ГЕНИИ XX ВЕКА
Трудно было увлечь мир какой бы то ни было идеей в начале XX века. Цивилизация
распадалась, в душах господствовал заземленный материализм, человечество вынашивало
кровавые революции и мировые войны. В это время из европейской глубинки, каковой
была Россия, внезапно на весь мир прозвучала проповедь Льва Толстого. На его
голос откликнулись Томас Манн, Альберт Эйнштейн, Ромен Роллан, Альберт Швейцер,
Махатма Ганди, Стефан Цвейг, Вацлав Нижинский, Бертран Рассел, Бернард Шоу.
Трудно назвать крупного мыслителя или писателя XX века, душу и разум которого
не затронуло бы учение о непротивлении злу насилием. Казалось бы, все так
просто, злу надо активно противостоять добром. "Отойди от зла и сотвори
благо" и еще: "Зло никогда не уничтожается злом, но только добром
уничтожается зло". Тысячи, миллионы людей читали Новый Завет, но никто
из них не воспринял эти евангельские слова как основной закон жизни. Не мораль,
не нравоучение, а именно закон.
Толстой прочел Новый Завет, познакомился с учениями Будды, Конфуция, Лао-Цзы,
но, как это часто бывает с гениями, увидел там то, что давно вызревало в его
душе. Все гениальное намного опережает время, и учение Толстого, прозвучавшее
в полную мощь в начале XX века, будет по-насто-яшему понято и применено где-нибудь
в конце XXI века. Может быть, самым неудаяным оказалось само слово "непротивление".
В устах Толстого оно означало активнейшее сопротивление злу методом ненасилия.
Известно, что врач Толстого Душан Петрович, вернувшись после смерти своего
учителя в предфашистскую Европу, вынужден был покончить жизнь самоубийством.
В самом деле, разве можно противостоять фашизму и коммунизму методом ненасилия?
В переписке с Эмилем Золя Толстой утверждал, что у человечества нет выбора.
Либо любовь и ненасилие, либо всемирное людоедство. В XX веке победило людоедство,
и Толстой предвидел такую возможность. Лекарству больные предпочли яд, но
вряд ли в этом следует обвинять врача. Во всяком случае, Лев Толстой единственный
мыслитель, предложивший альтернативу современной цивилизации. Он осмелился
утверждать, что природа во многом умнее человека, и предупредил об опасности
экологической катастрофы. Он предвидел, что техноген-ная цивилизация обманет
человека и оставит его у разбитого корыта с опустошенной душой и несбывшимися
надеждами. Он задолго до создания атомной бомбы и Чернобыля обвинил науку
в безнравственности, утверждая, что она работает не на сохранение, а на уничтожение
жизни. Его учение заполнило опасный духовный вакуум, образовавшийся в сердцах
и умах людей, разочаровавшихся в традиционных ценностях. Лучшая часть мировой
интеллигенции пошла за Толстым и сумела устоять перед натиском фашизма и коммунизма,
двух учений, помешанных на насилии. В исторической перспективе Толстой победил,
потому что его учение защищает жизнь.
У гениального учителя нашелся гениальный ученик. Махатма Ганди начал борьбу
за свободу Индии именно под влиянием идей Толстого. Учение о ненасилии не
нашло практического применения в Европе. Зато самым неожиданным образом Ганди
сумел увлечь миллионы .индусов идеей ненасильственного сопротивления злу.
Ненасильственная борьба Ин-Дии за независимость - одна из самых удивительных
страниц истории XX века. Сегодняшняя Индия так же далеко ущда от идей Ганди,
как сегодняшняя Россия далека от идей Льва Толстого. Объясняется это всеобщим
одичанием, которое легко принять за полную гибель цивилизации. На самом деле
все намного сложнее. Есть Толстой, есть Альберт Швейцер, есть Ганди, есть
мать Мария и мать Тереза. Зло никогда не может восторжествовать до конца,
потому что его победа означала бы полное уничтожение и прекращение жизни на
Земле. Толстой и Ганди утверждали, что жизнь неуничтожима, потому что запрофаммирована
Творцом. Не человек ее создал и не человеку ее уничтожить. Однако наука сделала
возможным полное уничтожение жизни на одной, отдельно взятой планете.
Ганди сделал Индию свободной задолго до получения независимости. Люди, вступившие
на путь ненасильственного сопротивления власти, преодолевали страх и стали
относиться к себе с уважением. Если бы это произошло в России, не было бы
кровавой Октябрьской революции. Однако и в Индии победа Ганди быстро переросла
в поражение. Началась резня между индуистами и мусульманами. Сам Махатма погиб
от руки фанатика-индуиста и умер со словами: "Хэ Рам! О Бог!" Сегодня
Ганди почитают в Индии как очередного божка, и не более. Его учение забыто
и совершенно не популярно. Конец XX века - это смерть гуманизма. Культ грубой
силы в умах и душах людей возвращает человечество к дохристианскому и до-индуистскому
состоянию, которое раньше обозначалось термином "язычество". Однако
без Ганди у Индии нет будущего, как у России, да, пожалуй, и у всего человечества
нет будущего без Льва Толстого. Без них становится душно и безьгсходно. Человечество,
как всегда, не в силах идти по пути добра, но и вакханалия зла малопривлекательна
для большинства людей. В учении Толстого и в историческом опыте Ганди есть
духовная перспектива, которая никогда не утратит своей притягательности. Альберт
Эйнштейн считал себя последователем Толстого и выше всего ценил его притчу
"Много ли человеку земли надо". Там говорится о человеке, которому
предложили столько земли, сколько он сможет обежать до заката солнца. Стремление
получить как можно больше земли не позволило бегущему завершить круг. Он все
время растягивал окружность, пока не упал замертво бездыханный. И понадобился
ему клочок земли размером с могилу. С именем Эйнштейна связано создание атомной
бомбы.
Дело не только в том, что возможность получения энергии из расщепленного атома
вытекала из теории относительности. Еще в начале века к Эйнштейну прорвался
студент с проектом атомной бомбы. Эйнштейн сказал: "Успокойтесь, молодой
человек. go-первых, я считаю это невозможным. А во-вторых, даже если это возможно,
человечество нравственно не созрело для открытий такого рода". Знал ли
великий физик, что пройдут годы и он, услышав о разработке атомной бомбы в
гитлеровской Германии, напишет письмо Рузвельту о необходимости создания такого
оружия в США. Именно авторитет Эйнштейна убедил Рузвельта в реальности атомного
проекта.
Почему открытия Альберта Эйнштейна так потрясли человечество? Бомбы тут ни
при чем. Благодаря открытиям скромного последователя Льва Толстого человечество
узнало, что всепоглощающее время, уносящее, по словам Державина, "все
дела людей", тоже имеет свои пределы.
"Верите ли вы в Бога?" - такой вопрос содержался в телеграмме главного
раввина Израиля, адресованной Эйнштейну. Физик ответил: "В Бога священников
и раввинов не верю". Последовала вторая телеграмма из Израиля: "Верите
ли вы в Бога? Ответ в сорок слов оплачен". Эйнштейн ответил: "Знать,
что на свете есть вещи, превышающие наш разум, но которые познаются нами и
скрывают в себе высшую мудрость и высшую красоту, - вот что, по-моему, означает
веру в Бога".
Под этими словами могли бы подписаться и Толстой, и Ганди. Три гения сошлись
в одной точке, и эта точка - духовная вершина нашего уже уходящего века.
ХРИСТОС И ФРЕЙД
При всей несопоставимости влияния и значимости этих имен следует признать,
что за 2 тысячи лет только Богочеловек Иисус и атеист Зигмунд целиком и полностью
подчинили мир душе человека. Согласно христианской концепции, царство Божие
внутри вас и нет ничего важнее. Надо искать только царства Божия и Правды
его, а остальное приложится. Уверенность в том, что человеческая душа-христианка
не была поколеблена никакими самыми чудовищными извращениями человеческого
духа. Зло считалось, да и теперь считается проявлением бездуховности или бездушевности.
Освободите, очистите душу от скверны в таинствах исповеди и евхаристии, и
она сама выведет вас к свету.
В евангелиях и деяниях ничего не говорится об исповеди. Хотя разве не исповедь
ночное моление о чаше в Гефсиманском саду. Этот сад из масличных деревьев
дожил до наших дней. И цело то древо, возле которого молился Иисус, обращаясь
к Небесному Отцу: "Да минует меня чаша сия!" Исповедаться - значит
оживить душу. Приготовить ее к подвигу жизни вечной. Потому что вечная жизнь
без подвига невозможна. Однако та исповедь, которая восторжествовала спустя
тысячу лет в средневековой жизни стала первой ступенькой к психоанализу, созданному
Фрейдом в XX веке. Принципиальная разница в том, что верующий человек исповедуется
вполне сознательно, припоминая свои грехи. Фрейд же пытался извлечь запретные
греховные помыслы из области бессознательного.
Фрейд утверждает, что в душе человека таится ад невы-теснгнных запретных помыслов
типа сожительства с близкими родственниками. Очиститься, по Фрейду, значит
извлечь эти импульсы на поверхность. Выздороветь.
На самом деле Фрейд, начинавший свою практику с гипноза, просто обучил своих
пациентов погружаться в самогипноз при помощи вопросов психотерапевта. Эти
вопросы уже программировали прихожанина-пациента, лежащего на кушетке и "вспоминающего",
как он в детстве желал инцеста или боялся, что отец его кастрирует. Фрейд
заставлял своих пациентов уверовать, что эти импульсы якобы теснились у них
в душе в области бессознательного. И миллионы людей уверовали. Психоанализ
заменил исповедь. Уверовав в преступления, змеящиеся в душе, больной так же
слепо верил, что после этого он исцелился полностью, или, по крайней мере,
ему стало легче.
Сформировались две противоположные системы очищения духа: исповедь и психоанализ.
Исповедь апеллирует к сознанию человека, призывает его сменить ненависть на
любовь, отказаться от мести, простить всех врагов, не повторять тех деяний,
которые в прошлом влекли к погибели.
Психоанализ сначала убеждает пациента в том, что он с малых лет совершал в
душе гнуснейшие преступления, а потом убеждает его же, что в этом нет ничего
особенного. Это-де в порядке вещей. Так зазываемое исцеление в психоанализе
есть не что иное как погружение сознания в греховное состояние.
Нельзя отрицать что существуют исчадия ада, у которых в душе торжествует up
царствие Божие, а полчища ада. Однако нет никаких оснований верить, что этот
ад теснится в области бессознательного. Bсе злодеи прекрасно сознают свои
злодеяния и считают их высшим благом.
Можно искать истоки агрессии Гитлера в том, что отец бил его кнутом, но Моцарта
тоже наказывали тростью, а Ленин воспитан в абсолютно благополучной семье.
Гораздо ближе к истине Родион Раскольников, который, перебрав все истинные
и мнимые причины своего преступления, в конечном итоге сознается, что убил
просто потому, что душа у него злая.
Исповедь могла бы отвести Раскольникова от убийства, а вот психоанализ только
убедил бы его, что в его желании зарубить Алену Ивановны нет ничего постыдного,
поскольку это убийство всего лишь символ нереализованного желания переспать
с сестрой, которую ныне отдают за бесчестного богача.
Фрейд создавал свою систему психоанализа в благополучной австро-венгерской
христианской империи, где любовь считалась чувством добра и правильным, а
ненависть осуждалась. Но он дожил до Третьего рейха, где ненависть поощрялась,
а любовь считалась недрстойным проявлением слабости.
Впору было создавать антипсихоанализ, где в подсознание вытесняются закрытые
чувства любви, прощения и милосердия. Так было вГермании Гитлера и в России
Ленина -Сталина. В моральном кодексе строителя коммунизма была заповедь о
"ненависти - врагам социализма". Можно представить себе партийный
психоанализ, где член партии признается секретарю парткома во всепрощенчестве"
(был такой термин).
Правда заключайся в том, что Фрейд создал пародию на исповедь. Он не был антихристом,
но стал невольно Антихристом, лжеспасителем. Христианство запрещало, Фрейд
разрешал, не удивительно что он собрал обильную паству. Выяснилось, что в
области бессознательного все дозволено, думать о бессознательном то же самое
что дышать без воздуха, пациенты Фрейда вполне сознательно погружают свои
души в бездну вседозволенности.
Между тем куда мудрее слова апостола: "Все мне дозволено но не все полезно."
В греческих текстах четырех евангелий есть три слова для обозначения любви:
эрос (чувственное влечение), филос (дружеское расположение), агапия (любовь
всемирная, изливаемая на все). Фрейд знал о существовании ага-дии, но понимал
ее как либидо. Либидо - некая эротическая энергия, независимая от пола, по
Фрейду, присущая младенцам, и лишь потом она концентрируется, сужается до
эроса и филоса. Либидо разлито изначально по всему телу, но телом для младенца
является все; Для него нет окружающих объектов, он сам себя окружает всем.
Все предметы, одушевленные и неодушевленные, воспринимаются как свое тело,
и лишь со временем происходит разделение на объект и субъект. Можно сказать,
что младенец, по Фрейду, близок к совершенству буддийского монаха, шепчущего
вторую по значимости молитву после "ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ". Эта молитва
по-санскритски звучит так:
"TAT TBAM АСИ", по-древнерусски: "ТО ТЫ ЕСИ", по-русски:
"ТО ЕСТЬ ТЫ".
Тут есть смысл припомнить слова Иисуса: "Если не будете как дети, не
выйдете в Царствие Небесное".
Атеист и антиклерикал Фрейд честно зафиксировал, как ученый, отблеск другого
мира в восприятии младенца. Может быть, это и есть та самая "невинность",
которая свойственна была пра-Адаму и пра-Еве до их "рождения" -
отпадения от рая.
Никто не знает, что означает вкушение от запретного плода. Ведь вопреки распространенному
заблуждению эрос и филос не были запретны в раю, ибо Бог сказал Адаму и Еве:
"Плодитесь и размножайтесь". Более того, эрос (человеческая любовь)
и филос (дружба) возможны во всей полноте только в том случае, если они наполнены
изначальной всемирной агапией.
Возможно, что вкушение от древа познания добра и зла означает отсечение эроса
и филоса от агапии. Таким образом, любовь и дружба превращаются в соперничество
и в мир вползает вражда.
Все это отчасти гениально нащупал и Зигмунд Фрейд. Однако вполне закономерное
чувство ущербности от неполноты любви, рассеченной надвое, он назвал "комплексом
неполноценности", в то время как это есть комплекс наивысшей полценности
- воспоминание о былом, совершенстве, делающем человека, несмотря на падение,
все-таки чином ангельским. Человек без комплексов - это биоробот. Основатель
кибернетики Норберт Винер, пройдя курс психоанализа, заметил: "Я почувствовал,
что меня хотят превратить в корову".
КТО ПРОЧТЕТ ТАЙНОЕ ИМЯ В ГЕНЕТИЧЕСКОМ КОДЕ?
Уходящее тысячелетие завершилось почти что полной расшифровкой гена человека.
Человек каждый раз воссоздается из оплодотворенной яйцеклетки по плану, закодированному
в генах. Гены несут в себе информацию от Адама и Евы до наших дней. На основе
генетического анализа сегодня установлено, что все мы происходим от одной
женской прародительницы. Правда, пока что нет генетических доказательств,
что и отец (Адам) у нас один на всех. Возможно, что у Евы было много мужей
или по крайней мере два.
Кто закодировал генетический код единого не только для всего человечества,
но и для всего живого?
Раньше сказали бы, что этот вопрос не имеет смысла, мол, сама природа и закодировала.
Но тогда кто она такая, эта природа? Если она умнее человека настолько, что
мы только сегодня подошли к расшифровке ее генетического кода, то вполне закономерно
считать ее не только живой, но мыслящей. Тогда она (природа) ничем не отличается
от богини Деметры, коей поклонялись в античные времена как создательнице и
подательнице жизни. Кто соприкоснулся с генетическим кодом, тот уже не будет
повторять материалистические сказки о стихийном возникновении жизни из каких-то
там капель.
Академик Вернадский считал, что жизнь вообще не сотворена, а существует всегда
и вечно. Не из мертвого возникло живое, а наоборот - все неорганическое и
мертвое есть остатки жизни. Известняк - остатки ракушек от доисторических
улиток, чернозем - останки от умерших живых существ, даже атмосфера и воздух,
которым мы дышим, образованы жизнедеятельностью растений и животного мира
планеты.
И вот теперь ученые сумели восстановить все буквы, которыми Творец написал
книгу жизни. Однако "расшифровать" и "прочитать" - два
разных понятия. Представьте себе, что неграмотный человек нашел в пустыне
книгу "Война и мир". Что дальше? Если он гений, то путем многолетних
исследований ему удалось бы выяснить, что текст книги состоит из тридцати
трех букв. А дальше? Снова титанический труд, и вот он понял законы грамматики,
по которым буквы расположены в ITOM или ином порядке. Дальше самое главное.
Даже научившись читать, он не будет понимать смысла текста. Ведь значение
слов ему неизвестно. Вот на какой стадии мы сейчас находимся. Знаем расположение
букв, знаем, как читаются те или иные слова, но до прочтения книги еще очень
и очень далеко. И все-таки кое-что уже прочитали. Найден ген, отвечающий за
цвет глаз, возможно, удастся найти гены, диктующие человеку те или иные болезни,
вернее, предрасположенность к заболеваниям. Лет через двадцать будет возможность
лечить человека еще в яйцеклетке, исправляя ошибки кода, ведущие к наследственным
заболеваниям. Но ученые явно поспешили рапортовать о своих победах.
Книга жизни написана Творцом, и человеку никогда не удастся прочесть ее до
конца. Во всяком случае, для этого нужно не одно тысячелетие.
Лишний раз мы убедились, насколько Бог умнее человека. Наконец, снова и снова
возникает вопрос, для чего так мудро, с такой неимоверной сложностью закодирована
жизнь на Земле? Шутя и играючи этим могли заниматься разве что Боги. Уместнее
говорить о трудоемкой, не во всем совершенной работе сверхмудрой высшей космической
цивилизации, которая распространяет жизнь и разум по всей Вселенной.
Сегодня уже никто не сомневается, что генетический код занесен на Землю из
космоса с мельчайшими фрагментами органических молекул.
Выдержать транспортировку сквозь безжизненные пространства при сверхнизких
и сверхвысоких температурах могли только грубейшие формы жизни в расчете в
случае укоренения на дальнейшую эволюцию. От органических молекул к амебе,
от амебы к морским и земным чудищам, которые триллионы лет заселяли Землю.
Метеоритный дождь уничтожил бронтозавров и динозавров, но принес на Землю
фрагменты, содержащие коды более организованных существ. Это животный мир,
сохранившийся и доныне. Третье заселение связано с посещением Земли инопланетными
существами, которые путем сложнейших операций над диетическим кодом каких-то
обезьяноподобных приматов сделали возможным появление человека, способного
благодаря речи стремительно совершенствоваться. За 50 000 лет человек овладел
письменностью, научился передавать свои мысли через радиоволны, освоил программирование
и даже расшифровал свой генетический код. Если сравнить скорость обработки
информации нарастающей с каждым годом, с темпами биоэволюции от амебы к динозавру,
то мы движемся вперед прямо-таки с космической скоростью.
Нет никакого сомнения, что у Творца генетического кода есть какая-то высшая
цель, которой мы следуем. Ведь жажда познания тоже заложена в нашем коде.
Так что же мы должны прочесть?
Об этом ясно сказано в "Кабале". Речь идет о тайном четырехбуквенном
имени Бога, которое никто не знает. Сегодня понятно, что четыре буквы - это
генетический код, который действительно написан весь четырьмя основаниями
кислот. Сегодня мы видим в электронные микроскопы, как начертано тайное имя
Господа, но еще не можем его прочесть и произнести. Если же прочтем и произнесем,
а это когда-нибудь обязательно произойдет, то станем по уровню знаний в чем-то
богоподобны и, скорее всего, бессмертны. Таков план Творца.
ИГРА ЗВЕЗД
Не будем забывать, что есть еще и незримое небо, рентгеновские излучения,
радиоисточники, квазары, пульсары, возможные объекты черных дыр, наконец,
нейтринные излучения, мгновенно пронизывающие всю галактику; десять известных
излучений, исходящих от человека, перекликаются с этим небом. Я думаю, что
нити нейтринных излучений сплетаются в пучки вселенского мозга. На уровне
излучений человек и вселенная - единое мировое существо.
Все великие писатели чувствовали, что им диктуют звезды. Лермонтов слышал,
как "звезда с звездою говорит". Фет видел в созвездиях тайные письмена,
ощущал звездное родство с небом. "Была ему звездная книга ясна, и с ним
говорила морская волна", - писал Баратынский. Хлебников в своей "звездной
азбуке" и Есенин в "Ключах Марии" напрямую рассказали об этом.
Поэтическая фантазия - это и есть прямой разговор души с небом. Я понимаю,
что иного человека может привести в смятение мысль о том, что тексты Библии
и Шекспира уже закодированы в небе, а пророки и поэты здесь переводчики и
истолкователи. Разве не об этом в "Пророке"?
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон.
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
А.С. Пушкин
Александр Блок видел фиолетовые волны (может быть, ультрафиолетовые), заполняющие
вселенную. "Поэт - сын гармонии, создающий космос из хаоса", - писал
Блок.
Но все эти свидетельства мы" презрели, приняли их как некую красивость,
риторику. А ведь для Блока, Белого, Хлебникова это была не метафора, а чистейшая
реальность, правда об их общении с космосом. Чтобы отличить эту правду от
поэтических "украшений", и понадобился мне достаточно многозначный
и емкий термин, когда к слову "метафора" прибавляется приставка
"мета". Метаметафора, в отличие от метафоры, есть подлинное свидетельство
о вселенной. От такого подлинного свидетельства родились "Божественная
Комедия" Данте и многие книги древности.
"И увидел я новое небо и новую землю" - эти слова Апокалипсиса стали
реальностью. Мы увидели новое, невидимое ранее небо черных дыр, пульсаров,
квазаров, радиообъектов. Земля разверзлась до микрона, до сингулярности, и
только человеческое сердце остается зачерствелым, окаменевшим, как сто, двести
тысяч лет назад. Пока наше сердце поражено "окамененным нечувствием",
мы не увидим неба, открытого взору поэта. Литература - это новое, словесное
небо. Ныне выявляются незримые ранее звездные водяные знаки во многих знакомых
текстах.
Вот звездный портрет отца Гамлета: "Кудри Аполлона, чело самого Юпитера,
взор Марса, созданный, чтобы угрожать и приказывать. Осанка подобна вестнику
Меркурию, только что опустившемуся на вершину горы, целующей небо".
Перед нами портрет звездного человека, сотканный из солнца (Аполлон) и трех
планет.
Роман Гете "Годы странствий Вильгельма Мейстера" открывает, как
от ступени к ступени Мейстер все более становится космическим человеком. Вот
его первая встреча с небом.
"Астроном повел гостя на обсерваторию по витой лестнице. Вильгельм очутился
один на открытой площадке высокой круглой башни. Над ним простиралось, блестя
и сверкая всеми своими звездами, ясное ночное небо; ему показалось, что он
впервые видит себя окруженным небесным сводом во всем его великолепии.
Пораженный и изумленный этим зрелищем, он на мгновение закрыл глаза. Безмерное
уже перестает быть возвышенным, оно превосходит способность и грозит нам полным
уничтожением. "Что я - перед вселенной? - мысленно сказал он себе. Как
могу я стоять перед нею и среди нее?" Однако после краткого размышления
он добавил: "Как может человек противостоять бесконечности, если тем,
что, собрав в глубине своей души все свои духовные силы, влекомые в разные
стороны, спросить их: "Дерзнешь ли ты себя, хотя бы мысленно, представить
среди этого вечно живого порядка без того, чтобы ты не ощутил в себе одновременно
нечто, непрестанно движущееся, вращающееся вокруг какого-то чистого центра?
И даже если тебе трудно будет отыскать в своей груди этот центр, то ты осознаешь
его по одному тому, что из него исходит, свидетельствуя о нем, некое благотворное
воздействие".
Найти в себе центр, вокруг которого все вращается, то есть Полярную звезду.
Кол-звезду, вокруг которой вращаются все звездные стада.
С началом зимнего сезона,
В гигантский вытянувшись рост,
Предстал Рубруку с небосклона.
Амфитеатр восточных звезд.
В садах Прованса и Луары
Едва ли видели когда,
Какие звездные отары
Вращает в небе Кол-звезда,
Она горит на всю округу,
Как скотоводом вбитый кол,
И водит медленно по кругу
Созвездий пестрый ореол.
Идут небесные Бараны,
Шагают Кони и Быки,
Пылают звездные Колчаны,
Блестят астральные Клинки.
Там тот же бой и стужа та же,
Там тот же общий интерес.
Земля лишь клок небес и даже,
Быть может, лучший клок небес.
И вот уж чудится Рубруку:
Свисают с неба сотни рук,
Грозят, светясь на всю округу:
"Смотри, Рубрук! Смотри, Рубрук!"
Н. Заболоцкий.
Рубрук в Монголии
Вернемся к Вильгельму Мейстеру. Он ищет свою звезду на небе и на земле. В
его душе ею оказалась наставница Макария. О ней подробно словами Гете:
"Подобно тому как про поэта говорят, что элементы видимого мира уже заложены
в самой глубине его естества и лишь постепенно раскрываются в нем и что все
то, что ему приходится созерцать в мире, он перед тем уже переживал в предчувствии,
так и сознанию Макарии, по-видимому, изначала были присущи все соотношения
Солнечной системы, пребывая в ней сперва в скрытом, покоящемся состоянии,
постепенно развиваясь и все ярче и живее проявляясь в дальнейшем".
Естественно было усомниться в таких способностях, но вскоре ученый убедился:
"Макария находится в таком отношении к Солнечной системе, какое мы едва
осмеливаемся выразить словами, она не только лелеет и созерцает ее в своем
уме, в своей душе и в своем воображении, но как бы составляет часть ее; она
ощущает себя вовлеченною в небесные сферы, но каким-то особым образом; с детства
она движется вокруг Солнца, и притом, как теперь удалось установить, по спирали,
все более и более удаляясь от центра и постепенно в своем круговороте направляясь
к внешним сферам".
Я понимаю, что современное скептическое сознание конечно же поставит под сомнение
это свидетельство Гете, как и тысячи других свидетельств, из которых лишь
немногие проникли в эту книгу. Но давайте наконец опомнимся от рационалистического
дурмана, поверим Гете, Льву Толстому, Достоевскому, Андрею Белому, В. Хлебникову,
поверим тысячелетним преданиям всех народов. Да, человек - существо космическое
в самом полном смысле этого слова. Он вмещает в себя, как Макария, нашу планетную
систему, а может быть и вселенную.
Человек рождается. Сначала в нем формируется чувство своего тела, потом -
мать, отец, семья, родина, земля и, наконец, появляется чувство космоса, сначала
видимого, потом незримого. В космосе он, говоря словами Тютчева, узнает "свое
наследье родовое".
Каждый писатель по-своему переживает вселенское рождение. Иногда космическое
чувство приходит лишь в старости, как итог и финал земной жизни. Так увенчал
Валентина Катаева "алмазный венец" из звезд: "Мне вдруг показалось,
будто звездный мороз вечности сначала слегка, совсем неощутимо и нестрашно
коснулся поредевших серо-седых волос вокруг тонзуры моей непокрытой головы,
сделав их мерцающими, как алмазный венец.
Потом звездный холод стал постепенно распространяться по всему моему помертвевшему
телу, с настойчивой медлительностью останавливая кровообращение и не позволяя
мне сделать ни шагу, для того чтобы выйти из-за черных копий с золотыми остриями
заколдованного парка, постепенно превращавшегося в лес и делая меня изваянием,
созданным из космического вещества безумной фантазии Ваятеля".
Александр Блок ощущал комическое рождение в пробуждении духа музыки. В этот
миг "мир омывается, сбрасывая старые одежды; человек становится ближе
к стихии; потому человек становится музыкальнее... дух, душа и тело захвачены
вихревым движением; в вихре революций духовных, политических, социальных,
имеющих космические соответствия формируется новый человек... Я думаю, что
все остальные признаки, включая национальные, или второстепенны, или вовсе
несущественны".
Двести лет наука самоуверенно отрицала, что вокруг человека есть аура излучений.
Аргумент простой: это видели мистики и поэты, а не доценты и доктора наук.
Теперь, благодаря приборам, видят доктора и доценты. Они толкуют о своем:
длина волны, природа излучений и т. д. А для множества людей свече-цие, исходившее
от лица человека, было "нимбом". Святой от слова "свет".
Святой - тот, кто светится. "Освятить" значило в древности передать
другому свой свет. То же самое значило "посвящение" - передать светом
тайное знание о космосе, недоступное тем, у кого нет нимба.
Я верю свету, исходящему от икон Рублева, Дионисия, Феофана Грека, Эль Греко,
Джотто и Боттичелли. Что значит излучение золота и камней по сравнению со
"славой Бо-жией" - так в старину называли свет, исходящий от великого
человека. "Троица" Рублева, одетая в драгоценный оклад, усыпанный
каменьями, была обычной дорогой иконой. А когда оклад сняли, от нее хлынул
свет, который не иссякает и по сию пору.
Вот звездное небо - оно очевидно. Поднимите очи к небу - и увидите. Теперь
мы вернемся к Левиафану с Ионой. Это очень древнее сообщение, которое есть
также в шумеро-вавилонском эпосе. Левиафан - чудовище Тиамат (тьма) побеждено
там Мардуком. А в Древнем Египте Левиафан - водное чудовище в образе крокодила,
поглотившего свет, - бог Сет. Его поражает, освобождая солнце, бог Гор. Гор
изображен с головой сокола, на коне, его копье пронзает поверженного крокодила.
Георгий (Гор) на белом коне (Пегасе), поражающий чудище змея, чтобы освободить
царевну (Андромеду), снова напоминает нам о Пересе. Персей, Пегас, Андромеда
на небе рядом. Именно так на полотне Н. Пуссена запечатлено "Освобождение
Андромеды". Персей в сияющих звездных латах, белый конь - Пегас и освобожденная,
снятая со скалы Андромеда. Рядом в воде поверженный Левиафан.
Из космоса на разных языках идет одно сообщение о будущем: "Человек -
Персей, освободи свою душу - Андроме-ДУ, прикованную к скале - земле, выйди
из нутра Левиафана, как вышел из него Иона. Побори тьму, как Мардук, Гор и
Георгий".
Последняя весть пришла из научной фантастики И. Ефремова. Роман "Туманность
Андромеды" начал новую эру контакта с космосом, прерванную на сорок лет.
Каналов космической связи много. Каждые 76 лет прилетает "радиомаяк"
- комета Галлея. Ее прилет в 1910 году ознаменовался взрывом русского космизма
начала века. Она "принесла" "Грезы о земле и небе" Циолковского,
"Столп и утверждение истины" Флоренского, "Доски судьбы"
Велимира Хлебникова и его звездные прозрения. Наметился путь к общей теории
относительности Эйнштейна. Спустя девять лет опубликовано грандиозное прозрение
Андрея Белого на пирамиде Хеопса, напечатаны "Ключи Марии" Есенина,
вышли его поэмы "Панто-кратор", "Инония", "Сорокоуст".
Вспышки космических прозрений продолжались в русской поэзии до конца 30-х
годов.
Как я уже говорил, в мистериях Озириса есть неразрывность пространства-времени,
которую утратила европейская культура и обрела лишь в общей теории относительности
Эйнштейна.
Времени, которое мы воспринимаем ныне на психологическом уровне, в реальности
нет. Нет и того пространства, которое мы видим, ибо мы- воспринимаем его как
трехмерный объем, отдельный от времени.
Мифы нашего восприятия, к сожалению, считаются нормой. Мы перестали жить на
плоской земле, вот и все наши достижения в борьбе с очевидностью.
Очевидно, что Земля плоская, но она круглая.
Очевидно, что небо вверху, но небо и внизу, ибо Земля в космосе.
Очевидно, что мы внутри вселенной, но мы и над и вовне мироздания, ибо внутреннее
и внешнее - понятия относительные.
Очевидно, что вселенная окружает нас, но и мы окружаем собой вселенную.
Очевидно, что после прошлого будет будущее, но это лишь условность нашего
восприятия. Можно прошлое считать будущим: физически ничего не изменится,
а психологически изменится очень многое.
Очевидно, что человек меньше мироздания, но он и больше мира, ибо понятия
"меньше" и "больше" во вселенских масштабах относительны.
Очевидно, что человеческая жизнь меньше вечности, но во вселенских масштабах
могут быть обратные отношения: вечность окажется меньше жизни.
Альберт Эйнштейн называл науку "бегством от очевидности". В отличие
от древних египтян, бежим мы очень лениво.
Все древние цивилизации боролись с иллюзией очевидности. Для этого существовала
сложная система магических посвящений. Если бы теорию относительности открыли
египтяне они озвучили бы-ее в танцах, сделали зримой в ритуалах, максимально
приблизив к человеку самые отдаленные реальности космологии. Им бы не пришлось
создавать новую религию и мифологию. Парадокс в том, что многие реалии совершенной
космогонии на ритуальном уровне озвучены в древних мифах.
Можно открещиваться от этого обстоятельства, делать вид, что в этом нет ничего
особенного. Я же называю вещи своими именами: древние обладали нашими знаниями,
но на гуманитарном, человеческом уровне.
Мы утратили человеческий уровень своих знаний. Я предлагаю вернуть утраченное,
взглянув на небо глазами древних, включившись в игру.
Луна диктовала Кириллу и Мефодию правильный алфавит для славян. Тем более,
что опирались они на более древние очертания таких же лунных алфавитов.
Однако весь алфавит от А до Я диктовала не только луна, но и солнце, идущее
по созвездиям зодиака. Оно вносило свои поправки, приближая лунные дуги к
угловатым созвездиям. Так родились два алфавита - лунный и звездный. Звездный
- прописной, а лунный - строчной.
"А" звездное хранит в себе очертания Тельца, "а" лунное
округлость нарождающегося месяца.
Древнее чтение справа налево соответствует ходу фаз луны от раннего месяца
до полнолуния. В Европе закрепилась традиция слева направо - солнечная, "посолонь",
по ходу зодиака.
Очень важна буква "Ж", она хранит очертания Ориона и означала "жизнь".
"Н" близка к созвездию близнецов, "Г" похожа на Водолея,
"И" напоминает очертания Рыб , Геркулес хранит абрис буквы "К",
"Л" похожа на Персея.
Зодиак - прообраз циферблата: 12 часов - 12 знаков зодиака. Сама идея времени
и круговорот времен продиктованы круговоротом созвездий. Здесь солнце играет
роль часовой стрелки, а луна - минутной. Небо - звездные часы человечества.
Часы мы заводим сами - кто завел зодиак? На сколько миллиардов лет? Для чего
на небесном циферблате присутствуют и другие созвездия? Как эти созвездия
соотнесены с кругом зодиака? Что означает "скрижаль" - круг незаходящих
созвездий? Как соотнести три звездных параметра и сколько сочетаний дает небесный
компьютер? Какова роль девяти планет и солнца в корректировке звездного света?
Как воздействует на нас небо невидимое - из неизвестных источников излучений
всякого рода? Что значит каждое из таких излучений и как они соотносятся с
человеком?
Миллионы вопросов, на многие из которых могли дать ответ жрецы древних цивилизаций
и не хочет отвечать нынешняя наука.
Есть гениальные догадки Велимира Хлебникова, Андрея Белого, но это лишь отдаленные
прорывы к единому знанию. Нет карты, нет путеводителя. Мы сами идем по неизвестной
местности, больше всего доверяясь собственной интуиции.
Почему зодиак? Потому что другого пути в пространство-время у нас нет.
Вот Церера - весна, источник любви и жизни. Дева - Ева, она вкусила лунное
яблоко с древа познания. Яблоко луны, впитавшее в себя всю горечь земного
мира, вращалось вокруг нашей планеты. Вкусив его света, Адам и Ева из звездного
сада сошли на землю светом, воплотились в смертных людей и подарили им свою
бессмертную душу. За это они страдают и умирают с нами, но и вкушают горькую
радость земной жизни. Созвездие Девы - туда вошел Данте сквозь круги ада.
Дева - Беатриче, Джульетта, Лейла - светлое женское начало мира. "В скромном,
не очень ярком созвездии Девы, быть может, находится центр самой большой из
материальных систем, которые пытается себе представить человечество".
В иконописной православной традиции на лбу у Богородицы сияет звезда из восьми
лучей. Это главная звезда в созвездии Девы - Спика: "Лишь 600 солнц могли
бы одновременно создать такой же поток излучения". На псковских иконах
Богородица изображена с прялкой. Вспомним, что в китайской мифологии Волопас
служит Небесной Ткачихе - Деве.
Блок видел Прекрасную Даму - Деву в отсвете небесной лазури. Он стучался в
ту небесную дверь, и она ему отворилась.
Ты ли меня на закате ждала? Терем зажгла? Ворота отперла?
Лазурная небесная аура облекает образ Прекрасной Дамы. Он видит ее не днем
и не ночью, а в "незакатном" небе за пятью пранами Чхандогья-Упанишад:
В этой бездонной лазури,
В сумерках близкой весны
Плакали зимние бури,
Реяли звездные сны.
Она на высокой хрустальной горе небес в облаке горящей звезды, и поэт воспаряет
к ней огневыми кругами:
И, когда среди мрака снопами
Искры станут кружиться в дыму, -
Я умчусь с огневыми кругами
И настигну тебя втгерему.
"Постигать огневую игру" небес мы только-только начинаем. Я не уверен,
что, говоря о Прекрасной Даме, Блок вполне осознанно видел при этом очертания
созвездия Девы, но на уровне звездного архетипа именно так называет он свою
Даму:
Вслед за льдиной синею
В полдень я вплыву.
Деву в снежном инее
Встречу наяву.
Белая Ты, в глубинах несмутима,
В жизни строга и гневна.
Тайно тревожна и тайно любима,
Дева, Заря, Купина.
Здесь очень интересен тройной круг звездного посвящения в рыцари. Огонь видимых
созвездий, "зорь" меркнет ради незримого белого огня Купины. Но
"Купина неопалимая" - это опять же весьма чтимый образ Девы - Богородицы,
который так и назывался.
Купина - огненная звездная купель, в которой можно принять новое крещение
белым огнем. Вспомним здесь молочный котел Ивана - жениха Зари-Заряницы. А
у Блока:
Блекнут ланиты у дев златокудрых,
Зори не вечны, как сны.
Тайны венчают смиренных и мудрых
Белым огнем Купины.
Образ Девы с детства был близок Блоку. Это вовсе не отвлеченный символ, как
толкуют учебники, а совершенно отчетливый небесный лик, который видел поэт
еще ребенком когда выходил под утро в луг:
Любил я нежные слова,
Искал таинственных соцветий.
И, прозревающий едва,
Еще шумел, как в играх дети.
Но, выходя под утро в луг,
Твердя невнятные напевы,
Я знал Тебя, мой верный друг,
Тебя, Хранительница Дева.
Рядом на том же весеннем небе созвездие Волосы Вероники. Это образ спящей
царевны с рассыпанными золотыми кудрями. Такой видит ее художник В. Васнецов
в хрустальном гробу. Так видит ее и Блок в хрустальном гробу небесной тверди:
Вот он - ряд гробовых ступеней,
И меж нас - никого. Мы вдвоем.
Спи ты, нежная спутница дней,
Залитых небывалым лучом.
Ты покоишься в белом гробу,
Ты с улыбкой зовешь: не буди.
Золотистые пряди на лбу,
Золотой образок на груди.
Я отпраздновал светлую смерть,
Прикоснувшись к руке восковой,
Остальное - бездонная твердь
Схоронила во мгле голубой.
Я думаю, что отношение к небу как к величайшей тайне де следует считать данью
тем или иным временам. Восторг перед видимым и невидимым мирозданием вечен.
Он вспыхивает как огонь, от соприкосновения очей с небом тысячелетней давности.
