоронили там же, перед алтарем церкви святого Франциска. Сто лет спустя, после роспуска монастырей могильную плиту с бронзовым изображением графа Тюдора переправили в собор Сент-Дэвида.
Неожиданная смерть Эдмунда у многих вызывала подозрения: он умер вскоре после кровавого лета 1456 года, ему не было и тридцати лет. Поговаривали о нечистой игре клики Ричарда, о том, что Тюдор умер после пыток от тяжелых, смертельных ран. Тем не менее, во время суда над Гербертом и его соратниками (процесс состоялся несколько месяцев спустя) в смерти Эдмунда никого не обвиняли. Возможно, он просто не отличался крепким здоровьем.
Пока старший из братьев Тюдор наводил порядок в Южном и Западном Уэльсе, Джаспер был при короле. Июнь 1456 года он один из всей придворной свиты провел с Генрихом в королевском замке Шин на берегу Темзы. После смерти Эдмунда Джасперу пришлось уехать в Уэльс. Там он заменил брата, а его роль при дворе стала меньше. Он связан с Уэльсом до самой смерти, все последующие сорок лет. Именно там он служит дому Ланкастеров, и затем и дому Тюдоров. Поразительно, но факт: Эдмунду нужно было умереть, чтобы его семья и наследник стали чуть ли не национальными героями Уэльса. Такого признания Тюдоры не знали со времен Глендвэара. Эдмунд и Джаспер были не только сыновьями уэльсца, достигшего необычайно многого благодаря браку с Екатериной Валуа, вдовствующей королевой Англии. Они были первыми пэрами родом из Уэльса. Естественно, их жизнь привлекала внимание поэтов и писателей. Их деяния и подвиги на благо Уэльса воспеты многими. Но в любом литературном произведении какого угодно жанра обязательно говорится об их уэльском происхождении: «Род, уходящий корнями в глубь истории легендарного основания Британии», «Двое достойнейших, предки которых покоятся и в Трое, и в Греции». В трогательной элегии на смерть Эдмунда автор описывает, как «горем убитый Джаспер заботится о племяннике, еще не родившемся…» А малышу «суждено всю жизнь чувствовать боль от раны, которую нанесла его младенческой душе смерть отца». Вот строки другой эпитафии: «Брат Короля Генриха, племянник Дафина (Король Франции Карл VII) и сын Оуэна…» — именно в такой последовательности поэт обращается к усопшему. А Уэльс без Эдмунда подобен «земле без хозяина, дому без постели, городу без домов, церкви без священника, замку без стражи, сердцу без любви».
Отныне все надежды династии Ланкастеров в Уэльсе связаны с Джаспером Тюдором.
Роль Джаспера ТюдораДжаспер Тюдор не простил герцогу Йоркскому событии лета и осени 1456 года: резни в Кармартеншире, оскорбления Эдмунда и его смерти. Джаспер Тюдор становится яростным защитником дома Ланкастеров. И не он один. Как раз в это время (1457 год) проявляется заинтересованность герцога Бекингема в сближении с Тюдором. Отчасти это объясняется обострением политических разногласий в стране. Свою роль сыграла и деятельность сторонников Ричарда Йоркского в соседних с имениями Стэффордов (Ньюпорт и Брэкнок) графствами. Добрососедские настроения Бекингема позволили Джасперу не треножиться за жизнь и безопасность вдовы Эдмунда и еще не родившегося наследника. (Его появления на свет ждали со дня на день). По большому счету, на данный момент важнее для Джаспера ничего не было.
Через несколько дней после смерти мужа Маргарет Бифорт, графиню Ричмонд, перевезли в Пемброукский замок Джаспера. Там она родила сына. Семейная традиция требовала, чтобы это событие произошло в одной из башен замка. Маргарет была очень молода и изящна, так что роды оказались трудными. Генрих Тюдор появился на свет 28 января 1457 года, назвали его в честь дяди — короля. Существует легенда, впервые упомянутая историком шестнадцатого века уэльсцем Элисом Граффидом, якобы он слышал от стариков, что сначала младенца окрестили Оуэном, но мать тут же настояла, чтобы священник изменил имя. Любопытное сказание: не будь Маргарет Бифорт настойчивой, появилось бы в истории Англии другое имя — не Генрих VII, а король Оуэн. Есть и еще одна интересная деталь. В Уэльсе верили в древнее пророчество, по которому корона Англии достанется Британскому принцу по имени Оуэн. Когда в 1485 году на трон взошел Генрих Тюдор (Генрих VII) уэльсцы почему-то посчитали, что пророчество сбылось. Правда, было и такое предсказание: буква «Н» (первая буква имени Непгу) убьет наследников короля Эдуарда.
После родов Маргарет была слаба и очень подавленна. Сказывалась недавняя потеря мужа. Заботился о матери и младенце дядя Джаспер, предусмотрев разумно и прозорливо еще тогда, в 1457 году, все, чтобы обеспечить будущее племянника и его матери, которой и было-то всего 14 лет. В марте 1457 года Джаспер навещает герцога Бекингема в поместье Гринфилд. Его сопровождает вдова брата. Скорее всего, был с ними и маленький Генрих Тюдор. Тогда, видимо, и порешили, что Маргарет Бифорт, самая богатая и знатная вдова Англии, выйдет замуж за второго сына Бекингема, Генриха Стэффорда. Епископ Херефорда дал разрешение на брак 6 апреля. Политические и территориальные интересы Бекингема и Джаспера Тюдора в Южном Уэльсе совпадали. Такой брак, во-первых, объединял две важнейшие ветви семьи Ланкастеров, а во-вторых, определял будущее Маргарет Бифорт. Как раз в 1457 году Джаспер завершает дело, начатое братом: мир и стабильность в Южном Уэльсе крепнут. Рядом с Тюдором могущественный союзник — герцог Бекингем.
За дерзкие нарушения закона на Юге и Западе Уэльса, за оскорбление Эдмунда Тюдора пытаются отдать под суд сподвижников герцога Йорка. Вопреки всем усилиям королевского двора сэр Уильям Герберт всю зиму 1456–1457 гг. остается на свободе. Его люди продолжают бесчинства и мародерства на юго-востоке Уэльса. В конце марта в Хереворде все же начинается судебный процесс против Герберта, Девере и других. В зале суда — король Генрих VI, королева Маргарита, герцог Бекингем, граф Шрусбери и, вероятно, Джаспер Тюдор. Решение суда на первый взгляд может показаться неожиданным, но с политической точки зрения — разумным и дальновидным. Процесс напоминал хорошо поставленный спектакль, по ходу которого все обвиняемые не могли не рассориться и не стать врагами. А это позволяло судьям быть великодушными и снисходительными по отношению к одним и строгими и немилосердными — к другим. Так, сэра Уильяма Герберта амнистировали и помиловали в июне 1457 года. Уолтера Девере осудили позднее и приговорили к тюремному заключению в марте того же года.
Власть Джаспера на Юге и Западе Уэльса крепнет: в апреле 1457 года его назначают комендантом замков и крепостей Аберистуит, Кармартен и Каррег Сеннен вместо Ричарда Йоркского. Тюдор полон решимости поставить на место зарвавшегося Граффида Николаса. У Джаспера было бесспорное преимущество — его личные контакты с другими представителями власти, особенно с герцогом Бекингемом. Все же предусмотрительный Джаспер Тюдор предпринимает меры на случай военных столкновений. В декабре 1457 года он обращается к мэру и городским властям Тенби, призывая их укрепить оборонную мощь города. Горожане поддержали Тюдора и предложили построить вокруг города новое заграждение в 6 футов толщиной со сплошным помостом до самого верха. Планировалось очистить и расширить до 30 футов ров вокруг города. Половину затрат Тюдор взял на себя. Результат превзошел все ожидания. Дополнительно соорудили крепость по окружности заградительной стены. Она оказалась выше запланированной.
В конце 50-х годов пятнадцатого века в Пемброукшире не было города, равного по значимости Тенби. Он считался главной цитаделью власти Джаспера Тюдора в Южном Уэльсе. Причин тому несколько. Тенби расположен вблизи мощно укрепленного (с военной точки зрения) замка епископа Собора Сент-Дэвида в Лэмфи. Да и сам город имел крепкие защитные сооружения. К тому же построен он был на скалистой местности, а это тоже в какой-то степени упрощало его оборону. Кроме всего прочего, Тенби имел самый короткий выход в открытое море из всех портов Милфорд Бэй.
Миссия Джаспера Тюдора в Южном Уэльсе оказалась, бесспорно, успешной. Он наладил отношения с Граффидом Николасом и его сыновьями. Враждебность, которую питала эта семья к Тюдорам, канула в лету. В дальнейшем и сам Николас (он умер в 1460 году), и его родня вели себя лояльно по отношению к Генриху VI. Безусловно, это заслуга Джаспера. Одна из них. В интересах династии Ланкастеров он укрепил оборону крепостей и замков Кидвелли и Каррег Сеннен.
Во второй половине 1459 года два враждующих клана английской монархии — Ланкастеры и Йорки — приготовились к решающему столкновению. Оно произошло в сентябре. Ричарда Йоркского с сыновьями выслали из страны. Решением парламента, который провели в Ковентри, опального герцога и его сподвижников лишили всех званий, титулов и, разумеется, имений и поместий. Присутствующая на заседании парламента знать, в том числе и Джаспер Тюдор, присягают королю Генриху VI и его сыну, принцу Эдуарду. При разделе конфискованных земель и владений Джаспер и его отец Оуэн заметно обогатились. Оуэн получил несколько поместий в Кенте и Сассексе. А Джасперу достались замок герцога Йоркского и поместья Ньюбери в Беркшире.
Сам Ричард Йоркский в это время находился в Ирландии. Поэтому Джаспер вновь отправился в Уэльс, чтобы довести до конца разгром Йоркского клана и на корню пресечь возможные попытки герцога вернуться в Англию. В январе 1460 года Джасперу поручают надзор за имением и замком Денби: через него осуществлялась связь Ричарда с Англией. Чуть позже Оуэн Тюдор получит в Денби ряд почетных и доходных должностей. Но пока необходимо покончить с влиянием герцога Йоркского. А для этого Джаспер должен захватить замок Денби и уничтожить оставшихся сторонников Йорка. Это было непросто. На Юго-Западе Уэльса формировались значительные силы, готовые поддержать Тюдора, в основном, это были местные землевладельцы, в частности, семейства Вогенов и Перротов. Джаспер уже был наделен властью миловать или казнить противников по своему усмотрению. Он имел право конфискации земель и владений сторонников Йорка, которыми впоследствии мог награждать своих союзников. На захват Денби и других крепостей Уэльса, еще находившихся в руках врага, былавыделена сумма более 650 фунтов стерлингов.
Джаспер сумел захватить Денби. Но уже в начале мая 1460 года ему пришлось лично участвовать в обороне замка. В Милфорд Бэй проникло вражеское судно. Корабль «Мэри» из порта Тенби получил команду атаковать. В бою приняли участие и матросы, и просто жители города. Возможно, именно тогда Тюдор до конца осознал стратегическое значение Милфордского морского пути: его большие и маленькие гавани (фиорды) давали возможность нападения и со стороны Ирландии, и со стороны континента. Тогда еще не знали, насколько важным это окажется в 1485 году.
Дом Ланкастеров мог жить спокойно, пока герцог Йоркский и его сторонники были в изгнании. Но в конце июня 1460 года противники во главе со старшим сыном Ричарда Эдуардом, графом Марчем, и графом Уориком уже были готовы к новому нападению. Войска формировались в городе Кале, откуда и планировалась атака. Они высадились в Сэндвич графства Кент, а второго июля были уже в Лондоне. В Нортгемптоне войска Уорика разбили королевскую армию. Генрих VI оказался в плену. Герцог Бекингем и граф Шрусбери погибли. Королева Маргарита бежала в Уэльс, где власть по-прежнему была в руках Джаспера Тюдора. Вскоре новое правительство Йорков приказало ему сдать замок Денби. Такие же приказы получили коннетабли других крепостей и замков Северного Уэльса от Конви до Монтгомери. Но Джаспера, как впрочем и других истинных сторонников династии Ланкастеров, было легче убить, чем заставить подчиниться и сдаться. Поэт Кармартеншира Льюис Глин Коти описывает, как в 1460 году Джаспер в Уэльсе собирает армию на защиту дома Ланкастеров и принца Эдуарда. В поэме Тюдор — «надежда династии», «будущее Британских островов».
Королева Маргарита тем временем добралась до Шотландии. Задачей Йорка было не дать ей сосредоточить армию. В октябре 1460 года он возвращается из Ирландии и ведет войска на север к Йоркширу, а 30 декабря 1460 года погибает в бою при Уэйкфилде. Теперь клан Йорков возглавил его старший сын Эдуард.
Узнав о смерти герцога, королева Маргарита собирает огромную армию из шотландцев и жителей Северной Англии и ведет ее на юг. 17 февраля 1461 года «армия Маргариты» (так ее обычно называют историки) разбивает войска Уорика и главные силы неприятеля в Сент-Олбанс. Джаспер Тюдор и граф Уилтшир в Уэльсе тоже формируют армию. В конце января начинается их поход на границу с Херефордширом, то есть движутся они в северо-восточном направлении. Уэльское войско Тюдора пополнилось людьми, на которых он мог полностью рассчитывать: его давними соратниками, доверенными лицами, слугими, наконец. В этих же рядах сыновья Граффида Николаса, Томас и Оуэн, Перроты из Пемброукшира, люди Бекингема и, конечно, отец Джаспера — ОуэнТюдор. В целом же состав войска был довольно пестрый: солдаты из Ирландии, Бретани и Франции. Скорее всего, части формировались на местах, а потом их по морю перевозили в Уэльс.
Соперники Ланкастеров тоже готовятся к схватке. В пограничных графствах и в уэльских поместьях отца Эдуард, граф Марч, формирует свою армию. Силы собираются в районе Уигмор и Ледло. К ним примкнули сэр Уильам Герберт с братом Ричардом, сэр Уолтер Девере, Роджер Вотен из Третоуэра и другие виновники беспорядков на Западе Уэльса в 1456 году. Так что февральская битва чем-то напоминала форум возмездия и сведения старых счетов. 3 февраля 1461 года две армии сошлись в решающей схватке на Мортимер Кросс (Херефордшир), примерно в шести милях к северо-западу от Леоминетера и четырех милях от замка Уигмор герцога Йоркского. Странное предзнаменование — а конкретно, три солнца, появившиеся на небе — чуть было не сломили дух воинов Марча. Но он сумел убедить их, что это хороший знак, знак удачи и победы. По свидетельству летописца шестнадцатого века Эдуарда Холла, на гербе династии Йорка изображены три солнечных луча, исходящих от белой розы. Видимо, так увековечили предсказанную февральскую победу Йорки. Надо отдать им должное, «…победа была красивой и несомненной: противники покинули поле боя, потеряв в битве около 3000 человек. Многих полководцев попросту обезглавили. Но графу Пемброуку и Уилтширу удалось бежать. Переодетыми они покинули страну» (Эдуард Холл). Оуэну Тюдору не повезло: его, одного из самых преданных защитников династии Ланкастеров, взяли в плен. Граф Марч, потерявший отца всего месяц назад, приказал публично казнить старика уэльсца в Херефорде. Из записей неизвестного очевидца: «Отрубленную голову Оуэна Тюдора насадили на пик распятия посреди базарной площади. Какая-то безумная женщина все расчесывала волосы на мертвой голове старого Тюдора и вытирала с нее кровь. Она же зажгла вокруг более ста свечей». До последнего момента Оуэн не верил, что его все-таки казнят. Говорят, он все бормотал: «Голове этой надлежит быть преклоненной перед королевой». Похоронили Оуэна Тюдора в часовне теперь уже не существующего монастыря Грейфрайерс в Херефорде. В церкви того же монашеского ордена, только в Кармартене, несколькими годами раньше был погребен его старший сын Эдмунд.
При раскопках 1894 и 1933 годов удалось обнаружить часть алтаря и три скелета. Один из них принадлежал мужчине ростом 6 футов и 2 дюйма (Оуэн, по воспоминаниям современников был такого же роста). Но других доказательств того, что найдены останки именно Оуэна, нет. Смерть его оплакана в горестных строках уэльских поэтов. Баллады о неповторимости судеб трех Тюдоров (Оуэна, Эдмунда и Джаспера), их несхожести и схожести одновременно, слагались в Гламоргане, Кармартеншире, Поуисе, Англси.
Джаспер Тюдор, успевший отступить и укрыться в Пемброуке, поклялся на Библии «…с помощью истинных друзей и соратников отомстить» в самое короткое время. Тогда он еще не знал, что его ждет изгнание. Изгнание, которое продлится (с небольшим перерывом) четверть века.
Глава 5. Джаспер Тюдор: защитник династии ЛанкастеровБолее девяти лет (с весны 1461 года до лета 1470 года) Джаспер Тюдор ведет кочевую жизнь полную приключений. В Уэльсе и Северной Англии его объявили вне закона, практически причислив к разряду беглых преступников. В Шотландии и Франции Тюдора считают ссыльным. В это время Англией правит лидер Йоркской фракции — граф Марч, объявивший себя королем Эдуардом IV. Единственный племянник Джаспера — Генрих Тюдор — растет под присмотром врагов своей семьи Гербертов из Рэглана в Гуэнте, сторонников режима короля Эдуарда. Жизнь Джаспера в эти годы интересна не только драматизмом изгнания. Его твердость и преданность низложенному королю Генриху VI вопреки любым опасностям и риску заслуживает внимания не только историков. Своему слову Тюдор не изменял. И ничто ни разу не заставило его усомниться в правоте служения династии Ланкастеров. За это Джаспер и был вознагражден в 1470 году, когда свергли Эдуарда IV, а трон вернули законному владыке — Генриху VI.
Уэльс в бедеСокрушительная победа Эдуарда Марча на Монтимер Кросс 3 февраля 1461 года — тяжелый удар для династии Ланкастеров. Джаспер переживает поражение Генриха VI как собственный провал, но сдаваться не собирается. Он оказывается среди немногих, кому удалось вовремя покинуть поле боя и остаться в живых. Через три недели после битвы он появляется в своем имении Пемброук, считая его достаточно безопасным местом. 25 февраля Тюдор пишет двум своим союзникам в Северном Уэльсе (скорее всего, не только им) с тем, чтобы поддержать дух защитников династии Ланкастеров. В письмах — призыв отомстить за поражение Генриха VI, за смерть отца — Оуэна Тюдора. Джаспер верит, что еще не поздно нанести врагу ответный удар и не допустить полного падения династии Ланкастеров. Тем временем королева Маргарита Анжуйская с единственным наследником Генриха VI принцем Эдуардом и огромной армией движется с Севера Англии. 17 февраля они уже в Сент-Олбанс (Херефордшир).
Противники нападения не ожидали. К тому же их силы только что пополнились новобранцами, которые буквально «еще не нюхали пороха». «Армия Маргариты» напрочь разбивает вражеские войска во главе с графом Уориком. Королева освобождает мужа, Генриха VI. В плену он провел полгода. Маргарита уверена в своих силах, тылы ее крепки настолько, что она ведет армию прямо на Лондон.
А граф Марч и граф Уорик — один празднуя победу, другой оплакивая поражение — не теряя времени добираются до лагеря союзников в Котсуолдсе. Будь они не так расторопны и менее везучи, не миновать бы им столкновения с идущими навстречу друг другу войсками Маргариты и Джаспера Тюдора. Они за малым не встретились на подступах к Лондону, что для сторонников Йорков означало бы конец игры. Джаспер же не успел так быстро заново сформировать армию. А для людей королевы (в основном жителей севера) после победы и трудного перехода эта земля так и осталась чужой.
После Сент-Олбанс они взялись мародерствовать и терроризировать лондонцев. Их появление вызывало панику. В конце концов в Лондоне начались бунты, людей королевы отказывались признавать, их — совершенно справедливо — считали врагами. Маргарита понимает, что эта неожиданная ситуация чревата серьезными последствиями. Она решает отправить своих «вояк» в Йоркшир. Но дело было сделано. Натерпевшиеся жители столицы, что называется, распахнули ворота города перед Эдуардом, графом Марчем, и графом Уориком.
4 марта 1461 года Эдуарда провозглашают королем Англии. 29 марта новый монарх наносит новое поражение дому Ланкастеров, на этот раз в Таутоне, подтверждая свое право на корону.
Перед кровавой бойней 29 марта семью Генриха VI ссылают в Йоркшир. Там они, правда, не задержались, а поспешили пересечь границу Шотландии, где чувствовали себя в большей безопасности. Но Джаспера Тюдора попросту бросили. Он остался в Уэльсе раненный, безоружный, одинокий.
Новый режим, естественно, подразумевал изменения политической и территориальной власти. Чтобы покончить с приверженцами Ланкастеров в Уэльсе, сэра Уильяма Герберта Рэглана наделяют практически неограниченными правами и полномочиями на юго-западе. Ему приказано захватить Пемброук и другие владения Джаспера в Англии и Уэльсе. Сословную подоплеку тоже предусмотрели: 26 июля 1461 года его заносят в книгу пэров как Лорда Герберта Рэглана Чепстоу и Гоуэра. Теперь новый лорд занимает место Джаспера Тюдора в Южном Уэльсе, облеченный властью новым монархом страны.
Об унижении самого Джаспера победители Йорки не давали забывать. Казалось, что и ноябрьский парламент созван, главным образом, для того, чтобы лишний раз публично опозорить тех, кто до конца не изменил Ланкастерам, для кого преданность обернулась потерей всего. Само собой, этот список начинался с имени Джаспера Тюдора.
В конце августа 1461 года Герберт со свитой, прислугой и, разумеется, войском отправляется в Уэльс «чтобы очистить страну». Они не встретили никакого сопротивления, тем более вооруженного. Даже замок Джаспера в Пемброуке, его главный бастион, способный выдержать любую осаду, сопротивлялся недолго и 30 сентября был сдан. И город Тенби со всеми оборонными сооружениями, построенными Тюдором в конце 50-х, тоже капитулировал. В отличие от самого Тюдора. Ему опять посчастливилось как-то избежать плена. А такие понятия, как разочарование, сломленность, опустошение, усталость, видно, были чужды этому Тюдору. Или же он считал, что не время давать им волю. Джаспер действует. Он отыскивает старых единомышленников, обретает новых. Где и как это ему удавалось, можно лишь гадать. Эдуард IV не мог в полной мере вкусить радость победы — он не знал, куда исчез Джаспер Тюдор, а если Джаспер Тюдор на свободе — это опасно. Нам, правда, тоже точно неизвестно, где он пропадал весной и летом 1461 года. Определенно, что в Пемброуке во время короткой осады замка его не было, хотя можно не сомневаться, что находился Джаспер где-то в Уэльсе и пытался сплотить союзников, оставшихся верными Ланкастерам. Год спустя он появляется в Северном Уэльсе и поддерживает тесные отношения с герцогом Эксетером. Этому стороннику династии Ланкастеров тоже удалось остаться в живых и не попасть в плен после битвы в Таутон.
16 октября, поднявшись на Туат Хилл со стороны северной стены Карнарвона, они угрожали вооруженным отрядам, находившимся в городе и провоцировали их, что было полным безрассудством, которое можно рассматривать лишь как демонстрацию протеста и угрозы будущей мести. Хорошо еще, что этот «демарш» не имел последствий. Вскоре Тюдор и Эксетер морем отправились в Шотландию, где не так давно обосновалась королевская семья Генриха VI.
Генрих ТюдорХроника вряд ли может передать, какие чувства испытал Уильям Герберт, войдя хозяином в замок Пемброук. Все же можно предположить некоторое его приятное удивление: там находился четырехлетний Генрих, граф Ричмонд, племянник Джаспера Тюдора. Юный граф из королевской династии Ланкастеров становится подопечным Герберта, что, правда, в будущем обошлось совсем недешево — 1000 фунтов стерлингов. А тогда (в начале 60-х) сэр Герберт берет на себя заботы о воспитании и образовании наследника своих врагов. Когда Генрих повзрослел, его опекун не пустил дело на самотек, а со свойственной ему ответственностью стал подыскивать молодому Тюдору достойную невесту. Но это в будущем. Вернемся к детству Генриха Тюдора.
Вот что пишет биограф будущего короля Полидор Вергилий (его версия вполне могла основываться на словах самого Генриха). «Мальчик был пленником, но необычным: его растили, как подобает инфанту со всеми почестями в замке Рэглан». В данном случае знак равенства между пленным ребенком и тяжелым детством не уместен. Генрих фактически ничем не отличается от членов семьи сэра Уильяма. Супруга Герберта — Анна Девере — (а маленький Тюдор был к ней очень привязан) любила детей: редкий год чета не ждала нового наследника. В семье вместе с их собственными детьми подрастали и неродные, например, сын графа Нортамберленда. Одним словом, общество для Генриха Тюдора оказалось вполне подходящим, а друзья детства из замка Рэглан самыми надежными в будущем. Там же подрастала и его предполагаемая невеста — Мод — родная дочь сэра Герберта, который очень хотел этого брака.
Когда Генрих Тюдор стал королем Генрихом VII (1485 год), он сразу же послал за Анной Девере. Ему не терпелось встретиться с ней: она утирала ему детские слезы, радовалась его удачам и успехам в учении, ночами сидела у постели заболевшего мальчика. Через много лет они встретились в Лондоне. Домой в Рэглан Анна возвращалась в сопровождении почетного эскорта. В замке Рэглан, самой мощной и красивой крепости тех лет, Генриха называли «граф Ричмонд». А ведь поместья его отца принадлежали брату Эдуарду IV — Георгу, герцогу Кларенс. Учителями молодого Тюдора были выпускники Оксфорда — Эдвард Хейсли и Эндрю Скот. Тогда они, разумеется, не знали, что учат читать и писать короля Англии. Став им, Генрих VII щедро отблагодарил своих наставников.
Обучали Генриха и военному делу. Этим занялся сэр Хью Джонс, господин влиятельный и богатый. Он владел частью поместий графства Гоуэр, которое в 60-е годы пятнадцатого столетия, в основном, принадлежало Герберту. В церкви Святой Марии в Соунси до сих пор сохранилась мемориальная бронзовая доска в его честь. Уильям Герберт и Хью Джонс виделись часто. Это и дало возможность Хью поучить молодого Тюдора военному ремеслу. В будущем его уроки очень пригодились. А благодарность короля имела и денежное выражение — 10 фунтов стерлингов.
Маргарет Бифорт, разлученная с сыном в начале 1457 года, что называется, «не износив башмаков» после смерти Эдмунда Тюдора, выходит замуж за Генри Стаффорда. Брак оказался счастливым. После захвата замка Пемброук она редко видится с сыном. Живут они далеко друг от друга. Маргарет с мужем сначала поселились в Борне (Линкольншир), потом перебрались в Воукинг Суррей. И хотя чета Стэффордов заключила-таки мир с Эдуардом IV в 1461 году, маленький Тюдор так и остался в семье Уильяма Герберта. Видимо, Маргарет позволили лишь встречаться иногда с сыном и навещать его в Рэглане.
Интриги, интриги, интригиЗатишье и спокойствие, необычное для страны, было чисто внешним. Надежды повернуть историю вспять и вернуть трон Ланкастерам не покидали их сторонников. Слухи о том, что Джаспер Тюдор снова что-то затевает, распространились по всей стране. Основания верить им были. Шпион ланкастерской стороны, разоблаченный и схваченный Йорками, поведал следующее. Герцог Эксеттер и Джаспер Тюдор должны высадить войска в Бомарис (Англси). Граф Сомерсет с огромной армией испанцев численностью в 60000 человек собирается захватить Восточную Англию. Третья армия французских и испанских наемников берет Сэндвич в Кенте и движется к столице. Далее короли Арагона, Португалии (они были в родстве с Генрихом VI), Франции и Дании вместе с отцом Маргариты Анжуйской прибудут в Англию с армией в 250000 человек. Душой заговора и плана военных действий был, говорят, Джон де Вэр, граф Оксфорд. Но в феврале 1462 года его арестовали вместе с сыном Обри. В тюрьме их жестоко пытали и в конце концов казнили, обвинив в государственной измене. Слухи, конечно, что-то преувеличили, что-то присочинили. Несомненно одно: роль Джаспера Тюдора не могла быть второстепенной во всем, что касалось интересов Генриха VI, короля династии Ланкастеров, а тем более для тех, кто отстаивал их.
Джаспер уже не был графом Пемброуком. Титул как бы повис в воздухе до 1468 года, когда его присвоили лорду Герберту. Кстати, Генрих Тюдор появился на свет графом Ричмондом, и никому и в голову не приходило лишить его «графства» до 1484 года. Да и тогда это был, скорее, очередной ход Ричарда III в их поединке за корону Англии. Джаспер готовится к нападению и перебирается в Бретань (начало 1462 года). Провал заговора и казнь Оксфордов многое меняла. Тюдор спешит во Франциюк королю Людовику XI, который, не зная о случившемся, мог допустить оплошность. 16 апреля из Шотландии в Бретань приезжает королева Маргарита. Ее встретили гостеприимно, и она поехала дальше в Анжу, где вместе с отцом должна была повидать короля Людовика.
Зиму и весну 1462 года, время активных тайных переговоров, соглашений и заговоров, Джаспер Тюдор, похоже, постоянно проводит в пути. Он становится настоящим эмиссаром в движении за восстановление династии Ланкастеров. То в седле, то на борту корабля он спешит либо с секретным сообщением, либо на тайную встречу с союзниками во Францию, в Бретань, Шотландию, Уэльс. В конце весны 1462 года Тюдор, видимо, навестил и короля Генриха VI в Эдинбурге. В июне того же года он уже во Фландрии. Оттуда отправляется в Руан (Нормандия) с письмами Генриха VI к королю Людовику.
Джаспер едет дальше в прекрасный королевский дворец Шано в Турине, где с 5 июня шли тайные переговоры между королевой Маргаритой и королем Франции. Присутствие Тюдора сделало доводы английской стороны убедительнее и весомее, и союз между Францией и защитниками династии Ланкастеров Англии был заключен. Тайный документ соглашения подписали 24 июня. Людовик решается одолжить королеве Маргарите 20000 ливров на следующих условиях. Если Генрих VI сумеет отбить город Кале у Йорков, то главой города должен стать кто-то из верных сторонников Ланкастеров, скорее всего, Джаспер Тюдор или Жан де Фо, граф Кендал. В течение года, по условию договора, Франции должен быть возвращен либо город, либо долг. За возврат Кале Людовик обещает заплатить Англии 40000 крон. Таким образом, Джаспер становится непосредственным участником договора, «дорогого» для англичан. С одной стороны, возвращались деньги, в которых страна очень нуждалась. С другой, приходилось отдать Кале, завоеванный с большими потерями еще Эдуардом III в 1347 году. Не удивительно, что договор был тайным.
Из Турина английские парламентеры едут в древний город Тур на реке Луаре. Там 28 июня 1462 года публично подписан мирный договор в ознаменование 100-летнего мира между Генрихом VI и Людовиком XI. Они обещают не оказывать содействия врагам друг друга. Джаспер Тюдор представляет английскую сторону на переговорах. И он, несомненно, должен быть доволен результатом. Теперь сторонники Ланкастеров получили полную дипломатическую и финансовую поддержку самого могущественного соседа и старейшего врага Англии. А это дало реальную возможность еще раз попытаться совершить переворот и вернуть власть и трон Генриху VI. Из Тура Маргарита Анжуйская поехала на север страны, в Руан, а оттуда в Булонь. В конце октября она отправилась в Шотландию на встречу с мужем. Вместе они сели на корабль и направились в сторону Англии. Их судно причалило к берегу графства Нортамберленд. Там их ждали замки Бэмборг и Олнвик. Джаспер покинул Францию сразу после королевы и был среди официальных лиц, уполномоченных подготовить и передать замок Бэмборг Генриху VI. Эдуард IV сдаваться не собирался, и его войска были уже на подступах к графству. Поэтому королевской чете Ланкастеров с армией французских союзников пришлось отступить и отплыть назад в Шотландию. Море сильно штормило. Несколько кораблей разбились о скалы. Оставшиеся в Бэмборге сторонники Ланкастеров, в первую очередь Джаспер Тюдор, вопреки всему надеются на помощь шотландцев. Но они ждали зря. В канун Рождества 1462 года замок пришлось сдать. Герцог Сомерсет присягнул Эдуарду IV и был помилован. Тюдор его примеру не последовал, хотя ему обещали вернуть конфискованные раньше земли и поместья. Принято считать, что он не поверил Эдуарду IV. Может и так, но представляется маловероятным, что Джаспер, брат Генриха VI, принял бы условия Йорков, пусть даже самые соблазнительные и выгодные.
Ходили разные слухи. Дескать, зимой 1462–1463 гг. Джаспер пытался «замутить воду» в Ирландии. Но на правду больше похоже другое: вместе с королевой Маргаритой они тайно вернулись во Францию. Во-первых, не мешало умаслить Людовика и выудить еще денег. Да и не стоило надолго терять контакт с королем Франции: он мог, чего доброго, заключить мир и с Эдуардом IV. Во всяком случае, точно известно следующее. В апреле 1463 года Джаспер уезжает из Шотландии. Во Фландрии он встречается с герцогом Бургундским, и тот разрешает англичанам двигаться дальше по направлению к Лиллю на встречу с королем Людовиком. Лето 1453 года не назовешь удачным для королевы Маргариты. Все ее усилия помешать королю Франции заключить мир с Эдуардом IV оказались напрасными. 7 октября подписан англо-французский договор о мире. Теперь сторонники Ланкастеров могут рассчитывать только на Шотландию. Все же Джаспер остается при дворе французского короля до декабря. В Шотландию он вернулся с 500 ливрами в кармане от Луи XI. Отчаявшаяся королева Маргарита остается во Франции. Она проживет там следующие семь лет.
Можно лишь восхищаться упорством и стойкостью защитников династии Ланкастеров и даже завидовать им. После всех поражений — военных, политических, дипломатических — они не потеряли ни веры, ни надежды. А главное — продолжали действовать.
Верные подданные династии Ланкастеров используют все, чтобы мир между Англией и Францией был нарушен. В центре разных сговоров, планов, интриг — Джаспер Тюдор, он не оставляет Генриха VI в одиночестве, а вскоре к ним в Шотландию приезжает виноватый герцог Сомерсет: его союз с Эдуардом IV оказался непрочным (не исключено, что Джаспер приложил к этому руку). Тюдор, однако, поддерживает брата не только морально. В конце 1463 года встречи с Генрихом ищет некий Гийом де Казино, посол герцога Бретани Франциска II. Джаспер Тюдор помогает «найти» свергнутого короля Англии: он тогда жил в Бэмборге (Нортамберленд).
Вернувшись в Бретань, посол доложил Франциску II следующее. Генрих VI (а Франциск ему явно симпатизировал) в опасности. Он живет чуть ли не впроголодь, скрываясь от Йорков. Чтобы выручить несчастного, необходимы деньги и армия, причем срочно. Де Казино добавил, что послать помощь можно либо королю лично, либо Джасперу Тюдору в Уэльс. Посол Франциска уехал из Бэмборга в феврале 1464 года. Следом отправился и Джаспер. В марте он уже в Бретани с письмами от короля Людовика, в которых тот убедительно просит герцога Франциска помочь Тюдору добраться до Уэльса. Чем помочь, Джаспер объяснил сам. Родина его уэльских предков становится ареной в новой схватке с Йорками. Герцог Бретани выделяет в распоряжение Джаспера флотилию Сен-Мало под командованием вице-адмирала Бретани — Алэпа де ля Мотт. 26 марта 1464 года им разрешено взять курс на Уэльс.
Но, видно, не время еще победить Эдуарда IV. Парадокс, но в данном случае помешали как раз бунты против его режима. Они вспыхнули в Глостере, Кармартеншире, Чешире, Ланкашире и на Севере Уэльса. Их подавили быстро и жестоко. По времени это совпало с запланированным нападением Тюдора. И сейчас пока неизвестно, прибыл ли Джаспер тогда в Уэльс. Если нет, то понятно, почему: он узнал о преждевременных, плохо подготовленных мятежах и решил, что разумнее пока остаться в Бретани. Могли, правда, быть и другие причины. Например, новоявленный союзник Эдуарда IV король Людовик XI вдруг охладел к недавним друзьям и не рвался поддержать дом Ланкастеров, а в июне и вовсе стал требовать, чтобы Франциск II отозвал свои войска из армии Тюдора. Можно понять герцога Бретани, возмущенного непостоянством и вероломством короля Франции.
«Все дороги ведут в… Уэльс»Уэльс так и остался «слабым местом» режима Йорков. Особенно запад и северо-запад полуострова. Какие-то крепости лорд Герберт сумел подчинить, даже великий Каррег Сеннен. Но было немало так и не покорившихся ланкастерских бастионов. Главный среди них — важная стратегическая крепость Гарлек. Княжества и графства Уэльса — Кармартеншир, Кардигеншир, Карнарвоншир и другие — не давали спокойно спать монарху Англии. Гарнизоны в Кардигене и Аберистуите укреплялись и пополнялись. Лорд Герберт организовал что-то вроде «службы информации», чтобы быть в курсе дел Гарлека и других военных формирований Ланкастеров. Впрочем, толку от этого было мало: вооруженные столкновения происходили ежедневно, ситуация менялась быстрее, чем доходили нужные сведения.
Уэльские поэты тех лет видели в Джаспере Тюдоре бесстрашного национального героя. До 1461 года он был их единственным соотечественником, занесенным в книгу английских пэров. Он один из немногих, кто остался верен дому Ланкастеров после, казалось бы, необратимого падения династии, которой, в лучшем случае, сочувствовали.
Всякий раз возвращения Джаспера в Уэльс ждали с нетерпением. Об этом говорится в поэмах и балладах, сложенных тогда же. Уже знакомый читателю поэт Льюис Глин Коти даже вступил в армию Тюдора, он был не только свидетелем, но и участником баталий в Северном Уэльсе. Другой поэт — Тюдур Пенлин — трогательно описывал временное жилище Джаспера в Бармуте. В его стихах, очень романтичных, говорится о доме, с которым хозяин прощается и идет его защищать (именно оттуда Джаспер отплыл в Бретань после очередного набега). Из них же узнаем еще об одном соратнике Джаспера — Граффиде Фичане из Корсигдола. Он когда-то построил тот дом, а сейчас вместе с Тюдором закрывает его от врага, сражаясь за крепость Гарлек. В поэтических строках Пенлин восхищается, стремительностью и проворностью Джаспера. Его внезапными появлениями в Уэльсе и такими же молниеносными исчезновениями. Тюдору то и дело приходилось покрывать большие расстояния быстро и тайно. Есть в стихах, обращенных к нему, и горечь: слишком доверял он Северной Англии, слишком часто бывал там. А куда надежнее родной Уэльс!
В поэтических обращениях к Джасперу Тюдору так много всего — и восхищения, и надежды, и боли, и любви. В нем видят освободителя, который разорвет оковы Англии и завоюет трон если не для себя, то для юного Генриха Тюдора. Но в 60-е годы это было еще далеким будущим. Сам Джаспер в то время ищет единственно верный путь освобождения Уэльса. Как минимум, требовалась сильная армия и действенная поддержка союзников. Многое зависело от расстановки дипломатических сил в Европе.
В конце 1467 — начале 1468 годов ситуация стала складываться в пользу Ланкастеров. Произошло следующее. Весной 1468 года Эдуард IV заключает союз с герцогами Бургундии и Бретани. И король Людовик оказывается в уязвимом положении. Естественно, король Франции тут же начинает искать, во-первых, возможность разрушить этот альянс, а во-вторых, военную силу, способную поколебать независимость и самоуверенность Эдуарда IV.
Джаспер Тюдор верен себе: он оказывается в нужное время в нужном месте. Людовик XI (в который раз?!) изображает из себя верного друга и благодетеля. Еще в сентябре 1467 года до Парижа дошли слухи, что Джаспер отправляется в Уэльс с небольшой «армией Маргариты». Тогда Людовик по обыкновению осторожничал и не спешил. Только 1 июня 1468 года он-таки распорядился выделить Тюдору убогую флотилию из трех кораблей и не менее убогую сумму денег — 293 ливра. С этакой «помощью» можно было ждать лишь полного провала. Правда, Людовик мог иметь иные соображения: он и не собирался организовывать и оплачивать полноценное мощное восстание против Эдуарда IV, а хотел просто припугнуть его. Жертвой его закулисной игры стал Джаспер Тюдор.
В конце июня он уже в Уэльсе. Численность войска Тюдора оставляет желать лучшего. Но боевой дух и решимость воинов на высоте. Они быстро пересекают Северный Уэльс, направляясь в Денби. По пути, говорят, армия заметно увеличилась, теперь она насчитывает 2000 солдат. Эта цифра кажется правдоподобной, так как большинство уэльсцев все эти годы были на стороне Ланкастеров. Английский историк-хронист пишет: «Лорд Джаспер, некогда граф Пемброук, объехал верхом всю страну, собирая от имени короля людей и пожертвования». Тюдор рассчитал верно: одного этого факта достаточно, чтобы понять: в Уэльсе истинным королем Англии считали Генриха VI.
Войска Джаспера взяли крепость Денби. Это графство славилось крепкими связями с Эдуардом IV. Тюдор поджег вражеский город, который «полностью погиб в огне». Летописец шестнадцатого века — сэр Джон Уинн — записал воспоминания своего прапрадеда, который с войском Джаспера брал крепость Денби. «Тогда, — пишет он, — сильно пострадали и соседние графства, особенно Флинтшир». «Огненная кампания» наделала много шуму. О ней судачили повсюду. Итальянский посол в Париже, например, в отчете своему правительству сообщил интересную деталь. Маргарита Анжуйская, узнав о пожаре, решает немедленно встретиться с королем Людовиком и отговорить его от помощи Тюдору.
Победы Джаспера в Северном Уэльсе, разумеется, встревожили Эдуарда IV. Необходимо принять срочные меры. Он отдает приказ лорду Герберту захватить крепость Гарлек. В конце июля на границе с Уэльсом собирается сильная армия (по разным источникам, численность ее колеблется от 7 до 10 тысяч человек). Два отряда — один с востока, другой с юга — сходятся в Гарлеке. 14 августа после слабой попытки сопротивления крепость, построенную еще при Эдуарде I, пришлось сдать Йоркам.
Что же Джаспер? А Джаспер, как всегда, перехитрил врага, сумел ускользнуть и подался в бега. Как он жил, чем занимался до конца года (1468), читаем в записях историка шестнадцатого века Элиса Графида. Он писал, что сперва Джаспер скрывался где-то во Флинтшире, откуда морем задумал перебраться в Бретань: нужно было как-то попасть на корабль. Переодевшись грузчиком, с мешком гороха на спине граф, занесенный в книгу пэров Англии, поднялся на борт судна, пришвартованного в Пиктон Пул. В Бретань он действительно попал. Правда, о путешествии говорили разное. По одной версии, судно не погибло лишь благодаря Тюдору, отлично знавшему морское дело. (Команда в самый критический момент оказалась совершенно беспомощной). По другой, корабль все же потерпел крушение и затонул. Но Джаспер выплыл и добрался до Бармута, там он переждал немного в доме Граффида Фичана, и потом добрался до порта Бретани.
Падение крепости Гарлек стало настоящей сенсацией. О ней не писал только самый ленивый историк-современник. Эту новость мусолили еще и потому, что Эдуард IV, опьяненный победой, нанес Джасперу Тюдору тяжкое оскорбление. 8 сентября 1468 года лорд Герберт в награду за службу получает графство Пемброук. Торжество его, надо сказать, было недолгим. Дело в том, что между королем Эдуардом и графом Уориком, надежным защитником династии Йорков, постепенно росло отчуждение. Полный разрыв произошел весной 1469 года. Уорик собирает армию и готовится выступить против короля. Вряд ли в его планы входило свергнуть Эдуарда. Скорее, цель графа ограничивалась демонстрацией могущества и требованием должного признания.
26 июля 1469 года при Эджкоут Уорик напрочь разбивает королевское войско, которым командовал новый граф Пемброук, после чего его вместе с братом, сэром Ричардом Гербертом, тут же казнили. Графство Пемброук снова осталось без хозяина.
Раскол в клане Йорков имел более существенные последствия. У Ланкастеров, находящихся в изгнании, появились новые реальные шансы. Почти год — с октября 1469 до октября 1470 — Джаспер Тюдор живет во Франции и как бы служит во дворе короля Людовика, получая за это ежемесячно 100 ливров. В тот момент Людовик вел такую линию во внешней политике: как можно больше досадить Эдуарду IV и не допустить реального англо-бургундского союза, который мог представлять угрозу Франции. Этим объясняется гостеприимство французского владыки, когда к нему вдруг нагрянули граф Уорик и вероломный брат Эдуарда IV герцог Кларенс (начало мая 1470 г.).
Уорик прекрасно понимал, что не видать ему былого почета в Англии, пока трон принадлежит Эдуарду IV. Рассматривать непутевого герцога Кларенса как возможного престолонаследника было и вовсе нелепо. Есть другой выход: с помощью Людовика вернуть корону Англии Генриху (тот с 1465 года находится в плену), а потом выдать дочь Уорика за сына Генриха, который все еще находился с матерью во Франции.
Маршрут и сроки спланировали так, чтобы Джаспер успел побывать в Уэльсе. На родине его предков хранили верность Ланкастерам в самые безнадежные времена. И сейчас Тюдор уверен в поддержке и действенной помощи уэльсцев. А пока от нормандского берега Ля Ог отчаливает мощная вооруженная флотилия Франции — 60 кораблей под командованием адмирала. Через четыре дня войска высаживаются в Девоне: часть — в Дартмуте, остальные — в Плимуте. Джаспер спешит в Уэльс. Уорик ведет армию на Лондон.
Что мог чувствовать в эти дни Джаспер Тюдор? Последние десять лет его жизни отданы защите дома Ланкастеров. Важнее ничего не было. Даже о племяннике, Генрихе Тюдоре, не то что заботиться, просто подумать было некогда. Твердо он знал одно: настанет день, когда он заберет мальчика из замка Рэглан. Графство Ричмонд будет принадлежать юному Тюдору. Он сам вернется хозяином в Пемброук. Но все это будет, когда корону Англии вернут Ланкастерам… После казни сэра Герберта Генриху Тюдору нельзя оставаться в замке Рэглан — это опасно. Вдова Уильяма — Анна Девере — увозит мальчика в свое родовое поместье Уэбли в Херефордшире. Теперь и Маргарет Бифорт никто не мешает забрать сына. Видимо, ее остановило благоразумие: пускаться в путь в такое смутное время было рискованно.
Все решилось в несколько дней: Тюдор и Уорик начали наступление. Эдуард IV вынужден бежать из страны.
В этой государственной неразберихе и гонке нашелся-таки добрый человек сэр Ричард Корбет (родственник Анны Девере), который не забыл о тринадцатилетнем Тюдоре. С надежной охраной он сам привез Генриха в Херефорд, дождался там Джаспера и передал ему племянника «из рук в руки». Настал день, когда на трон Англии вернулся Генрих VI Ланкастер. Два Тюдора — зрелый и юный — вместе встретили этот день торжества и победы старшего из них. Им еще предстоит вновь обрести и узнать друг друга. Следующую четверть века они будут рядом всегда и везде. Разлучит их смерть Джаспера. Но это будет еще не скоро.
Глава 6. Мнимый рассвет (1470–1471)Когда армия Ланкастеров высадилась в Девоне, Эдуард IV находился в Йоркшире. Он попал в ситуацию, про которую говорят «оказаться не там и не тогда…» Шансов добраться до Лондона раньше Уорика практически не было. Эдуард трезво оценил положение. Выход у него был один: бежать из страны. 2 октября 1470 года он тайно отправляется в Голландию. 6 октября Уорик вошел в Лондон, не встретив сопротивления. Тут же освободил Генриха VI из Тауэра и возвестил о возвращении трона династии Ланкастеров. Наступил новый этап. Власть предстояло консолидировать по всей стране.
В Уэльсе политическую акцию такой значимости мог осуществить только Джаспер Тюдор. Принц уэльский Эдуард был очень молод. К тому же он еще находился во Франции. И Джаспер становится наместником принца в Уэльсе. Он не задержался там надолго. После встречи с племянником в Херефорде он берет его с собой в Лондон. Там Генрих наконец увиделся с матерью и ее мужем Генрихом Стэффордом. 28 октября состоялся семейный обед. За столом собрались Джаспер и Генрих Тюдоры, Маргарет Бифорт с мужем. Через два дня мать и сын уезжают из Лондона в резиденцию Бифортов в Уокинге, где они пробыли чуть больше недели. Потом Генрих, Маргарет Бифорт и лорд Стэффорд отправились в Мэйденхед и Хенли на Темзе. 12 ноября они расстались, и Генрих поехал к дяде Джасперу. До победы при Босворте 1485 года мать и сын больше не виделись.
В рукописях разных авторов упоминается один любопытный факт. В дни празднования победы Ланкастеров Генрих VI принял юного графа Ричмонда. Вероятно, это была их первая встреча. Но она запомнилась не только по этой причине. Говорят, король невольно произнес слова, оказавшиеся пророческими. Он сказал, что юного Тюдора ждет великое будущее, не исключающее престолонаследия. Правда это или нет? Трудно судить. Только рассказывают об этом разные люди, и версии совпадают до мелочей.
Нет ничего удивительного в том, что Генрих VI официально принял сына своего сводного брата Эдмунда Тюдора. Другое дело — достоверность «пророчества» короля. Осенью 1470 года будущее дома Ланкастеров связывали, естественно, с сыном монарха, принцем Уэльским Эдуардом. Его все еще ждали из Франции. Ланкастерской крови были и герцог Эксетер, и Сомерсет. Наконец, Георг, герцог Кларенс, при определенных обстоятельствах тоже мог рассчитывать на престол. Во всяком случае, он именно это имел в виду, вступая в сговор с Уориком и Маргаритой Анжуйской. А постаревший король Генрих как никогда тужил о том, что близких родственников у него совсем мало. Его тревожило будущее династии, и он вполне мог считать сына Маргарет Бифорт не только членом королевской семьи, но и наследником. А уж после победы при Босворте (1485 год) пророчество Генриха VI пятнадцатилетней давности стало и вовсе национальной легендой. После 1485 года самого «пророка» причислили чуть ли не к лику святых.
Наверное, без преувеличений не обошлось. Но существует исторический акт. Впервые предсказание Генриха упомянуто в рукописи Бернарда Андрэ, придворного биографа короля. Андрэ много лет вел подробную летопись жизни Генриха VI. (Его знают как автора знаменитого панегирика, написанного в конце жизни монарха)… Позже эта история заинтересовала Полидора Вергилия. Он приводит ее уже в жизнеописании Тюдора. Вот что он пишет: «Наконец Джаспер забрал мальчика у вдовы Герберта. Вместе они приезжают в Лондон, где в их честь дается официальный прием. Генрих VI наблюдает, как юный Тюдор молча осматривает огромный зал. Во взгляде, повороте головы видна «порода», нрав знающего себе цену человека. А ведь ему всего тринадцать лет… В присутствии придворной челяди король произносит: «Вот истинно тот, перед кем мы должны расступиться и освободить путь к власти». Так монарх дал понять, что со временем трон унаследует младший Тюдор.
А пока правительство Ланкастеров решало государственные вопросы в Лондоне. Созвали парламент. Его сессия длилась с 26 ноября до Рождества. Законы и указы Эдуарда IV аннулировали. Джасперу вернули прежние титулы и владения. Добавились и новые земли: огромные пространства и богатейшие имения Герберта в Южном Уэльсе и Марчез. В 1471 году Джаспер стал еще богаче. Сначала к нему переходит состояние и поместье лорда Поуис. Чуть позже Тюдор и Уорик поделили между собой уэльские владения герцога Бекингема. (Наследники Поуиса и Бекингема были еще несовершеннолетними). Он владеет огромными земельными пространствами. Их границы формой напоминают треугольник. Стороны его пересекались в Уэлшпуле, Пемброуке и Глостершире. Дела Генриха Тюдора в этом отношении складывались пока не так удачно. Сын Эдмунда, законный наследник отцовского титула и состояния, граф Ричмонд, пока не мог жить в своем родовом поместье. Там все еще хозяйничал герцог Кларенс. Даже Джаспер не спешил выставить его из Ричмонда. Это могло иметь политические последствия. Рисковать пока не стоило.
Старший Тюдор занялся Южным Уэльсом и соседними графствами. Долина реки Северн имела очень важное значение для «нового» режима Генриха VI. Вообще будущее дома Ланкастеров как никогда зависело от политической предусмотрительности их сторонников. Без этого нельзя рассчитывать на лояльность Херефордшира, Глостершира и юго-восточных графств. Совсем недавно ими правили неистовые враги Генриха VI — Герберты из Рэглана, Вогены из Третоуэра, Девере из Уэбли и др.
Зимой 1470–1471 гг. Джаспер получает чрезвычайные военные и государственные полномочия, вплоть до вооруженного захвата крепости Глостера. После десяти лет изгнания и лишений чувство победы было, конечно же, сладостным. Тюдор торжествовал. Он предвкушал все новые радости расцвета династии Ланкастеров. Увы… Ненадолго вернулся трон к Генриху VI. Новое поражение будет жестоким и кровавым.
12 марта 1471 года к берегу Йоркшира причаливает флотилия Эдуарда IV. С большим войском он продвигается к югу. 11 апреля они уже на подступах к Лондону. Через три дня армия Йорков побеждает в битве при Барнет, чуть севернее столицы. В бою погибает граф Уорик. Дальше события развиваются очень быстро. Генриха VI берут под стражу. Монархии Ланкастеров грозит уничтожение.
Маргарита Анжуйская находится в полном неведении и покидает Францию вместе с принцем Эдуардом. Они приезжают в Уэймут как раз в день поражения армии Ланкастеров. Страшные вести из Лондона потрясли королеву. Но решимости ей было не занимать. Она начинает собирать войска в графствах к юго-западу от столицы. Ей сопутствует успех. Маргарита ведет армию к уэльской границе. Цель у нее могла быть только одна: объединиться свойском Джаспера Тюдора. Эдуард IV понимает серьезность ситуации. Главное для него — удержать инициативу. Он решает догнать Маргариту и не допустить слияния двух вражеских армий.
4 мая Эдуард настигает «войско Маргариты» в районе Тьюксбери. Начинается бой. Удача не изменила Йоркам и на этот раз: армия королевы окончательно разгромлена. В живых не осталось почти никого. Погиб и единственный наследник Генриха VI. Маргариту Анжуйскую взяли в плен. Такого сокрушительного поражения дом Ланкастеров еще не знал. Было от чего впасть в отчаяние: королевская чета в заточении, единственный прямой наследник трона погиб — династия обезглавлена.
Положение Эдуарда IV еще никогда не было таким прочным. Впрочем, отчаяние одних и торжество других только казалось абсолютным и необратимым.
Джаспер Тюдор на сей раз опоздал. Плохие вести дошли до него, когда его армия находилась лишь около Чепстоу. С ним был и Генрих Тюдор. К тому времени его мать и отчим уже отступились от Ланкастеров, приняв условия игры Эдуарда IV. И снова наступил день, который вместе встретили те же два Тюдора — день горький и недобрый. Впереди будущее, мрачное и неясное. Джаспер опять в седле. Ему предстоит новое изгнание. Только теперь рядом с ним юный сын Эдмунда Тюдора, тоже изгнанник. Защитить его может только дядя — Джаспер Тюдор.
Глава 7. В изгнании
Бегство в БретаньРазгром «армии Маргариты» 4 мая 1471 года стал не просто самым тяжелым поражением Ланкастеров в Войне Алой и Белой Розы. Это была катастрофа. После смерти принца Эдуарда, казни бездетного Эдмунда Бифорта (в кругу Ланкастеров его звали герцогом Сомерсетом) Генрих Тюдор попадает в очень узкий и малочисленный круг кровной родни пленного короля. Но худшее было впереди: ночью 21 мая при загадочных обстоятельствах в Тауэре умирает и сам Генрих VI. Ясно, что Тюдорам нельзя оставаться в Лондоне: опасность, в прямом смысле слова, смертельная. Джаспер решает бежать во Францию. Он умел найти подход к Людовику XI — в прошлом тот не раз ему помогал. Король Франции быстро смекнул, что пособив двум Тюдорам, он здорово досадит Эдуарду IV.
Армия Йорков во главе с Эдуардом уже двигалась к центру страны. Джаспер с войском отступает к Чепстоу. Город окружала крепкая стена на берегу реки Уай. Сэр Роджер Воген из Брэкнокшира получает приказ короля Йоркской династии схватить бежавших Тюдоров. Джаспер ударил тем же: преследователя поймали в Чепстоу. Пленником он оставался недолго. Вскоре ему отрубили голову. Так Джаспер отомстил за казнь отца — Оуэна Тюдора. Это могло дать ему некоторое удовлетворение. Но откладывать отступление на запад, в поместье Пемброук было нельзя. В Пемброуке они попали в окружение когорты Моргана Томаса, внука Граффида Николаса (он владел Юго-Восточным Уэльсом в 50-е годы пятнадцатого века). Вокруг поместья Джаспера вырыли глубокие траншеи и рвы. Осажденные не могли ни бежать, ни связаться с союзниками в течение восьми дней. Помощь пришла от младшего брата Моргана, Дэвида. Он давно дружил с Джаспером с отрядом в 2000 человек освободил Пемброук.
Может показаться странным, что Морган, сторонник Ланкастеров, пошел против Тюдоров. Дело в том, что он был женат на дочери сэра Роджера Вогена. Казнь тестя потрясла его. Морган посчитал делом чести отомстить Джасперу. Впрочем, у Тюдоров врагов и без него хватало. К Пемброуку уже спешили Уильям Герберт II, граф Пемброук и лорд Феррез. Им было приказано расправиться с Тюдорами и другими сторонниками Ланкастеров в Уэльсе. Они опоздали. Джасперу с племянником удалось бежать. Они укрылись в городе Тенби. Десять лет назад Джаспер Тюдор укреплял его оборонную мощь, а теперь порт Тенби позволил ему бежать во Францию. Джаспер нанял парусник и в середине сентября взял курс на Францию. В Пемброукшире существовала давняя традиция: право на это небольшое судно принадлежало исключительно мэру Тенби Томасу Уайту или его сыну Джону. Это были зажиточные купцы и судовладельцы. С Джаспером их связывало общее дело десятилетней давности: укрепление стены вокруг города.
Она существует и по сей день, создавая атмосферу средневекового Уэльса. А в церкви Девы Марии на могильных плитах Томаса и Джона Уайтов прекрасно сохранились их изображения.
В пути парусник Тюдоров попал в шторм и они сбились с курса. К счастью, их прибило к острову Джерси. (Такова принятая версия). Оттуда они добрались до Бретани. Высадились Тюдоры с небольшой челядью в маленьком рыболовецком порту на востоке полуострова. О том, где они находятся, в Лондоне узнали очень скоро. Бегство Джаспера и Генриха перессорило весь английский двор. Одни требовали, чтобы Эдуард IV не упустил случай и объявил Тюдоров вне закона. Другие были против: они настаивали на дипломатических переговорах и считали, что мирный путь разумнее и, главное, политически выгоднее. Нашлись и оптимисты. Эти верили, что Людовик XI (его друг и биограф Филипп де Коммени состоял при дворе Бретани и, конечно, должен был сообщить королю о приезде Тюдоров) защитит их и обеспечит свободу. Были и такие, кто здраво оценивал ситуацию: для герцога Бретани Франциска II Тюдоры — лишь удобное дипломатическое орудие в переговорах и отношениях как с Англией, так и с Францией.
Позже Филипп де Коммени вспоминал: Тюдоров встретили учтиво, с соблюдением всех тонкостей этикета и с должными для членов королевской семьи почестями. Их заверили, что во владениях Франциска II они в полной безопасности, и предложили совершить приятное путешествие. Их радушно приняли в Нанте (крупнейший порт на юго-востоке Бретани).
Посетили они и чудесный город Ванн, расположенный на горной вершине у южного побережья. Там в распоряжение Тюдоров предоставили дворец герцога Шато де Лермин. Франциск II не преминул произнести приветственную речь в честь почетных гостей. В 1562 году ее изложили в стихотворной форме и опубликовали.
Пешки в дипломатической игреБолее десяти лет (конец 1471—начало 1483 гг.) Тюдоры уже самим своим существованием определяли отношения между Англией, Францией, Бретанью и Бургундией. За ними охотились два короля (Людовик и Эдуард), а защищал герцог.
Эдуард IV делал все, лишь бы Джаспер и Генрих Тюдоры появились при английском дворе. Как бы сразу повысились его ставки! Он много раз пытался и прямыми, и окольными путями вернуть изгнанников. Пытался «надавить» на Франциска II. Предлагал главный козырь: дипломатическую, военную и финансовую помощь, что сделало бы Бретань независимой от Франции.
В апреле 1472 года деверь короля Эдуарда, известный воин и дипломат Энтони Вудвиль, граф Риверс, помогает Франциску отбить атаку французов. В сентябре Вудвиль заключает договор с герцогом Бретани. Это произошло в Шатожироне. Оговаривался совместный захват земель Франции. Из Англии в Бретань прибыло приличное войско. Но с ним приключилась беда, предусмотреть которую было невозможно: началась повальная эпидемия. Повезло очень немногим: они либо как-то убереглись от заразы, либо переболели в легкой форме. Нападение на Францию пришлось отложить.
4 ноября в Лондон явилась делегация парламентеров Бретани с целью добиться новой военной помощи у англичан.
Вообще эта сфера взаимоотношений с Бретанью требовала особо тонкого и умелого дипломатического подхода. Пустили даже слух о скоропостижной кончине Франциска II и распространился он поразительно быстро. С другой стороны, английские послы не могли пожаловаться на прием в герцогстве: уровень международных стандартов средневековья был высоким. Другими словами, все бы ничего, если бы не Тюдоры… Франциск не спешил расстаться с ними. Он еще раз заявил, хотя и с меньшей категоричностью, что выдать их мешает гарантия безопасности. Это был лишь дипломатический ход, выдаваемый за твердость рыцарского слова. А чтобы подсластить пилюлю, герцог обещает, что с Тюдоров не спустят глаз ни днем, ни ночью, и их свобода передвижения будет ограничена. Своеобразное гостеприимство Франциска свое дело сделало: Эдуард IV письменно обещает ему финансовую и военную помощь.
Людовик XI не уступал королю Англии в хитрости и не гнушался ничем, лишь бы заполучить Тюдоров во Францию. Причин хватало. Авторитет Джаспера в государственных делах был настолько велик, что к нему прислушивались и сейчас, в его положении бесправного изгнанника. А тут еще Людовик решил восстановить дипломатические отношения с герцогом Бургундии, в чем помощь Джаспера Тюдора была бы очень кстати. Французский владыка не раз обоснованно и достаточно жестко упрекал Франциска II в том, что Бретань незаконно удерживает «гостей», которые попали туда случайно. Ехали-то они во Францию… Но все оставалось по-прежнему.
В 1474 году Людовик посылает в Бретань Гийома Компэна, настоятеля церкви Святого Пьера-ан-Пона в Орлеане. Посланец передал, что король Франции возмущен переговорами Франциска с англичанами и беззаконием по отношению к Тюдорам: им обещали безопасность, а не плен. И представитель Французского двора (Гийом Компэн) уполномочен освободить Джаспера и Генриха. Аргументов хватало. Их кровное родство с Людовиком XI, стремление самих Тюдоров во Францию и, наконец, уже назначенное жалование Джасперу при дворе Людовика.
Франциск категорически отверг все доводы Людовика и выдвинул свои. Тюдоры вдруг стали вражескими пленниками (с Англией Бретань успела заключить перемирие), которые объявлены союзной державой вне закона. У них нет охранного свидетельства, позволяющего свободно и самостоятельно перемещаться даже в пределах герцогства. Ответ Людовика не заставил себя ждать и был следующим: такое обращение с членами королевской семьи равноценно объявлению войны Франции. Более того, Франциску недвусмысленно напомнили, что оползень, недавно случившийся в Бретани, — результат стихийного бедствия, а не провокации. И не дай Бог повториться подобному. Словом, герцогу дали понять, что в его интересах обеспечить Тюдорам действительно полную безопасность, такую же, какая гарантирована им в Париже. Надо отдать должное Людовику, он поразительно умел предусмотреть все тонкости и самые немыслимые возможности дипломатических игр. И сейчас сказал свое королевское слово. Если «английские пленники Бретани» взбунтуются, что совершенно естественно, Франция их поддержит.
Вся эта дипломатическая волокита закончилась «торжественным аккордом»: Людовик XI объявил Эдуарда IV (а не Тюдоров) врагом своей державы. А потом в вовсе в духе современных триллеров: послы Франции и Бретани поставили Франциску условие: либо Тюдоров отпускают и предоставляют полную свободу действий, либо обеспечивают им надежную охрану, дабы их не похитили. Людовик делал все, что мог. И послы его трудились на славу. Но все было напрасно.
Чтобы угодить и «нашим и вашим», Франциск действительно усилил наблюдение за Тюдорами. Еще в октябре 1472 года их перевезли в уединенный замок адмирала Бретани Жана де Келенека. Он полностью поддерживал первоначальное решение Франциска обеспечить Джасперу с племянником безопасность и охрану. А тут еще пошли слухи, что англичане намерены убить Генриха Тюдора, если его не выдадут Эдуарду IV. В замке адмирала изгнанники прожили около года. Затем их перевезли в Нант (дворец Келенека был все же очень доступен со стороны моря). В начале 1474 года дипломатический натиск двух сторон — Англии и Франции — усилился. Франциск решает разлучить Тюдоров и заменить их английских слуг (они были при Джаспере и Генрихе с момента бегства из Англии) на собственных. Старшего Тюдора спрятали в замке Жозелин в 25 милях от Ванна, а младшего поселили неподалеку во дворце Ларгое (он принадлежал маршалу Бретани Жану де Рье), где молодого гостя приветливо и с должными почестями. Кстати, два слова о необычной архитектуре нового жилища Генриха: это была массивная восьмиугольная башня высотой 144 фута. Ее реконструкцию закончили в 60-е годы, но отделочные работы все еще шли. У маршала было два сына возраста Генриха Тюдора, так что он не чувствовал себя одиноко в огромных апартаментах на шестом этаже.
Изгнание Тюдоров было своеобразным. Если не вдаваться в подробности закулисно-дипломатической возни, этот период их жизни выглядит так: по требованию Людовика и просьбе Эдуарда Франциск печется о безопасности и бытовых удобствах Джаспера и Генриха. Они живут в замках с должным количеством слуг, им оказаны все почести… Да, это так. Но о главной правде умолчали: они не свободны. И живут пусть в богатой, но тюрьме.
События развиваютсяВ конце 70-х годов к требованию двух королей — Людовика и Эдуарда IV — выдать им Тюдоров добавился еще один аргумент. Здоровье Франциска II заметно ухудшалось. Он слабел. В герцогстве начались личные и политические распри, что, естественно, затрагивало Тюдоров. Ни Бретань, ни Бургундия никак не участвовали в английской кампании против Франции в июле 1475 года. Но Эдуард сумел-таки усадить Людовика за стол переговоров. 29 августа два короля подписали договор, по условию которого Людовик попросту откупился французским золотом от английской армии. Эдуард IV возвратился в Лондон с победой нератного свойства. Он получил от Людовика крупную сумму денег и соглашение, по которому семь лет Англии и Франции надлежало жить в мире. Кроме того, были оговорены условия для решения разного рода трений между их странами. Эдуард добился от Людовика обещания не предпринимать военных действий против Бретани.
Надеясь на благодарность Франциска, король Англии стал настойчивее в вопросе Тюдоров. Впрочем, такая настойчивость имела и другое объяснение. Дело в том, что в пути (из Франции) в Англию умер Генрих Холанд, герцог Эксетер. Он был внуком старшей сестры Генриха IV. К 1475 году детей у него не осталось (одни умерли, другие погибли), то есть еще одна ветвь рода Ланкастеров прекратилась. Понятно, что король Эдуард любыми путями — уговорами, обещаниями, дарами — пытался заполучить Генриха Тюдора.
Английские послы в Бретани буквально «звенели золотыми монетами» во время переговоров с Франциском, дабы уговорить старого упрямца выдать Тюдора. На сей раз парламентеры клялись, что Эдуард просто задумал женить Генриха Тюдора на английской леди. Маргарет Бифорт могла поддержать эту версию, но совсем по иным причинам. После событий 1471 года она обдумала и здраво оценила будущие перспективы своего сына: они позволяли надеяться, что ему будет позволено вернуться в Англию законным хозяином графства Ричмонд и стать наследником владений Бифортов, не говоря уже о землях постаревшей матери самой Маргарет Бифорт. В мае 1472 года Эдуард IV признал право Генриха унаследовать часть владений матери после ее смерти. Теперь уже не узнать, из каких побуждений король так поступил: считал ли он свое решение справедливым или просто был согласен на все, лишь бы молодой Тюдор оказался в Англии.
Идея женитьбы Генриха на девице знатного английского рода не была выдумкой и представляла собой один из этапов плана его матери. У Эдуарда и впрямь была на примете невеста (и не одна) для Тюдора: леди династии Йорков, возможно, одна из дочерей самого короля. Такой брак позволил бы ни днем, ни ночью не спускать глаз с последнего представителя дома Ланкастеров. К подобным матримониальным хитростям король Англии уже не раз прибегал в прошлом, кстати, успешно. Как обычно, послов Англии с новым предложением приняли вежливо, и как обычно, Франциск не торопился с ответом. В конце концов под напором настойчивого и умелого дипломата Роберта Стиллингтона (епископа Бата) герцог сдался. В ноябре 1476 года Тюдоров под усиленной охраной перевезли в Ван. И тут же новое распоряжение Франциска: Генрих отправляется в Англию, где его с нетерпением ждет мать и король Эдуард, чтобы женить Тюдора на принцессе Елизавете Йоркской.
Английский корабль уже стоял наготове у северного побережья Бретани, откуда он отправился к порту Сен-Мало с довольными собой парламентерами и Генрихом, чья жизнь еще никогда не представляла такой ценности. А там уж до Англии рукой подать. Но в Сен-Мало пришлось задержаться. Генрих то ли действительно заболел, то ли притворился. Как бы то ни было, вынужденное промедление обернулось большой удачей.
Несколько лет Франциск отказывался выдать Тюдоров (а чего ему только не обещали!) и вдруг изменил решение. В чем-то на него повлияли придворные советники: идея помолвки Генриха пришлась им по душе. Да и посланцы Эдуарда были как никогда красноречивы и настойчивы. Адмирал Бретани Жан де Келенек как раз находился в отъезде. Вернувшись и узнав, что Генрих уже в пути, он ужаснулся. Не только потому, что Франциск нарушил клятву, данную Тюдорам, когда они добрались до Бретани пять лет назад. Адмирал не доверял Эдуарду IV и считал, что Франциска одурачили как английские, так и бретонские советники. В данном случае они продемонстрировали редкое единодушие, имеющее самое тривиальное объяснение: и те, и другие предвкушали вознаграждения разного рода от благодарного короля Англии. По возвращении Жана де Келенека в Бретани созвали новый совет. Выслушав все «за и против», Франциск приказал догнать английский корабль в Сен-Мало, вернуть молодого Тюдора обратно или хотя бы помешать его возвращению в Англию. Отвечал за операцию казначей Бретани Пьер Ландэ. Не задержись английское судно в Сен-Мало, все могло быть иначе. Из-за «нездоровья» Генриха бретонцы успели как раз вовремя. Стороны вступили в длительные переговоры. И так увлеклись, что Тюдор сумел улизнуть и скрыться. Он нашел убежище в одной из церквей Сен-Мало.
Англичане спохватились, устроили облаву, чуть ли не оцепив город. Но им пришлось умерить пыл: горожане расценили их действия как посягательство на святилище. Отпор жителей Сен-Мало был мощный. К церкви в Бретани относились трепетно. Генрих Тюдор вернулся в герцогство. Франциск II на удивление быстро поправился и почувствовал себя опять хозяином положения. Он уверил Генриха, что больше такой оплошности не допустит, объясняя недавнюю свою опрометчивость, сослался на старость и немощь. Незадачливым английским послам, потерявшим и деньги, и вожделенную награду оставалось лишь горевать. Пьер Ландэ заявил, что теперь лично отвечает за жизнь Генриха. Точное его местонахождение какое-то время держали в тайне.
Эдуард IV был просто сражен провалом. А неожиданность срыва его плана делала неудачу еще досаднее.
Страсти поулеглись. Генриха поселили в Шато де Лермин, куда скоро привезли и Джаспера. Ходили слухи, что младший Тюдор вернулся в Ларгое. Но, судя по сохранившимся в замке документам, до 1481 года он там не появлялся. Людовик XI по-прежнему не давал покоя Франциску. Послы Франции посещали Бретань с завидным постоянством, чего не скажешь о результатах их визитов. Они то просили, то грозили и требовали освободить Тюдоров. Увы… Можно представить себе ярость французского владыки, когда ему сообщили о неудавшейся репатриации Генриха Тюдора. Правда, эмоциональное состояние короля историков интересовало мало. В хронике событий его реакция выглядит так. В канун Рождества 1476 года адмирал Гвианы Гийом де Супленвиль срочно отправляется в Нант с не менее срочным поручением. Людовик требует, чтобы Генрих Тюдор немедленно прибыл во Францию в сопровождении Супленвиля. Вот так — не более и и не менее. Исход этой дипломатической миссии разнообразия тоже не внес: в начале 1477 года посол вернулся в Париж один.
Франциск находится в щекотливом, грозящем перейти в опасное положении: давление могущественных соседей — Англии и Франции — усиливается день ото дня.
Герцог Бретани направляет своего посла в Англию в 1479 году. Им стал сенешаль Ренна Жак де Вильон. Перед ним дипломатическая задача не из простых: наладить отношения с Англией, убедив Эдуарда IV в самых дружественных намерениях Франциска II. Не трудно догадаться, что тут же последовало очередное требование-просьба выдать Джаспера и Генриха королю Англии. Новые парламентеры Эдуарда прибывают в Бретань (1482 год). При них 3000 ливров серебром. 20 февраля Франциск получает заблаговременное (за месяц вперед) официальное уведомление о том, что 4000 стрелков из Плимута и Дартмута направляются на службу в Бретань. Пока все расходы несет король Англии. Но герцог должен впоследствии вернуть долг. Эдуард IV и Маргарет Бифорт, каждый по своим соображениям, стараются вернуть Генриха Тюдора на родину. Его соблазняют богатым наследством, красавицей-невестой знатного рода.
В 1476 году это уже было и почти сработало. В июне 1482 года документы о наследстве Маргарет, оформленные еще десять лет назад (1472 год), пересматриваются и заверяются Эдуардом повторно. На этот раз (вероятно, король решил сменить тактику) условия иные: если Генрих возвращается в Англию и ведет себя лояльно по отношению к законной власти, он наследует большую часть состояния матери, порядка 400 фунтов стерлингов в год. В противном случае он не получает ничего. В 70-е годы Эдуард IV и Маргарет Бифорт не раз возвращались к идее брака между Генрихом Тюдором и принцессой Елизаветой Йоркской. Но их родители были в близком кровном родстве, что сами же и рассматривали как препятствие союзу детей, который по всем остальным статьям выглядел очень заманчиво.
Ничего нового так и не произошло до смерти Эдуарда IV 9 апреля 1483 года. Сохранять независимость Бретани и обеспечивать безопасность Тюдорам Франциску II становилось все труднее. Сами Тюдоры, казалось, не воспринимали свое положение трагически. В «комфортном» заключении Генрих возмужал и превратился в красивого молодого человека. Похоже, герцог в самом деле искренне к нему привязался.
Историк Бургундии Джин Молине, рассказывая о богатом убранстве дворца Франциска II, упоминает Генриха Тюдора — «красивого, элегантного господина». И дяде, и племяннику назначили определенное содержание. Это позволило им жить, как говорят, своим домом и иметь все, что приличествовало людям их круга. Домашняя челядь и охрана каждого из них хорошо оплачивалась. Управляющим и охранником Джаспера с 1476 года был Бертран дю Парк, один из военачальников герцога. В 1481–1482 гг. он получал 600 ливров в год на ведение хозяйства и «службу безопасности» старшего Тюдора. В эту сумму входили 40 ливров на личные нужды Джаспера.
Сначала бытом Генриха занимался Винсент де ля Ландэт. Но вскоре у него появились новые управляющие и заступники — Жан Гийомо, один из вассалов Франциска, и Луи де Кермене. В те же 1481–1482 г. г. они получали куда большую сумму — 2000 ливров. Кровь династии, текущая в жилах молодого Тюдора, требовала вести дом и хозяйство на высоком уровне. «Карманные расходы» Генриха составляли 620 ливров. 1 октября 1482 года де Кермене сменил Жан де Робийо, и содержание младшего Тюдора увеличилось до 2200 ливров в год.
Кризис в АнглииПосле смерти Эдуарда IV престол унаследовал его двенадцатилетний сын Эдуард V. Тут же произошел государственный переворот. Его инициатором был дядя нового монарха, Ричард, герцог Глостер. 26 июня 1483 года Ричард узурпировал власть и захватил трон Англии. Это никак не отразилось на Тюдорах, по-прежнему живших в Бретани, но позволило по-новому взглянуть на их роль в отношениях между герцогством, Англией и Францией: они представляли сильный дипломатический прессинг в контактах с новым английским владыкой. Как только стало известно о смерти Эдуарда IV, Франциск ослабил надзор за Генрихом Тюдором, почти полностью предоставив ему свободу передвижения. Это вызвало переполох в правительстве Вестминстера. Более того, в самый разгар борьбы между Ричардом Глостером и королевой Елизаветой Вудвиль (май 1483 года) сэр Эдуард Вудвиль вывел флот Англии за пределы Темзы и взял курс на Бретань. До герцогства, правда, дошли только два судна во главе с сэром Вудвилем, который искал убежища у Франциска II.
Придя к власти, Ричард начинает устанавливать мирные отношения с соседями. Послы Англии спешат в Бретань заверить Франциска в самых добрых намерениях Ричарда III и добиться того, что не удалось Эдуарду IV — выдачи Тюдоров.
Ричард пишет письмо Людовику XI в добрососедском и дружественном тоне. Ответ короля Франции от 21 июля — образец эпистолярной напыщенности — состоит из велеречивых обещаний «новому другу и королю Англии». 13 июля в Нант отправляется английский посол Томас Хаттон, каноник Линкольнского Собора. При нем письма Ричарда III, дающие Хаттону полномочия заключить мирный договор между Бретанью и Англией, наладить торговые и финансовые отношения двух государств. Это внешняя сторона дела, хотя и действительно важная. Но первостепенным и более деликатным поручением было разведать планы Франциска и сэра Эдуарда Вудвилля. Малейшую угрозу с этой стороны туг же надлежало устранить. Трудно поверить, что Хаттон не использовал возможности поднять «вопрос Тюдоров», но это так. В тот момент важнее было исключить другие англо-бретонские разногласия и любой ценой добиться мира. Другими словами, об изгнанниках на время предпочли не вспоминать.
С ответным визитом в Англию прибыл министр Бретани господин Франсуа Дюпон. Обмениваться послами Ричард III и Франциск II стали, надо признать, живо. 26 августа вслед за Дюпоном является Жорж де Мэнбье. В 1485 году он стал министром в правительстве Бретани. Но в 1483 году еще не имел такого государственного веса. Поэтому Франциск счел необходимым объяснить его кандидатуру на пост парламентера. Мотивы выглядели так: начиналось заседание парламента герцогства, государственные деятели высшего ранга не могли отлучаться из страны.
Тем временем «зеленый» де Мэнбъе отстаивал интересы Франциска II. При упоминаниях о Тюдорах Ричарду напомнили, что король Людовик все еще угрожает Бретани, что, как и во времена Эдуарда IV, Франциск рассчитывает на армию английских стрелков. Причем все расходы делились следующим образом: 4000 солдат берет на себя Англия, остальные 3000 оплачивает правительство Бретани. Это был совершенно откровенный намек новому королю на то, что стоит ему позволить хоть в чем-то ущемить интересы Франциска, тут же французы оккупируют часть побережья герцогства как раз напротив английской границы. Ситуация, сложившаяся летом 1483 года, не облегчила положение Генриха Тюдора: опасность не стала меньше. Хотя вряд ли он представлял теперь большую угрозу династии Йорков, чем раньше.
Маргарет Бифорт могла вздохнуть свободней и взглянуть на будущее своего сына и наследника даже с некоторым оптимизмом. Она все так же жаждала вернуть его в Англию. Хронист шестнадцатого века Эдуард Хол пишет, что после восхождения на трон Ричарда III Маргарет Бифорт и ближайший советник нового короля Генри Стэффорд, герцог Бекингем (он же племянник ее третьего мужа), снова призадумались о браке между Генрихом Тюдором и одной из дочерей Эдуарда IV. Скорее всего, речь шла о старшей — Елизавете Йоркской. Против такого союза был один — но какой! — аргумент: кровосмешение.
В разное время, начиная с 1470 года, представители духовенства самого высокого сана и служители закона — епископ Ротерэм Йоркский, епископ Мартон Илийский и епископ Элкок Вустерский — часто в присутствии Маргарет Бифорт обсуждали возможность, последствия и целесообразность брака молодого Тюдора и принцессы Елизаветы. Вариации на ту же «матримониальную тему» продолжались, видно, и в 1483 году. Как раз тогда Маргарет и начала осуществлять свой план возвращения сына на законное его место среди английской знати.
В то время в воздухе витала сенсация: не все ладно в королевстве Йорков. Внутри клана произошел раскол отнюдь не семейного характера. Ставки Тюдоров росли. Они стояли на пороге такой государственной и политической значимости, о которой не мечтали и в лучшие свои времена.
Глава 8. Борьба за тронУзурпация власти Ричардом III сопровождалась драматическими событиями. Сначала исчезли его племянники: законный наследник трона Эдуард V и Ричард, герцог Йоркский. В конце июля 1483 года по Лондону поползли слухи, что они мертвы. Восстание герцога Бекингема в октябре закончилось трагически: 2 ноября его казнили.
Заговор БекингемаВ конце лета 1483 года Генрих Тюдор оказался в центре по меньшей мере двух заговоров против Ричарда III. Их участников сплотила неприязнь к королю, хотя причины возникновения тайных сговоров были разными, да и цели не одни и те же. Все же до определенного момента они действовали сообща, что объяснялось возмутительной дерзостью Ричарда: скорыми, незаконными казнями, жестокостью, которая была средством дворцового переворота и его последствием. Слухам о том, «что принцы в Тауэре убиты», верили.
Один заговор зрел в Брэкнокском замке Генриха Стэффорда, герцога Бекингема. Во главе его стоял епископ Илийский — Нортон. К 1483 году в династии Плантагенетов совершеннолетних представителей мужского пола было не густо: герцог Бекингем, Генрих Тюдор и король Ричард. Сейчас трудно судить, что было на уме у Бекингема в августе-сентябре 1483 года. Сегодня историки опровергают традиционную версию. Дескать, его возмутил отказ Ричарда вернуть Бекингему земли графства Херефорд. В свое время (1421 год) бабка герцога уступила их королевскому дому Ланкастеров. Когда же в 1471 году их род оказался на грани вымирания, Бекингем заявил законные права на Херефордшир. На самом деле Ричард III вернул поместья 13 июля 1483 года. Но «возврат собственности» не был документально оформлен. Все зависело от решения парламента. А пока герцог имел право получать доход с земель Херефордшира, начиная с Пасхи 1483 года. Так ли было это существенно для Бекингема, что он пошел против короля, или им двигало что-то другое? Разные умы, разные ответы. Есть, конечно, объяснение. Герцог был свидетелем крови и жестокости (часто неоправданной), перед которой не останавливался рвущийся к власти Ричард. Мог Бекингем после этого не опасаться за свою жизнь? И еще: сыновья Эдуарда исчезли, и он, герцог Бекингем, имел те же основания претендовать на корону Англии.
2 августа 1483 года герцог простился с королем в Глостере. Ричард продолжил поход в центральные графства Англии, а Бекингем сослался на дела в его Брэкнокшире. Может, уже тогда у него зародилась идея заговора. Если так, то ее бережно взрастил епископ Мортон. Цель герцога и Томас Мор, и Полидор Вергилий видят в следующем. Переход трона к Генриху Тюдору и союз двух королевских семей — Ланкастеров и Йорков, то есть брак между Генрихом и принцессой Елизаветой. Правда, оба историка даже не пытаются скрыть личных симпатий к Тюдорам. Им же принадлежит теперь уже общепринятая версия: уже летом 1483 года существовал до мелочей продуманный план передачи трона Генриху Тюдору. Кажется логичным, что замысел одобрил Бекингем. Все же есть сомнения в том, что герцог поддерживал именно такой прожект с самого начала. Он вполне мог иметь собственные династийные притязания на трон Англии. Только ли ради будущего монарха Тюдора он, герцог Бекингем, отрекся от короля (недавнего союзника), который был щедр и явно благосклонен к нему? Отец Бекингема преданно служил Ланкастерам. Но утверждать наверняка, что летом 1483 года молодой герцог беззаветно сражался за корону для Генриха Тюдора, думается, не очень верно.
А вот заставить Бекингема пересмотреть свои первоначальные планы могло сообщение о том, что существует еще одна группа заговорщиков. И ее-то цель сомнений не вызывает: вернуть на родину Генриха Тюдора, который свергнет Ричарда III и завоюет корону Англии.
Заговор Бифортов — ВудвиллейВскоре после коронации Ричарда III (6 июля 1483 года) в Лондоне начались мятежи, организованные придворными Эдуарда IV. Цели у них были такие: поджечь часть города, освободить из Тауэра двух принцев, вернуть трон Эдуарду V и связаться с Тюдорами. (Вероятно, они добивались их возвращения, но уже по другим соображениям). Через несколько недель сомнений не осталось: сыновья Эдуарда убиты. И реальным претендентом на корону становится Генрих. У того были свои счеты с королем. Один раз Ричард даже арестовывал прелата. Это произошло 13 июня 1483 года прямо на заседании известного своим драматизмом Королевского Совета. В Лондоне лилась кровь. До захвата короны Ричардом III оставалось несколько дней. Под стражу Мортона взял герцог Бекингем, чем, возможно, спас ему жизнь. Но принято считать, что в тот момент даже Ричард не посмел казнить служителя церкви столь высокого сана. А о том, кто же был главным инициатором заговора, историки спорят до сих пор.
Сэр Томас Мор очень чтил епископа Мортона. В его доме писатель-историк жил в юности. В «Истории Ричарда III» он пишет о политическом и государственном авторитете священнослужителя. Именно он — так считает автор — повлиял на Бекингема и убедил его в необходимости восстания. Итальянский историк Полидор Вергилий (он служил в Англии при Генрихе VII и Генрихе VIII) не имел личных привязанностей, ради которых мог бы что-то приукрасить или, наоборот, о чем-то умолчать. Его взгляд на события представляется более объективным. Вергилий считает, что первым о восстании и дворцовом перевороте заговорил как раз Бекингем. А подозрительный и напуганный епископ (тогда он был под арестом) сначала решил, что герцог кривит душой и предлагает сотрудничество с целью погубить опального священника. Но, продолжает Вергилий, осознав серьезность планов Бекингема, Мортон доверился ему, и их усилия объединились.
Мотивы герцога Бекингема до сих пор не очень ясны (или спорны), поэтому восстановить его замысел в деталях непросто.
В начале августа сводный брат Маргарет Бифорт, Джон Уэлс поднимает восстание во владениях Бифортов в Нортгемптоншире. Мятеж подавили. И Уэлс спасается бегством. Бежит он в Бретань к Генриху Тюдору.
Связь между группой Бекингема и «движением Тюдоров», скорее всего, наладил епископ Мортон и его близкие. Ему удавалось вызвать в Брэкнок доверенного Маргарет Бифорт. Реджинальд Брэй последние двенадцать лет защищал интересы Генриха Тюдора. Его хорошо знал и Бекингем. В свое время он был управляющим поместьем Генриха Стаффорда, третьего мужа Маргарет (дяди герцога Бекингема). Реджинальд побывал в Брэкноке и сообщил Маргарет о планах герцога Бекингема и епископа Мортона. Не исключено, что от него Бифорты впервые узнали о том, что формируется еще одна группа заговорщиков. Когда Маргарет изменила первоначальные замыслы, пока не ясно. Но если раньше она мечтала только о возвращении сына и наследовании владений родителей и дедов, то теперь ее занимали иные мысли: Генрих должен стать королем Англии. Бесспорно, свою, и немалую, роль сыграло исчезновение сыновей Эдуарда IV. Именно поэтому к заговору Бифортов примкнула вдовствующая королева Елизавета Вудвиль. Отныне Ричард III был ее кровным врагом.
Союзницу и утешительницу королева нашла в лице Маргарет Бифорт: теперь их связывало общее дело. Контакт между дамами наладил и поддержал домашний доктор Маргарет Льюис Карлеон, кстати, родом из Уэльса. Знаменитый доктор имел ученые степени Кембриджского университета. Кроме того, он был выдающимся астрономом и математиком, плодовитым писателем в каждой из этих областей. До сих пор его собственные книги и рецензии на труды других ученых хранятся в библиотеках Оксфорда и Кембриджа. Ему покровительствовали интеллектуалы из придворных Генриха VI. В годы, когда астрология была в особой моде, он на основании наблюдений за небесными светилами предсказал судьбу Ричарда III и еще в 1441 году составил гороскоп Генриха VI. Кстати, довольно точно…
С 1482 года Льюис Карлеон становится самым известным и модным врачом в Лондоне. Не удивительно, что и Маргарет Бифорт, и королева Елизавета обращались к нему. Немного забегая вперед, уточним, что в 1494 году он лечил и старшую дочь Елизаветы, к тому времени уже королеву Англии.
Летом 1483 года Ричард III заключил Льюиса Карлеона в Тауэр и конфисковал его имущество. Ученый и в неволе продолжал изучать небеса. Позже Генрих VII вознаградит его за научные и другие достижения. Под последними подразумевается посредничество между Маргарет Бифорт и вдовствующей королевой Елизаветой. В начале мая Елизавета Вудвиль скрывалась в Вестминстерском аббатстве. (Ричард Глостер наступал с севера). Доктор часто навещал вдову и передавал ей письма Маргарет. Потом спешил к Бифортам с ответом. Переписка была активная. Еще бы! Дамы обсуждали будущий брак их венценосных детей. Оговаривалось и такое обстоятельство: в случае внезапной смерти принцессы Елизаветы, невестой Генриха Тюдора станет младшая дочь Эдуарда — Сесиль.
Елизавета Вудвиль была польщена предложением Маргарет Бифорт. Надо сказать, время для него было выбрано более чем удачно. И ответ королевы, направленный в лондонский дом четвертого мужа Маргарет, Томаса Лорда Стэнли, можно было расценить как согласие. Елизавета обещает, что ее друзья и придворные Эдуарда IV одобрят их замысел и помогут его осуществить. Она понимала, что это прекрасная возможность отомстить Ричарду III. Вдохновленная такой союзницей, Маргарет Бифорт привлекает к заговору молодых придворных Эдуарда IV из Южной Англии: сэра Жиля Добени, Ричарда Гилфорда, Томаса Реймни и Джона Чийна. Все они поклялись хранить в тайне замысел двух дам и сделать все, чтобы он стал реальностью.
Жена и корона. Каждая налагает на мужчину огромную ответственность. Поэтому в 1483 году было крайне важно, чтобы Генриха Тюдора как можно скорее посвятили в подробности заговора. Маргарет Бифорт готовится послать в Бретань гонца. Им должен стать Кристофер Эрсуик, молодой священник, который по рекомендации Льюиса Карлеона состоял в домашней челяди Маргарет. Собирались поступить так. Кристофер отправляется к Генриху, рассказывает ему о сговоре с королевой Елизаветой, о характере готовящегося дворцового переворота, в результате которого трон Англии будет принадлежать молодому Тюдору и Елизавете Йоркской. Генрих, конечно, знал, что в прошлом их имена часто связывали. Но предложение такой династийной значимости могло показаться неожиданным.
Эрсуик еще не успел отправиться в путь, как Реджинальд Брэй привозит вести из Брэкнока. Отъезд Кристофера откладывают. Появляется новое действующее лицо — Хью Конвей, бывший слуга короля Эдуарда. Именно ему доверяет срочное и деликатное дело Маргарет Бифорт. Ее выбор красноречив сам по себе. И вот почему.
Хью Конвей был родом из Северного Уэльса, где долгое время правило семейство Стэнли. Маргарет Бифорт не только замужем за Томасом, лордом Стэнли. Ее тайная переписка с Королевой Елизаветой шла через его дом в Лондоне. Семья Конвей в основном жила во Флинтшире. Они владели небольшим колониальным графством, основанным еще Эдуардом I. Хью был сыном старого Джона Конвея, который умер в 1486 году. В 1456 Джон женился во второй раз на Дженет, дочери Эдмунда Стэнли, что и привело юного Хью в круг семейства Стэнли в Северо-Западной Англии. Спустя несколько лет он оказывается при дворе короля. Уже в 1464–1465 гг. молодой Конвей служит Эдуарду IV и процветает, как и лорд Стэнли. Он женится на девице знатного рода — Елизавете, младшей сестре графа Девона Ланкастерского, казненного в 1461 году. В 1481 году еще как придворный короля Эдуарда он арендует дом на Марк Лэйн в Лондоне. Таким образом, Хью вращается в одном круге со Стэнли. Там он и знакомится с Маргарет Бифорт. Прослужив при дворе Йорков двадцать лет, естественно, хорошо узнал королеву Елизавету. После кровавого переворота Ричарда III более надежного доверенного двух леди (Маргарет и Елизаветы) одновременно трудно себе представить. Чуть позже его оценит и Генрих VII. Во время исторической битвы при Босворте Конвей следит за гардеробом будущего короля в походных условиях. Не расставался Хью и с семейством Стэнли: в 1486 году вместе с лордом Томасом, новым графом Дерби, он выполняет ряд важных для Стэнли поручений.
Вернемся к событиям 1483 года. Хью Конвей отправляется в Бретань с огромной суммой денег. Маргарет с трудом собрала ее, влезая в долги. Гонец должен убедить Генриха Тюдора срочно вернуться в Англию. Спланировали и его маршрут: он высадится в Уэльсе, где уже будут ждать войска герцога Бекингема. Чтобы не допустить случайного срыва, Маргарет решает подстраховаться. Вслед за Конвеем она отправляет еще двух гонцов: Ричарда Гилдфорда и Томаса Рэймни. Они спешат к Генриху с теми же вестями, и все трое приезжают почти одновременно. Союз Стэнли-Бифортов и Вудвилей сработал точно; от разных людей молодой Тюдор узнает, что его 12-летнее изгнание подходит к концу. В Англии разработан реальный план его триумфального возвращения на родину. И становится явью очень близкой то, что раньше и не снилось — трон Англии.
Октябрьское восстание 1483 года24 сентября 1483 года герцог Бекингем тоже пишет Генриху Тюдору. Он подтверждает, что связан с заговором Бифортов — Вудвилей, хотя их интересы, возможно, и не совпадают. Историки шестнадцатого века дружно утверждают, что Бекингем признал право Генриха на трон и одобрил идею брака Тюдора с Елизаветой Йоркской, рассматривая и то и другое как возможность закончить, наконец, Войну Алой и Белой Розы. И все же не будем спешить принять эту версию за единственно верную.
Когда Бекингем писал письмо (сентябрь 1483 года), на уме у него могло быть совсем другое. Скажем, он рассчитывал, что вопросы престолонаследия и права первенства на трон можно решить и после победы над Ричардом III. А в письме он лишь сообщает Генриху, что собирается выступить против узурпатора 18 октября и призывает Тюдора поддержать его. О том, кто должен взойти на престол вместо Ричарда, не сказано ни слова. Как, впрочем, и о предстоящем династийном браке Генриха с принцессой Елизаветой. В смутное время 1483 года участники заговоров находились в разных частях Англии и даже за ее пределами (Брэкнокшир, Лондон, юг Бретани). Так что обсуждать конкретные политические и конституционные цели было непросто. (А каждый имел свои). В любом случае, тайные переговоры и переписка заговорщиков не были доступны хронистам-современникам. Существуют исторические факты — провал восстания Бекингема и восхождение на трон Генриха Тюдора. А то, что этому предшествовало, могло быть несколько искажено историками поздних периодов. Они создавали неопровержимую, как им казалось, хронологию жизни Генриха VII на основе событий лета и осени 1483 года. Вернемся же к ним.
Итак, Генрих Тюдор переговорил с гонцами Маргарет Бифорт, получил письмо Бекингема. В планы заговорщиков посвятили Франциска II. Его союзничество и помощь в организации и подготовке возвращения Тюдоров на родину были необходимы. Окрыленный неожиданными перспективами Генрих обещает щедро вознаградить герцога. Он даже готов, отдать Бретани Ричмонд, который до конца четырнадцатого века считался ее территорией. Франциск в это время поддерживает дипломатические отношения с Ричардом III. Тем не менее, не отказывается помочь и Тюдору. Полидор Вергилий пишет, что герцог делал это от чистого сердца. Англия была настороже. Кто-то пребывал в волнении и нетерпении. А кто-то по наущению епископа Нортона ревностно охранял покой короля и следил, чтобы у него не зародилось и капли подозрения. Предательство Бекингема было полной неожиданностью для Ричарда III: армия короля еще не готова подавить серьезное восстание.
Летние волнения и беспорядки не воспринимались как сопротивление узурпации власти. Еще в сентябре Ричард пребывал в счастливом неведении. 23 сентября он освобождает от должности королевского канцлера, племянника епископа Мортона, и конфискует собственность епископа Вудвиля в Солсбери. Все происходит в один день.
Для двух семей, и без того враждебно настроенных, эта была последняя капля. Но вскоре королю все-таки донесли, что готовится нечто серьезное и грозящее его власти. Ричард посылает за Бекингемом. Тот, зная крутой нрав владыки (видел, как лихо и жестоко он расправляется с врагами), сказывается больным и спешит в Лондон. Следует более суровый и категоричный приказ, но герцог уже открыто отказывается повиноваться и готовится к схватке.
Наконец, 11 октября Ричард узнает о замыслах Бекингема в подробностях и срочно начинает формировать силы сопротивления. Не исключено, что его насторожил преждевременный бунт в Кенте: 10 октября герцог Норфолк сообщил, что столицу атакуют кентские войска. По плану заговора серия вооруженных восстаний должна была начаться 18 октября. Видимо, агентуре участников переворота в основном удалось скоординировать совместные выступления.
Ричард не дал волю чувствам (он тяжело переживал предательство Бекингема) и повел себя мудро. Король запретил причинять вред людям герцога как гражданским, так и военным. Политика такого расчетливого усмирения оказалась успешной. У Бекингема дела шли не так успешно. Он собирал армию у себя в Брэкноке и других поместьях Уэльса и столкнулся с трудностями непредвиденными: мало кто охотно брался за оружие против короля Йоркской династии. Но такие все же были, и не только в Уэльсе.
Томас Грей, маркиз Дорсет, сын королевы Елизаветы от первого брака, из Вестминстера через Йоркшир отправляется на юг. Точно по плану 18 октября в Эксетере начинается восстание. Его возглавили Дорсет Томас Сен-Легер (деверь Эдуарда IV), рыцарь Западного графства Англии Роберт Уиллоби и другие. В тот же день войска, сформированные в Мэйдстоуне, начинают двигаться к Рочестеру, Грэйвсэнду и Гилдфорду. Их ведут три рыцаря Эдуарда IV— сэр Джон Гилдфорд и сэр Джо Браун с приемным сыном Эдуардом Пойнингсом. Армии мятежников из других графств Англии одновременно подошли к Ньюбери в Беркшире. Ими тоже командовали верноподданные Короля Эдуарда — сэр Уильям Норис, сэр Уильям Беркли и сэр Ричард Вулвиль, брат Королевы Елизаветы. 18 октября начался бунт и в Солсбери. Эти войска подчиняются Джону Чийну и Джилю Добени. Но Ричард уже успел собрать сильную армию и был полон решимости отстоять власть и отомстить изменникам.
Слабым местом восстания Бекингема оказалась его армия. Мало того, что в войска герцога люди шли с явной неохотой. Похоже, жители его поместий не больно почитали своего господина. Случай, надо сказать, редкий для Уэльса пятнадцатого века. Многие из них попросту дезертировали. А кое-кто отважился напасть на поместья Бекингема, как только он отбыл в Юго-Восточный Уэльс.
Томас Воген (в 1471 году Джаспер Тюдор казнил его отца) с войском уже окружал Брэкнок. А люди сэра Хамфри Стаффорда занимались мостами через Северн: часть разрушили, остальные надежно охраняли. Бекингему не позавидуешь: пути вперед и назад отрезаны, солдаты откровенно отказываются подчиняться. На пути в Херефордшир его и вовсе предали. Под чужим именем ему удается бежать вместе с епископом Нортоном, оставив на произвол судьбы немногих преданных ему солдат. Он спрятался в доме своего старого друга Ральфа Бэнастера (некоторые авторы ошибочно называют его Хамфри) и готовился бежать в Бретань, видимо, надеясь собрать там новую армию. Не везло ему удивительно. Буквально через несколько дней Бекингема обнаружили. Сначала насторожило и вызвало подозрения небывалое количество снеди, которое доставляли в скромный дом Бэнастера. Да и сам хозяин недолго отпирался и выдал герцога шерифу Шропшира. Бекингема арестовали и отправили в Шрусбери. Там его берет под стражу сторонник Ричарда III сэр Джеймс Тайрел. Под конвоем, составом, напоминающим почетный караул, герцога доставляют в Солсбери. Там находится король Ричард, который уже рассчитал стратегическую расстановку сил, чтобы разом покончить со всеми разветвлениями восстания.
Неожиданно обнаружены любопытные детали октябрьского восстания. Этому помогла рукопись сына Бекингема, Эдуарда. Он описывает те дни спустя 20 лет по воспоминаниям служанки Элизабет Морис, доброй женщины, которая совершенно бескорыстно заботилась о нем, когда всем остальным было не до мальчика. В 1483 году она была горничной в доме сэра Ричарда де ля Бэра в Херефордшире, позже вышла замуж за своего господина. Скорее всего, она написала о восстании 1483 года по просьбе герцога Эдуарда. Ее рукопись обнаружили в 1575 году в архиве резиденции герцога — замке Торнбери. Вот что она пишет: «Отец, мать и брат Эдуарда приехали в Воубли из Брэкнока. Неделю герцог Бекингем вел переговоры с местной знатью. В его отсутствие братья Вогены захватили и разграбили замок в Брекноке. Две дочери герцога с гувернанткой под конвоем были перевезены в поместье Вогенов — Третоуэр. Скоро об этом узнал Бекингем и тут же покинул Воубли. Сын Бекингема, Эдуард, остается на попечении сэра Ричарда де ля Бэра и сэра Уильяма Невета. Заботится о нем няня. Младший сын Бекингема остался с матерью. Ричард III обещает щедрое вознаграждение тому, кто выдаст герцога и его семейство. Очень скоро Бекингема действительно выдают и отправляют в Солсбери. Его казнили по приказу короля. И теперь Вогены рыщут повсюду, надеясь обнаружить сына герцога — Эдуарда Стэффорда. А он в девичьем наряде, в сопровождении няни и уэльского слуги де ля Бэра едет в безопасное место рядом с Киннерсли. Эдуарда Стэнли все еще ищут. Но теперь уже известны приметы его няни. Беглецы добираются до Херефорда. А здесь мальчика ждет недавно овдовевшая мать. Из Воубли герцогиню перевозят в Лондон, и сэр Уильям Невет заключает мир с Ричардом III». Рассказ герцогини кажется правдивым. Эпизоды, которые можно сверить с документами и хроникой тех лет (обещание награды за выдачу Бекингема, конвоирование герцога в Солсбери), описаны очень точно.
13 декабря за предательство своего господина Бэнастер действительно получил награду: ему даровано бывшее поместье Бекингема в Кенте. Отныне он упоминается как придворный Ричарда III.
Вознаграждения, публично обещанные королем, описаны со всеми подробностями. Выглядят они так. Каждый имел свою цену. За Бекингема полагались земли стоимостью в 1000 фунтов стерлингов. Маркиз Дорсет и любой служитель церкви, примкнувший к бунтовщикам «стоил» 1000 марок деньгами или земли на сумму 100 марок (тогда марка равнялась двум третям фунта). Обычно бунтовщика знатного рода оценили в 500 марок деньгами или на 40 марок угодий. В прокламации Ричарда, выдержанной в пуританском стиле, особо отмечалась безнравственность маркиза Дорсета. По мнению Чарльза Росса, этот документ интересен еще и потому, что в нем Ричард выглядит «первым королем, открыто использующим террор и убийства как… средство формирования общественного мнения».
Названы имена и других основных союзников Бекингема: епископ Илийский и Солсберийский, сэр Уильям и Джон Норис, епископ Кентерберийский… Словом, список приличный. В день казни Бекингема все они лишились поместий и собственности. Подобные прокламации были разосланы вовсе графства Англии. Как ни старался король Ричард, предотвратить такой массовый побег заговорщиков из страны не удалось. В сущности, ему «повезло» только с Бекингемом. В Солсбери герцога долго и страшно пытали. Во встрече с королем ему было отказано. Наконец, 2 ноября 1483 года «голубая кровь» потомка Эдуарда III пролилась на плахе. Казнь Бекингема решила судьбу Генриха Тюдора. Теперь законно оспаривать право на престол мог только он: сыну Бекингема было всего шесть лет.
Морское фиаскоГенрих не успел принять участие в восстании 1483 года. Несмотря на провал, оно давало реальную возможность Тюдорам вернуться в Англию после двенадцати лет изгнания. Пьер Ландэ помог добиться от Франциска II действенной помощи в подготовке и организации их безопасного возвращения на родину. Герцог имел немало недостатков. В данном случае проявились, скорее, его слабости (даже забавные): Франциск был чрезмерно чопорен и падок на ритуалы. Его согласие помочь Тюдорам было облечено в форму торжественной церемонии клятвопреступления в Ванском Соборе. Капеллан герцогини Бретани Артур Жаке совершил богослужение. Может это и к лучшему… Как не помочь, поклявшись всенародно перед Богом и людьми? Генриху предоставляют флотилию из 15 кораблей, способных взять на борт 5000 солдат Бретани. Это данные Полидора Вергилия. А в архивах казначея Франциска есть точные данные о составе этой флотилии и ее стоимости (возможно, найденные документы отражают часть финансовых затрат и состава экипажа): упоминается 7 кораблей и команда в 515 человек. Два судна — из Сен-Мало, два — экипировал и подготовил Ален де ля Мотт, вице-адмирал Бретани, еще два — из Бреста и Оре, последний принадлежал самому адмиралу герцогства — Жане Дюфо. Сборы проходили в конце сентября: готовиться к отплытию начали сразу, как только получили депеши от Маргарет Бифорт. Тут же подоспело и письмо Бекингема. Казначей Бретани Ивон Миллон выдал Тюдорам 13000 ливров на содержание и оплату команды. Это сверх займа в 10000 экю золотом.
До конца октября Джаспер и Генрих находились в Бретани. 30 октября в рыболовецком городе Пемполь на северном побережье герцогства они и получили столь своевременный и уместный заём от Франциска. Бухта Пемполь легко вмещала до десятка судов. Кроме того, самый короткий путь в Англию был как раз оттуда. Наконец флотилия Тюдоров вышла в море. Через несколько часов начался сильный шторм. Корабли изрядно трясло, бросало вверх и вниз. Кончилось тем, что они потеряли друг друга из виду. Часть отнесло к берегам Нормандии. Часть вернулась обратно в Бретань. Корабль с Генрихом Тюдором на борту всю ночь боролся со стихией. К утру стало тише. Море успокаивалось. Оказалось, что рядом всего лишь одно судно флотилии. Чуть позже увидели землю — побережье Дорсета около гавани Пул.
Известие о казни Бекингема поумерило пыл заговорщиков. Мятежи утихли. Вожди восстания искали, где бы укрыться. Кто пустился в бега, кто тайно подался в Бретань к Тюдорам. Особенно те из них, кто находился на юго-западе страны. Им не составило труда раздобыть судно и добраться до герцогства Франциска II. Вот некоторые имена: Эдуард Кортенэ, епископ Эксетера и его брат Уолтер (в свое время он служил герцогу Кларенсу, которого казнили в 1478 году), маркиз Дорсет и его сын Томас Грей, сэр Роберт Уиллоби… Бежать им помогли купцы западных графств страны. Они постоянно бывали в Бретани и знали обстановку в герцогстве и как тайно добраться до его берега.
Удалось бежать и главным бунтарям Солсбери: епископу Вудвилю, сэру Жилю Добени, братьям Чийнам и Эдмунду Хэмпдену из Уилтшира. Из восставших в Кенте ушли от возмездия Уильям и Томас Брэндоны, Ричард Гилдфорд и Эдуард Пойнингс (его Полидор Вергилий считает одним из главных лидеров восстания). Епископ Мортон и Кристофер Эрсуик отправились во Фландрию. Ричард III не сомневался, что другой «шустрый церковник» Ричард Фоке — каноник собора Солсбери — встретился с Генрихом Тюдором 22 января и стал одним из его советников.
Для Джона Харкорта и епископа Вудвиля изгнание оказалось недолгим: оба умерли летом 1484 года — один в Бретани, другой — во Франции. Считают, что священник похоронен в своей епархии в Солсбери.
К тому времени Ричард уехал из Солсбери. 8 ноября он уже в Эксетере. По всей стране снуют королевские патрули, повсюду — военные посты.
Ричард III полностью владеет ситуацией, когда суда Генриха бросают якорь у входа в Плимутскую гавань. Команда Тюдора видит на берегу солдат. Принимается разумное решение: не выходить на сушу, пока не подойдут остальные корабли, отброшенные штормом. Все же Генрих посылает к берегу лодку с разведчиками. Они благополучно вернулись обратно и сообщили следующее: дескать, это люди Бекингема. Они ждут не дождутся, когда Тюдоры ступят на землю Англии.
Для Генриха этот день стал уроком благоразумия и осторожности. Ни один из потерянных в шторме кораблей так и не дошел до Девона. Зато вскоре пришла весть о казни Бекингема. Тюдор поспешил выйти в открытое море. Несколько человек из его команды все-таки попали в плен. Через несколько недель, как раз перед Рождеством, четверых освободили и отправили домой за выкупом для себя и своих товарищей, которых держали в заложниках. Кораблям Тюдоров снова не повезло. Шторм застал их и на обратном пути. Несколько дней их болтало по морю и наконец прибило к северному побережью Франции, довольно далеко от восточной Бретани. Одно судно оказалось у города Дьепп, другое — у Сен-Васт-Ля-Ог на континентальном полуострове.
Остальные корабли флотилии добрались до Кале, а некоторые даже до Фландрии. Команда Генриха Тюдора дала себе трехдневный отдых, прежде чем взять курс на Бретань через Нормандию.
Англичане патрулировали и канал. По приказу Ричарда III останавливали все корабли, направляющиеся в Бретань из Фландрии. А 20 декабря меры ужесточились: теперь ведено задерживать, а то и уничтожать любое судно вплоть до самой небольшой лодки.
Генриху требовалось охранное свидетельство, чтобы пройти воды Нормандии. Выдать документ мог новый король Франции — Карл VIII. Тюдор посылает к нему парламентеров. Те возвращаются с нужной бумагой и даже некоторой суммой денег. Помните, как правдами и неправдами Людовик XI пытался заполучить Тюдоров? Первый контакт с Карлом лишний раз напомнил, что «новая метла и метет по-новому». Людовик XI скончался 30 августа 1483 года. Политическая нестабильность в стране, вследствие его смерти, возможно, несколько парализовала деятельность министерства нового короля. Не исключено, что неудачная попытка Генриха вернуться в Англию разочаровала французов: они не видели в нем опасного соперника Ричарду III. Есть и еще одно объяснение любезности Карла VIII, достаточно, убедительное. Маргарет Бифорт заплатила огромные деньги за охранное свидетельство Генриха. Посредником в этом деле был небезызвестный Пьер Ландэ. Правительство Франции видело в нем единственную достойную кандидатуру для проведения международных переговоров с Бретанью.
Каковы бы ни были причины, главное: король Карл позволил Генриху Тюдору с войском и свитой пройти по его территории и вернуться в герцогство Франциска II. Похоже, король сочувствовал неудаче Тюдоров и не выказывал желания воспользоваться их затруднениями. Им даже дали сопровождающих: Генрих Карбонель, верноподданный Карла, и его сын Джин де Карбонель, мажордом королевского дворца, проводили корабли Тюдора до аббатства Сен-Савер в Редоне. А уж оттуда англичане и бретонцы самостоятельно добирались до Ванна.
В октябре 1483 года будущее Генриха представлялось в самом радужном свете. А спустя месяц все резко изменилось. Его бесславное возвращение в Бретань лишило его, казалось, всех надежд. Даже любезность короля Франции воспринималась как знак политической ничтожности Тюдора. Его роль в дипломатических играх Франциска II практически свелась к нулю. Теперь можно было всерьез опасаться заключения мира между Ричардом III и герцогом Бретани. От былого династийного и государственного веса Генриха, как он считал, ничего не осталось. Он был просто изгоем, чей авторитет в Англии таял день ото дня.
Молодой Тюдор был в отчаянии и видел все в черном свете. Но, оказалось, есть люди, готовые поддержать его и оценить ситуацию более оптимистично. Более того, они были совсем рядом. Бежавшие из Англии в Бретань заговорщики разыскали Генриха, как только он вернулся из своего злополучного путешествия. Маркиз Дорсет с большой (500 человек) группой знати из числа сторонников Тюдоров прибыл в Ванн, чтобы встретить отчаявшегося сына Маргарет Бифорт. Сам факт их приезда и такое количество верных и верящих ему англичан сделали свое дело: Генрих решает мобилизовать оставшиеся силы и действовать, причем быстро, пока еще все можно поправить. Ведь стоит только Франциску заключить мир с Ричардом (что вполне вероятно), положение станет и впрямь безнадежным, так как следующий шаг герцога Бретани легко предвидеть: он выдаст Тюдоров королю Англии. Генрих собирает всех, кто после разгрома восстания Бекингема покинул Англию, старается поднять их боевой дух и заставить проникнуться значимостью и серьезностью предстоящих действий. Встреча с Дорсетом назначена в Ренне. Обсуждение плана заняло несколько дней. На Святки 1483 года Тюдор и его соратники дали клятву верности друг другу в Реннском Соборе. Тут же торжественно и публично Генрих обещает взять в жены Елизавету Йоркскую, как только взойдет на трон Англии. Теперь в верности Вудвилей можно не сомневаться.
Группа английской знати во главе с маркизом Дорсетом приносит присягу Генриху как законному королю Англии. Они дают клятву в предстоящей войне за корону страны отдать все вплоть до жизни.
Теперь надо уговорить Франциска снарядить еще одну флотилию. Главная трудность — отсутствие денег. Недавняя неудача истощила кошельки всех заговорщиков, уменьшились и субсидии герцога Бретани. Молодой Тюдор обещает вернуть все сполна, только бы Франциск помог добраться до Англии и отвоевать трон у Ричарда. Владыка Бретани не сразу, но соглашается. Оказывается, свою роль сыграла Франция. Правительство Карла VIII тоже настоятельно советовало ему оказать содействие Генриху. Видно, Ричард успел изрядно досадить соседям.
5 апреля в Бретань приезжает посольская делегация самых знатных дипломатов Франции. Ее возглавляют три главных советника Карла: епископ Периге, лорд Аржантан и лорд Торси. Они уполномочены передать Франциску, что неприкосновенность, целостность и благополучие герцогства расцениваются королем Франции как непременное условие процветания его собственного государства. Но Франциск — лукавый и хлебнувший с лихвой горького опыта властитель не спешит клюнуть на эту удочку.
Скорее всего, циничный Карл рассчитывал, что новая попытка Тюдора схлестнуться с Ричардом поглотит все внимание Англии. Им будет не до Франциска и его сопротивления французам. А значит, ослабнет и само герцогство. А наследников у герцога и всего-то дочь Анна. Кое-что удалось узнать о второй флотилии Бретани, предоставленной Тюдорам. В ней было не больше 6 кораблей. Команда и воины насчитывали около 850–900 человек. Как и в первый раз капитан Бретани и лорд Оре отдали свои собственные суда. Флотилия оснащалась и приводилась в боевую готовность в марте и начале апреля 1484 года. Точных сведений о финансовых затратах (оплата команды, закупка продовольствия, оружия и т. д.) до сих пор не обнаружили.
Братство изгнанниковГенрих Тюдор и его союзники являли собой своеобразное общество. Они потеряли все, что когда-то по праву имели в Англии: титулы, чины, собственность. Они были оторваны от родных и друзей. Они почти не имели вестей с родины, а если и имели, то случайно и не всегда правдивые. За голову каждого из них была назначена своя цена. Генрих, конечно, чувствовал свой долг перед ними. Но только после победы при Босворте он в полной мере осознал, чем эти люди жертвовали ради судьбы страны и его собственного будущего. Став королем, он всенародно склонил перед ними голову в восхищении и гордости за свой народ. Он был готов рассказать всему миру о том, каким опасностям они подвергали себя, какие тяготы и лишения терпели, как геройски поступали и в открытом море, и в смертельном бою за корону Англии.
На сведения об этом «братстве английской знати» неожиданно натолкнулись в архивах бретонского духовенства. Это рукопись прокуратора членов монашеского ордена Ваннского Собора Жана Аваленека. Человек он, судя по всему, был добросовестный и скрупулезно записывал все важные события. К ним он отнес службы во время Торжественной мессы (8 февраля, 15 августа и 8 сентября 1484 года), когда «англичане во главе с их будущим королем» дали клятву верности. Можно сказать, дежурная запись в церковно-приходской книге. Но даже отсюда следует, минимум, два вывода. Первый: они жили свободно и без особых лишений, либо же находились в состоянии тщетных надежд и упований. Впрочем, эти умозаключения никак не исключают друг друга, равно как и иных толкований… Филипп де Комени справедливо отмечает, что изгнанники были «финансовой обузой» для Франциска. А когда после разгрома восстания Бекингема их число резко увеличилось, герцогу стало совсем невмоготу. Вот цифры: в июне 1484 года он дает заём англичанам в 3100 ливров. Сердобольные жители Ванна кредитуют обнищавших гостей под поручительство Франциска. Сумма составила 2500 ливров. Священники Ванна тоже раскошелились. Только каноники Ваннского собора выложили 200 ливров. (Кстати, возвращения долга они ждали десять с половиной лет). Герцог Бретани давал и персональные субсидии: Дорсету со свитой — 400 ливров в месяц, сэру Эдуарду Вудвилю — 100 и т. д. К слову, не всегда англичане вели себя законопослушно. Бывали и неприятные моменты. Так, один из близких друзей Генриха убил гражданина Бретани. Чтобы «замять дело», Франциску оставалось лишь заплатить вдове 200 ливров. К сожалению, из нескольких сот англичан, сплотившихся вокруг Генриха Тюдора в Ванне, поименно назвать мы можем немногих: лишь тех, кто участвовал и не погиб в Босвортской битве. После они получили награды. Несомненно, часть воинов умерла еще до решающего сражения, не пережив походных трудностей. Многие полегли в бою, а кто-то, возможно, по личным соображениям остался в Бретани.
Были среди сторонников Тюдора люди простого происхождения и рядового звания. Их нет в сохранившихся списках восставших против Ричарда III. Ничего не известно и об их потомках. Возможно, они и сегодня живут в Англии. До нас дошли такие подробности всего лишь о трети участников событий 1485 года. И сопоставив все известное и неизвестное, приходишь к выводу: до Бретани добралась малая часть знати, составляющей костяк заговора в Южной Англии летом 1483 года. Насколько можно судить, никто из окружения Бекингема не бежал из страны. Это лишний раз доказывает, что под его знамена шли неохотно. Убедительно и другое объяснение: в планы Бекингема не входило уступить корону Англии Генриху Тюдору.
Роль королевы Елизаветы в событиях 1483–1485 гг. вроде бы косвенна. На самом деле в Бретани среди бежавших заговорщиков был ее сын маркиз Дорсет и три брата — Лайонел, Ричард и Эдуард. За ним последовали и верноподданные ее мужа — Эдуарда IV. Все они находились в ярости от незаконного свержения с трона Эдуарда V и его таинственного исчезновения. В списках доверенных лиц королевы такие имена: сэр Жиль Добени, эсквайр, он вступил в рыцарский орден Бани в 1478 году; Джон Чийн, тоже эсквайр и верный сторонник короля Эдуарда, он был сначала «великим конюшим», а в 1478–1479 годах — начальником дворцовой охраны; Уильям Брэндон — министр королевской почты в 1473–1474 годах; Уильям Найт — йомен Эдуарда IV. Отец Ричарда Гилдфорда, казненный в 1473 году, занимал почетный пост мажордома королевского дворца. Каждого знатного изгнанника сопровождала свита. Точно известно, что только при Джоне Уэллесе, Эдуарде Пойнингсе и Добени было минимум по пять человек прислуги.
А вот имена изгнанников из числа приближенных Маргарет Бифорт и ее четвертого супруга лорда Стэнли: епископ Мортон, Джон Чийн, Ричард Пиго и Джон Браун в свое время (1482 год) принимали самое непосредственное участие в событиях, связанных с оформлением наследия поместий Бифортов; Реджинальд Брэй и Кристофер Эрсуик состояли в свите Маргарет. Видимо, Кристофер был из семейства Эрсуиков Роклифа в Ланкашире. Они достаточно тесно связаны с кланом Стэнли в пятнадцатом веке. Еще с большей уверенностью можно утверждать, что и другие изгнанники — сэр Джон Рисли, Сэт Уорсли, Джон Эдвард — были накоротке с лордом Стэнли. В центре этих переплетений — епископ Мортон. На церемонии посвящения его в епископы Или (август 1479 года) присутствовали Джон Чийн и отец Уильяма Брэндона. Годом раньше сэр Роберт Уиллоби даровал Нортону поместье в Дорсете. Все эти подробности можно было бы и опустить, но свидетельства личных, служебных и прочих связей заговорщиков помогают ориентироваться в рукописях, посвященных тем событиям, а иногда и отличить правду от вымысла.
Действительно, существовала сеть заговорщиков, объединяющая Бекингема, Бифортов, Стэнли, Вудвилей и придворных короля Эдуарда. После неудавшейся попытки дворцового переворота они оказались по другую сторону Ла-Манша и там, на чужбине, дали присягу Генриху Тюдору, тем самым признавая его законным наследником английского трона. В августе 1485 года он наконец вернется на родину, олицетворяя единство давно враждующих королевских семей — Ланкастеров и Йорков. Более того, он — единственный законный престолонаследник и той и другой династий.
Бежавшие из своей страны англичане прожили в Бретани около года. Все они жили либо в Ванне, либо в его окрестностях. Странно, но с местной знатью контактов было очень мало. Никто из них, насколько известно, не женился на бретонке. Возможно, невест пугала неизбежная гражданская война и неопределенность будущего англичан. Внебрачных связей, разумеется, хватало. Одно время считали, что Ролан де Велевиль — незаконнорожденный сын молодого Тюдора. Но биограф Генриха VII это опровергает. И, скорее всего, он прав. Хотя понятно, почему эта легенда возникла. После Босворта де Велевиля причислили к рыцарскому сословию. Он становится наследником земель Тюдоров в Англии. Все это исторические факты. Наконец, существует завещание Ролана, в котором тот просит похоронить его в семейном склепе самых ранних Тюдоров в Уэльсе. Возможно, так выражалась благодарность Генриха. Судя по возрасту того и другого, вряд ли стоит настаивать на отцовстве Тюдора: они, скорее, были близкими друзьями. Большинство союзников Тюдора — люди одного с ним возраста или чуть старше. Поэтому все они с горячностью молодости шли на любой риск, чтобы вернуть государственный, политический и территориальный статус своих предков в Англии; таких, как Джаспер Тюдор, епископы Мортон и Вудвиль — постарше и по-мудрее — было меньше. В общении с ними Генрих научился многому, но главное — благоразумию и политической дальновидности.
Ричард обороняетсяБольшинство врагов Ричарда III оказались вне досягаемости, за пределами Англии. И король делает все, чтобы нейтрализовать Генриха Тюдора и династийную угрозу в его лице. Ричард всегда славился политикой «кнута и пряника». И сейчас действует то угрожая, то как бы примиренчески. Еще в Эксетере он отдает приказ отправить на эшафот сэра Томаса Сен-Легера и Томаса Ромени. Вернувшись в Лондон, король прибывает в том же настроении. Теперь казнят сэра Джорджа Брауна и семерых йоменов Эдуарда IV. После долгих пыток на плаху отправляют сэра Уильяма Клиффорда. Через несколько недель агенты Ричарда едут в разных направлениях от Йоркшира к югу страны, и таким образом вся Англия оказывается под наблюдением. «Представители службы государственной безопасности» имеют четкое предписание. Им велено внимательно и точно оценить политическую ситуацию в каждом графстве и, кроме того, описать владения и собственность мятежников — король намерен конфисковать их. Все это происходит накануне открытия парламента. Оно планировалось 9 декабря. Перед палатами ставились более чем конкретные задачи: публично обесчестить и объявить изгоями тех, кому удалось бежать.
Парламент открылся 23 декабря. Все шло по сценарию: восставших объявили изменниками родины и лишили всего. Трудно поверить, что подозрительный Ричард не усомнился в лояльности лорда Стэнли, пока не пошли слухи о причастности к заговору Маргарет Бифорт. Болтали (кстати справедливо), что она — одна из главных зачинщиков дворцового переворота или восстания. Но так уж сложилось, что не всякий монарх (и до Ричарда III) мог бросить вызов лорду Стэнли. Таким авторитетом он пользовался и в Англии, и в Уэльсе.
Король пошел на хитрость. Беседа с мужем Маргарет была доверительной. Дескать, ему-то Ричард верит, но убедительно просит Стэнли не спускать с жены глаз и поменять слуг, которые были еще и связными между Брэкноком, Лондоном и Бретанью. Лорду по-отечески растолковали, какая опасность угрожает королевству от, казалось бы, естественной и невинной переписки Маргарет Бифорт с сыном. Ее необходимо пресечь! Лорд Стэнли обещает исполнить все и повлиять на супругу. Ричард поверил, что неуемная мамаша остепенилась и стала благоразумной, отступившись от изменника сына. Все же он назначает лорда Стэнли попечителем имущества и состояния жены до конца ее дней. После смерти самого Стэнли они становились достоянием короля и его наследников. Да, это было оскорбительно. Но вспомним, как разделался Ричард III с другими заговорщиками. Можно лишь сказать, что Маргарет Бифорт «отделалась легким испугом». Скорее всего, король сознательно шел на риск с «этой семейкой»: у него противников (а значит сторонников Тюдора) и так хватало. Стэнли, Бифорты — одни имена чего стоят! Лучше с ними до конца не ссориться. Этим же, видимо, объясняется и полное помилование в 1484 году Реджинальда Брэя и сэра Ричарда Эджкомба.
А 1 марта того же года Ричард не скупится ни на слова, ни на обещания, дабы заручиться союзом самой королевы Елизаветы. В присутствии всего двора, мэра и старейшин Лондона дано слово короля, что он будет оберегать пятерых дочерей Эдуарда как своих. И им будут оказывать почести, положенные потомкам короля. (Как скоро гнев сменил на милость! Ведь совсем недавно он опозорил родителей принцесс — Эдуарда и Елизавету. Ричард обвинил их в супружеской неверности. В то время это было настоящим клеймом. Неверность, видимо, была не больше и не меньше, чем в другие эпохи. Говорить об этом, да еще публично, было, мягко говоря, не принято. Тем более, если речь шла о членах королевской семьи). Ричард III клянется, что будет оберегать детей Эдуарда и заботиться о них. Обнадеживающее обещание, если вспомнить настойчивые слухи об убийстве их старшего брата — Эдуарда V. Не забыта и сама королева Елизавета: Ричард щедр и назначает ей денежное пособие, а ее дочерям сулит богатое приданое. Правда, тут же последовали военные сборы, так как стало известно о подготовке флотилии в Бретани. К первому мая 1484 года все графства королевства были уже в полной боевой готовности. Армия Ричарда вполне способна подавить новое восстание.
На дипломатическом фронте дела тоже идут полным ходом. Ричард III посылает парламентеров ко дворам Франции, Бретани, Папы Римского. И предлог нашелся вполне убедительный — его, Ричарда III, восхождение на трон Англии. С этой вестью и спешат английские дипломаты в Рим, Париж. А то, что новости уже почти год, не страшно. Дипломатия — дама битая. Наладить отношения с Бретанью было сложней. Тут нужна изобретательность. Начинаются переговоры с Франциском II. Пока все сводится к одному — выдаче Генриха Тюдора.
Весть о том, что он вновь готовится отплыть на родину, заставляет Ричарда сменить тему. Он становится щедр на посулы. Чтобы сделать Франциска сговорчивее, английский король выбирает верную приманку: деньги. В ход идет все. В действие вступают новые лица. Австрийский герцог Максимилиан, муж королевы Бургундии, должен «повлиять» на упрямого бретонца. 8 июня 1484 года начинают готовить мирное соглашение между Англией и Бретанью. Два дня спустя, то есть 10 июня, заключается мир, которому суждено продлиться до 24 апреля 1485 года. Этого мало. Через две недели, 26 июня, из Саутхемптона в Бретань отправляется 1000 стрелков. Совершенно безвозмездно. Вся любезность и щедрость Ричарда III объяснялась просто: он хотел добраться до бежавших к Франциску заговорщиков. И Генрих Тюдор имел все основания опасаться, что эти «расшаркивания» закончатся его депортацией. Ричарду повезло: немощи и хвори герцога Бретани пришлись кстати. Он был настолько плох, что не мог лично принять парламентеров Англии. Это поручили канцлеру Пьеру Ландэ. А тот, видимо, считал, что в интересах Бретани, а главное, в его собственных — заключить мир с Ричардом. Кроме того, он получил редкую возможность укрепить свое положение и сделать карьеру вопреки некоторым господам Бретани — они не одобряли доверия Франциска Ландэ. Сам он, видимо, все-таки опасался, что Генрих Тюдор может обратиться к новому правительству Франции. Летом 1484 года два молодых эсквайра Дорсета и Уилтшира предлагают 8 фунтов стерлингов тому, кто поедет в Бретань и сумеет убедить Генриха Тюдора вернуться в полной боевой готовности не позже октября. Предполагалось, что он сойдет на берег в Пуле (Дорсет), где его будут ждать союзники. Цель у связного — убедить Генриха Тюдора обратиться за помощью к королю Франции. Выбрали и кандидатуру парламентера: Джон Чийн. Возможность сделать Карла VIII союзником существовала: нужно лишь раскрыть планы Ричарда III. Тот собирался под любым предлогом задержать послов Карла в Англии до конца зимы, а потом открыто напасть на Францию. Он давно положил глаз на ее земли.
Случайно, нет ли, но как-то в середине августа некий англичанин, направляясь в Бретань, по ошибке причалил к берегу Нормандии. Его задержали французы. Карл приказал обращаться с ним почтительно: англичанин ехал на встречу с Генрихом Тюдором и мог сообщить немало интересного для короля Франции. Был ли этот заблудившийся гонцом Колингборна, удалось ли ему добраться до Бретани и повидать Тюдоров, пока не ясно. Есть лишь косвенные доказательства. 29 ноября 1484 года Ричард III назначает комиссию по расследованию. Правда, по другому поводу. Колингборна обвиняют в оскорблении короля и трех министров. На воротах Собора Святого Павла он повесил каламбурный текст. Звучит он по-русски так: «Кот, крыса и наш пес Лавл правят Англией по-свински». На английском языке это сатирическое четверостишье, в основе которого игра слов. Вопросов, кого имеет в виду автор, не возникает: виконта Лавла, сэра Ричарда Рэтклифа (по-английски «рэт» — крыса) и Уильяма Кэтсби («кэт» — кот).
Ричард III продолжает переговоры с Пьером Ландэ. Он по-прежнему надеется добраться до младшего Тюдора. В сентябре 1484 года доверенный короля Англии Уильям Кэтсби является в Бретань с новым предложением: в обмен на Генриха Франциску вернут Ричмонд и другие земли. Ландэ нужны гарантии: Ричард должен защитить его от бретонской знати, если Пьер сумеет убедить герцога принять предложение. На этот раз повезло Генриху Тюдору. Епископ Нортон находился во Фландрии, куда бежал после разгрома восстания Бекингема. Там от своих людей в Вестминстере он узнает о переговорах Ричарда III с Пьером Ландэ. Нортон предупреждает Генриха. В Бретань мчится Кристофер Эрсуик. Он убеждает Тюдора бежать во Францию. Встретились они в Ванне. И тут же Эрсуик едет к Карлу VIII. Надо лично удостовериться, что там Генрих найдет временное убежище. Король Франции все так же любезен: конечно, он поможет наследнику королевской династии Англии. Тюдоры планируют побег.
ИсточникиВ «Истории Англии» Полидора Вергилия очень подробно описана роль Кристофера Эрсуика в событиях 1483–1485 гг. Эта глава посвящена тайной переписке. А если вспомнить об участии Эрсуика в заговоре Мортона в 1483 году (о нем мы узнали от того же автора), можно предположить, что «источником информации» Вергилия был сам Кристофер Эрсуик. Поэтому согласимся с тем, что хроника писателя-историка представляет интересующие нас события достоверно и подробно.
Полидор Вергилий, родом из небольшого итальянского города Урбино, впервые попал в Англию в 1502 году. Это был молодой (32 года) рядовой служитель церкви. Он вспоминает, как первый раз оказался при дворе Генриха VII: «Тогда (1502 год) я впервые приехал в Англию. Направил меня Адриано Кастелли собирать годовую дань Папы Римского. Кастелли возглавлял эту службу, которую позже стали называть «Сбор папской подати». Король принял меня любезно, и в этот раз, да и потом я никогда не видел и не слышал от него ничего дурного».
Полидор Вергилий прекрасно зарекомендовал себя среди духовенства Англии. Но настоящей его страстью было то, что называют «писательским зудом». Еще до того, как он появился в Англии, его уже знали как автора трех книг, написанных на латыни. А после приезда на острова, он с головой ушел в изучение истории и судеб людей страны, где оказался впервые. Он постоянно искал и, кстати, находил новые детали и подробности их жизни. Можно сказать, что любознательность и литературный дар Вергилия буквально пришлись ко двору Генриха VII. Король уже давно задумал создать письменный вариант подробной истории Англии с самых ранних веков до дней его режима. Генрих присматривался к писателям и историкам в поисках автора. Полидор Вергилий «показался» ему больше других.
Летописец серьезно засел за работу в 1506 году. Первый черновой вариант написан в 1512 и 1513 годах. Он заканчивается громкой победой англичан над Шотландией в сентябре 1513 года. Эта хроника, написанная рукой автора, и сегодня хранится в Ватикане. Ее дополняют два тома, написанные его внучатым племянником. У Полидора Вергилия была завидная возможность писать о жизни Генриха Тюдора. Он не только был принят королем и имел доступ ко двору, но и вращался в обществе образованных людей того времени. Они собирались в клубе, известном как «Сборище ученых». Были среди них и участники событий 1483–1485 гг. Джон Мортон умер в 1500 году, но одним из его любимых учеников стал Томас Мор. Мор и Вергилий прекрасно знали друг друга. Первый начал свою «Историю Ричарда III» как раз тогда, когда итальянец заканчивал первую рукопись «Истории».
Автор «Истории Англии» общался и с Реджинальдом Брэем, и с Ричардом Фоксом. И, скорее всего, многое писал с их слов.
Но самым главным и надежным его источником информации был, видимо, Кристофер Эрсуик. Во-первых, они подружились и много времени проводили вместе. Конечно же Кристофер рассказывал другу о том, как ездил из Англии в Бретань, затем во Фландрию, Францию и обратно с секретными документами и сообщениями заговорщиков. Поэтому биография Генриха Тюдора до событий в Босворте, написанная Вергилием, имеет огромную историческую ценность. Она подробна и точна. Во всяком случае, те эпизоды, которые можно было проверить (а их большинство), оказались абсолютно достоверными.
А вот глава, посвященная Ричарду III, намного слабее. Кажется, что автор вспоминает о нем только потому, что иначе нельзя: с кем же тогда сражался Генрих VII? И это понятно. При дворе Генриха вряд ли можно найти человека, знающего интересные бытовые и семейные подробности жизни Ричарда. Не специально же Вергилий сделал эту главу столь бесцветной! Вспомним еще два литературных произведения, посвященных этим же событиям. Действие в них происходит за два года до решающей Босвортской битвы. Правда, эти труды имеют серьезный недостаток: они были написаны много позже. Поэтому читаем их с поправкой на время и жанр: это не хроника. «Песнь леди Бэсси» — баллада, очень известная в 1500 году. Но до наших дней дошла ее версия, написанная через сто лет! Она — о заговоре Елизаветы Йоркской (леди Бэсси) и Томаса, лорда Стэнли, цель которого — вернуть в Англию молодого Тюдора. Автор создает точную атмосферу интриг и тайн, верности и предательства, алчности и бескорыстия. Это мир Елизаветы Вудвилль, Маргарет Бифорт, Бекингема и Мортона. Трудно представить себе, что Елизавета Йоркская в семнадцать лет могла играть хоть какую-то (уж не говоря о главной) роль в заговоре. Это либо художественный вымысел, либо ход: дочь наделяют чертами и поступками матери. А вот линия лорда Стэнли вполне достоверна. По сюжету он посылает гонца к Генриху Тюдору. Хамфри Брертон из Чешира: об этом семействе не грех сложить свою балладу. Они и семья Мэлпас были тесно связаны с лордом Стэнли при Эдуарде IV. Один из Брертонов вполне мог на самом деле отправиться к Тюдору с поручением Бифортов-Стэнли. Но вернемся к балладе. В ней описывается, как Хэмфри отплывает на корабле из маленького порта близ Ливерпуля. (У семейства Стэнли там действительно был дом). Гонец везет Тюдору большую сумму денег. Он находит Генриха в неком аббатстве, недалеко от Пемполя, на северном побережье Бретани. В октябре 1483 года молодой Тюдор и впрямь был в тех краях. «Песнь леди Бэсси», с точки зрения истории, во многом наивна. Близка к действительности только сюжетная линия лорда Стэнли. Все, что приписывает ему автор, вполне могло иметь место до августа 1485 года.
Другая рукопись — биография сэра Риса Томаса. Во второй половине пятнадцатого века в Кармартеншире ему не было равных по знатности, богатству и могуществу. Автор текста — один из потомков сэра Риса. Он пишет о нем в таком высокопарном стиле, что местами биография напоминает панегирик. Похоже, сдержанность и скромность ему несвойственны. Рукопись недвусмысленно претендует внести существенные изменения (такие фантастические откровения она несет) в общую хронику событий 1483–1485 гг., опубликованную историками шестнадцатого века. И тем не менее… Отказ сэра Риса поддержать Бекингема в 1483 году здесь объясняют его личной неприязнью к герцогу и его амбициям. Именно по той же причине Бекингема не поддержали и другие джентльмены Уэльса. Биограф утверждает, что Генрих Тюдор обращался с призывом ко многим господам Англии и Уэльса, в том числе и к Рису. И это похоже на правду. Такое письмо было найдено в конфискованных у семьи Риса архивах. Оно погибло при пожаре 1619 года в Банкетном зале Вестминстерского Дворца. Тогда огонь охватил и подвалы, где хранилась документация. Сейчас несколько копий этого письма хранится в Британской библиотеке. Это пока единственное известное нам послание Генриха Тюдора к соотечественникам и союзникам до его возвращения в Англию в 1485 году.
Глава 9. Жребий брошен
Бегство во ФранциюПолидор Вергилий пишет, что план побега Генриха Тюдора из Бретани во Францию держали в строгом секрете. В курсе дела были лишь самые близкие. Вместе они обсудили маршрут. И в начале сентября 1484 года, чуть опережая Генриха, по нему последовали верные ему люди во главе с Джаспером Тюдором. Они сделали вид, что собираются навестить Франциска II в Ренне. Город находился почти на границе с Францией. Подъехав к ней, всадники неожиданно для всех пересекают границу и оказываются на территории Франции. Вскоре они появляются в провинции Анжу.
Через два дня Генрих тоже уезжает из Ванна. Его сопровождает небольшая группа всадников. (Вергилий пишет, что их было пятеро, а бретонский хронист настаивает на другой цифре — 13). Молодой Тюдор заявляет, что намерен погостить у друга, который живет по соседству. Никаких подозрений это не вызвало, так как большинство англичан все так же живут в окрестностях Ванна. Отъехав от города миль пять, Генрих неожиданно уходит с проезжей части дороги в леса, переодевается в одежду конюха и во весь дух скачет к французской границе. Его сопровождает один верный слуга. Останавливались они только напоить лошадей.
Не простившись со своим многолетним покровителем и защитником, Генрих прямиком направляется в Анжу. Там его ждет Джаспер Тюдор и группа английских воинов знатного рода. Прошло четыре дня с тех пор, как Генрих покинул Бретань. А Пьер Ландэ так поглощен подготовкой «возвращения Тюдора на родину», что даже не знает об этом. На самом деле формируется надежный конвой, который сопроводит Тюдоров и других заговорщиков прямиком в тюрьму. Наконец, Пьеру сообщают об исчезновении Тюдоров, и он посылает погоню. Маршрута он знать не мог, и поэтому ищут везде. Преследователи Генриха опоздали совсем немного: они подошли к французской границе через час после того, как беглецы пересекли ее. После побега Тюдоров оставшиеся в Бретани англичане ждали расправы. Их было около 410 человек. Но Франциск неожиданно проявил великодушие и позволил им следовать за Тюдорами. История не объясняет такого милосердия герцога. Возможно, это под силу другой науке: Франциск был болен и стар. Его душевному состоянию в то время, видимо, ближе были добрые чувства: прощение, щедрость, желание покаяться и искупить вину. Впрочем, это не более, чем предположение… А вот факты. Герцог собирает у себя английскую знать: сэра Эдуарда Вудвилля, Джона Чийна и Эдуарда Пойнингса. Он обещает помочь им бежать во Францию. Чего-чего, а такого никто из них не ожидал. Все трое получают по 100 ливров на расходы. Остальным заговорщикам (около 400 человек) выдают по 20 ливров. Последняя выплата датирована сентябрем 1484 года. В целом же сумма составила 708 ливров. Возможно, Франциск «расплачивался» за недостойные, корыстные планы своего министра Пьера Ландэ. Генрих был тронут великодушием герцога Бретани. Он посылает ему теплое письмо благодарности. Несмотря ни на что, Франциск II поступил как человек чести. К сожалению, в силу возраста и нездоровья его власть в герцогстве слабела день ото дня.
Генрих Тюдор и двор ФранцииПоявление во Франции Тюдоров сразу же изменило расстановку сил на дипломатическом ринге. Франция наконец добилась того, о чем мечтала более десяти лет. У Англии и Бретани причин для радости, естественно, не было. Французское правительство, несомненно, оказалось более дееспособным союзником Генриха Тюдора в политических и династийных притязаниях. С той же решительностью они вовсю использовали новую ситуацию в переговорах с Ричардом III. 13 сентября король Англии принимает послов Франции с огромной свитой. В общей сложности 200 человек. Франциску II новое политическое убежище Генриха Тюдора не сулило ничего хорошего. Прежних оснований рассчитывать на Англию в вопросе независимости Бретани уже не было. А новые… Будут ли они? К счастью Франциска, правительство Карла VIII очень ослабело из-за политических и личных распрей. Сейчас им было не до Бретани. Во всяком случае, французы не спешили воспользоваться моментом. У них и своих забот хватало.
Когда умер Людовик XI (30 августа 1483 года), его сыну Карлу было тринадцать лет. Еще при жизни Людовика сплотилась (правда, малочисленная) группа придворных, которые то и дело заводили разговоры о престолонаследии. Они желали знать, кто и с каким правительством станет править страной после смерти Людовика. В 1483 году ситуация обострилась. Королеву-мать Шарлотту Савойскую Людовик давно и окончательно отстранил от участия в политике и работе правительства. Но она и сама была больна и умерла вскоре после сына — 1 декабря. Началась борьба за корону. С одной стороны — старшая сестра Карла Анна. С другой — достигший совершеннолетия принц Людовик, герцог Орлеанский, муж младшей сестры Карла. Анна была замужем за Пьером, лордом Бежу, братом и наследником герцога Бурбонии. Это была знатная дама 22 лет, способная на все. Жестокостью и коварством она пошла в отца. Брак с лордом Бежу помог ей выиграть схватку. Родственники и союзники Анны спешили во Францию отовсюду, среди них были и Савойские дядя с тетей нового короля.
Орлеанскую сторону возмутил союз с частью бретонской знати, которой настолько претили грязные делишки Пьера Ландэ, что они предпочли покинуть герцогство и перебраться во Францию. 7 апреля 1484 года одни из них ворвались во дворец Франциска в Нанте, а другие двинулись в сторону загородного замка Пьера, чтобы арестовать его. Ландэ улизнул, план провалился. Часть господ Бретани отступает в пограничный город Анжени. Власть Ландэ в Нанте, казалось, ничуть не пострадала. В конце сентября 1484 года Орлеанская фракция вновь обращается к правительству Бретани с целью заключить мир с Франциском II и его английскими подопечными. Частично это им удалось. Но союз с Франциском можно было заключить только с одобрения Ландэ.
А у того своя игра: любой ценой ему необходимо союзничество Ричарда III. Чтобы сорвать переговоры Карла VIII и короля Англии, он решает выдать Тюдоров Ричарду. Генриху стали известны планы Ландэ. Почти одновременно он узнает о переговорах Ричарда III с Максимилианом Австрийским и Бургундским. Больше Тюдор не колеблется. У него только один выход: бежать во Францию.
Бретань, Бургундия, Англия и Орлеан теплых чувств друг к другу явно не испытывали. Но в одном проявляли редкое дипломатическое единодушие: любые попытки Карла VIII (на уровне переговоров) пересмотреть границы Франции и расширить ее территории за счет Бретани тут же пресекались.
Такой расклад был очень удобен Ричарду III, но для Генриха Тюдора он стал не только неблагоприятным, а просто опасным. Король Франции наносит ответный удар: Тюдоры обласканы гостеприимным владыкой, который вовсю старается помочь изгнанникам Англии. Это не дает покоя Ричарду III. Франциск II и Пьер Ландэ отрекаются от своих главных союзников и срывают планы орлеанцев против Анны Бежо. Генрих был именно той пешкой, которая в зависимости от ситуации на «политической шахматной доске» переходит из рук в руки то владыке Бретани, то королю Франции. Не будь Карл так хитер, увертлив и проницателен (в его-то годы!), стал бы Генрих Тюдор королем Англии? Может, и да. А может… Во всяком случае, дипломатическая гибкость и даже коварство французского короля сослужили Тюдору добрую службу. За почти четырнадцать лет изгнания бывало всякое: на Генриха и покушались и готовились покуситься. Он выжил благодаря «мягкости» и заинтересованности в нем Франциска II. Королем же его в определенном смысле сделала хитрость французского монарха…
Уже в безопасности из Анжу Генрих посылает к Карлу VIII бывалого гонца Кристофера Эрсуика. Об охранном свидетельстве для него позаботились заранее. Король Франции в тот момент находился далеко — на востоке страны в Монтаржи. Там он узнал о том, что Тюдоры уже во Франции. Для ритуального приветствия от лица властелина страны в путь отправляются Жильбер де Шабане, лорд Кертон и губернатор провинции Лимузин. Им велено должным образом принять важных гостей, позаботиться о достойном жилье для них в каждом городе и городишке, через которые лежит путь к великому городу Шартру. Именно туда приказано с почетным эскортом доставить Генриха Тюдора и его спутников. Там Карл VIII, король Франции, и будущий король Англии Генрих VII встретились впервые. Де Шабане выдали 20000 франков на дорожные расходы. Ехать предстояло дней 10–11. Генрих поблагодарил Карла за гостеприимство в ответ на приветственную речь французского государя. Ритуальная часть закончилась. Их диалог оживился, и они наконец заговорили о деле. Тюдор объяснил причину, по которой он вынужден был доставить беспокойство Карлу: в Бретани оставаться стало опасно. Необходимо вернуться на родину. И тут ему без дружеского участия и поддержки не обойтись. Француз слушал внимательно и, казалось, сочувственно. Он уверил Генриха, что его правительство и он сам, в первую очередь, всей душой одобряют планы и замыслы Тюдора.
Финансовая сторона дела (речь шла о том, что Тюдору и бежавшей знати надо на что-то жить) вдохновила короля Франции куда меньше. Учитывая знатное происхождение гостей, средства требовались внушительные. Связывать себя такими «дорогостоящими» обязательствами Карл, явно, был не склонен. 4 ноября пришли к такому решению: примерно 400 англичан поселят в городе Сане, неподалеку от Монтаржи. Сошлись на разумной цене. Спустя две недели Карл дает Генриху безвозмездную ссуду в 3000 франков, чтобы приодеть поприличнее свиту Тюдора. Когда Генрих заговорил о необходимости сильной армии, оказалось, что Карл уже все обдумал, и ответ у него готов: нужна армия наемников. Французский двор наслаждается последними днями осени в долине реки Луары. Затем огромной процессией с гостями из Англии все движутся в Париж. За время этого совместного путешествия Генриху Тюдору оказывают почести, подобающие королевской особе. В столицу Франции они въехали 4 февраля 1485 года.
Ричард в паникеЗимой 1484–1485 гг. отношения между Англией и Францией заметно ухудшились. Причина ясна: прием, оказанный Генриху Тюдору Карлом VIII. Ричард, по обыкновению, реагировал противоречиво. Он был в ярости, но старался скрыть ее и внешне казался разумно сдержанным. А от известия, полученного в начале декабря, он не на шутку запаниковал. Хотя нового, по сути, ничего не произошло. Он узнал, что «изменники объединились с самыми давними врагами нашими — с Францией», и шлют они в Англию письма, «чтобы спровоцировать беспорядки в стране, посеять вражду между Нами и Нашими верноподданными». 6 декабря королевский гнев обрушился на командира охраны Виндзорского дворца. Ему строго-настрого приказано хватать и наказывать всех, кто распространял и даже читал или держал в руках «депеши изменников». Но одна из них дошла даже до наших дней. Хотя тогда письмо очень скоро обнаружили и уничтожили, кто-то, к сожалению, неизвестный успел переписать воззвание… В семнадцатом веке сделали еще несколько копий. Обычно их упоминают в связи с письмом, адресованным начальнику охраны Виндзорского дворца. Одно из ранних воззваний к соотечественникам Генриха Тюдора (если не самое раннее) любопытно не только своим содержанием. Оно вполне может заинтересовать стилистов тоном, в котором выдержано все обращение, написанное в обстановке 1484–1485 гг. На нем нет даты и конкретного адреса. Есть только личная подпись Генриха Тюдора. Тщательно, именно его рукой, выделенная «Н». Так он подписывался до 1492 года. Хотя некоторые ученые и думают иначе. (Они считают, что писарь не точно скопировал «IR».) Итак, перед нами письмо монарха Англии — Генриха VII. Год 1485. «Благородные и достойные восхищения дорогие друзья мои! Я, искренне преданный вам, от души приветствую вас. Во имя высокого долга и процветания Отечества именно вы даете мне силу и решимость в смертельной схватке за корону Англии, наследником которой Я есть по закону и крови моих предков. Вас угнетает самозванец-убийца, жестоко и дерзко захвативший власть. Не найти сердца христианина, переполненного гордостью более моего, сердца верного друга вашего, изгнанника-скитальца, которому на Родине его верят, помнят и ждут. Это редкое счастье. Вы собираете силы, Отечество мое готовится к бою. И Я здесь, вдали от вас, занят тем же. И если все успеем в срок и победим, чего жажду Я всем сердцем, до конца дней моих буду помнить и сполна воздам за неоценимую доброту и благородство, дающие мне силы в справедливом бою моем, каждого из вас. Ставлю под этим мою подпись — Н. Молюсь, чтобы поверили вы подателю сего».
Обращение Генриха не осталось без ответа. Меньше, чем через 24 часа обнародован призыв Ричарда III. 7 декабря он подписывает первую прокламацию, обличающую «вождей изменников» во Франции. Они названы поименно: епископ Кортени Эксетер, маркиз Дорсет, Джаспер Тюдор, граф Оксфорд (мы скоро узнаем, что он недавно примкнул к восставшим) и сэр Эдуард Вудвилль. Их клеймят позором за то, что они повинуются «капитану» Генриху Тюдору, который имеет наглость не только именовать себя графом Ричмондом, но претендует на корону Англии. Не забыт и герцог Бретани Франциск II (с ним как раз шли переговоры): тот, дескать, наотрез отказался терпеть у себя «изменников Англии» и, будучи человеком чести, отверг их настойчивые и щедрые обещания. Другое дело Карл VIII, «смеющий зваться королем Франции», давний и злейший враг англичан. Генрих Тюдор, потерявший стыд и не знающий, что такое верность Отечеству, дерзнул дать Карлу полное право на трон Франции, за который народ Англии боролся 150 лет. Более того «главарь изменников» признает право французов на Гасконию (до 1453 года она принадлежала Англии) и даже Кале.
Цель прокламации Ричарда не только очернить и опозорить Тюдоров и их союзников. Может, даже важнее было внушить народу ужас, который его неизбежно ждет, если (чего нельзя допустить) победит Генрих Тюдор. Эта часть документа особо красноречива: жесточайшие убийства, казни, резня, кровопролитие, грабежи, мародерство, беззаконие — вот лишь неполный перечень кошмаров и бедствий, которые тут же обрушатся на страну, стоит лишь Тюдору ступить на трон. И только это заставляет короля-патриота Ричарда III обратиться к своему народу с воззванием встать на защиту отечества и уничтожить «презренных изменников». Будем объективны: с точки зрения пропаганды текст написан ловко и убедительно. В нем все рассчитано точно. Его нельзя читать равнодушно: патриотическое достоинство и гордость англичан, чувство справедливости, опасение за судьбу отечества — прямо или косвенно, но слова затрагивают именно эти чувства. Да и с точки зрения стилистики политической прокламации текст почти безупречен. В это же время издавались указы особого назначения: надо было быстро собрать военные силы в каждом графстве.
«Защитникам Отечества» по приказу Ричарда III значительно повысили жалование. Это была одна из причин, по которой в феврале 1485 года Англия крепко влезла в долги. Зато целых два месяца военные в срок получали обещанную плату.
Готовясь к бою, верный себе Ричард не забывает, что милосердие — тоже оружие. Сейчас хитрость короля явилась народу в форме полного помилования и прощения некоторых мятежников: 11 декабря помилован епископ Мортон, а сэр Ричард Вудвиль прощен 30 марта 1485 года. На дипломатическом фронте развивались свои события. Ричард вел переговоры с Бретанью. Подключился и Максимилиан Австрийский и Бургундский, чтобы примирить две стороны. Франциск II собирается отправить в Англию авторитетную посольскую делегацию. Ричард III придавал этой встрече большое значение. Только состав парламентеров Англии чего стоит: епископ Джон Рассел Линкольнский, государственный канцлер Джон Гантроп, настоятель Уэльского собора, хранитель королевской печати. Англо-бретонский мир заключен 2 марта 1485 года. По условиям договора срок мирной жизни отвели такой — до 1492 года. По тем временам это было самое длительное перемирие. В нем оговаривались обязательства обеих сторон не давать политического убежища инакомыслящим и бунтарям. Придворному совету Франции этот альянс показался угрожающим. Еще до Рождества 1484 года нападение Англии на Францию представлялось вполне реальным.
Бегство графа ОксфордаСлучай, который произошел в зимние месяцы 1484–1485 гг. около Кале, позволяет определить роль Генриха Тюдора в международных перипетиях того времени. После смерти короля Людовика в августе 1483 года лорд Динэм не раз обращал внимание правительства на уязвимость границ Кале. Их надо было надежно защищать от французов, что произошло бы само собой, заключи Бретань мир с Максимилианом Австрийским и Бургундским. Отношения с Францией осложнялись все больше и больше. А значит росла угроза Кале. И не только. В такой же опасности оказался Джон де Вэр, граф Оксфорд Ланкастерский. Он считался государственным преступником и с 1475 года находился под стражей в замке Хэммес в Кале почти на границе с Францией.
Граф Оксфорд сыграл свою роль в судьбе Генриха Тюдора, равно как и Ричарда III. Он бежал из заточения, что, разумеется, обострило и без того накаленные отношения между Англией и Францией. Охрана Джона де Вэра была поручена стражу крепости Хэммес Джеймсу Блаунту и начальнику (смотрителю) порта Кале Джону Фортескью. Оба решили самовольно оставить свои посты, освободить Оксфорда и вместе с ним примкнуть к Генриху Тюдору.
Один из историков Бургундии Джин Молине считает, что на их решение сильно повлиял лорд Стэнли.
Фортескью был в добрых отношениях с епископом Нортоном, который тогда жил во Фландрии. Вместе с приятелем лорда Стэнли Джоном Райсли Фортескыо обвиняли в подстрекательстве массовых беспорядков в центральных графствах Англии. Как раз в это время граф Оксфорд и бежал из крепости. Разъяренный новым предательством, король Ричард отдает приказ срочно вернуть Оксфорда в Англию. Граф и прежде уже пытался бежать из тюрьмы (а может, и покончить с собой): в 1478 году он спрыгнул с крепостной стены и угодил в жижу, заполняющую ров вокруг. Ров был неглубоким, так что Оксфорд оказался лишь по шею в грязи.
И вот теперь, 28 октября 1484 года, Ричард III приказывает Уильяму Болтону (он тогда был церемониймейстером парламента) отправиться в Хэммес, взять под стражу Графа Оксфорда и Джеймса Блаунта и доставить их в Англию. Категоричность приказа выдает скрытый умысел короля. Ему не терпелось заключить опального графа в более надежную тюрьму. К тому же, вероятно, Ричард не хотел оставлять на свободе и Блаунта, уже усомнившись в его лояльности. И не напрасно. Блаунт предпочел присягнуть Тюдору. Генрих Тюдор был рад новым союзникам. Граф Оксфорд и члены его семьи всегда были сторонниками династии Ланкастеров, что, как ни странно, не настроило против него королевскую семью Йорков. Напротив, в их кругах о графе Оксфорде всегда отзывались с уважением.
Вернемся к самому побегу. Все произошло очень быстро. Настолько, что Блаунту пришлось оставить в Кале жену и большую часть гарнизона. Ричард III пытался вернуть беглецов. Обещая полное помилование и самому Блаунту, и пятидесяти бежавшим с ним военным. Их предательство повергло Ричарда в еще большую панику. Он посылает часть гарнизона Кале охранять крепость Хэммес. Солдаты, оказавшиеся в осажденной крепости, отрекаются от Короля Ричарда и каким-то образом дают о себе знать Генриху Тюдору. Граф Оксфорд лично возвращается, чтобы выручить осажденных.
Он разбивает лагерь не очень далеко (и не близко, что разумно) от крепости. В то же время Томас Брэндон (один из изгнанников 1483 года) с отрядом в 30 человек перехитрил охрану и сумел через болото незаметно проникнуть в крепость. Вместе с державшими осаду отряд Брэндона вступает в бой с охраной. А с тыла подходят войска Оксфорда. Бились долго и яростно. Дело кончилось неожиданно. Королевская армия предложила компромисс: осажденные и пришедшие им на помощь войска покидают крепость и могут свободно отправляться в любом направлении. А крепость как бы сдана, то есть солдаты Ричарда свой долг выполнили. Сама крепость графа Оксфорда интересовала мало. Он вернулся, чтобы освободить товарищей по оружию (а главное, жену Блаунта). Граф принимает условия охраны и без потерь держит путь в Париж.
Ричард не сдается и пытается найти новых союзников. Он срочно шлет своего верного адъютанта сэра Джеймса Тиррела во Фландрию: нужно заручиться поддержкой Максимилиана Австрийского и Бургундского. Сразу по возвращении, 13 января, Тиррел получает повышение. Теперь он командир гарнизона крепости Гайзнес. Там уже полным ходом идет подготовка военного захвата Кале с моря: собирают сильную команду, оснащают корабли, сверяют все детали маршрута. Планируют отчалить из Дувра.
Как всегда в критической ситуации Ричард III (отдадим должное цельности его натуры) умело сочетает ужесточение и послабление мер. Так, 27 января «не помнящий зла» король прощает Елизавету Блаунт и родственника ее мужа Уильяма Блаунта. Помилован даже Томас Брэндон, главнокомандующий армией освобождения, а за компанию и 72 его воина, то есть большая часть его войска. Эти события могут заинтересовать не только историков. Интересна психология двух соперников в битве за корону Англии, их поступки и мотивы. Каждый их них имел свои достоинства и недостатки, сильные и слабые стороны. Трудно воссоздать характер человека и политика, жившего несколько веков назад. Конечно, есть воспоминания современников (всегда ли они беспристрастны?), государственные документы. Есть и факты истории. Только что мы узнали об одном из них: история графа Оксфорда — эпизод в борьбе Тюдора и Ричарда III. В нем личностные черты Генриха явно выше. А ведь об этом, в сущности, не говорится — не та цель. А Ричард (неужели впервые?) осознал, что лояльность — не всегда повиновение и вовсе не на всю жизнь, что повиновение бывает неожиданным и опасным. Даже в Кале, в армии короля нашлось (и немало) сочувствующих Тюдору. Еще до возвращения Генриха в Англию многие (даже из числа бывших противников) перешли на его сторону. Например, Джон Райсли. Он незаметно сбежал из Англии, чтобы примкнуть к союзникам Генриха в Париже. Студенты Парижского университета из Англии никогда не симпатизировали Ричарду III. Среди них — Ричард Фоке. Позже он станет главным лицом при дворе и правительстве Генриха VII.
Лондонский торговец мануфактурой привез в Париж латы, специально изготовленные для Генриха Тюдора. И не одни. Стоили они, кстати, не дешево — 37 фунтов стерлингов. А заплатить за них Тюдор сумел только после победы при Босворте. Были у Тюдора и сторонники, оставшиеся в Англии, готовые поддержать его при первой возможности. Один из них — Пьер Кертис, придворный Эдуарда IV, жил в постоянном страхе, скрываясь в Вестминстере и надеясь на возвращение и победу Генриха.
«Король Генрих»Все эти события ободрили Генриха и его союзников. Пришло время конкретно определить планы и требования Тюдора. В самом начале он мечтал вернуться на родину графом Ричмондом, законным наследником отца. Так его воспринимали и Франциск II, и оба короля Франции. Генриху было 5 лет, когда в феврале 1462 года у него отняли Ричмонд. Неофициально его лишили и графства, и титула только в январе 1484 года. Ричард III специально созывал для этого парламент. И теперь король Англии в лучшем случае называл Тюдора «Генрих, именующий себя графом Ричмонда».
Считать себя законным и полноправным наследником трона Англии Тюдор начал, вероятно, летом 1483 года, да и то «с подачи» Бифортов — Вудвилей. Еще 30 октября 1483 года, подтверждая получение займа от Франциска II в Пемполе, он подписывает бумаги как англичанин знатного рода — «Генрих Ричмонд». Короли подписывались иначе: Генрих VI — «RН» (Rех Неnгicus), Эдуард IV — «RЕ» (Rех Еduardus).
Бегство во Францию. Но после него необходимо сделать следующий шаг. И какой шаг! Нападение и захват власти в своем Отечестве. Дальше все было очень быстро. И тут же все изменилось: и положение, и титул. Послушаем современников. Вот взгляд со стороны. Историк Бургундии Джин Молине: «Граф Оксфорд и лорд Стэнли настаивали, чтобы отныне Генриха именовали королем Англии. Тот обращается к друзьям и неизвестным ему (и нам) людям в ноябре 1484 года. Здесь и появляется впервые новая, на королевский манер, подпись Тюдора — «Н». Правда, до нас дошла лишь копия воззвания. Не исключено, что Генрих подписался по-старому — «Н». А копии написаны, уже когда трон принадлежал ему. Может, писарь решил «внести ясность» и поставил на копии королевскую подпись Тюдора. Это лишь предположение, но вполне логичное. Одно из этих писем попало, конечно же, к Ричарду III. Впрочем, он и так прекрасно понимал, что цель Генриха — корона Англии. В уже известной нам прокламации короля Англии от 7 декабря находим такие строки: «… он (Тюдор) в своих амбициях и алчности ненасытной покушается на Наше право зваться и являться властелином Англии, на что не имеет никаких законных оснований, равно как родовитости и должного воспитания». Эта пропагандистская уловка рассчитана на колеблющихся, несведущих и трусливых. Их поддержкой тоже не лишне заручиться: близкий час, когда каждому предстоит сделать выбор. Что касается преждевременного почитания Генриха как короля Англии, исторические факты сообщают следующее. Как только Тюдор оказался наконец в Англии, его письма и документы подписываются «Н» (королевский стиль). Так он подписывался вплоть до 1492 года. Весной 1485 года Генрих делает пожертвования Руанскому собору уже как король Англии. Это подтверждают и записи каноника собора. А начало своего владычества сам Тюдор отсчитывает со дня накануне Босвортской битвы, «исходом которой распорядился Бог Войны». Еще в 1483–1484 гг. торжественные церемонии клятвоприношения в соборах Ванна и Рэнна проходили в присутствии сотен англичан. Пожалуй, это можно расценивать как признание Тюдора властелином страны. До Генриха VII ни один из претендентов на трон Англии — ни Генрих Болинброук в 1399 году, ни Эдуард Марч в 1461 году — не заходил так далеко: назваться королем до решающего момента. Нет, никто не дерзнул. Только Генрих Тюдор.
Последний шанс РичардаПопытки Ричарда III подорвать боевой дух и сплоченность изгнанников в Париже проваливались одна за другой. Было от чего впасть в отчаяние. Его супруга, королева Анна Невиль, умерла в марте 1485 года. Ходили слухи, что Ричард задумал взять в жены свою племянницу Елизавету Йоркскую или ее младшую сестру Сесиль. И та, и другая были надежно спрятаны. Официально слухи о брачных планах короля опровергались. Возможно, именно потому, что они соответствовали истине. Дошли они и до Генриха. Примирение и полное единство двух королевских династий зависело от его брака с принцессой Елизаветой или Сесиль. И он стал опасаться предательства со стороны Йорков.
Ричард мог и, скорее всего, собирался запугать королеву Елизавету Вудвилль и добиться ее согласия на брак с одной из дочерей. Но не решился: ведь в Париже с Тюдором находились сын королевы — маркиз Дорсет и братья — Эдуард и Ричард Вудвилли. Удалось, однако, уговорить Елизавету (как, история умалчивает) настоять на спешном возвращении Дорсета в Англию, ко двору Ричарда III. Тогда это было равноценно отречению от Тюдора. Видимо, маркиз предполагал вернуться не раньше февраля 1485 года, т. к. заблаговременно посылает Роджера Мэчадо в Нидерланды, Бельгию, Люксембург и в города Брюгге и Гент. Мэчадо раньше был гарольдом Ричарда Третьего. Но в 1484 году он переходит на сторону Генриха и появляется во Франции, пополнив ряды изгнанников. Чем завершилась его поездка с поручениями Дорсета, не ясно. В 1485 году Мэчадо возвращается в Англию и становится герольдмейстером (в средние века в Западной Европе — распорядитель торжественных церемоний, рыцарских турниров, ответственный за составление родословной и прочей документации. — прим, пер.) Ричмонда при дворе Генриха VII. Но это потом…
А пока маркиз Дорсет тайно покидает Париж ночью и направляется во Фландрию. Он был посвящен во все подробности плана заговорщиков, знал самые свежие новости в лагере противников Ричарда III. Генрих и Карл VIII решают остановить Дорсета. Начинается погоня. Хамфри Чийн и Мэтью Бэйкер настигли его уже за Компьень, почти на северной границе Франции. Маркиза убедили, а может, заставили воротиться в Париж.
В следующей прокламации Ричарда III, в которой он обвиняет заговорщиков во всех смертных грехах, имени Дорсета нет. Случайно или намеренно король не упоминает о нем, не известно. Ричард готовится к бою. Он знал, что армия Тюдора может пойти в наступление неожиданно. На английском берегу расставляют патрули. Флотилия Ричарда срочно меняет обычное место швартовки. 22 июня король приказывает своим верноподданным во всех графствах королевства еще раз убедиться в готовности войск к бою за короля Ричарда. Шерифам запрещено покидать графства даже ненадолго. Наготове сигнальные огни, чтобы тут же дать знать, где и когда появится армия Тюдора.
Новая прокламация Ричарда в чем-то повторяла предыдущую, но с учетом уже почти военного положения. Виновники всех беззаконий — Джаспер и Генрих Тюдоры… Особенно Генрих. Единственный раз Ричард позволяет себе такие слова: «…В нем (Генрихе) кровь зачатого в грехе (!) ублюдка по отцовской и материнской линии». Видно, гнев, страх, а может, и дурные предчувствия совсем одолели короля Англии. Особенно обыгрывалось «раболепство» Тюдора перед королем Франции. Генрих, оказывается, задумал (какой позор и низость!) убрать изображение лилий — символ Франции — с оружия английских королей. А ведь это украшение они носили со времен Эдуарда III! От Генриха Тюдора народ Англии может ждать одних бедствий. «Самозванец» жаждет завоевать страну и разорить ее: англичане потеряют все. Хорошо еще, если он не успел отдать иноземцам епархии, графства, наследства граждан Англии. Вот смысл самой оскорбительной по форме и бесстыдной по степени лживости прокламации Ричарда III. Таким образом он хотел задеть патриотические чувства народа, чтобы тот не медля взялся за оружие и дал отпор «продажному ублюдку».
Ричард всегда отличался подозрительностью, а сейчас был особенно начеку и не спускал глаз с неблагонадежных в своем непосредственном окружении. Семейство Бифортов — Стэнли было, без преувеличения, «как кость в горле». Король еще больше встревожился и насторожился, когда в июле 1485 года лорд Стэнли сообщил, что собирается навестить родню в Ланкашире. Подозрения довели Ричарда до решения почти абсурдного: он согласился на отъезд Стэнли (отказать-то причин не было) при условии, что старший сын лорда Джорж, лорд Стрэндж, останется при дворе в качестве заложника. 1 августа Стрэндж находится с Ричардом III в Ноттингеме, а лорд Стэнли — на северо-западе.
Посягательства на праваОбе стороны находятся в напряжении, которое с каждым днем становится сильнее. Ричард ждет начала действий, возможно, роковых для него. Генрих готовится к ним. Он-таки «добил» Карла VIII: тот согласился поддержать его не только морально, что было очень существенно. Скажем прямо, в условиях полной боевой готовности армии Ричарда III действенная помощь Франции играла едва ли не решающую роль. Уже несколько месяцев Тюдор находится в тесном контакте с двором и свитой короля Карла. Известно, что он, как минимум, один раз долго беседовал с Филиппом де Комени, дипломатом бывалым и опытным. Такая возможность предоставилась, когда Генрих сопровождал Карла в Нормандию (март 1485 года). 14 апреля церемония въезда французского двора в Руан была торжественной и запомнившейся.
Целью путешествия было присутствие на открытии парламента Нормандии. 4 мая на ассамблее законодательного органа страны Карл VIII попросил финансовой помощи для Генриха Тюдора. Он должен, наконец, вступить в права, данные ему при рождении: стать королем Англии, на что с большим основанием, чем Генрих, никто из живущих на земле не смеет претендовать. Сумма требовалась солидная. Но король Франции пообещал помощь. Взял необходимые обязательства и дал гарантии. Удовлетворенный ответом парламента, Карл вернулся в Париж 3 июня. (Скорее всего, Тюдор сопровождал его и на обратном пути). В устье Сены уже готовили для него флотилию.
Не забылись слухи о том, что Ричард и сам был не прочь взять в жены Принцессу Елизавету. Другими словами, «увести невесту» у Тюдора. На всякий случай, ищут замену. Вновь всплыла кандидатура дочери Уильяма Герберта, верноподданного Эдуарда IV. Ее имя заставляет Генриха вспомнить детство, проведенное в доме Гербертов. Тут же вспоминается и другое: очень немногие главы клана Йорков склонны отречься от Ричарда III. Благонадежность Гербертов, их верительные грамоты йоркистов безупречны так же, как и их уэльская кровь. Однако существовала еще одна помеха сблизиться с семейством Гербертов (путем женитьбы или контакта с Южным Уэльсом). В то время главой семейства был Уильям Герберт II, человек, не отягощенный большим умом. Он только что женился на незаконнорожденной дочери Ричарда III Катрин и был назначен камергером принца Уэльского. Еще Эдуард IV настоял, чтобы Уильям Герберт II поменялся графствами с Хартингтонами и стал графом Хартингтон.
Как-то граф Оксфорд заметил, что младший брат Хартингтона, Уолтер Герберт, является полной ему противоположностью: отважный, энергичный, смышленый, бывалый вояка — в Южном Уэльсе его очень чтили. Короче говоря, Генрих Тюдор предпочел сблизиться именно с ним. Уолтер был женат на Анне Стэффорд, дочери казненного Бекингема, восстание которого в 1483 году Тюдор не успел поддержать. Генрих и Уолтер знали друг друга с детства (60-е годы). Еще тогда старый Уильям Герберт задумал женить молодого Тюдора на сестре Уолтера Мод. Но в 1485 году она уже была замужней дамой, графиней Нортамберленд. Правда, у Герберта были еще три незамужние дочери — Джейн, Сесиль и Кэтрин. Поэтому Генрих отправляет в путь верного и знающего свое дело Кристофера Эрсуика. Тот едет в Северную Англию, чтобы разыскать графа Нортамберленда. Видимо, Генрих решил в таком деликатном деле, как сватовство и брак, довериться ему. Но на сей раз Эрсуику не пришлось выполнить поручение. Он съездил напрасно. Теперь невозможно сказать определенно, как бы отнесся граф к просьбе, получи он депешу Тюдора. И стали бы тогда решительнее Нортамберленд в Ботсворте, тоже не узнать.
А приготовления к военным действиям на море и на суше в начале лета 1485 года практически завершились. От Карла VIII Генрих получил 40000 ливров безвоздмезно, да еще занял у купцов Руэна и Барфлера.
В целом армия Тюдора насчитывала около 4000 человек. Флотилия, пришвартованная в порту Онфлёр, была наготове. Корабли предоставило правительство Франции. Командовал флотом вице-адмирал Гийом де Казанов. Вот как описывает сборы Жан Молине: «Сначала собрали 1800 человек, и еще столько же в Онфлёр уже ждали приказа отплыть. В общее число входили и 1500 уже ушедших в запас военных Франции. Эти части формировали в Пон де Лярке, чуть выше Руана на берегу Сены. Ими командовал пожилой маршал Филипп де Кравекёр». Позже он с гордостью вспоминал те дни: его роль в победе Генриха и впрямь не была последней. Правда, Филипп де Комени остроумно заметил, что «никудышный солдат — солдат Франции». Может быть, это относилось к тем, кого призвали в последний момент?
Французскими солдатами командовал Филибер де Шанде, знатный молодой господин Савойи. Видимо, он появился при дворе Карла вместе с многочисленной родней матери королевы после смерти Людовика XI. Филипп де Савой, граф Брессе, был ее братом и стал близким доверенным Карла VIII. Если де Шанде был в родстве с графом Брессе и его семьей, то обращение к нему Тюдора, «родного по духу и крови», становится понятным.
Уже будучи королем Генрихом VII, он не раз подтверждал их кровные узы по линии королевской семьи Франции, и не упускал возможности выразить благодарность полководцу, который вел в бой французских солдат в Босворте. Генрих вообще не забывал доброты и верности, но к Филиберу де Шанде был особенно привязан. 6 января 1486 года тот получил новый, уже английский титул — граф Бат — и ежегодное пособие в 100 марок (деньги де Шанде получал до Пасхи 1488 года). Он все так же являлся послом Карла VIII в Англии. Но без войн ему становилось тоскливо — ратное дело было настоящей страстью графа.
Де Шанде и сэр Эдуард Вудвилль решили ввязаться в драку в Испании. Там король Фердинанд и королева Изабелла нуждались в защите от Муров из Гранады. В мае 1486 года Вудвилль уже почти взял город Муров Лойя, когда в бою ему выбили все передние зубы. А Филибер, судя по всему, не мог покинуть Англию до марта 1484 года. Военный дар и сноровка способствовали блестящей карьере графа во Франции. Французский дворянин де Шанде, английский граф Бат, наследник знатной семьи становится камергером Людовика XII. В 1494 году в его распоряжение предоставлено войско. Его солдаты отважно и умело сражались при захвате Милана в 1499 году. В 1503 году де Шанде погиб в бою с испанцами на юге Италии.
Генрих VII не раз всенародно заявлял о том, что исход битвы при Босворте во многом зависел от «истинных воинов под командованием Филибера де Шанде». Кроме 4000 солдат (большей частью французов) в армии Генриха было более 400 англичан-изгнанников. Они являлись своего рода «ядром» и расстановки сил, и непосредственно военных действий. Их возглавлял Ричард Гилфорд. Он бежал в Бретань еще в 1483 году. Когда флотилия вошла в Милфорд Бей, Тюдор назначил Гилдфорда командующим артиллерией. Этот пост он занимал и после Босворта. Карл VIII пополнил артиллерийские войска Генриха своими. Сражались на стороне Тюдора и бретонцы — Джон Перре. Он вместе с Генрихом бежал из Бретани в 1484 году.
По свидетельству некоторых историков из Шотландии (они могли получить информацию от своих соотечественников, участвовавших в битве при Бос-ворте), армия Тюдора получила подкрепление в 1000 воинов Шотландии. Говорят, их полководцами были сэр Александр Брюс Эршел и Джон Хаддингтон. Если так, то большинство солдат явились из частей, которые привел из Шотландии Барнард Стюарт, лорд Обени в 1484 году. Его семья обосновалась во Франции веком раньше. А в 1484 году Стюарт находился в Шотландии и вел переговоры о мире между Францией и Шотландией. Король Джеймс III направляет своих солдат на службу в армию Карла VIII.
В 1485 году Брюс Эршел состоит при дворе Генриха VII. Он тоже награжден королем за заслуги перед Отечеством. Некоторые историки более поздних периодов утверждают, что полководцем шотландского войска был Стюарт. Но вряд ли хронисты Шотландии назвали Брюса и Хаддингтона, а про Стюарта, если он действительно командовал военными отрядами, просто забыли. Да и среди щедро награжденных Генрихом VII после победы его нет. Вскоре он тоже отправится в Испанию воевать с Мурами. Так или иначе, но Генрих не забыл поддержки шотландцев в 1485 году. Мы еще увидим, как 20 лет спустя ему предоставится возможность на деле отблагодарить и Бернарда Стюарта. Оставив во Франции Джона Бургчера и маркиза Дорсета (его больше не считали надежным союзником) как гарантию возвращения денежного долга, 1 августа 1845 года Генрих Тюдор с войском поднимаются на борт кораблей в Онфлёре и отчаливают от берега. Они медленно идут вдоль Сены и наконец выходят в воды Ла-Манша. Слабый ветер дует с юга, все спокойно: вражеских судов не видно. Так они плыли шесть дней. 7 августа перед закатом флотилия входит в Милфорд Бэй, скорее всего, армия высадилась на берег в маленькой бухте чуть южнее селения Дэйл.
По сравнению с первой попыткой вернуться в Англию в 1483 году сейчас Уэльс был безмятежным и спокойным. Казалось, что все вокруг замерло в ожидании Генриха Тюдора. Путь, пройденный флотом в этот раз, был, кстати, не самым близким. Его решили выбрать в надежде на обещанную помощь. В последних депешах от Джона Моргана, юриста из Уэльса, сообщалось, что Рис Томас из Кармартеншира и Джон Сэйвидж, племянник лорда Стэнли из Чешира, готовятся выступить на стороне Тюдора и уже собрали крупную сумму, чтобы пополнить и вооружить армию к возвращению Генриха. Морган советовал ему плыть прямо в Уэльс. И чем скорее, тем лучше. И вот 7 августа Генрих Тюдор в Уэльсе. 20 лет спустя лондонский историк так описывает этот момент. Он слышал от очевидцев, что на берегу Генрих стал на колени. Чувства переполняли его, и он начал молиться: «Поддержи меня, о Господи, и вразуми…» Потом Тюдор поцеловал землю, перекрестился и отдал приказ всем, кто был рядом, бесстрашно идти за ним во имя Господа и Святого Георга.
Глава 10. Через УэльсБитва при Босворте, как и битва при Гастингсе в 1066 году, известны любому британскому школьнику: в ходе обеих монархи были убиты сторонниками новых претендентов на трон. Этим их сходство не ограничивается: на стороне будущего короля и в том, и в другом случаях сражались, в основном, французские войска и победили армии англичан. И в 1066, и в 1485 годах английский народ не знал своего нового владыку и не имел представления о том, что сулит новый режим. По этим и по другим причинам Босворт (как и Хастингс) буквально с первого дня вошел в историю Англии как событие знаменательное и решающее. Как-то даже скучно оспаривать наивную точку зрения, что недолгое военное столкновение могло изменить историю, культуру, религию, законодательство, политику Англии. Другое дело — двадцать четыре года правления Генриха VII. Вот тут есть, что сказать: произошли явные изменения в жизни Англии и Уэльса. Конечно, личностные качества любого главы государства, характер, склад мыслей так или иначе проявляются в стиле его управления страной, отношениях с соседними державами и т. д. Без преувеличения в этом смысле Генрих VII оставил неизгладимый след в истории Англии. Отчасти, как ни странно, из-за долгого изгнания. Но главное: он стал королем страны, в которой двадцать лет шла гражданская война. Англия как никогда нуждалась в решительном и действенном правительстве.
Снова источникиТрудно поверить, но подробности битвы, победитель которой стал королем Англии, в результате чего в стране многое изменилось, практически неизвестны.
Похоже, что никто из участников Босворта не оставил воспоминаний, хотя бы кратких. Хронисты Лондона в те дни находились далеко от места событий. Они описывают подробности битвы, о которой узнали понаслышке. Впрочем, путаница и неточности, к сожалению, едва ли не отличительная особенность любой средневековой битвы.
Соратникам погибшего Ричарда III вспоминать о поражении было, наверняка, и больно, и горько, а писать, да еще публично, и небезопасно. Победителей же ждали более неотложные дела (на них ушли недели, месяцы, годы), чем описание непредсказуемых, иногда тяжких и кровавых, событий того дня — понедельника 22 августа 1485 года. Поэтому информация, по которой мы пытаемся воссоздать ход битвы, более чем скудная. Что, кстати, не смущало писателей шестнадцатого века и более поздних периодов. Существует множество произведений, посвященных Босворту. Но среди них не наитии двух, интерпретация событий которых хоть в чем-то совпадает. Разве что имена те же… Историков наших дней насторожило такое обилие поверхностных и схематичных версий. Обратимся к Полидору Вергилию. По времени он ближе других к событиям Босворта.
Вергилий подробно пишет о том, как Генрих Тюдор сошел на берег в Милфорд Бей 7 августа, и о самой битве 22 августа. Однако и он описывает те дни двадцать лет спустя. Его не было в Босворте. Но мы уже знаем, что среди его друзей были люди, пережившие вместе с Тюдором изгнание в Бретани и Франции. Может, и их не было именно в бою. Но определенно — Эрсуик, Фоке и Брэй — шли с войском Тюдора от Пемброука в глубь страны — на Лондон.
Искушение взять за основу «Историю Англии» Вергилия велико: это единственное подробное и последовательное описание Босвортской битвы, дошедшее до наших дней. Да и в объективности Вергилия как историка мы уже убедились. Одним словом, его версия внушает доверие. Есть, правда, еще два уже знакомых нам повествования о событиях 1485 года, в том числе и Босвортской битвы. «Песнь леди Бесси», написанная много позже. Ее жанр не предполагает полной и достоверной картины происходящего. Автор и цели такой перед собой не ставил. «Песнь» была написана приблизительно в 1600 году. В основе сюжета — семейные легенды, которые передавались из поколения в поколение (в устном изложении) в родовом поместье лордов Стэнли. Начиная с 1500 года история вслед за действительными событиями обрастала новыми подробностями. Маленьким Стэнли рассказывали о трудной судьбе отважного Генриха VII, о том, как он вновь увидел родную землю после долгих лет изгнания и скитаний. Другая баллада «Поле Босворта», похоже, того же происхождения: и ее сложили по рассказам, бытующим в кругу Стэнли. Здесь главная тема — сама битва, ее исход и последствия. Обе притчи, естественно, преподносят историю глазами семьи Стэнли (что само по себе любопытно). Но вспомним, что они написаны уже после восстания 1495 года и казни одного из участников Босвортской битвы — сэра Уильяма Стэнли. И в тот момент автору, возможно, было важно воспеть верность членов клана Стэнли династии Тюдоров, самоотверженность их в борьбе Генриха за трон Англии.
Следующий источник нам тоже знаком — биография сэра Риса Томаса. Похоже, цель рукописи — возможно не единственная — восстановить доброе имя и честь семьи, запятнанную позором и казнью внука сэра Риса в 1531 году. Отсюда и высокопарность слога, и явное преувеличение роли Риса в победе при Босворте. И все же… Баллады, притчи, биография в стиле панегирика. Главное — найти в них детали, на первый взгляд, может, и не существенные. Как раз по ним и воссоздается панорама давних событий. И они есть. Ведь баллады слагали и пели раньше, чем взялся за перо Вергилий. Не исключено, что в них-то и содержится та необходимая, бесценная и беспристрастная информация, равно как и в напыщенной биографии сэра Риса. Только два летописца 1485 года оставили связное и даже будто подробное описание Босвортской кампании. Но и эти рукописи имеют серьезные минусы. Одна из них написана в аббатстве Крауленд Линкольншира в 1486 году. Она излагает краткое описание битвы. Автор — служитель церкви при дворе Ричарда III — мог и не видеть боя своими глазами. Его повествование ограничивается происходящим в лагере Ричарда.
Другую рукопись обнаружили в прошлом веке. Вряд ли ее автор — очевидец событий 1485 года, хотя пишет он как раз об этом. В начале 1486 года уважаемый и почитаемый советник королевской четы Испании сообщает «Их Преосвященству» новость, которую привез из Англии некий купец. Письмо написано на испанском языке и явно испанцем, который пытается растолковать суть известия своим землякам, далеким от событий в Англии. Но и они вроде что-то слышали в Бристоле и Саутхемптоне. Согласитесь, для исторической хроники путаницы многовато.
И в этих немногих исторических документах несовпадений хватает. И опять — да простит нам читатель назойливость — обратимся к Полидору Вергилию. Пусть его рукопись написана «не по горячим следам» и под покровительством Генриха VII, в некоторых частностях она убедительна. В ней почти нет противоречий, касающихся основных эпизодов. Словом, чем богаты… Говоря всерьез, мы еще не готовы с томом «Истории Англии» в одной руке и прочими документами в другой пройти с Генрихом Тюдором от Милфорд Бэй на юге Пемброукшира до победы на поле Босворта.
На берегуМесто высадки войска Тюдора в небольшой Мил-Бэй выбрали удачно. Его не было видно из долины Дэйл и крепости, которая находилась в одной-двух милях к северу. Годом раньше там были расположены части армии Ричарда. Тогда они патрулировали побережье. Но совсем недавно королевские войска оттуда вывели. Так что у Тюдора появилась возможность незаметно высадить людей, доставить на берег оружие и артиллерию. Один летописец Шотландии пишет, что в армии Тюдора нашлись и малодушные. Генрих поджег один из кораблей, давая понять, что обратного пути нет.
Итак, 4000–4500 воинов — в основном иностранцы — стояли в буквальном смысле на пороге неизвестности. В тот же вечер Тюдор повел войско от залива к небольшому поселку Дэйл. Вокруг него разбили лагерь и заночевали.
У Полидора Вергилия читаем: «На рассвете 8 августа армия двинулась вдоль дороги от Дэйла к графству Хеверфордуэст, которое на расстоянии имело мощную крепость и другие оборонительные сооружения и находилось более 12 миль к северо-востоку. Генрих и его военный совет понимали, что от скорости и стремительности их действий во многом зависит исход всей кампании. Они подходили к Хеверфордуэсту как раз в то время, когда там стало известно о возвращении Тюдора. Снова удача: никакого сопротивления со стороны жителей. Наоборот, они приветствовали «захватчиков».
Сразу возникает вопрос: почему Генрих выбрал именно этот маршрут — северный берег огромной Милфорд Бэй? Он тянется к самому центру Пемброукшира в крайней юго-западной точке Уэльса. Ответить на это не просто. Но выбор достаточно красноречив сам по себе. Он говорит о степени осведомленности изгнанников во Франции, об уровне подготовки, проведенной в Уэльсе, продуманности стратегических планов военного совета Генриха Тюдора. В 1485 году нельзя было повторить ошибок экспедиции двухлетней давности. Тогда флотилию Тюдоров, державшую курс на Дорсет, встретили патрули Ричарда III. Да и сам король находился где-то поблизости. Поэтому теперь решили высадиться на западе бывшего графства Джаспера — Пемброук. Там оба Тюдора скрывались в 1471 году. И вполне могло статься, что еще были живы люди, помнящие и любящие своего опального господина. Северный же берег Милфорда казался наиболее безопасным для высадки войска и оружия. На нем было меньше всего военных крепостей, где в то время могли находиться люди Ричарда, и оттуда проще двинуться на север или на восток в случае необходимости. А южное побережье полуострова было узким и тесным. Высадиться восточнее, в Кармартенской бухте, представлялось опасным и рискованным. Южный берег Уэльса находился под строгим контролем армии Ричарда. Двое его доверенных получили полномочия любой ценой не допускать высадки на берегах Англии Тюдора с войском. Ричард Уильяме, главный капельдинер королевства, имел практически неограниченную власть на юго-западе. Под его контролем и охраной находились крепость, город и поместья Пемброук, замок Тенби, крепость и имения Мэнорбайер и Лэнстэфен. Подчинялись ему и замки Хейверфордуэст и Силгерран в северной части Пемброукшира. Власть Ричарда Уильямса распространялась на всю территорию между бухтами Кармартен и Милфорд Бэй. И будь он добросовестнее, легко мог бы помешать Тюдору войти в Пемброук. В 1485 году даже город Тенби казался заброшенным и никому не нужным. В замке с видом на гавань, из которой в 1471 году отплыли Генрих и Джаспер Тюдоры (тогда им помог бежать Томас Уайт, в 1485 году его уже не было в живых), сейчас, кроме людей Уильямса, находился Джон Уайт, сын того самого Томаса. В феврале 1484 года его считали верным слугой Ричарда III: тогда король даровал ему земли, дающие прибыль до 20 фунтов стерлингов в год.
Другой приспешник Ричарда, сэр Джеймс Тайрел, имел такие же полномочия. Он охранял прибрежные районы на Юго-Востоке Уэльса. Тайрел был одним из ближайших советников короля. В 1485 году в его власти находились поместья Гауэр, Глэморган и Ньюпорт. Тут возникает другой вопрос. Почему Генрих повел армию в северном направлении к центру Уэльса? Он мог выбрать другой маршрут: вдоль прибрежных низин Южного Уэльса или по «римской» дороге к Кармартенширу, или на восток Брэкнока к английской границе в Херефордшире.
От южного пути отказались сразу: посты Ричарда III находились во всех населенных пунктах и поместьях, через которые так или иначе прошли бы войска Тюдора, направляясь в Глостершир или к переправе через Северн. У маршрута Кармартен — Брэкнок были свои недостатки. После казни Бекингема в 1483 году Брэкнок оказался в руках сэра Томаса Вогена. Он, мягко говоря, недолюбливал Тюдоров. Поместье Билт к северу было в поле зрения сэра Тайрела. Замок Гудрич, из которого открывалась панорама равнины Южного Херефордшира, охранялся людьми Ричарда Уильямса. Остается Кармартеншир… Еще в Хеверфордуэст Генрих узнал, что владельцу долины Тайви, Рису Томасу, доверять не стоит. Так что выбор, надо признать, был невелик: альтернативы северному маршруту фактически не нашлось. Горная холмистая местность, по которой пошел Тюдор с войском, имела свои плюсы. Хотя графства Кармартен, Кардиген и Аберистуит, их мощные крепости и замки являлись королевскими владениями Ричарда(южная часть Уэльса), учредить и, главное, осуществить на деле его власть оказалось сложно.
В 1483 году во время восстания наместником короля в графствах был герцог Бекингем. После его казни никто из подданных Ричарда не занял место герцога. А местная знать оказалась предоставленной самой себе. В 1461 году Кардигеншир яростно сопротивлялся режиму Йорков. Их постоянство и приверженность династии Ланкастеров в 1485 году вселяло надежду в молодого Тюдора.
Генрих надеялся и на Северный Уэльс и Чешир, где правил клан Стенли. Сэр Уильам Стэнли был доверенным лицом и представителем королевской власти в Англии, Карнарвоншире и Мерионет на севере Уэльса. Чешир и Ланкашир входили в число феодальных поместий старшего брата сэра Уильяма, лорда Стэнли. Хронисты дружно намекают, что, высадившись в Мил-Бэй, Тюдор сразу шлет гонцов к отчиму, чтобы скоординировать действия. Если это так, то для встречи двух армий северная граница была во всех смыслах предпочтительнее южной. Генрих, еще находясь в изгнании, поддерживал связь со многими союзниками в Англии и Уэльсе. Члены семей Стэнли и Сэйвидж в Северном Уэльсе упоминаются поименно. После 7 августа связь с ними не нарушалась и осуществлялась через гонцов. Письма Тюдора и к Тюдору сразу уничтожались по разумной традиции тайной переписки. Видимо, по чистой случайности копия одного из них сохранилась. Она вошла в «Историю» семьи Уинн из Карнарвоншира. Письмо сохранил и сделал копии сэр Джон Уинн (он умер в 1627 году). Оригинал адресован его предку Джону, сыну Мэредада, внуку Айюна, правнуку Мэредада. Так звали почтенного эсквайра, который жил на юге Карнарвоншира. Это был своего рода призыв к знати Северного Уэльса — «Высокородные и простолюдины владений наших в Уэльсе…» Письмо написано в королевском стиле, который с недавних пор стал присущ Генриху, и начиналось характерным «Именем Короля». Тюдор выглядит как монарх, который борется за корону с жестоким тираном и узурпатором. Он благодарит за помощь «Наших любезных друзей и верноподданых». Генрих верит в людей Уэльса, куда только что вошел, переправившись через реку Тэйфи в Кардигене. Чтобы сделать своими союзниками Джона Мэредада и других адресатов, Тюдор заявляет, что его цель не только вернуть трон Англии законному наследнику, но и возвратить былую свободу Уэльсу. (После восстания Глендвэра уэльсцев держали в строгости). Умело выбирая точные слова, Генрих призывает народ Уэльса не медлить, взяться за оружие и пополнить ряды его воинов. Вот фрагмент его письма: «С верой и любовью Мы приветствуем вас. С помощью всемогущего Господа нашего, при содействии любезных друзей и верных подданных, с глубокой верой в знатных и простых людей владений Наших в Уэльсе, кто не станет медлить и поможет Нам не только вернуть законную корону Англии и дать отпор жестокому тирану Ричарду, бывшему герцогу Глостеру, узурпатору Нашего права на престол, мы боремся за то, чтобы Англия вновь стала процветающей и могущественной, как и народ Уэльса, который воротит попранные свободу и честь. Мы жаждем и с мольбой обращаемся к вам. Собирайте рать. Не сомневайтесь в правоте дела Нашего. Чем скорее вы встанете в Наши ряды, пусть в одиночку, тем скорее победим Мы. Под этим ставлю подпись Нашу…».
Неизвестно, каким был и был ли вообще ответ на письмо Генриха. Но многие уэльсцы действительно приняли сторону Тюдора и вместе с его армией сражались в Босворте.
Генрих действительно мог рассчитывать на поддержку графств Уэльса. Писатели девятнадцатого и двадцатого веков часто пишут, что народ (а особенно, знать этой части Великобритании) с нетерпением ждал возвращения Тюдоров. Было давнее предсказание, по которому Уэльсу сначала нанесут тяжкий удар, но в конце концов после многих поражений, бедствий и скитаний править Англией станет человек уэльской крови. Говорят, ожидая, что предсказание вот-вот сбудется, поэты Уэльса под покровительством той же знати, «подпитывали» надежды сограждан. Но маловероятно, что витающие в облаках поэты и их трезвые и искушенные меценаты могли так точно смоделировать политические реалии конца пятнадцатого века, отталкиваясь от полузабытого предсказания. Однако нет сомнения в том, что в Уэльсе были и те, кто в каждом могущественном соотечественнике видел потенциальную, предреченную кару англичанам. И не зря Генрих в письме к Мередаду уверяет, что освободит народ Уэльса от рабства. Некоторые поэмы слагались «по горячим следам» или в самый разгар событий августа 1485 года. Зачастую тон их откровенно льстивый. Авторы стремились поднять боевой дух, выразить солидарность и поддержку, создать атмосферу значительной миссии и таким образом влиять «на мысли и умы» сограждан. Этот способ срабатывает и в наши дни. Им вовсю пользуются на футбольных матчах, митингах, в предвыборных кампаниях…
С 1460 года поэты Уэльса оплакивали изгнание Джаспера Тюдора, а чуть позже и его племянника Генриха. Мы знаем авторов этих произведений. Но не знаем точно, когда и почему они написали их. Имело ли место чье-то наущение — тоже неизвестно. Почти во всех поэмах — призыв к двум самым знатным гражданам Уэльса, занесенным в книгу пэров, вернуться на родину. Авторы жаждут возвращения им власти и могущества, свойственных семье Тюдоров со времен восстания Глендвэра. Джаспер и Генрих для них — главные защитники побежденной династии Ланкастеров. До лета 1483 года никто не воспринимал Генриха, а тем более Джаспера как полноправного соперника Ричарда III в борьбе за корону Англии. И очень немногие всерьез надеялись, что Тюдор придаст сопротивлению уэльсцев английскому режиму значение и характер национальной борьбы за независимость. Начало этому положило, видимо, письмо Генриха к Джону Мередаду с твердым обещанием, что станет истинным королем Англии.
Возможно, что такие настроения растревожили умы уэльсцев, особенно в центральных графствах. И если, даже находясь в изгнании, Тюдоры и не высказывали их открыто, то гонцы Генриха (1483–1485 гг.) вполне могли как-бы нечаянно заронить эту идею. Поэт Кармартеншира Льюис Глин Коти жаждет возвращения Джаспера Тюдора. В стихах, написанных, скорее всего, в 1484–1485 годах — ожидание, что он вернется и избавит трон Англии от Йорков.
«В каких морях бросил якорь ты, и где же ты? Когда же ты, о Черный Буйвол, вернешься, сколько еще ждать нам? На празднестве Девы Марии, Благочестивая Гвинедд все смотрит на море и поет в тоске…».
После победы Тюдора поэты как один стали писать стихи, прославляющие Генриха в контексте древнего предсказания, они посыпались одно за другим. Одним из выдающихся писателей и очевидцев был Дайфид Льюид из Матарфан, Западного Монтгомершира. Его реакция на появление Генриха в августе 1485 года весьма осторожна. Он не ставит знак равенства между Тюдором и героем предсказания. А когда Генрих прямо спросил Дайфида, ждет ли его победа, писатель не спешил с ответом и попросил время, чтобы его обдумать. Он посоветовался с женой, и она настояла на утвердительном ответе. У дамы были свои аргументы: если победит Тюдор, он, несомненно, щедро вознаградит «пророка». Ну а если его ждет поражение, вряд ли их пути пересекутся еще раз. Женская логика, ничего не скажешь… В сущности, во всех посвященных Генриху стихах Дайфид обращается к нему как к королю. Но они и написаны уже после победы в Босворте.
Нет оснований утверждать, что поэты Уэльса, как говорится, «готовили почву», на которую ступил Генрих в Милфорд Бэй. Если и было в Уэльсе место, где поэты рвали голосовые связки, воспевая доблесть Тюдоров, то это район Англси Южного Пемброукшира.
Долгий поход8 августа в Хеверфордуэсте Генрих получил неприятное известие. Рис Томас и Джон Сэйвидж, племянник лорда Стэнли, вежливо отказали ему в помощи. Это было неожиданно: ведь раньше оба определенно уверяли Тюдора в обратном. Более того, их обещания сыграли не последнюю роль в выборе маршрута. Рис (и не он один) осторожничал и определился в выборе уже после победы при Босворте. Попытки его биографа представить все в ином свете необоснованны и ничем не подтверждаются. Эпизоды вроде того, что Рис ждал Тюдоров в Мил-Бэй, произнес пламенную речь в их честь — не более чем игра воображения. Как раз в это время Рис подумывал, не отречься ли ему от Ричарда III. Но с действиями не спешил. Автор его биографии, видимо, невольно, объясняет такую осторожность. Ричард потребовал, чтобы Рис присягнул ему и отправил своего сына Граффида, еще совсем ребенка, ко двору как гарантию законопослушного поведения. В 1484 году Рис Томас отвечает королю письмом из Кармартена. Он уверяет государя в своей абсолютной лояльности и выражает сожаление, что в ней усомнились. В его биографии письмо цитируется полностью. Похоже, все объясняется просто: Рис боялся «длинных рук» Ричарда III. И Джон Сэйвидж уже испытал на себе «недремлющее око» короля: в мае 1485 года он был арестован в Пемброуке, где «мутил воду» от лица Тюдоров. Надзирателю Пемброука Ричарду Уильямсу было приказано либо держать Сэйвиджа под стражей, либо немедленно отправить к королю. Должно быть, его скоро освободили. Но цель достигнута: Сэйвидж напуган. Он все же выполнил обещание, данное Тюдору, но только накануне Босворта. Похоже, что Король Ричард крепко держал в кулаке Южный Уэльс. Там же, в Хеверфордуэсте, Тюдор получил и приятные вести. Народ Пемброука, главного города графства Джаспера, города, где родился Генрих, открыто заявил о готовности служить своему старому хозяину и его племяннику. Эту новость принес Арнольд Батлер, первый офицер Хеверфордуэста, ставший на сторону Тюдора. Итак, с известиями хорошими и плохими Генрих покидает город и вечером того же дня движется в северо-восточном направлении к Кардигену. Сведений об этом участке пути — от Хейверфордуэста до Махинлет (где-то в 92 милях к северу от Дэйла) — у нас почти нет. Известно лишь, что в низовье реки Дайфи 14 августа Генрих пишет еще одно обращение к соотечественникам. Значит, эти мили прошли за семь дней, то есть шли в умеренном темпе. Вероятно, в пути Тюдор пишет воззвания и призывы поддержать его на подступах к Кардигану. Некоторые подробности этого недельного перехода сообщает Полидор Вергилий. Пройдя крутой горный перевал Присли, армия Тюдора должна была отдохнуть. По традиционной версии сам Генрих провел ночь в доме с названием Фагуар Луид в округе Неверн (Neveren). Долина реки Неверн рядом с небольшой бухтой Ньюпорт была удобна для походного лагеря. На следующий день (9 или 10 августа) они прошли еще миль восемь-девять до реки Тэйфи. Оттуда уже были видны стены Кардигена. Там и решили отдохнуть. Предполагают, что Генрих отсыпался на постоялом дворе «Три матроса». Здесь уместно еще раз добрым словом вспомнить северный маршрут: им вовремя сообщили, что из Кардигена движется огромное войско сэра Уолтера Герберта. Воины Тюдора схватились за оружие, готовясь дать первый бой. Послали разведчиков. Те доложили, что слухи ошибочны.
Тем не менее, Генрих не был уверен в человеке, на сестре которого собирался жениться совсем недавно. Это лишний раз говорит о том, что Тюдоры знали — опасность может подстерегать их в любой момент. И были начеку. Вдруг пришло еще одно ободряющее известие. В Кардигене появляются новые лица: Ричард Гриффит (его семья имела поместья в Западном Уэльсе и Стаффордшире) и Джон Морган из Гуэнта, офицер королевской армии. Они готовы поддержать Генриха Тюдора. Неожиданное пополнение рядов, естественно, подняло дух его воинов.
Оказалось, что Ричард Гриффитулсе связался с сэром Уолтером Гербертом и Рисом Томасом. Вероятно из-за этого и произошла путаница: разведчики Тюдора решили, что приближается войско Герберта, чтобы блокировать наступление Генриха. А это был только Гриффит с небольшим отрядом. Они дезертировали из армии Герберта и отправились на поиски Тюдоров.
Рис Томас (если верить его биографу) был в приятельских отношениях и с Ричардом Гриффитом, и с Джоном Морганом. Возможно, через них Генрих поддерживал связь с Рисом и обсуждал условия его отступничества от Ричарда III.
Армия Тюдора движется дальше. Они идут вдоль побережья. Приходится переправляться через множество водных преград, что очень тормозит переход. В центре Кардигеншира они дважды устраивались на ночлег, хотя прошли всего несколько миль. На этих привалах стоит остановиться подробнее. Они засвидетельствованы очевидцами и имеют любопытные детали.
Милях в 14–15 к северо-востоку от Кардигена войска Генриха разбили лагерь около поместья некоего Даффида, сына Июэна. В память об этом сохранился знаменитый рог Хирлас (Хирлас Хорн), красивая и дорогая вещь. В те времена из него пили. Говорят, став королем, Генрих послал его в подарок Даффиду в знак благодарности за гостеприимство. Затем Хирлас Хорн оказался семейной реликвией знатной семьи Кармартеншира — графов Кербери (середина шестнадцатого века). В восемнадцатом веке он украшал дом графа Каудора.
Вещица и впрямь интересная. Рог как-бы опирается на фигурки двух животных: борзой — символа королевы Елизаветы Вудвилль и дракон — символа уэльских предков Генриха VII. Ободок рожка — искусная имитация опускной решетки дворца Бифортов, которую украшает единственная в своем роде роза Тюдоров. Этот символ семьи изображен и на могильной плите Короля Генриха в Вестминстерском аббатстве. Сегодня рог хранится в замке Каудор. Понятен вопрос: туда-то как он попал? На него отвечают по-разному. Самым логичным кажется такое объяснение: оригинал рога утерян или погиб при Великом пожаре восемнадцатого века. Графы Каудоры унаследовали особняк в Кармартеншире. У них хранится точная и искусная копия оригинала.
По другой версии Генрих останавливался в доме Инайона Даффида Ленда, господина из Кармартеншира. Он жил в округе Ланарт протяженностью не более четырех миль вдоль дороги, по которой шли войска Тюдора. И сегодня в память об этом визите в доме хранится соответствующая запись. Правда, сам король об этом почему-то ни разу не вспомнил. Наверное, гостеприимство и постель на ночь не всегда одно и то же. Во всяком случае, мы теперь знаем, что по пути из Кардигена его войска останавливались на ночлег до того, как дошли до Аберистуита 12 августа. Заглянем еще раз в рукописи Полидора Вергилия. Воевать армия Тюдора начала еще в пути: они брали крепости, побеждали в схватках с крепостной артиллерией. Видимо, речь идет и о Кардигене, и об Аберистуите. Это были главные цитадели Ричарда III в Кардигеншире. На этом отрезке пути становится ясно, что кратчайший и самый надежный маршрут — через горы центрального Уэльса к Уэлынпулю и Шропширу. Генрих планирует объединиться с войсками Стэнли и другими рыцарями Уэльса. А следовательно, им заранее надо сообщить о выбранном маршруте и сроках. Мы уже знаем, что лорд Стэнли покинул Ланкашир 15 августа. И был уже в курсе нового маршрута и сроков, то есть связь с Генрихом установили раньше. На подступах к Кардигену Тюдор пишет письма матери, семье Стэнли и сэру Гилберту Тэлботу. Он сообщает, что собирается форсировать Северн и идти прямо на Лондон. Позже Генрих уточнит, где и когда они встретятся.
На военном совете решают прибавить шаг. Предположительно, 13 августа армия Тюдора прошла около 17 миль до Махинлета. Там после долгих споров приходят к выводу, что нужно менять направление. Главное: избежать разного рода непредвиденных помех и промедлений в движении на восток к уэльским поместьям Марча. Есть письмо Генриха с его подписью от 14 августа. (Оно до сих пор хранится в частном архиве). Он написал его в Махинлете на следующий день после того, как войска вошли в город. Тюдор обращается к сэру Роджеру Кинстону, могущественному рыцарю Шропшира, дяде Джона Грэя, лорда Лоуиса. Кинастону временно приходилось следить за порядком в имении племянника: тот ушел воевать. Генрих пишет, что Грэй обещал ему помощь.
Правда, до сих пор не известно, какую и когда. Может быть, во время перехода от Пемброукшира на север? Не исключено. Но есть и другие предположения.
Лорд Грэй командовал отрядом в 1000 человек, который в 1484 году Ричард III отправил служить Франциску II. В Бретани Грэй мог встретить Тюдора. Возможно, еще там он дал понять, что готов помочь Генриху, если тот намерен вернуться в Англию. И еще: Грэй был женат на дочери Герберта, которую Тюдор знал с детства. И теперь, 14 августа 1485 года ему напоминают о данном слове. Генриху это союзничество или, на худой конец, нейтралитет, необходимы: ему нужен свободный путь к Шрусбери. Правда, Тюдор мог пройти к уэльской границе и другим путем, но у него был свой резон пересечь границу именно так, пройдя по землям лорда Поуиса.
Кинстоны владели имениями в Нокине и центре Шропшира. Их недавно получил в приданое сын лорда Стэнли — лорд Стрэндж. Но главное — Кинстон был коннетаблем крепости Гарлек и сенешалем Мерионет. Граница этого графства как раз лежала на пути Генриха Тюдора. О реакции Кинстона на письмо Генриха можно догадаться. Даже если он и не послал людей на помощь, войска Тюдора не встретили никакого сопротивления. Чуть позже они оставили Махинлет и продвинулись вперед к просторной долине Дайфи. Видимо, на ночь они остановились у поэта-провидца Даффида в Матэнфарме (если только летописцы не напутали). Наутро окрыленный предсказанием победы Тюдор ведет армию вперед. Перейдя через пролив, разделяющий долину Дайфи и Аппер Бэнви, бойцы добрались до Уэльшпуля. Дожила до наших дней одна версия: сам Тюдор заночевал в нескольких милях вдоль дороги в Долардан. Говорят, там ему подарили очень породистого белого коня, и он с ним больше не расставался. Слухи слухами, но в битве при Босворте Генрих был на коне именно белой масти. Мы не знаем, сколько времени занял переход от Махинлета до Уэльшпуля, дорога была трудной и для пехоты, и для кавалерии. Известно лишь, что армия провела по меньшей мере одну ночь в отдаленной долине около Банвэй. Потом они спустились по покатым холмам к крепости Кэрайннон.
Горы Уэльса стали настоящим испытанием для солдат и их полководцев. Никто из предыдущих претендентов на трон на такие трудности не отваживался. Разве что Принц Чарльз. Но его «подвиги» увенчались куда меньшим успехом. Совпадение или нет, но именно на этом тяжелейшем отрезке пути воззвания и переговоры Генриха дали, наконец, результаты. И какие! Историк шестнадцатого века Элис Граффид пишет вот что. До того, как армия Тюдора добралась до Шрусбери, она заметно пополнилась жителями бывшего княжества Гвинедд. Один из них — Рис Фаур, его звали «Рис Могущественный». Он жил в Голдинвэле (самая высокая точка побережья Конви) и вдохновил своих сограждан поддержать Тюдора. Вместе с его армией они бились при Босворте. По пути в Шрусбери даже Рис Томас (долго же он собирался) заявил о своем решении воевать на стороне Тюдора и привел с собой огромное войско. Его биограф, придумавший историю с приветственной речью в Мил-Бэй, наверно, по карте точно рассчитал маршрут от Кармартена к Лэндоверу, затем на восток к Брэкноку, по соседству с Уэльдпулем. Предполагают, что Рис и Тюдор встретились на Лонг Маунтен (горный хребет на востоке Уэльшпуля). Там они и заночевали 16 августа. В семействе Рисов много лет существует легенда: он привел с собой войско численностью в 1800–2000 человек. Вроде бы Рису пришлось «выяснять отношения» со знатью и королевскими представительствами Кармартеншира и Кардигеншира по поводу мобилизации космополитической армии. Полидор Вергилий вносит ясность: биограф сэра Риса кое-что умалчивает. Прежде чем встать под знамена Тюдора, Рис отчаянно «торговался». Он желал знать определенно, стоит ли идти на риск. И только «вырвав» обещание, что при режиме Генриха Рис обретет непререкаемый авторитет и главенствующую роль в Уэльсе, их «сделка» состоялась. После победы Тюдора, возможно, проныра Рис был разочарован: он хотел большего. Но в начале правления Генриха он-таки получил высокий государственный и социальный статус.
А Генрих Тюдор был уже на пороге первого серьезного испытания претендента на трон. Он уже подходил к английской границе. До Шрусбери, «ворот в центральные графства страны» оставалось не более 16 миль и 10 дней перехода. За эти дни, насколько известно, никаких серьезных столкновений не произошло. Хотя, что естественно, далеко не вся знать Уэльса была в восторге от появления Тюдора с войском. Впрочем, таких было меньшинство. Армия двигалась в умеренном темпе. Какой толк от изнуренного солдата? Да еще путь лежал через горы Уэльса, и приходилось тащить артиллерию. Сказывались усталость и нервное напряжение перед боем, который мог начаться в любой момент.
Глава 11. Босворт
Перед сражением17 августа войска Тюдора шли по «дороге римлян» от Лонг Маунтен к Шрусбери. К этому времени вернулись гонцы с крупной суммой денег, которые лишними не бывают никогда. Подоспели они сейчас и вовремя, и кстати: надо было платить наемникам, кормить их вдоволь, чтобы избежать бунта… В Шрусбери неожиданно возникли трудности, причин тому было много, но они легко объяснялись. В августе 1485 года бейлифами Шрусбери были Томас Миттон и Роджер Найт. Их почитали в городе, и с середины 60-х годов они не раз возглавляли административно-законодательные службы. Миттон считался главой города. В октябре 1483 года он непосредственно принимал участие в аресте и заключении под стражу герцога Бекингема. Тут король Ричард проявил щедрость: отдал на попечение Миттона замок Бекингема в Кос и снизил ежегодную дань городу. Было бы странно, встреть он Тюдора с радостью. Да и горожане, видимо, считали Ричарда благодетелем и чтили короля неформально. Огромное войско Тюдора внушало им весьма понятный страх: не миновать узким улочкам города разбоя и беспорядков при таком количестве взвинченных вояк. В спокойной и благополучной жизни Шрусбери Генрих Тюдор, явившийся завоевывать трон Англии, был, мягко говоря, непрошеным гостем. А его союзники из Франции, Шотландии, Бретани и подавно. Началось с того, что Миттон отказал Генриху в просьбе перейти Северн и войти в Шрусбери с запада. В запале бейлиф заявил, что Тюдор попадет в город только через его, Миттона, труп. Хронисты Шрусбери описывают эту сцену, надо признать, выразительно: «…он (Генрих) подошел к Шрусбери. Крепостные ворота были наглухо закрыты, решетки опущены. Посланник того, кто еще считался графом Ричмондом, приблизился к вратам города и передал приказ распахнуть их перед законным королем Англии. Бейлиф и городской глава, господин Миттон, ответил следующее: он не знает никакого короля, кроме Ричарда III, которому присягал и верен, как верны и жители Шрусбери. Если Тюдор и войдет в город, то лишь через его труп: пока Миттон не упадет замертво, он не отступит от своего слова и будет яростно сопротивляться «именем Короля Ричарда…» Генриху оставалось отступить и обдумать ситуацию. Если идти через Шрусбери нельзя, остается длинный, окольный путь в обход города. Но где уверенность, что другие города Англии распахнут перед ним ворота?
Принято решение отступить на четыре мили к Монтфордскому мосту через Северн к ближайшему селению Фортон. Лагерь разбили прямо в степи. Генрих заночевал в деревне. Верно говорят: утро вечера мудренее. На рассвете Тюдор посылает самых умелых и опытных парламентеров на переговоры с главами английских городов. Он просит у них позволения провести войска через их территорию и обещает, что его армия пройдет спокойно и никаких происшествий и беспорядков не будет. Более того, Генрих гарантирует уважительное отношение к присяге, которую граждане дали Ричарду III. Конечно, это несколько успокоило жителей. Но решающий поворот событий произошел после появления доверенного лорда Стэнли, Роуланда Уорбартона.
Он получил послание Генриха и тут же собрался встретиться с ним. По пути он, похоже, тоже столкнулся с сопротивлением жителей Шрусбери. Поэтому и направляет Уорбартона на переговоры с бейлифами. Он должен уговорить, наконец заставить их отворить ворота Генриху Тюдору. Как же обойтись без красочной легенды? Никак: она есть. На сей раз о том, как депеша попала в город: бумагу обернули вокруг камня (кстати, добытого из городской стены) и перебросили в город. Может и так. Не в этом дело. Горожане поняли: лорд Стэнли поддерживает Генриха. Не разумнее ли позволить его войску пройти через город?… А теперь опять послушаем хрониста. Видимо, не без дара был человек: пишет и остроумно, и по делу. Каково было главе города Миттону? Накануне такая категоричность и вдруг, «…как только они (люди Тюдора) вошли в Шрусбери, Миттон лег на землю пузом кверху (дословно), и граф (Генрих) переступил через него, тем самым спасая уважаемого и достойного подданного Ричарда III от нарушения клятвы. Сам же с войском двинулся дальше…» Бейлиф свое дело знал: раз открыл ворота, продолжай в том же духе. Он сопровождает войска Тюдора, как того требовал устав, в их движении по городу. Элис Граффид позже пишет, что Генрих ехал верхом в центре колонны. Как и было обещано, армия не нанесла никакого ущерба городу и не осталась там на ночь. Однако есть тенденция считать, что Тюдору все же оказали гостеприимство в одном из лучших домов города пятнадцатого века, который и до сих пор существует на улице Уил Коп. Через несколько домов жил Томас Миттон. Ему ничего не оставалось, кроме как «проглотить пилюлю» во имя спокойствия и сохранности города Шрусбери.
Случай в Шрусбери, тем не менее, был не из радостных: да, Тюдор прошел по городу, но демонстрировать признания его права на корону Англии жители явно не собирались. С другой стороны, это стало своевременным напоминанием, что трудности еще впереди. И встреча с населением графств Центральной Англии может сулить много неожиданностей. Главным теперь стало обрести новых союзников и поскорее объединиться с влиятельными друзьями в Англии.
Генрих через Шропшир направляется к Ньюпорту. Там вблизи города он разбивает лагерь и проводит ночь с 18-го на 19-е августа. На следующий день появляется сэр Гилберт Тэлбот. И не один. С ним вооруженный отряд в 500 человек, часть которого составляли жители английских графств, граничащих с Уэльсом. Да и из Шрусбери к армии Тюдора во время шествия по городу примкнули солдаты. В то же время в Шропшире его силы пополнили 800 воинов под командованием сэра Ричарда Корбега. Его отчимом был не кто иной, как сэр Уильям Стэнли. Из Херефордшира подоспел Томас Крофт (он воспитывался вместе с Эдуардом IV в детстве). Хоть его и многое связывало с Йорками, к Ричарду III он симпатий определенно не испытывал. Вустершир представлял Джон Хэнли, один из старых служак герцога Кларенса, тоже с вооруженным отрядом. Дальше к югу, в Глостершире Роберт Пойнст пошел навстречу Генриху Тюдору. К нему примкнули и войска из соседних, граничащих с Англией, поместий. Например, из Коса, бывшего владения Бекингема, и Тэлгарта. Именно этого и не хватало Генриху: признания его права знатными господами Англии, до сих пор подданными короля, бороться с Ричардом.
Армия Тюдора быстро прошла еще 12 миль до Стаффорда. А там произошла долгожданная, трогательная встреча с сэром Уильямом Стенли. Они переговорили, и лорд Стэнли вернулся за основной своей армией, которая отдыхала неподалеку. Несомненно, Уильям сообщил Генриху о том, что войско Ричарда расположено в Ноттингеме и теперь двух ярых противников разделяет совсем небольшое расстояние. Если бы это известие пришло чуть раньше!
Эпизоды, связанные с появлением Стэнли, положенные в основу сюжета домашних легенд его семьи, видимо, и стали источником для повествования Полидора Вергилия. Из «Песни леди Бэсси» мы узнаем, что сэр Уильям Стенли отправился в путь из своего дома во Флинтшире, что менее тридцати миль к северу от Шрусбери. С большим войском добровольцев из Северного Уэльса и Чешира он спешит в Нэнтвич. Мировой судья трех графств и княжеств Северного Уэльса, он вправе поднять и людей Гвинедд. Но на это нужно время, а сейчас важнее увидеть Генриха Тюдора. В балладе говориться о том, что утром, во вторник, 16 августа он покрыл двадцать миль до Стоуна в Стаффордшире. А вскоре встретился с Генрихом в Стаффорде. Дата наверняка не точна: не могли они встретиться так рано. Это произошло уже после того, как он, утратив бдительность, не предусмотрел сложностей и задержки в Шрусбери. А возможно, и промедления, связанного с Рисом Томасом за Уэльшпулем. При простом подсчете становится ясно: встретились они, скорее всего, в пятницу, 19 августа. Во время их недолгой беседы Генрих говорил о том, насколько ему необходима помощь Стэнли. Говорят, сэр Уильям, успокоил его и поспешил в свой лагерь в Стоуне.
Генрих спешил вперед, надеясь, что следом за ним движутся войска сэра Уильяма. На подступах к Личфилду решают не заходить в город и переночевать за его стенами. Зачем лишний раз рисковать? Армия Тюдора, и без того многочисленная, значительно пополнилась. Стоит ли пугать горожан и доставлять беспокойство и хлопоты властям города? Рано утром следующего дня, 20 августа, Генрих входит в Личфилд. Его встречают доброжелательно и сообщают, что три дня назад прибыл и лорд Стэнли с войском в 5000 человек.
Вот суть того, о чем пишет по этому поводу Полидор Вергилий и говорят фамильные легенды семейства Стэнли. Как и его брат Уильям, лорд Стэнли отправился в путь за несколько дней до того, как Генрих дошел до английской границы. Вероятно, лорд Стэнли уехал из своего родового поместья летом на западе Ланкашира 15 августа. Тюдор в это время был еще в центре Уэльса. Лорд Стэнли и сэр Уильям Стэнли вели свои войска разными путями. Возможно, в пути они и поддерживали связь, но объединились их армии только накануне Босворта. Пока сэр Уильям поджидал в Стаффорде Генриха, лорд Стэнли, видимо, спешил в Личфилд, и когда стало известно о приближении Тюдора, лорд Стэнли поспешил увести своих солдат для того, наверное, чтобы освободить место для армии Генриха. Наряду с этим объяснением Вергилий настаивает еще и на другом. Пока не стоило открывать все карты перед Ричардом III. Пусть он думает, что оба Стэнли ему верны. Поэтому они держатся на расстоянии от Тюдора, а в письмах к королю в ответ на его патриотические призывы выражают полную свою готовность поддержать владыку. Все осложнилось еще и тем, что старший сын лорда Стэнли, Джордж, лорд Стрэндж по приказу Ричарда был взят под стражу вместе с Уильямом Гриффитом, знатным землевладельцем Кармартеншира. Перед братьями Стэнли (сэром Уильямом Стэнли и лордом Стэнли) в августе 1485 года стояла задача не из простых: их симпатии и убеждения были связаны с Генрихом, но они не осмеливались открыто отступиться от Ричарда. В этом случае им пришлось бы навсегда проститься с лордом Стрэнджем. Лорд Стэнли первым добрался до окрестностей Атерстоуна. Поблизости и находилось то самое место, которое впоследствии вошло в историю как поле битвы при Босворте. Его брат Уильям прибыл в Личфилд рано утром 20 августа. Он встретился с некоторыми частями армии Генриха еще на мосту Уорсли. Вместе они и заночевали у городских стен. В балладе «Поле Босворта» подробно описано то субботнее утро. В городе солдаты двух армий смешались. И сразу было не определить, где кто. Они развлекались, старались «потешить» горожан. Все скорее напоминало праздник, а не подготовку к бою. Сэр Уильям не стал задерживаться в Личфилде. Он вывел свои войска и занял позицию за городской стеной в ожидании совета с братом и Тюдорами.
Надо было принимать решение. Вскоре появился гонец лорда Стэнли и сообщил, что армия Ричарда рядом и нападения можно ждать через три часа. Это была ложная тревога, но сэр Уильям немедленно помчался в Тэмуорт и Атерстоун. Там он увиделся с братом. На чем они порешили, точно неизвестно. Собирались ли открыто примкнуть к войскам Тюдора или все еще морочить голову Ричарду III, чтобы спасти лорда Стрэнджа? Бесконечные приказы от короля и взволнованные призывы Генриха ставили их в сложное, двусмысленное положение. Но, видимо, они решили пока не спешить с публичным отречением от властелина Англии. На следующий день 21 августа два Стэнли обсудили и приняли план военных действий. Если верить «Полю Босворта», подразумевались слияние их военных частей и примерно такая расстановка сил: лорд Стэнли командует авангардными войсками, сэр Уильям — арьергардными, а их третий брат сэр Эдуард Стэнли — флангом. За обсуждением всех деталей они и провели ночь с 21 августа. Встреча с армией Ричарда III предполагалась утром.
Генрих Тюдор тем временем, соблюдая осторожность, движется к Тэмуорту, расположенному в семи милях к юго-востоку от Личфилда. Там вечером 20 августа сэр Томас Бургчер, Уолтер Хингерфорт и др. примкнули к армии Тюдоров. Они дезертировали из королевского войска по пути из Лондона в Ноттингем и отправились на поиски Генриха. На подступах к Тэмуорту произошел забавный случай. О нем упоминает только Полидор Вергилий. Генрих и человек двадцать его личной охраны немного отстали. Вергилий пишет, что после сообщения о том, что Ричард в Лестере, Тюдора мучили сомнения и неопределенность: лорд Стэнли до сих пор не примкнул к его армии. Что происходит? Когда совсем стемнело, его войско остановилось на ночлег у реки. Сам же Генрих все еще был в трех милях от этого места. Кончилось тем, что он заблудился в потемках. Тюдор и его попутчики сильно встревожились, но решили до рассвета не трогаться с места. Они боялись обнаружить себя и сидели молча, даже шепотом не переговаривались друг с другом. В армии Генриха поднялся настоящий переполох: исчез вождь! И когда в сером рассвете нового дня Тюдор наконец появился, ему срочно пришлось поднимать боевой дух своих воинов. Он объяснил, что ночью получил хорошие новости от своих друзей, имена которых пока должен держать в тайне. Все решили, что речь идет о братьях Стэнли, хотя Генрих мог говорить и о своих лондонских союзниках. Жаль, что Полидор Вергилий упоминает об этом случае вкратце и лишь со слов Генриха Тюдора. При всех симпатиях к нему, это происшествие (даже в изложении Полидора) дает серьезное основание упрекнуть Генриха: в такой напряженной обстановке, когда нервозность доходила до срывов, а боевой дух солдат нуждался в постоянной «подпитке», можно ли было так неожиданно исчезнуть, никому ничего не объяснив?!
На следующий день Генрих ведет войска к Атерстоуну на встречу с братьями Стэнли. 21 августа Тюдор переправляется через реку Анкер и оказывается в лагере своего отчима. В «Поле Босворта» это описано так. Стэнли услышали, что кто-то идет через лес: конечно, это войска Ричарда III! С каким же облегчением они вздохнули, когда из чащи появился Генрих. Тут же начинается новый военный совет. Генрих считает, что правому переднему флангу лорда Стэнли лучше слиться с армией Тюдора. Вроде бы он обронил: «маловато ваше войско», чем явно удивил и озадачил своих союзников. «Песнь леди Бэси» вносит ясность: лорд Стэнли был намерен лично командовать своими солдатами. Но он приказывает четырем рыцарям — сэру Роберту Танстолу из Ланкашира, сэру Джону Сэйвиджу из Чешира, сэру Хью Персалу и сэру Хамфри Стэнли из Стаффордшира — укрепить передний фланг войска Тюдора. Совет, похоже, закончился полным единодушием и удовлетворением всех сторон.
Генрих отправляется в свой лагерь. Не исключено, что сомнения, ставшие уже навязчивой идеей, его не оставили. Хотя еще утром, до встречи со Стэнли произошло событие, которое должно было бы поднять ему настроение. Брайан Сэндфорд, Саймон Дайби и молодой Джон Сэйвидж, еще в начале лета призванные в королевскую армию, сейчас дезертировали и появились в лагере Тюдора с «группой случайных, но вооруженных людей».
КорольВесть о том, что Генрих Тюдор сошел на берег в Пемброукшире, застала Ричарда III в Ноттингеме. Он находился либо в городе, либо в королевской резиденции Вествуд в Шервудском лесу с начала июня. Выбрал он это место не случайно. Там была хорошо налажена связь с его сторонниками из Северной Англии. Поэтому, находясь в центре страны, король сразу же узнает о появлении Тюдора и немедленно готов действовать. 11 августа он получил сообщение о том, что Генрих прибыл в Милфордскую гавань. Ричард решил, что войска высадились в Энгл, на южном берегу у входа в бухту. Похоже, в депеше что-то перепутали (может, и не нарочно). Там сказано, что за высадкой Тюдоров наблюдали посты Ричарда в Энгле и что флотилия бросила якорь за Мил-Бэй. Наивно предполагать, что в таком важном деле король доверится одному письму. Нет, конечно. Он срочно посылает за Вернонами из Дербишира, верными его последователями, и полон решимости лично покончить с врагом раз и навсегда. «…Изменники Отчизны нашей объединились со старым врагом Англии — Францией. Среди них и другие, непонятно откуда взявшиеся иноземцы. Этот сброд уже ступил на земли Наши в Энгле, что за гаванью Милфорд в Уэльсе. О чем Мы тут же и узнали. Наш народ готов дать отпор наглецам. Мы лично поведем войска вслед за Господом Нашим и покончим с врагом навсегда…»
Хронист из Кройленда, видимо, имел возможность наблюдать за поведением и настроением Ричарда в те дни. Он пишет, что король был одержим идеей схватить Генриха Тюдора и уничтожить опасность, нависшую над ним и над ветвью Йорков, которую представлял Ричард III.
Это не противоречит летописи Полидора Вергилия. Тот пишет, что Ричард вел себя очень самоуверенно: ему сообщили, что силы Тюдоров ничтожны. Все так. К тому же он не без оснований полагал, что его люди в Уэльсе — во всяком случае, большинство из них — верны королю и быстро расправятся с захватчиками. Вождей же мятежников схватят сэр Уолтер Герберт и Рис Томас. Что ни говори, а верно выбранный Генрихом северо-восточный маршрут свое дело сделал: Тюдоры избежали многих ловушек и столкновений. Шли дни. Однако вскоре пришло известие о том, что враги Ричарда идут через Уэльс. И прежнего оптимизма короля как не бывало.
Он уже созвал к себе всю знать с тем, чтобы срочно собрать в Ноттингеме все силы в соответствии с обязательствами, принятыми осенью 1484 года. С севера страны прибыл Нортамберленд, герцог Норфолк — из Восточной Англии. Сэр Роберт Брэкенбери, командующий Тауэра в Лондоне (главный королевский арсенал), получает неожиданный приказ: привести с собой самых знатных и влиятельных узников. Непременно двоих: сэра Томаса Бургчера и Уолтера Хангерфорда. Они содержались под стражей по подозрению в причастности еще к восстанию Бекингема с 1483 года. Приказы были жесткими: за малейшее непослушание и невыполнение долга грозило суровое наказание. Лорда Стэнли все эти строгости касались в первую очередь. Ричард не имел доказательств его причастности к заговору Тюдоров. Но король чувствовал: ему верить нельзя. Ощущение опасности усилилось после того, как в июле 1485 года тот вдруг уезжает из Лэтома в Ланкашире. Да и Генрих, наверняка, не прекращал переписки с матерью во время военного похода через Уэльс к Ланкаширу и Чеширу.
Стэнли отказывается немедленно появиться при дворе, ссылаясь на болезнь. Но Ричард еще мог держать в узде это семейство: в его власти был лорд Стрэндж, наследник Стэнли, который, того не желая, дал королю дополнительные козыри. Он пытался бежать из Ноттингема. Его схватили, и бедняга признался во всем. Да, существует зловещий заговор против Ричарда. Он даже сознался в том, что вместе со своим дядей, сэром Уильямом Стэнли, и сэром Джоном Сэйвиджем намеревался поддержать Генриха Тюдора. Тот же историк Кройленда (судя по его записям, он находился или в самом Ноттингеме, или рядом) вспоминает, что Стрэндж молил Ричарда о прощении и обещал, что вернет ко двору короля своих родичей. Возможно, под давлением и угрозой расправы Стрэндж пишет отцу о той смертельной опасности, в которой оказался. Он настаивает, чтобы лорд Стэнли поддержал Ричарда, а не Тюдора. Сэр Уильям Стэнли и Джон Сэйвидж всенародно объявлены предателями и изменниками. Это должно заставить призадуматься тех, кто по легкомыслию мог «купиться» на обещания Тюдоров и готовиться встать под его знамена.
Ричарду и самому пришлось призадуматься: он объявил вне закона двух лидеров заговора. Это правильный ход: он удержит многих от поддержки Генриха. А эти два изгоя? Как они воспримут длительное заключение лорда Стрэнджа? Вряд ли образумятся и отступятся от Тюдоров. Скорее, наоборот. Это только подтолкнет их принять сторону «наглеца» окончательно.
Тут новая беда: король узнает, что Генрих уже в Шрусбери. Гонцы спешат сообщить и другие новости: захватчики пошли на восток от Шрусбери к Стаффорду. Значит, они идут в Ноттингем на бой с королем. Но нет, они повернули на юг и пошли по дороге рядом с Личфилдом на Лондон. Ричард объявляет о военном положении. Все силы короля в полной боевой готовности. В пятницу, 19 августа, ночью или на рассвете в субботу Ричард III быстро ведет войска к Лестеру, чтобы перехватить Генриха на пути к столице.
Нельзя, да и не справедливо, винить Ричарда в том, что он прохлаждался в Ноттингеме вместо того, чтобы остановить захватчиков раньше. Глупо было бы вести огромную армию, точно не зная, куда повернет враг. Ричард как раз поступил мудро. Он готовил армию намеренно долго: за это время воины Генриха, конечно, очень устали. Сказывался долгий и трудный переход по Уэльсу, Англии, землям для большинства из них чужим. Королю это было на руку: чем больше они замучаются в пути, тем лучше: меньшей кровью достанется победа.
Вероятно, армия Ричарда была больше, чем у Генриха, хотя точных сведений о численности королевских сил мы не имеем. Они пошли к югу, построенные в шеренги в виде квадрата. Ричард и его охранники находились в конце двух колонн кавалерии. До заката 20 августа они прошли 23 мили по направлению к Лестеру. На ночь разбили лагерь. Считается, что король заночевал на постоялом дворе «Белый кабан» в Нортдейте. В Лестере подоспели остальные части его армии. В «Поле Босворта» названы имена почти сотни знатных господ и рыцарей, которые откликнулись на призыв Ричарда III и поклялись сражаться за него до последней капли крови. В основном это была знать северных графств, особенно Йоркшира и Ланкашира. Среди них находились и члены королевской семьи, министры придворного совета. Видимо, они подоспели из Лондона вместе с Брэкенбери. Главным «позором самозванца Тюдора» были наемные войска его армии. Но и на стороне Ричарда сражались «иноземцы»: солдаты Австрии и Бургундии. У короля возникла трудность иного рода: как заставить подчиняться тех, кто явно был склонен к дезертирству не из трусости, а по идейным соображениям? В его войсках таких было, правда, немного. Но все же они были, готовые при первой же возможности изменить Ричарду и стать на сторону Генриха.
На следующий день королевские войска движутся на запад от Лестера по дороге, ведущей к Цистерцианскому монастырю в миле от Атерстоуна. Уже знакомый летописец из Кройленда вспоминает: «…он (Ричард) ехал помпезно и величаво как настоящий властелин. Голову его венчала корона Англии». (Некоторые источники сообщают ее цену: 120 000 крон). Напоказ были выставлены все королевские доспехи и оружие. Его окружала свита высокородных господ Англии. Впереди процессии возвышался огромный, прекрасной работы крест с эмблемой Йорков: солнечные лучи, исходящие от белой розы. Разведчики королевской армии разузнали, где затаился враг: совсем рядом с Атерстоуном. Вокруг были истоптанные поля и пастбища монастыря, некоторые здания совсем недавно «получили увечья». Значит, Тюдоры ушли недалеко. По традиционной версии, Генрих ночевал в самом Атерстоуне, на постоялом дворе «Три бочки», братья Стэнли разместились чуть дальше по другую сторону реки. А Ричард, предположительно, выбрал для лагеря широкую равнину Рэдмур. Так участники событий провели ночь накануне решающего сражения.
БитваЕсли наши сведения о переходе армии Генриха от Пемброукшира до Босворта не всегда точные и полные, то что говорить о самой битве? Тут мы располагаем и вовсе скудной информацией. Никто из участников, очевидцев, да что там, просто никто из живших в то время не оставил никаких воспоминаний об этих стремительных, но таких важных событиях лета 1485. Остаются все те же Полидор Вергилий, анонимный летописец Кройленда да семейные байки дома Стэнли. И лишь очень немногие писатели и историки конца пятнадцатого и начала шестнадцатого веков обратились к географии и топографии, пытаясь восстановить ход битвы и картину перемещения сил. Труды, посвященные Босворту, более поздних периодов, начинаются с исследования Уильяма Хаттона, историка и топографа, под названием «Бой между Ричардом III и Генрихом, графом Ричмондом, на поле Босворта 22 августа 1485 года». Здесь представлен план битвы, направления, по которым двигались части обеих армий, исход локальных схваток и т. д. Автор пытается осмыслить поражение Ричарда III, рассматривает его характер, склонности, обстоятельства, при которых Ричард стал властелином страны. Книга вышла в свет после того, как автор побывал на месте событий 1485 года. Это произошло в 1788 году. А позже началось стремительное развитие промышленности: рылись каналы, прокладывались железнодорожные пути. Словом, топография местности значительно изменилась, и воссоздать ее первоначальное состояние больше не представлялось возможным.
Хаттон оказался ученым настойчивым и дотошным. Он записывал все свои впечатления, находясь на равнине Рэдмур (другое название места битвы). Были и неожиданные, радостные находки. Все ценное, что мы почерпнули из его труда, предлагаем и вашему вниманию.
Современники событий называют место, где сошлись в бою две армии, долиной Рэдмур. Начиная с шестнадцатого века, его все чаще стали называть полем Босворта. Так назывался небольшой город по соседству. По образному выражению уэльского хрониста Элиса Граффида, «два духа сошлись на базарной площади Босворта». О битве при Босворте написано много с точки зрения топографии, военной стратегии и т. д. Как правило, эти труды основаны на догадках, предположениях, поэтому вряд ли есть смысл повторять слова их авторов. И, как ни грустно, приходится сознаться: мы даже не знаем наверняка, где же точно состоялся такой решающий для страны бой, где находились противники, в какое время началась схватка и когда кончилась. Не знаем мы и тактики ни той, ни другой сторон. Поэтому делимся с читателем тем немногим, что удалось узнать.
Итак, утром 22 августа лагерь Ричарда поднялся на рассвете. Но с самого начала у короля день, как говорят, не задался. Он пожаловался товарищам, что ночью плохо спал. Тогда это восприняли, как дурное предзнаменование. Но стоит ли слишком углубляться в толкование Полидором Вергилием бессонницы Ричарда? Больная совесть, духи жертв его жестокости терзали короля. В конце концов, лучше Шекспира не скажешь. Да и цель у нас иная. Давайте послушаем хрониста Кройленда. Да, король встал рано. Ведь не оказалось под рукой капеллана, чтобы обратиться к войску. Не было и завтрака. Едой занялись другие. Ричард обратился к воинам.
Он заявил, что сегодняшний день — решающий для него, короля Англии, Генриха Тюдора и самой Англии. Именно по этой причине он не снимет с головы корону весь день. Затем послали за короной в шатер Ричарда. В присутствии простых солдат, знати и, кстати, вдруг появившегося епископа Данкелда ее с подобающими ритуалами водрузили на больную с недосыпу королевскую голову.
Военные силы Ричарда были прекрасно обучены и вооружены. Его авангард отличался от авангарда Генриха: кавалерия мудро перемежалась пехотой и стрелками и вместе они представляли надежную защиту. Стрелками командовал герцог Норфолк. А впереди авангарда ехал верхом сам Ричард с отрядом «избранных», цветом и основной ударной силой его войска.
Но никто из современников о будущем и истории, как видно, не думал, и мы так до сих пор не знаем точно, где же находилась армия Ричарда. Вполне логично предположить, что она поднялась на самую верхнюю точку Рэдмурской долины и двинулась по ней к западу. А точнее, к горе Амбьен Хил: оттуда открывалась полная панорама. Если мы не ошибаемся, армия Ричарда заняла эту позицию, учитывая все ее достоинства, хотя места и было маловато (она была очень узкой и длинной): солдаты находились далеко друг от друга.
В лагере Генриха Тюдора тоже готовились к бою. Он просит лорда Стэнли подготовить своих бойцов. Это войско находилось как раз между основными армиями. Ответ отчима, наверняка, потряс Тюдора: он будто бы забыл о всех военных планах вчерашнего дня. Стэнли отвечает следующее: пусть приведет в боевую готовность своих людей, а он (Стэнли) подоспеет в нужный момент. Другими словами, две армии были разделены и вступили в бой без согласования. На самом деле, Стэнли все еще не мог собраться и заставить себя открыто пойти против Ричарда: слишком многое было поставлено на карту. Но его ответ, разумеется, вывел Генриха из равновесия. А он как раз в это время отдавал приказы и еще раз проверял правильность занятых его солдатами позиций. Генрих надеялся на силы Стэнли. А теперь его передний фланг был ослаблен: первыми шли стрелки под командованием Джона де Вэра, графа Оксфорда, вояки бывалого. За действия правого фланга отвечал сэр Гилберт Тэлбот, левого — Джо Сэйвидж. За ними следовал сам Генрих с небольшими отрядами кавалерии и пехоты. Мы мало знаем о численности той и другой армий, а то что знаем, может быть и не точно. Однако, больше доверия! А вот о составе войск мы не знаем практически ничего. Делимся с читателем тем немногим, что удалось выяснить. Обе армии имели отряды кавалерии и пехоты. И у той, и у другой были пушки, ружья, клинки и луки. Возможно, что орудия артиллерии, особенно пушки, были разных модификаций.
И вот: авангарды двух армий увидели друг друга. Воины натянули шлемы, и раздался ритуальный клич, возвещающий о начале боя. Мы даже не знаем время дня, когда происходило это событие, и путь, которым шли к месту схватки воины Тюдора. Единственно, что известно, позже он выплачивал компенсацию за погибшие поля кукурузы деревням Мэнсетер, Уитерли и др. Так что можно предположить, что его армия проходила именно там. (Деревни находятся неподалеку от Босворта). Купцы из Испании слышали, что перед боем Генрих изо всех сил пытался подбодрить своих бойцов. Те же торговцы уверяют, что войско Тюдора было намного меньше вражеского, да и боевым духом противник явно превосходил его. Сказывалась неопределенность поведения лорда Стэнли.
Генрих неожиданно наткнулся на болото, видимо, подойдя к склону Амбьен Хил. Остатки этой топи существуют и сегодня. Но они явно уменьшились и помельчали. Но тогда, да еще в первый момент, болото определенно показалось бескрайним. Говорят же: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Русская пословица вроде писана про случай с претендентом на трон Англии… Он огибает болото слева, и теперь топь блокирует любые попытки врага напасть с правого фланга. Мы все время спотыкаемся о нашу неосведомленность. А если и есть какие-то знания, то очень фрагментарные. Так и сейчас: мы не знаем, когда и как Генрих вышел из ситуации с болотом (потом это считали маневром и приписывали особому военному и стратегическому умению короля).
Но вот болото позади. Ричард сразу заметил численное превосходство своего войска и дал приказ атаковать. Вероятно, тут же он понимает, да и видит, что лорда Стэнли нет, как не видно и признаков, что он поддержит короля. Следует приказ отрубить голову лорду Стрэнджу. И в «Песне леди Бэсси», и в «Поле Босворта» сюжетные линии Стрэнджа совпадают: он сумел через слуг передать родным, что его ждет плаха, если победа будет за Ричардом, и послать обручальное кольцо жене, просил беречь сына и уехать из Англии, где правит тиран Ричард. Но, как оказалось, зря он прощался с жизнью. Его спасла стремительность и неразбериха боя. Да еще советники Ричарда твердили королю, что не время сейчас для казни. Это всегда успеется.
Обменявшись пушечными ядрами и стрелами, бойцы перешли к знакомому бою: началась рукопашная. В ход пошли топоры, мечи и пики. Французские солдаты Оксфорда, видимо, окружили людей Норфолка. Теперь уже сложно восстановить ход битвы. Но многие ученые склонны считать, что линию Норфолка прорвали люди Риса Томаса. Может быть (так утверждает Вергилий) в этот-то момент граф Оксфорд, опасаясь, чтобы его бойцы в горячке рукопашного боя не продвинулись слишком далеко вперед, отдает приказ: дальше 10 футов не заходить. В результате схватка как-то быстро затихла. Солдаты Оксфорда стояли плотно друг к другу — создавалось впечатление военного построения. Их противники решили, что это новый маневр, не зная, как действовать дальше, выжидали. И дождались: бойцы графа Оксфорда перешли в наступление, построившись в форме клина и находясь очень близко друг от друга. Ричард наблюдал за всем этим. Нортамберленд должен был зайти с тыла. Но так и не решился. Возможно, не потому, что намеревался изменить Ричарду: топография поля боя была уж больно неподходящей.
Ричард знал от своих разведчиков, что Генрих тоже пока лишь наблюдает за сражением и с ним всего небольшая группа воинов и полководцев. Король решает взять инициативу в свои руки и покончить битву быстро: надо убить Тюдора. Ричард пришпорил коня, вышел из прикрывавшего его (скорее, северного) фланга и помчался к своему противнику и врагу.
Генрих, конечно все видел. Кое-что королю удалось: убиты несколько человек, окружавших претендента на трон, перевернут символ Тюдоров — красный дракон, замертво упал Уильям Брэндон, поверженный Джон Чийн не может подняться с земли. Безумное нападение Ричарда было отчасти продиктовано страхом и отчаянием. Но это был и подвиг. И начинается бой между Ричардом III и Генрихом Тюдором. Генрих бился отчаянно и долго, чего никак от него не ждали. Ведь он был еще молод и не имел ни опыта, ни сноровки в бою. И каком! Он уже терял силы, когда пришла помощь. Надо же: на какой тонкой нити, порой, висит будущее страны. В данном случае, монархии Англии. Где в это время находился сэр Уильям Стэнли, мы не знаем. Главное, он увидел и нападение Ричарда, и бой двух претендентов на корону. Еще немного, и он опоздал бы. Такого не случилось: впереди отряда в 3000 воинов он подоспел вовремя. Солдат, окружавших короля, уложили быстро. Ричард остался один. Он «дрался мужественно и даже время от времени отбивал мощное нападение противника». Получил много серьезных и тяжелых ран. Но советы поменять коня и оставить поле боя отвергал надменно и с королевским достоинством. О его мужестве в бою пишут разные авторы, независимо от личных симпатий и убеждений. Конечно, не промолчали и поэты. Не будем утомлять читателя их метафорами и размерами строф. Да и незачем: краткой, точной и емкой фразы Полидора Вергилия, на наш взгляд, хватит: «…в этот день ему суждено покончить с войной или с жизнью». Случилось второе… Вокруг мертвого короля полегла и его охрана: сэр Ричард Рэтклиф, сэр Ричард Чарлтон, сэр Персивол Трибол…
Хоронили Ричарда скромно, без пышности и помпезности. Тело перевезли во Францинсканский монастырь в Лестере. Там два дня с ним прощались (не для всех же он был тираном!). Похоронная атрибутика была строгой: тело короля накрыли простой черной тканью. На территории монастыря и похоронили Ричарда III. В годы раскола церквей при режиме Генриха VIII могилу раскопали, гроб вытащили, а потом сравняли землю. Останки выбросили, а гроб долго использовали как кормушку для лошадей. Потом и вовсе она служила как часть крыльца. Веселая история: Ричард III — единственный английский король со времен набегов нормандцев, у которого нет могилы.
Поражение Ричарда, его смерть — такого исхода битвы не ожидали, наверное, и самые яростные его враги. До вмешательства сэра Уильяма победа Тюдора была еще под большим вопросом. Промедли сэр Уильям хоть немного, скорее всего, погиб бы Генрих. Порой страшновато: от каких мелочей и случайностей зависит история.
Глава 12. Долги юностиКто в наши дни не слышал о династии Тюдоров? Разве что самый «темный» и ленивый. Стыдно и грустно, но сознаемся: о первом монархе из Тюдоров и мы — историки и ученые — знаем непростительно мало. А ведь с него началась династия…
Генриху было двадцать восемь лет, когда он завоевал корону Англии. Во всегда спорном вопросе о наследовании престола у него было два преимущества: решительная победа при Босворте (а ее мало кто предвидел) и бездетность Ричарда III. А в остальном… Он был уже не юнец. Но такого неискушенного и неопытного короля Англия не знала со времен Нормандских завоеваний. Судьба Генриха VII, как мы видели, с самого начала сложилась своеобразно. Он не имел и понятия о правлении страной. А о том, как живут короли, об ответственности за корону не знал и вовсе. Эти качества относили к числу его серьезных недостатков. Наверное, это было справедливо. Претензии его на трон имели много уязвимых мест, а в сочетании с полным невежеством в государственных и политических науках картинка выходит и впрямь забавная. Уж в чем ином, а в благоразумии, упорстве и расчетливости (в лучшем смысле слова) Тюдору не откажешь. Стал королем — будь любезен, соответствуй. И в управлении государством он полагается теперь на людей, которые были рядом с ним в детстве и юности. Сам же с головой уходит в изучение своей родословной и истории уэльских предков. Это было чрезвычайно важно: следовало доказать, что в его жилах действительно течет кровь королей. Врагов ведь перебили не всех. Да и сплетен хватало.
Новый корольВ 1485 году Англия увидела Генриха VII уже взрослым, сложившимся человеком. Но рос молодой Тюдор и складывался его характер намного раньше — более двадцати лет назад. Сейчас это очень трудно, почти невозможно проследить, так как король не вел дневника, и только очень немногие из его друзей оставили интересующие нас воспоминания. Вот та информация, которой мы располагаем сегодня. Местами цитаты приводим дословно. «При дворе Бретани он превратился в заметного, обращающего на себя внимание господина…» (Молине. Бургундия). А в 1485 году судачили о Генрихе VII купцы Испании: «Он, оказывается, хорошо сложен. Да и смотрит приятно…». Полидор Вергилий узнал Генриха, когда тому было уже лет пятьдесят. Добросовестный итальянец оставил потомкам свои впечатления и воспоминания. Судя по ним, Тюдор не очень сдал к этому времени, так как «…он был строен, хорошо сложен. В нем чувствовалась физическая сила. Внешне король скорее красив. У него очень живое и выразительное лицо. Это особенно заметно, когда он говорит. Глаза у него небольшие и ясного голубого цвета…». Мало кто из современников Генриха вспоминает о недостатке его внешности: у него на подбородке была бородавка. Может быть, первый монарх династии Тюдоров был так обаятелен, что об этом забывали? Или дело в другом — страхе, желании польстить?..
Это своеобразие внешности Генриха VII упомянуто и в уже знакомой читателю «Песне леди Бесси». Эпизод рассказывает о секретном поручении Хамфри Брертона в Бретани. Он не знал, как выглядел молодой Тюдор. Вот какое описание будущего короля предлагает автор баллады:
«Я скажу тебе, как узнать Принца,Пообещал проводник мне,Ты угадаешь его, даже еслиОкружать его будут другие.Носит он черного бархата платье,Лик его тонок и бледен.Но с черноты добавкой —То бородавка, она небольшая,Но в месте видном —Над подбородком…Ты сразу узнаешь Принца,Стоит лишь бросить взгляд…»
Конечно, все крутые повороты его судьбы сказывались на характере Генриха VII. Ему были в равной мере присущи упорство и решительность, хитрость и глубина натуры. Это делало его дерзким и бесстрашным в ситуациях, где такие качества незаменимы. Он умел быстро принимать решение, однако ценил тщательно и разумно обдуманную схему любого плана. Если можно не спешить, зачем же рисковать и поступать вопреки здравому смыслу? В воспоминаниях разных людей одна черта характера Генриха Тюдора выделена особенно: он действительно обладал редким обаянием и умением сходиться с людьми. Чопорность и надменность, в один голос утверждают хронисты, ему не были свойственны. О том, насколько король был образован, мы знаем немного: он говорил на нескольких языках — для него не прошло зря изгнание, хорошо знал военное дело, любил историю, обладал быстрой и крепкой памятью. Испанские купцы в Англии характеризуют Генриха VII так: мудрый, благоразумный, отважный… Духовник леди Маргарет Бифорт Джон Фишер, произнося прощальную речь у гроба Генриха VII в 1509 году, вспоминал о многом: королю легко давались языки, он прекрасно говорил по-французски, а в минуты опасности становился холоден и собран. Священник не забыл о мудрости, остроте и живости ума первого монарха из Тюдоров, его крепкой памяти, энергичности характера.
Обратимся вновь к воспоминаниям современников. Знаменитый Оксфордский университет в 1485 году отнесся к молодому королю с почтением, глубину которого сравнивают — без малейшего желания польстить — с благоговением перед его святым дядей Генрихом VI. Военная же доблесть Тюдора достойна сравнения лишь с доблестью его деда, а точнее, приемного деда — Генриха V.
Снова воспоминания Полидора Вергилия: «Он обладал редкой силой духа, мудростью и расчетливостью. Его разум не страшился неведомого, был твердым. Казалось, в самые отчаянные моменты он сохраняет здравомыслие и хладнокровие. Память у короля была мгновенной и прочной. Его образованности и эрудиции можно позавидовать…
…Его отличали щедрость и доброта. Генрих всегда был внимателен к людям. Гордыня и высокомерие не были свойственны его натуре».
Образованность и склонность к наукам — черты, казалось бы, прекрасные. Но именно они дали повод для сплетен. О, злые языки… Как же они живучи! В дипломатических кругах пошли слухи настолько глупые, что их и не считали нужными пресекать: дескать, здоровьем новый король не блещет, да и выглядит старше своих лет.
Изгнание напоминаетГенрих провел в Бретани и Франции те годы, когда формируется характер человека, его вкусы, мировоззрение… Став королем, он сталкивается с явлениями, непонятными ему: предрассудками, выдаваемыми за правила хорошего тона, высокомерием англичан по отношению к людям других национальностей. Непонимание Генриха не было безответным. Его подданные с ужасом и изумлением узнали, что их король не питает ненависти к шотландцам, французам, бретонцам… Во дворце Генриха VII тоже творится что-то непотребное: мало того, что владыка явно получает удовольствие, говоря по-французски, и нанимает прислугу из «иноземцев». Он склонен внести изменения в знакомые методы правления страной, взяв на вооружение опыт дворов короля Франции и герцога Бретани. Конечно, английские короли и прежде нанимали в придворные воинские части рыцарей и эсквайров. Но отряд йоменов-лучников (стрелков) для охраны короля, который Генрих сформировал сразу после победы при Босворте (а большинство воинов были ветеранами кампании 1485 года), уж очень походил на профессиональную гвардию герцога Франциска и короля Карла и имел мало общего с привычным караулом английских королей средневековья.
Отношение к религии и взгляды на нее и образование Генриха VII ставили в тупик придворную знать страны. Но в этом он и не стремился стать последователем как Ланкастеров, так и Йорков. Канонизация крестовых походов против Муров в Испании, реформы, касающиеся некоторых монашеских орденов в Англии, «имели французский и бретонский дух (запашок)». Даже эскиз могильной плиты Генриха VII был без малого точной копией надгробия Карла VIII в Сен-Дени.
«Франко-бретонское воспитание Генриха, конечно, сказывалось. Одну из своих миссий (как короля) он видел в обновлении религиозных (духовных) властей королевства.» (Энтони Гудмэн). А после победы в Босворте это стало особенно очевидно.
После 1485 года отношения с Францией и Бретанью стали приличной «головной болью» для Генриха VII. С одной стороны, и Карл VIII, и Франциск II каждый по-своему поддержал молодого тогда Тюдора. Смог бы он без их помощи победить Ричарда? А новый король Англии отличался благодарностью. Что ни говори, в 1485 году правительство Франции предоставило Тюдору средства, флот и большую часть войска для захвата (возвращения) Англии. Генрих был благодарен Анне Бежо и регентскому совету короля Карла VIII. С другой стороны, герцог Бретани Франциск II поддерживал его в самые тяжелые дни. Генрих испытывал искреннюю человеческую привязанность и к герцогу, и к Бретани. Молодой Тюдор на себе почувствовал то, что позже Полидор Вергилий назовет «отцовской лаской», которую не скрывал Франциск по отношению к сироте-изгнаннику, волею судьбы оказавшемуся под его опекой.
Но оба его благодетеля не привыкли долго жить в согласии: напряженность между Францией и Бретанью росла. Как сохранить добрые отношения с обеими державами? В самом начале владычества Генриха обстоятельства складывались так, что ему это до некоторого времени удавалось. К сожалению, недолго…
Анна Бежо и регентский совет Франции совсем замучились с амбициозным герцогом Орлеанским.
Не отставали по степени назойливости и другие фракции знати. Со временем бразды правления перейдут в руки Карла VIII. Радостных перспектив Англии это не сулило: скорее всего, внешняя политика Франции станет более активной, что само по себе уже представляет угрозу для самого главного и старейшего врага страны — Англии.
Когда Карл VIII взял бразды правления в свои руки, стало ясно: необходима более активная внешняя политика страны. Не радовала и Бретань. Франциск совсем одряхлел. Старческие хвори одолели его. Перспективы герцогства после его смерти могли только внушить ужас и посеять панику. Сына у герцога не было. Оставались две дочери. Наследие престола старшей — Анны (в 1485 году ей не было и девяти лет) — имело бы вполне предсказуемые, но не радужные последствия: политическую нестабильность в самой Бретани и неизбежные попытки французов подчинить герцогство и сделать его земли своими. Что, кстати, в этой ситуации было очень возможно. Генрих мог испытывать какие угодно чувства: благодарности, симпатии, элементарной человеческой неловкости. Все это не имело никакого значения. Как монарх Англии, он должен был отстаивать интересы своей страны.
Франция издавна считалась врагом Англии. И Генрих VII не мог безразлично, а тем паче, благосклонно относиться к государству, которое захватило английские земли в Нормандии не так давно (1450 год), и, что еще хуже, Гасконию (1453 год). Так что сохранить теплые отношения с Карлом вряд ли удастся. Особенно, если тот объявит войну Бретани. Политика Англии отстаивать и защищать независимость герцогства стала уже традицией. И помощь Генриха VII будет совершенно необходима, когда умрет Франциск II. В 1485–1486 гг. он как-то умудрялся ладить с обоими, говоря каждому, что он, Король Генрих, в вечном долгу перед ними. (Местоимение заменялось уместным в конкретном случае именем). Будем справедливы, Тюдор делал попытки примирить двух властелинов. Он твердил им, что сейчас нужен мир, необходимы друзья, а не враги… И твердил искренне. Он только что стал королем страны. Ему действительно были нужны друзья, а враги сейчас — непозволительная роскошь, равно как и дорогостоящие, рискованные и опасные, в случае войны, переходы по земле и переправы по морю. Более того, многие из французов, сражавшихся в Босворте на стороне Тюдора, остались после победы в Англии. Современники отмечают, что Генрих VII любил бывать в обществе иностранцев, особенно французов. Любил и ценил их присутствие. Вот факты. Французский полководец Филибер де Шанде после победы 1485 года получает щедрый королевский дар — графство Бат. Это произошло в январе 1486 года. Летом 1487 года де Шанде все еще находится в Англии в качестве французского посла при дворе Генриха VII. И в течение двух первых после победы лет молодому королю удавалось балансировать между государственным долгом и личными симпатиями: мир с обоими благодетелями он сохранял.
В октябре 1485 года его личные чувства совпали с интересами государственными: Англия и Франция заключают мир на год. (Позже он был продлен до 1489 года). В июле 1486 года начинаются коммерческие отношения с Бретанью. Но к концу 1487 года, когда смерти Франциска ждали со дня на день, Франция начинает готовиться к войне с Бретанью.
Генрих старался растянуть свое миротворчество или хотя бы союзничество и с Французским королевством, и Бретонским герцогством. Чем дольше, тем лучше. В начале 1488 года стало ясно: пора отказаться от иллюзий. В самом ближайшем будущем король Генрих окажется перед лицом непростого политического и личного выбора.
Это было очень не просто. Например, когда Максимилиан Австрийский и Бургундский и Фердинанд Испанский заявили, что готовы помочь герцогу Бретани в критической ситуации, Тюдору было одинаково сложно как поддержать, так и не поддержать их. Все же он предпочел второе. Генрих был очень недоволен тем, что Эдуард Вудвилль по собственной инициативе отправился на помощь Франциску с небольшим войском. Король Англии был всегда искренне готов выступить в роли посредника и миротворца между Францией и Бретанью. Очередная возможность представилась в мае 1488 года, тогда Генрих отправляет в Бретань верного и умелого гонца и парламентера Кристофера Эрсуика. Тот свое дело знал. Сколько раз до победы 1485 года он пересекал границу Бретани со спешными тайными сообщениями для Тюдоров! А сейчас ему предстояло убедить Франциска II наладить отношения с Францией. Увы, миссия провалилась. Но даже после этого Генрих VII не спешил продолжить традиционную политику Англии. Он предпочел продлить сроки мирного соглашения с Францией. Это произошло в июле 1488 года. Пришлось убеждать французского посла в том, что он, король Генрих, не посылал в Бретань сэра Вудвилля и не одобряет его инициативы. В 1488 году политический упадок Бретани приводит герцогство к военному краху: 28 июля 1488 года французская армия одержала победу в бою с бретонской. В этом же бою погиб и сэр Эдуард Вудвилль. Франциску пришлось капитулировать и меньше чем через месяц, в середине сентября, он умер. Эти события заставили Генриха быстро принять решение, чего он с момента восхождения на престол старался избежать. Выбор и впрямь был не из легких: должен ли он вмешаться в военный конфликт между Францией и Бретанью и помочь герцогу Франциску или стоит позволить французской монархии завладеть всем Атлантическим побережьем? Дочери Франциска (старшей из них, Анне, было тогда лишь двенадцать лет) по условиям акта о капитуляции оказывались под опекой Франции. Захват же всей территории Бретани французами был делом недалекого будущего. Это и для самого Генриха не сулило ничего хорошего: он предавал бывшего верного союзника; бретонское побережье, расположенное против Англии, становилось территорией Франции, английский король лишался давних друзей. Все же Генрих (наряду с Максимилианом Австрийский и Бургундский и королем Фердинандом) надеялся с помощью умелой дипломатии избежать необходимости столь трудного и болезненного выбора. В то же время он понимал, что ему нельзя не помочь бретонцам в их отчаянном положении, и приказал собрать армию в 6000 человек. Командующим назначается сэр Роберт Уиллоби (вместе с Генрихом он находился в изгнании в Бретани, участвовал в битве при Босворте). И вот в 1489 году Уиллоби возглавляет оккупационные войска Англии. Но было поздно. В декабре 1491 года герцогиня Анна выходит замуж за Карла VIII. Таким образом, Франция наконец завладела последним и самым крупным независимым герцогством. Почти в то же время король Карл начинает проявлять явную заинтересованность судьбой Перкина Уорбека, претендента на трон Англии из династии Йорков. За несколько месяцев до этого Генрих сделал заявление о своих правах на трон Франции в традициях Эдуарда III. Однако он опоздал. Его заявление ничего не изменило. Оно не помешало браку Анны и Карла и, скорее всего, подтолкнуло Францию поддержать нового претендента на английский трон.
Осенью 1492 года большое войско Англии (12700 человек) идет на Францию. Это означает полный провал политики Генриха VII и крушение его надежд сохранить мирные отношения с двумя бывшими своими союзниками и благодетелями. Лучшее, что он мог в подобных обстоятельствах, — это повторить действия Эдуарда IV в 1475 году, то есть заставить французов заплатить за ненападение английских войск. Другими словами, получить крупный куш в качестве откупа. По договору, подписанному в ноябре 1492 года, он его получил, что явилось слабым утешением, так как разочарование, политическое и дипломатическое поражение были весьма сильны.
О гостеприимстве бретонцев король Генрих VII помнил всегда. Особенно полюбился ему Ванн. Он уже был королем Англии десять с половиной лет, но и тогда помнил годы, проведенные в этом прекрасном городе, помнил собор, где молился перед решающим возвращением на родину. Благодарность его выражалась и в словах, и в делах. В январе 1502 года часовня собора Ванна получила дар от короля Англии: новую бархатную ризу, богато украшенную листьями из золота, и королевское оружие Англии. На оборотной его стороне — надпись по-латыни: «Король Генрих VII», а спереди — распятие. Специально для алтаря Святого Винсента он приказывает изготовить красивое ритуальное убранство из бархата и золота. Все это доставил в Ванн знатный господин Бретани лорд Кеймеч. Он как посол находился при английском дворе.
Еще при жизни Генрих VII собственноручно сделал эскиз своего надгробия (позже его воздвигли в Вестминстерском аббатстве). Среди украшений позолоченные медальоны с изображениями Эдуарда Исповедника и Святого Винсента. Первый — достойный предок английских монархов, второй — святой хранитель города, когда-то приютившего изгнанника Генриха Тюдора.
Старые солдаты и верные друзьяГенрих Тюдор испытывал искреннее, глубокое чувство благодарности к французам и бретонцам, которые так помогли ему в 1485 году. В первые месяцы своего владычества король наградил огромное количество своих соратников несмотря на то, что многие из них, в частности воины наемных армий, задержались в Англии не надолго. Генрих VII был щедр ко всем. Но особенно — по отношению к Филиберу де Шанде. Мы уже знаем, что французскому полководцу была назначена ежегодная рента в 40 фунтов стерлингов. Он получал ее до возвращения во Францию. Ему же был пожалован титул графа Бата. Почему именно Бата, остается до сих пор загадкой. Ведь в 1486 году, когда де Шанде титуловали, Генрих еще не успел побывать в старом католическом городе. Возможно, сам француз когда-то бывал там или слышал о его знаменитых бассейнах (купальнях). До того момента в Англии графов Бата вообще не было… Как бы то ни было, Филибер не играл столь уж значительной роли в общественной жизни Англии и покинул ее навсегда в 1487 году.
Командующий флотилией Франции сыграл не меньшую роль в успехе Босвортской кампании. Но он очень мало пробыл в Англии. Видимо, поэтому и не был награжден подобно де Шанде. Фактически, высадив в Мил-Бэй армию Тюдора, спустив на берег оружие, он вновь увел корабли в открытое море.
Адмирал Кулон вел суда к югу Португалии. Если называть вещи своими именами, его команда занималась каперством, грубо говоря, морским разбоем. Захватывались суда из Венеции с испанским коммерческим грузом, следовавшие во Фландрию. Делить добычу французы отправлялись в английский порт. Капитан все рассчитал: надежнее места, чем земли и воды Генриха Тюдора, было не найти. Командующий шотландскими войсками в битве при Босворте Александр Брюс после победы так и остался в Англии. Он не захотел расстаться с Тюдором и стал камердинером королевских покоев.
Главнокомандующий шотландской гвардии Карла VIII Бернард Стюарт, похоже, вообще не покидал Францию, но участвовал в вооружении и подготовке войск. Спустя много лет он-таки побывал в Англии, и Генрих смог поблагодарить его лично. В 1508 году Стюарт решил побывать на родине своих предков в Шотландии. По пути он заехал в Англию. В Лондоне в его честь был дан, в полном смысле слова, королевский прием. В Гринвиче Стюарта на адмиральском катере подвезли к резиденции Генриха VII, а король спустился на палубу для приветствия.
Сколько иностранных воинов рядового звания осталось в Англии первых Тюдоров, сказать трудно. О них мы и вовсе мало знаем. Но к одному из них Генрих благоволил особо, что дало повод для слухов и сплетен. Речь идет о Ролане де Велевилле. В 1485 году он постоянно был при Тюдоре, к 1488 дослужился до звания, правда, скромного. В 1497 году де Велевилль участвовал в уничтожении разбойничьих банд в Блэкхите, за что был произведен в рыцари и занял подобающее место в свите короля. Дальше больше. Незадолго до смерти Генрих VII назначает его констеблем замка Бэмари на острове Англси. В 1512 году уже Генрих VIII признал за ним все права настоящего англичанина. Другими словами, Ролана де Велевилля натурализовали. Он женился на девушке уэльского происхождения. Она и стала наследницей его собственности в Бэмари. В завещании, составленном в 1535 году де Велевилль просит похоронить его в монастыре Ланфзс рядом с могилами ранних Тюдоров. Генрих Тюдор ценил старого друга и, видимо, был по-настоящему к нему привязан: де Велевилль получил в подарок от короля родовое поместье Тюдоров в Пенминедде. Именно этот факт дал пищу сплетникам — Ролана посчитали незаконнорожденным сыном Генриха, рожденным в Бретани. Эти слухи нашли косвенное подтверждение много лет спустя. Внучка короля Екатерина Бирейнская слыла любвеобильной дамой, покорившей немало сердец. В годы правления Елизаветы I знаменитая принцесса стала героиней многих произведений поэтов Уэльса. Разумеется, это ничего не доказывает, и разговоры о родственной, но незаконной связи Генриха и де Велевилля — лишь один из мифов, которыми богаты годы юности и изгнания Тюдора.
Мы уже знаем о том, насколько щедрым был первый монарх из Тюдоров по отношению к иностранцам, поддержавшим его в борьбе за корону. Он награждал и одаривал многих. В этом нет ничего удивительного. И казалось, королевская милость объясняется не столько благодарностью за верность и дружбу (что, бесспорно, было), сколько тем, что эти люди редко занимали высокое общественное положение. Генрих отдавал отчет в том, что совершили ради него в 1485 году — независимо от происхождения и национальности — преданные ему французы, бретонцы, шотландцы… Среди его сторонников было немало английских рыцарей и эсквайров, которые лишились и титулов, и имущественных прав после октябрьского восстания 1483 года. Многие, например, Уильям Коллинбори, сэр Джеймс Блаунт, Джон Фортескью и Джон Рисли, оказали неповиновение Ричарду III в 1484 году. В результате они тоже лишились и положения, и средств. Первая же сессия парламента при Генрихе VII (ноябрь 1485) восстановила всех в правах на отнятую собственность, вернула утраченные титулы и звания. Не забывал новый король Англии и о тех, кто был предан ему и его семье задолго до событий 1483–1485 годов. Они служили его матери, еще когда сам Генрих был ребенком и не покидал страны. Это Филипп, сын Хивела, и его жена Джейн. До 1461 года она была няней маленького Тюдора. Это и люди, которые верой и правдой служили отцу короля, Эдмунду Тюдору. Наградил Генрих VII и тех, кто в самые безнадежные времена несмотря ни на что хранил верность его дяде Генриху VI. Теперь их судьба изменилась. После двадцати лет гонений, бесчестия, забвения и бедности их имена приобрели былое звучание, им вернули звания и титулы, земли и поместья.
Конечно, благодарность короля распространялась и на участников заговора 1483 года. Доктор Льюис Карлеон был щедро награжден за научные и другие заслуги. Под последними, естественно, подразумевалась его роль тайного связного в переписке между Маргарет Бифорт и Елизаветой Вудвилль. В феврале 1486 года ему назначается ежегодная рента в сорок марок, которая к ноябрю почти удвоилась. Генрих подумал и о том, как облегчить старость ученого: в 1488 году Карлеон становится так называемым «бедным рыцарем» замка Виндзор. Это означало, что ему предоставляется отдельная резиденция в дворцовых покоях. Точно известно, что в этом качестве доктор прожил до 1495 года. Если же, что очень вероятно, Карлеон и некий профессор Льюис, придворный врач, одно и то же лицо, значит, бывший связной Маргарет Бифорт был жив и в 1510 году.
Хью Конвей, один из гонцов Маргарет Бифорт, много раз тайно пересекавший бретонскую границу до 1485 года с сообщениями для Тюдоров, все годы правления Генриха VII пользовался неограниченным доверием короля. В походных условиях 1485 года Конвей отвечал за состояние гардероба будущего монарха. Позже он сделал карьеру в ведомстве финансов королевства и стал государственным казначеем Ирландии и Кале. Ему было присвоено рыцарское звание. Судя по воспоминаниям, дошедшим до нас, Хью Конвей представляется человеком разносторонним, наделенным многими способностями.
В центре заговоров 1483–1485 годов находился отчим Генриха Тюдора. За продуманным до мелочей планом возвращения будущего короля на родину стоял не кто иной, как лорд Стенли. Генрих всегда был уверен в нем и знал, что многим обязан отчиму. В октябре 1485 года лорд Стэнли становится и графом Дерби. В обращении к соотечественникам король всенародно заявил, что «возлюбленный отец Наш» в трудные годы любой ценой «служил правому делу Нашему». Именно лорду Стэнли, его уму, проницательности, дальновидности, осторожности, признавал Генрих, обязаны все сторонники Тюдоров победой. А ведь лорд Стэнли и Генрих до победы в Босворте почти и не знали друг друга. Привязанность короля к отчиму, забота о нем — тоже своего рода признательность за верность и помощь. Не забыты и родственники лорда Стэнли. Лорд Стрендж, который чудом избежал казни в самый разгар боя 22 августа 1485 года, становится советником короля. Сэр Уильям Стэнли назначен управляющим дворцом Генриха VII. Король наградил его и сэра Джеймса Блаунта. Тот сыграл едва ли не главную роль в побеге графа Оксфорда из замка Хеммиз, тем самым оказав поддержку изгнанникам в момент, когда Ричард III шел на все, чтобы разрушить союз сторонников Тюдора. Генрих VII не обошел вниманием и благодарностью англичан, которые не покидали родину и шли на огромный риск, поддерживая его в годы правления Ричарда III.
Например, Пьер Кертис: он был главным камердинером еще Эдуарда IV и некоторое время исполнял те же обязанности при Ричарде III. Это, однако, не помешало ему принять сторону Тюдора. В результате за год до битвы при Босворте Пьеру пришлось скрываться в Вестминстерском аббатстве, так как его жизни угрожала опасность. Генрих VII ценил такую преданность и мужество. Позже Кертис был щедро награжден королем. Тюдор оценил по достоинству и помощь, которую оказывали ему люди из личной симпатии. Среди них далеко не все были посвящены в подробности заговора и плана его возвращения на родину. Многих судьба свела с ним случайно. Например, Дени Вето, купец из Онфлера. Он помог деньгами и оснащением экспедиции, которую готовили в порту Сены летом 1485 года. Генрих был благодарен и щедр к тем, кто провел с ним долгие годы изгнания. Он помнил поименно очень многих. Король искренне сочувствовал тем, кто пострадал в жестокие времена. С гордостью произносил имена тех, кто бок о бок пережил с ним тяготы «победного похода», чья кровь пролилась в «победном бою», кто вместе с ним торжествовал «королевский триумф». Роджер Мечадо, Лестер Геральд… Еще в начале правления Ричарда III, а может быть и при Эдуарде IV, они объединились с маркизом Дорсетом на континенте.
Генрих VII был обязан своей победой очень и очень многим. Его благодарность имела очень широкие границы и во времени, и в пространстве: она распространялась на людей, связанных далеким прошлым с династией Ланкастеров, пересекала Ла-Манш и находила тех, кто укрывал Тюдора в опасные дни. Бретонцы, французы, шотландцы, англичане… Каждого из них король вознаградил. Многих, даже просто солдат, знал поименно.
Чувства благодарности и обязательств перед прошлым никогда не покидали Тюдора. Он умел быть щедрым, когда щедрость была заслуженна. Не менее сильным было и другое — здравость и трезвость рассудка, они безошибочно подсказывали королю, что необходимо, что возможно, что может и подождать, а там видно будет…
Новое правительствоПосле победы Тюдору предстояло собрать новое, сильное и дееспособное правительство из людей знатных, имеющих международный авторитет, опытных в государственных делах и, конечно, надежных. В этом Генрих мог положиться на сплоченный круг способных и хорошо знакомых ему по годам изгнания господ. С другой стороны, в тот момент важно было привлечь к управлению государством и молодых джентльменов, хорошо знающих и ориентирующихся в ситуации, которая сложилась в стране. В первые же недели своего правления король назначает на ответственные государственные посты двух пожилых служителей церкви. Они служили еще Эдуарду IV, а в Ричарде III быстро разочаровались и стали яростными его противниками. Шестидесяти двухлетний архиепископ Йоркский Томас Ротерэм был назначен канцлером королевства меньше чем через месяц после битвы при Босворте. Важную роль в этом назначении сыграла привязанность к архиепископу семейства Вудвиллей. Ротерэм был одним из самых опытных и знающих министров: с 1474 года он несколько лет исполнял обязанности канцлера страны, пока Ричард не разжаловал его. Таким образом, в его государственной деятельности образовался достаточно длительный перерыв. К тому же в силу возраста он был несколько консервативен и понял, что приноровиться к новому режиму уже вряд ли под силу. Словом, спустя месяц после назначения Томас Ротерэм просит перевести его на другую должность. Просьбу удовлетворили, он становится временным казначеем Англии. Канцлером королевства вместо него назначают Джона Элкока, епископа Вустера. Когда-то он был наставником старшего сына Эдуарда IV. Тогда же, в годы правления Короля Эдуарда, Элкок тесно сотрудничал с Томасом Ротерэмом.
Как только Генрих VII приступил к созданию правительства, занялся делами внутри страны, он тут же обратился к старому своему наставнику и советнику Джону Нортону, епископу Илийскому. В новом и таком трудном деле Тюдору без него не обойтись. А в марте 1486 года Нортон становится канцлером королевства и занимает этот пост до самой смерти в 1500 году. За эти годы он становится архиепископом Кентерберийским и кардиналом. Проницательный, знающий жизнь, обладающий незаурядными способностями, Джон Нортон стоял у истоков заговора против Ричарда III. Именно он до мельчайших подробностей продумал весь план возвращения Генриха на родину, долгие годы жил, надеясь на победу Тюдора, и делал все, чтобы эта мечта осуществилась. Очень немногим мог новый король Англии доверять так, как доверял кардиналу Нортону.
Так же последовательно и обдуманно делались назначения на посты в казначействе. В феврале 1486 года казначеем Англии становится лорд Динэм. Он не оставит пост до смерти в 1501 году. На первый взгляд, его назначение может показаться странным. Ведь он считался стойким сторонником Йорков с 1461 года. Да и государственным деятелем не очень опытным и умелым. Но есть одно «но»… При режиме Ричарда III Динэм служил в Кале и, видимо, сыграл свою роль в побеге графа Оксфорда в 1484 году. Иначе не объяснить то доверие, которое испытывал к лорду Динэму Король Генрих. В конце концов, Тюдор присваивает ему звание рыцаря ордена Подвязки.
Ответственные посты в правительстве, высокое положение в обществе заняли друзья Генриха VII. Это небольшая группа служителей церкви, которые вместе с ним были в изгнании в годы режима Ричарда. Ричард Фоке, Роберт Нортон (племянник кардинала), епископ Питер Кортени и Оливер Кинг. Каждый из них играл важнейшую роль при новом режиме. Кортени стал хранителем королевской печати в первые две недели после Босворта. С первых дней правления Генриха VII он показал себя как человек ответственный в делах государственных. Фоке становится личным секретарем и доверенным короля. По сути, он уже исполнял эти обязанности во Франции. Поэтому можно считать, что его государственная деятельность началась раньше и не прерывалась до 1487 года, когда на посту его сменил Оливер Кинг.
Все королевское хозяйство было как-бы построено заново. Люди, которым теперь доверялась судьба страны, рассматривали служение ей как главное дело своей жизни. В основном, все они относились друг к другу доверительно и дружески. Сэр Уильям Стэнли стал камердинером королевского двора. Важнейшие посты заняли люди, которые делили с Генрихом Тюдором тяготы изгнания: сэр Роберт Уиллоби, сэр Ричард Эджкоум, сэр Томас Лавл. Лишь выбор кандидатуры на должность мажордома дворца может показаться неожиданным. Им стал лорд Фитцуолтер. Но, оказалось, что он — приемный сын нового казначея Англии, лорда Динэма. Раньше Фитцуолтер был землевладельцем в Кале. Видимо, и он оказался причастен к организации побега графа Оксфорда в 1484 году.
Были у Фитцуолтера поместья и в Ист-Англии. Именно там позднее он поддерживал тесный контакт с Оксфордом. Оказалось, правда, что в тесном кругу Генриха Тюдора Фитцуолтера отличала от других (того же графа Оксфорда) жестокость и мстительность.
Все перечисленные выше господа входили в королевский совет, состав которого тогда был несколько шире. Но в целом этот государственный орган состоял из людей того же толка, доказавших свою верность и преданность Генриху VII в 1483–1485 годах: Реджинальд Брэй, Ричард Гилдфорд, Джон Рисли и Жиль Добени. Все они пользовались огромным влиянием и властью в королевстве. Выше была лишь власть короля, его матери Маргарет Бифорт, Джаспера Тюдора, лорда Стэнли и графа Оксфорда. Последний был и впрямь наделен неограниченными полномочиями. Отличный воин, знающий полководец, граф Оксфорд отвечал за безопасность королевства в самом широком смысле слова. Вот некоторые его должности: лорд гофмейстер и адмирал Англии, констебль лондонского Тауэра.
Сводный брат матери короля Джон Уэлз в 1486 году становится виконтом. Он все еще холост. В конце правления Генрих VII вносит в книгу пэров еще одно имя — Эдуарда Кортени. Он вместе с Тюдором находился в изгнании в 1483–1485 годах. Присвоив товарищу титул графа Девона, король, по сути, вернул это графство семье, которая владела землями Девона много лет в прошлом. В марте 1486 года еще один близкий друг, на которого с 1485 года Генрих мог во всем положиться, Жиль Добени стал бароном.
В государственных делах король Генрих неизменно опирался на помощь малочисленной родни и узкого круга верных со времен изгнания друзей. Пример тому — его коронация 30 октября 1485 года. По давней традиции, сохранившейся и до наших дней, во время церемонии нового короля сопровождали епископы Дарела, Бата и Уэлза. Но в 1485 году эту традицию нарушили: названные епископы были участниками коронации Ричарда III. Вместо них Генриха VII во время торжественного ритуала сопровождали епископ Эксетера — Кортени и епископ Илийский — Нортон. И тот, и другой были главной опорой Тюдора в изгнании. Остальные роли церемониала распределили так: корону Англии держал Джаспер Тюдор, королевский меч — лорд Стэнли, цепь монарха доверили графу Оксфорду. Архиепископ Кентерберийский, Томас Бургчер, невзирая на преклонный возраст — 75 лет — отслужил всю торжественную церемонию коронации. В свое время (период режима Ричарда III) он немало сделал для вдовы Эдуарда IV, Елизаветы Вудвилль и ее детей. Епископ Кортени представлял волю народа, от имени которого произнес признание Генриха королем Англии. Затем участники и зрители церемонии отправились на предусмотренную ритуалом службу. Ее провел епископ Лондона Томас Кемп. Ему было уже далеко за семьдесят. Епископ знавал и лучшие времена десять — двадцать лет тому назад. Сейчас же ему доверили лишь часть церемониала.
Глава 13. Благословение из глубины веков
Семья и родословнаяОбычно у царствующих особ много родственников. А Генрих VII был единственным сыном своих родителей. Младший брат его отца, Эдмунда Тюдора, стал монахом, другой — Джаспер Тюдор — до старости не женился. Мать короля Маргарет Бифорт тоже не имела ни братьев, ни сестер. Малочисленная родня для монарха — это и плюс, и минус. У короля должны быть наследники. А с другой стороны: чем меньше королевская семья, тем и спокойнее. Некому покушаться на корону. Не имей Эдуард IV и Ричард III столько родни, глядишь и жили бы себе спокойно… Генрих Тюдор, по-видимому, ценил преимущества малой семьи, а отсутствие наследника его пока не волновало. Его родня и родня королевы не были обижены вниманием: богатство, знатность, высокое положение в обществе — все было при них. В октябре 1485 года в книге английских пэров появляются новые имена. Дядя короля Джаспер Тюдор становится герцогом Бедфордом (этот титул получали дети короля). А вскоре ему вернули и Пемброук. В 55 лет Джаспер вдруг надумал жениться. Да на ком! На вдове герцога Бекингема. Наследников от этого брака вряд ли стоило ждать. Отчим короля лорд Стэнли становится еще и графом Дерби. Детей с Маргарет Бифорт они тоже не нажили. Похоже, что в четвертом браке Маргарет дала обет целомудрия. Накануне коронации Генрих присвоил рыцарские звания еще шестерым. Они не были его родственниками. Так выражалась его благодарность за поддержку в 1483–1485 годах. Рыцарями стали восьмилетний Эдуард Стаффорд, герцог Бекингем, лорд Фитцуолтер, Реджинальд Брэй и родственники или близкие семейству Стаффорд люди. Причисление их к рыцарскому сословию было своего рода данью памяти казненного Бекингема, который первым восстал против Ричарда III в 1483 году. Но, умышленно или нет, Генрих тем самым подтверждал причастность Стаффордов к династии Плантагенетов. А следовательно, юный герцог Бекингем имел основание оспаривать право на корону Англии, скажем, того же Генриха Тюдора.
В отдаленных провинциях режим нового короля опирался на тот же круг родственников и немногих, но верных друзей, которые теперь делали все, чтобы власть Генриха VII обрела силу во всех уголках Англии. Джаспер Тюдор был властен над графствами Уэльса: Пемброук, Глэморган, а после женитьбы на вдове Бекингема — и имениями Стаффордов. Стэнли хозяйничали на северо-западе, граф Оксфорд наводил порядок в Ист-Англии. Неожиданностей и неприятностей можно было ждать только с севера страны: там господствовал граф Нортамберленд. Его поведение в Босворте озадачило не только современников, но и последующие поколения англичан. Словом, он как-то не внушал доверия, и его репутация человека, от которого можно всего ждать, крепла.
Да, у Генриха VII в живых осталось мало родни. И, похоже, его не сильно это огорчало. А вот ушедших из жизни кровных родственников у короля было достаточно. Именно их имена и достоинства сыграли более чем весомую роль в родословной первого монарха династии Тюдоров.
После смерти Генриха VII историк из Уэльса Элис Граффид взялся за рукопись, посвященную жизнеописанию предков короля. По мнению автора, в 1485 году среди знати королевства нашлось немало тех, кто сомневался, соответствует ли победитель Босвортской битвы короне Англии. Основания для сомнений были. Вот два главных из них: кровь Генриха недостаточно благородна для короля, он молод, отличается легкомыслием и не имеет опыта управления страной. С первых же дней своего владычества Тюдор делал все, чтобы доказать несостоятельность первого обвинения. И поступал так, что сомневающимся пришлось частично отказаться и от второго. Молод и неопытен — возможно. Но вот в остроте и гибкости ума королю не откажешь.
Конечно, сторонники Ричарда III во всю старались запятнать предков Тюдора, тем самым подпортить родословную и репутацию самого короля. Сплетни и слухи особенно оживились после победы при Босворте. Даже в 1487 году, после разгрома восстания Ламберта Симнела, и в 1490, после подавления бунта Перкина Уорбека, болтовня о несостоятельности молодого Тюдора как монарха не утихала. Более того, недовольным новым режимом мало было развенчать «самозванца». Обливая грязью всех живых и мертвых Тюдоров, они без устали составляли восторженные родословные представителей клана Йорков. Даже самые незначительные из них представали в этих документах не иначе как носители самых голубых кровей. Практически, эта возня с большей или меньшей силой сопровождала Генриха VII весь срок его правления страной.
Доставалось, разумеется, и династии Ланкастеров. Утверждалось, например, что в 1399 году эта семья, грубо поправ все существующие законы о престолонаследии, захватила власть. Твердили, что отец Оуэна Тюдора, то есть дед короля, был самого низкого происхождения и держал трактир в Конви, а мать и вовсе была горничной. Их сын, то есть Оуэн Тюдор, соблазнил королеву Екатерину. Связь их была греховной, а значит, и Генрих VII, и его отец с дядькой — незаконнорожденные. На этом, конечно, делался особый акцент. Сплетни, оказывается, тоже дело увлекательное и требует вдохновения. Дошли до обвинения молодого Тюдора в том, что он взял под стражу младшего брата Эдуарда V. И повесил подростка не кто иной, как король Генрих.
Эти россказни очень воодушевили врагов Тюдоров за границей. Особенно вдовствующую герцогиню Бургундии Маргариту Йоркскую и ее зятя, бывшего союзника Ричарда III, Максимилиана Австрийского и Бургундского. В чем только не обвиняли Генриха VII! Его биография, как и родословная, действительно, очень необычна. Клеветники же эту необычность трактовали по-своему… Вряд ли болтовня сплетников могла всерьез навредить королю. Но приятного тоже мало. В любом случае, разумнее было ее пресечь. Но как? Тюдор выбрал единственно верный путь: рассказать правду о своих предках — и живых, и почивших. Теперь любой мог узнать, что мать Генриха VII Маргарет Бифорт унаследовала кровь королевской семьи Ланкастеров, а предки отца — древнего и знатного рода. Не забыта и знаменитая бабка Тюдора — Екатерина Валуа. Генрих так увлекся своей родословной, что им уже двигал искренний интерес к судьбам предков, а не только желание заткнуть рот клеветникам.
По эмблеме Бифортов, опускной решетке крепостных ворот, можно сразу узнать замок этой семьи в Шампани. Там у Джона Гонта и его возлюбленной родился сын, дед Маргарет Бифорт. После победы 1485 года король Генрих сделал искусное плетение решетки эмблемой Тюдоров. Она украшает часовню Генриха VII в Вестминстерском аббатстве. Где бы ни появилось ее изображение, оно сразу напоминает об этой королевской династии.
Когда Генрих Тюдор погрузился в работу над своей родословной, то был захвачен сложным переплетением судеб своих предков по материнской линии. В этом ему особенно помогал епископ Ротерэм. Тот как раз основал при Йоркском кафедральном соборе специальный фонд вкладов, оставленных на отправление заупокойных месс. Сначала предполагалась служба панихид по усопшим душам короля, королевы, принца Артура и самого епископа. Но скоро к списку добавились имена предков Генриха по материнской линии. Надлежало служить мессы по матери короля, ее родителям, Джону Бифорту, герцогу Сомерсету и Маргарет Бьючемп.
Ну а при жизни с Маргарет Бифорт в королевстве ее сына обращались с особым почтением. День ее рождения 31 мая всегда отмечали в Вестминстере пышно и торжественно. Придворные звали ее «Благороднейшая принцесса Маргарет, графиня Ричмонд и мать владыки и короля нашего». Конечно, ей вернули все имения и владения, конфискованные во времена Ричарда, и право самостоятельно распоряжаться ими. Король Генрих нашел ей занятие. Под ее опекой находились сыновья покойного Бекингема. Что она должна была чувствовать к единственному сыну? Сказать трудно. Но вот отрывок ее письма к нему: «Мой дорогой, единственная радость моя! С самой сердечной любовью и благословением [это начало]… В день Святой Агнессы я подарила миру это чудо, моего щедрого и благородного Принца, Короля и единственного обожаемого сына… Маргарет Р. (Ричмонд)».
Переписка короля с матерью — повод для отдельного рассказа: так трогательно они обращаются друг с другом. Вот отрывок из письма Генриха:
«Я буду счастлив угодить Вам и порадовать любимое сердце Ваше. И я более других, живущих на земле, должен сделать это во имя самой великой любви — любви матери к сыну. И где бы ни были Вы, единственная возлюбленная матушка, сердце мое горячо благодарит Вас за то, что глазами коснетесь строк этих…»
Маргарет Бифорт умерла в 1509 году, через два месяца после смерти сына. Без малого четверть века его правления Англией она вдохновляла, поддерживала, наставляла Короля Генриха, радовалась и печалилась вместе с ним. Так же, как находясь в разлуке с сыном до 1485 года, она последовательно, умно, осторожно и мужественно стояла горой за его интересы. Смерть тоже не надолго разлучила их. Маргарет похоронили рядом с Генрихом VII в Вестминстерском аббатстве. Их могильные плиты изготовлены одним и тем же художником-скульптором — Пьетро Торригиано. Черный мрамор надгробий и фигуры усопших знатоки считают истинным шедевром. Панегирики, как правило, не столь уж ценный материал для беспристрастной биографии. Но эпитафия епископа Джона Фишера, написанная на смерть Маргарет Бифорт, представляется вполне достоверной и не грешит преувеличениями. Насколько мы можемсудить, конечно. Напомним, что Фишер был исповедником Маргарет. В его поэтических строках — образ пожилой дамы около семидесяти лет. Любознательной по натуре, настойчивой и склонной к наукам. Она легко переводила тексты религиозного содержания с французского на английский (при жизни Маргарет жалела, что в молодости не выучила как следует латынь), придерживалась строгих христианских заповедей. Мать короля Англии, она целыми днями бывала занята, в ее жизни не было праздности и пустоты. Порой к вечеру усталость сказывалась в боли в спине. «Вся Англия рыдает над твоей могилой», — так заканчивается последнее обращение епископа к Маргарет Бифорт.
Почитание своих предков династии Ланкастеров король Генрих еще раз продемонстрировал, отдавая долг памяти последнему монарху этой королевской семьи. Генрих VI, низложенный в 1451 году, умер узником Йорков в 1471 году. В 1486 году жители Вустера выразили свое гостеприимство Генриху Тюдору, украсив город символическими изображениями короля Генриха VI. Нынешний король из династии Тюдоров и в узком кругу, и публично с огромным уважением и почтительностью вспоминал о героическом и многострадальном дяде. Помните историю с предсказанием Генриха VI о том, что настоящим королем Англии станет со временем его племянник, сын Эдмунда Тюдора? А умер он, подобно мученикам, в тюрьме клана Йорков при загадочных обстоятельствах. И вот, действительно став королем, Генрих VII разворачивает целую религиозную кампанию, цель которой — канонизация усопшего монарха.
Еще в августе 1484 года Ричард III перевез останки Генриха VI из аббатства Чартси в часовню Святого Георга в Виндзоре для перезахоронения. Был ли это акт покаяния и стремления помириться с прошлым? Кто знает…
И вот Генрих VII вновь (1503 год) задумал потревожить прах усопшего и перезахоронить его в новой часовне, которую только что начали строить по эскизу самого Тюдора в Вестминстерском аббатстве. Здравый смысл несмотря ни на что в этом был. Генриху VI надлежало покоиться в склепе английских королей средневековья рядом с Генрихом V, королевой Екатериной, рядом с теми, кто любил его и был ему близок. Вряд ли было спокойно Генриху VI по соседству с Эдуардом IV в Виндзоре. По тем же причинам и Генрих VII в завещании просит похоронить его в Вестминстере, а не в Виндзоре… Так и сделали. Они лежат рядом. Первый монарх из Тюдоров, король Англии Генрих VII, его мать Маргарет Бифорт и Елизавета Йоркская, жена короля. Место, где они покоятся, так и зовется: Часовня Генриха VII в Вестминстерском аббатстве.
Кампанию короля по канонизации Генриха VI королевский совет и подданные поддержали. Чудеса и предсказания приписывались усопшему энергично и вдохновенно. К этой могиле совершали паломничества. В церквях появились его изображения среди «ликов святых». Издали даже книгу волшебств и чудес Генриха VI. Вероятно, с целью ускорить канонизацию в Риме. За годы правления Тюдора репутация «святого Генриха VI» росла, не побоимся игры слов, с истинно королевским размахом. Примерно в 1508 году большим тиражом издали панегирик Генриху VI, написанный в 1485 году его бывшим капелланом Джоном Блэкманом. Помешал канонизации последнего монарха Англии династии Ланкастеров разрыв Генриха VIII с Римом в 1530 году. Но это никак не умаляет достоинств Генриха VII: он искренне и от всей души чтил память и Генриха VI, и других своих предков. Уэльская кровь Генриха Тюдора не давала ему и капли надежды на корону страны. Его отец, Эдмунд Тюдор, был лишь сводным братом Генриха VI. Отец самого Эдмунда — землевладелец Уэльса, а мать — принцесса Франции. Но благодаря уэльским предкам Генрих являлся потомком рода, который шел в глубь веков к британским королям древности, сражавшимся с саксонскими завоевателями. Об этом знал Эдуард IV. Уэльский род Генриха Тюдора уводил к принцам Северного Уэльса тринадцатого века. И все же сам Генрих на многое не мог претендовать. Средневековые принцы Уэльса были сюзеренами, им служили предки Тюдора. Но это не остановило ни Генриха VII, ни его приближенных: они еще пуще стали настаивать на «голубой крови», которую унаследовал Тюдор от далеких уэльских предков. Вообще-то примесь уэльской крови в роду королей Англии едва ли считалась достоинством. В битве при Босворте на одном из знамен Тюдора был изображен красный дракон. По британской давней традиции это символ победы над саксонцами. Эмблемой тех был дракон белый. Это же знамя на издавна уэльском зелено-белом полотне развевалось над Тюдором и тогда, когда на его голову надевали корону Ричарда III.
Вместе со знаменем Святого Георга и эмблемой Бифортов его торжественно доставили в Лондон и водрузили у северного входа в Собор Святого Павла. С тех пор красный дракон считается символом победы в войне династии Тюдоров. Фигурками красного дракона расписаны окна часовни короля в Кембридже. Ее начал строить еще Генрих VI, а молодой Тюдор закончил строительство в честь своего прославленного дяди. Есть изображение этого мифического существа и на надгробии Генриха VII, работа над которым закончилась в 1513 году. А при жизни король по-новому назвал одну из придворных должностей. Помощника герольда теперь называли не иначе, как Красный Дракон.
Уэльское происхождение Генриха VII стало своего рода пропагандой, адресованной и англичанам, и уэльсцам. Цель у нее была достаточно определенной и точной: проследить путь родословной Тюдора до королей древнего Уэльса, в частности, до Кадваладра, самого почитаемого из них. На коронации Генриха Тюдора попона его любимого коня была украшена изображением оружия Кадваладра. Видимо, таким образом предвосхищались вопросы на тему о правах молодого Тюдора на корону страны. Удачную мысль о том, что род Генриха VII непрошел мимо Кадваладра, быстро подхватили. В 1486 году новый король Англии, объезжая державу, посетил Вустер. Горожане встречали его с помпой. В приветственной речи были такие слова: «Кровь твоя из глубины веков течет, от Кадваладра. Давно пророчили: тот принц придет! Среди друзей не лгут, все знайте: сбылось сказание — он здесь».
Происхождение Генриха VII от Кадваладра было главным мотивом придворной и королевской пропаганды все годы правления первого Тюдора. Придворный историк Бернард Андрэ в своих воспоминаниях о короле придает этому важное значение. Они согревали души уэльсцев и доказывали, что династическое право Генриха законно и обоснованно. Король Артур тоже был достоин стать далеким предком Генриха VII из древней Британии. Эдуард IV назвал своего незаконнорожденного сына Артуром. Теперь это имя выбирает для своего первенца король Генрих. Другое имя не годится, тем более, что ребенок родился в Винчестере, городе, с которым короля Артура так много связывало. Правда, ни Эдуард, ни Генрих как будто не называли Артура среди славных предков. Таким образом, красный дракон ассоциировался с Британским происхождением английских королей вообще и с королем Артуром в частности. Ранняя же смерть принца Артура в 1501 году как-будто приостановила стремительный рост культа Артура в Англии ранних Тюдоров.
Свою четвертинку уэльской крови Генрих получил от отца, Эдмунда Тюдора. Но король был привязан к матери. И по личным, и по династическим причинам. Отца-то он и не знал. А на его могиле до бегства в Бретань в 1471 году вряд ли был больше, чем один-два раза. К тому же королевская кровь Эдмунда Тюдора была французской — от матери, Екатерины Валуа. В тесном кругу Генрих VII вспоминал и поминал отца. Он помнил и отмечал день его смерти — 1 ноября 1456 года. А в 1494 году из-за этого дня король Генрих на неделю прервал радостное путешествие в честь присвоения его второму сыну титула герцога Йоркского. Графство Ричмонд, дарованное Эдмунду Генрихом VI, много значило для его сына. Генрих Тюдор унаследовал его при рождении. Ведь он родился почти через три месяца после смерти отца. Формально до 1484 года он являлся полноправным хозяином Ричмонда. Ричард III мог сколько угодно называть его с презрением на уэльский лад «Генрих Туддр». До битвы при Босворте Генрих двадцать восемь лет считал себя Генрихом Ричмондом, подписывал этим именем письма и документы. И только за несколько дней до победы над Ричардом стал подписываться по-другому. И его мать, выйдя замуж за Стэнли в 1473 году, продолжала считать себя графиней Ричмонд. Генрих настолько привык и к имени, и к титулу, что новый дворец, построенный в конце 90-х на берегу Темзы, назвал в честь имения отца — замок Ричмонд. Эта давняя королевская резиденция в Шине во времена Ричарда II была разрушена. Затем ее восстановил Генрих V. В декабре 1497 года, когда свита и придворные Генриха VII праздновали там вместе с королевской семьей Рождество, случился пожар. Здание вновь сильно пострадало. Генрих сразу же начал его реконструкцию. Часть работ, сделанных в период его правления, сохранилась и до сих пор. Полностью реконструкция была закончена в 1501 году, и король назвал новый замок Ричмонд. Среди огромных скульптур, украшающих зал, есть статуи, символизирующие далекое британское прошлое — Брута, легендарного короля древней Британии, и Артура.
Как ни странно, но похоже, что история родителей его отца, Оуэна Тюдора и Екатерины Валуа, интересовала Генриха VII куда меньше. Тем не менее, когда снесли старую Часовню Богоматери в Вестминстерском аббатстве, чтобы расчистить и подготовить место для строительства новой, король приказал, чтобы гроб с останками Екатерины Валуа перенесли и поместили рядом с могилой ее первого мужа, короля Генриха V. Не вина первого монарха из Тюдоров, что еще в 1668 году ее гроб можно было легко открыть. Что и сделал Сэмюэл Пепис в день своего рождения. Так хотелось ему «поцеловать королеву»! Генрих VI нисколько не стыдился скромного происхождения его деда Оуэна Тюдора. И все намеки и разговоры на эту тему воспринимал как личное оскорбление. Справедливости ради, отметим: король относился к своим предкам по линии Тюдоров почтительно, уважительно, но суховато. Вот, что говорят об этом документы истории. Кроме Эдмунда и Джаспера Тюдоров Екатерина Валуа в браке с Оуэном Тюдором родила еще дочь (она умерла в детстве) и сына. Звали его в честь отца — Оуэн. Он стал монахом. В 1485 году жил в Вестминстерском аббатстве. Король Генрих следил за тем, чтобы его дядя ни в чем не нуждался. Когда же Оуэн умер в 1502 году, в церкви Святой Маргариты Вестминстера звонили колокола, хоронили монаха за счет короля.
Когда умерла Екатерина Валуа (1437 год), Оуэн Тюдор был еще не стар. Похоронив жену, он переселился в резиденцию своего приемного сына Генриха VI. В те годы он имел минимум одну внебрачную связь, в результате чего родился его незаконнорожденный сын. Кто была его мать, как они познакомились с Оуэном Тюдором, долго ли были вместе, увы, неизвестно. Известно вот что: после 1485 года сын Оуэна Тюдора, Дэвид Оуэн, процветал. Судя по дошедшим до нас воспоминаниям, родился он в 1459 году, в замке Пемброук. Как раз в то время, когда его отец и сводный брат Джаспер стремились объединить силы Уэльса в борьбе за права и интересы династии Ланкастеров. Последовал Дэвид Оуэн Тюдор за Генрихом в Бретань или нет, мы тоже не знаем. Но после того как войска Генриха Тюдора высадились в Милл-Бэй в августе 1485 года, Дэвид был одним из первых, посвященных в рыцарский орден. Его всегда радушно принимали во дворце короля Генриха. В 1486 году во время церемонии коронации королевы Елизаветы Дэвид Оуэн нес мантию вовремя шествия по Лондону. Он женился на девице состоятельного и достойного рода Мэри, наследнице Джона Бохана, владельца Мидхерст в Сассексе. Могила и роскошное надгробие сэра Девиса Оуэна при монастыре Истборна сохранились до наших дней. Генрих VII признавал родню уэльской крови, но сдержанно. Он почти не проявлял интереса к родовым поместьям Тюдоров в Северном Уэльсе. Часть наследственной вотчины Пенминедд в Англси отошла аббатству Конви, другая часть была дарована сэру Ролану де Велевиллю, другу и подданному Тюдора в Бретани, который поселился в Уэльсе после 1485 года. Потомки Гвилима Граффида (он переселил ранних Тюдоров в Пенминедд после восстания Гленвэра) имели очень слабую родственную связь с новой королевской семьей. Некоторые из них состояли в челяди Генриха VII и Генриха VIII на скромных должностях. Один же из них, по имени Джаспер, даже напоминал своего знаменитого тезку. Но Тюдоры (сами они предпочитали зваться Теодорами) из Англси не играли значительных ролей в общественной жизни в отличие от своих предков тринадцатого и четырнадцатого столетий: не занимали высоких государственных постов, жили настолько скромно, что до сих пор не найдены баллады и поэмы, написанные в их честь. Скорее всего, они и не были написаны.
Тем не менее, Генрих глубоко и подробно изучал свою родословную. Так, во всяком случае, утверждает историк Денбишира Дэвид Пауэл. Его труд «История Уэльса» был опубликован в 1584 году. Некоторые главы основаны на рукописях его коллеги, хрониста из того же Денбишира Хамфри Льюида (он умер в 1568 году). Пауэл пишет, что Генрих VII создал специальный совет историков, чтобы проследить родословную своих предков, начиная с уэльских принцев и британских королей древности. Сегодняшние ученые историки все еще спорят, был ли на самом деле создан такой научный совет. Но мы располагаем несколькими версиями родословной Генриха Тюдора, которые, очевидно, являются результатом труда ученых мужей пятнадцатого и шестнадцатого веков. Думается, этот совет все же существовал. Пауэл называет некоторых его членов поименно.
В совет входили историки, писатели, поэты, хронисты, служители церкви: аббат из Денбишира доктор Оуэн Роул, священник приходов Святого Дэвида и Херефорда Гатан Оуэйн, поэт и историк Уэльса Роберт Хьювел Томас и другие. Большинство из них жили при Генрихе VII, некоторые были связаны с этими местами Северо-Восточного Уэльса, которые были хорошо знакомы Пауэлу и Льюиду. К тому же задолго до того, как они взялись за работу, историк Элис Граффид, уроженец этих же мест, в своих трудах уже ссылался на родословную Короля Генриха, написанную Робертом Хьювелом Томасом непосредственно после коронации Тюдора.
Представляется более чем вероятным то, что Генрих VII приказал-таки изучить и изложить подробно хитросплетения жизни его предков, мотивы у него могли быть разные. Вот два основных. Понятное человеческое любопытство к судьбам предков, в частности, по отцовской линии. И, разумеется, тоже понятные династийные соображения: необходимо было остановить поток грязной клеветы, который обрушили на голову Оуэна Тюдора враги короля Генриха. Сложные переплетения Ланкастеров, Бифортов, британских и уэльских предков первого монарха из династии Тюдоров теперь были увековечены в новой королевской семье. Иллюстрация этого — выбор имен для наследников (три сына и четыре дочери) Генриха VII. Все они родились в период между 1486 и 1499 годами. Первенца назвали Артуром. Если бы он не умер в 1501 году и унаследовал престол, бесспорно историки и поэты тех лет сочли бы древнее британское предсказание сбывшимся. Всю короткую жизнь мальчика окружали восторженные разговоры на эту тему. Второму сыну (он родился в 1491 году) при крещении дали имя Генрих в честь короля династии Ланкастеров Генриха VI. В те годы его популярность, без преувеличения, достигла пика. Третьего сына, родившегося в 1499 году, Генрих VII назвал в честь отца — Эдмунд.
Семейными и династийными соображениями объясняется и выбор имен для дочерей короля. Старшую (она родилась в 1489 году) назвали в честь матери Генриха VII — Маргарет. Вторую (ее жизнь была очень короткой) окрестили именем матери — Елизаветой. Третьей, родившейся в 1496 году, дали имя Мария (Мэри). Полагали сначала, что сама Дева Мария навеяла это решение. Но вот факт родословной Тюдора. Женою первого короля династии Ланкастеров была Мария Бохан. Четвертую же дочь, которая умерла в детстве, нарекли христианским именем Екатерина. Его когда-то носила мать незаконнорожденных Бифортов, Екатерина Суинфорд. Еще одна любопытная подробность: детям Короля Генриха не давали имен, которые любили короли династии Йорков: не было среди них ни Эдуардов, ни Ричардов, ни Георгов.
Связь с УэльсомСуществует распространенная точка зрения, что у Генриха VII было особое отношение к Уэльсу и уэльсцам. Тот факт, что именно там в 1485 году он высадил свою армию, рассматривают как подтверждение этой мысли. На это, правда, есть некоторые основания. Уже доказано, что в Уэльсе ждали возвращения молодого Тюдора на родину и надеялись, что он победит Ричарда и предъявит свои династийные права на трон страны. Тюдор стал первым английским монархом, в жилах которого текла уэльская кровь. И утверждать, что она мало для него значила или не значила ничего, будет ошибкой.
Во всех действиях Генриха VII по отношению к Уэльсу есть и личные и политические мотивы. Он не мог быть и не был равнодушен к земле своих предков. С другой стороны, король ни на секундуне забывал о политическом и династийном значении корней своей родословной, уходящей в глубь веков древнего Уэльса. Уэльс тех лет не представлял из себя значительной политической силы, не говоря уже об угрозе. Так что подозревать Генриха VII в заискивании перед уэльсцами нет оснований. Он по-человечески ценил ту помощь, которую оказали ему жители тех мест во время тяжелейшего марша от Пемброука до Шрусбери и в битве при Босворте. Всю жизнь Генрих Тюдор с благодарностью вспоминал уэльсцев разных сословий, оказавшихся рядом в трудную минуту.
Вряд ли возможно, что в 1485 году Тюдор свободно говорил на уэльском наречии. Даже если что-то и осталось в памяти с детских лет жизни в Рэглане, оно, должно быть, стерлось за годы изгнания. Ни один английский монарх до Тюдора не праздновал День Святого Дэвида, но при режиме Генриха VII зародилась новая традиция: этот день, 1 марта, отмечался в королевском дворце, куда приглашали знать Уэльса. Незадолго до смерти Генрих Тюдор ко дню главного уэльского святого послал богатые дары йоменам Уэльса, к культуре которого король относился с большим уважением. Он неоднократно учреждал специальные награды поэтам Уэльса. Может быть, вместе с уэльской кровью Генрих VII унаследовал любовь к поэзии и музыкальность, отличавших этот народ. Тюдор покровительствовал арфистам, продолжив традиции королей начала пятнадцатого века. Во дворце Генриха VII всегда можно было встретить и поэтов, и музыкантов. Известно даже, что в 1501 году король оплатил похороны одного из них.
Это не было ни притворством, ни вынужденной позой. Король был откровенен в чувствах. Вот достоверный факт не политического свойства. Когда родился второй сын Генриха VII (1491 год), король посылает за своей старой уэльской няней Джейн Филип Хьювел. Именно ей он доверит нянчить инфанта.
Среди домашней челяди короля Генриха было много уэльсцев. Большинство из них осталось с Тюдором после решающего сражения в Босворте. Изучив все дошедшие до нас документы, мы так и не нашли ответы на некоторые вопросы. Например, кого называл Генрих VII «великое дитя Уэльса»? Этому человеку король помогал деньгами. Кто та женщина, которая в 1498 году получила от Тюдора 2 фунта стерлингов за услуги? Какие? Известно лишь, что она жила вблизи Милфордской гавани.
Не все уэльсцы относились к новому королю одинаково. Некоторые не спешили с выводами, присматривались, желая понять, что сулят им перемены. Кто-то торопился продемонстрировать восхищение и радость. Вогены из Третовера издавна симпатизировали династии Йорков и издавна враждовали с Тюдорами. Не удивительно, что в апреле 1486 года они подняли восстание против Генриха VII в Брэкноке. Но сторонников и почитателей первого короля династии Тюдоров в Уэльсе было много. Нам мало известно о тех, кто покровительствовал поэтам и музыкантам Уэльса в конце пятнадцатого века. Но нам хорошо известно следующее. До 1485 года стихи уэльских авторов были переполнены надеждами, которые они возлагали на Тюдоров, Генриха и Джаспера. А после Босворта их захлестнула волна восхищения победителями, радость оправдавшихся надежд. Уже знакомый нам поэт Даффид Лыоид Матафарн, узнав о гибели Ричарда III, и не пытается скрыть радости и восторга. До него тоже дошли слухи о том, что убийство в Тауэре принцев дело рук тирана. Генриха VI тоже не стало по его вине. К Генриху Тюдору обращены восторженные строки поэм поэта. Молодого короля можно сравнить лишь с его приемным дядей, «святым Генрихом». Вот несколько слов из поэмы Даффида: «Гарри (уэльский вариант имени Генрих) был, Гарри есть, Гарри будет, да продлятся дни его». Этот же автор посвятил Генриху VII немалое количество поэм. В них говорится о славных предках короля, начиная от Тюдора до принцев Древнего Уэльса. В аллегорической форме победа Генриха при Босворте объясняется тем, что Тюдору покровительствовал Святой Дэвид. В Уэльсе пятнадцатого века этот святой был необычайно популярен. И мы уже знаем о том, что Генрих VII приветствовал поклонение Святому Дэвиду при своем дворе. Может сложиться впечатление, что Даффид Льюид искал благосклонности монарха, и этим объясняется восторженность его произведений. Думается, это не так. Поэт был родом из достойной семьи, которая давно поселилась в долине Дайфи в Западном Поуисе. Другими словами, Даффид был коренным жителем этой части Уэльса, что давало ему и право и основания выразить в стихах то, что он чувствовал и хотел сказать. Его точку зрения разделяли многие уэльсцы самых разных сословий, от богатых и знатных до людей скромного происхождения и достатка. На юге Уэльса меценатом другого поэта того же периода Риса Нэнмора стал известный уже сэр Рис Томас. В августе 1485 года покровитель поэта поддержал Генриха Тюдора. Естественно, это обстоятельство вдохновило Нэнмора, и он написал много хвалебных стихов и восторженных поэм в адрес нового короля. То же самое можно сказать и о Льюисе Глине Коти, самом известном из уэльских поэтов пятнадцатого века. Коти тоже был уроженцем Южного Уэльса. Ему покровительствовали знатные, богатые господа Кармартеншира, Кардигеншира и Рэдноршира. Несколько лет после победы при Босворте (по всей вероятности, Льюис умер в 1490 году) он посвящал Генриху VII полные торжества и ликования поэтические строки. В одном из своих произведений автор в высокопарной манере желает новому монарху счастливого и долгого правления страной. В стихах Коти чувствуется благоговение перед предками Короля Генриха, многие из них посвящены Джасперу Тюдору. Но кому бы ни были адресованы слова поэта, о чем бы он ни говорил в том или ином произведении, главная мысль его творчества сводится к одному. Для него, коренного жителя Уэльса наступили, долгожданные дни: судьба Британских Островов теперь в надежных руках, она наконец-то доверена людям истинной британской крови. Отныне его соотечественников ждет счастье и гордость за свою Отчизну.
Когда Генрих VII умер, священник и поэт из Карнарвоншира Даффид Трефор написал трогательную печальную элегию. Говоря языком прозы, она о давно и недавно усопших предках короля, к которым теперь отправился и сам Генрих Тюдор. Эта сюжетная линия богата яркими образами принцев древнего Уэльса и героев рыцарских романов времен короля Артура. Теплые и полные печали слова обращены к Эдмунду Тюдору, отцу покойного короля, к знаменитым предкам Генриха VII по матери — Бифортам.
С рождением принца Артура в 1486 году волны поэтического восторга напоминали шторм. И Даффид Льюид, и Рис Нэнмор (все имена и не перечислить) снова и снова воспевали героические деяния Короля Артура, кровь британских королей древности, которую унаследовали Тюдоры. Целые гимны слагались в честь Екатерины Валуа, Оуэна и Эдмунда Тюдоров, Бифортов… Таким народным ликованием и такой любовью, которой была окружена семья Генриха VII, могут похвастать совсем немногие монархи. Именно народ оказался самым изобретательным и умелым сказителем. Появилось столько интересных, а главное, очень правдоподобных вариантов родословных Генриха VII, что король мог лишь дивиться. Но как бы ни разнились версии, одно было неизменно: древнее предсказание, уходящая в глубь истории генеалогия, детали которой у всех на устах. В этом смысле (оставим дела политические и государственные) можно смело утверждать, что Генрих VII, первый король Англии из династии Тюдоров, находил отклик и полное взаимопонимание в сердцах своих верноподданных родом из Уэльса.
Оглавление
Памяти Стэнли Бертрама Краймса, биографа Генриха VII Предисловие Пролог Глава 1. Подданные принцев Уэльских Глава 2. Вопрос вассальной зависимости Завоевание Эдуарда I Мир и согласие Восстание Глендвэра Глава 3. Из провинции — ко двору короля Екатерина Валуа Оуэн Тюдор Королевская родня Жена из рода Бифортов Глава 4. Братья короля и гражданская война (1452–1461) Тюдоры и политика Англии (1452–1456) Присоединение Уэльса (1455–1461) Роль Джаспера Тюдора Глава 5. Джаспер Тюдор: защитник династии Ланкастеров Уэльс в беде Генрих Тюдор Интриги, интриги, интриги «Все дороги ведут в… Уэльс» Глава 6. Мнимый рассвет (1470–1471) Глава 7. В изгнании Бегство в Бретань Пешки в дипломатической игре События развиваются Кризис в Англии Глава 8. Борьба за трон Заговор Бекингема Заговор Бифортов — Вудвиллей Октябрьское восстание 1483 года Морское фиаско Братство изгнанников Ричард обороняется Источники Глава 9. Жребий брошен Бегство во Францию Генрих Тюдор и двор Франции Ричард в панике Бегство графа Оксфорда «Король Генрих» Последний шанс Ричарда Посягательства на права Глава 10. Через Уэльс Снова источники На берегу Долгий поход Глава 11. Босворт Перед сражением Король Битва Глава 12. Долги юности Новый король Изгнание напоминает Старые солдаты и верные друзья Новое правительство Глава 13. Благословение из глубины веков Семья и родословная Связь с Уэльсом
Наш
сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального
закона Российской федерации
"Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995
N 110-ФЗ, от 20.07.2004
N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения
произведений
размещенных на данной библиотеке категорически запрешен.
Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.
 |
|
Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно
