Предисловие - "Сам себе психолог"

Предисловие

Живые существа, пребывая в одних и тех же условиях
(температура, давление, магнитное поле Земли,
питание, экономическая и политическая ситуации),
ведут себя так, как им в данный момент
заблагорассудится.

Таков один из законов Мэрфи. Согласно же другому его закону, на деле, как правило, все обстоит иначе.
Содержание только что открытой вами книги и ограничено рамками приведенных выше координат. Человеческие переживания, внимание, мышление и поведение сложны, но в определенном смысле познаваемы, предсказуемы и поддаются влиянию. Хотите это проверить? Начните с себя. Руководство к действию следует ниже. Попробуйте и увидите. А для начала - оцените.

Первая помощь читателю этой книги

В незапамятные времена, долгими зимними вечерами, когда в печной трубе со свистом завывал ветер и у человека на все хватало времени, находилось оно и для того, чтобы осиливать объемистые фолианты. Теперь ситуация изменилась. Мы все время торопимся, в том числе и при чтении. В беллетристике предпочитаем рассказ роману, в специальной литературе в первую очередь отыскиваем указатель. Конечно, книгу, которую вы держите в руках, тоже вовсе не обязательно читать страницу за страницей.

Если вы желаете познать свою память, откройте 32-ю страницу, и память ваша перестанет быть для вас загадкой. Если же вы с ностальгической грустью вспоминаете о кубике Рубика, откройте 34-ю страницу и попробуйте разгадать некоторые головоломки, используемые при определении коэффициента умственного развития.

А не хотелось бы вам, скажем, взойти на вершину, с которой вы обозрели бы свое "я", как Наполеон поле боя под Аустерлицем (в крайнем случае, у Ватерлоо)? Что может быть проще, чем открыть эту книгу на 44-й странице! Возможно, потом вы воскликнете: "Хватит с меня этих игр!". Тем самым вы никого не обидите: как раз там находятся игры, в которые мы играем сами с собой.

Не исключено, что подобное созерцание себя в зеркале утомит вас. Но, возможно, в данном случае вас утомило, а то и вывело из равновесия нечто совершенно иное. Вы ощущаете бремя молодости, бремя зрелого возраста, бремя старости или чего-либо другого, особенно, если жизнь ваша проходит в эпоху больших перемен. Нет ничего более легкого, чем открыть 65-ю страницу, где вы познакомитесь с техниками расслабления и успокоения. Вы углубитесь в подходы, которые (как в известном анекдоте), не решив ваших проблем, сделают так, чтобы те поменьше вам досаждали.

Вы очень хорошо представляете, как хотели бы жить, и лишь реализация планов доставляет вам трудности? К вашим услугам "Расписание движения" (и другие приемы) на 100-й странице.

Жизнь для вас - поношенная жилетка, злая мачеха, а то и вовсе преисподняя? Прежде чем подумать о пятничных песнопениях, откройте эту книгу на 112-й странице. И вы узнаете, как не испортить себе настроение. А несколькими страницами далее вы познакомитесь с приемами дзюдо против депрессии.

Вы прогуливали занятия? Неважно! На 154-й и последующих страницах вы увидите, чему вас не научили в школе, хотя и должны были бы научить. Там нас обучали вещам далеко не первостепенной важности.

Уважаемые женщины! Вы хотели бы, чтобы перед вами не устоял ни один мужчина? Мужчины! Вы мечтаете снискать восхищение женщин? Достаточно заглянуть на 160-ю страницу, где вы встретитесь с "хитом" американской психологии 80-х годов - с ассертивностью. Будьте внимательны! Мы начинаем с теста, уточняющего степень вашей ассертивности.

А на 181-й странице вы познакомитесь с ассертивной техникой удовлетворения справедливых требований. Причем не только с приемом "заезженной пластинки", но и с искусством добиваться расположения.

Довольно "медвежьих услуг" (фруктов для консервации, лыжных прогулок, неинтересных путевок на отпуск), навязываемых вам соседями, коллегами или родственниками в той ситуации, когда вам решительно не хотелось что-либо консервировать, кататься н лыжах или отдыхать в октябре на берегу Балтийского моря. Вы научитесь тому, как отклонять хоть и искренние по сути, однако все же не приемлемые для вас предложения. Если вы отдаете предпочтение согласию перед стремлением во что бы то ни стало настоять на своем, откройте 192-ю страницу. Возможно, вы еще более усовершенствуетесь в умении достигать компромисса и консенсуса. Затем будет вполне достаточно проштудировать 194-ю и некоторые последующие страницы, чтобы примирить себя с критикой в свой адрес, а также с самими критиками, и тогда из вас получится мастер ассертивкых навыков.

Вы считаете приведенные выше утверждения о том, что благодаря ассертизности перед вами никто не устоит, глупым рекламным трюком? Вы совершенно правы. То, что и с ассертивностью не все так легко и просто, описано в главе "Как жить с ассертивностью".

Вместо заключения вы обнаружите полезный для жизни и очень мудрый совет из 12 слов. Автор его - человек, знающий людские сердца гораздо лучше любого из нас.

Разумеется, это не все. Авторы не скрывают, что главной их целью было написать своего рода путеводитель по психогигиене. Само собой, тут есть одно "но". Книги-путеводители - нужное, а нередко даже красочное чтиво. Однако, собираясь, к примеру, отправиться в трудное путешествие по Гималаям, было бы неплохо, помимо всего прочего, предусмотреть наличие некоего связующего звена - проводника из мяса и костей, знающего дорогу. Конечно, он не пройдет за вас весь маршрут, ко кое в чем поможет, а главное, скажет, чего следует избегать. Подобную услугу - пока еще бесплатно - могут оказать в супружеских и семейных консультациях.

Если вы предпочитаете систематическое чтение, главу за главой, и если, помимо рецептов разрешения конкретных ситуаций, вы хотите знать что-либо и о теоретическом фоне, в этом случае лучше всего вернуться к началу книги. Можно (хотя и не обязательно) начать с размышлений на тему: кто я, откуда пришел и куда иду.

Кто Я,
Откуда пришел,
Куда иду?

НЕСОМНЕННО, это древнейшие вопросы, какими индивид, размышляющий о себе, задавался еще на заре человечества. Печально, но в поисках ответов на них мы с тех пор ненамного ушли вперед. Если же мы рассмотрим развитие воззрений на окружающий мир, например, с точки зрения физики, то вынуждены будем признать, что современная физика глубже проникла в существо предмета, нежели рассуждения древнегреческих философов.

Психология, или, скорее, познание человека и его души, не поднялась на должную высоту, несмотря на возникновение в конце прошлого столетия самостоятельной области знания. Единственное, чем мы можем похвастаться, - это то, что по поводу некоторых модальностей мы располагаем более развернутой и детальной информацией.

К сожалению, сказанное справедливо лишь в отношении явлений, но не сущности. Воспользуемся положением одного личностного опросника (его автор - С. Кратохвил). Процитируем: "Каждый утверждает нечто свое, и в этом нелегко разобраться". Более емкой характеристики состояния воззрений на человеческую психику мы в литературе по психологии не встречали.

Будучи людьми любопытными, а стало быть, такими, которые не прочь выяснить, кто мы, для чего мы и что с нами, мы попытались отыскать в истории познания сведения, являющиеся, так сказать, стабильными. Короче говоря, такие сведения, которые в том или ином виде присутствуют постоянно.

Через всю историю проходят два противоположных взгляда. Одна группа философов рассматривает человека как своего рода машину для обработки информации, которая имеет свойство реагировать на раздражители и обучаться. Во всякую историческую эпоху объектом для сравнения с деятельностью человеческого мозга служил какой-нибудь механизм, современный для данной эпохи. Древние греки, питавшие слабость к сложным механическим игрушкам, работающим с помощью воды, использовали в качестве аналога деятельности человеческого мозга работу водяного устройства с движущимися фигурками. В наши дни стало модным уподоблять мозг компьютеру. Правда, в обоих случаях оговаривается, что человек, в отличие от этих устройств, есть механизм сложный и наделенный способностью к самообучению.

Если далее проводить аналогии между мозгом и компьютером, то способность реагировать на раздражители можно сравнить с техническим обеспечением, следовательно, с врожденной "экипировкой", а обучаемость - с чем-то вроде программного обеспечения.

Для "технического обеспечения" характерно наличие основных врожденных модальностей, то есть чего-то, способствующего, например, тому, что при ударе молоточка невропатолога по коленке ваша нога поднимается вверх. Кроме того, есть еще нечто, способствующее тому, что как только у вас понижается содержание сахара в крови, вы начинаете испытывать голод, или, если речь идет о продолжении рода, тому, что у некоторых индивидов временами возникают сексуальные желания (правда, у человека несколько изменились обычные биологические правила, и упомянутые желания посещают его даже в тех случаях, когда у него и мысли нет о размножении; впрочем, с точки зрения природы-матушки, это уже детали, по сути дела ничего не меняющие).

Вместе с тем вы наделены способностью к восприятию с помощью органов чувств - главным образом для того, чтобы суметь избежать опасности, найти средства к существованию или сексуального партнера. Вариабельность данных врожденных свойств не слишком важна, но, разумеется, она растет с индивидуальным опытом, то есть в процессе обучения.

Чтобы понять, как "функционирует" человек, мы начинаем воздействовать на него какими-либо раздражителями и при этом следим за тем, как он реагирует. От того, что происходит внутри него, мы вправе и даже должны абстрагироваться, потому что все это - "черный ящик". Это сфера субъективного, а стало быть, совершенно неконкретного и неисследуемого. Что такое человек, мы наиболее точно устанавливаем в результате того, что определенными раздражителями воздействуем на как можно большее число людей, записываем, как они реагируют, и далее статистически обрабатываем полученные результаты. В данной сфере нормальным является среднее, или, другими словами, то, что проявляется чаще. Для нас неважно, что в той специфической популяции, где, скажем, 90% людей обладают пониженным интеллектом или страдают туберкулезом, интеллектуально развитые и здоровые люди, собственно, и являются ненормальными.

На том основании, что врожденная вариабельность невелика и большая часть того, что есть мы, - это результат обучения, основатель бихевиоризма американец Дж. Б. Уотсон, например, самоуверенно утверждает, что если ему дадут дюжину здоровых детей, то он, по вашему заказу сделает из них ученых, философов, воров, убийц, проституток, прекрасных матерей и т. д. Его несколько более скромный (и механистичный) "сотоварищ" И. П. Павлов ограничивается обещанием того, что научит нас выделять слюну при свете разноцветных лампочек (цвет лампочки можно определить заранее). Из всего этого следует, что человек не является существом свободным, он полностью регулируется внешними раздражителями (то есть воспитуем до желаемого образа своих воспитателей). Речь идет лишь о том, чтобы выяснить, какое социальное устройство лучше, и соответственно этому воспитывать новых людей.

В истории человечества нашлись мудрецы, утверждавшие, будто ответ им уже известен. Свидетелями и участниками последнего на сегодняшний день эксперимента мы с вами имели честь быть: 40 лет он проходил у нас, 70 лет - в стране восточнее нас; что касается масштабов провала, то результат соизмерим с продолжительностью самой попытки.

Подведение итогов имеет свое "но": кто и на основе чего компетентен определять, что по отношению к людям правильно (в данном случае - хорошо). Такой, скорее философский, нежели психологический подход имеет и другую сторону. Для него характерен интерес не к индивиду, а к группе. Индивид не обладает свободной волей, являясь орудием системы, функционирующей где-то помимо него. Следовательно, он не можег полностью отвечать за свои поступки, действуя лишь на основе того, что в него заложено.

Другая группа философов отталкивается от обратного. Они полагают, что не общество формирует индивида, а индивид - общество. Правда, существуют и более умеренные, считающие, что в том числе и индивид формирует систему, обладающую не только теми особенностями, которые вытекают из одной лишь суммы ее составляющих. Репрезентантов данной точки зрения мы находим по обе стороны нашей планеты. К ним принадлежат, например, буддисты (придерживаясь того взгляда, что человек детерминирован своей кармой, они, однако, считают, что он создал ее сам и лишь пожинает то, что посеял) или поборники гуманистической психологии, колыбелью которой является Северная Америка. Они видят в человеке свободное существо, творца собственного счастья (или несчастья). Как постелешь, так и спать будешь. Можно стелить то, что есть у тебя под рукой, но в значительной мере важно, сколь много ты сумел обрести в своих поисках. Что человек сделал, то у него и есть, и он за это ответствен. Потому что живет он не один, а среди людей; с одной стороны, он испытал на себе их влияние, а с другой - должен принимать их в расчет. Из чисто эгоистических соображений - чтобы и они принимали его в расчет.

Следовало бы наконец сознаться, к чему же мы клоним. Тут мы вас разочаруем. Ибо полагаем, что доля правды есть и у тех, и у других (хотя поборники второй группы нам более симпатичны). Человеческое существо устроено весьма непросто. Одни его качества детерминированы (человек располагает ограниченным набором чувств: например, не воспринимает ультразвук, не различает инфракрасного излучения, не имеет органа чувств для восприятия гамма-лучей и т. д.), другие же носят весьма избирательный характер.

Человек индивидуален в большей степени, чем хотелось бы этого социальным реформаторам, ищущим простых и надежных рецептов счастья. Так что добиться блага для всех можно, пожалуй, только одним способом, а именно: предоставить каждого самому себе, чтобы каждый сам искал и обрел свое счастье.

Человек по-прежнему полон загадок, несмотря на упорное стремление науки сделать его "прозрачным". У каждого из нас существуют загадки и для самих себя. Внутри любого человека есть своя "тринадцатая комната". У большинства людей она занимает куда больше пространства, нежели та часть "дома", которая им доступна. Может быть, в той недоступной для нас комнате пребывают лишь побуждения и инстинкты, да еще то, что мы за ненадобностью либо по другой причине "перенесли" туда из остальных наших помещений, как предполагал Фрейд; или в нашем бессознательном генетически заключен культурный опыт человечества (как считал Юнг); или там мы храним опыт прошлых жизней, о чем говорит буддизм; или в нем живет наше трансцендентальное "я", либо Бог, согласно психосинтезу и некоторым восточным теориям, - судить не беремся. Основываясь на опыте работы с людьми, переживающими душевный кризис, смеем утверждать, что наше бессознательное обширно.

Высказываться на эту тему не легко. Значительная часть опыта не поддается словесному выражению, поскольку события там разворачиваются без слов.

Попасть в бессознательное не просто. Это не подсознательное, где заключена информация, отсутствующая в настоящий момент в потоке сознания, или же те события, впечатления, о которых мы не вспоминаем до тех пор, пока кто-нибудь не напомнит нам о них, и тогда мы воскрешаем их в памяти. Бессознательное защищено лучше любого сейфа. Оно не то чтобы заперто, однако имеет своего непоколебимого стража, именуемого цензурой. Сущность ее та же, какая известна нам из политики. У нее нет иной цели, кроме как воспрепятствовать распространению информации, не устраивающей правящие слои вашей личности, ибо данная информация ставит под сомнение качество их власти (как раз поэтому мы и "убираем" из своего сознания все, что нам не угодно).

Дело в том, что вы не один, хоть и существуете в образе одного человека. Вас трое. На это указывали еще древнегреческие философы, например, Платон; в наш век эту концепцию выдвинул психоанализ. Эти трое не всегда существуют в согласии. Неудивительно, что, будучи разными, они и желают разного.

"Оно" (по 3. Фрейду, "ид" или "ребенок" у Э. Берна) - существо игривое, творческое, живущее настоящим моментом; это вечный искатель и пропагандист блаженства и счастья.

"Сверх-я" (или супер-эго, совесть, родитель) - строгий господин. Носитель приказаний, запретов, моральных ценностей, в том числе и заблуждений. Это некий сыч, неустанно грозящий пальцем и предупреждающий, что если "оно" будет все делать по-своему, то это никогда добром не кончится.

"Я" (эго, взрослый) летает между ними, как пчелка, и пытается разумно уравнять их позиции. Так, чтобы и совесть получила свое, и ид не остался с носом, и одновременно все было бы в порядке во внешнем мире. У "я" нелегкая роль.

Иногда случается так, что кто-то из них все-таки повздорит друг с другом. Ситуация сложна еще и потому, что данные части у людей могут быть неравнозначны по величине и силе.

В случае, если у человека сильный ид и слабые "я" и супер-эго, он в душе не страдает, ибо торжествующий победу ид просто горло надрывает от радости. Как правило, длится это недолго: на что человек не идет по своей воле, на то идет его социальное окружение. И другие люди быстро находят способ положить конец буйному веселью ида (например, посредством ареста).

Индивиды, у которых супер-эго в меру (или не в меру) развито, хоть и не становятся завсегдатаями исправительно-воспитательных учреждений для взрослых, однако складывается у них все непросто. Некий авторитет внутри них зорко следит за их поведением и наказывает нередко даже за незначительные проступки.

Субъективно мы переживаем это таким образом, что при совершении чего-либо, противоречащего нашим представлениям о порядочности, на душе у нас становится скверно. Мы перестаем чему-либо радоваться, в более тяжелых случаях испытываем сильный страх, напряжение, раздражение, впадаем в заторможенность и депрессию. Это не слишком приятное состояние, и человек желает поскорее от него избавиться. Происходит это так, что все не соответствующее нашим идеальным или по меньшей мере хорошим представлениям о себе мы загоняем в бессознательное.

Вот все лишнее убрано, оно надежно охраняется цензурой, и мы с приятным чувством, что у нашего порога полный порядок, можем спокойно вздохнуть. Как здорово мы обвели вокруг пальца нашу совесть! Точно так же в детстве нам удавалось провести родителей и учителей, избежав наказания.

Но есть тут одно отличие. Все это лишнее мы и впредь продолжаем удерживать в своей голове. Хоть оно и глубоко спрятано, да к тому же находится под охраной, однако...

Всем нам известно, как строго действует цензура. Но тайное всегда становится явным. То, что должно было храниться в строжайшем секрете, выносится подводными течениями на поверхность. Применительно к данному случаю, нередко в виде различных психосоматических заболеваний - от аллергии до инфаркта.

Что касается совести, то дополнительная трудность здесь состоит в том, что речь идет не только о степени ее власти над человеком, но и о содержательной стороне. Другими словами, о том, что именно человек считает прегрешением против правил приличия. А это заложено в него культурой и семьей, в которой он рос. Если он воспитывался в среде, отличавшейся строгими консервативными правилами и предубеждениями, то она сделала из него человека с совершенно подавленным идом, сильным "я" и, возможно, непомерно большим супер-эго.

Такой индивид является рабом собственных псевдоморальных запретов и приказаний, не имеющих никакого разумного смысла; радость жизни и творчества ему абсолютно чужды. Всякую жизненность он почитает за грех. Он видит свое призвание, чувствует себя компетентным в поучении других - как им следует жить. Он охотно становится автором подобного рода инструкций, но труды его обладают, одним минусом: а именно, не вызывают желания их читать (даже в том случае, если в них содержатся многочисленные истинные положения, которые стоило бы реализовать).

Итак, может показаться, что лучше всего человеку живется, когда у него отсутствует слишком сильное супер-эго. Достаточно и одного сильного "я", обеспечивающего оптимальное существование, потому что эго, собственно, - тот самый взрослый внутри нас, который полностью осознает ограничения реального мира. Когда к этому присовокупляется хорошо развитое ид, человек получается веселым, творческим, жизнелюбивым и достаточно разумным.

С субъективной точки зрения, в этом есть доля правды. Однако в жизни данный тип людей, из-за сильного я, действует безо всяких сомнений и настолько изощренно, что за свои проступки (а то и злодеяния) часто избегает кары. Он умеет вести дела таким образом, что порой сам черт не разберет, кто же является автором этих, мягко говоря, неприглядных, ловко сработанных авантюр.
Если у человека сильные ид и супер-эго, но слабое "я", то это напоминает ситуацию, когда слабый возница пытается с помощью вожжей удержать двух переполошившихся лошадей, каждая из которых тянет в свою сторону. Что бы он ни делал, все будет плохо. Если он удовлетворит прихоти супер-эго, то на него станет наседать ид. Если же чем-либо потешит себя, его измучает супер-эго.

Человек не рождается сформировавшейся личностью, и то, каким он станет, в известной мере определяется жизненным опытом. Путь от новорожденного к зрелому, взрослому человеку можно представить в виде восхождения по лестнице. Когда индивид вступает на нее, нигде не написано, куда она приведет. Ему может понравиться на второй или третьей ступеньке, и тогда в зрелом возрасте он будет обладать душой (другими словами, вести образ жизни) двух-или трехлетнего ребенка. Если даже человек поднимется достаточно высоко, все равно нельзя поручиться, что он не споткнется однажды или что-либо не сбросит его вниз, а тогда уже невозможно предсказать, на сколько ступенек вниз он упадет.

И в этом, конечно, есть своя загадка. События, вызывающие у одного индивида упадок сил, для другого служат импульсом к совершенствованию, к своего рода ускорению на жизненном пути.

Тайн и загадок души человека, его бытия, поведения и контактов со средой привести можно было бы немало. Возможно, существование этих загадок объясняется тем, что европейская цивилизация пошла по пути рационализма и технического прогресса. Человеческая душа служила скорее препятствием на этом пути (она слишком сложна и мало прогнозируема), лучше всего было как бы вынести ее "за скобки", нежели постигать и познавать. С другой стороны, нас не должно это тяготить. Вопрос "почему?" в данном случае может послужить помехой. Как бы там ни было, мы не претендуем на то, чтобы пытаться найти на него ответ.

В человеческой жизни тайное играет значительную роль. Мы спрашиваем себя: "Как проще и лучше?", и в этом смысле нам совершенно не важно, что мы не знаем, как, собственно, обстоит дело с сущностью души. Крестьянину вовсе не обязательно знать, Земля вращается вокруг Солнца или наоборот (как это видится ему с заднего двора). А важно для него то, как чередуются времена года, когда лучше сеять и убирать урожай и чем, для пользы дела, следует заниматься на поле в промежуточный период.

То же самое относится и к нам. Разве что вместо выращивания растений мы занимаемся вопросами внутренней гармонии и жизни среди людей.

ЕВРОПА сделала ставку на разум. По старой доброй традиции нам следовало бы написать: "Еще древние греки...". Но это было бы заблуждением. Хотя древние греки и обратили на него свое внимание, однако в преклонении перед разумом пали ниц французские энциклопедисты XVIII столетия - авторы солидной энциклопедии, которую они сами назвали "Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел". Они и не могли назвать свой труд иначе, ибо были рационалистами до мозга костей - признавали и проповедовали суверенитет человеческого разума. Именно он, разум - гарант правильного познания мира и влияния на него, а в конечном итоге, и гарант человеческого счастья. Свет разума, по их. мнению, рассеет мрак невежества и обеспечит постоянный прогресс в развитии человеческого общества. Для разума не существует ни неразрешимых проблем, ни каких-либо границ применения.

Не напоминает ли это что-либо знакомое нашему старшему поколению? Да-да, вы не ошиблись. В будущем марксизм будет оценен как развитие и вершина просвещенного рационализма. Но просвещенный рационализм оказал свое влияние не только на господ Маркса и Энгельса. Он повлиял на всю Европу и Северную Америку. Вызвал бум в научных исследованиях, особенно в области современных технологий. Почти все ему удалось, за исключением одной маленькой детали. Человечество не в восторге, а напротив, серьезно обеспокоено результатами внедрения современных технологий. Впрочем, большинству индивидов это никоим образом не мешает и впредь признавать верховенство рассудочности, хотя бы потому, что так их учили в школе.

Школьная система однозначно отдает предпочтение развитию умственных способностей. Она сортирует детей именно в соответствии с умственными способностями, так что быть "умным" означает быть зачисленным в разряд хороших людей, что соответствует поднятию на высшую ступень социальной иерархии. Стоит ли после этого удивляться тому, что у многих никак не идет из головы, насколько же развит их интеллект.

Измерение интеллекта

"Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное", - говорится в Библии. Между тем даже истинные христиане желают на то время, пока они пребывают в этом мире, обладать по возможности большими, а не меньшими интеллектуальными способностями. Посему они с азартом выискивают в журналах различные псевдотесты или специальные исследования, касающиеся стандартных тестов интеллекта. Сжимая в руке заключение о степени своего КИ (коэффициента интеллекта), они с оптимизмом окунаются в водоворот жизни, а потом, бывает, и всплакнут над плодом своих трудов. Нередко фактическое преуспевание личности отстает от величины измеренного коэффициента интеллекта. Более или менее самокритичные люди решают, что их интеллект, видимо, не столь высок, как предполагалось, и результаты теста (или тестов) - просто игра случая. Тот, кто склонен искать виновного среди окружающих, в лучшем случае скажет, что тестировавший его психолог, очевидно, ошибся. В худшем же - утвердится во мнении, что хоть он и почти гений, однако не коммуникабелен, и бездушное и кто знает, чего еще лишенное окружение препятствует его самоутверждению как личности. Между тем стоило бы задать себе вопрос: а что же, собственно, такое "интеллект" и "коэффициент интеллекта"?

Все началось на рубеже XIX и XX веков в Париже. Местная школьная администрация заказала психологу А. Бине и врачу Т. Симону придумать проверочное испытание, благодаря которому можно было бы сравнительно легко определить ментальный уровень детей. Официальная версия гласила, что целью является отбор школьников с уровнем умственного развития ниже среднего, для того чтобы впредь обучать их в специальных классах по методу, развивающему их невысокие способ-ности, не травмируя психику чрезмерными нагрузками. Злые языки, однако, поговаривали, что за всем этим стоял конфликт между учителями и школьной администрацией. Чиновники якобы полагали, что причина неудовлетворительной успеваемости отдельных учащихся в первую очередь заключается в недостатках преподавания.

Каковы бы ни были чаяния администрации, за 7 лет экспериментов А. Бине и Т. Симон подготовили и в 1905 году опубликовали тесты, направленные на определение умственных способностей. Подход был весьма прост. Детям задавались вопросы, призванные установить степень понимания ими речи, их конструктивное образотворчество, умение мыслить абстрактно и сопоставлять, арифметические способности, наличие у них нескольких видов памяти и способность ориентации во времени и пространстве.

В результате обследования нескольких сотен мальчиков в девочек одного хронологического возраста было выявлено, какие задания способны выполнить 75% детей в каждой возрастной группе. На основе полученных данных и было решено считать это интеллектуальным уровнем, отвечающим данному возрасту.

Так было введено понятие ментального возраста, который не обязательно соответствует возрасту хронологическому. Например, шестилетний ребенок может отвечать на вопросы так, как если бы ему было 8 лет или всего лишь 4 года. Подобное понижение либо, наоборот, превышение ожидаемой результативности может носить как стабильный характер - какую бы задачу мы не ставили перед испытуемым, - так и спорадический. Шестилетний ребенок в одних случаях существенно превосходит свой возрастной рубеж, в других - даже не приближается к нему.

Введение термина "ментальный возраст" имело революционное значение для психологии и педагогики. С тех пор учителя больше не ожидали от своих учеников результатов, исключительно согласующихся с их хронологическим возрастом, а могли работать с детьми с учетом их умственных способностей. В психологии это была первая успешная попытка "классификации" людей в соответствии с их интеллектуальным уровнем. О ее достоинствах свидетельствует то, что шкала А. Бине и Т. Симона, впоследствии усовершенствованная в США Л. Терменом и М. Мерилл (в 1921 и 1938 гг.), и сегодня используется в качестве теста интеллекта.

Правда, и тут были "но". Такой подход несколько усложнял зачисление индивидов в разряды умеренно, высоко или слабо развитых людей. И уж совершенно не годился он для оценки уровня умственных способностей взрослых. Да и трудно сказать, к примеру, о двадцатилетнем гении, имеет ли он ментальный возраст восьмидесятилетнего - в большинстве случаев справедливо было бы противоположное.
Все это подвигло немецкого психолога В. Штерна к введению понятия "коэффициент интеллекта".
Расчеты производились по следующей формуле:

Ментальный возраст делили на хронолоческий и умножали на сто (чтобы избежать появления дробных чисел). Так что 7-летний ребенок, ментальный возраст которого 7 лет, имеет коэффициент интеллекта, равный

Соответственно, ребенок с более высоким ментальным возрастом получает оценку выше 100, а с более низким - ниже 100 баллов.

Со взрослыми дело обстоит еще сложнее. За аббревиатурой КИ скрывается оценка, базирующаяся на отклонениях от средней величины. Чтобы нормы какого-либо теста интеллекта действительно обладали значимостью, то есть на их основе можно было бы представить индивида в рамках изменчивости всей популяции (проще говоря, чтобы мы могли сказать о пане Новаке, каков его интеллектуальный уровень по отношению к другим чехам), необходимо отрабатывать нормы тестирования не просто на фоне обследования большого числа лиц (нескольких сотен, а то и тысяч), но и на фоне лиц, отбираемых согласно основополагающим методологическим критериям (то есть так, чтобы в исследуемом контингенте были соответствующим образом представлены все социальные группы, имеющиеся в данной популяции). После того, как эта "грубая прикидка" правильно отобранных лиц осуществлена, с ними проводится работа в соответствии с обычными методами биосоциальной статистики.

Такова формальная и в определенной степени механическая сторона создания инструмента для измерения интеллекта. Но проблема имеет и свою содержательную сторону. С точки зрения разумности или, наоборот, неразумности поведения людей, мы - скорее, нежели после рассуждений о ментальном и хронологическом возрасте, - зададим себе такие вопросы: Что же, собственно, входит в понятие интеллектуальности? В чем суть и назначение навыков, определяемых тестами интеллекта? Можно ли отделить приобретенное в процессе обучения от того, что дано от Бога? Носит ли интеллектуальность унифицированный характер? Другими словами, истинно ли, что тот, кто обнаруживает средние показатели в одном тесте, будет подобным же образом обсчитан в других случаях? Или речь идет о совокупности суверенных качеств? И вот мы подошли к дилемме интеллекта №1.

1. Интеллект как "глобальное свойство"
или как совокупность разных способностей

Взгляды авторитетов в данном случае формировались разными путями. В первой половине нашего столетия теории интеллекта в основном базировались на результатах, которые можно было получить посредством изучения общественного мнения. Одни утверждали, что интеллект - это ряд не зависимых друг от друга свойств, то есть, говоря языком дилетантов, одному человеку дано одно, другому - другое. Иные же отдали бы руку на отсечение за то, что интеллект - неделимая способность, помимо которой существуют и разные специфические способности; проще говоря, ты можешь быть умен или глуп и, независимо от этого, обладать музыкальным либо художественным талантом. Упомянутое "общее свойство" было названо g-фактором (general factor). Некоторыми авторами он рассматривался как вид энергии мозга.

Отец данной теории, американец Ч. Спирмен, впоследствии несколько изменил свою точку зрения, признавая существование ряда так называемых групповых факторов. Различие между ними и g-фактором виделось ему в том, что групповые факторы оказывают влияние на результаты лишь некоторых тестов, в то время как g-фактор влияет на исход всех испытаний. Посему Ч. Спирмен образно сравнивал специфические способности с машиной, а g-фактор - с силой, которая приводит ее в движение.

Данный скачок в развитии теории интеллекта (а тем самым, и тестов) способствовал прогрессу в области математико-статистических методов, особенно в плане расширения подходов к факторному анализу (передовые методики мультикорреля-ционного анализа). Новые подходы позволяли более глубоко анализировать итоги различных проверочных испытаний, а также устанавливать взаимосвязь между результатами отдельных заданий. Так, еще в конце 30-х годов супруги Тэрстоун из США дали определение 10 (впоследствии - 7) факторам, представляющим интеллект как единое целое. Речь идет о следующих семи различных факторах:

1. Арифметический фактор (способность совершать основные операции с числовым материалом).
2. Беглость речи (способность легко формулировать).
3. Вербальное мышление (понимание речевых сообщений).
4. Память (запечатление, сохранение и воспроизведение информации).
5. Рассудочность - сообразительность (способность комплексно решать проблемы с использованием прошлого опыта).
6. Пространственное восприятие (способность адекватно воспринимать пространственные отношения).
7. Готовность к перцепции (способность распознавать и дифференцировать актуально действующие импульсы).

В более сжатой, хотя и сопоставимой форме классифицирует факторы интеллекта Р. Мейли:

1. Комплексность (способность увидеть в проблеме внутреннюю организацию).
2. Связность (способность перейти от одного содержания к другому).
3. Целостность (способность понимания целого, взаимосвязей).
4. Пластичность (способность упорядочивать отдельные составляющие проблемы новым способом).

До совершенства эту теорию, опирающуюся на анализ факторов, довел американец Дж. Гилфорд (1959 г.). В разных своих исследованиях он приводит от 50 до 100 факторов интеллекта, определяя интеллект как своего рода единую способность, необходимую для реализации определенных задач.
Он предложил трехмерную модель, где в отдельные величины измерения выделены операции, содержания и результаты (продукты).

В категорию "операции" он включает то, чего предшественникам хватило для определения всего "интеллекта" - то есть память, постижение (осознание и обнаружение связей) и оценку (приблизительное определение правильности или качества того, что сделано или известно). К этому он добавляет конвергентное и дивергентное мышление.

Конвергентное мышление проявляется в заданиях, у которых существует только одно правильное решение. Поток мыслей требуется направить по одному руслу (например, при продолжении последовательного ряда чисел или определении того, как будет выглядеть данный предмет, если развернуть его на несколько градусов, при чередовании картинок, иллюстрирующих какое-либо событие так, как оно должно было происходить и т. п.).

Дивергентное мышление находит применение там, где существуют различные "правильные" конечные решения и пути, которыми их можно достичь (например, поиски вариантов нетрадиционного использования какого-либо предмета, создание рифм и т. п.).

Дж. Гилфорд первым указал на то, что при мыслительной деятельности важно не только то, как нужно обращаться с материалом, но и с чем именно приходится обращаться. И эта вторая величина измерения получила название "содержания". Проще говоря, люди отличаются как объемом памяти, так и ее качеством: один легко и лучше всего фиксирует в памяти предметы, другой речь или иные упорядоченные системы (например, математические) и т. д. Все это справедливо в отношении не только памяти, но и мыслительных операций. Одному проще "мыслить" вербальными, другому - геометрическими категориями.

Термин "результаты" охватывает то, что вытекает из наложения какой-либо операции на какое-либо содержание; в этом люди тоже отличаются друг от друга. Один лучше видит и выделяет частности, другой - классы, третий - связи и т. д. Если же три названные категории и заключенные в них субкатегории скомбинировать, то мы получим вышеупомянутое количество сто и более специфических способностей.

К данной модели Дж. Гилфорд (так же, как и Тэрстоуны) пришел в результате математико-статистических исследований. Словом, после того, как люди выполняли какие-либо стандартные задания, он проводил соответствующий анализ и таким образом установил наличие определенных "групп", названных факторами, и их кустов (объединений). Затем всем факторам - на основе содержания, лежащего в их основе, - он дал свои наименования.

Модель эта весьма сложна, привлекательна, но, к сожалению, грешит тем, что скептически констатирует крылатая фраза, а именно: статистика - это точная сумма неточных слагаемых. Например, отличия в моделях Тэрстоунов и Дж. Гилфорда обусловлены главным образом тем, что статистически в обоих случаях могло быть обработано лишь то, что было изначально "заложено" исследователями (а стало быть, и oприменено в отношении испытуемых лиц).

Кроме того, на практике многомерные модели интеллекта показали, что хотя различение 100 специфических способностей и позволяет "классифицировать" людей более детально (например, у вполне заурядных индивидов обнаружить ряд способностей выше среднего уровня), между тем в итоге все сводится просто к тому, что некоторых индивидов судьба одарила в самых разных отношениях. Так что в результате многолетних исследований ученые пришли к выводу, достойному древних египтян. По сути дела, к тому, что одни люди менее, а другие более интеллектуальны. Редкий научный тезис способен вызвать столь единодушное согласие. Согласимся с этим и мы. А теперь можем задать себе следующий вопрос.

2. Какие способности или умения
следовало бы определять тестами интеллекта?

Задай мы этот вопрос дилетанту, он наверняка ответил бы, что следует оценивать такие способности, чтобы на основе полученных данных можно было прогнозировать успех того или иного индивида в решении жизненных проблем. Такому подходу, опирающемуся на здравый смысл, соответствуют многие определения интеллекта. Так, например, А. Бине усматривал сущность интеллекта в умении направлять ход мыслей по определенному руслу, подчинять имеющиеся средства достижению цели и самокритично оценивать найденные решения. В. Штерн определяет интеллект как умение приспосабливаться к новым требованиям посредством подключения умственных способностей, необходимых для достижения цели. Ч. Спирмен более скромен и сущность интеллекта усматривает в способности устанавливать взаимосвязи. В этом случае тесты интеллекта выступали бы в роли инструментов, с помощью которых можно было бы диагностировать необходимые умственные способности и находить место того или иного индивида в рамках популяционных возможностей применения данного умения.

Техническая сторона вопроса, то есть оценочная нормативность, не создает проблем в психологии интеллекта (возможно, по той причине, что речь идет о математических методах). Сложнее дело обстоит с тем, в какой степени задания тестов служат "моделью" жизненных ситуаций и, стало быть, в какой мере достигнутая в тестах результативность позволяет делать выводы о том, какой будет результативность индивида в реальной жизни.

Эти плюсы и минусы хорошо осознаются психологами. Например, польский ученый Петрашиньский считает, что тесты интеллекта действительно измеряют его, но при том условии, что определять интеллект мы будем с учетом того, что можно определить тестами интеллекта. Тем самым мы приходим к хоть и логичным, однако несколько примитивным заключениям.

То, что в жизни все сложнее, мы проиллюстрируем на примерах исследований.
Когда в 1921 году Л. Термен осуществлял первую стандартизацию своего теста интеллекта, он достиг одного "побочного" результата. Среди детей, которых он подвергал испытаниям с целью отработки норм теста, 1528 было с уровнем интеллекта выше среднего, таких, кто получил оценки КИ более 130 баллов. Часть этих людей Термен изучал на протяжении почти 40 лет (часть, поскольку, как это нередко бывает при долголетних исследованиях, некоторых он терял из виду). Уже в то время, когда дети были оценены тестом как незаурядные, проявились некоторые отличия в их поведении от поведения сверстников. Характерной их особенностью была неуемная любознательность, наличие большого числа спонтанных интересов.

Среди детей, уже умевших читать, можно было встретить "книжных наркоманов", посвящающих чтению 20 и более часов в неделю. Тесты интеллекта, повторенные спустя 12 лет, показали, что с возрастом результаты сплошь улучшались.

Члены "элитной" группы, разумеется, удерживали свое лидерство и впоследствии. Дальнейшие наблюдения показали, что "группа избранных" как целое достигла в жизни незаурядных успехов. Были, конечно, и исключения, лишь подтверждающие правило, представленные теми, кто совершенно растерял свои способности. Другими словами: при отсутствии желания - по крайней мере, когда мы говорим о неудачах или, точнее, о неиспользованных возможностях - нетрудно загубить любое дело.

С нашей точки зрения, еще более любопытным представляется исследование, проведенное Маккинноном из Калифорнии. Он обследовал лиц, которые в своем деле характеризовались окружающими как исключительно творческие и в профессиональном смысле преуспевающие люди. Он изучал профессиональные группы архитекторов, математиков, писателей, физиков и инженеров.

Например, подбор архитекторов для данного исследования осуществлялся следующим образом: пятерых американских университетских профессоров архитектуры попросили о том, чтобы каждый в отдельности составил список из 40 наиболее творческих американских архитекторов. Так было найдено 68 человек. Их алфавитный именной список был предложен 11 редакторам известных специальных журналов по архитектуре, с тем чтобы они произвели дальнейшую корректировку очередности. Наконец, 64 человека были приглашены для исследования, приглашение приняли сорок. Все они были основательно "протестированы".

Подобный подход был применен и в отношении других профессиональных групп.
В батарею тестов входили не только испытания интеллекта, но и личностные тесты. Прямая связь между уровнем интеллекта и творческими силами (профессиональная продуктивность) в определенной степени была установлена только у математиков. Что касается представителей иных профессий, то не было обнаружено никакой связи между их творческими силами (профессиональной продуктивностью) и интеллектом. Но, возможно, интеллект индивида в целом должен как бы "оскудеть", чтобы могли проявиться творческие силы.

Исследователи использовали подобный арсенал тестов в отношении групп лиц "нетворческих" профессий (подобранных таким образом, чтобы индивиды отвечали сходным со-циодемографическим критериям, то есть были одного возраста, профессии, пола и т. д., как это было в "творческих" группах). Затем попытались выяснить, в чем состоит различие. Оно заключалось не в интеллекте, а в личностных качествах: творческие люди обладали достаточной степенью уверенности в себе, адекватно оценивали себя и окружающих (то есть не были подвержены различным защитным механизмам, которые искажали бы как их мировоззрение, так и оценку увиденного). Они обладали большей активностью и были ориентированы на позитив. В подходах проявили себя менее консервативными, довольно либеральными и терпимыми к взглядам других людей, не отличались зависимостью от различных заранее определенных социальных схем. Они делали упор скорее на индивидуальные этические нормы, нежели на принятие в готовом виде какой-либо социальной или религиозной системы. Проще говоря, они не только в профессиональном плане, но и во всем остальном полагались прежде всего на "собственный ум".

Кроме того, творческие личности активно пользовались интуицией, в 3-4 раза чаще, нежели менее творческие. Поистине непостижимой для специалистов сенсацией явилось то, что "чувственное" восприятие действительности преобладало у них над "рассудочным". В период исследований, проводимых на рубеже 50-х-60-х годов, этот факт выглядел невероятным, главным образом, в связи с первыми научными данными о функциях левого (доминантного) и правого полушарий мозга. Ведь именно доминантное полушарие было объявлено носителем "специально человеческих способностей", то есть речи и абстрактно-логических операций с понятиями и другими символическими категориями. Как раз в этом человечество видело тогда главное отличие мозга человека от мозга животного, не усматривая должного сходства в деятельности родной сестры левого полушария - правой (недоминантной) половины переднего мозга.

Как же случилось, что люди, признанные авторитетными специалистами творческими, явившие за свою жизнь миру множество вещественных доказательств силы творческого духа, построившие немало зданий, написавшие немало романов, проявили себя однажды таким образом, что исключили всякие сомнения на тот счет, что свое правое полушарие они используют больше, чем следовало бы ожидать? Возможно, даже отдают ему предпочтение перед рациональным левым!

Сегодня нас это не слишком-то удивляет. Но названные исследования проводились в то время, когда сознание людей было стянуто путами почитания рационализма, направления, которое в умах европейцев укоренила эпоха просвещения и довел до совершенства марксизм. В психологии упомянутый выше факт явился первой ласточкой, возвестившей о том, что, по-видимому, не все так просто с идеалами человека, который, познавая мир, развивает свой ум и вот-вот начнет повелевать ветрами и дождями, чем поставит человечество на край экологической и в определенном смысле нравственной катастрофы.

Так что же - прощай, рационализм? Прощайте, интеллект и тесты, которые наше время отбросит как очередной балласт мифов прошлого? И можем ли мы, пусть с некоторой натяжкой, утверждать, что лучше быть "неумным", нежели глупым? Нет, конечно. Просто мы хотели бы подчеркнуть, что измеряемое тестами интеллекта - отнюдь не все, что достойно внимания.

Диагностика интеллекта поможет решению проблем там, где нам следует знать, какова верхняя граница способностей поставленного в отчасти невыгодные условия человека. А также там, где "баловни судьбы" - женщины, а вместе с ними и мужчины - одарены во многих отношениях и есть необходимость помочь им (выбором профессии) остановиться на одной из сфер деятельности. Не все то золото, что блестит, и, скажем, на уровне гимназии можно без проблем компенсировать мелкие недостатки своими сильными сторонами. Но это уже совершенно исключено в сферах, по-настоящему высоких.

Реалисты не переоценивают значения коэфициента интеллекта. Человек - единое целое, и на конечные результаты его действий оказывают влияние все слагаемые личности, стало быть, не только интеллект, но и - нередко в значительно большей степени - аффекты, эмоции и мотивы (то есть, что именно движет человеком и в какой степени). При определенном стечении обстоятельств даже наличие высокоразвитого интеллекта может служить лишь большему самообману и дезориентации. Поэтому некоторые авторы говорят о "контроле через реальность", или об "эффективной силе разума". Под этим понимается способность действовать "разумно" в состоянии эмоциональной напряженности. То есть важно, сколь много из своих интеллектуальных возможностей человек способен мобилизовать и использовать в ситуации, когда речь идет о чем-либо действительно существенном. Выходит, либо ситуация владеет индивидом, либо сам он овладевает ситуацией (как минимум, достаточно адекватно воспринимает и оценивает ее).

Эту главу мы начали цитатой о нищете духа. Разумеется, противоположное заключается в его богатстве. Стоит только произнести это слово, как тут же явственно ощущаешь, что под "богатством" следует понимать скорее мудрость, заключающую в себе не только "чистый разум", но и целостность личности, а также многие этические слагаемые. Поистине, грабитель банка не отличается богатством духа, хотя при создании плана изъятия содержимого сейфов он должен использовать многое из того, что дают как конвергентная, так и дивергентная формы мышления. Между тем такие индивиды отнюдь не являются близкими нам по духу.

Но мир полон красок, и в нем царит разнообразие взглядов. Например, международная организация Mensa international принимает в свои ряды всех, кто в применяемых там тестах интеллекта достигает оценки КИ не менее 130. В разряд же суперменов зачисляются те индивиды, которые оцениваются тестами как имеющие КИ 150 и более баллов.

В переводе с латинского "mensa" означает "стол". Данная организация практикует интеллектуальные дебаты за "круглым столом", в коих может принять участие всякий, кто успешно прошел тестирование. Имеется ряд других абсолютно гуманных целей, особенно в плане оказания помощи человечеству посредством своего мозгового треста. Представители организации исповедуют демократические принципы - за одним столом сидят, как равные, ученик слесаря, уборщица и университетский профессор. Принцип демократичности здесь такой же, как и в парламенте, который, ввиду самой природы демократической дискуссии, не способен объединиться для принятия нужного и всеми, в сущности, уже признанного закона. Организации Mensa international, однако, мы простили бы огрехи технической стороны дела, или тот факт, что для диагностики интеллектуального совершенства используются только тесты, измеряющие конвергентное мышление. Хуже то. что их (отечественные) последователи никак не могут ответить на один существенный вопрос, а именно: как они распознают среди кандидатов в члены их моральные и человеческие качества. Нет сомнения в том, что при существующих подходах ряд взломщиков банков, а то и военных преступников удовлетворили бы их требованиям. Лично мы далеко не уверены, стоило ли бы нам, к примеру, садиться за один стол с доктором Менгелем. Так что напрашивается все то же библейское: "Блаженны нищие духом...".

Но довольно теоретизирований. Пришло время практики. Если вам не терпится узнать, как у вас обстоят дела с интеллектом, можете приступить к интеллектуальным играм. Впрочем, выполнение нижеследующих заданий не является обязательным. В нашей книге это не самое главное, так же, как и в самой жизни. И тут, и там встречаются вещи поважнее, чем старый добрый КИ.