Устарел ли Новый Завет?
В гостях у "Христа"-Виссариона

Человек я в определенном смысле уникальный. Лично про меня написано в Евангелии. Там целая глава посвящена беседе Христа со мною. Так приятно было читать: "И сказал Сын Человеческий кандидату богословия...".
Евангелие это, правда, было не от Матфея и не от Иоанна. Оно называлось "Последний Завет. Повествование от Вадима" (ч.5, гл.17).
Христом же называл себя Сергей Тороп, некогда служивший участковым милиционером в Минусинске, а после пребывания в психиатрической лечебнице ощутивший себя Христом, господом Второго Пришествия, творцом Третьего Завета. Имя он себе взял новое - Виссарион.
Наша беседа длилась четыре часа.
Прежде всего меня интересовал вопрос - что же именно нового возвещает Виссарион, чем он считает необходимым дополнить Новый Завет?
С этим вопросом я обращался к нему несколько раз. Его первые ответы меня не устраивали. Все то, что казалось новым бывшему милиционеру, не было новым для меня как для человека, который начал собирать библиотеку по истории религии в те годы, когда новый "Спаситель" еще нес патрульно-постовую службу...
Проповедь любви и примирения? - Это уже было у пророков и в Евангелии.
Враждебность богов Ветхого и Нового Заветов? -Это уже было у гностиков.
Идея кармы? - Это было в религиях Индии.
Перевоплощения? - И эта идея не настолько нова, чтобы ради нее стоило бы вновь Христу приходить на землю.
Что же именно столь насущного, столь разительно нового настало время возвестить людям, что для этого понадобилось устраивать "Второе Пришествие Христа"?
В конце концов Виссарион так сформулировал "научную новизну" своей проповеди: "Религии Востока учили, что перевоплощений бесконечное множество. Христиане вообще отрицают перевоплощения. Я же возвещаю, что неправы и те, и другие. Перевоплощения есть - но их всего семь. Каждой душе дается только семь попыток".
В самом деле: традиционное христианство считает, что человек обретает ту или иную вечность по итогам одной своей жизни: "Человекам положено однажды умереть, а потом суд" (Евр. 9,27). Восточные религии говорят о миллионах перевоплощений. Традиционный христианский вариант слишком требователен и ответственен. Восточный - слишком утомителен. А вот семь попыток - в самый раз... Для успеха на рынке - вполне достаточно. А для претензий на невиданную новизну - маловато...
И, конечно, его не слишком интересовал вопрос о том, можно ли вот так просто, механически, прислонить идеи кармы и перевоплощения к Библии. Ибо именно знанием Библии, как оказалось, новый "мессия" не обладал.
О том, что было в ходе нашей беседы дальше, считаю полезным сообщить, потому что уж очень это было типично.
Те люди, что убеждены в своей способности "обновить" и "дополнить" христианство, как правило, весьма плохо знают и христианство, и само Писание.
Так вот, наш разговор с Виссарионом естественно обратился к библейским текстам. И здесь оказалось, что передо мной собеседник, беседу с которым нельзя строить так же, как строятся беседы с протестантами. Я привожу ему какой-либо библейский текст, несовместимый с его воззрениями, а он мне в ответ: "Ну, ты же понимаешь, что Евангелия написаны обо мне. Но вот именно этого я не говорил. Это апостолы меня неправильно поняли. Я совсем иное имел в виду". Приводишь еще какое-либо библейское место, и в ответ слышишь вопрос: "А у тебя есть грехи?" На такой вопрос я, конечно, мог ответить лишь одно: "Вот этого у меня больше, чем хотелось бы". Довольный моим признанием лже-мессия поясняет: "Ну, вот. А грешный человек не может чисто понимать слово Божие. У меня же нет грехов. И потому только я могу правильно понимать смысл Библии".
Тут я оказался в ситуации, более чем обычной для священнослужителя. Это обычная, вполне рядовая составляющая работы батюшки: объяснять человеку, что у него все же есть грехи.
Приходит человек на исповедь, не понимая ее смысла, не умея каяться и заявляет: "А у меня нет грехов. Если кого и убивал - то только по делу". Или же убегает от труда покаяния другим путем: торопливым признанием во всех грехах сразу ("Во всем грешна, батюшка* (Один мой знакомый священник в такой ситуации спросил такую грешницу: "Говоришь, во всем грешна? А мотоциклы по ночам угоняла? Нет? Ну, значит, тогда кайся в том, что действительно совершала".)). Или вместо своих грехов на исповеди начинает рассказывать о грехах других людей ("Я, батюшка, на днях согрешила, бранное слово сказала. Но она сама виновата. Она..." - и на полчаса рассказ о действительных и мнимых грехах соседки).
Что же, вот и передо мной оказался человек глубоко верующий в собственную непогрешимость. И мне нужно было показать ему, что у него недостаточно оснований для того, чтобы считать себя самого совершенным человеком и тем более Единородным Сыном Божиим. Конечно, его личные грешки меня не интересовали. Но дело в том, что на языке православного богословия грех - это не только нарушение заповеди, это еще и болезнь. Грех - это неполнота, ущербность. И вот эту неполноту жизни и мысли Виссариона надо было сделать очевидной. Самый простой и необидный путь к этому - выяснить пределы его познаний.
Сначала я заговорил с ним о буддизме. Движение Виссариона именует себя "Общиной Единой веры". Он утверждает, что нашел путь к объединению всех религий, прежде всего - буддизма и христианства. Однако вскоре выяснилось, что о буддизме он не имеет просто никаких представлений. Это было настолько очевидным, что даже моему собеседнику стало понятно, что ему не следует выставлять себя знатоком буддизма.
После того, как Виссарион признался в собственном незнании буддизма, я спросил его: "Как же Вы собираетесь объединять то, чего не знаете? И как Вы можете считать себя Мессией, Словом Божиим, Логосом, Разумом Божиим, если Вы не знаете того, что известно любому образованному человеку?" Его ответ был весьма находчив: "Но ведь буддизм - это ложь. Мессия должен знать истину, но он не обязан знать ложь и грех". - "Значит, Вы, объединяя буддизм и христианство, объединяете ложь с истиной?" - "Нет. О единстве я говорю только для привлечения большего числа людей. На самом деле истина только в христианстве, только в Библии и во мне".
Тогда я перевел разговор на такие предметы, незнание которых никак нельзя назвать похвальным. Оказалось, что ни древнегреческого, ни древнееврейского, ни латыни, ни современных европейских языков лжемессия не знает. Для человека в этом нет никакого преступления* (Я сам отнюдь не полиглот, но в тот момент беседы мне сильно помог священник Олег Стеняев, задав Виссариону несколько вопросов на иврите.). Но тот, кто выдает себя за Христа, - как же он не потрудился выучить родной язык истинного Спасителя? Неужели древнееврейский или древнегреческий языки - это тоже грех, прикосновение к которому оскверняет "мессию"? Неужели Бог не знает человеческих языков и не понимает наших разноязыких молитв? Здесь в ответ уже было молчание.
Но кульминацией нашей беседы стал тот момент, когда Виссарион начал говорить о существовании множества богов. Услышав, что он проповедует обычный оккультный политеизм (Бог Ветхого Завета и Бог Нового Завета - это разные боги), я попросил его вспомнить десять заповедей.
Эффект превзошел все мои ожидания: оказалось, что "мессия", выдающий себя за автора Библии, просто не знает десятословия. Он начал мямлить что-то насчет "не убий" и "не укради". Но первую заповедь он так и не смог назвать. Пришлось ему ее напомнить: "Слушай, Израиль... Я Господь, Бог твой... да не будет у тебя других богов пред лицом Моим" (Втор. 5,1,6-7). Эта заповедь сама по себе обличала многобожие Виссариона. Но то, что он не знал того, что знает наизусть обычный ученик обычйой воскресной школы, что он не знает десяти заповедей, обличило его претензии еще больше и еще скандальнее...
Поняв это, он отказался предоставить мне видео-и аудиозаписи нашей беседы, а вскоре они были уничтожены..

 

В поисках "Третьего Завета"

В этой встрече с человеком, претендующим на то, чтобы стать автором "Третьего Завета", в наиболее яркой форме проявилось то, что заметно и в манере остальных религозных "новаторов". Они берутся обновлять то, с чем сами знакомы весьма поверхностно.
Иногда они просто не знают Библии и Православия (Например, вице-президент Международного театра Рерихов Л.Шапошникова путает Евангелие и апостольские послания, цитируя последние так: "Евангелие, Послание к Галатам, 5ДЗ-15"144... Мы не переросли Евангелие, а выпали из колыбели Евангелия и, сильно ударившись головой, возомнили, что переросли Евангелие.).
Иногда - намеренно искажают и то, и другое.
Иногда же они не по своей воле пользуются антиправославными карикатурами, которые в их сознание вложил кто-то другой (инерция атеистического или сектантского воспитания, пресса, мода и т.п.).
В последнем случае разговор с таким "реформатором" может напомнить знаменитую беседу, еще в прошлом веке произошедшую между неким священником и неким атеистом. При случайном знакомстве невер с некоторым апломбом продекларировал свое "свободомыслие": "А знаете, батюшка, Вы, может, будете поражены, но я не верю в Бога". - "Что ж, -спокойно ответил священник, - я тоже". И затем пояснил поверженному в недоумение собеседнику: "Видите ли, я тоже не верю в такого бога, в которого не верите Вы. Я не верю в бородатого старика с дурным характером, которого Вы себе представляете при слышании слова "Бог". Бог, Которому я служу и Которого проповедует моя Церковь, - другой. Это Евангельский Бог Любви. Вы просто не ознакомились всерьез с учением нашей Церкви, и потому, не зная истинный образ Бога, отвергаете ложную карикатуру на Него. И в этом Вы правы".
Ошибка атеиста была в том, что он вместо образа Бога Любви, вместо Христа составил в своем сознании образ полицейского надсмотрщика. Ошибка тех людей, которые намерены "дополнить" Евангелие, состоит в том, что они вместо образа Бога Любви тоже поставили некоего самодельного идола - на этот раз назвав его "Великим Учителем".
Если Христос всего лишь учитель и проповедник первого века, то при всем уважении к Нему вполне естественно дополнить Его проповеди, исходя из опыта, накопленного человечеством за последующие двадцать столетий.
Знания могут расширяться. Но можно ли сказать, что за эти века мы научились любить сильнее, чем Христос?
Если бы Христос рассказывал людям о Божией любви - можно было бы надеяться на появление других проповедников, которые могли бы о том же предмете говорить не менее талантливо, но при этом беря примеры для своих притч из современного быта.
Но Христос не рассказывал о любви Бога так, как рассказывают о чем-то объективно-внеположном, внешнем, отличном от самого рассказчика. Он не говорил о Боге так, как мы говорим о другом человеке и об особенностях его характера.
Он явил эту любовь Божию. Во Христе Бог не рассказал о Себе, а дал Себя людям.
И, значит, того, кто дерзнет превзойти Христа, можно и нужно встретить простым вопросом: "А точно ли твоя любовь превзошла любовь Христову?"
Не твое красноречие интересует меня. Ты поясни: что не смогла исполнить Жертва Христова и как же именно недостаток этой Жертвы ты собираешься восполнить своими речами?
Ты уверен, что Бог что-то утаил, что-то не даровал нам в Жертве Своего Сына и что теперь эту утаенную энергию Божией любви Бог дарует нам, воплотившись в тебя?
Хорошо, до Креста ты еще не дошел. Но даже в своей теории, в своем богословствовании - чем же ты превзошел опыт христианского постижения тайны Христовой любви?
Ты намерен обогатить христианское богословие опытом, накопленным иными традициями и дать новое, не "средневековое" религиозное мышление. Ты считаешь, что Завет, некогда названный Новым, уже обветшал. Ты говоришь, что с Ветхим Заветом люди жили менее пятнадцати веков, а с Новым -уже двадцать.
И задаешь вопросы, которые кажутся тебе риторическими: "На пороге третьего тысячелетия не настало ли время дать новое Евангелие, новую религию человечеству? Не естественно ли предположить, что настает эра Третьего Завета?"
В самом деле - весь мир, некогда бывший христианским, бурлит, ежегодно выплескивая из котла своих религиозных поисков сотни новых сект, тысячи книг внезапно появившихся "учителей", "гуру", "контактеров", "чудотворцев", "пророков" и просто "живых богов". Газета "Труд" сообщила, что "на территории России, как утверждают статистики, действует сегодня около 300 000 народных целителей, ясновидящих, магов и астрологов".14
Триста тысяч святых и пророков! Спустя всего пять лет после отмены в России государственного безбожия уже на каждых триста пятьдесят человек приходится один "богоизбранный" чудотворец! И это вполне близко к стандартам современного "цивилизованного мира": по утверждению американского сектолога Г.Дж. Берри, "в одном только Лос-Анджелесе около тысячи активных "контактеров""146. И "информация", которая поступает ко всем этим людям "из глубин Космоса", в принципе одна: пора отложить в сторону Евангелие и перейти к оккультизму, который и будет "Третьим Заветом".
Я же эту "космическую информацию" встречаю простым вопросом: "А возможно ли что-то действительно новое в религиозной истории человечества после Нового Завета?"
Может ли в принципе возникнуть некоторое более высокое представление о Боге, чем то, которое изложено на евангельских страницах?
Можем ли мы представить себе религию, дающую более возвышенное понятие о Боге, чем то, что уже многие века хранится христианами?
Предположим, что это возможно. Предположим, что в третьем тысячелетии по Рождестве Христовом человечество готово к принятию "Третьего Завета". Предположим, что в разных религиях мира хранятся кусочки единой мозаики и их можно сложить воедино, чтобы получить, наконец, целостный образ Божества.
Однако очевидно, что на этом пути "синтеза" и "эволюции" должно быть сохранено все лучшее, что было обретено и закреплено в прежних религиозных поисках человечества.

Политеизм, пантеизм и монотеизм

Наверно, не нужно доказывать, что во всем многообразии религиозных учений и практик человечества те традиции, которые пришли к знанию о Едином Первоначале, сделали шаг к более высокому мировоззрению, чем те народы и культуры, что остались при политеистическом (многобожническом) мировосприятии.
Всюду, где пробуждалась религиозная мысль, то есть всюду, где религиозная жизнь не сводилась к обрядовости, люди приходили к выводу о том, что все многообразие бытия имеет Единый Исток.
Философия Древней Греции, равно как и мысль Древней Индии, пришла к выводу о том, что Божество Едино. О том же горячо проповедовали пророки Древнего Израиля: Бог Один.
Значит, синтез всего лучшего, что было наработано в религиозной эволюции человечества, должен строиться на основе монизма, то есть на предположении о божественном Едином, с Которым как со своей Первопричиной и с Основой связано все сущее.
Но монистическое мировоззрение само бывает разным. Есть школы пантеистические и есть теистические. Первое направление считает, что Единое Начало безличностно, второе полагает, что Его можно представлять как Личность.
Отличие пантеистического богословия от персона-листического (личностного) вполне ясно определил И.Кант: пантеистами он назвал тех, кто "принимает мировое целое единой всеобъемлющей субстанцией, не признавая за этим основанием рассудка"147. Безличный Абсолют пантеистов - это некая абсолютная субстанция, которая не знает себя, не контролирует себя, не обладает самосознанием и волей. Бог не есть личность, а просто энергия, подобная гравитации, пронизывающей всю Вселенную. Эта энергия не имеет ни свободы своих действий, ни их осознания, ни контроля над своими проявлениями. Во всем мире идет неосознаваемое многоликое воплощение Единой Энергии, которая проявляет себя и в добре, и в зле, и в создании, и в разрушении; ее частные проявления умирают, но она всегда остается собой, никого не жалея и никого не любя. Таково пантеистическое божество, проповедуемое, например, Джордано Бруно: "Божество не знает себя и не может быть познано"148; "Богу нет никакого дела до нас"149. Е.П. Блаватская говорит о нем так: "Мы называем Абсолютное Сознание "бессознанием", ибо нам кажется, что это неизбежно должно быть так... Вечное Дыхание, не ведающее самое себя"150. "Неподвижно Бесконечный и абсолютно Безграничный не может ни желать, ни думать, ни действовать"151.
Но есть понимание Бога как Личности. В таком богословии, характерном, например, для христианства и ислама, Бог бесконечен, вездесущ, не ограничен ни материей, ни временем, ни пространством. "Бога нет ни в облаке, ни в другом каком месте. Он вне пространства, не подлежит ограничениям времени, не объемлется свойствами вещей. Ни частичкой Своего существа не содержится Он ни в чем материальном, не обнимает оного через ограничение материи или через деление Себя. "Какой храм вы можете построить для Меня", - говорит Господь (Ис. 66,1)* (В синодальном переводе: "Где же построите вы дом для Меня".). Но и в образе вселенной Он не храм построил Себе, потому что Он безграничен" (Климент Александрийский. Строматы. 11,2). Но при этом Он знает Себя, владеет всеми своими проявлениями и действиями, обладает самосознанием, и каждое Его проявление в мире есть результат Его свободного решения.
Какой из этих двух образов бытия кажется более совершенным и достойным Бога?
Если мы мыслим Абсолют, мы должны Его мыслить как совокупность всех совершенств в предельной (точнее - беспредельной) степени.
Относятся ли самоосознание и самоконтроль к числу совершенств? - Да. Следовательно, и при мышлении об Абсолюте необходимо допустить, что Абсолют знает Сам Себя.
Входит ли в число совершенств свобода? Очевидно, что из двух состояний бытия совершеннее то, которое может действовать свободно, исходя из самого себя, сознательно и с разумным целеполаганием.
Следовательно, и при мышлении Абсолюта достойнее представить, что каждое Его действие происходит по Его свободной воле, а не по какой-либо неосознаваемой необходимости. Понимание Единого как свободной и разумной Личности более достойно, чем утверждение безликой Субстанции.
Может быть, правы атеисты, и никакого "Совершенного Бытия" нет?
Но если уж заниматься религиозной философией и создавать гипотезу о таком Бытии, то более глубокой и последовательной будет та, которая отнесет самосознание и свободу к числу совершенств и потому в Абсолюте увидит Личность.
Непонятна и необязательна пантеистическая логика, полагающая, будто при последовательном мышлении Бытия нужно лишать Его способности самостоятельно мыслить, свободно и осознанно действовать, любить и творить.
По справедливому рассуждению Вл.Соловьева, "Божество не должно быть мыслимым безличным, безвольным, бессознательным и бесцельно действующим... Признавать Бога безличным, безвольным и т. д. невозможно потому, что это значило бы ставить его ниже человека. Не без основания считая известные предметы, как, например, мебель, камни мостовой, бревна, кучи песку безвольными, безличными и бессознательными, мы тем самым утверждаем превосходство над ними личного, сознательного и по целям действующего существа человеческого, и никакие софизмы не могут изменить этого нашего аксиоматического суждения"152.
Пантеисты говорят, что мыслить Бога как Личность - - значит делать Его слишком антропоморфным, занижать Божество. Но ведь сами пантеисты считают, что Бог един со всем бытием.
А если Божество вбирает в себя все, что только есть сущего, то почему же Оно, неотличимо тождественное с любым камнем, пнем, кометой и псом, не может быть похоже на человека?
Если, по уверению пантеизма (все-божия), Божество едино со всем и является единственным субъектом всех мировых свойств и всех мировых процессов - то почему бы не быть ему и носителем высших человеческих свойств: разума, целеполагания, сознания, любви и гнева?
Почему при мышлении об Абсолюте надо умножать на бесконечность свойства бессознательного мира, то есть низшие свойства, а не -возводить в бесконечную степень такие совершенства, как свобода, разум и любовь?
Пантеисты оскорбляются, слыша, что "Бог мыслит", - это, мол, унижает Бога, уравнивая Его с человеком.
Но как же они не понимают, что, отказывая Богу в праве на мысль, они сами уравнивают Его с безмозглым камнем?
Если все же преодолеть гипноз оккультизма и признать, что человек имеет свойства, возвышающие его над миром ("По сравнению с человеком любое безличностное существо как бы спит: оно просто страдательно выдерживает свое существование. Только в человеческой личности мы находим пробудившееся существо, действительно владеющее собой, несмотря на свою зависимость от обстоятельств."153), тогда будет понятно и христианское возвещение о том, что Бог отличен от мира. Отличен, в частности, тем, что обладает все-сознанием.
Когда христианское богословие утверждает, что Бог есть Личность, оно на деле совершает отрицающую, ограждающую, защищающую работу. Это -апофатическое, мистико-отрицающее богословие* (Апофатическим (отрицающим) называется способ богословство-вания, который отрицает слишком поспешное приложение к Богу человеческих философских, психологических, социальных или моралистических категорий. Апофатическое богословие подчеркивает, что Бог неизмеримо выше наших представлений о Нем, оно подчеркивает,что духовный опыт Богопознания не вмещается в слишком человеческие и потому занижающие формулы.
Важно, однако, подчеркнуть, что апофатика не есть агностицизм. Агностик просто отказывается познавать Бога, в то время как богослов, работающий апофатическим методом, именно работает. Агностик отворачивается от солнца и говорит, что само существование солнца недоказуемо, и уж совсем бессмысленно всматриваться в него.
Боголов же заметил солнце, признал его и до некоторой степени даже был обожжен им. И вот он как бы берет разноцветные стеклышки и через них смотрит на солнце. Конечно, каждое стеклышко затемняет, ограничивает солнечное сияние. Но, во-первых, вообще без стеклышек смотреть на солнце было бы просто невозможно. Во-вторых, лучше смотреть на солнце через затемняющие очки, чем вообще всю жизнь прожить в темной пещере. И в-третьих, каждое новое стеклышко (то есть человеческое слово или формула) все-таки позволяет уловить какой-то новый оттенок Солнца Правды. И даже если оно заведомо не подходит - это тоже результат: мы узнали, что Бога нельзя представлять себе вот так...
). Это не заключение Непостижимого в человеческие формулы, а освобождение Его от них.
Сказать, что Божество лишено разума, любви, свободы, целеполагания, личностности, самосознания, - значит предложить слишком заниженное, слишком кощунственное представление об Абсолюте.
Следовательно, пантеизм отрицается христианской мыслью по тем же основаниям, по которым ею отвергаются языческие представления о богах как о существах телесных, ограниченных, не всеведущих * (Знаменитый греческий миф об Афине, рождающейся из головы Зевса, открывает не столько "бесстрастность", сколько неосведомленность античных богов. Афина рождается из головы Зевса оттого, что Зевс перед этим съел свою собственную супругу - богиню мудрости Метиду, уже беременную Афиной, и съел именно для того, "дабы она сообщала ему что зло и что благо" (Гесиод. Теогония, 900). Боги сами не знают различения добра и зла и должны этому учиться.) и грешных. Утверждение Личности в Боге есть утверждение полноты Божественного бытия. Отрицание этой личностности означает не "расширение", но, напротив, обеднение наших представлений о Боге.
В конце концов, если разумное бытие мы считаем выше разумолишенного, если свободное бытие мы полагаем более достойным, чем бытие, рабствующее необходимости, то почему же Бога, то есть Бытие, которое мы считаем превосходящим нас самих, мы должны мыслить лишенным этих достоинств?
Пылинка, обладающая самосознанием, бесконечно достойнее громадной галактики, не сознающей себя и своего пути.
Если философ признает превосходство сознания над бессознательным миром, - то он не может не согласиться с испанским философом-экзистенциалистом М.де Унамуно: "Но пусть кто-нибудь скажет мне, является ли то, что мы называем законом всемирного тяготения, или любой другой закон или математический принцип, самобытной и независимой реальностью, такой, как ангел, например, является ли подобный закон чем-то таким, что имеет сознание самого себя и других, одним словом, является ли он личностью?.. Но что такое объективированный разум без воли и без чувства? Для нас - все равно, что ничто; в тысячу раз ужасней, чем ничто"154.
Если "мыслящий тростник" ценнее, чем дубовый, но безмозглый лес; чем всегда справедливые и вечно бесчувственные законы арифметики и чем безличностные принципы космогенеза, - то человек, сознающий себя, оказывается неизмеримо выше и бессознательного "Божества" пантеистов.
Итак, христианская критика пантеизма - это отрицание отрицаний: "Нельзя запрещать!" Нельзя запрещать Богу думать! Нельзя запрещать Богу быть Личностью!
Христиане согласны с позитивными утверждениями пантеизма: Божество - неограниченно, и мир пронизан Божеством.
Разница здесь будет лишь в том, что пантеисты скажут, что Бог в Своей сущности проницает мир, а христиане -- что Он проницает мир Своими энергиями.
Это было бы не более чем спором о словах, если бы пантеистический тезис не влек некоторые весьма важные негативные последствия. Именно с этими отрицаниями пантеизма христиане не согласны.
Мы не согласны с отрицанием в Боге личного разума, личной воли, а также надмирной свободы Бога.
Разница пантеизма и теизма резюмируется очень просто: можем ли мы "признавать моральное существо как первооснову творения"155, или мы полагаем, что нравственные ценности и цели наличествуют только в сознании и деятельности человека, но они отсутствуют в жизни Божества так же, как они отсутствуют в жизни мухи.
Пантеист скажет: я отвергаю целеполагающую осознанность в действиях Абсолюта, потому что цель есть то, к чему надо стремиться в силу нехватки, отсутствия желаемого. Достижение цели обогащает того, кто стремится к ее достижению. Но Абсолют ничем нельзя обогатить, всю полноту бытия Он в себе уже имеет, и потому ему незачем действовать и ни к чему целеполагание* (По мнению пантеиста Спинозы, теистическое убеждение в том, что Бог действует целесообразно, "уничтожает совершенство Бога; ибо если Бог творит ради какйй-либо цели, то он необходимо стремится к тому, чего у Него нет"156.).
Так чего же может так недоставать Абсолюту? Что может желать присоединить к Своей Полноте Божество?
- Нас. Бог хочет не усвоить нас Себе, но подарить Себя нам.
И Он дал нам свободу, чтобы этот Дар мы смогли принять свободно. Бог отпустил нас от Себя в надежде, что мы вернемся. Не для Себя Бог нуждается в нас, а для нас. Он создал нас во времени с целью подарить нам Свою Вечность.
Пантеистическая цепочка рассуждения, отрицающая целеполагание в Боге, строится на чисто корыстном понимании цели: цель деятельности есть то, что нужно непосредственному субъекту деятельности.
Но ведь можно желать блага другому, можно действовать ради другого. Это и называется любовью, и если Бог есть Любовь, - то он может желать приращения блага не Себе (в Нем все благо есть от века), а другим. Именно понимание Бога как Любви позволяет увидеть в Нем Личность и целеполагающий Разум. И та нравственная ценность, которой не чуждо Божество, - это желание блага другому.
Откуда "другой" рядом с Беспредельным и все-вмещающим Абсолютом? --От свободного решения Самого Бога.
Бог пожелал, чтобы было иное, чем Он, бытие и для этого умалил Свое присутствие в этой сфере бытия, предоставив ей свободу.
Ведь Бог всемогущ? - Ну так Он и сотворил величайшее чудо: дал возможность в Себе существовать иному, причем наличие и даже бунтарство этого иного не дробит Его собственного Единства... Не переставая быть "всюду Сущим и единым", Он благословил существовать другим волям, другим бытиям. Само существование мира, причем мира настолько свободного, что в нем не обнажено постоянное вездеприсут-ствие Бога, есть проявление Божией любви.
Итак, та религия, которая могла бы превзойти христианство, должна была бы сохранить понимание Бога как свободной и разумной Личности* (Сопоставлению пантеизма и христианства посвящена моя книга "Христианская философия и пантеизм"157. - А.К.).
Если нет любви в Боге, если Бог не способен к личностному и любящему Бытию, то человек - не более чем плесень на окраинном болоте вселенной.
И здесь неизбежен выбор: или принять Евангелие, которое возвещает, что Тот, через Которого все "начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть" (Ин. 1,3), пришел на Землю и стал человеком, или человек и его планета - не более чем свалка кармического мусора.
Космос живет сам по себе и даже не знает, что где-то на его окраине страдает и на что-то надеется человек. Этот мир не становится полнее, если в него приходит человек, и он не беднеет, если человек из него уходит. Дважды два всегда равняется четырем. Две галактики плюс две галактики - всегда получалось четыре. Знают об этом земляне или нет -таблице умножения до этого нет никакого дела. Красота мира не создана для человека, не заботится о человеке и потому по сути своей бесчеловечна* (Дважды я видел, как рёриховцы спотыкаются на этой моей фразе о том, что "красота мира не создана для человека..." (первый раз ею возмутилась Наталья Бондарчук158; второй раз - Ксения Мяло в книге "Звезда волхвов или Христос в Гималаях"159). Наталья Бондарчук цитирует последнюю фразу и восклицает: "Если великий Достоевский вывел формулу "Красота спасет мир", то диакон Кураев нам в этом отказывает. Но, может, к нашему счастью, именно сам диакон или его душа еще не осознала красоты?" С какой же мерой заведомой неприязни нужно читать мою книгу, чтобы приписать мне ту позицию, которую я явно отрицаю и противопоставляю евангельской?! ... Тут вполне четкое "Или-Или". Или мы принимаем Евангелие - или, отрицая Евангелие, мы должны будем признать, что мир бесчеловечен. Именно антиевангельскую позицию, то есть такую, с которой я заведомо не могу быть согласен, излагает моя фраза, предупреждая рёрихов-цев, что именно в такой, бездушно-бесчеловечный мир они запихивают себя, следуя догматам теософии. Вновь напомню слова Блаватской: "Божественная Мысль имеет настолько же мало личного интереса к ним (Высшим Планетарным Духам-Строителям) или ясе к их творениям, как и Солнце по отношению к подсолнуху и его семенам".).
Пантеистам более всего в христианстве непонятна тайна Божественной любви.
Когда один из корреспондентов Е.Рерих робко заметил, что Бог есть Любовь, а любить может лишь субъект, а не безликий закон, - теософка* (Теософка - не уничижительный эпитет. И придумал его не я. Именно Рерихи, для которых вообще было характерно поразительное нечувствие русского языка, употребляли это словечко (например: "Вы, как давняя теософка..."160, не замечая, что звучит оно скорее обзывательски.) напомнила: "Восток запретил всякое обсуждение Неизреченного, сосредоточив всю силу познавания лишь на величественных проявлениях Тайны"161. В другом месте она, правда, пояснила, что "божественная любовь" есть не что иное, как силы космической гравитации: "Божественная любовь есть начало притяжения или тот же Фохат, в его качестве божественной любви,
электрической мощи сродства и симпатии".
Христианин же за симфонией мира ощущает именно живую любовь, любящую Личность. Не просто Закон, не просто Разум, не просто "гравитацию", не просто "космическое электричество", но - личную и любящую Волю. И поэтому он переживает единство Бога и мира даже еще более живо, чем пантеист. Он не просто, подобно пантеисту, переживает причастие мира Горнему Началу, но он еще знает, как имя этого Начала, знает, Кому можно вымолвить слово благодарности за этот вечер и за будущий рассвет. Вот право, потерянное пантеистами, - они не могут воскликнуть: "Слава Тебе, показавшему нам свет!"
Теперь мы можем продолжить наш эксперимент, чтобы решить, как достойнее думать о Боге.
Мы уже видели, что среди множества богословских концепций самая чистая, возвышенная, продуманная - та, которая возвещает: "Бог есть Любовь". И более глубоким, и более привлекательным оказывается тот образ Божественной Личности, в котором проявления Бога усматриваются не только в воле, в силе или в разуме, но и в любви.
Значит, религия будущего, если она действительно пожелает вместить все лучшее, что уже осознано в религиозной эволюции человечества, должна будет принять эту формулу.
Бог - Один.
Бог есть Личность.
Бог есть Любовь.
Таковы три важнейшие вывода из религиозной истории человечества - формула, не просто отраженная в христианстве, а уникально воплощенная. Христос не просто рассказывал людям о Божией любви. Он ее явил. Именно в Жертве Христа откровение о Боге явлено в большей мере, чем в любых проповедях и притчах. Любовь открывается не в аргументах, а в действии. И важнее всего в Христе - Его действие.
Оккультисты скажут: мы признаем великое значение жертвы Христа, мы видим в ней знак и урок Божией любви.
Но это заявление не сделает их христианами.
Во-первых, карма, которая является высшим принципом оккультной философии, никого не любит. Она просто автоматически действует.
Во-вторых, для христиан во Христе "обитает вся полнота Божества телесно" (Кол. 2,9), а для оккультистов во Христе была всего лишь частичка Божества.
В-третьих/для христиан воплощение Бога в человеке, во Христе было свободным и чудесным действием любви. Для оккультистов же Божество просто присутствует в каждом мировом феномене, в том числе и во Христе, равно как и в том копье, которым Христос был пронзен, и в той чаше, в которой Пилат умывал руки. По их мнению, Божество страдало не
потому, что хотело вобрать в Себя опыт человеческой боли, а потому, что Ему некуда было уйти. Бога вне мира, с точки зрения оккультистов, нет, и поэтому, разламывая любой камень, - - разламывают кусочек божества, которое в общем-то вовсе не соглашалось (ему "нечем" соглашаться, в нем нет личности) ни на какие страдания.
Оккультисты готовы почтить страдания Христа, но для них Он не более чем "планетарный Логос", сошедший с не слишком высокой ступени "Космической Иерархии * (Блаватская же отказывает Христу даже в этом. Для нее Иисус - просто человек.).
Но это значит, что о Боге и нельзя сказать, что именно Он есть Любовь: на Голгофе умер ведь не Бог, а более низший чин... И, значит, по-настоящему в Божестве нет любви - она проявляет себя лишь на более низких, более земных и человечных "планах бытия".
Дерзость евангельского возвещения раскрывается вполне, лишь если брать его целиком, а не кусочками: если понять, что христианство строится именно на возвещении, что Сам Бог, Тот, выше Кого нет никакого бытия, воплотился в распятом Сыне Марии.
Большая любовь Бога к людям не может быть явлена (ибо "карма" или "Фохат" и не подумают взойти на крест ради людей, и "знаки Зодиака" не станут менять привычной колеи ради помощи людям).
Поэтому от Голгофы путь может быть только вниз: любой возвеститель какой-то религиозной "новинки" после Христа, если его проповедь берется "расширять" или "обновлять" Евангелие, делает шаг вниз, в тот магизм и в то законничество, от которых Евангелие освободило людей. Так с Северного полюса любой шаг ведет в одном направлении: к югу. Так с вершины Эвереста шаг в любом направлении означает уже спуск.
Категории "современное", "устаревшее", "средневековое", "прогрессивное", "отсталое" здесь просто не уместны. Здесь иная, надвременная и вневременная шкала ценностей.
Любовь не устаревает. Время, согласно Новому Завету, прекратится (см.: Откр. 10,6); любовь же останется даже после исчезновения времени. Любовь переживет даже надежду (1 Кор. 13,1-13) - - ибо надежда мыслима только при чередовании настоящего и будущего. И, значит, течение времен не властно над Евангелием любви.
Среди тех реалий, которые никогда не смогут отлучить христианина от любви Божией, явленной во Христе, апостол Павел называет не только темницы и гонения, но и реку времени: "ни настоящее, ни будущее..." (Рим. 8,38). Поток времени не сможет истончить, стереть Завет любви, заключенный Христом. И это потому, что не люди заключили этот Завет, не люди нашли Христа, а Бог нашел людей и Бог создал этот Завет с нами.
Созданное людьми может устареть. Основанное даже не на учении, а на самой жизни, смерти и воскресении Господа -- устареть не сможет.
Все разговоры о "третьем Завете", об "эпохе Духа" и "эре Водолея" не учитывают одного библейского обстоятельства: мы живем в "последнее время". Оно последнее не в том смысле, что не сегодня-завтра настанет конец света. До конца истории могут быть еще тысячи и тысячи лет, и все-таки наше время все равно - последнее. Оно "последнее" уже две тысячи лет. Самое главное уже произошло. Бог уже стал человеком, и Он не намеревается "развоплощаться". Те, кто собираются превзойти "последнее время" христианства в "Новой Эпохе", на деле опустились в маету "пред-последних", доновозаветных эпох.
Есть, нечто в мире, что Бог улучшить не может. А люди - могут. Этой загадочной реальностью является христианская религия. - Бог совершил уже даже самое немыслимое ради нас, людей. Он переступил порог Своей вечности и вошел в поток времени. Он, Своею рукою создавший человека, согласился претерпеть пощечины от человеческих рук. Тот, кто "одевает небо облаками" (см.: Пс. 146,8), Сам был облачен в одежду поругания... Своею любовью Самого Себя Он дал нам.
Не от Бога мы должны ждать новых, "улучшенных" откровений, а от своей жизни требовать большей полноты в соответствии с вечным Евангелием Любви. Как справедливо написал М.Тареев: "Толки о развитии или совершенствовании христианства удручающе нелепы: Евангелие никогда не может быть превзойдено. Идея "третьего Завета" таит в себе, как идея бесконечного прогресса, отрицание всякого смысла истории, непроглядную бессмысленность мирового процесса. Прогресс несомненно существует, но он образует верхнее, поверхностное течение в мировой истории, ниже которого совершается обратное течение... Дух Святый уже ничего нового не прибавляет к делу Христа: Он лишь повторяет Его дело в человеке. Прибавить к христианству может лишь человек - не в смысле совершенствования христианства, а в смысле повторения или перерешения христианской задачи человеком для себя. Христианство носит в себе ограниченность не в том смысле, что возможна более совершенная религия, а в том смысле, что оно слишком возвышенно, чтобы сказать последнее слово, которое остается за человеком именно потому, что он увенчан славою и честию. Христианство есть половина жизни, правда, половина абсолютная, но все же предполагающая другую, относительную половину, которую совмещает с христианством человек"163.
Значит, нужно не вклеивать в Евангелие новые странички, не ожидать иного голоса с небес и не разучивать новую технику "медитации.
Надо взять в руки полузабытое Евангелие и раскрыть его с вопросом: "Что Ты, Господи, хочешь сказать мне? Твое вечное слово да сообщит мне, в чем мой сегодняшний долг, какими должны быть моя вера, моя надежда и моя любовь!"

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru