Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей, Консультации специалистов: Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика

ВВЕДЕНИЕ

Политический, терроризм — социальное явление, распространённое в капиталистическом мире. Это характерно и в отношении Западной Европы. Хотя сегодня на европейском континенте нет войны, но там в результате диверсий и взрывов бомб, убийств и покушений, уличных беспорядков и попыток реакционных военных мятежей постоянно льётся кровь многих и многих людей, в том числе детей, женщин, стариков. Более того, наблюдается устойчивая тенденция к росту политического терроризма. Число убитых вследствие террористических актов в различных странах составило в 1969 году 29 человек, в 1972 году — 145, в 1974 году — 315, в 1976 году — 402, в 1978 году — 432, а в 1979 году — 587. В 1980 году количество убитых по сравнению с 1979 годом возросло в пять раз.

Террористы действуют сегодня приблизительно в 60 странах мира.

Одно из первых мест в этой печальной статистике принадлежит Западной Европе. Терроризм в Европе — наиболее тесном из всех «домов» человечества — явление чрезвычайно опасное.

Вызывает тревогу и происходящая в наши дни интернационализация политического терроризма. Ряд национальных террористических организаций и группировок из различных стран всё чаще проводят совместные акции: наметилась координация действий в международном масштабе крупных террористических организаций, имеет место взаимная финансовая помощь и снабжение оружием, происходят обмен опытом и подготовка террористов различных национальных организаций в специальных лагерях. Есть немало свидетельств о существовании тайного «чёрного интернационала», созданного и поддерживаемого промышленно-финансовой олигархией современного мирового империализма. Реакционные круги капиталистических стран предпринимают интенсивные действия с целью организации и поддержания тайных террористических сетей, раскинутых по всему западному миру, охватывающих не только спонтанно возникающие на местной почве национальные террористические группировки, но и создаваемые и насаждаемые империалистическими спецслужбами, в первую очередь ЦРУ США, ячейки терроризма, действующие под прикрытием как правоэкстремистских, так и левоэкстремистских организаций. Провоцировать социальный хаос, ослаблять и дезорганизовывать демократические силы, прежде всего компартии, серьёзно дестабилизировать обстановку в тех странах Запада, в которых достаточно прочные позиции завоёвывают коммунистические партии и другие демократические силы, — именно такие задачи ставят перед собой террористы и их хозяева.

Эскалация терроризма сопровождается ныне эскалацией пропагандистского наступления международного империализма. Администрация США развернула злобную антикоммунистическую пропаганду, пытаясь «доказать», что в разгуле терроризма на Западе виноват якобы Советский Союз и другие социалистические страны. Выступая в январе 1981 года на пресс-конференции. тогдашний государственный секретарь США Александр Хейг обвинил СССР в «подготовке, финансировании и оснащении международного терроризма». Впрочем, он нисколько не скрывал, что речь идёт о новой пропагандистской кампании Вашингтона. «Международный терроризм, — заявил Хейг, — займёт в нашей политике место проблемы «прав человека».

Эта попытка американских империалистов связать феномен современного терроризма с борьбой широких народных масс за социальный прогресс, с выступлениями демократических и миролюбивых сил, представляет собой откровенный подлог, невиданную по масштабам идеологическую диверсию против СССР и других стран социализма. Идеологи буржуазии пытаются возложить ответственность за политические преступления, акты террора и насилия в капиталистическом обществе на силы социального прогресса — рабочее и коммунистическое движение, и в первую очередь на Советский Союз и другие страны социалистическом содружества, освободившиеся государства, занимающие антиимпериалистические позиции. Кампания по «борьбе с терроризмом» для реакции — прежде всего современный вариант антикоммунизма времён «холодной войны», который используется, чтобы, насколько это возможно в нынешних условиях, сбить с толку как можно больше людей в капиталистических странах, мобилизовать их на поддержку агрессивной, милитаристской политики, проводимой оплотом мирового империализма США и блоком НАТО.

Империалистическая пропаганда пытается не только опорочить миролюбивую внешнюю политику Советского Союза и других социалистических стран, но и оклеветать национально-освободительное движение, навешивая на его участников ярлык «Международных террористов». Солидарность социалистических государств с освободительной борьбой народов наши классовые враги хотели бы выдать за поддержку «международного терроризма». Тщетные попытки!

Лживый тезис о «поддержке» Советским Союзом и его союзниками так называемого международного терроризма буржуазные политики и пропагандисты пытаются «доказать» с помощью распространения дезинформации и самых невероятных клеветнических вымыслов; они стремятся «увязать» теорию терроризма с марксистско-ленинским мировоззрением, гальванизировать старый, обветшалый миф о том, что коммунисты будто бы являются сторонниками террористических методов борьбы.

К осуществлению новой идеологической диверсии против СССР и других социалистических, стран, ряда прогрессивных развивающихся государств привлечены сейчас многие западные специалисты — «советологи». Они разрабатывают целую систему политических мифов, которые призваны представить Советский Союз в качестве страны, якобы активно практикующей терроризм на международной арене с целью обеспечения своих национально-государственных интересов.

Какова же действительное положение вещей, каковы подлинные взгляды коммунистов на проблему политического терроризма?

Советский Союз, КПСС были и остаются принципиальными противниками политики терроризма. Да, коммунисты признают революционное насилие: Маркс справедливо указывал на его роль на определённых этапах развития общества, в осуществлении назревших социальных перемен. В то же время коммунисты как в теории, так и на практике отвергают терроризм в качестве средства достижения политических целей. Они справедливо считают, что борьба против отживающего общественного строя — это социальный переворот, революция, а не бунт отчаявшихся мелкобуржуазных или деклассированных элементов.

Признавая революционное насилие, коммунисты ни в малейшей степени не отождествляют его с диверсиями, убийствами и заговорами, межгрупповой грызнёй — всем тем, что составляет реальное содержание терроризма.

Коммунисты всегда квалифицировали индивидуальный террор как тактику ошибочную и вредную для массового революционного движения. С самого зарождения марксистско-ленинская партия отвергала терроризм как метод политической борьбы.

В «Проекте резолюции о терроре» ко II съезду РСДРП (1903 г.) В. И. Ленин отмечал: «Съезд решительно отвергает террор, т. е. систему единичных политических убийств, как способ политической борьбы, в высшей степени нецелесообразный в настоящее время, отвлекающий лучшие силы or насущной и настоятельно необходимой организационной и агитационной работы, разрушающий связь революционеров с массами революционных классов населения, поселяющий и среди самих революционеров и среди населения вообще самые превратные представления о задачах и способах борьбы с самодержавием»^[1].

Эта принципиальная позиция коммунистов осталась неизменной и после. «… Мы остаёмся… — писал В. И. Ленин в 1916 году, — при нашем старом, подтверждённом опытом десятилетий убеждении, что индивидуальные террористические покушения являются нецелесообразными средствами политической борьбы… Только массовое движение можно рассматривать как действительную политическую борьбу»^[2].

Такова позиция марксистов. В противоположности этому, эксплуататорские классы практически всегда использовали и используют в борьбе против трудящихся масс самые гнусные средства террора, не останавливаются перед жестокими репрессиями и кровавыми расправами. Экстремистские акции со стороны ультраправых и левацких сил способны лишь спровоцировать усиление террористической политики буржуазии, затруднить освобождение трудящихся от гнёта капитала.

Терроризм был и остаётся одним из самых омерзительных порождений буржуазного строя. Чем можно объяснить бурный рост терроризма в современном капиталистическом мире? Какие силы его порождают, кто вскармливает, поощряет и направляет многочисленные террористические группировки, действующие и справа и «слева»?

Феномен терроризма возник в современном запад ном обществе закономерно, как следствие действия капиталистических, эксплуататорских общественных отношений. Причины широкого распространения терроризма на Западе видятся прежде всего в тех острейших противоречиях, которые раздирают мир капитала, охваченный глубоким экономическим, социальным и духовным кризисом. Они кроются в самой классовой структуре капиталистического общества, в его вопиющем социальном неравенстве. Массы безработных, молодёжи, только что вступающей в жизнь и уже лишённой надежд на будущее, переехавших в города разорившихся крестьян, люмпен-пролетариев, массы бедствующие, охваченные разочарованием и отчаянием — вот питательная среда возникновения и роста экстремистских группировок, почва для правого и «левого» терроризма.

В своём труде «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» В. И. Ленин писал: «…мелкий собственник, мелкий хозяйчик (социальный тип, во многих европейских странах, имеющий очень широкое, массовое представительство), испытывая при капитализме постоянно угнетение и очень часто невероятно резкое и быстрое ухудшение жизни и разорение, легко переходит к крайней революционности, но не способен проявить выдержки, организованности, дисциплины, стойкости». И далее: «Взбесившийся» от ужасов капитализма мелкий буржуа, это — социальное явление, свойственное, как и анархизм, всем капиталистическим странам»^[3].

Буржуазная концепция причин и истоков терроризма пытается объяснить их исконным «несовершенством» человеческой натуры, «инстинктивной», присущей человеческому существу «агрессивностью». Но буржуазные «специалисты» по терроризму сознательно обходят главное: все эти причины порождены не «извечной человеческой природой», а капиталистическими общественными отношениями.

Многие в странах капитала понимают: общество, в котором они живут, несправедливо, его следует изменить, но далеко не все знают, как это можно сделать, какими средствами добиться перемен к лучшему. Используя это, неофашисты призывают «улучшить» буржуазное общество путём установления диктатуры «сильной руки». «Левые» экстремисты призывают к террору, к немедленной «революции».

Авантюризм и провокационный характер призывов как правых, так и «левых» экстремистов очевидны. Буржуазное государство может без особого, труда разгромить изолированные, оторванные от масс террористические организации. Ведь к его услугам армия, мощный полицейский аппарат, спецслужбы, новейшие военно-технические средства. Может, но, как это ни парадоксально, практически не стремится к этому. Почему? По той простой причине, что терроризм со всеми его покушениями, актами насилия, политическими убийствами не опасен для самого существования буржуазного, эксплуататорского строя, его устоев. Более того. Для власть имущих на Западе терроризм в определённой мере выгоден, ибо он даёт удобный предлог для усиления военно-полицейского аппарата буржуазного государства, для требований о создании «твёрдых», а точнее, открыто реакционных правительств, развёртывания ещё более активного наступления на демократические силы, организации трескучих кампаний по дискредитации коммунистических партий. Опыт истории показывает, что, вопреки его «революционным» лозунгам, террор всегда приводил к прямо противоположным результатам — к ещё большему усилению реакции и в конечном счёте к ещё большему ухудшению положения трудящихся.

Провокационная роль правого и «левого» экстремизма несомненна. В самом деле, в так называемом «плюралистическом» западном обществе неискушённому человеку трудно разобраться в путанице названий десятка партий и политических организаций. Крикливые лозунги леваков, их псевдореволюционная фразеология нередко сбивают с толку, особенно молодёжь, а буржуазная печать исподволь и хитро пытается провести «аналогию» между левоэкстремистами и ком— мунистическими партиями и даже обвинить их в «кровном родстве».

Эта кампания буржуазной пропаганды преследует и ещё одну — едва ли не главную — цель. Она призвана послужить дымовой завесой для империализма, особенно американского, который уже давно избрал терроризм как орудие своей внутренней и внешней политики и насаждает террор повсеместно, во всех его формах и проявлениях. Расправы над инакомыслящими внутри страны, пособничество террору реакционных, крайне правых режимов на международной арене, открытое военное вмешательство в дела суверенных стран стали для США повседневной действительностью, государственной политикой. Верные проводники террористической политики Вашингтона — это «тихие американцы», агенты ЦРУ и других американских спецслужб, которые действуют практически во всех капиталистических и во многих освободившихся странах, не брезгают никакими средствами для достижения своих подлых целей.

Вернёмся ещё раз к вопросу о социальной базе политического терроризма. Исследователи-марксисты указывают прежде всего на две социальные группы, которые в современном буржуазном обществе питают как правый, так и «левый» политический терроризм.

Под влиянием научно-технической революции второй половины XX века в капиталистическом обществе резко обострились старые и возникли новые социально— экономические противоречия. Это — следствие того, что достижения научно-технического прогресса используются буржуазией в узкоэгоистических, классовых целях, научно-техническая революция оборачивается против трудящихся, выбрасывая миллионы людей за ворота фабрик и заводов, лишая их основы существования — работы. По данным генерального директора Международной организации труда Ф. Бланшара, которые он привёл б своём выступлении на специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН по экономическим вопросам, к началу 80-х годов в мире насчитывалось 455 миллионов безработных или не полностью занятых. В последующие годы их число возросло. Проблема поиска работы стала особенно острой среди молодёжи.

Лишённый средств к существованию, страдающий от социальной дискриминации, человек нередко впадает в депрессию или становится агрессивным.

Дело, конечно, не только в материальной нужде. Играют роль и моральные факторы: у обездоленных слоёв населения исчезает всякая надежда на лучшее будущее. Люди чувствуют себя лишними, ненужными. Отсюда готовность самых отчаявшихся, самых обездоленных вступить на путь терроризма. Молодые стали сегодня особенно взрывчатым социальным материалом. Это обстоятельство немедленно подметили как правые, так и «левые» политические экстремисты, делающие на нём свой страшный бизнес.

Обездоленные далеко не всегда понимают причины своего бедственного состояния. Многие склонны винить в своём тяжёлом положении «слабость государства», «конкурентов со стороны иностранных рабочих», «иммигрантов из развивающихся стран». Это их первый шаг на пути к превращению — вольно или невольно — в прислужников реакционных кругов.

Несколько слов ещё об одной стороне социальной базы терроризма — об элементах, из которых рекрутируется так называемый «наёмный терроризм». Наряду с кадровыми военнослужащими и разведчиками, сотрудниками специальных служб империалистических держав (например, ЦРУ), занимающихся «по долгу службы» террористической деятельностью, основу «наёмного терроризма» составляют различные отщепенцы и преступники, которые за деньги готовы служить любому хозяину.

Политический терроризм никогда не имел и не имеет сколько-нибудь прочных корней среди трудящихся классов.

В современных условиях Западная Европа, рассматриваемая Соединёнными Штатами как «придаток» их собственной империалистической метрополии, стала одним из основных плацдармов политики террора. Для обеспечения своих интересов на «старом континенте» США не гнушаются такими методами, как государственные перевороты и заговоры против неугодных им правительств, политические убийства, похищения, диверсии и т. п. Многие неофашистские и псевдолевые экстремистские группировки уже давно превратились; в своего рода «филиалы ЦРУ»: активно используются. против передовых сил западноевропейского рабочего класса, борющегося за свои социально-экономические и политические нрава.

Правый и «левый» экстремизм служат одним целям — являются «двумя цветами одного знамени» знамени крайней реакции, пытающейся подорвать позиции сил демократии и социального прогресса, не допустить позитивных перемен на международной арене, Тот и другой активно используют в своих целях империалистические силы, прежде всего США. Так, международный терроризм смыкается с терроризмом внутренним, ещё раз подтверждая ленинский вывод о том, что на своей высшей стадии капитализм порождает и вскармливает реакцию «по всей линии».

Политический терроризм во всех его ипостасях и неофашистской и левацкой — это ещё одно из свидетельств идейно-политического и морального распада, которым сопровождается в наши дни постоянно углубляющийся кризис капитализма. Именно в обстановке нарастания социальных конфликтов правящие классы буржуазного общества ставят себе на службу терроризм в стремлении преградить дорогу назревшим социальным переменам.

* * *

Авторы этой книги отдают предпочтение рассказу о деятельности крайне правых и неофашистских террористов. Очевидное нарастание праворадикального движения в Западной Европе следует расценивать как весьма опасное международное явление, свидетельствующее об угрозе сдвига вправо в политике и общественной жизни многих капиталистических государств. Эта реальная угроза находит выражение в усилении влияния неоконсервативных взглядов, в активизации деятельности правого крыла во многих крупных буржуазных партиях, в перемещении этих партий с правоцентристских, на крайне правые позиции. В ряде капиталистических стран, в том числе и в Европе, наблюдается рост антидемократических, авторитарных тенденций. Спекулируя на трудностях положения широких масс населения в условиях экономического кризиса, и в частности средних слоёв, правый радикализм (а зачастую и откровенный неофашизм) с помощью контролируемых монополиями средств информации активно возбуждает среди обывателей тоску по «добрым старым временам», подбрасывает рецепты поведения «порядка» с помощью «сильной руки». В обстановке антикоммунизма и гонений на левые силы безбоязненно поднимают голову крайне правые круги: правоэкстремистские группировки, подпольные террористические неофашистские организации. Растущая опасность их действий видна хотя бы из того, что число жертв правых террористов в Италии, классической. по утверждению буржуазной пропаганды, стране «левого» террора, превысило в 1980 году количество пострадавших от руки левоэкстремистов. Действительно, «чёрный», неофашистский терроризм предпочитает массовые убийства, потому что они вызывают среди населения панику, парализуют способность людей к активному протесту против актов насилия.

В 70-х годах усилиями реакции были возвращены из забвения многие крайне правые, полуфашистские группировки, растерявшие было своё влияние в предшествующие годы, в период непосредственно после поражения фашизма во второй мировой войне. Общая цель правых экстремистов и неофашистов прослеживается предельно ясно: дестабилизировать жизнь в той или иной стране, подавить демократию, создать условия для прихода к власти реакционных диктаторских режимов, остановить движение народов по пути социального прогресса.

Книга состоит из отдельных очерков, посвящённых разоблачению подрывных происков ЦРУ в Западной Европе и наиболее крупным террористическим акциям в этом регионе с конца 60-х годов. В центре повествования — выяснение средств» методов и целей международного терроризма, руководимого и направляемого Вашингтоном.

I
РЕПЕТИЦИЯ В АФИНАХ

«ЧЁРНЫЕ ПОЛКОВНИКИ» ПРИХОДЯТ К ВЛАСТИ

21 апреля 1967 года в 2 часа ночи улицы мирно спавших Афин заполнил грозный рокот танков и армейских грузовиков. Вооружённые автоматами солдаты быстро захватывают стратегически важные пункты столицы: радио, телевидение, центральную почту и телеграф, здания министерств, редакции газет; их тиражи, подготовленные к выходу, конфискованы; прервана телефонная связь Греции с другими государствами. Блокированы автострады и железные дороги, закрыт международный аэропорт.

В 6 часов 30 минут утра радио сообщает, что власть в стране взяла армия; объявляется о введении военного положения, действие конституции приостановлено якобы в связи с «опасностью, которая угрожает стране и государству»; однако, о какой именно «влажности» идёт речь, никто не объясняет.

Как потом оказалось, нескольких десятков танков и менее чем тысячи путчистов было достаточно для того, чтобы установить в стране военную диктатуру. С точки зрения организационной «операция» в Афинах кое-кому на Западе показалась своего рода образцом для военного переворота. Ни авиация, ни флот, ни полиция, ни жандармы не принимали прямого участия в мятеже. Только триста из двух тысяч офицеров греческой армии знали о готовящемся перевороте. Отбор его участников был проведён весьма тщательно. Ночью 21 апреля на улицы Афин вышли солдаты горноегерской бригады — отборной воинской части, подчиняющейся непосредственно командованию НАТО и подготовленной инструкторами США по образу и подобию американских «зелёных беретов». Остальные путчисты были завербованы среди курсантов военной академии в Афинах. Руководила переворотом группа (хунта) профашистски настроенных офицеров, в большинстве своём полковников, «чёрных полковников», как их потом назвал греческий народ.

На рассвете начались аресты, которые продолжались несколько дней. Хватали не только коммунистов, но и всех, кто вызывал у путчистов хотя бы малейшее подозрение. Арестованных сначала держали в казармах и на стадионах, а потом вывезли в концлагеря на острова Эгейского моря. Более 50 тысяч демократов было арестовано. Военная хунта упразднила парламент, распустила все политические партии и массовые организации трудящихся, ликвидировала демократические нрава и свободы. По всей стране стали действовать чрезвычайные трибуналы. Семь лет в Греции продолжалась чёрная ночь фашистской диктатуры.

ПРЕДЫСТОРИЯ ПУТЧА

Как и почему всё это произошло? Почему через 22 года после разгрома гитлеровской диктатуры в Западной Европе снова нашлись силы, которые решили нанести удар по демократическим институтам, причём действовать они начали со страны с самыми древними традициями демократии, страны, в языке которой впервые появилось понятие «демократия» (народовластие)?..

Чтобы понять этот на первый взгляд «парадокс», полезно совершить небольшой экскурс в историю, но историю современную. В 50—60-х годах, в период обострения в Греции экономического и общественно— политического кризиса, в стране процветали незаконные правотеррористические организации. Наиболее известными среди них слыли: «антикоммунистический крестовый поход Греции»^ ещё один «всегреческий национальный крестовый поход», «национальное общественное возрождение», «союз борцов и жертв национального сопротивления Северной Греции», «союз национально мыслящих эллинов», «союз командиров и бойцов антикоммунистической борьбы» и многие другие. Возглавляли их обычно либо лица, сотрудничавшие во время второй мировой войны с гитлеровцами, либо реакционно настроенные отставные военные, в общем известные специалисты террора. Особую активность в «дохунтовский» период при поддержке или попустительстве властей проявляли террористические молодёжные организации, фигурировавшие под различными, внешне «патриотическими», наименованиями (например, «корпус обнадёживающей молодёжи», проводивший военную подготовку своих членов по образцу молодёжных формирований «нового порядка» в Западной Европе, или организация «храбрые», руководимая профашистски настроенными отставными офицерами). Направлял все эти террористические группировки в тот период особый отдел Центральной службы безопасности (КИП), так называемый «отдел анализа», финансировавший из секретных источников их деятельность.

По сути своей эти организации являлись неофашистскими, хотя и не все их члены, конечно, были неофашистами. Для них характерны военная подготовка участников, строгая дисциплина, подбор кадров из бывших коллаборационистов и реакционных элементов, культивирование самого грубого, примитивного антикоммунизма и прославление фашистского прошлого. Цели и методы их деятельности также были типичными для подрывных реакционных группировок — организация уличных беспорядков, хулиганские выходки, избиения, погромы, поджоги и т. п.

«Полузаконная», а вернее было бы сказать — полностью незаконная деятельность этих террористических группировок давала официальным репрессивным органам возможность «из-за кулис» направлять деятельность «безответственных» подпольных организаций и вместе с тем прикрывать собственную антидемократическую деятельность. Культивируя атмосферу беспорядка и насилия, раздувая антикоммунистическую истерию, реакционные правящие крути открывали путь главным ударным силам неофашистов, которые до определённого времени скрывались внутри армии и в секретных службах. Роль греческой реакционной военщины резко возросла после поражения демократических сил в гражданской войне; она стала рассматриваться в качестве ударной силы иностранного, в первую очередь американского, империализма и местных кругов крупного капитала, в качестве орудия «спасения страны от анархии и коммунизма».

Ещё в годы гитлеровской оккупации в противовес влиянию демократических тенденций среди греческих военнослужащих, находившихся в тот момент за пределами Греции, в частности на Ближнем Востоке, возник «союз молодых офицеров», открыто антикоммунистического и промонархического направления. Позднее, после разгрома гитлеровских оккупантов, эта организация была расширена и переименована в «священный союз греческих офицеров» (ИДЕА). Конечную его цель — установление военной диктатуры — скрывали под лозунгами борьбы с коммунизмом и «защиты национальных интересов». Для её осуществления ИДЕА постоянно продвигал своих людей на ключевые посты в государственный аппарат, армию, под его влиянием находились правые террористические группировки. Уже после 1956 года в «союзе» на первые роли стали выдвигаться офицеры, которые впоследствии сыграли ведущую роль в правительстве хунты «чёрных полковников» (среди них были, в частности, Пападопулос и Макарезос). Успех демократических партий на парламентских выборах 1963 года потряс основы ИДЕА, лидеры которого опасались, что их организации может быть ликвидирована. Но правительство не пошло на чистку вооружённых сил, и впоследствии многие руководители тайного фашистского движения в армии получили возможность занять ключевые позиции (в том числе должности начальника генерального штаба, командира ударной танковой бригады, начальников отделов генштаба, начальника службы безопасности КИП и г. д.).

Автор обильно документированной книги «Неофашизм в Греции (1967–1974)» Ставрос Зорбалас приводит множество фактов, доказывающих; греческие секретные службы, особенно КИП, созданная в разгар «холодной войны», подавляли любые проявления свободы и демократии. По выражению Зорбаласа, эта секретная служба вскоре превратилась во «всесильный и бесконтрольный центр преступлений и интриг», которые совершались в Греции до падения фашистского режима. КИП располагала 30–40 тысячами высокооплачиваемых агентов и получала, по признанию её собственных сотрудников, огромные суммы из Вашингтона от ЦРУ, которое «всегда решает и определяет всё»^[4].

В период непосредственно перед переворотом 21 апреля во главе КИП находился генерал Папагеоргопулос, тесно связанный с одним из деятелей хунты, полковником Паттакосом. Важнейшую роль в КИП играли также будущий диктатор Пападопулос, его родственник Цакас, бывшие министры Пипинелис и Тотомис, идеолог греческих фашистов Плеврис, издатель реакционной газеты «Элефтерос козмос» Хонстандопулос и другие. Большинство из них одновременно работало на ЦРУ.

К середине 60-х годов Грецию охватил острый и непрестанно углублявшийся кризис, который поразил не только экономику, но и всю структуру буржуазномонархической власти… Именно в это время более отчётливо проявилась антинародная сущность политики правя щей олигархии, подчинившей национальные интересы страны интересам международной реакции, грабящим Грецию заокеанским монополиям и милитаристским кругам НАТО. Разложение и коррупция правящих кругов привели к фактическому параличу парламентской системы власти. Резко ухудшилось положение трудящихся, усилилась эксплуатация рабочего класса. Греция превратилась в страну дешёвой рабочей силы «на экспорт» и исключительных привилегий для местных и иностранных монополий, в сырьевой аграрный придаток империалистических держав.

Всё это вызвало возмущение народных масс, прогрессивной общественности страны. В Греции нарастала мощная волна демонстраций и митингов, участники которых решительно требовали демократических реформ, проведения государственной политики, отвечающей национальным интересам. Значительно усилилось влияние Коммунистической партии Греции, других левых сил. Вполне реальным становился приход к власти на парламентских выборах, назначенных на 28 мая 1967 года, политических сил, опиравшихся на поддержку народа. Незадолго до выборов опросы общественного мнения показывали: успех левых партий практически неизбежен. Ни местная олигархия, ни её покровители за океаном этого допустить не хотели.

Отличительная особенность Греции, пишет Ставрос Зорбалас, «состояла в значительной зависимости от империалистического, монополистического капитала… В силу специфических условий местная олигархия не только не делала уступок, которые обычно делали и делают трудящимся массам правящие классы ведущих капиталистических стран, а всё больше «скала выход в усилении эксплуатации и тем самым ещё более углубляла пропасть, отделявшую её от народных масс»^[5]. Олигархия искала выход из нарастающих трудностей не на пути реформ, а на пути резкого сдвига вправо — установления фашистской диктатуры. Установление диктатуры рассматривалось в качестве выхода из политического кризиса и в кругах реакционного офицерства и королевского двора, который всегда играл роль верного защитника привилегий местных и иностранных монополий. Ещё в октябре 1966 года король Константин в узком кругу говорил, что в случае необходимости готов приостановить действие ряда статей конституции и он, несомненно, воспользуется этим, если его трону, интересам иностранных монополий и местной олигархии будет грозить серьёзная опасность. За четыре дня до переворота, совершенного хунтой, хорошо осведомлённая американская газета «Нью-Йорк тайме» писала: «Окружение двора считает, что, поскольку будущему династии грозит опасность со стороны демократических сил, любые средства хороши».

Теперь о другой стороне проблемы. За двадцатилетний период (1947–1966 гг.) американские капиталовложения в Грецию составили более 4 миллиардов долларов; в этой стране были размещены многочисленные военные базы, и вполне естественно, США не собирались терять такой важный стратегический плацдарм на Балканах и Средиземноморье.

Экономика Греции была значительно более слабой по сравнению с экономикой других западноевропейских стран, и потому нажим США в политической сфере был практически неудержимым. Газета «Катимерини» в 1955 году писала: «Помощь, которую нам предоставляют США, и покровительство наших великих «союзников» превратили Грецию в жалкий протекторат». Именно поэтому Соединённым Штатам, когда это, с их точки зрения, оказалось неизбежным, было легко прибегнуть здесь к крайнему средству — военно-фашистскому путчу.

Для его политического прикрытия ЦРУ и её «греческий филиал» КИП сфабриковали миф о нависшей над Грецией опасности «захвата власти коммунистами». Ставший в результате переворота министром внутренних дел генерал Паттакос в интервью западногерманскому журналу «Шпигель» утверждал, что сможет представить на суд общественности чуть ли не 70 грузовых автомашин, доверху нагруженных «убедительными материалами, доказывающими подготовку коммунистами заговора, который предотвратила революция 21 апреля».

Это конечно же было беспардонной ложью: когда в 1969 году в Грецию для изучения обстановки была направлена Европейским советом комиссия видных юристов, то «чёрные полковники» оказались не в состоянии представить им даже 70 строк таких «доказательств». Комиссия пришла к вполне естественному выводу об «отсутствии каких-либо свидетельств, подтверждающих, что 21 апреля 1967 года в Греции существовала угроза свержения правительства коммунистами». Утверждения греческой реакционной хунты о «коммунистической угрозе» были опровергнуты позднее даже её невольным пособником бывшим. королём Константином и такими видными буржуазными деятелями, как Канеллопулос и Караманлис. В конце концов и сам первый диктатор Пападопулос отказался от этой лжи, признавшись в интервью английской газете «Санди телеграф» в августе 1970 года, что «деятельность коммунистов не угрожала демократии в Греции». Позволительно было бы, однако, спросить: с какой же всё-таки стороны существовала эта угроза греческой демократии? Не со стороны ли самого г-на Пападопулоса? Но этот вопрос не был ему задан, видимо, свойственной английским журналистам «деликатности»…

Теперь, много лет спустя после тех трагических дней, достоверно установлено, что «люди Пападопулоса», как, впрочем, и он сам, были платными агентами ЦРУ и действовали под его контролем, в полном соответствии с оперативным планом «Прометей», подготовленным фашистами из греческой армии и согласованным с американскими, спецслужбами на случай «чрезвычайных обстоятельств».

Греция стала своеобразным «опытным полигоном» для ЦРУ, а также для реакционных и неофашистских организаций и группировок в Западной Европе с целью отработки методики и практики так называемой «стратегии напряжённости». Она применялась для того, чтобы не допустить в западноевропейских странах развития событий в неблагоприятном для мирового империализма направлении.

Ещё в 40—50-х годах в Греции были опробованы фактически самые разнообразные «методы борьбы с подрывной деятельностью левых политических сил». Тут были и предоставление иностранной военной помощи правым правительствам, и прямая интервенция, и использование более изощрённых средств, вроде проведения различных психологических кампаний, настоящих идеологических диверсий в целях разжигания среди населения настроений паники и страха.

«СПЕЦИАЛИСТЫ» ИЗ ЛЭНГЛИ ЗА РАБОТОЙ

Местное отделение ЦРУ во главе с его первым руководителем, американцем греческого происхождения Томасом Карамессинесом, развернуло активную деятельность. Начиная с 1951 года и вплоть до фашистского переворота 21 апреля оно располагало более 1200 агентами, которые осуществляли контроль над службой безопасности, направляли деятельность неофашистских организаций, реакционных групп в армии и государственном аппарате. Разветвлённая сеть агентов ЦРУ в Греции действовала в важнейших отраслях экономики, общественной и политической сферах. Агенты скрывались, как правило, под маской служащих американского посольства в Афинах, журналистов и специалистов различных американских учреждений. По признанию бывших сотрудников ЦРУ Ф. Эйджи, В. Маркетти и Д. Маркса, миллионы долларов тратились для подкупа людей и всякого рода провокаций.

По данным Ф. Эйджи, в середине 70-х годов в Афинах насчитывалось уже до 130 кадровых сотрудников ЦРУ, работавших в составе дипломатических и военных представительств США в. Греции, в том числе в посольстве и группе американских военных советников. В частности, пишет Ф. Эйджи, на двух сотрудников ЦРУ — Уильяма Лофгрена и Джеймса Макуильямса, действовавших под видом «дипломатов», — были возложены важные задачи — установление и развитие контактов с греческими политическими и общественными деятелями с целью их последующей возможной вербовки в качестве агентов ЦРУ, которые бы затем действовали в Греции в интересах США.

В группе американских военных советников в Афинах в те годы подвизался некий Уильямс Эванс, которого Ф. Эйджи называет «чуть ли не самым опасным работником ЦРУ» в Греции. В прошлом этот человек неоднократно выполнял в различных странах функции «советника по вопросам общественной безопасности». В частности, в Южном Вьетнаме он принимал участие в карательных операциях по «умиротворению» местного населения.

Важную часть работы американской разведки в Греции составляли «контроль и прослушивание» местных систем связи и шифрованной переписки. Как сообщает Ф. Эйджи, учитывая, что подготовкой шифров и шифромашин для нужд греческого правительства занималось Агентство национальной безопасности США, было совершенно ясно, что служба «контроля и прослушивания», а через неё и ЦРУ имели постоянный доступ к секретной переписке греческих властей и греческой армии.

Из бесед зарубежных журналистов с бывшими работниками ЦРУ или же специалистами, занимающимися проблемами деятельности секретных служб Запада, следует, что именно Греция в 70-х годах (как, впрочем, и раньше) стала центром подрывной деятельности США в бассейне Средиземного моря. В лекции, прочитанной Джоном Моури в Американском университете (Вашингтон, октябрь 1977 года), бывший шеф отделения ЦРУ в Афинах — он занимал этот пост с 1962 по 1968 год — признал, что Греция использовалась в качестве «оперативной базы» ЦРУ в Средиземноморье. Объектами «разведывательной активности» ЦРУ были такие страны, как Ливия, Эфиопия, Иран, Ирак, Иордания, Саудовская Аравия, Ливан, Кипр, Сирия.

В те времена «наиболее активными и занятыми» были сотрудники, работавшие в так называемом «отделе технических служб» отделения ЦРУ в Афинах; они занимались «спецобеспечением» операций ЦРУ в Греции. Под «спецобеспечением» подразумевались контроль и прослушивание радио— и других линий связи, служба наблюдения, подготовка особых видов оружия для тайных операций, приготовление снадобий и наркотических средств для последующего использования в ходе таких операций, фальсификация, документов и других бумаг.

Журналисты Яннис Рубатис и Карен Уинн рассказывают, что подобные операции ЦРУ проводились и внутри самой Греции. Например, в 1966 году заместитель руководителя отделения ЦРУ в Афинах Г. Грин разработал план компрометации Андреаса Папандреу (ныне глава греческого правительства), которым предусматривалось использование в ходе «операции» наркотика ЛСД для подмешивания в питье. От плана пришлось отказаться, поскольку медики ЦРУ не гарантировали, что снадобье подействует именно так. как было нужно. Доказано также, что люди ЦРУ устанавливали в Греции оборудование для подслушивания, вели записи телефонных разговоров, использовали самые разнообразные средства для проникновения в частные дома и государственные учреждения. Как раз в тот период в Афины частенько наведывался некий д-р Сидней Готтлиб, ведущий специалист ЦРУ по вопросам применения «в специальных целях» ядов и наркотиков. Он, кстати, разработал сильно действующий биологический яд, который оставался «на вооружении» ЦРУ, несмотря на ясно выраженный в международном праве запрет на использование подобных средств в качестве оружия.

Подрывная деятельность «тихих американцев» в Греции не прекращается и по сей день. Особенно активизировались «спецы» из Лэнгли после прихода к власти осенью 1981 года партии Всегреческое социалистическое движение — ПАСОК. Известно, что под контролем афинской резидентуры ЦРУ ведётся работа но распространению через правую греческую печать всевозможных слухов и «сообщений», компрометирующих ПАСОК и его руководство. Примером может служить нашумевшая история с «попыткой государственного переворота» против правительства А. Папандреу, получившая широкое хождение в феврале — марте 1983 года. Она была специально рассчитана на компрометацию политики правительства, на подрыв политической стабильности в стране. Подобные же идеологические диверсии и провокации организуются и против Коммунистической партии Греции. Американские спецслужбы, впрочем» не ограничиваются этим. По данным газеты «Ризоспастис», опубликованным в мае 1983 года, резидентура ЦРУ в Афинах зимой и весной 1982/83 года активно занималась созданием провокаторских групп под различными «анархистскими вывесками» (в частности, появились некие «автономные группы действия», на которые было возложено осуществление ряда провокационных акций).

Однако вернёмся к анализу событий 1967 года.

ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ «СТРАТЕГИИ НАПРЯЖЁННОСТИ»

В Греции была тогда впервые отрепетирована во всех деталях разработанная в Вашингтоне стратегическая линия, получившая название «стратегии напряжённости», направленная на предотвращение наметившегося в странах Западной Европы в 60-х годах продвижения вперёд левых сил. В стране, ставшей мишенью ЦРУ, раздавались взрывы бомб, совершались политические убийства. Эти террористические акты выдавались затем за «подрывные действия левых сил». В буржуазной печати начиналась усиленная кампания в пользу «чрезвычайных мер», за создание «сильного правительства, способного навести порядок». Общественное мнение исподволь готовилось к «необходимости» подобных перемен. Потом наступал черёд путчистов.

Именно это и произошло в Греции. Переворот в Афинах вовсе не был «внезапным» решением группы «недовольных офицеров». Он долго и тщательно готовился ЦРУ. В 1964 году будущий диктатор Пападопулос, командовавший в то время артиллерийской частью в Эвросе, на греко-турецкой границе, организовал провокационную акцию: по его приказу были выведены из строя двигатели всех машин и тягачей (в карбюраторах обнаружили сахар). Реакционеры в этом «акте саботажа» обвинили двух новобранцев, действовавших, как было объявлено, «по указке коммунистической партии». Согласно секретному отчёту американского! военного атташе в Афинах полковника Маршалла, ставшему впоследствии достоянием гласности, эта акция была в действительности делом рук ЦРУ и местных фашистов.

Напряжённость в стране стремительно нарастала. Активизировались банды крайне правых террористов Жертвой одного из террористических актов в 60-х годах стал популярный в стране демократический деятель, депутат партии центра Г. Ламбракис. Все эти акции совершались при помощи завербованных провокаторов, а затем почти всегда приписывались левым группировкам. Чтобы «прикрыть» правых греческих террористов, местная спецслужба — как свидетельствует автор книги «Чёрный след» итальянец Де Симоне — разработала в марте.1967 года, за полтора месяца до путча, специальный циркуляр, разосланный по всем полицейским участкам.

Греческая спецслужба КИП, вместе с реакционными офицерами совершившая путч, полностью находилась в тот период под контролем США. Сын лидера партии центра Георгиоса Папандреу, против которого выступили «чёрные полковники», Андреас Папандреу рассказывал в 1975 году французскому журналисту Лорану, автору книги «Чёрный оркестр»: «Я занимал тогда пост государственного министра и в этом качестве должен был контролировать КИП. Однако я быстро обнаружил, что ничего, с ней поделать не могу… Американцы полностью контролировали наши секретные службы, как с точки зрения административной, так и в том, что касается их финансирования. Зарплата агентам, спецтехника, оружие — всё это поступало от ЦРУ».

Мало того, теперь известно, что сам. главарь хунты «чёрных полковников» Г. Пападопулос был всего-навсего «первым платным агентом, ЦРУ, которому удалось стать во главе правительства западноевропейского государства». Это признают теперь и сами американцы. После войны Пападопулос обучался в натовском колледже военной разведки и, по авторитетному заявлению заместителя директора ЦРУ У. Колби, уже тогда начал сотрудничать с американской разведкой, на содержании которой он находился с 1952 года. Используя свои возможности в Греции, ЦРУ способствовало продвижению Пападопулоса по службе: ещё в то время он был назначен начальником отделения психологических операций генерального штаба. Американцы испытывали настолько большое доверие к агентурным и разведывательным способностям Пападопулоса, что задолго до 1967 года определяли его как наиболее подходящего кандидата на пост будущего диктатора Греции. Бывший секретарь короля Константина Г. Цигандес в своих воспоминаниях писал, что один из сотрудников ЦРУ в Греции, занимавший пост первого секретаря посольства в Афинах, во время обсуждения политической ситуации в стране ещё в 1964 году цинично заявил: «Запомните полковника Пападопулоса. Он хорошо будет вами управлять». С редким упорством агенты ЦРУ распространяли мысль об «особой ценности» Пападопулоса среди армейских офицеров.

По сведениям английской газеты «Обсервер», для вербовки Пападопулоса ЦРУ использовало с целью шантажа документы о его сотрудничестве с гитлеровскими оккупантами и о его участии в расправах над партизанами в районе города Патры, где Пападопулос командовал «охранным батальоном» сил безопасности при коллаборационистском режиме. Ближайшими сподвижниками диктатора Пападопулоса, по крайней мере в первые годы военно-фашистского режима, были полковник Макарезос и генерал Паттакос, прошедшие обучение в тех же разведшколах НАТО и США, ставшие затем активными сотрудниками КИП. Как сообщалось в западной печати, Паттакос во время второй мировой войны, находясь на оккупированной гитлеровцами территории Греции, стал агентом гестапо, а впоследствии был перевербован английской разведкой. В конце концов он «по наследству» достался ЦРУ. По данным западногерманских архивов, генерал Патилис — заместитель премьера правительства хунты, Агатангелос — помощник диктатора Пападопулоса, полковник Ладас, министр Кантонас и другие деятели хунты ещё в период второй мировой войны сотрудничали с фашистскими оккупантами. Плеврис, личный секретарь Ладаса, ещё в начале 60-х годов создал неофашистскую организацию «4 августа» (в памятью фашистском перевороте в Греции 4 августа 1936 года) и выпускал газетёнку под этим же названием. При режиме «чёрных полковников» Плеврис передавал свой «опыт», обучая слушателей в армейских военных училищах, в школе полиции и жандармерии; ему поручили руководить военно-фашистской молодёжной организацией «храбрые».

Одним из «столпов» режима «чёрных полковников» стал бывший депутат парламента Фармакис, который, по данным американского журнала «Нэшнл ревью», служил «главным связующим звеном» между греческой хунтой и ЦРУ. Ещё во время поездки в США в 1963 году Фармакис открыто выступал за установление диктатуры в Греции. Он издавна поддерживал контакты и с международным неофашизмом. В своё время он пытался объединить неофашистские террористические группы в Греции в единую организацию «нового порядка» (подобные организации существовали во многих странах Западной Европы). В ночь на 21 апреля 1967 года этот матёрый фашист действовал на улицах Афин с оружием в руках и после переворота получил пост «члена революционного комитета по печати». Тесно связан с Фармакисом был ещё один «молодёжный руководитель» — адвокат Алфантакис из реакционной полулегальной студенческой организации ЭКОФ, не брезговавшей террористическими акциями и находившейся на содержании греческих секретных служб.

Не удалось скрыть и имена тех американцев, которые организовали путч в Афинах. Это. Джон М. Моури, шеф резидентуры ЦРУ в Греции, и Джеймс Поттс, его заместитель. Поттс занял место своего начальника некоторое время спустя после 21 апреля. Его связи с главарями хунты были настолько тесными, что, как сообщала газета «Нью-Йорк таймс», все без исключения «чёрные полковники» послушно явились на прощальный приём, который он устроил по случаю своего отъезда из Афин в августе 1972 года.

Любопытную фигуру в резидентуре ЦРУ в Афинах представлял собой в те годы и Стив Милтон, занимавшийся «оперативными вопросами», а попросту говоря, диверсионно-подрывной деятельностью. Этому американцу греческого происхождения, любившему представляться в качестве «самого крупного специалиста в Америке по греческим делам», поручили поддерживать повседневный контакт с полковником Пападопулосом. И именно это обстоятельство сыграло негативную роль в его карьере: когда Пападопулос не оправдал «надежд», которые возлагались на него в Вашингтоне, Милтону пришлось уехать в Сайгон, а затем в Тегеран, где он продолжал выполнять задания своих хозяев из Лэнгли. Командировка в Сайгон конечно же рассматривалась в ЦРУ как «почётная ссылка».

После захвата власти «чёрными полковниками» Белый дом не раз делал неуклюжие попытки ввести общественное мнение в заблуждение и создать впечатление, будто США «не имеют никакого отношения» к фашистскому путчу в Греции. Эту же задачу преследуют появившиеся впоследствии на Западе различные «исторические» сочинения на эту тему. Впрочем, отрицать очевидное трудно, и потому кое-кто из западных историков утверждает, что путч — это дело рук только ЦРУ, которое, дескать, действовало в этом случае независимо от официального Вашингтона.

Однако бесспорные факты свидетельствуют о том, что зелёный свет путчистам был дан именно из Белого дома. 15 мая 1967 года во многих газетах США и других стран было опубликовано сообщение о том, что в середине февраля 1967 года в Вашингтоне состоялось секретное совещание Совета национальной безопасности США. На этом совещании руководящие деятели госдепартамента, Пентагона и ЦРУ обсуждали различные детали готовящегося переворота в Греции. Как заявил тогда помощник президента Джонсона по национальной безопасности Уолт Ростоу, «результаты, к которым мы пришли… были связаны, безусловно, с будущим процессом развитие событий в Греции», то есть с переворотом, совершённым хунтой.

Репетиция в Афинах была проведена. «Тихие американцы» готовились использовать «накопленный опыт» провокаций и террора в других странах Западной Европы…

* * *

Поощряемые из-за океана «чёрные полковники» в первые же годы после переворота начали энергично передавать накопленный опыт «коллегам» на регулярных секретных встречах и «семинарах» с участием представителей зарубежных неофашистских организаций, входивших в западноевропейский «чёрный интернационал». Неоднократные поездки в Афины совершал в 1967–1968 годах неофашист и террорист Пино Раути, лидер итальянской правой группировки «ордине нуово» («новый порядок»), который обсуждал с деятелями хунты вопросы расширения деятельности и обмена опытом между греческими и итальянскими неофашистами. Впоследствии Раути неоднократно организовывал «ознакомительные визиты» в Грецию целых групп для изучения на месте «греческого опыта».

«Что касается моих поездок в Грецию, — заявит позднее Пино Раути, — то они всегда осуществлялись по распоряжению газеты «Темпо», в которой я работаю. После этих поездок на страницах газеты неизменно появлялись соответствующие статьи. Такие поездки имели место непосредственно после государственного переворота в Греции, в декабре того же 1967 года по случаю кризиса, начавшегося в связи с попыткой контрпереворота, предпринятой королём Константином, а также в сентябре 1968 года в связи с заданием редакции написать репортаж об общественно-политической обстановке в стране…

В связи с этими поездками я имел возможность беседовать с господином Костасом Плеврисом, который был мне представлен как наиболее видный руководитель единственной политической организации, имеющей возможность вести легальную деятельность в Греции. Эта организация носит название «4 августа». В ходе встреч я задавал вопросы, ставящие своей целью сбор сведений об обстановке в стране, необходимых мне для написания статей…»^[6]

Среди итальянских «гостей» были представители;«нового порядка», «национальной инициативы», «эуропа чивильта» («европейская цивилизация») и других неофашистских террористических организаций. По сведениям западной печати, стало известно, что в сентябре 1972 года в Салониках прошла секретная встреча греческих и итальянских неофашистов, в которой принимал участие и беглый «чёрный князь» Боргезе — тогдашний лидер итальянского неофашистского «национального фронта». А кто знает, сколько таких «встреч» остались неизвестными…

Во всяком случае, «чёрные полковники» не отличались скромностью и с удовольствием брали на себя роль «учителей». «Регент» Зоитакис, назначенный хунтой главой государства вместо свергнутого короля Константина, выступая на открытии ракетного полигона НАТО на острове Крит 12 мая 1968 года, хвастливо заявил, что «греческий образец 21 апреля» мог бы стать моделью для других стран НАТО при решении их внутренних проблем. Зоитакис, впрочем, не был одинок в этих провокационных призывах: спустя пять лет, в 1973 году, не кто иной, как генеральный секретарь НАТО Лунс провозгласил, что «он желал бы, чтобы и другие страны НАТО последовали примеру Греции».

Многократно на протяжении семилетней диктатуры «чёрных полковников» видные представители американской администрации подтверждали, что греческая военно-фашистская хунта располагала сочувствием и поддержкой США и НАТО. Выступая в американском сенате в 1968 году, тогдашний министр обороны США К. Клиффорд подчеркнул, что правительство не могло оставить без поддержки режим хунты, потому что «обязательства Соединённых Штатов, как члена НАТО, намного важнее, чем характер правительства Греции». Государственный секретарь США Д. Раск, отвечая тогда же на критику в сенате, без обиняков заявил: «Нравится или не нравится, нам режим в Греции, он получает поддержку потому, что это отвечает интересам политики США». И далее: «Мы сделали огромные вложения в Грецию и заинтересованы в обеспечении безопасности этой страны. Наши постоянные интересы заключаются в сохранении обороноспособности этой страны как члена НАТО».

Сказано цинично, но откровенно!

II
«СТРАТЕГИЯ НАПРЯЖЁННОСТИ» В ДЕЙСТВИИ

ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ «КОМАНДАНТЕ»

24 августа 1974 года. Живописный туристский посёлок «Кортехо Фонтанилья» на юге Испании. Возле одного из соломенных бунгало собралась группа любопытных. Внутри местный врач склонился над скорчившимся под простынёй пожилым туристом из Италии. Ещё днём он чувствовал себя прекрасно. Купался, загорал, с аппетитом пообедал. А потом неожиданно начались сильные боли в желудке, рвота, судороги. Врачу ясно, что о продолжении отдыха этому туристу нечего и думать.

Впрочем, этот иностранец не был похож на обычного туриста. К нему часто приезжали посетители, с которыми он подолгу запирался в бунгало. Никто не знал, о чём они там разговаривали. Да это там никого и не интересовало. В «Кортехо Фонтанилья» люди приезжают для того, чтобы подремать на пляже, искупаться в океане или поухаживать за девушками, а не для того, чтобы совать нос в чужие дела. К тому же гости-иностранца так же быстро и неожиданно исчезали, как и появлялись.

Между тем, вызванный соседями, прибежал запыхавшийся хозяин туристского посёлка, барон Иоахим фон Кноблок, близкий друг постояльца из Италии. Убедившись, что дело плохо, Кноблок отвёз его на машине в частную клинику «Сан-Хуан-де-Дьос». Там., не приходя в сознание, иностранец умер.

В местных газетах появилось сообщение о его «безвременной» кончине, на которое никто из местных жителей не обратил внимания. Разве что в департаменте полиции, где уже не первый месяц пылилась телеграмма из Рима с требованием о выдаче «опасного заговорщика» Валерио Боргезе. Именно так звали внезапно скончавшегося в «Сан-Хуан-де-Дьос» иностранца.

Имя Боргезе достаточно известно в истории подрывных заговоров в Западной Европе. Во времена Муссолини фашисты называли его «камерата» (обращение фашистов к «коллегам» по партии), приятели, вспоминая былую службу на флоте, — «команданте», а журналисты — «чёрным князем». В документах, зарегистрированных в прокуратуре республики при трибунале города Рима, равнодушной рукой канцеляриста выведено: дело № 3895 о заговоре Боргезе Валерио Юнио. А на мраморной доске в семейной часовне в римском соборе Санта-Мария-Маджоре высечено его полное имя: Юнио Валерио Сципионе Альфредо Геццо Маркантонио Мария дей принчипи Боргезе. Утверждают, что у него и ещё одно имя. Вернее, кличка, под которой он зарегистрирован в секретных архивах ЦРУ. Но об этом позже.

«Команданте» и в самом деле отпрыск старинного княжеского рода Боргезе, гордящегося тем, что из него вышло немало знаменитых людей, в том числе один римский папа. Среди Боргезе были и родственники Наполеона Бонапарта. В итальянской столице до сих пор есть Вилла Боргезе. Там расположена собранная предками «команданте» одна из богатейших в мире картинных галерей. Валерио Боргезе тоже сумел стать известным. Но он приобрёл только мрачную «славу» фашистского палача, претендента на роль «нового дуче», человека, с именем которого была связана опасная попытка правого путча.

Ультраправый журнал «Боргезе» (случайное совпадение с фамилией «чёрного князя». «Боргезе» по— итальянски — гражданин, буржуа) в сентябре 1974 года с пафосом писал: «Его противники, даже самые упорные, должны признать: сегодня уже нет таких итальянцев, каким был Валерио Боргезе». Сам «чёрный князь» хвастливо говорил о себе: «Я тот, кто способен собрать демонстрации из миллионов. Меня очень хорошо знают. За мной идут».

Насчёт миллионов Боргезе, мягко выражаясь, прихвастнул. Но в полиции и спецслужбах его действительно знали хорошо. И за ним кое-кто всё же «пошёл». Это были люди из тех, кого привлекало его фашистское прошлое, кто прошлое хотел бы вернуть. В 30-х годах Боргезе воевал в Испании на стороне франкистов. Во время второй мировой войны итальянская подводная лодка «Шире» под его командованием потопила в египетском порту Александрия английский крейсер «Куин Элизабет». За это Боргезе получил от Муссолини медаль, а в среде фашистов приобрёл славу «непобедимого команданте». Потом начинается трагикомическая история так называемой марионеточной «социальной республики Сало», созданной на Севере Италии под эгидой фашистов. Там отряд Боргезе «Дечима-МАС» отличался не столько операциями на море, сколько зверскими расправами с партизанами и со всеми, кто им сочувствовал. С криками «Мы верны Боргезе!» головорезы «чёрного князя» поджигали в областях Пьемонт и Венето деревни, а партизан вешали на деревьях или прибивали живыми на воротах горящих домов. По самым скромным подсчётам, отпрыск княжеского рода уничтожил таким образом около 800 партизан и мирных жителей.

После окончания войны и разгрома фашизма Боргезе арестовали. Однако он просидел в римской тюрьме «Реджина Чели» всего три года. Более того, после освобождения ему возвратили все фашистские награды.

Оказавшись на свободе, Боргезе на некоторое время поселился в родовом замке Артена, близ Рима, и занялся финансовыми операциями. Но ненадолго. Вскоре вокруг «команданте» начинают собираться недобитые фашисты, мечтающие о возврате к диктатуре. Боргезе установил связи с военными и финансовыми кругами и начал активно готовить государственный переворот. После провала попытки путча «чёрный князь» бежал в Испанию, где вскоре при загадочных обстоятельствах умер.

«Это была нехорошая смерть», — заявил врач испанского госпиталя «Сан-Хуан-де-Дьос». Возникло подозрение, что «команданте» отравили опасавшиеся разоблачения сообщники. Вскрытия тела по какой-то непонятной причине произведено не было, и тайна смерти Боргезе так и осталась нераскрытой.

«НЕТ МИРА ПОД ОЛИВАМИ»

Сообщение из Испании не вызвало сенсации и в Италии. Быть может, потому, что о самозваном «кандидате в дуче» там уже забыли, или потому, что произошло это в конце лета. Это время, когда страна словно погружается в сон. Рим в августе напоминает покинутый город. Закрыты учреждения я министерства, не работают заводы и фабрики, опущены металлические жалюзи на витринах многих магазинов, почти нет машин на улицах. Такова традиция. Август — месяц массовых отпусков, самое жаркое время года. Ртутный столбик термометра нередко показывает свыше 30 градусов в тени.

В конце лета кажется, что в итальянской столице остались одни полицейские, служащие гостиниц и ресторанов. Хозяевами «Вечного города» становятся туристы. Стайки изнывающих от нестерпимого зноя немцев из ФРГ, американцев, японцев бродят по опустевшим улицам и площадям, среди развалин Форума, фотографируют древнюю расколотую чашу Колизея, лениво бросают монетки в мутную воду фонтана Треви.

Но это впечатление покоя и безмятежности обманчиво. Август всего лишь небольшая пауза в бурной жизни «Вечного города». Тишину старинных улиц и площадей в любую минуту могут нарушить трели полицейских свистков, душераздирающий вой сирен, хлопки гранат со слезоточивым газом, топот бегущей толпы лохматых юнцов, закрывающих лицо шейным платком, — банды бесчинствующих экстремистов.

Рим — беспокойный город. В нём беспрерывно кипят митинги противоборствующих партий, идут демонстрации рабочих и служащих, протестующих против роста стоимости жизни и безработицы, молодёжь несёт антивоенные плакаты, лозунги против ядерной угрозы. Шумят провокаторы-радикалы, требуя от правительства разрешения на… «свободное курение марихуаны», взрывают бомбы, стреляют правые и «левые» террористы, сводит счёты со своими противниками мафия… «Нет мира под оливами». В стране идёт напряжённая борьба между силами демократии и прогресса и силами реакции, стремящимися любым путём не допустить сдвига влево.

В конце 60 — начале 70-х годов эта борьба приобрела особо острый характер, поскольку в стране наметилась отчётливая тенденция к сдвигу влево. На административных и парламентских выборах больших успехов добились левые силы, которые серьёзно потеснили Христианско-демократическую партию (ХДП) — крупнейшую буржуазную партию Италии. Левые джунты (исполнительный орган местной власти) были сформированы почти во всех крупных итальянских городах, в том числе и в Риме. В стране стало всё ярче проявляться недовольство политикой христианских демократов, которые завели Италию в экономический тупик, создали острейшие социальные проблемы. Правление ХДП, находившейся у власти все послевоенные годы, привело к тому, что армия безработных на Апеннинах достигла 2 миллионов человек, стремительно увеличивалась инфляция, росли цены на продукты питания, жильё, одежду. Сотни тысяч молодых людей не могли найти своего первого в жизни рабочего места и оставались за бортом жизни.

В этой обстановке не только на левом фланге, но и со стороны трезвомыслящих политических деятелей буржуазных партий начали раздаваться голоса с требованием реформ. На повестку дня был поставлен вопрос о необходимости демократических перемен, о привлечении к управлению государственными делами второй по величине итальянской партии — коммунистической, всех демократических сил, без участия которых нельзя решить стоящие перед страной острые проблемы.

Эти тенденции к полевению, назревавшие в политической жизни Италии, вызвали серьёзную тревогу итальянской буржуазии и её заокеанских «друзей». США и НАТО восприняли это как серьёзную угрозу своим стратегическим интересам. За послевоенные годы натовская военщина превратила территорию Италии в огромную военную базу, насыщая её складами оружия, аэродромами, ракетами, казармами, полигонами. По выражению печати, страна превратилась в «непотопляемый авианосец» США в Средиземном море. Американские стратеги, вынашивающие бредовые мечты о мировом господстве, рассматривают Италию как важнейший форпост НАТО в Южной Европе, при помощи которого можно держать под контролем взрывоопасный район Ближнего Востока и нефтеносные районы Аравийского полуострова. Итальянская реакция вкупе с империалистическими кругами США решила сделать всё возможное, чтобы блокировать тенденцию к сдвигу влево. Для этого пригодился и «греческий опыт»…

ПЛАН «ТОРА-ТОРА»

После смерти «чёрного князя» следствие по делу № 3895 было прекращено, однако специальная служба министерства обороны (СИД), выполнявшая в то время функции разведки и контрразведки, продолжает изучать обстоятельства заговора. 15 сентября 1974 года министр обороны Джулио Андреотти передал генеральному прокурору Рима Элио Сьотто толстый пакет, запечатанный сургучными поеатями с инициалами министра. Это свидетельствовало о том, что в пакете находятся документы особой важности. В нём лежал секретный доклад СИД о путче Боргезе.

Спецслужба установила, что в 1968 году Боргезе создал подрывную организацию «национальный фронт». Его цель, утверждал «команданте», состояла в том, чтобы «пробудить в итальянцах уснувшие патриотические чувства». На самом деле «фронт» был создан для подготовки правого путча, для того, чтобы «путём создания массовой антикоммунистической организации и вооружённого переворота подорвать устои демократического государства», — отмечалось в докладе СИД.

«Фронт» состоял из двух организаций. Легальная — «Группа А» — предназначалась для вербовки сторонников в гражданской среде (эта организация была официально зарегистрирована римским нотариусом Джулио Ченчи 13 сентября 1968 года и потом утверждена властями), тайная — «Группа Б» — для секретных операций. В задачу последней входила также вербовка сторонников в военных кругах и в министерстве внутренних дел. По некоторым данным, к концу 1970 года организация «чёрного князя» насчитывала около трёх с половиной тысяч членов — в основном фанатичных сторонников фашистского режима. У неё был даже собственный флаг: чёрное полотнище с римским крестом.

19 мая 1969 года в отеле «Рояль» в курортном городке Виареджо состоялось первое организационное совещание руководителей «фронта». В нём приняли участие около 200 человек. Боргезе объявляет, что планы заговорщиков поддерживают вооружённые силы.

Вместе со своими ближайшими подручными, богатым промышленником Ремо Орландини и майором Марио Роза, «чёрный князь» лихорадочно собирает финансовые средства для нужд путчистов. Впрочем, в деньгах нет недостатка. Они поступают от нефтепромышленников Генуи и латифундистов Юга, а также из франкистской Испании и от итальянских землячеств в Южной Америке. По сведениям газеты «Мессаджеро», около 100 миллионов лир «национальный фронт» получил от разведки «одной иностранной державы». Подразумевается ЦРУ.

К концу 1970 года подготовка к путчу, по мнению его главарей, закончена. Разработан подробный план захвата важнейших стратегических пунктов, министерств, радио и телевидения, диверсий на дорогах к Риму, чтобы не пропустить в город верные президенту Сарагату воинские части. Для участия в перевороте привлекаются неофашистская организация «национальный авангард», чернорубашечники из правых подрывных группировок «европейская цивилизация», «фронт дельта» и ряда других. До сих пор не прекращаются споры о том, какая роль в путче была отведена неофашистской партии Итальянское социальное движение — позднее она стала называться Итальянское социальное движение — Национальные правые силы (ИСД — НПС) — во главе с Джорджо Альмиранте. Некоторые члены ИСД активно участвовали в заговоре, но, что делал тогда сам Альмиранте, до сих пор точно не установлено. Он был тесно связан с Боргезе и, конечно, не мог не знать о подготовке путча, однако нет никаких сведений о том, что вся партия ИСД готовилась примкнуть к «чёрному князю». Вероятно, Альмиранте поддерживал путч из-за кулис, но сам, как и его ближайшее окружение, в нём участия не принимал.

Между тем Боргезе проводит последние собрания на конспиративной квартире в Риме на виа 21 апреля. Путч получает кодовое название «Тора-Тора» — так в годы второй мировой войны японцы назвали план нападения на американскую базу Пёрл-Харбор. Он назначен в ночь на 8 декабря.

В 0 часов 53 минуты 8 декабря офицер СИД Джорджо Дженовези позвонил по телефону своему начальнику, полковнику Федерико Каска Куирацца:

— Господин полковник, группа вооружённых людей проникла в министерство внутренних дел, они готовятся занять радио и телевидение, другие группы людей собираются на улицах и ждут оружия, — взволнованным голосом докладывает он. — Что делать?

Полковник Каска Куирацца докладывает в свою очередь начальнику СИД генералу Вито Мичели и запрашивает инструкции. Ответ Мичели звучит загадочно:

— Пока ничего не предпринимайте… Продолжайте наблюдение.

Через некоторое время путчисты возвращаются на исходные позиции, а затем расходятся. Путч не состоялся. Только в 2 часа ночи СИД поднимает тревогу.

Три месяца спустя, 19 марта 1971 года, полиция обыскала в Риме, Генуе и Неаполе более 30 квартир и частных домов. В том числе квартиру «чёрного князя».. Конфискованы планы, списки, коды. Через несколько дней о том, что в одну из декабрьских ночей в Италии была предпринята попытка государственного переворота, сообщают газеты.

А теперь вернёмся к хронике развития событий в теперь уже далёком 1970 году.

Накануне дня «Тора-Тора» в Рим начинают съезжаться участники заговора. Они собираются в мотеле «Аджип» на виа Аурелиа, в типографии «Ротапринт» в Помеции (под Римом) и в других местах. Заговорщики избегают гостиниц и пансионатов, где необычная концентрация людей может вызвать подозрения. Вечером 7 декабря основная группа путчистов во главе с матёрым фашистом Сандро Саккуччи собирается в спортзале на виа Элениана — всего около 600 человек. Их созвали при помощи условного знака — объявления в газете о демонстрации фильма «Берлин — драма народа», посвящённого западногерманским неонацистам. Наиболее доверенных лиц вызвали телефонными звонками. При входе в зал собравшихся проверяли по специальному списку.

— Переворот произойдёт сегодня ночью, завтра власть будет в наших руках, — объясняли приходящим. — Мы покажем этим коммунистам… а пока; ребята, ждите. И чтобы никакого шума! Скоро должны привезти оружие…

Другая группа заговорщиков собирается на стройплощадке Ремо Орландини. Руководители групп разместились в офисе Орландини, другие — в строящемся здании. У ворот стройки ждут взятые напрокат автобусы с включёнными моторами.

В 22 часа отряд во главе с лидером неофашистской организации «национальный авангард» Стефано Делле Кьяйе на 12 машинах отправляется на захват министерства внутренних дел.

Одновременно с другой стороны в город въезжает колонна армейских грузовиков — отряд так называемых «лесных гвардейцев» под командованием полковника Берти. Гвардейцы вооружены до зубов: многозарядные карабины, автоматы «беретта», гранаты, пистолеты, есть и огнемёт. Официальная версия — «манёвры в районе Колли Альбани», однако колонна въезжает на виа Теулада и останавливается неподалёку от комплекса зданий итальянского радио и телевидения.

В 22.30 ударные группы вышли на исходные рубежи. Специальные отряды заняли позиции перед домами, где проживают видные политические деятели, руководители профсоюзов. Все ждут сигнала…

В этот момент на виа Анджела Меричи в квартире майора Роза, украшенной фашистскими знамёнами, Боргезе заканчивает подготовку воззвания к итальянцам, которое он должен прочитать по радио.

— Итальянцы! — говорится, в частности, в этом «документе». — Долгожданный государственный переворот совершился… Политическая формула, при помощи которой на протяжении последних лет управляли Италией и привели страну на грань экономического краха, прекратила своё существование…

Характерно, что основными положениями внешней политики Италии после путча по замыслу Боргезе были: усиление обязательств Италии в НАТО, установление самых тесных связей с фашистскими режимами в Греции, Испании и Португалии, заключение с ними военно-экономического пакта, разработка плана «военного участия» Италии на стороне США в Юго-Восточной Азии и т. п.

Кажется, всё готово. Боргезе обещал заговорщикам поддержку авиации, многих офицеров сухопутных сил, а также карабинеров… Во многих казармах солдаты легли спать в эту ночь одетыми. Одна из частей бронетанковых войск уже движется в сторону столицы…

Но тут Боргезе неожиданно для сообщников отдаёт приказ: «Выступление отменяется!» Приказ передаётся во все пункты концентрации заговорщиков по телефону. Кто-то в панике кричит: «Нас предали!» Охваченные страхом путчисты растворяются в темноте ночи.

21 января 1971 года происходит бурное собрание главарей провалившегося путча. Доводы, которые приводит Боргезе, никого не убеждают. Он объясняет отмену выступления тем, что никто из военных не согласился помочь захвату министерства обороны. Кто-то даже говорит: «Команданте, вы не способны командовать даже плотом!» Некоторые намекают, что подозреваемые в предательстве нацистские офицеры обычно стреляли себе в висок.

Боргезе хмуро выслушивает обвинение. Обычно он отвечал тем, кто с ним спорил, резко и безапелляционно: «Приказы не обсуждаются!» Но на этот раз он молчит. Затем поднимается и покидает собрание, Подлинные причины, заставившие его отменить выступление, так и останутся для всех загадкой.

Имелись ли у заговорщиков реальные шансы на то, чтобы захватить власть? Ведь их силы насчитывали всего около тысячи человек. Но ведь и в Афинах путч совершил относительно небольшой отряд заговорщиков. Уже после того как заговор «чёрного князя» был разоблачён, его стали изображать как «несерьёзную» проделку горстки «престарелых последышей Муссолини и группы экзальтированных молодых людей».

В 1974 году римские судьи Вита лоне и Фьоре допросили Ф. Рестиво, занимавшего в начале 70-х годов пост министра внутренних дел, и начальника полиции А. Викари.

— Честно говоря, — заявил судьям Рестиво, человек, которому была доверена безопасность государства, — я не помню, находился ли в Риме 8 декабря 1970 года. Кажется, что в это время я был в Палермо по случаю семейного праздника…

Начальник полиции Викари, — продолжал Рестиво, — сообщил мне потом, что в этот день готовилась какая-то шумная акция правых элементов…, Полиция усилила посты наблюдения, однако ничего необычного обнаружено не было.

В унисон со своим начальником один из полицейских чинов утверждал потом, что он простоял всю ночь под козырьком кинотеатра «Суперчинема» напротив здания министерства внутренних дел, но… «абсолютно ничего не заметил».

Начальник полиции Викари тоже узнал о путче «только на другой день». «Я, если говорить честно, — заявил он, — не придал большого значения тому, что было сказано… Охрана тоже ничего не заметила». Итак, никто ничего не слышал, не видел, а если и узнал, то только потом.

Заговорщики пытались надёжно замести следы, но подвела их, как это часто бывает, случайность. Один из автоматов марки «беретта», захваченный путчистами в арсенале министерства внутренних дел, или, как его называют в Италии, Виминале, не был возвращён на место. Кто-то из неофашистов прихватил его с собой. Об этом сообщили руководителям заговора. Выход из тупика нашёл Орландини, который заказал аналогичное оружие в ФРГ. Там ему подделали и номер. Фальшивый автомат поставили на место.

Однако следователей обмануть не удалось. Слух о пропаже автомата из подвала министерства внутренних дел просочился на страницы печати, проверка экспертами оружейного склада обнаружила, что один из автоматов собран из нестандартных частей, а номер подделан. После этого уже нельзя было отрицать тот факт, что кто-то действительно побывал в подвале Виминале и пытался захватить там оружие.

Итак, в 1970 году в силу каких-то во многом невыясненных причин правый переворот в Италии не удался. Но сохранилась ли возможность такого переворота?

«Путч? Осуществить его в Италии трудно, но не невозможно» — под таким заголовком журнал «Эуропео» опубликовал в ноябре 1976 года статью Клаудио Серра о вероятности государственного переворота на Апеннинах. по мнению автора, осуществить его могут только карабинеры. И наоборот, если карабинеры будут против, то ни один государственный переворот в стране невозможен. Дело в том, что карабинеры (нечто вроде жандармского корпуса) — единственная в Италии крупная военная сила (86 тысяч человек), в составе которой практически нет новобранцев. Подразделения карабинеров могут беспрепятственно передвигаться по стране, они хорошо обучены и вооружены. Кроме того, именно с целью борьбы против возможного переворота карабинеры контролируют все жизненно важные пункты государства: начиная от служб безопасности до служб связи с заграницей, от министерств до военных заводов. У карабинеров есть своя механизированная бригада, танки, вертолёты, батальон парашютистов.

Автор отмечает также, что в Италии есть и другие воинские части, которые могли бы принять участие в правом путче. Это расквартированные в Пизе и Ливорно бригады парашютистов — элита армии (именно такого рода части «отличились» в Греции во время фашистского переворота). У них есть вкус к авантюрам, их обучают в реакционном духе. Им лучше платят, и они лучше вооружены. Итальянская печать нередко сообщала о столкновениях и драках парашютистов с солдатами обычных воинских частей.

Но были ли парашютисты и карабинеры на стороне Боргезе? Об этом ничего не известно. Правда, впоследствии следователи обнаружили, что «чёрный князь» поддерживал постоянную переписку по крайней мере с семью генералами действительной службы. Был найден также список 200 офицеров, разделявших его идеи. Но нет никаких прямых свидетельств об их причастности к заговору. На что же всё-таки рассчитывали Боргезе и его сообщники?

Несколько месяцев спустя после провала путча, когда о том, что произошло в Риме в ночь на 8 декабря, бродят только неясные слухи, о попытке переворота узнаёт капитан СИД Антонио Лабруна. Об этом ему рассказал случайный знакомый — состоятельный судовладелец. По словам этого судовладельца, один его «близкий знакомый» попросил подготовить в декабре 1970 года все свои суда в порту Чивитавеккья для выполнения некой таинственной операции. Позднее судовладелец узнал, что на этих судах в ночь переворота собирались вывезти на острова арестованных в Риме политических и профсоюзных деятелей. Для выполнения этой задачи 7 декабря в порт прибыли заговорщики из Сицилии, Калабрии и Апулии. В последний момент операцию отменили.

Лабруна заинтересовался рассказом и сумел установить, что человеком, просившим подготовить суда, был не кто иной, как Ремо Орландини — правая рука Боргезе. Как и «чёрный князь», он тоже давно известен полиции, спецслужбам и мог похвастаться не менее бурным фашистским прошлым, чем его патрон. Достаточно, сказать, что во времена марионеточной «социальной республики Сало» он был единственным итальянским офицером, которому гитлеровцы «доверили» командование немецкой воинской частью.

Лабруне удалось войти в доверие к Орландини, прикинувшись, что он «разделяет» взгляды-путчистов. Заговорщики в свою очередь были польщены тем, что сумели «завербовать» офицера секретной службы. Ррландини сообщает капитану, что Боргезе поддерживает тесные связи с его шефом — генералом Вито Мичели.

Лабруна немедленно докладывает об этом своему непосредственному начальнику — генералу СИД Джанаделио Малетти, который возглавлял отдел контрразведки, так называемый «Отдел Д». Малетти приказывает Лабруне продолжать встречи с путчистами и выведать как можно больше о плане «Тора-Тора». Лабруна с энтузиазмом исполнительного служаки бросается выполнять «важное» поручение. Может быть, его ожидает повышение по службе? Увы! Мог ли он предполагать, что об этом заговоре его начальству уже давно известно не меньше, чем самому «чёрному князю»?

В июне 1974 года неутомимый Лабруна организовал в швейцарском городе Лугано, где в то время скрывался Орландини, встречу путчиста с офицерами СИД Романьоли и Дельи Инноченти, представив их как «преданных людей», разделяющих взгляды заговорщиков. Сидовцы заявляют Орландини, что готовы принять участие в новом заговоре, но для этого, дескать, им необходимо во всех подробностях знать о предыдущей попытке путча, чтобы «не повторить ошибок прошлого». Итак, Орландини попался на крючок? Врочем, не будем делать поспешных выводов.

МАГНИТОФОН В ПОРТФЕЛЕ

Разговор сидовцев с Орландини происходит в ресторане во время обеда. Ремо Орландини не знает, что в портфеле одного из его «новых друзей» спрятан магнитофон. Запись этого «разговора в Лугано» опубликована в книге итальянского журналиста Норберто Валентини «Ночь мадонны».

Романьоли. Итак, капитан Капанна, служащий в министерстве внутренних дел, переговорил с полковником Барбьери, и акция началась. Что должен был сделать Капанна?

Орландини. Задача Капанны состояла в том, чтобы обеспечить охрану министерства внутренних дел (после того, как оно будет захвачено заговорщиками. — Авт.) и вооружить наших людей. Что и было в точности выполнено. Ты же знаешь, что вокруг министерства расставлены полицейские патрули… Капитан подъехал к зданию министерства на автобусе, снял с постов всех полицейских, охранявших его, и отвёз их в казарму на виа Панисперна. Я тоже приезжал в эту казарму и объяснял, что нужно делать…

Романьоли. Значит, была захвачена и казарма на виа Панисперна?

Орландини. Да, её захват начался. Оттуда уже выпускали только по специальному разрешению. Но у Капанны была ещё и другая задача: захват палаты депутатов и сената. Для этого у него имелось всё необходимое.

Романьоли. В его распоряжении были полицейские или люди из «национального авангарда»?

Орландини. В основном полицейские. Но там были и наши люди, прибывшие из одного городка под Римом. Это они проникли в здание министерства внутренних дел.

Лабруна. Из Риети?

Орландини. Кое-кто прибыл из Риети, но из других мест тоже… Во второй половине дня они захватили арсенал министерства, достали автоматы, сняли смазку, зарядили их, потом, занялись тяжёлыми пулемётами, расставив в определённых местах на случай обороны министерства.

Романьоли. Это произошло во второй половине дня?

Орландини. Нет, во второй половине дня они только приступили к делу. Но пришлось порядочно повозиться.

Романьоли. Значит, они закончили всё вечером?

Орландини. Нет, позднее. Им надо было вывезти из здания 200 автоматов для вооружения группы, предназначенной для выполнения других задач.

Романьоли. А когда это оружие было доставлено по назначению?

Орландини. Оно не было доставлено по назначению, потому что поступил приказ свернуть операцию. Мы едва успели повернуть назад грузовики с оружием, которые уже отправились к назначенному объекту. Мы разгрузили автоматы, снова их смазали и расставили по прежним местам. Пришлось провозиться до утра.

Романьоли. В котором часу поступил приказ свернуть операцию?

Орландини. В час ночи.

Романьоли, Короче говоря, в этот час в вашей «штаб-квартире» приняли решение…

Орландини. Да. И нам пришлось отступить. А ведь Мы имели связи и в международном плане. Из Рима должны были позвонить в Неаполь и на Мальту, а оттуда лично Никсону. В Неаполь позвонили, а вот на Мальте произошла какая-то заминка…

Романьоли. На Мальте, где расквартированы части НАТО?

Орландини. Да, там находилось командование сухопутными силами НАТО. Натовский флот уже собирался двинуться к нам на помощь. Вот почему я говорю, что вы даже представить себе не можете, насколько серьёзно всё было организовано…

Романьоли. Кто же поддерживал контакты с НАТО и с Никсоном?

Орландини. Я.

Романьоли. Не может быть, чтобы ты мог лично связаться с Никсоном!

Орландини. Я встречался с его человеком здесь, в Италии.

Романьоли. Это не тот ли, что работал в компании «Селения»?

Орландини. Браво! Тот самый! Его звали Фендвич… Он тогда занимался Западной Европой, а теперь «работает» на Ближнем Востоке, потому что его выслали из Италии. Как видите, дело было поставлено серьёзно. Но у нас и сейчас ничего не изменилось. Есть другой план, и в течение десяти дней мы снова сможем пустить в ход всю машину…

Лабруна (смеётся). Ну, ты неисправим!

Орландини. У нас есть ещё один парень. Его зовут Адриано Монти. Он «работал» на Ближнем Востоке, в Каире, его послало ЦРУ… Это он представил меня Фендвичу.

Романьоли. Почему ты уверен в том, что Фендвич и в самом деле поддерживал контакт с самим Никсоном?

Орландини. Он говорил с ним в моём присутствии.

Романьоли. Ты что же, встречался с Никсоном?

Орландини. Нет, он говорил с ним по телефону в моём присутствии. Он говорил: «Белый дом», «президент» и т. п.

Романьоли. А в Неаполе кому вы должны были позвонить?

Орландини. В командование НАТО…

Лабруна. Вито Мичели вступил с тобой в контакт, не так ли? Как ты мне сказал, это произошло в

1968 году?

Орландини. Да. Я неоднократно встречался с Мичели и даже приходил к нему домой в 1969 году.

Лабруна. Ты встречался с Мичели, когда он был главой СИОС (военной разведки. — Авт.), и изложил ему задачи «национального фронта». Он с ними согласился. Потом ты организовал встречу Мичели с Боргезе?

Орландини. Да…

«СУПЕР-СИД»: ШПИОНЫ СРЕДИ ШПИОНОВ

Через день магнитофонная запись разговора лежит на столе у генерала Малетти. Неделю спустя он (в обход своего начальника Мичели) докладывает министру Андреотти: «Доклад о подрывном заговоре готов. Что мне делать?»

Андреотти отвечает: «Не беспокойтесь, генерал, передайте его по инстанции».

Это означает, что Малетти должен передать документы своему шефу. Малетти обескуражен, ведь в этом докладе содержится весьма недвусмысленный вывод о причастности Мичели к планам путчистов. Между начальником «Отдела Д» и главой СИД давно установились неприязненные отношения. Мичели сам добился высокого положения. Начав службу сержантом, он дослужился до генерала. Это типичный солдафон, грубый, резкий, прямолинейный. Разительный контраст со своим подчинённым. Малетти — сын генерала, выпускник военной академии, владеет семью иностранными языками, любитель классической литературы. Правда, поэтические взгляды Мичели и Малетти совпадают — оба симпатизируют неофашистам. Тем не менее подчинённый охотно готов подставить ножку своему начальнику, для того чтобы самому занять его место. С этой целью он и обратился к Андреотти. Однако честолюбивым планам любителя классики не суждено сбыться. Вскоре правительство приняло решение о замене Мичели на посту начальника СИД адмиралом Казарди.

Получив доклад, Мичели понимает, что не может его уничтожить. О докладе знает министр обороны. Мичели загнан в угол. Поэтому он передаёт доклад Андреотти, но утверждает, что эти документы «звучат неубедительно». В ответ Малетти выкладывает бесспорное доказательство — магнитофонную плёнку с «признаниями» Орландини.

Прослушивание её состоялось в кабинете Андреотти. Кроме министра присутствуют Малетти, Мичели, Казарди, Романьоли и Лабруна. Офицеры СИД постарались, запись сделана хорошо, несмотря, на то что некоторые фразы, особенно имена, Орландини произносит почти шёпотом. Присутствующие выслушивают ленту в напряжённом молчании. Молчит и Мичели, хотя его положение становится всё более щекотливым.

Прослушав запись, Андреотти говорит, обращаясь к новому главе СИД адмиралу Казарди:

— Надо действовать осторожно, адмирал! Очень осторожно. Всё это надо проверить.

— Конечно, господин министр! — щёлкает каблуками Казарди. — Но этим теперь должны заняться судебные власти.

После этого все собранные Лабруной документы передаются судебным властям.

Следователи энергично берутся за дело, и через некоторое время Мичели оказывается за решёткой. В это время неизвестные лица начинают угрожать капитану Лабруне. На него даже совершают покушение, но неудачно.

Однако арест Мичели не дал многого следователям. Бывший глава СИД оспаривает обвинение в том, что он не информировал правительство о подрывном заговоре. Напротив, генерал утверждает, что он неоднократно сообщал о готовящемся заговоре министру внутренних дел Рестиво и занимавшему (до Андреотти) пост министра обороны Танасси, а также самому президенту Сарагату. Эти доводы, видимо, звучали убедительно, и Мичели вскоре выходит на свободу. Некоторое время спустя он начинает политическую карьеру и становится депутатом парламента от неофашистской партии ИСД — НПС.

Что же, значит, не только спецслужбы и посольство США, но и итальянское правительство знало о готовящемся заговоре? Но тогда почему оно не сделало ничего для того, чтобы его предотвратить? И ещё один, не менее важный вопрос. Почему одни офицеры спецслужбы фактически принимали участие в заговоре, а другие пытались его разоблачить? Неужели правая рука не ведала того, что творит левая? Парадоксально, но дело обстояло именно так. И произошло это потому, что внутри итальянской спецслужбы существовала другая сверхтайная организация — так называемый «супер-СИД», созданный ЦРУ для проведения особо секретных операций.

Эта тайная — даже внутри секретных служб — организация координировала действия заговорщиков, обеспечивала их связи с НАТО и ЦРУ, а также с правыми политическими кругами за океаном.

«Супер СИД», писал еженедельник «Панорама», представляет собой структуру, которая связывает итальянские секретные службы с секретными службами НАТО. «Супер-СИД» был создан в 1949 году, сразу же после вступления Италии в Североатлантический блок.

Напрасно итальянские следователи пытались добиться от Мичели правды о «супер-СИД». На допросах бывший глава спецслужбы заявил, что он не может говорить о «государственной тайне».

— Пусть мне позволит нарушить этот запрет глава правительства, — бросил Мичели вызов судьям.

Председатель Совета министров (этот пост занимал тогда Альдо Моро) не разрешил это сделать.

Орландини в записанной на плёнку беседе в Лугано рассказал также о причастности к заговору военного атташе посольства США в Италии Джеймса Клавио. Американский дипломат часто встречался с высшими офицерами итальянской армии, осторожно выясняя, как они намерены повести себя в том случае, если «для спасения страны от хаоса надо будет прибегнуть к энергичным действиям вооружённых сил». Давая понять, что он действует по инструкции посла США Грехэма Мартина, Клавио выявлял таким образом офицеров, согласных принять участие в путче. Во время всего периода подготовки к путчу Клавио и Мартин часто встречались с Вито Мичели.

В апреле 1971 года, после того как в газетах появились первые разоблачительные сообщения о заговоре Боргезе, Джеймс Клавио сразу же покинул Рим, возвратившись в США.

По свидетельству еженедельника «Эспрессо», за несколько недель до путча «чёрного князя» в Рим прибыл «с частным визитом» один из высокопоставленных руководителей ЦРУ, Джеймс Энглтон. Но, как только переворот-провалился, он тут же отбыл за океан. Совпадение? Может быть. С другой стороны, известно, что именно Энглтон, находившийся в Италии в составе войск союзников, спас в 1945 году Боргезе от суда итальянских партизан. Поэтому вполне вероятно, что Боргезе, так же как и его греческий «коллега» Пападопулос, был зарегистрирован как агент в секретных досье ЦРУ.

Конечно, Боргезе и его сообщники не могли сами захватить власть, но их намеревались использовать в своих интересах более могущественные круги, скорее всего, сами американские «друзья». Анализируя материалы заговора Боргезе, многие приходят к выводу, что путчистам была уготована именно такая роль. Американцы, видимо, учли тот факт, что в Италии левые силы пользуются большим влиянием и в этой стране нельзя слепо копировать «греческий образец». Поэтому существовало как бы два заговора. Один — заговор «чёрного князя», другой — тех, кто на самом деле готовился захватить власть: реакционные военные круги, руководители «легальной» неофашистской партии ИСД — НПС (не случайно главарь ИСД — НПС Дж. Альмиранте старательно держался в стороне от подготовки путча), силы пронатовской и проамериканской ориентации. Подготовило, финансировало и координировало заговор ЦРУ.

Внезапное решение Боргезе отменить уже начавшийся путч некоторые объясняют тем, что ему случайно стало известно, какая участь ждёт его и путчистов. Видимо, кто-то сообщил «чёрному князю» о готовящейся ловушке…

«ЧЁРНАЯ РОЗА» НЕОФАШИСТОВ

В октябре 1973 года итальянская полиция задержала в курортном местечке Виареджо только что прибывших из Греции контрабандистов оружием Сандро Рампаццо и Сандро Сендона. В багажнике их автомобиля обнаружили пистолеты, автоматы, мощный радиопередатчик и портрет Муссолини. В записной книжке одного из поклонников дуче следователи обнаружили имя хорошо знакомого полиции фанатичной приверженностью нацистским идеям — некоего Порта-Казуччи из Специи, «врача» по профессии. Следует обыск в квартире последнего, и изумлённые полицейские обнаруживают подробнейшие планы нового государственного переворота!

Так была раскрыта «роза ветров», подрывная тайная организация, включавшая в свой состав многих высших офицеров итальянской армии, а также группу неофашистов — участников провалившегося путча Боргезе. Оказалось, что, скрываясь в Испании, «чёрный князь» продолжал руководить и этим, очередным заговором против Итальянской республики. Летом 1973 года он тайно приезжал в Италию вместе с небезызвестным эсэсовским офицером Отто Скорцени для участия в собрании заговорщиков, которое состоялось в доме у Порта-Казуччи.

На сей раз план разработанного заговорщиками правого переворота состоял из нескольких этапов:

— обеспечение финансовой поддержки «операции» путём получения взносов от состоятельных промышленников правых убеждений, а также накопления средств, получаемых за счёт выкупа похищаемых людей и ограбления банков;

— осуществление на всей территории Италии «стратегии напряжённости», организация серии кровавых покушений. Цель: приписывая эти покушения «левым» экстремистам, вызвать среди населения панику и массовый психоз;

— наступление на прогрессивные организации, убийство их лидеров, провоцирование гражданской войны;

— вмешательство со стороны армии. Солдаты и офицеры — участники путча присоединяются к крайне правым и нейтрализуют военных демократических взглядов, список которых уже составлен. Захват всех стратегически важных пунктов страны;

— физическое уничтожение министров, парламентариев от коммунистической и социалистической партий, руководителей других левых организаций, ветеранов движения Сопротивления. Всего около 2 тысяч человек;

— создание режима, ориентирующегося на фашистскую диктатуру типа «социальной республики Сало».

Постепенно следователи установили личности некоторых участников заговора «розы ветров». Среди них: полковник Амос Спьяцци, генерал Франческо Нарделла, генерал бронетанковой дивизии Уго Риччи и другие.

Один из арестованных заговорщиков признался судьям: «роза ветров» — это секретная организация. Ею руководили 87 высших офицеров из всех родов войск, а также из спецслужб. Она была разветвлена по всей стране и имела оперативные группы офицеров во всех подразделениях». Существовала также специальная группа офицеров связи с крайне правыми организациями, которые принимали участие в заговоре.

Помимо «национального фронта» Валерио Боргезе к заговору были причастны также неофашисты из «нового порядка», «ордине неро» («чёрный порядок»), «движения революционного действия» — МАР и другие подрывные группировки.

В истории провалившегося путча «чёрного князя» и заговора «розы ветров» есть немало общего. Дело не только в том, что ядро заговорщиков составляли члены подрывных неофашистских организаций. Действовали они общими методами, в рамках разработанной ЦРУ в Греции «стратегии напряжённости». Путч Валерио Боргезе готовился на волне «охоты за анархистами», развёрнутой буржуазной печатью после взрыва в сельскохозяйственном банке Милана, в результате которого десятки человек были убиты и ранены^[7].

Бомба в Милане была взорвана 12 декабря 1969 года. С ведома полиции и высокопоставленных чинов итальянской разведки преступление было приписано левакам — анархистам. Истина была установлена только через несколько лет. Организаторами чудовищного преступления оказалась неофашистская террористическая группировка во главе с матёрым нацистом Франко Фредой. Среди членов группы «был и некий Гвидо Джанеттини, как выяснилось впоследствии — тайный агент СИД. Другим организатором взрыва был С. Делле Кьяйе, лидер «национального авангарда», оказавшийся позднее участником путча «чёрного князя». Тесно связанный с секретными разведывательными службами Испании и Чили, он занимался в своё время вербовкой наёмников для отправки в Африку и Латинскую Америку.

«Итальянский вариант» «стратегии напряжённости» был разработан на «организационном собрании» в Падуе, состоявшемся 18 апреля 1969 года. Собрание проводилось в обстановке величайшей секретности, и точный состав его участников неизвестен до сих пор. По мнению итальянских журналистов, на нём присутствовали главари и активисты различных крайне правых группировок. Был утверждён «график» террористических акций в различных городах Италии: взрывов, покушений, убийств и поджогов. Цель «стратегии напряжённости» заключалась в следующем: создать в стране атмосферу паники и хаоса, скомпрометировать республиканские институты, требовать установлении «сильной» власти.

Вслед за бомбой в сельскохозяйственном банке Милана были взорваны бомбы в Риме и в ряде других городов.

28 мая 1974 года мощная бомба взорвалась в толпе на площади Лоджа в городе Брешия, где проводился массовый антифашистский митинг. В результате 7 человек убито и 24 ранено. Следы привели к ультраправой группировке «чёрный порядок». Полиция арестовала несколько подозреваемых в совершении этого чудовищного преступления неофашистов. В их числе был Карло Фумагалли, завербованный американскими спецслужбами ещё в годы второй мировой войны. Как стало известно, «поручения» ЦРУ Фумагалли продолжал выполнять и в послевоенные годы. Так, по заданию ЦРУ он несколько лет работал «советником» при секретных службах Саудовской Аравии. Вернувшись в Италию в 60-х годах, он создал уже упоминавшуюся подрывную террористическую организацию МАР. Конечно же не без помощи своих американских хозяев…

Ещё через два месяца прогремел взрыв бомбы, подложенной в пассажирский экспресс «Италикус». Кровавый итог провокации: 12 убитых и 48 раненых. Расследование преступления снова привело в стан неофашистов. В организации взрыва подозревался главарь тосканской группировки неофашистов Марио Тути.

Пассажирский экспресс был взорван 4 августа — за шесть дней до новой даты намеченного заговорщиками из «розы ветров» государственного переворота. Но путчисты опять просчитались. Переворот не состоялся. На этот раз из-за разногласий в стане заговорщиков…

Таким образом, в первой половине 70-х годов реакционные круги готовили в Италии несколько попыток государственного переворота с использованием крайне правых неофашистских организаций. Мы остановились наиболее подробно только на провалившемся путче Валерио Боргезе. Его перипетии наиболее наглядно свидетельствуют, что именно ЦРУ стояло за кулисами подготовки правых путчей, финансировало и поддерживало неофашистских заговорщиков, явилось «крёстным отцом» «стратегии напряжённости» на Апеннинах.

Судебный процесс над участниками заговора «чёрного князя» продолжался до 1978 года, однако его результаты разочаровали демократическую общественность Италии. Многие путчисты избежали наказания, несмотря на очевидную причастность к подрывной акции. Был, например, оправдан бывший шеф СИД Вито Мичели. Впрочем, это и неудивительно. ЦРУ умеет ловко прятать концы в воду, да и в самой Италии нашлись влиятельные круги, которым оказалось выгодным оправдать заговорщиков. Но самое главное скрыть всё-таки не удалось: попытка путча действительно имела место, и причастность к нему «тихих американцев» невозможно отрицать.

В начале 70-х годов Боргезе, его сторонникам и их заокеанским покровителям не удалось осуществить свои подрывные планы. В ответ на развязанную неофашистами волну «чёрного террора», демократические силы сплотили свои ряды, мобилизовали трудящихся, ответили на провокации мощной волной забастовок и демонстраций. Силы реакции не осмелились выступить открыто, но они не отказались и от своих чёрных замыслов. В ход были пущены другие, ещё более коварные методы и приёмы. О них пойдёт речь в следующих очерках.

III
ЦРУ ПРОТИВ РЕВОЛЮЦИИ КРАСНЫХ ГВОЗДИК

ПОД ШИРМОЙ «ЧАСТНОГО АГЕНТСТВА»

Лиссабон, апрель. Весна в полном разгаре. С Атлантики дует ветер, наполняя улицы и переулки романтикой моря и дальних странствий, На расставленных под открытым небом столиках уютных кафе греются под горячими лучами солнца соскучившиеся по теплу городские жители, а на углах лиссабонские цветочницы продают букеты алых гвоздик. Этот любимый всеми цветок давно уже стал общепризнанным символом португальской весны — и в жизни, и в искусстве, а после 1974 года — и в политике.

25 апреля 1974 года на рассвете, в предутренней туманной дымке, повисшей над Лиссабоном, отважные капитаны из Движения вооружённых сил (ДВС) вывели из казарм своих солдат. Это не был обычный военный переворот, каким его старались представить на Западе. Победоносное вооружённое восстание молодых португальских офицеров из «движения капитанов», которые свергли фашистскую диктатуру, незамедлительно получило могучую поддержку со стороны народных масс. И эти оба потока антифашистской национальной демократической революции — народное массовое движение и прогрессивные военные, — слившись воедино, повели трудную битву за свободу, независимость и социальный прогресс своей родины.

Отныне апрель в Португалии связан с освобождением от фашизма, от тёмных сил прошлого, это символ революции, свободы, демократии и социального прогресса. Португальский апрель, согласно местной поговорке, «месяц тысячи дождей». Эти дожди, хлынув мощным потоком, казалось, смыли всё тёмное, тяжкое, грязное, мешавшее движению вперёд. Но дорога, открывшаяся перед португальской революцией, оказалась извилистой и трудной, переменчивой, как тот весенний месяц, который дал навсегда название этой революции.

На примере событий в Португалии вновь со всей силой подтвердилось: революция — это могучий рычаг социального обновления, она высвобождает огромные силы, таящиеся в народе. Но не менее верным оказалось и другое: уступившие свою власть социальные классы, силы прошлого пытаются перейти в контрнаступление, помешать демократическому развитию, ликвидировать завоёванные свободы, реставрировать свою власть и господство. В достижении этих контрреволюционных целей им активно помогают силы международного империализма и реакции. Не последнюю роль во всех кознях против португальской революции сыграло Центральное разведывательное управление США,

Этот очерк посвящён не главным событиям португальской революции — в нём даётся представление о том, какие силы, действуя за кулисами и в подполье, вели против этой революции тайную подрывную деятельность. Но, чтобы понять истинные пружины событий в настоящем, а может быть, и в будущем, необходимо разобраться в прошлом.

15 мая 1974 года впервые за многие годы в Лиссабоне появились первые советские люди: это были журналисты из ТАССа, АПН, «Известий» и еженедельника «За рубежом». Среди них находился и один из авторов этой книги. Для нас сразу же началась обычная (и в то же время необычная) журналистская работа. Обычная потому, что она определялась законами профессии, а необычная — поскольку приходилось вести свой рассказ об интереснейших событиях из революционной Португалии, в которой тогда шла острейшая борьба между отвергнутыми народом последышами фашистского прошлого и проявившими себя 25 апреля силами, представлявшими демократию и социальный прогресс.

Один из репортажей, отправленный из Лиссабона в первые же дни пребывания там, был посвящён разоблачению существовавшей на территории Португалии сети фашистских шпионов, террористов и диверсантов. 22 мая в ходе операции по розыску скрывавшихся агентов фашистской политической полиции ПИДЕ отряд морских пехотинцев под командованием лейтенанта Матуша Мониша произвёл обыск в помещении малоизвестного частного агентства печати «Ажинтер-пресс» на тихой улочке Руа даш Прасаш, в лиссабонском районе Лапа, неподалёку от набережной реки Тежу. Привратник дома № 13, в котором и помещалось агентство, действительно оказался бывшим пидовцем и был конечно же арестован, но революционные моряки из отряда лейтенанта Мониша сделали в этом доме прямо-таки сенсационное открытие: под незаметной вывеской «Ажинтер-пресс» (полное названий, данное конторе её хозяином, французом по национальности, звучало так: «Ажанс интернасьональ де пресс», что в переводе означает «Международное агентство печати») скрывался настоящий разведцентр, работавший на ПИДЕ и, главное, на международные неофашистские организации и некоторые западные спецслужбы, в том числе и на ЦРУ.

На следующий день страницы всех лиссабонских газет были, естественно, заполнены сенсационными подробностями рейда морских пехотинцев. Чтобы проникнуть в помещения «агентства», матросам пришлось буквально взломать бронированную дверь, снабжённую хитроумными секретными замками. Удалось обнаружить только одного сотрудника «Ажинтер-пресс», который оказался, правда, рассыльным. Этот человек мало что мог рассказать.

«Мне лишь приходилось, — объяснял он лейтенанту — командиру отряда моряков, — отвечать на телефонные звонки и принимать почту. После 25 апреля работы поубавилось: телефонные звонки стали крайне редкими, а почтовый ящик часто оставался пустым».

Стало ясно, что стоит поехать на Руа даш Прасаш, чтобы собственными глазами посмотреть там всё, что ещё. можно увидеть. Мы отправились туда с знакомым журналистом из лиссабонской газеты «Секулу». Хотя помещение с предыдущего дня находилось под охраной революционных моряков, нас пропустили. Бюро «Ажинтер-пресс» находилось в антресолях дома № 13 и занимало там всего четыре комнаты. Первая служила как бы редакционным залом, в ней находились многочисленные шкафы с книгами и справочниками, а также несколько конторских столов с пишущими машинками. Две другие комнаты были отведены под картотеки и архивы. И, наконец, последняя, судя по всему, использовалась как фотолаборатория. Этот поверхностный осмотр только разжёг наше любопытство, но продолжать наши «изыскания» самостоятельно мы были не вправе: везде находилась охрана. Пришлось ограничиться расспросами. И тут выявились потрясающие факты: «фотолаборатория» на самом деле служила для фабрикации фальшивых документов, в ней изготавливались паспорта, удостоверения личности, корреспондентские билеты, водительские права, страховые полисы и другие «документы» якобы французского, испанского и португальского происхождения и т. п. Находилась там и впечатляющая коллекция визовых штампов, использовавшихся на всех пограничных контрольно-пропускных пунктах западноевропейских стран. Имелись и образцы подписей важных чиновников и дипломатов Франции и некоторых других западноевропейских государств.

Хозяевами, как нам сказали, были два француза: управляющий — некий Жан Валлентэн — за пол года до 25 апреля уехал во Францию; владелец капитала — Герэн-Серак — в последний раз появился в «агентстве» лишь за два месяца до того.

Из материалов, опубликованных в тот день в печати, мы знали, что в архивах «Ажинтер-пресс», конфискованных моряками при обыске, находились различные документы, газетные вырезки, микрофильмы. Всё это было в абсолютном порядке разложено по классификаторам, разделённым по континентам и странам: Южная Америка, Франция, Италия, ФРГ… Документы, записи и бухгалтерские книги «агентства» были составлены на французском языке и на первый взгляд выглядели самыми обычными: лаконичные записи с перечислением имён и фамилий, указанием произведённых выплат денежных сумм во французских франках. Ничего особенно подозрительного, если только не считать того, что выплачиваемые суммы были, пожалуй, слишком значительными для учреждения, уже несколько месяцев переживавшего финансовый упадок. Но, просматривая все эти бумаги, как рассказывал сам лейтенант Мониш, он наткнулся на многочисленные картотеки и списки: подписчиков «агентства», служащих и внештатных сотрудников и, наконец, ряд карточек, отмеченных таинственной пометкой «ордр э традисьон» («порядок и традиция»). В «индивидуальной картотеке» на каждое лицо её составители завели карточки с изложением кратких биографических данных и, главное, с указанием разделяемых этим лицом политических взглядов; чаще всего встречались такие определения: фашист, националист-антикоммунист, националист-революционер и т. д.

Включённые в картотеку люди: бывший член «секретной вооружённой организации» («организасьон арме секре») — ОАС, боровшейся против освобождения Алжира от французской колониальной зависимости, а затем и против демократических сил в самой Франции, бывший член «комитета Тиксье-Виньянкура» — существовавшей во Франции сразу после второй мировой войны реакционной профашистской группировки и т. п. Большинство этих лиц — французы, но встречались там также и испанцы, латиноамериканцы, эмигранты из стран Восточной Европы. Многие из них были хорошо известны как отъявленные реакционеры.

Судя по всему, португальские революционные моряки обнаружили одну из подпольных ячеек настоящего неофашистского «интернационала», которым руководили бывшие офицеры из ОАС. Шефом этого центра оказался некий Ральф Герэн-Серак, личность небезызвестная в крайне правых кругах Западной Европы, Из опубликованных в печати документов Службы сбора и обработки информации при генштабе вооружённых сил Португалии, а также из материалов итальянских полицейских следователей известно, что Герэн-Серак появился в Лиссабоне в конце 1962 года. Тогда он носил другое имя — Ив Гийу и имел чин капитана французской армии. Родился он в 1926 году в Бретани в католической семье. В 1947 году Гийу поступает в армию и вскоре отправляется в Южную Корею в составе французской воинской части, включённой в так называемые «войска ООН», сражавшиеся в агрессивной войне против народной Кореи. За свои «подвиги» он получает американскую награду — «Бронзовую звезду». В Корее он, видимо, устанавливает контакт с ЦРУ. Затем Ив Гийу участвует в колониальной войне в Индокитае. Позже этот опытный вояка переводится в Алжир, чтобы сражаться там с местными патриотами. Когда французское правительство начинает переговоры с Фронтом национального освобождения Алжира, Гийу дезертирует и вступает в ОАС. В июле 1962 года, после провозглашения независимости Алжира, он вынужден бежать в Испанию, и там вместе с полковником Шато-Жобером создаёт так называемое «движение революционной борьбы», а затем становится членом «директории» Жоржа Бидо, руководившей подрывной деятельностью крайне правых во Франции. Наконец, капитан Гийу предлагает свои услуги «специалиста» по борьбе с национально-освободительным движением и проведению «психологических операций» властям последней в мире колониальной империи — Португалии.

«Другие разоружились, а я нет, — хвастливо заявляет этот матёрый фашист в интервью «Пари— матч» в ноябре 1974 года. — После ОАС я нашёл убежище в Португалии, чтобы продолжать здесь мою борьбу и придать ей поистине всепланетный размах».

У капитана Гийу, не без участия людей из ЦРУ, зреет идея создания международной антикоммунистической организации из таких же, как он, специалистов по «борьбе с подрывной деятельностью». В Лиссабоне он наладил связи с небольшим кружком французских эмигрантов-фашистов из ОАС и бывших петэновцев, сотрудничавших с Гитлером во время второй мировой войны. Один из них — «теоретик» крайне правого французского национализма и фашизма Плонкар д’Ассак — вхож в окружение португальского диктатора Салазара; он-то и сводит «активиста ОАС» с руководителями ПИДЕ, что открыло перед Герэн-Сераком (так теперь стал именоваться капитан Гийу) более широкие возможности. Среди его друзей ещё один фашист — «интеллектуал»— Жан О, издававший журнальчик «Декуверт» («Открытие»). «Перефразируя профессора Салазара, — говаривал Жан О, — мы можем заявить, что, по нашему мнению, нас всех не так уж много для того, чтобы бороться против подрывных сил. Поэтому нашим девизом всегда остаётся девиз: «Нет врага справа». Эти «теоретические» выкладки захватили практический ум бывшего офицера-оасовца. По контракту с ПИДЕ он организует шпионско-диверсионный центр под прикрытием «агентства печати». Наряду с фальшивым агентством Герэн-Серак основывает тогда же подпольную «политическую организацию», которую окрестил претенциозным именем «порядок и традиция». Любопытно, что словечко «порядок» в том или ином виде постоянно фигурирует в названиях неофашистских группировок; не избежал этой традиции и создатель «Ажинтер-пресс». Его организация дллжна была «синтезировать» силу «мысли и действия», стать «динамичным средством контрнаступления против натиска материализма и особенно коммунизма». Для претворения этих неофашистских «теорий» на практике Герэн-Серак и его сообщники сформировали в конце 60-х годов и собственную «военную организацию» — так называемую «организацию действия против международного коммунизма» («организасьон д’аксьон контркоммунисм интернасьональ») — ОАКИ.

Судя по документам, конфискованным в мае 1974 года в архивах «Ажинтер-пресс», перед ОАКИ её «вожди» поставили задачу «находиться в постоянной готовности для вмешательства» в любой части мира, чтобы дать «отпор угрозам международного коммунизма, как бы ни были они серьёзны». ОАКИ была окружена величайшей секретностью: её члены подписывали клятвенное обязательство беспрекословно повиноваться своим начальникам, хранить в тайне всё, что они знали о деятельности своей организации.

Через несколько недель после разоблачения «Ажинтер-пресс» состоялась наша беседа с сотрудником 5-го управления генштаба португальских вооружённых сил, которое занималось в то время пропагандой и информацией. Он подробно объяснил суть дела: перед революцией 25 апреля, сказал он, судя по имеющимся данным, «Ажинтер-пресс» функционировало в качестве тайной фашистской подрывной террористически-диверсионной организации. Её деятельность финансировалась крайне правыми силами — Франции, Бельгии, Португалии, ЮАР, ряда стран Южной Америки. Под прикрытием фальшивого агентства печати действовал шпионский центр португальской секретной службы, несомненно поддерживавший контакты со многими другими спецслужбами Запада, в первую очередь ЦРУ США. «Ажинтер-пресс» было связано и с управлением безопасности франкистской Испании, разведслужбой греческих «чёрных полковников» КИП, южноафриканской секретной службой БОСС и т. п. Оно служило центром по вербовке и обучению наёмников, которые специализировались на террористических акциях и саботаже (согласно многочисленным документам, обнаруженным в архивах «Ажинтер-пресс», именно силами «агентства» проводилась настоящая теоретическая и практическая подготовка вооружённых наёмников — «партизан», террористов и шпионов). Это был также стратегический центр подрывных операций и идеологических диверсий в Европе, Африке, Латинской Америке. «Ажинтер-пресс» установило контакты со многими реакционными правительствами, известными крайне правыми деятелями, международными и национальными фашистскими группировками во многих странах мира. Одним словом, это был хорошо оснащённый, военизированный филиал международной фашистской организации под названием «порядок и традиция» и его военного крыла — ОАКИ.

ПИДЕ И ЦРУ У КОЛЫБЕЛИ «АЖИНТЕР-ПРЕСС»

Как же появилась на свет эта подрывная организация фашистских экстремистов? Из конфискованных 22 мая 1974 года архивных документов явствует, что «Ажинтер-пресс» создали в Лиссабоне в сентябре 1966 года несколько крайне правых французских эмигрантов., проживавших в Португалии. (Однако напомним, что ещё в 30-х годах в Западной Европе действовало «агентство печати», носившее такое же наименование — «Ажинтер-пресс». Его организовал некий Арман Бернардини, один из лидеров существовавшей тогда антикоммунистической организации «интернациональное политическое бюро», которую фашисты считали своего рода «контр-Коминтерном».)

Официальная деятельность «Ажинтер-пресс» в первые годы после его создания заключалась в регулярной публикации двухмесячного бюллетеня антикоммунистического содержания; его первый номер появился в ноябре 1966 года. Объём бюллетеня редко превышал 30 страниц. «Агентство» утверждало, что имеет корреспондентов во многих городах мира — в Алжире, Бонне, Буэнос-Айресе, Брюсселе, Гааге, Женеве, Лиссабоне, Лондоне, Мадриде, Мехико, Осло, Оттаве, Париже, Претории, Риме, Рио-де-Жанейро, Сайгоне, Стокгольме, Тайбэе, Тель-Авиве, Токио, наконец, Вашингтоне.

В крайне правых кругах Западной Европы появление на свет неофашистской организации «порядок и традиция» и её «дочернего агентства» «Ажинтер-пресс» вызвало немалое удовлетворение, а кое у кого и настоящее ликование. Заправилы этого международного осиного гнезда принялись за дело с завидным рвением: в 1967 году они созвали в Лиссабоне два совещания представителей неофашистских группировок. В первом участвовали представители Португалии, Франции, Испании, Швейцарии, Швеции, ФРГ, Аргентины и Парагвая, во втором совещании — Бельгии, Англии и Италии. Это позволило «Ажинтер-пресс» создать настоящую сеть информаторов во всех названных странах.

«Порядок и традиция», ОАКИ и «Ажинтер-пресс» развернули активнейшую деятельность. Особо тесные связи у них установились с итальянскими неофашиста» ми. Речь шла конечно же не о «сотрудничестве в области журналистики», хотя в феврале 1967 года и было заключено специальное соглашение между «Ажинтер-пресс» и родственными ему, столь же фальшивыми, итальянскими агентствами печати — ФИЕЛ, «Нотицие Латине» и «Ольтремаре». Дело касалось подрывной террористической деятельности, проводившейся под руководством ОАКИ. Этим соглашением предусматривались «оказание взаимопомощи на международной арене в рамках борьбы против коммунизма», «участие в создании координационного центра связи в международном плане», «проведение психологических акций и координация пропаганды согласно оперативным планам, которые предстоит выработать» и т. д.

Для полноты картины сошлёмся лишь на одну деталь: по данным, опубликованным в книге французского журналиста Ф. Лорана «Чёрный оркестр», шеф «Ольтремаре» Джорджо Торкиа хорошо известен своими связями с итальянской СИД и американским ЦРУ. Как видно, и здесь пересеклись дороги Герэн-Серака и его «друзей» из ЦРУ. Член неофашистского итальянского движения «новый порядок» Армандо Моргилья, стоявший во главе ФИЕЛ, в одном из писем Герэн-Сераку гарантировал ему в случае необходимости в рамках установившегося «сотрудничества» услуги «квалифицированных» специалистов. Свою «квалификацию» эти люди приобретали в летних «оздоровительных» и «просветительных» лагерях для неофашистов, которые, как сообщала итальянская печать, «новый порядок» создавал для обучения подрывному делу своих членов и их «коллег» из других стран.

Чтобы «не зависеть полностью» от португальских фашистов, Герэн-Серак и его «команда» установили контакты и с другими реакционерами: с властями расистской ЮАР (посредником служил пресс-атташе южноафриканского посольства в Лиссабоне Сайрус Смит), правительствами Родезии, Тайваня и некоторыми другими. Во Франции люди из «Ажинтер-пресс» поддерживали «добрые отношения» с бывшими оасовцами, с «комитетами Тиксье-Виньянкура», с неофашистской группировкой «оксидан» («запад») и другими организациями.

На протяжении многих лет «Ажинтер-пресс» таким образом поддерживало тесные связи с французскими фашистами из различных подпольных групп (независимо от всех «организационных перемен», которые тем приходилось переживать); документы фальшивого агентства печати, конфискованные в Лиссабоне, также неопровержимо доказывают, что у «Ажинтер-пресс» были не менее тесные связи и с неофашистами из Итальянского социального движения.

У хозяев «Ажинтер-пресс» также имелся доступ в правые круги католической церкви, к «интегристам». Среди тех, кто с симпатией относился к деятельности «Ажинтер-пресс», называют бывшего секретаря монсеньора Тиссерана — Жоржа Роша. В одном из писем к Герэн-Сераку Рош писал: «Я разделяю Ваши чувства и чувства Ваших сотрудников. От всего сердца я желаю успеха в Ваших начинаниях».

В Швейцарии «Ажинтер-пресс» располагало прочными связями с небезызвестным фашистом — профессором Амодрюсом, руководителем швейцарского центра общеевропейского «нового порядка». В Бельгии среди «доверенных лиц» Герэн-Серака были люди из окружения Жана Тириарта, в частности редактор крайне правого издания «Насьон Бельжик» адвокат Жорж Юпэн. Установлено, что «Ажинтер» собирало в Бельгии через свою агентуру сведения об «активности» бельгийских левых, а также данные о «деятельности» представителей португальской и испанской антифашистской оппозиции, проживавших в то время в эмиграции в Бельгии. В Западной Германии «Ажинтер-пресс» наладило отношения и с неонацистской национал-демократической партией, и с окружением Франца-Йозефа Штрауса, а точнее, с редактором газеты «Байерн-курир» и секретарём Штрауса Марселем Хеппом. В Испании среди лучших, друзей «Ажинтер-пресс» были «испанский кружок друзей Европы» (СЕДАДЕ) и группировка ультрареакционных деятелей внутри франкистской фаланги.

В архивах «Ажинтер-пресс» нашлись и вполне вещественные следы связей между Герэн-Сераком и ЦРУ. [Представительство «Ажинтер-пресс» в США поддерживало контакты с журналом «Нэшнл ревью» и его

редактором Уильямом Бакли. Этот человек, брат сенатора от штата Нью-Йорк Дж. Л. Бакли, — один из лидеров крайне правых сил в США. Он старый сотрудник ЦРУ, как об этом пишет в своей книге мемуаров «Под прикрытием» главарь «взломщиков» из Уотергейта Говард Хант. Хант в начале 60-х годов был резидентом ЦРУ в Мехико, и, по его словам, Билл Бакли работал у него в подчинении. Как отмечалось в прогрессивной португальской печати, семья Бакли вообще имеет «слабость к ЦРУ», поскольку сестра Бакли Присцилла Лэнгфорд (Бакли) работала в резидентуре ЦРУ в Париже в конце 50-х годов, так же как и его свояченица, жена сенатора Бакли, Энн Фрэнсис Кули. В тех же архивах «Ажинтер-пресс» имеются документы — обмен корреспонденцией — о связях Билла Бакли с агентом «Ажинтер-пресс», другом Герэн-Серака, неким Салби, он же Сабловски, он же Хью Франклин, с которым нам ещё придётся встретиться позднее, когда мы будем рассказывать о подрывной деятельности португальских крайне правых в 1975–1976 годах. Именно Сабловски вместе с Герэн-Сераком по заданию ЦРУ создали из португальских реакционеров пресловутую «португальскую армию освобождения» («эзерситу де либертасао португеш») — ЭЛП, организовавшую летом 1975 года погромы и террористические акты в революционной Португалии. Из чего следует, что ЦРУ не бросает своих «друзей» в беде всячески подвигая их на новые и новые «дела»…

КАК ГОТОВИЛИ ТЕРРОРИСТОВ

Как же действовала сеть «корреспондентов» «Ажинтер-пресс», рассеянная по всей Европе?

Ссылаясь на данные, полученные от одного из «людей» Герэн-Серака, Ф. Лоран в своей книге «Чёрный оркестр» подробно рассказывает, что, помимо обычной журналистской работы по «прикрытию», «корреспондент» «Ажинтер-пресс» обязан был посылать в «центр» информацию о «деятельности коммунистов и других левых, особенно об их проникновении в армию, об их источниках финансирования, об организациях, которые они контролируют», и т. п. Фактически люди «Ажинтер-пресс» являлись агентами португальской тайной полиции МИДЕ. От них требовали следить за португальцами, находившимися в эмиграции, в особенности за теми, кто был известен своей борьбой против фашистского режима в Португалии. «Корреспонденты» вызывались на «стажировку» в Лиссабон, где они проходили «спецподготовку» в рамках ОАКИ. Из архивов «Ажинтер-пресс» теперь доподлинно известно, в чём состояла эта «спецподготовка»: усилиями ПИДЕ и «Ажинтер-пресс» в Португалии была создана настоящая шпионская школа, в которой «слушатели» обучались технике подрывной работы и терроризма. На протяжении многих лет ПИДЕ обучала фашистов со всей Западной Европы диверсиям, актам саботажа, убийствам и другим «тонкостям» подрывной работы.

В Лиссабоне был опубликован доклад итальянской полиции о деятельности «Ажинтер-пресс»; в нём подтверждалось, что «завербованные лица проходят в спецлагерях обучение тому, как совершать акты саботажа…», «…один из лагерей находился в провинции Алгарве, на юге Португалии…», «…самый крупный центр обучения, организованный силами «Ажинтер», располагался в Виндхуке (Юго-Западная Африка), где он пользовался благосклонностью местных властен…», «…среди инструкторов этого центра находились бывшие португальские, бельгийские и родезийские офицеры».

«Спецподготовка» занимала до трёх недель: пять дней в неделю по утрам слушателям преподавали теорию, а после полудня — организовывались практические занятия. Курс «спецподготовки» подразделялся на четыре раздела: террористические акции и саботаж; подрывная пропаганда; сбор разведывательных данных; обеспечение безопасности. Специальный упор преподаватели делали на «психологические акции» (ведение подрывной пропаганды) и отработку техники терроризма и саботажа, а также на использование взрывчатых веществ и владение оружием. Какое-то время уделялось изучению так называемых «необычных» средств террора и саботажа.

После прохождения «стажировки» слушатели — «журналисты» и их коллеги из различных неофашистских группировок были достаточно хорошо подготовлены для выполнения «спецзаданий»: ведения шпионажа, участия в диверсионных операциях, совершения покушений и убийств, распространения подрывной пропаганды и т. п.

В одном из «теоретических» курсов обучения, который изучали «стажёры», можно прочитать следующие рекомендации: «Подрывная деятельность проводится с помощью соответствующих средств в целях оказания влияния на души и волю людей с тем, чтобы заставить их совершать поступки, противоречащие всякой логике, общепринятым правилам поведения, всем законам; таким образом подрывная деятельность заставляет отдельных индивидов действовать по нашему усмотрению».

Авторы пособия подробно разъясняли слушателям, в чём состоит разница между той или иной разновидностью террора: «Терроризм подавляет сопротивление, обеспечивает подчинение и вызывает разрыв связей между населением и властями». Избирательный, или «селективный», терроризм имеет целью обезглавить и нейтрализовать политический и административный аппарат. Так называемый «слепой» терроризм осуществляется «путём дезорганизации масс для лучшего манипулирования ими» и т. д. Поразительно, насколько точно следуют рекомендациям «учебника» террористы в ряде стран Западной Европы.

Один из людей Герэн-Серака так рассказывал о тайной подрывной деятельности «Ажинтер-пресс»: «Мы всегда могли использовать самые необычные средства. Наш шеф обладает чрезвычайной изобретательностью, которая заставила бы побледнеть от зависти самых больших выдумщиков уз фильмов о Джеймсе Бонде. Этот парень настоящий фанатик взрывчатки, гений в смысле подготовки всяческих адских машин. Вообразите себе хитроумные покушения, рассчитанные с точностью самого Эйнштейна. Однажды, например, у нас была подготовлена небольшая «бомба-прилипала», которую можно прикрепить к заднему колесу нужного вам автомобиля. Когда автомобиль начинает двигаться, бомба ещё не взрывается. Заряд рассчитан таким образом, что срабатывает только при определённой заданной скорости и крутизне поворота. Взрыв происходит за несколько километров от места закладки бомбы». Этот рассказ опубликовала парижская газета «Орор» 12 февраля 1974 года. Любопытно, что, несмотря на это фактическое предупреждение, сделанное заранее, в Португалии в последующие два года произошло несколько таинственных взрывов, как две капли воды похожих на описанные выше.

Что касается использования уже упоминавшихся «необычных» средств, то в учебном курсе, подготовленном специалистами из ОАКИ, подробно рассказывается об использовании ядов, сильнодействующих лекарственных и наркотических средств. Чтобы кого-нибудь временно «вывести из строя», учебник рекомендует использовать наркотик ЛСД, контарид или мощные снотворные. И наконец, чтобы полностью и окончательно «устранить» нужное лицо, авторы учебника рекомендуют использовать различные «хитроумные взрывные устройства».

ЦРУ АНАЛИЗИРУЕТ ОБСТАНОВКУ И ДЕЛАЕТ ВЫВОДЫ

Крах фашистской диктатуры в Португалии поначалу не вызвал особой тревоги в Вашингтоне: люди, пришедшие на смену лидерам рухнувшего режима Каэтану, казалось, были хорошо знакомы американским представителям в Лиссабоне, а президент Спинола был известен таким объединениям финансовых и политических воротил капиталистического мира, как Бильдербергский клуб, и только зародившейся Трёхсторонней комиссии. Империалистический Запад был, таким образом, спокоен.

Однако постепенно начинает нарастать беспокойство американской администрации по поводу развития событий в Португалии. Позиции Спинолы и его окружения слабеют с каждым днём. Усиливается «опасность» подлинного революционного сдвига в Португалии. У тогдашнего государственного секретаря США Г. Киссинджера становится всё меньше оснований доверять «чрезмерно оптимистическим» докладам посла Нэша Скотта. Летом 1974 года в Вашингтоне решают послать в Лиссабон «квалифицированного наблюдателя» для изучения ситуации на месте.

Этим наблюдателем явился не кто иной, как заместитель директора ЦРУ генерал Вернон Уолтерс.

Его «квалификация» мастера подрывных дел была, естественно, вне всяких сомнений! Ещё весной 1964 года, будучи в чине полковника и занимая пост военного атташе США в Бразилии, он сыграл решающую роль в заговоре бразильских генералов, свергших правительство президента Гуларта.

Итак, в мае — июне 1974 года «человек № 2» из Лэнгли появляется «инкогнито» в Лиссабоне. В конце августа — начале сентября Уолтерс снова возвращается в португальскую столицу, и на сей раз его визит не удаётся сохранить в тайне. Позиции Спинолы катастрофически слабеют, и президент вместе со своими сообщниками «ищет совета» у иностранных друзей. Посольство США официально сообщает, что генерал Уолтерс имел беседы с рядом деятелей из португальского правительства. На самом деле «человек из Лэнгли» встречался и с такими португальскими деятелями, как член Совета национального спасения генерал Галван де Мелу, промышленники Мануэл Бульоза и Антонио Шампалимо, бывшие министры фашистских правительств Франко Ногейра и Адриано Морейра. Все эти люди делали ставку на сохранение у власти Спинолы.

Сообщения о пребывании Уолтерса на юге Португалии, в провинции Алгарве, были решительно опровергнуты посольством США. Сделано это было неспроста: там как раз в это время активно действовали функционеры из крайне правых партий — либеральной и партии прогресса. Алмейда Араужо, генеральный секретарь партии прогресса (впоследствии один из организаторов ЭЛП) и бывший посол США в Португалии Андерсен (владевший комплексом туристских гостиниц на юге страны) принимали в Алгарве высокого американского гостя и обсуждали с ним, в частности, план организации «пиратской» контрреволюционной радиостанции, которая действовала бы на судне, постоянно находящемся у берегов Португалии в международных водах.

Несомненно, что Уолтерсу в ходе бесед с португальскими правыми пришлось обсуждать и уточнять также планы проведения так называемой «демонстрации молчаливого большинства», которая должна была состояться в Лиссабоне 28 сентября и послужить легальным прикрытием для контрреволюционного государственного переворота в пользу Спинолы и его сообщников.

Как показали дальнейшие события, доклад. Уолтерса совершенно не согласовывался с донесениями посла Скотта; по мнению заместителя директора ЦРУ, Португалия уже в тот момент находилась па краю «коммунистической пропасти» и всё это диктовало необходимость «принятия самых срочных мер». Крах спинолистского заговора 28 сентября 1974 года (о нём мы ещё расскажем подробнее) придал «рекомендации» Уолтерса ещё большую актуальность. ЦРУ сделало свои выводы из нарастающих в Португалии событий.

Бостонская газета «Крисчен сайенс монитор» писала: «ЦРУ расширяет свою деятельность за рубежом, особенно на Пиренейском полуострове; ЦРУ осуществляет нажим на госдепартамент, требуя предоставить ему дополнительно ещё несколько дипломатических должностей в качестве «прикрытия» для своих сотрудников, в частности в таких политически нестабильных странах, как Португалия и Испания».

Известный австралийский журналист Уилфред Бэрчетт, с которым один из авторов этой книги беседовал осенью 1974 года, рассказывал: «С середины августа становится ясно, что местные и транснациональные монополии начали проводить согласованный курс с целью вызвать в Португалии экономический хаос». И добавлял: «В Португалии сейчас (то есть к осени 1974 года. — Авт.) насчитывается более 200 агентов ЦРУ, многие из которых являются «ветеранами», прошедшими школу событий в Чили и во Вьетнаме». В те же дни французский еженедельник «Нувель обсерватер» не без оснований утверждал, что ситуация в Лиссабоне во многом начинает походить на то, что происходило в Чили.

Конечно, полного сходства здесь не было: в Португалии на первом этапе революционного процесса не существовало, скажем, столь яростно действовавшей реакционной газеты, какой была в Сантьяго «Меркурио». Зато позднее подобные издания расплодились словно ядовитые грибы: люди ЦРУ нашли, подходящих кандидатов, дали им деньги, и «свободная печать» стала процветать. Примером таких изданий можно назвать еженедельник «Темпо», редактором которого стал антикоммунист Нуно Роша, или ежедневную газету португальского патроната «Жорнал нову», которой руководил не менее известный крайне правый Проэмса де Карвалью.

Противоречия, возникшие в оценке обстановки в стране, привели к отставке посла Скотта. 16 ноября 1974 года в Португалию назначается посол Фрэнк Чарлз Карлуччи, «наш человек в Лиссабоне». Американский журналист Т. Д. Олмэн из «Харпере мэгэзин» два года спустя после бурных событий «жаркого лета» 1975 года (в которых Карлуччи принял самое активное участие) писал: «Инструкции, данные Карлуччи, были недвусмысленны: сделать в Португалии то, что два любимца Киссинджера — послы Джон Дин и Генри Таска — совершили в своё время в Камбодже и в Греции… Используйте только «кнут»… Заставьте Португалию вернуться в (западный) клуб…»

Ф. Карлуччи обладал к этому времени вполне определённой репутацией мастера подрывных операций. Популярный тогда в Португалии левый еженедельник «Семпре фише» так охарактеризовал его: «Фрэнк Карлуччи родился в 1930 году, образование получил в Принстонском университете, который окончил в 1952 году. Служил в ВМС США в 1954–1956 годах. Затем поступил в госдепартамент, был направлен в Йоханнесбург (ЮАР); в марте 1960 года он переводится на работу в Леопольдвиль (Бельгийское Конго), где тогда ЦРУ вело ожесточённую борьбу против Лумумбы. В феврале 1964 года Карлуччи назначается генеральным консулом в Занзибар, откуда его высылают как «персону нон грата». В июле 1965 года Карлуччи снова на дипломатической работе за рубежом: он политический сотрудник посольства США в Рио-де — Жанейро, устанавливает там тесные связи с местными военными.

Карлуччи прибыл в Лиссабон 17 января 1975 года и сразу же взялся за дело. Вслед за назначением нового посла были произведены перемещения и в персонале посольства. Среди новых сотрудников несколько опытных агентов ЦРУ, лично знакомых Карлуччи. Приведём лишь два примера.

Шеф резидентуры в Лиссабоне Джон Морган «трудился» раньше в Венесуэле и Бразилии. По свидетельству бывшего работника ЦРУ Ф. Эйджи, который немало сделал для разоблачения своих прежних «коллег», Морган приобрёл там большой опыт организации подрывной террористической деятельности, в частности по созданию «эскадронов смерти» — карательных отрядов правых экстремистов, получивших мрачную известность в Бразилии. Морган являлся также специалистом по устройству взрывов бомб, которые он умело приписывал «левым» террористам.

Ближайшим сотрудником нового посла стал советник-посланник Герберт Окун, о котором газета «Бауэрн-эхо» (ГДР) писала: «Окун говорит по— португальски, по-русски и по-немецки. Он проделал любопытную карьеру: в 1955 году служит офицером связи между ЦРУ и секретной службой бывшего нацистского генерала Гелена; в начале 60-х годов работает в посольстве США в Москве; в марте 1964 года — в Бразилии, где, действуя по заданию ЦРУ, помогает военным свергнуть левонационалистическое правительство Гуларта; до назначения в Португалию Окун фигурирует в качестве «специального советника» в Неаполе, в штабе военного командования НАТО на юге Европы».

Чем же конкретно занимались люди из ЦРУ в Португалии во времена Карлуччи и Моргана?

Ф. Эйджи так отвечает на этот вопрос в известном «Письме к португальскому народу», которое он опубликовал в августе 1975 года, в самый разгар проходившей тогда в стране острейшей политической борьбы: «Первейшей задачей (ЦРУ) было проникнуть внутрь Движения вооружённых сил, с тем чтобы собирать информацию о его планах, его слабостях, происходящей там внутренней борьбе; найти тех, кто был бы готов действовать в угоду стратегическим интересам Запада».

ЦРУ, как показали события, активно использовало информацию, полученную из источников в ДВС, для проведения как внутри Португалии, так и за её пределами широкой пропагандистской кампании, имевшей целью расколоть и ослабить ДВС, а затем и парализовать это движение.

Среди других задач, которые осуществлялись резидентурой ЦРУ в Лиссабоне, — подстрекательство к подрывным контрреволюционным акциям: саботажу, диверсиям, покушениям, политическим убийствам; распространение провокационных слухов, вызывающих рознь, соперничество, конфликты; наконец, поощрение и прямая помощь подпольным контрреволюционным правоэкстремистским и террористическим организациям.

Люди ЦРУ использовали для выполнения своих заданий и завербованную заранее агентуру, и наивных сторонников «многопартийной» демократии среди политических и военных деятелей тогдашней революционной Португалии, часто заблуждавшихся неумышленно, обманутых идеологическими диверсиями, организуемыми ЦРУ. На протяжении 1975–1977 годов люди ЦРУ действовали в Португалии в самых различных слоях португальского общества: среди политиков и военных, в различных политических партиях, общественных и профсоюзных организациях, среди интеллигенции, в кругах средней и мелкой буржуазии города и деревни. Одним из могущественных союзников ЦРУ стали правые круги церкви.

КРАХ СПИНОЛИСТСКОГО ВОЕННОГО ПУТЧА

В марте 1975 года в развитии португальской революции наступил один из самых критических моментов. 11 марта реакционные правые военные во главе с экс-президентом Спинолой предприняли безуспешную попытку государственного переворота Вспоминая те события, приходишь к выводу, что уже за несколько недель до выступления путчистов можно было заметить признаки приближения кризиса. Одним из них стало резкое усиление антикоммунистической пропаганды. Речь шла не только и не столько о ставших уже обычными антикоммунистических выпадах реакционеров и их ближайших пособников справа, которые, как всегда, пытались представить коммунистов в качестве «врагов нации, семьи, простого португальца». Появилась новая разновидность антикоммунизма, источником которой стали так называемые либеральные круги и даже представители правого крыла социалистической партии; В этой координации антикоммунистических усилий проглядывала рука опытного режиссёра, которым, вероятнее всего, было посольство США в Лиссабоне и «специалисты психологической войны» из ЦРУ, окопавшиеся там в ролях «дипломатов и политических аналитиков». Наряду с идеологическими диверсантами активно действовали и специалисты по настоящим диверсиям и террористическим акциям, организаторы «народных движений протеста против угрозы тоталитаризма» со стороны Движения вооружённых сил и Португальской компартии.

Равернувшаяся антикоммунистическая кампания придала португальским фашистам новые силы, вдохновила их — в первую очередь экс-президента Спинолу — на заговор. Вовсю нагнеталась напряжённость, распространялись слухи о «неизбежности коммунистического переворота» и «гражданской войны». У берегов Португалии появились военные корабли НАТО, которые должны были проводить «давно запланированные» манёвры. Всё было, как в известных «учебниках» и теоретических разработках ЦРУ, в которых предусматривались определённые, точно заданные параметры военных и политических операций по «спасению» той или иной западной страны от «угрозы коммунистической диктатуры».

Посол Карлуччи, однако, поспешил дать очередное интервью: он настаивал на том, что все сообщения об «активности ЦРУ» в Португалии — это, мол, «не обоснованные ничем слухи». Главное, заявил он, — это выполнять обязательства, которые Португалия приняла на себя, вступив в НАТО. Если они будут выполняться, подчеркнул Карлуччи, то не возникнет никаких проблем. Угроза со стороны США, таким образом, была сформулирована вполне определённо и ясно…

Стычки, потасовки, акты насилия, которые провоцируют правые во время своих сборищ — например, инциденты в Сетубале на митинге правой партии Социально-демократический центр (некое подобие христианских демократов), — распространение панических слухов, подстрекательские призывы в правой печати— всё это были явные признаки работы «людей из ЦРУ». Как следствие в стране возникла весьма тревожная обстановка, и, характеризуя её, французский журналист Алэн Эшегю из «Темуаньяж кретьен» писал в начале марта: «Бывший президент получил от американского посла Карлуччи зелёный свет на то, чтобы попытаться остановить революционный процесс в Португалии»: Лиссабонская газета «Капитал» перепечатывает в эти же дни нашумевшую тогда заметку из западногерманского журнала «Экстра», в которой прямо утверждается, что «ещё до конца марта ЦРУ запланировало государственный переворот в Португалии». Обеспокоенный Карлуччи в заявлении для другой лиссабонской газеты — «Диариу ди нотисиаш» — квалифицирует сообщение «Экстры» как «фантастический вымысел». Ему было от чего забеспокоиться! «По сведениям из заслуживающих доверия источников, в Португалии, — отмечала «Экстра», — американский посол в Лиссабоне, сотрудничающий с ЦРУ Фрэнк Карлуччи, взял на себя осуществление операций, предусмотренных планом государственного переворота, разработанным в ЦРУ». В то же время, после недавней беседы с премьер-министром Васку Гонсалвешем, продолжала «Экстра», посол заявил, что он «впредь не будет высказываться о ситуации в Португалии, чтобы не давать повода быть обвинённым во вмешательстве во внутренние дела этой страны; в хорошо информированных кругах на основании этой позиции Карлуччи делают вывод, что подготовка к государственному перевороту идёт уже полным ходом…».

Сегодня мы знаем, что, несмотря на все опровержения американского посольства, 11 марта 1975 года, и именно под руководством Спинолы, была предпринята попытка военного путча. Верные революционному правительству воинские части при поддержке широких народных масс разгромили путчистов.

События 11 марта, продемонстрировавшие явную причастность ЦРУ к подрывной деятельности против португальской революции, оказались вовсе не единственным эпизодом из долгой истории борьбы американской секретной службы против демократических и антифашистских сил в Португалки. Доказательства этому последовали буквально через несколько дней.

Вечером 23 марта португальское телевидение транслировало пресс-конференцию начальника штаба Северного военного округа полковника Эурико Корвашу. Он рассказал о том, как органы безопасности ДВС обнаружили подпольную контрреволюционную террористическую организацию ЭЛП. Среди её создателей, по словам Корвашу, известные правые политические деятели салазаровского режима, уволенные из португальской армии после революции 25 апреля, реакционно настроенные офицеры, бывшие сотрудники фашистской политической полиции ПИДЕ. Но самое интересное, подчеркнул Корвашу, что среди руководителей ЭЛП фигурируют два иностранца. Один из них известен под именем Моргана и выполняет обязанности «директора», осуществляющего намеченную ЭЛП программу контрреволюционных акций, другой — пол кличкой Кастор — имеет паспорт на имя некоего Хью Франклина, «гватемальского инженера». Оба они — и Морган и Кастор, — по их собственным словам, принимали участие в операциях, которые привели к установлению крайне правых режимов в Латинской Америке, оба «работали» в Чили, Гватемале, Боливии, других латиноамериканских странах. Рассказ Корвашу произвёл впечатление «разорвавшейся бомбы», и на протяжении нескольких следующих недель в португальской и испанской печати, да и в печати других европейских стран, постоянно появлялись разоблачительные материалы по «делу ЭЛП».

На основании этих материалов и некоторых других сведений, полученных одним из авторов книги, работавшим в то время корреспондентом ТАСС в Лиссабоне, можно составить следующую картину того, как были разоблачены террористы из ЭЛП и их хозяева из ЦРУ.

Началась эта история, как в заправском детективе. В одном из роскошных ресторанов в Саламанке (Испания), где-то в начале 1975 года, за столиком пировали двое молодых людей — он и она, явно совершавшие свадебное путешествие. Счастье так и светилось на их лицах. Заботливый и весёлый, муж старался всеми способами позабавить свою молодую супругу. Он сфотографировал её несколько раз на память. Это было настолько естественно, что не вызвало никакой реакции у сидевших за соседним столиком шестерых мужчин, занятых деловой беседой и не заметивших, что они «попали в кадр». Фотографии стали документальным свидетельством встречи заговорщиков, замышлявших серию террористических акций против новой, демократической Португалии. Молодые люди, так безупречно сыгравшие роль молодой супружеской пары, были на самом деле сотрудниками секретной службы Движения вооружённых сил.

Расследование, которое было начато ДВС, установило, что на территории Португалии и соседней Испании с начала 1975 года развернула свою деятельность тщательно законспирированная подпольная контрреволюционная террористическая организация, связанная с крайне правыми кругами в Португалии и спецслужбами международного империализма, в первую очередь с ЦРУ США.

Имена четырёх участников встречи — заговорщиков в Саламанке — были установлены сразу же. Это были представители правых военных и гражданских сил Португалии, тесно связанные в прошлом с фашистские режимом. Чтобы установить личность двух других — Моргана и Кастора, понадобилось гораздо больше времени — несколько месяцев. Морган, «технический директор ЭЛП», оказался известным фашистом — это был Ив Герэн-Серак. Под кличкой Кастор выступал некий Хью Франклин, числившийся по документам «гватемальским инженером», работавшим в мадридской компании «Текномотор». Этот «гватемалец» на самом деле оказался американцем из Филадельфии; настоящее его имя — Сабловски. До свержения фашистской диктатуры в Португалии он подвизался в качестве «директора американского филиала» агентства «Ажинтер-пресс». Сабловски много «поработал» в Гватемале, Боливии, Чили. По странному совпадению он всегда находился там в «жаркие периоды» событий, происходивших в этих странах (а проще говоря, он всякий раз появлялся тогда, когда там осуществлялся реакционный государственный переворот). У людей, сталкивавшихся с Сабловски, не оставалось сомнения, что это квалифицированный агент ЦРУ. Кстати, выяснилось, что и в Лиссабоне он побывал всего лишь за неделю до попытки спинолистского переворота 11 марта. Он много поездил по стране. За несколько дней при небольших расстояниях в Португалию, спидометр нанятой им автомашины накрутил около, тысячи километров. В ночь неудавшегося переворота Сабловски спешно покинул Португалию.

«Дело ЭЛП» сразу же приобрело серьёзное значение. Этой террористической организацией, финансируемой влиятельными португальскими монополистами из семей Мелу и Кина, руководили видные политические деятели времён Салазара. Техническим же её руководителем был один из самых крупных в Западной Европе агентов-провокаторов— Герэн-Серак, известный своими контактами с ЦРУ.

Дальнейшее расследование этого «дела», которое пришлось вести и в Испании, показало, что у ЭЛП имелись и очень любопытные связи с западноевропейскими фашистами. Напомним, что Хью Франклин (он же Сабловски) числился сотрудником фирмы «Текномотор», контрольный пакет акций которой находился у «Банко де Авила» — финансовой монополии, принадлежащей испанскому герцогу Валенсия. В свою очередь этот испанский фашист-аристократ был другом и покровителем двух известнейших деятелей западноевропейского фашизма — эсэсовского полковника Отто Скорцени и «чёрного князя» Валерио Боргезе. Ещё одно прикрытие «людей из ЭЛП» в Испании — компания «Мариано», принадлежащая Мариано Санчесу Ковиса, предводителю так называемого «Христова воинства», ультраправой фашистской организации. Именно по этим каналам текли финансовые средства для ЭЛП.

Снабжением оружием и вербовкой «боевиков» для ЭЛП лично занимался Ив Герэн-Серак. Это стало ясно после того, как секретная служба ДВС установила, что на вооружении людей из ЭЛП находились писто— леты-автоматы «скорпион», которые поставляла своим контрагентам другая неофашистская фирма — «Паладин» (контролируемая тем же Герэн-Сераком), закупавшая это оружие через «Уорлд арм компани» — фирму, которая продаёт оружие по всему миру; делая это в соответствии с указаниями ЦРУ.

ТЕРРОРИСТЫ ИЗ ЭЛП

Что же всё-таки представляла собой ЭЛП, о которой мы ведём наш рассказ? Эта правоэкстремистская, неофашистская организация провозгласила в 1975 году своей целью «освободить Португалию от марксизма, используя политические убийства, целенаправленный терроризм, саботаж и психологическую войну». По данным, проникшим в печать, ЭЛП подразделялась на отдельные «боевые ячейки», состав которых из соображений конспирации не превышал семи человек в каждой. (Всего в ЭЛП тогда насчитывалось несколько тысяч человек.) Штаб ЭЛП состоял из пяти специализированных отделов, занимавшихся политическими вопросами, разведкой (военной и политической), идеологическими диверсиями, материально-техническим снабжением. Люди ЭЛП должны были иметь надёжное прикрытие для своей нелегальной деятельности, при любой возможности проникать в португальские вооружённые силы, политические партии и общественные организации, предпочтительнее всего в крайне левые, и действовать там в интересах ЭЛП, чтобы наносить наиболее болезненные удары по режиму, созданному в результате апрельской революции.

В своих листовках и подпольных изданиях ЭЛП главными врагами называла Португальскую компартию и Движение вооружённых сил, но в то же время объявляла, что будет вести беспощадную борьбу со всеми, кто «несёт ответственность» за события в Португалии, начиная с 25 апреля 1974 года.

Весной и летом 1975 года, особенно в первые месяцы после провала организованного Спинолой путча 11 марта, реакционеры довольно быстро перегруппировываются, сосредоточивая главные усилия на развёртывании широкой подрывной и террористической деятельности в Португалии с целью подрыва демократического строя в стране. Одновременно формировались ударные подпольные группы ЭЛП, которые должны были проникать на португальскую территорию для совершения там подрывных акций. Координационный центр антипортугальской подрывной деятельности размещался в ту пору в Мадриде, а учебно-тренировочные лагеря ЭЛП находились в крупных помещичьих имениях в испанских провинциях Бадахос, Севилья, Уэльва, Саламанка. Там будущие элписты проходили обучение подрывному делу.

В «боевики» ЭЛП вербовались самые различные люди: тут были и бежавшие из Португалии сотрудники ПИДЕ, и чиновники фашистского аппарата, и просто уголовники, и наёмники из других стран: португальцы — переселенцы из бывших португальских колоний, бразильцы, французы, связанные в прошлом с ОАС (те самые, которых Герэн-Серак использовал несколько лет назад в сети созданного им «агентства» «Ажинтер-пресс»), немцы, итальянцы и другие. Завербованные направлялись в мадридское отделение «благотворительной» католической организации «богоматерь Фатимы»^[8] на площади Испании. Но туда они попадали уже «профильтрованными» двумя известными португальскими фашистами — Жозе Иполито Рапозо и Жозе Менезешем, которые работали в Мадриде на «промежуточных» вербовочных пунктах. Затем в конторе «благотворительной» католической организации они снова подвергались экзамену, на сей раз руководителем «оперативной части ЭЛП» ван Уденом и бывшим крупным специалистом «по мокрым делам» из ЛИДЕ Нуно Барбиери; наконец, перед отправкой в учебнотренировочные лагеря с ними работал ещё один пидовец — Кунья Пассо. Тех, кто успешно прошёл сквозь «фильтры», ожидало ежемесячное вознаграждение — 7 тысяч эскудо во время обучения в лагере и 15 тысяч эскудо во время пребывания на португальской территории (конечно, все их расходы также оплачивались ЭЛП). Обучал «боевиков» ЭЛП небезызвестный полковник Шрамм, питомцы которого «прославились» своими зверствами в Конго. Среди португальских инструкторов наиболее известны полковник Санту Канту Кабуси и бывший заместитель шефа ПИДЕ Барбиери Кардозу,

Для ведения подрывной пропаганды ЭЛП создала две подпольные радиостанции, которые непрерывно вели передачи на португальском языке из окрестностей Оливенсы и Уэльвы — двух испанских городков, пограничных с Португалией.

Всё это требовало немалых денег. И они были найдены. По сообщению информированного итальянского журнала «Эуропео», щедрая финансовая поддержка была оказана португальским неофашистам через экс-президента Спинолу. Встретившись в Швейцарии в сентябре 1975 года с бывшим директором ЦРУ Джоном Маккоуном, занимавшим в тот момент пост одного из заместителей директоров известнейшей транснациональной компании ИТТ («Интернэшнл телефон энд телеграф»), Спинола получил от него средства, собранные «друзьями португальской демократии» на борьбу с «марксистским режимом» в Лиссабоне. Первый взнос, полученный Спинолой, составил почти 300 тысяч долларов.

Такова закулисная сторона действий ЭЛП. Характерно, что и здесь, как и во многих других случаях, мы видим почерк ЦРУ, полувоенных и военных организаций, созданных при его участии. Наконец, дело не обошлось и без многонациональных компаний, в том числе и такой уже известной своей причастностью к подрывным действиям против многих демократических режимов, как ИТТ.

ПОД ЛИЧИНОЙ «ЗАЩИТНИКОВ» ДЕМОКРАТИИ

Остановимся на деятельности ещё одной политико-террористической организации, лидером которой был генерал Спинола, — «демократического движения за освобождение Португалии» («мовименту демократику пара а либертасао де Порту— гал») — МДЛГТ

Крах фашистской диктатуры в Португалии 25 апреля 1974 года поверг бывших приспешников режима Салазара — Каэтану в состояние полной растерянности и разброда. Однако этот период продолжался недолго, всего лишь несколько недель. Уже во второй половине лета 1974 года в стране начинают расти многочисленные легальные неофашистские политические образования под вполне респектабельными и демократическими названиями. Тут и «партия прогресса», и либеральная, и националистическая партии, и даже «португальское народное движение», и тому подобные «партии» и «движения». Наряду с процессом легализации неофашистских группировок начинают создаваться и подпольные террористические организации фашистов. Небезызвестная ЭЛП возникает ещё до попытки первого спинолистского переворота 28 сентября 1974 года, и «учредившие» ЭЛП беглые португальские фашисты объявляют в Мадриде о сформировании «правительства в изгнании», в составе которого фигурировал Р. Казаку, инспектор ПИДЕ, человек, неоднократно действовавший в качестве «связника» между ПИДЕ и ЦРУ.

Люди из ЭЛП организовали первую из нескончаемого ряда террористических акций, совершённую реакционерами 26 мая 1975 года. В Брагансе (на дальнем севере Португалии) они совершили налёт на помещение местной организации прогрессивной партии Португальское демократическое движение, разграбили и разрушили его. Вслед за этой акцией последовали десятки и сотни других. Совершались нападения на активистов левых партий и общественных организаций.

После разгрома попытки военного путча 11 марта 1975 года некоторым участникам провалившегося мятежа удалось бежать за границу. Там эти реакционеры начинают понимать, что возможностей для легальной контрреволюционной деятельности внутри Португалии практически не осталось. Единственный эффективный путь борьбы с революцией они видят в объединении различных эмигрантских формирований и в создании при этой объединённой политической организации террористических групп, которые стали бы действовать на португальской территории, занимаясь там диверсиями и саботажем, подрывной пропагандистской работой.

Летом 1975 года Спинола и бежавшие с ним за границу офицеры с помощью ещё ранее эмигрировавших из революционной Португалии промышленников, финансистов и крупных землевладельцев организуют так называемую МДЛП. Внутри этой спинолистской заговорщической организации оформляются два крыла — политическое во главе с Диашем Лима и военное, которое возглавили Алпоим Калван, Котта Диаш и Пашеку де Аморим. Для выполнения своих задач МДЛП использовала как сеть, созданную ЭЛП, так и собственную нелегальную структуру. Военная организация МДЛП сосредоточила подрывную и террористическую деятельность первоначально на севере Португалии, откуда пыталась распространить её на центральные и южные районы страны.

После того как летом 1974 года из бывших португальских владений в Африке в страну хлынули белые переселенцы-репатрианты («реторнадуш»), спасавшиеся от революционных преобразований в колониях, к участию в бандах правых террористов стали привлекать и этих озлобленных, отчаявшихся людей.

Выходец из аристократического рода Педру Магальяиш, граф Понте ди Лима, известный деятель народно-монархической партии, служил долгое время «связующим звеном» между МДЛП, местной «антитоталитарной бригадой», священниками-реакционерами и главарями организации «реторнадуш». Связана была с «аристократом» и известная «террористическая сеть» Рамиру Морейра — банда, долгое время безнаказанно орудовавшая на севере и в центральных районах. (В сборнике «Досье: терроризм», опубликованном в 1977 году издательством Португальской компартии «Аванте!», подробно рассказано о действиях и этой банды, и многих других.)

Наконец в августе 1976 года полиция арестовала нескольких участников «террористической сети» Р. Морейры, в том числе и его самого. Им были предъявлены обвинения в совершении множества террористических акций, из которых наиболее крупными были взрывы бомб, принёсшие человеческие жертвы и значительный материальный ущерб: в посольстве Кубы в Лиссабоне (убиты трое), в лиссабонском аэропорту (где была подорвана вышка управления полётами), на столичном проспекте Авенида да Либердаде (убит один человек), в сельхозкооперативе близ города Порту, на экономическом факультете университета в Порту, в здании муниципалитета города Вила-Реал; бомбы подклады— вались и во многих других местах: в общественных помещениях, частных домах, автомобилях.

Кто же входил в состав этой «террористической сети» и какие функции в ней выполнял?

Рамиру Морейра, главарь банды, состоятельный человек, член окружного комитета народно-демократической партии в Порту; Луиш Виейра, бывший владелец ресторана «Пелинтра» в городе Повуа-ди-Варзим, у него собирались местные террористы — «бое— вики», во время ареста при нём были обнаружены крупные суммы иностранной валюты; Жоаким Торреш, промышленник, бывший член «национального союза» — фашистской партии Салазара, руководил целой группой головорезов; Антониу Регадаш, бывший полицейский, участвовал в репрессивных акциях ПИДЕ против студентов Коимбры; Абилиу ди Оливейра, крупный промышленник, финансировал своих сообщников по террористическим акциям; майор Мота Фрейташ, активный член МДЛП, начальник полиции города Порту, служивший настоящим «ангелом-хранителем» для всей банды, укрывавший её от преследования центральных властей; уже упоминавшийся граф Понте ди Лима, бежавший за границу, в прошлом член «португальского легиона» — массовой фашистской организации, после революции 25 апреля — активист народномонархической партии и один из руководителей местного отделения Конфедерации португальских сельских хозяев; лейтенант Педру Менезеш, сапёр, специалист— взрывник, видная фигура в военном комитете МДЛП.

Среди участников банды были и безработные, и мелкие крестьяне, и даже уголовные преступники-профессионалы, на долю которых и выпадало выполнение особо опасных или «грязных» заданий.

Не менее любопытной фигурой среди правых террористов, действовавших якобы «в защиту португальской демократии», а на самом деле ради её свержения и возвращения к диктаторскому, неофашистскому режиму, был некий Стюарт ди Вашконселуш, главарь ещё одной террористической группы, большинство членов которой (выходцев из Анголы) были связаны в своё время с людьми Герэн-Серака, действовавшими по поручению ПИДЕ и «Ажинтер-пресс» против национально-освободительного движения в Анголе. И эти примеры можно было бы приводить без конца…

Приблизительно за два года — с мая 1975 года по апрель 1977 года — в Португалии совершено около 600 террористических акций. Покушения, взрывы бомб, налёты, поджоги, убийства почти каждый день. Все эти диверсии и террористические акты без боязни ошибиться следует отнести на счёт фашистов и их последышей. Лишь несколько акций правых террористов можно посчитать результатом «местной» инициативы, все остальные — это итог хорошо организованных и запланированных в масштабе всей страны террористических акций. Никакого сомнения не осталось и в том, что вся террористическая кампания 1975–1976 годов была частью общего фашистского заговора, направленного на то, чтобы подорвать развитие процесса демократизации, начатого 25 апреля, вернуть Португалию под иго новой реакционной диктатуры.

«ТЕРРОРИСТЫ» ИЗ СЛУЖБЫ «ПАЛАДИН»

Летом 1975 года обстановка в стране стала рекордно напряжённой. Первые недели знаменитого «жаркого лета» были отмечены острым политическим кризисом. Все силы реакции были брошены на то, чтобы подорвать единство Движения вооружённых сил, отстранить от власти прогрессивных военных во главе с премьер-министром Васку Гонсалвешем, скомпрометировать коммунистов и представителей других демократических сил в глазах населения.

Наряду с нагнетанием политической напряжённости, в чём, отметим, особенно отличались правосоциалистические лидеры, установившие в те дни постоянные контакты с американским посольством в Лиссабоне, реакция одновременно спровоцировала кампанию антикоммунистического террора, в которой участвовали платные агенты империалистических спецслужб, в первую очередь ЦРУ, так и обманутые, тёмные, отсталые люди, которых подстрекали к антикоммунистическим выступлениям умелые специалисты по организации подрывных действий.

Цель реакционеров: не допустить дальнейших демократических преобразований в Португалии; мало того, они рассчитывают в удобный момент повернуть развитие страны вспять. С этими целями как в самой Португалии, так и в соседней Испании была сформирована целая армия террористов-заговорщиков из числа беглых фашистов и антикоммунистов, за спиной которых — точно так же, как это было в своё время в Чили — стояли и транснациональные компании (и здесь не обошлось без ИТТ), и агенты ЦРУ, и всякого рода фашистские и реакционные группировки, как португальские, так и международные. Одной из таких группировок, связанных с фашистским прошлым, была шпионско-террористическая группа «Паладин», тесно связанная с международным «чёрным интернационалом». И она внесла свой вклад в борьбу против революционной Португалии.

Группа «Паладин», контора которой в тот момент находилась в Барселоне, довольно откровенно занималась вербовкой наёмников. Перелистав в те дни подшивки некоторых лиссабонских газет, можно было без особого труда обнаружить такое, например, объявление: «Хочешь заработать много денег? Мы предлагаем любому возможность получить 15 тысяч эскудо в месяц. Немедленно напиши нам в Международный Зелёный Крест. Почтовый ящик 12105. Барселона, Испания». Этот оклад, приближавшийся по тем временам к жалованью португальского министра, предлагался специалистам… по «выращиванию шампиньонов»! Странно, не правда ли? Тем, кто заинтересовался этими весьма загадочными объявлениями, вскоре удалось выяснить, что след через Барселону вёл как раз к ЭЛП, поставившей себе задачей «выращивать» фашистские поганки для борьбы с португальской революцией.

В чём тут было дело? Эти объявления публиковала частная шпионско-террористическая служба, организованная немецким нацистом фон Шубертом, который обучался работе у самого гитлеровского министра пропаганды Геббельса. После разгрома фашистской Германии фон Шуберт вместе со своим коллегой из министерства пропаганды, помощником Геббельса неким фон Леерсом, бежал в Латинскую Америку, а затем, спустя несколько лет, вместе с ним отправился на Ближний Восток, где в одной из арабских с гран подвизался на «ниве пропаганды». Деятельность эта, однако, не при несла фон Шуберту особых дивидендов, и он решил сменить амплуа.

В 1970 году фон Шуберт открывает в Испании свою самостоятельную «контору». Группа «Паладин», основанная старым фашистским служакой, могла по заказу предоставить своим клиентам услуги «квалифицированных» наёмников, шпионов и убийц. Действовавший с завидным упорством и терпением д-р фон Шуберт собрал под своё крыло штат специалистов по разного рода подрывным и террористическим акциям, разбойных дел мастеров, малоразборчивых в достижении по ставленных их хозяевами целей. Своих «работников» группа «Паладин» набирала преимущественно в крайне правых кругах, среди бывших эсэсовцев, бывших оасовцев, сражавшихся за «французский Алжир», и прочих бывших…

Что же касается обещанного «клиентам» сохранения в тайне всех осуществляемых но их заказу операций, то, как говорится, нет ничего тайного, что рано или поздно не становится явным, и, несмотря на все усилия д-ра фон Шуберта, миру стало известно о характере деятельности его «специалистов». А ведь для того, чтобы сохранить в секрете «дело» фон Шуберта, да и саму его личность, было сделано немало. Некий француз-оасовец, воевавший в составе группы «коммандос дельта» за «французский Алжир», рассказывает о шефе «Паладина»: «Я встречался с фон Шубертом в Испании, где несколько лет назад я работал на главное управление безопасности (имеется в виду испанская тайная полиция во времена Франко. — Авт.). Это человек — настоящий мастер секретной работы, удивительная, таинственная личность. Он не бросается в глаза, его внешность не запоминается. Хотя он сам подбирает своих людей, контролирует их подготовку, думаю, что мало кто из них встречался с ним самим. Что касается секретной работы и тайных операций, то его контора наверняка самое серьёзное заведение из всех тех, которые мне известны. Он пользуется полным покровительством секретной службы и испанского правительства (опять же во времена Франко. — Авт.)…» Если сделать скидку на некоторую восторженность, свойственную приятелю фон Шуберта, то следует признать, что в остальном он, видимо, удачно рисует портрет фашистского «специалиста подрывной деятельности» и его подручных.

Покровительство властей и широкие связи в крайне правых кругах дали возможность фон Шуберту поставить своё дело на широкую ногу, установить «добрые отношения» со многими западными секретными службами, открыть филиалы «Паладина» в Париже и Лондоне, Брюсселе и Риме, Женеве и Цюрихе.

Работы людям из «Паладина» всегда хватало. При жизни Франко испанское правительство поручало конторе фон Шуберта проведение, например, покушений на жизнь руководителей баскской националистической организации ЭТА, находившихся в изгнании во Франции, проникновение в ряды различных левоэкстремистских группировок и т. п. Список клиентов «Паладина», ставших известными общественности, правда, невелик, но весьма характерен: здесь секретные службы греческих «чёрных полковников», западногерманский концерн «Рейнметалл», английская монополистическая группа «Кэдбюри», марионеточная сайгонская клика, подпольная фашистская организация ЭЛП. Об этом подробно рассказала парижская газета «Либерасьон». Итальянская печать также много писала о деятельности «Паладина» на Апеннинском полуострове и о его роли в организации террористических акций крайне правых группировок.

Любопытно, что группа «Паладин» использовала в качестве прикрытия своей подрывной деятельности довольно известную фирму по торговле оружием — «Уорлд арм компани». Фон Шуберт фигурировал в печати в качестве одного из её директоров. Связь «Паладина» и упомянутой компании была очевидной: бюро тайной фашистской конторы «подрывных дел» в Цюрихе и представительство фирмы находились по одному и тому же адресу. То же самое было и в Париже.

Опасаясь дальнейших разоблачений, шеф «Паладина» решил ещё более засекретить его деятельность. В том же 1974 году фон Шуберт распорядился прикрыть все известные бюро «Паладина» и исчез, не оставив адреса. Но, несомненно, он продолжал действовать под другой личиной.

ИЗ КАБИНЕТА ПОСЛА В КРЕСЛО ЗАМЕСТИТЕЛЯ ДИРЕКТОРА ЦРУ

Нам осталось сказать ещё немного: о том, как был вознаграждён «главный координатор» подрывной работы против португальской революции.

Карьера Ф. Карлуччи в Португалии завершилась громким политическим скандалом. В конце 1977 года по Лиссабону распространились слухи о неизбежном отъезде американского посла. Однако, когда 23 декабря об этом было опубликовано официальное сообщение, многие португальцы прямо-таки разинули рты от изумления: правительство США объявило, что из посольства в Лиссабоне Карлуччи прямиком отправился в вашингтонский пригород Лэнгли в кресло первого заместителя директора ЦРУ. Заслуги Карлуччи были, таким образом, по достоинству вознаграждены. Комментируя это событие, лиссабонская газета «Диариу» писала: «Действуя с целеустремлённостью и жестокостью, свойственной ветеранам этой организации (ЦРУ), Фрэнк Карлуччи в конце концов поставил в труднейшую ситуацию многих и многих португальских политиков, которые публично гордились отношениями дружбы, установившимися у них с послом США. Вряд ли им сейчас будет приятно вспоминать, что они неоднократно вели конфиденциальные беседы, обмениваясь информацией с одним из руководителей ЦРУ».

Известный португальский журналист Артур Портела так характеризовал случившееся: «Что касается этого назначения, то одно из двух: либо это наглое проявление великодержавного высокомерия, либо верх политической наивности. Видимо, американской администрации глубоко безразлично, что может подумать по поводу её действий маленькая, бедная и слабая страна. И разве для американской администрации уж совсем не имеет ни малейшего значения, что благодаря её действиям так оконфузились морально и политически все те, кто поддерживал с послом США дружеские отношения? И разве для американской администрации совсем уж не имеет значения то, что президенты нашей республики, члены Революционного совета, депутаты нашего парламента в настоящее время совершенно уверены, что всё то, что они говорили г-ну послу США в открытых, откровенных, дружеских беседах, ныне находится в архивах памяти «человека № 2» из ЦРУ? Что нам приходится думать о главе государства, который посылает к другим главам государств в качестве своего, представителя человека, назначаемого им самим по истечении двух лет одним из руководителей шпионской службы? Что приходится думать о внешней политике государства, которое направляет послами в другие страны, находящиеся в критической ситуации, людей, становящихся в будущем руководителями шпионских служб?»

Однако американская администрация — что ей свойственно — не обратила на эти и другие высказывания ни малейшего внимания. G приходом к власти, президента Рейгана Карлуччи «за заслуги» был назначен на ещё более высокий пост — заместителя министра обороны США! А потом «по личным причинам» Карлуччи вышел в отставку и занялся «частным бизнесом».

IV
ПОЧЕМУ УБИЛИ АЛЬДО МОРО?

ВЫСТРЕЛЫ НА ВИА ФАНИ

Виа Фани — тихая, ничем не примечательная улица в одном из буржуазных кварталов итальянской столицы. Здесь живут коммерсанты средней руки, государственные служащие, отставные офицеры. Увитые плющом стены домов, кадки с цветами на террасах, массивные двери парадных с начищенными до блеска медными ручками. Именно здесь, где так любят покой и порядок, 16 марта 1978 года произошло драматическое событие — был похищен видный политический деятель Италии, председатель национального совета правящей Христианско-демократической партии Альдо Моро.

Весной 1983 года в Риме завершился судебный процесс над исполнителями этого крупнейшего в послевоенной истории Италии политического преступления — бандой террористов из так называемых «красных бригад». Процесс над группой участников похищения Моро начался только три года спустя после выстрел лов на виа Фани. Состоялись десятки судебных заседаний, были заслушаны многочисленные свидетельские показания, исписаны тысячи страниц протоколов. В конце концов 32 из 40 с лишним террористов, обвинявшихся в похищении и в убийстве Альдо Моро, а также в ряде других преступлений, были приговорены к пожизненному тюремному заключению — высшей в Италии мере наказания, остальные — к длительным срокам тюрьмы.

Однако многие в Италии считает, что «дело Моро» рано сдавать в архив. Процесс в Риме, писала после вынесения приговора газета «Стампа», не дал ответа на один из самых важных и тревожных вопросов: объясняется ли замешательство и непонятное попустительство государственных органов во время пребывания А. Моро в «плену» у террористов просто их неэффективностью, или же это было делом рук определённых политических сил?

Дело об убийстве Моро, считает в свою очередь «Паэзе сера», далеко не ясно, судебные органы наказали лишь непосредственных исполнителей преступления, а сам ход процесса укрепил уверенность в том, что за спиной террористов стояли другие силы…

Итальянцам не дан ответ на главный вопрос: кто стоял за кулисами преступления, кто направлял действия террористов, каковы тайные пружины расправы над лидером ХДП и многих других акций, совершённых за последние годы на Апеннинах бандами экстремистов. Между тем на страницах итальянской печати появилось немало убедительных свидетельств, проливающих свет на эти тревожные вопросы и поясняющих главное: кому было выгодно убрать Альдо Моро с политической арены? Вспомним, как было совершено это преступление…

16 марта 1978 года Альдо Моро вышел из своего дома на корсо Трионфале в 9.50 утра. Высокий, сутуловатый человек с усталым лицом. Под мышкой он держал кожаный портфель с бумагами. Альдо Моро очень спешил. Он торопился на заседание парламента, где решался важный вопрос о формировании нового парламентского большинства с участием — впервые за последние 30 лет — коммунистической партии. Председатель национального совета ХДП был одет в синий двубортный костюм с жилетом и рубашку в полоску, галстук повязан немодным тогда узким, узлом.

Как обычно, Моро сел на заднее сиденье «Фиата-130», выкрашенного, как и все государственные машины в Италии, в тёмно-синий цвет. У автомобиля не было ни пуленепробиваемых стёкол, ни автоматического блокирования дверей. Несмотря на разгул терроризма в стране и просьбы самого Моро, правительство не выделило лидеру правящей партии бронированный автомобиль «за недостатком средств». Место за рулём занимал старший капрал корпуса карабинеров Доминико Риччи, рядом с ним марешалло (фельдфебель) Оресте Леонарди — на протяжении многих лет телохранитель политического деятеля. Три других охранника — молодые и неопытные парни, поступившие на службу в полицию, чтобы не сидеть без работы на отсталом Юге»— следовали сзади на полицейской «альфетте». Никто из них не подозревал об опасности, а один в нарушение инструкции спокойно читал газету.

На перекрёстке виа Фани и виа Стреза перед машиной Моро резко затормозил белый «Фиат-128» с дипломатическим номером. Ехавшая сзади машина с охранниками тоже остановилась. В следующее мгновение двое людей в штатском с оружием в руках выскочили из белого «фиата». Одновременно ещё четверо мужчин в тёмно-синей униформе стюардов авиакомпании «Алиталия» выбежали из палисадника рядом с тротуаром и тут же открыли огонь из автоматов по машине охраны.

Нападавшие действовали слаженно, спокойно, профессионально. Случайным свидетелям показалось, что их главарь отдавал приказы на иностранном, похожем на немецкий, языке. На «альфетту» обрушился шквал автоматных очередей. В «Фиат-130» стреляли только из пистолета, причём стрелявшие были, по всей вероятности, снайперами. Первые же выстрелы сразили шофёра и личного охранника лидера ХДП. Ясно, что террористы хотели уничтожить охрану и захватить Моро живым.

Стрельба продолжалась в течение нескольких секунд. Всего нападавшие произвели 95 выстрелов, (Это удалось установить потом по пустым гильзам.) Почти половина пуль попала в цель. За исключением полицейского Дзидзи, скончавшегося на операционном столе в госпитале «Джемелли», все остальные охранники были убиты на месте. Альдо Моро силой вытащили из машины и затолкали в автомобиль марки «Фиат-132», стоявший наготове с включённым двигателем. Взревел мотор, и машина с похищенным рванулась в сторону виа Камилучча и исчезла в лабирийте узких переулков итальянской столицы. Предполагают, что позднее террористы пересадили свою жертву в закрытый автофургон. На месте преступления нашли потом автоматные и пистолетные гильзы, фальшивые усы, тёмно-синюю фуражку, потерянную одним из нападавших, и сумку с надписью компании — «Алиталия». Именно в её форму переоделись террористы, прятавшиеся в палисаднике.

Десятки жителей квартала, где произошло похищение, слышали выстрелы и сразу же позвонили в полицию. Но в этом не было необходимости. Тревогу поднял патруль одной из дежурных полицейских машин, которая находилась неподалёку. Между похищением и началом розыска прошло несколько минут, но похитителей уже и след простыл.

Предполагают, что в операции по захвату Моро участвовало не менее 60 человек: 12 автоматчиков, 8 водителей в автомашинах для побега, отряд арьергарда из 10 человек и 30 на квартирах-убежищах.

В районе похищения оказалась нарушена телефонная связь. Поток ложных сообщений обрушился на газеты, полицейские участки, министерство юстиции. Анонимные звонки сообщали о перестрелке в аэропорту Фьюмичнно, взрыве бомбы в городском автобусе» об убийство на пьяцца Венеция. Создавалось впечатление, что члены подпольной организации получили задание дезориентировать власти и силы охраны общественного порядка.

В первые часы после похищения Альдо Моро Италию охватили смятение и ужас. На какое-то время у многих возникло ощущение, что в стране начинается государственный переворот. Радио и телевидение непрерывно сообщали всё новые подробности небывалого по дерзости и жестокости террористического акта. Четырнадцать крупнейших газет, демонстрируя чудеса оперативности, тут же выпустили экстренные номера, целиком посвящённые похищению. Прервал свою работу парламент. Взволнованные, растерянные итальянцы спрашивали друг друга: что же происходит? что делать дальше?

В 12 часов дня министр внутренних дел Франческо Коссига обратился со специальным посланием к представителям печати и телевидения, чтобы они «соблюдали умеренность» в своих сообщениях. С призывом к спокойствию обратился председатель Совета министров Джулио Андреотти.

Итальянские демократы сразу расценили это похищение как опаснейшую политическую провокацию. По призыву профсоюзов в стране была объявлена всеобщая забастовка. Тысячи людей с красными флагами и транспарантами вышли на демонстрации против терроризма, подрывных акций реакции. Во многих местах демонстрации возникали стихийно.

По мнению демократической печати, действия органов охраны общественного порядка с самого начала отличались более чем странной нерешительностью, грубыми ошибками, недопустимой медлительностью. То, что полиции не удалось своевременно захватить похитителей, ещё можно было как-то оправдать неожиданностью, растерянностью первого момента. Но уже после того как прошло смятение первых часов, полиция продолжала громоздить одну ошибку за другой. Оперативные службы министерства внутренних дел разослали по всей стране телефото 20 экстремистов, которых подозревали в причастности к покушению. Нелепость этого списка была очевидна: например, два упомянутых в нём экстремиста никак не могли принимать участие в нападении на виа Фани, так как давным-давно находились в тюрьме. Кому, как не полиции, нужно было знать об этом?

В похищении Моро принимали участие десятки людей, но все они словно сквозь землю провалились. Ничего не дают ни массовые обыски, ни облавы, ни блок-посты на дорогах, на вокзалах и в аэропортах. Уже тогда многие впервые начали задавать вопрос: «Плохо ищут или не хотят найти?» Он очень похож на фразу, которую бросила позднее в лицо лидерам ХДП вдова Моро Элеонора: «Если бы они захотели, то смогли бы спасти его!»

В распоряжении полицейских и следственных органов имелось немало времени, чтобы обнаружить тайную «тюрьму», где похитители прятали лидера ХДП. От 16 марта — дня нападения на виа Фани — до 9 мая, когда был найден труп Моро, прошло почти два месяца. Хотя искали вроде бы усердно. Только за первые две недели после похищения полиция подвергла проверке около 6 миллионов человек, устроила около 62 тысяч засад и контрольных пунктов, обыскала более 35 тысяч домов. Впервые за послевоенные годы в поисковых операциях принимали участие армейские подразделения.

А может, вдова Моро была права, может быть, действительно не хотели найти? Но почему? Кому это было выгодно?

Здесь в рассказе о «деле Моро» невольно напрашивается пауза. Она нам необходима для, того, чтобы рассказать читателю о «красных бригадах» и других террористических организациях в Италии.

«КРАСНЫЕ БРИГАДЫ» — КТО ОНИ?

Активизировавшийся в Западной Европе на рубеже 70-х годов «левый» терроризм — явление сложное. Для его описания буржуазные историки и социологи извели море чернил и горы бумаги. «Терроризм, — утверждает, например, известный итальянский публицист Джорджо Бокка в книге «Итальянский терроризм», — это своего рода выходной клапан для молодёжи, которая не верит в возможность реформ и только в организованном насилии или в спорадических актах насилия находит единственную возможность доказать, что она действительно живёт».

«Они стреляют потому, — пишет он далее, — что жизнь их разочаровала, потому, что, вступая в жизнь взрослых, они обнаружили, что она не отвечает их надеждам и утопическим мечтам, потому, что работа на фабрике или в конторе скучна, пуста и унизительна…»

Одна из причин появления «левого» терроризма действительно заключается в том, что молодёжь на Западе разочаровалась в буржуазном обществе и потеряла веру в положительные идеалы. Но это только одна из причин. Эскалация терроризма в Италии на рубеже 70-х годов объясняется прежде всего общим обострением кризиса капиталистической системы, что привело к резкому ухудшению положения самых широких слоёв населения, в том числе и молодёжи. На молодёжи экономический кризис отразился особенно остро и больно. Прологом к террористическому «взрыву» послужили студенческие волнения, вспыхнувшие в конце 60-х годов во многих странах Западной Европы. В марте 1968 года все 36 итальянских университетов были охвачены волнениями. Студенты проводили демонстрации, митинги протеста, захватывали здания учебных заведений, вступали в столкновения с полицией. Экстремистские настроения молодого поколения стимулировались и кризисом системы высшего образования, и бумом анархистских идеологий, и, конечно, как мы уже говорили, общим ухудшением положения народных масс на Западе.

Социальной базой левацких группировок стали часть студенчества, деклассированные элементы, безработные, «взбесившиеся от ужасов капитализма» мелкие буржуа. В Турине в самом конце 60-х годов возникли две довольно крупные левацкие группировки — «потере операйо» («рабочая власть», или сокращённо «потоп») и «лотта континуа» («борьба продолжается»), лидеры которой утверждали, что в Италии «есть революционные возможности, не замечаемые слишком осторожными традиционными левыми партиями».

Почти одновременно с ними образовалась «авангуардия операйя» («рабочий авангард»), громогласно объявившая, что её цель — «создание новой революционной марксистской партии», а несколько позднее — так называемая «аутономия операйя» («рабочая автономия») и множество других, более мелких групп, в состав которых входило порой всего по несколько человек. Их руководители, однако, этим не смущались и присваивали себе всякого рода претенциозные названия.

Все эти левацкие группировки действовали вполне легально. Издавали газеты, проводили шумные митинги и демонстрации, которые нередко превращались в потасовки и серьёзные столкновения с полицией.

Дело обычно происходило так. Десятки молодых людей, закрыв лицо платком, по команде своего «капо» (главаря) отделялись от идущего с флагами «официального» кортежа, который служил им своеобразным прикрытием, и начинали бросать бутылки с зажигательной смесью, стрелять в полицейских, переворачивать и поджигать автомобили. Полиция отвечала гранатами со слезоточивым газом, начиналось настоящее побоище. На языке леваков это означало «делать революцию».

Однажды одному из авторов случилось попасть в самый центр такого побоища. Куда-то бежали толпы парней, закрыв лицо платком, лопались гранаты со слезоточивым газом, горели подожжённые автомобили в узких римских переулках, где от дыма было темно, гулко хлопали револьверные выстрелы. Неожиданно из-за угла с душераздирающим воем сирены выскочил огромный полицейский бронеавтомобиль. Крышка люка была открыта, и в ней во весь рост стоял полицейский в пуленепробиваемом жилете и таком же шлеме, похожий на средневекового рыцаря или космического пришельца. Из броневика выскочило с десяток полицейских с дубинками, которые без разбора начали гоняться за случайными прохожими и хватать не сумевших разбежаться в дыму и суматохе демонстрантов.

Движение было блокировано, выйти из машины или уехать нельзя, приходилось наблюдать за происходящим через стекло автомобиля. В соседнем кинотеатре, где крутили диснеевский мультфильм, закончился сеанс. Побледневшие родители с перепуганными детишками прятались в подъезде, не рискуя выйти на улицу, где выли полицейские сиропы, трещали выстрелы и пахло горелой резиной

На следующий день все газеты подробно расписывали очередную провокацию леваков, печатали огромные фотографии сгоревших автомобилей, бегущих прохожих. Устроившие всю эту кутерьму леваки, наверное, чувствовали себя героями — сколько шума наделали! На этот раз обошлось без убитых и раненых. А бывали столкновения и посерьёзнее.

В Болонье, например, леваки спровоцировали опаснейшие беспорядки. Они разгромили местный университет, строили на улицах баррикады, в течение многих часов бесчинствовали в центре города: поджигали автомашины, били стёкла в витринах и т. п. Потом выяснилось, что действия отдельных вооружённых групп «студентов» координировались по специальным портативным радиопередатчикам, что они давно и тщательно готовились к «восстанию» в Болонье, заранее создали запасы оружия, бутылок с зажигательной смесью.

Власти долгое время проявляли поразительную снисходительность к бесчинствам левацких группировок из «рабочей власти», «борьба продолжается» и других. Почему? По той простой причине, что красные знамёна, которыми размахивали леваки, их трескучие псевдореволюционные лозунги, акты вандализма вводили в заблуждение определённую часть обывателей, отождествлявших экстремистов с левыми партиями. Короче говоря, буржуазия использовала ультралевых для дискредитации коммунистов.

Пользуясь попустительством властей, леваки набирали силу. Вслед за «легальными» левацкими организациями стали возникать тайные террористические банды.

1 ноября 1969 года во второразрядной гостинице «Стелла дель Маре», неподалёку от Генуи, состоялся «научный семинар», в котором приняли участие несколько десятков активистов левацких группировок. На деле это было секретное собрание, на нём обсуждалась тактика и было сформировано ядро «красных бригад».

Выступая на семинаре, 28-летний Ренато Курчо, которого позднее итальянские журналисты назвали «историческим основателем» «красных бригад», призвал леваков «перейти к вооружённой борьбе». По его словам, это был единственный способ «освободиться от власти капитала». «Действовать, — поучал Курчо, — надлежит в городах, где находится организационный и политический центр эксплуатации. Надо нанести удар в самое сердце системы».

Через год после тайного сборища в гостинице «Стелла Дель Маре», 20 октября 1970 года, в одном из левацких листков появилось «официальное» сообщение о создании «красных бригад» — «пролетарской организации, которая намерена бороться против хозяев и тех, кто им служит». Это слова. А дела?

«Красные бригады» поджигают склады, портят оборудование, взрывают бомбы, разбрасывают угрожающие листовки: «Трепещите, грязные слуги хозяев!»

«Война на фабриках» была непродолжительной. «Краснобригадовцы» очень скоро отдают предпочтение тактике индивидуального террора. Их жертвами становятся «слуги системы»: инженеры, судебные чиновники, врачи, адвокаты, а затем и политические деятели.

Под уголовные преступления леваки подводят «теоретическую базу». Одним из их «теоретиков» стал доцент университета в Падуе Антонио Негри, или, как его называли в близком окружении, Тони. Доктрину итальянских леваков он изложил в своём «фундаментальном» труде «Пролетарии и государство». Это — путаное сочинение, наполненное псевдомарксистской фразеологией. Сеять смуту, беспорядки, подрывать государственное устройство — таковы главные установки Негри. Он утверждает, что в Италии якобы сложилась «предреволюционная ситуация и задача состоит в том, чтобы немедленно делать революцию». В противном случае страну ждёт неминуемая катастрофа. Инициатива в этой «революции по Негри» должна принадлежать какому-то «новому пролетариату», то есть не рабочим заводов и фабрик, а деклассированным элементам, студентам, безработным. Причём бороться они должны не против своего главного врага — буржуазии, а против государства вообще, которое рассматривается леваками с позиции крайнего анархизма. Врагами этих «новых пролетариев», с точки зрения доцента из Падуи, являются, что, впрочем, вполне логично, все организованное рабочее движение, демократические профсоюзы, коммунистическая партия, ибо они рассматриваются как часть уже существующих государственных институтов.

Неудивительно поэтому, что очень скоро объектом нападок для «красных бригад» становятся коммунистическая партия, все демократические силы. И в этом интересы и деятельность правых и «левых» террористов стали сходиться на единой платформе — яром антикоммунизме.

В связи с этим любопытна и сама биография «исторического основателя» «красных бригад» Ренато Курчо. Вернее, некоторые её детали, о которых сам «революционер» предпочитал не распространяться. Прежде чем превратиться в воинствующего «марксиста», Курчо был членом… неофашистской организации «новый порядок»! А в бытность свою студентом поддерживал тесные связи с громилами из крайне правой организации «европейская цивилизация».

В 1974 году «красные бригады» похитили генерального прокурора Генуи Марио Сосси. Похищение быkо совершено накануне важного события в политической жизни страны — референдума по закону о разводе — и было использовано правыми кругами для активизации пропаганды против левых сил^[9]. Вылазка «красных бригад» носила характер политической провокации и убедительно показала, что, несмотря на «левую» демагогию, «красные бригады» и другие ультралевацкие организации переходят в открытое наступление против демократических сил.

Поставили точки над «и» нападение леваков на митинг студентов Римского университета, на котором выступал один из руководителей итальянского рабочего класса — генеральный секретарь Всеобщей итальянской конфедерации труда Лючано Лама, а также уже упомянутое «восстание» в Болонье — городе, где все послевоенные годы у власти стоят левые партии. Как только в центре Болоньи запылали пожары, главари «красных бригад» разослали своим отрядам «стратегическую резолюцию» с открытым призывом «развернуть наступление» против левых партий и демократических профсоюзов. Сомнений по поводу того, по какую сторону баррикад находятся новоявленные «революционеры», больше не оставалось.

Таким образом, действия ультралевых в Италии не мешали правым силам, а объективно помогали им. Ведь страх обывателя перед разнузданным террором леваков, с которым государство оказывалось «не в состоянии» справиться, порождал в нём тягу к «сильной» власти, создавал в стране благоприятную почву, для сдвига вправо и авторитарного переворота. Последующие события показали, что террор «красных бригад» не сломал машину буржуазного государства. Напротив, были приняты более жёсткие законы против демократических сил, усилен аппарат полиции и специальных служб, а обещанной леваками «революции» так и не произошло.

По данным итальянских служб безопасности, в 70-х годах на Апеннинах орудовали около ста подпольных левацких группировок. Подлинность этой цифры проверить трудно. Наряду с «красными бригадами», «вооружёнными пролетарскими ячейками» (НАП), «передовой линией» существует множество мелких, вроде «солдат народа», «вооружённых коммунистических отрядов» и других.

Некоторые исследователи считают, что «красные бригады» — чисто итальянское явление, возникшее и действующее без всякого влияния извне. Этот тезис ревниво отстаивают и сами главари этой террористической группы. На одном из первых процессов над экстремистами в Турине Ренато Курчо и его «коллеги» самоуверенно заявили: «Красные бригады» родились среди передовых отрядов итальянского рабочего класса…» Вряд ли стоит всерьёз оспаривать это абсурдное заявление. Итальянский рабочий класс никогда не поддерживал террористические вылазки экстремистов, и они не имеют к нему никакого отношения, да и пролетариев в рядах «левых» террористических организаций всегда было очень немного. Не случайно итальянские коммунисты метко назвали этих самозваных «революционеров» «новыми фашистами».

Важную роль в разоблачении провокационной роли «красных бригад» сыграло «дело Моро». Оно сорвало покровы со многих тайн, показало, что и в запутанной истории возникновения этой террористической банды, и в трагической расправе над Альдо Моро не обошлось без иностранного вмешательства. А именно без участия «тихих американцев».

Впрочем, об этом позже.

Вернёмся к событиям, разыгравшимся в Италии после того, как 16 марта 1978 года на виа Фани отряд террористов похитил Альдо Моро и увёз его в неизвестном направлении…

В ТАЙНОМ ЗАСТЕНКЕ ТЕРРОРИСТОВ

Через два дня после похищения, 18 марта, в редакцию газеты «Мессаджеро» в Риме подбрасывают фотографию, снятую аппаратом «Полароид» с мгновенным проявлением. Моро снят в одной рубашке, без галстука на фоне флага с надписью: «Красные бригады». В листовке сообщалось, что председатель ХДП будет подвергнут «народному процессу».

Через девять дней похитители подбрасывают одновременно в Риме, Милане, Турине и Генуе так называемое «коммюнике № 2», в котором сообщают, что «процесс» над Моро начался. Затем снова следует продолжительная пауза. Террористы не спешат, уверенные в себе настолько, что ещё в первом сообщении с бахвальством заявляют: «Все наши сообщения о судьбе Моро будут напечатаны на одной машинке — на той, на которой мы печатаем сейчас».

Постепенно и расчётливо нагнетая напряжение, «краснобригадовцы» используют эффектный приём психологического давления на общественное мнение: заставляют Моро писать письма членам правительства, лидерам правящей партии, своей семье и о их содержании затем широко сообщают в своих «коммюнике», которые они подбрасывают в редакции газет или оставляют в телефонных будках. В этих письмах Моро не узнать. Он умоляет о спасении, настаивает, чтобы руководители его партии и правительство приняли все требования террористов, открыто намекает, что в противном случае он сообщит похитителям компрометирующие руководителей государства сведения.

«Я нахожусь, — пишет Моро, — под контролем полным и ничем не ограниченным, меня подвергают народному процессу, который может регулироваться определённым способом; существует риск того, что меня могут попросить или заставить говорить о таких вещах, которые могут стать неприятными или даже опасными в определённой ситуации».

Драматические письма Моро из тайного застенка похитителей — свидетельство отчаяния человека, оказавшегося перед лицом смерти в руках безжалостных преступников, — вызвали в Италии бурные споры.

Близкие к председателю национального совета ХДП лица уверяли, что Моро мог сделать подобные заявления либо под влиянием наркотических веществ, либо он был сломлен физическими и моральными пытками.

Уже после убийства Моро были опубликованы так называемые «мемуары», то есть приписываемые лидеру ХДП высказывания, которые он сделал в тайном застенке похитителей. В них содержатся резкие выпады в адрес занимавшего тогда пост председателя Совета министров Джулио Андреотти и политического секретаря ХДП Бениньо Дзакканьини, анализ внутриполитического развития Италии за послевоенные годы, затрагиваются проблемы, связанные с функционированием секретных служб, скандалами и кровавыми покушениями последних лет.

Как ни странно, но карьера ни одного из политических деятелей, которых Моро своими разоблачениями, казалось, мог стереть в порошок, не пострадала. Уже позднее подал в отставку министр внутренних дел Косcига. Однако через некоторое время он стал… главой правительства!

Когда общественное мнение было уже подготовлено, страсти накалены до предела, а соратники Моро по партии основательно запуганы возможными разоблачениями, «краснобригадовцы» выдвигают ультиматум «об обмене» Моро на группу содержащихся за решёткой террористов и уголовных преступников. Среди тех, кого они требуют выпустить в обмен на жизнь Моро, Ренато Курно. Срок ультиматума — два дня. Итальянское правительство и демократические партии решительно отвергают шантаж террористов.

Вместе с тем предпринимаются попытки спасти жизнь Моро по другим каналам, С посланием к «краснобригадовцам» обращается глава католической церкви папа Павел VI и генеральный секретарь ООН Курт Вальдхайм. Но тщетны их призывы к террористам «прислушаться к голосу разума», «проявить человечность». О каком «гуманизме» может идти речь, когда имеешь дело с убийцами! Потом уже выяснилось, что кое-кто из политических деятелей вёл тайные переговоры с террористами о возможном обмене. Значит, контакты с похитителями были. А что же полиция?

5 мая Элеонора Моро получает прощальное письмо от мужа, в «коммюнике № 9» террористы сообщают о «приведении приговора в исполнение». Никаких надежд не остаётся. Жить лидеру ХДП остаётся считанные дни.

ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТА

Нельзя сказать, что у полиции не имелось в те дни ниточки, которая могла привести к похитителям. Достаточно вспомнить запутанную историю с обнаружением одной из тайных штаб-квартир террористов в Риме. Напасть на её след полиции удалось случайно. Некая Нунция Домиана, проживавшая на виа Градоли, пожаловалась в пожарную охрану, что у неё протекает потолок. (В Италии пожарные не только тушат пожары, но и спасают людей при наводнениях, оказывают помощь в случае затопления квартир, утечки газа и т. п.) Пожарные взломали дверь на верхнем этаже, в квартире, хозяева которой забыли выключить душ, и застыли в изумлении: однокомнатное помещение представляло собой настоящий склад оружия: пистолеты, автоматы, автоматические винтовки, пуленепробиваемые жилеты, ручные гранаты, фальшивые автомобильные номерные знаки и т. п. Обнаружены также несколько форменных костюмов авиационных стюардов того же типа, которые были на похитителях Моро.

После того как полиции стало известно об обнаружении тайного логова экстремистов, она повела себя более чем странно. Вместо того чтобы устроить в квартире засаду, на виа Градоли с включёнными сиренами устремились десятки «пантер» мобильной полиции и начали окружать здание, где уже заведомо не было никаких террористов. Полицейские действовали так, словно их цель состояла в том, чтобы распугать, а не задержать экстремистов. Присутствовавшая при этом переполохе публика заметила, что к дому подъехала блондинка на красном мотоцикле марки «хонда», по описаниям похожая на одну из разыскиваемых участниц вооружённых налётов экстремистов, которая, завидев полицейские автомобили, развернула мотоцикл и скрылась в лабиринте узких улиц.

Так полиция упустила реальнейший шанс задержать хозяев конспиративной квартиры. Мало того, стало известно, что во время повальных обысков в этом районе полицейские уже посещали все дома на виа Градоли. Подходили они и к подозрительной квартире, битком набитой оружием, но, не получив ответа на стук в дверь, преспокойно удалились. Здесь снова приходится задать сакраментальный вопрос. Плохо искали или не хотели найти?

Странные действия полиции — далеко не единственная загадка в расследовании «дела Моро». Куда, например, делся агент из охраны Моро, который попросил его заменить на дежурстве роковым днём 16 марта? Кто составил инструкцию действий охраны в экстренных случаях? Верно ли, что ордер на обыск помещения в Риме, где обнаружили тайную типографию «краснобригадовцев», был датирован 4 мая, а затем переправлен на 9 мая (день убийства Моро)? Как объяснить «таинственное» исчезновение плёнки, заснятой корреспондентом итальянского информационного агентства АНСА сразу же на месте преступления 16 марта? Журналист сдал плёнку судебным властям, однако о её судьбе ничего не известно.

И ещё одна загадка. В кожаном портфеле, который взял с собой Моро в машину, имелось пять папок: в трёх из них находились дипломные работы студентов факультета уголовного судопроизводства Римского университета, на котором преподавал Моро. Там же лежали газеты и малозначительные документы. Одна из папок содержала совершенно секретные документы, которые могли оказаться весьма важными для «красных бригад». В другой находились лекарства, необходимые для Моро. Похитители забрали с собой только две папки: с секретной информацией и медикаментами.

Каким образом похитителям стало известно, что содержится в каждой из папок? Ведь у них не было времени, чтобы ознакомиться с их содержимым. Возможно, кто-то подсказал им, как действовать наверняка, не теряя времени. И этот «кто-то» — кем он мог быть, как не человеком из близкого окружения председателя национального совета ХДП?

Элеонора Моро в своих показаниях утверждает, что маршруты следования машины её мужа менялись каждый день, особенно в период правительственного кризиса. Каким же образом «красным бригадам» удалось узнать заранее, что автомобиль проедет именно по виа Фани? Ведь он мог избрать другой маршрут.

Моро получал множество писем с угрозами. Его охранник Оресте Леонарди заметил, что кто-то постоянно следит за лидером ХДП и даже засекает по секундомеру все его маршруты. Незадолго до похищения он послал три докладные записки командованию корпуса карабинеров, докладывая о подозрительных передвижениях возле квартиры Моро. За неделю до похищения он сообщил начальству, что «Фиат-128» с неизвестными лицами постоянно висит «на хвосте» у машины Моро. За день до похищения Леонарди получил от своего начальства весьма странный ответ: «Никаких причин для беспокойства нет. Речь идёт об обычных хулиганах».

Утром 16 марта, в день похищения, Леонарди кто-то вызвал к телефону портье дома, где жил Моро. Поговорив по телефону, охранник решил поехать по виа Фани, изменив выбранный ранее маршрут. Накануне всё тот же Леонарди захватил, уходя на службу, запасную обойму для своего пистолета. Жене, которая потребовала у него объяснения, он заявил: «Мне, может быть, придётся пострелять больше, чем обычно».

В «деле Моро» немало других загадок. Например, автомат, из которого убили Моро. Этот автомат марки «скорпион.» был найден на квартире, где арестовали «краснобригадовцев» Валерио Моруччи и Адриану Фаранду. Экспертиза потом установила, что именно из этого оружия застрелили лидера ХДП. По мнению следователей, «скорпион» использовали и для других убийств. Всё это выглядит крайне странно. С какой стати террористы, у которых имелось немало другого оружия, стали бы хранить в квартире, где они скрывались, такую опасную улику? Ведь они отлично понимали, что в случае ареста она означает для них пожизненное тюремное заключение. Заметая следы, террористы избавились бы в первую очередь от автомата, а не прятали бы его в чемодане под кроватью.

Странное возникает противоречие. Сначала «краснобригадовцы» совершают вооружённый налёт, разработанный и организованный тщательно, до малейших подробностей, демонстрируя при этом завидное хладнокровие, образцовую выучку, умение обращаться с оружием. В течение полутора месяцев водят за нос тысячи полицейских, а затем, когда дело уже сделано, вдруг начинают совершать такие нелепые ошибки. Что же произошло? Опытные налётчики «впали в детство»? Вряд ли. А быть может, речь идёт о разных людях? Разве можно исключать возможность того, что похитили и убили председателя национального совета ХДП Альдо Моро один, а автомат был найден потом у других? Быть может, кому-то было выгодно, чтобы подозрение пало вовсе не на тех, кто на самом деле стрелял в Моро?

Среди разнообразных сообщений печати о «деле Моро» нетрудно заметить, что ряд вроде «случайных» убийств имеет одно общее — жертвы имели то или иное отношение к «делу Моро». Из этого можно сделать вывод о том, что чья-то таинственная рука стала устранять свидетелей преступления.

В начале января 1979 года по итальянскому телевидению был передан специальный репортаж, в котором рассказывалось о «таинственной» гибели одного из возможных свидетелей похищения Моро.

Речь шла о некоем Аугусто Рапоне, жителе городка Субиако, под Римом, который при невыясненных обстоятельствах исчез несколько дней спустя после нападения на лидера ХДП. В январе его полуразложившийся труп нашли в окрестностях Субиако. Журналистам итальянского телевидения удалось установить, что Рапоне похитила и убила банда неизвестных лиц. Кому надо было учинять жестокую расправу над человеком, который занимал скромную должность электрика и не имел врагов?

Журналисты телевидения установили, что Рапоне работал со своей бригадой неподалёку от того места, где похитили лидера ХДП. Родственники погибшего рассказали, что каждый раз, когда по телевидению передавали сообщения о «деле Моро», Рапоне вдруг приходил в сильное волнение и как будто чего-то боялся. Журналисты пришли к выводу, что Аугусто Рапоне стал невольным свидетелем похищения Моро и убийства членов его охраны, возможно, видел террористов в лицо. Трудно найти другое объяснение убийству Рапоне, кроме того, что кто-то хотел, чтобы он никогда не смог рассказать того, что видел 16 марта на виа Фани.

ТРУП В БАГАЖНИКЕ КРАСНОГО «РЕНО»

9 мая 1978 года около 2 часов дня телетайпы итальянского информационного агентства АНСА отстучали на бумажном рулоне обычное на первый взгляд сообщение: «Труп неизвестного человека обнаружен сегодня в центре Рима на виа Каэтани». Такие сообщения называют флешами: они сообщают только о самом факте, но никак не объясняют его. Флеши дают тогда, когда корреспонденты агентств знают о передаваемом событии ещё очень мало, некоторые детали не проверены, но событие уже имело место, и о нём нужно срочно сообщить, иначе опередят конкуренты.

Через несколько минут поступило новое сообщение: «Труп, обнаруженный в Риме, — Альдо Моро». Тут всё сразу завертелось в водовороте. Драматическое для итальянцев сообщение было тут же передано по радио и телевидению. Тысячи охваченных гневом жителей итальянской столицы вышли на улицы. Коммунисты собирались возле помещений своих районных секций, многие принесли с собой красные знамёна, тут же возникали стихийные демонстрации протеста против злодейского преступления реакции.

Тело Моро было обнаружено на виа Каэтани — узкой улочке в старинной части Рима, между виа Боттеге Оскуре и пьяцца Джезу (Иисуса). На Боттеге Оскуре расположено здание ЦК Итальянской компартии, а на пьяцца Джезу — руководства ХДП, Стало ясно, что выбором места экстремисты хотели показать, что их цель — подорвать сотрудничество двух крупнейших политических партий Италии, одним из активных проводников которого был Моро.

В тот день один из авторов книги побывал на виа Каэтани. Вся улица была запружена взволнованным народом. Женщины вытирали слёзы, священники в тёмных сутанах торопливо крестились. Пустив в ход чёрную книжечку — членский билет «стампа эстера» (ассоциации иностранной печати), с трудом удалось пробиться через плотный кордон полицейских к припаркованному возле забора из гофрированной жести красному пикапчику марки «рено», где нашли тело Моро. В открытом багажнике, закутанное в плед, лежало тело знакомого по митингам и пресс-конференциям человека. Голова безжизненно склонилась влево, глаза полуприкрыты, на щеках проступила седоватая щетина.

— Бедная Италия, — прошептал стоявший рядом полковник карабинеров в чёрной форме, вытирая платком слёзы, которые катились по его бронзовому лицу.

«Что же теперь будет?» — этот вопрос задавали в Италии многие в первые часы после злодейской расправы над Моро. «Красные бригады» казались неуловимыми и всесильными. Преступники не только безнаказанно сумели среди бела дня похитить одного из крупнейших политических деятелей страны и продержать его 55 дней в тайном застенке, но и бросили полиции и государству, всем итальянским демократам новый вызов. Расстреляв Моро в упор, они спокойно провезли его труп в усиленно охраняемый полицией и службами безопасности центр Рима, а затем словно сквозь землю провалились. Как объяснить эту неуловимость? Ведь не шапку же невидимку надевали террористы?!

О местонахождении трупа полиция была предупреждена анонимным телефонным звонком около часу дня. С величайшими предосторожностями сапёры открыли багажник красного «рено», опасаясь, что террористы могли его заминировать. Через несколько минут из расположенной по соседству церкви Джезу позвали хорошо знавшего Моро священника падре Дамиано, который причастил покойника. Полчаса спустя санитарная машина отвезла труп бывшего лидера ХДП в морг.

Экспертиза при вскрытии установила, что Моро был убит одиннадцатью выстрелами из автомата в упор. Рано утром убийцы вывели свою жертву из тайного застенка и заставили залезть в багажник красного «рено», где Моро (его рост 178 сантиметров) пришлось подогнуть ноги. После этого к машине подошёл убийца с автоматом и нажал на спусковой крючок. На труп набросили плед. Со скрупулёзной педантичностью убийцы вложили личные вещи Моро (часы, браслет и очки в роговой оправе) в пластиковый пакет и положили в багажник рядом с трупом. Всё это — опасные улики, от них нужно скорее избавиться. Как же потом они могли забыть про автомат?!

Медицинская экспертиза установила ещё некоторые любопытные подробности. Моро содержали в помещении, где имелась ванная комната. Ногти на его ногах и руках были тщательно подстрижены, а волосы свидетельствовали об услугах парикмахера. Костюм и бельё на трупе в багажнике красного «рено» — те же, что и в момент похищения, — оказались вычищенными и отутюженными.

О чём это говорит? Прежде всего о том, что Моро прятали не в лесу или где-нибудь в подземелье, а держали в благоустроенной квартире городского типа. Мало того, время, которое прошло после убийства и до того момента, когда труп был найден на виа Каэтани, свидетельствует о том, что лидера ХДП прятали в… одном из центральных районов итальянской столицы. (Эта версия получила подтверждение. Полиция в конце концов обнаружила «тюрьму», в которой держали Моро, в одном из аристократических кварталов Рима).

Несмотря на эти очевидные факты, уже после 9 мая тайный застенок опять продолжают искать за пределами города. Основания для этого — крупинки морского песка, найденные за отворотами брюк Моро, что позволило выдвинуть версию о том, что его держали в одном из курортных местечек на морском побережье близ итальянской столицы. Но, во-первых, крупинки песка могли попасть гуда и раньше, а во-вторых, их могли положить нарочно, чтобы сбить с толку следствие. Но даже если это так, то как всё-таки машина с трупом лидера ХДП могла миновать все полицейские блокпосты?..

КОМУ МЕШАЛ ЛИДЕР ХДП

Жестокость, с которой террористы расстреляли беззащитного человека, напоминала о тех, не таких уж далёких, временах, когда одетые в чёрные рубашки итальянцы так же хладнокровно и безжалостно убивали коммунистов, партизан, забивали до смерти своих политических противников. Моро нельзя было назвать прогрессивным политическим деятелем, ведь он стоял во главе консервативной буржуазной партии, которая во многом несёт ответственность за сегодняшние беды Италии: экономический кризис, безработицу, нищету Юга, разгул терроризма и безудержный рост преступности. Цель другая, но средства остались те же…

Но почему всё же был убит именно Моро? Если бы цель «красных бригад» состояла только в том, чтобы наделать больше шума, то они могли бы выбрать не Моро, а главу правительства или кого-нибудь из министров. Альдо Моро в момент похищения не входил в правительство, а занимал только партийную должность — пост председателя национального совета ХДП. Жертву для такой сложной и опасной акции не выбирают случайно; следовательно, Моро был выбран потому, что кому-то мешал, кому-то было выгодно его исчезновение с политической арены. Кому? Почему?

С чьими интересами вступила в конфликт проводившаяся Моро политика? Ведь заговор с целью устранения политического деятеля может иметь место только тогда, когда у этого деятеля есть могущественные враги. Были ли враги у Моро? Путь политического деятеля тернист, и враги у него, конечно, были. Появились они давно.

Будущий лидер ХДП родился в местечке Мальё, на Юге Италии, в скромной семье. Его отец был школьным инспектором, мать — учительницей начальных классов. Моро имел блестящие способности. Уже в возрасте 24 лет он стал преподавателем права в университете города Бари и быстро выдвинулся как молодой, многообещающий политик.

В Христианско-демократическую партию Моро вступил в 1945 году, через два года его избирают членом парламента. В правительстве христианского демократа Де Гаспери он получил пост заместителя министра иностранных дел. Однако стремительная карьера молодого члена правительства неожиданно обрывается. Причина — его оппозиция участию Италии в создаваемом тогда Североатлантическом пакте. Альдо Моро не явился на заседание парламента во время голосования о вступлении Италии в НАТО. Де Гаспери не простил ему этого «самовольства» и вывел Моро из состава кабинета.

Не простили Моро этого и американцы. За депутатом из Бари прочно закрепляется репутация «антиамериканца». Его личными противниками становятся Отбридж Хореи и Вильям Найт, которые в середине и в конце 40-х годов руководили политической секцией американского посольства в Риме, а впоследствии «вели» Италию в государственном департаменте США.

Политическая карьера Альдо Моро возобновилась только в 1953 году — после поражения Де Гаспери на выборах. В 1955 году он становится министром юстиции, затем получает ключевой пост политического секретаря ХДП, а в 1963 году становится председателем Совета министров.

Среди буржуазных политических деятелей Италии Моро был необычной фигурой. Он отличался удивительной скромностью, порой даже застенчивостью. Несмотря на загруженность государственными и политическими делами, он до последних дней продолжал читать лекции студентам Римского университета. Вокруг его речей и политических предложений в ХДП всегда вспыхивали бурные споры. Уроженец Юга, где социальные контрасты проявляются особенно остро, он рано пришёл к убеждению, что нельзя руководить Италией, игнорируя партии, представляющие широкие общественные силы.

Как мы уже говорили, в 70-х годах Итальянская компартия добилась больших успехов; в парламенте она располагала третью депутатских мест, почти во всех крупных городах страны были сформированы левые джунты (исполнительный орган местной власти), состоящие из коммунистов и социалистов. Становилось всё яснее, что планы «изоляции» коммунистов, вынашивавшиеся реакционными кругами со времён «холодной войны», проваливаются. В то же самое время ХДП, созданная при помощи американцев в качестве «плотины» против коммунизма, теряла одну позицию за другой, оказалась не способной вывести Италию из охватившего её глубокого экономического и социального кризиса.

Для того чтобы удержаться у власти, христианские демократы (у них не было абсолютного большинства в парламенте) перешли к союзу с социалистами, а затем начали медленный и постепенный диалог с коммунистами — второй по величине партией страны. Моро был проводником этого диалога. Именно благодаря его активному участию итальянские партии пришли в 1978 году к соглашению о создании парламентского большинства с участием ИКП. 16 марта, в день похищения лидера ХДП, должно было состояться заседание парламента для утверждения этого большинства. Но Моро, как известно, не смог на него явиться…

Его линия на диалог с коммунистами вызывала ожесточённое сопротивление реакционных кругов, правого крыла собственной партии и, конечно, за океаном, откуда уже не раз раздавались предупреждения, что США «возражают» против участия коммунистов в правительствах западноевропейских государств. Ещё в 1974 году рупор правых кругов газета «Джорнале» с нескрываемой яростью пророчила, что Моро возвращается на политическую арену под «аккомпанемент глухого рокота барабанов, каким в мелодрамах сопровождают проход по сцене приговорённых к смерти».

«В конечном итоге, — писал еженедельник «Эпока» в мае 1978 года, — не так уж трудно понять постоянную враждебность по отношению к нему (Моро) правых: именно он открыл дорогу социалистам в 1962 году и начал делать то же самое по отношению к коммунистам 16 лет спустя… Для экстремистов справа и «слева» он был самым неудобным из итальянских политических деятелей».

Неофашисты его ненавидели. В томительные для Италии недели, когда Моро допрашивали в тайном логове террористов, неофашисты — члены молодёжной организации партии ИСД — НПС «фронт молодёжи» расклеили плакаты: «Моро, ты хотел испробовать коммунизма? Отведай же его теперь… А потом подохни!»

А если вспомнить, что всего за несколько дней до похищения Моро посол США в Италии Р. Гарднер назвал его «самым опасным политическим деятелем Италии», то уже можно сделать вполне определённые выводы…

У Моро были враги. Враги сильные и могущественные: силы внутренней реакции, американский госдепартамент, привыкший на протяжении всех послевоенных лет грубо вмешиваться во внутриполитическую жизнь Италии. Моро был реалистом в политике, видел дальше своих близоруких коллег по партии, понимал новые тенденции в политическом развитии Италии, сознавал, что нельзя продолжать управлять страной без участия влиятельных левых партий. Не только понимал это, но и проводил свою линию диалога с коммунистами в жизнь. Так, Моро стал на пути «левых» и правых экстремистов, а также «ястребов» из Вашингтона.

Итальянские журналисты Р. Мартинелли и А. Паделларо писали: «Многие американские деятели испытывали к Моро недоверие». В частности, они указывали на бывшего государственного секретаря США Г. Киссинджера, который, по их словам, не упускал случая в разговоре с любым собеседником дурно отзываться о Моро. Весной 1983 года Г. Киссинджер находился в Италии с частным визитом. Воспользовавшись этим, итальянская прокуратура пригласила его для дачи показаний по «делу Моро». Следователи намеревались восстановить подробности их встречи в 1974 году, в ходе которой государственный секретарь угрожал итальянскому политику и требовал, чтобы он отказался от своей политической линии на привлечение Итальянской коммунистической партии к управлению страной. Однако представители посольства США в Риме заявили, что Киссинджер «не располагает временем» для дачи показаний. Бывший государственный секретарь США не горел желанием предстать перед органами итальянской прокуратуры.

В глазах определённых кругов Моро превратился в своего рода символ того поворота, которого они смертельно боялись, — сдвига Италии влево, допуска коммунистов к рычагам государственной власти. Его решили убрать, но сделать это чужими руками, руками «красных бригад». Эту мысль подтверждает хотя бы тот факт, что после смерти Моро политический курс ХДП резко сместился вправо. Парламентское большинство с участием компартии распалось, а на состоявшемся в феврале 1980 года съезде ХДП было принято решение ни под каким видом не соглашаться на создание правительства с участием коммунистов.

ПОКАЗАНИЯ «РАСКАЯВШЕГОСЯ» ТЕРРОРИСТА

Через два года после убийства Моро в расследовании его дела произошёл сенсационный поворот. Один из террористов «красных бригад» «заговорил». Речь идёт о Патрицио Печи, активисте «римской колонны» «краснобригадовцев», арестованном после проведённой полицией с большим запозданием серии облав. Газеты напечатали протоколы его допросов, в которых Печи рассказал о «сенсационных» подробностях расправы над лидером ХДП и о структуре «красных бригад».

Вот как выглядит протокол его допроса, опубликованный 4 мая 1980 года римской газетой «Мессаджеро»:

«Римский трибунал, следственный отдел — год 1980-й, 4 апреля. Дом предварительного заключения в Фоссомброне. Перед лицом судебных чиновников Франческо Амато, Акилле Галлуччи и в присутствии нижеподписавшегося секретаря синьоры Свампа Патрицио Печи на вопрос следователей отвечает:

— Меня зовут Патрицио Печи, я родился в июле 1953 года в Рипатрансоне. Я не назначил себе адвоката и отклоняю кандидатуру любого назначенного на это место ранее лица.

По собственной инициативе Печи заявляет:

— Я прошу, чтобы меня немедленно допросили, поскольку в результате глубокого морального кризиса и продолжительных размышлений я пришёл к выводу, что мой долг… состоит в том, чтобы сообщить судебным властям обо всём, что я совершил, будучи членом «красных бригад», и обо всём, что я знаю об этих «бригадах» и об их подрывной деятельности.

(При этих словах судья назначает адвокатом государственной стороны адвоката Антонио Де Вита и предупреждает Печи, что он имеет право не отвечать на задаваемые ему вопросы.)

На вопрос Печи отвечает:

— Отряд, который совершил налёт на виа Фани, состоял из восьми мужчин и одной женщины. Фамилия женщины Фаранда. Она же принимала участие в предварительном осмотре места предстоящей акции вместе с Моруччи.

На вопрос Печи отвечает:

— Среди тех, кто принимал участие в акции на виа Фани, я могу ещё назвать Раффаэле Фьоре, Галлинари, Аццолини, Бонисоли, Моретти. Других я не знаю. Моретти не стрелял, а давал указания остальным. Фьоре был вооружён автоматом. Он выстрелил два раза. Потом автомат заело.

На вопрос Печи отвечает:

— В машине с дипломатическим номером был Галлинари вместе с Моруччи. Всего было использовано девять автомобилей, включая автофургон или несколько автофургонов».

Далее Печи рассказал, что «красные бригады» тщательно готовились к похищению, несколько месяцев следили за Моро, упражнялись в стрельбе из автоматов и пистолетов в безлюдных местах на морском побережье. По его словам, «римская колонна» тайной террористической организации имеет много разнообразного оружия, в том числе бельгийские автоматы «фалл», автоматы «стерлинг», пистолеты-автоматы «браунинг» и «беретта».

Рассказал он и о структуре «красных бригад». Численность этой террористической организации, согласно показаниям Печи, составляет около 500 человек, орудующих в составе пяти региональных групп (колонн) в Риме, Милане, Турине, Генуе и в области Венето.

Опубликованные в печати протоколы допросов Печи наделали много шума. Газеты напечатали их под огромными заголовками, поместили массу фотографий словоохотливого террориста, во всех деталях рассказали о его биографии и т. п. Одним словом, на время он превратился в своеобразного «героя» буржуазных газет.

Потом, когда сенсация несколько улеглась, стали задавать вопросы. А правду ли рассказал Патрицио Печи? Да и рассказал ли он всё, что действительно знал, или же только то, что от него хотели услышать? А может, кто-то, оставшийся за кулисами, умышленно отрегулировал «кран», через который на страницы газет хлынул поток разоблачительных признаний?

Печи сразу заявил, что сам не участвовал в похищении и убийстве Альдо Моро, а сослался на то, что ему рассказал террорист Фьоре. Тут сразу возникает вопрос, а почему Фьоре рассказал Печи о похищении в таких подробностях, включая имена его участников и даже такие детали, кто и в какой машине находился?

Но даже если это и так, хотя и маловероятно, то всё равно в его показаниях есть расхождения с показаниями свидетелей нападения на машину лидера ХДП и его охрану. Печи говорит, что в машине марки «Фиат-128» с дипломатическим номером находились Галлипари и Моруччи, в то время как свидетели утверждают, что в этом автомобиле были мужчина и женщина. Печи утверждает, что первыми начали стрелять Галлинари и Моруччи, а согласно свидетелям, сначала огонь открыли террористы, выскочившие из палисадника, и т. д.

И ещё одна деталь, которая ставит под сомнение подлинность показаний «раскаявшегося» террориста. Он утверждает, что решение убить Моро «красные бригады» приняли заранее. Между тем известно, что в карманах костюма Моро было обнаружено несколько мелких монет. Члены его семьи, однако, утверждают: Моро никогда не носил с собой мелочи. Мелкие покупки всегда делал сопровождавший его Леонарди. Моро был невероятно брезглив, постоянно опасался получить инфекционное заболевание и поэтому никогда не брал в руки разменные монеты.

На основании этих фактов итальянская журналистка Марилена Буссолетти в августе 1980 года на страницах журнала «Панорама» делает вывод: деньги дали ему «тюремщики» из «красных бригад». В Италии не раз случалось, что похитители снабжали деньгами освобождённые жертвы после получения выкупа для того, чтобы те. могли позвонить по телефону и известить родных. Значит, «красные бригады» тоже собирались освободить Моро и снабдили его мелочью «на телефон»? Но ведь Моро не был освобождён. Может быть, в самый последний момент кто-то всё же решил убить Моро, хотя раньше этого делать не собирались.

Таким образом, всё то, что рассказал Печи, звучит в основном правдоподобно, но не может служить окончательной версией похищения и убийства Альдо Моро. Из материалов процесса в Риме известно: непосредственными исполнителями преступления были «краснобригадовцы» Галлинари, Бранетти, Саваста. Организатор похищения и убийства лидера ХДП — их главарь Марио Моретти. Но кто стоял за спиной террористов? Чью волю они исполняли? На эти вопросы не ответили ни Печи, ни другие террористы.

ТЕНЬ ЦРУ НАД АПЕННИНАМИ

В сентябре 1981 года на страницах итальянской печати появились сведения и, «напрямую» связывающие «дело Моро» и ЦРУ. Стал достоянием гласности один из документов следствия, в котором «неизвестный осведомитель» в мае 1979 года сообщал полиции, что человек, организовавший похищение А. Моро и убийство его охраны, — это некий Дэвид, бывший капитан американской морской пехоты, член специального подразделения «зелёных беретов», получивший затем должность военного советника ЦРУ США в ФРГ. В последние годы он жил в Риме и Милане.

Дэвид, как сообщалось, лично разработал детали похищения А. Моро вместе с другими своими «коллегами», уже известными полиции. Он был близким другом некоего Рональда Старка — гражданина США, тесно связанного с «красными бригадами». Впервые Старка арестовали и осудили в 1975 году за торговлю наркотиками. По сообщениям печати, Старк ещё в апреле 1976 года признал, что «красные бригады» готовят похищение «одного крупного политического деятеля, который живёт и работает в Риме». Тогда же он рассказал, что террористы разработали план убийства генерального прокурора Генуи Ф. Коко. Оно было совершено два месяца спустя.

Однако показаниям Старка «почему-то» не придали значения, а сам он был переведён в другую тюрьму.

Недоумение вызывают и «странные» контакты Старка в тюрьме. Его навещали там вице-консул США во Флоренции Венди Хэнс, другие официальные американские представители, а также, как сообщает «Унита», сотрудники итальянских спецслужб.

По сведениям «Паэзе сера», следователь, занимавшийся делом Старка, заявил, что он «является человеком ЦРУ». Кроме того, в следственных документах прокуратуры Болоньи прямо говорится, что Старк, будучи с 1960 года сотрудником американских секретных служб, вошёл в контакты с подпольными организациями, занимающимися контрабандой наркотиков на Ближнем Востоке, с тем чтобы через них связаться с руководителями террористических группировок, орудующих в Западной Европе, Его подсаживали в камеру, где сидел «основатель» «красных бригад» Р. Курчо.

В апреле 1979 года после освобождения из тюрь мы Старк неожиданно исчез из Флоренции, куда он был отправлен «под надзор полиции».

По сообщениям итальянской печати, на Апеннинском полуострове активно орудуют не только ЦРУ, но и другие шпионские организации США: Агентство национальной безопасности (АНБ), занимающееся радиоэлектронным шпионажем Бюро разведки и исследований, подчинённое государственному департаменту и занимающееся изучением политических проблем, и Разведывательное управление министерства обороны США (РУМО).

На территории Италии шпионской деятельностью занимаются около тысячи агентов секретных служб США. Оперативный штаб ЦРУ в Италии, пишет еженедельник «Панорама», расположен в здании посольства США в Риме. Помимо этого, тайные службы Вашингтона располагают «периферийными офисами» в Милане, Неаполе, Турине, Триесте и других городах страны, замаскированными под торговые компании или под фальшивые «культурные ассоциации».

Обострённое внимание ЦРУ к Италии не случайно. Страна занимает важное стратегическое место в Западной Европе. Известно, что официальный Вашингтон не раз заявлял о том, что он против участия коммунистических партий в правительствах западноевропейских государств. При этом, конечно, американская администрация не ограничивалась одними только заявлениями. Сотрудник центра международных стратегических исследований при Пентагоне Э. Каттрил в своё время в интервью одному итальянскому журналу признал, что существуют «запасные планы», которые разработаны на случай, если «ИКП войдёт в правительство».

Нетрудно догадаться, что представляют собой эти «запасные планы» Вашингтона. В итальянской печати появились сообщения, что США в рамках НАТО ещё в начале 50-х годов готовили вооружённое вмешательство, для того чтобы помешать приходу в правительство коммунистической партии. В «совершенно секретном» меморандуме Совета национальной безопасности, попавшем в печать, по этому поводу указывалось, что США «должны продолжать в полной мере использовать свои политические и экономические ресурсы, а также военную силу для оказания помощи Италии» в борьбе с коммунистическим движением в стране и недопущения перехода её на «позиции нейтралитета».

Известно также, что бывший посол США в Риме Г. Мартин вручил 800 тысяч долларов одному «ответственному руководителю» секретной службы, обвинённому потом в заговоре крайне правых для свержения правительства. По подсчётам итальянской печати, всего за послевоенный период США раздали антикоммунистическим лидерам Италии около 50 миллиардов лир.

«ЦРУ, — рассказал в интервью еженедельнику «Эуропео» (январь 1976 года) Эйджи, — имеет богатые традиции вмешательства во внутриполитическую жизнь Италии. Этот интерес к Италии возник ещё до окончания второй мировой войны, когда руководители коммунистической и социалистической партий, принимавшие наиболее активное участие в движении сопротивления фашизму, должны были сыграть первостепенную роль в жизни государства. Американцы сразу же решили сделать ставку на Христианско-демократическую партию, выбрав её как оппозиционную силу марксистским партиям. Действия американских секретных служб проводились по двум направлениям: дестабилизация левых организаций и наступление на них, а также поддержка ХДП, называемой ими «плотиной на пути коммунизма»…

Штаб-квартира ЦРУ в Италии, — свидетельствует Эйджи, — одна из самых больших, если не самая большая в Западной Европе… ЦРУ вербует журналистов, подкупает издателей, оказывает влияние на газеты и журналы, финансирует издание книг антикоммунистического содержания».

Эйджи также считает, что ЦРУ имеет свою агентуру среди левацких экстремистских организаций. Проникать в них им удаётся, вербуя тех, кого можно подвергнуть шантажу либо благодаря их уголовному прошлому, либо искусственно вовлекая в различного рода тёмные дела.

«ТЕРРОРИСТ» САЛЬВАТОРЕ КРИЗАФИ

О том, как порой появляются подобные террористы, свидетельствует «дело Сальваторе Кризафи». Его историю рассказал еженедельник «Эспрессо» в июле 1980 года. Выходец из Калабрии, он много поколесил по свету и мечтал стать журналистом. Мешали отсутствие связей и недостаточное образование. Но вот однажды ему повезло. Он написал письмо в газету «Интернэшнл геральд трибюн», которое было опубликовано в 1973 году. Затем его разыскала через газету американка Глория Доновен, неожиданно проникшаяся «сочувствием» к судьбе молодого итальянца, и пообещала сделать его журналистом, а также добиться американской визы, в которой ему неоднократно отказывали иммиграционные власти США. Вскоре после знакомства с Доновен Сальваторе Кризафи по её настоянию совершил поездку в социалистические страны и на Ближний Восток. Естественно, что в его паспорте остались визы соответствующих государств.

Закончив подготовку, американка перешла к сути дела и начала энергичную «политическую» обработку своего подопечного. Она стала усиленно внушать Кризафи, что его задача состоит в том, чтобы… «спасти Италию от коммунистов». «Она мне говорила так: коммунисты ответственны за все забастовки, которые ставят Италию на колени. Если мы не будем действовать, Италия может оказаться в руках коммунистов, а значит, и русских», — писал Кризафи, который в 1976 году попал на шесть лет а американскую тюрьму.

Предложенный Доновен план «спасения Италии» состоял в том, чтобы настроить общественность страны против коммунистов. С этой целью Кризафи надлежало совместно с «красными бригадами», с которыми американка обещала его свести, организовать похищение президента концерна ФИАТ Джованни Аньелли и крупного издательского магната Анджело Риццоли. Подобного рода действия, утверждала Доновен, неизбежно приведут к сдвигу Италии вправо, что позволит установить в стране авторитарную диктатуру, которая навела бы «порядок» железной рукой.

Исполнителю террористической акции гарантировалось алиби, а также последующая возможность учиться в одном из американских университетов.

Однако в последний момент Сальваторе, который к тому времени уже перебрался в США и обзавёлся семьёй, испугался, что потом и его самого могут ликвидировать как опасного свидетеля. Может быть, он понял, что не случайно его американская «приятельница» сделала так, что у него в паспорте оказались визы социалистических государств. Ведь если бы его арестовали во время совершения террористического акта, то эти штампы послужили бы для буржуазных газет лучшим доказательством, что Кризафи — «коммунистический агент», прошедший подготовку за «железным занавесом». Понял это Кризафи или нет, неизвестно, но дал задний ход.

Видя, что попытка завербовать Кризафи ей не удаётся, Доновен принялась его шантажировать. Не помогло и это. Тогда американская Фемида показала, чего она стоит. В тот день, когда к Кризафи в США приехала молодая жена, его арестовали за… попытку изнасилования!

«СУПЕРКЛАН» ТЕРРОРИСТОВ

В феврале 1983 года газета «Репубблика» поместила серию разоблачительных статей, посвящённых, в частности, перипетиям создания «красных бригад». В конце 60-х годов, когда формировались «красные бригады», была образована ещё более законспирированная группа, назвавшая себя «суперклан» (от итальянского «кландистини» — «подпольщики»). Во главе её подвизался некий Коррадо Симиони, у которого, как и у Ренато Курчо, в биографии немало тёмных пятен и загадочных поворотов. В юности Симиони был активистом Итальянской социалистической партии, где прослыл ярым антикоммунистом. Затем его исключают из социалистической партии за «моральную нечистоплотность», после чего Симиони неожиданно заинтересовался «проблемами искусства». Правда, для этих занятий он выбрал довольно странное место — американское информационное агентство (ЮСИС) в Милане, которое служило ширмой для ЦРУ.

Получив «образование» в этом филиале шпионского ведомства США, Симиони неожиданно объявляет себя ультралевым и начинает сколачивать «клан», члены которого поначалу специализируются на крупных ограблениях. Друзей Симиони называли «товарищами, которые занимаются накоплением капитала». Самые тесные связи с ними поддерживал и Марио Моретти. Несмотря на подготовку в ЮСИС, Симиони довольно неуклюже маскирует свои закулисные связи. «В момент принятия важных решений, — пишет «Репубблика», — он неоднократно просит отсрочить собрание. Казалось, он всегда должен был консультироваться с кем-то посторонним». Левацкая газета «Лотта континуа» сообщила, что имя Симиони числится в списке агентов ЦРУ в Италии.

В начале 70-х годов «суперклан» начинает действовать и в других странах Западной Европы. На этот раз его главарь заинтересовался «проблемами языкознания» и основал в Париже языковой институт «гиперион». Под его прикрытием, свидетельствует газета «Репубблика», действовало нечто вроде международного агентства терроризма. В 1972 году при загадочных обстоятельствах (при взрыве неисправной бомбы) в Милане погиб один из основателей «красных бригад» — богатый издатель Фельтринелли, человек экзальтированный и неуправляемый. Подозревают, что его убрали, чтобы передать руководство «красными бригадами» в новые руки. При сходных обстоятельствах в Афинах гибнут затем ещё два «левых» экстремиста. Бомбу, которая послужила причиной их смерти, Симиони пытался вручить жене Ренато Курчо. Кстати, сам «исторический основатель» «красных бригад» вскоре оказывается за решёткой. В главари этой опасной банды экстремистов быстро выбивается близкий друг Симиони — Марио Моретти. Тот самый Моретти, который позднее лично участвовал в похищении и убийстве Альдо Моро. В «красные бригады», пишет в связи с этим «Репубблика», беспрепятственно внедрялись агенты «сверху». «Внешней силе достаточно устроить своего человека в руководстве, чтобы сделать всю организацию дисциплинированным и слепым инструментом чужой воли». Чьей воли? Ответ может быть только один — заокеанских вдохновителей и организаторов международного терроризма.

Автор статей в газете «Репубблика» отыскал в архивах итальянской полиции сведения, которые многое объясняют. В конце 1979 года появляется следующая запись: «Подозревают, что парижская школа «гиперион» является наиболее важным прикрытием ЦРУ в Западной Европе».

«КИЛЛЕРЫ» НЕ РАССУЖДАЮТ

О том, что к устранению Моро причастны определённые круги за границей, открыто заявляли и некоторые политические деятели Италии. Заменивший Моро на посту председателя национального совета ХДП Фламинио Пикколи в статье, написанной для агентства АСКА, охарактеризовал Моро как политического деятеля, который стремился к тому, чтобы вывести Италию из тисков «контролируемой свободы» в рамках орбиты США, и заплатил за это самую высокую цену. Предположение о возможности международного заговора с целью убийства Моро высказал также бывший заместитель министра иностранных дел Дж. Дзамберлетти.

По мнению секретаря комиссии по иностранным делам палаты депутатов итальянского парламента Карло Фраканцани, под вывеской «красных бригад», учинивших расправу над Моро, скрываются, «различные организации политического терроризма, по всей видимости управляемые или связанные с секретными службами западных держав».

Еженедельник «Джорни-вие нуове» писал в апреле 1977 года: «Именно ЦРУ организовывает, финансирует и управляет террористическими группировками, развернувшими партизанскую войну на улицах итальянских городов и использующими так называемую «стратегию П-38» (калибр западногерманского пистолета, наиболее часто применяемого экстремистами).

Ни для кого не секрет, писал еженедельник, что начиная ещё с 1962 года ЦРУ пыталось всеми возможными средствами навязать Италии «жёсткую» внутриполитическую линию. Его агенты старались создать в стране обстановку хаоса, настроить общественное мнение так, чтобы оправдать «вмешательство при помощи танков». С этой целью были предприняты попытки вооружённого переворота, возглавляемого спецслужбами СИД и СИФАР, затем появились неофашистские группы («новый порядок», «национальный авангард» и т. п.), ещё позднее в противовес «чёрным» террористам появились «красные» из «красных бригад», «вооружённых пролетарских ячеек» и т. д. Результаты всех этих подрывных попыток известны: покушения, убийства, беспорядки на улицах городов.

«Однако подорвать государство, — продолжает еженедельник, — им не удалось, хотя для его институтов и была создана опасность. Тогда ЦРУ обратило внимание на левацкие внепарламентские группировки, которые всегда обрушивались на всех и вся. В Лэнгли решили действовать именно в этом направлении. Там установили, что все эти организации состояли главным образом из студентов, и тогда началась массовая вербовка учащихся американских университетов для засылки их в Италию (после соответствующего обучения), с тем чтобы внедрить их в те группировки, которые выступали не только против ХДП и неофашистов, но с яростью нападали на левые партии и в особенности на компартию — самую организованную политическую силу, решительно выступающую в защиту демократических институтов государства».

«После тщательного изучения «визитных карточек» левацких группировок, уже существовавших в Италии, в Лэнгли, — пишет «Джорнивие нуове», — решили создать ещё одну, носящую особо ярко выраженный антикоммунистический характер. С этой целью в Италию отправились агенты, завербованные в Калифорнийском университете имени Джона Гопкинса. Перед ними была поставлена задача — создать новую провокационную организацию. Так родилась «рабочая автономия». Студенты-агенты ЦРУ внедрились в студенческую среду Италии и начали действовать… «Революции», к которым призывают эти экстремистские группировки, далеко не пролетарские, а «революции ЦРУ», — констатирует еженедельник. — Впрочем, руководители «рабочей автономии» никогда и не отрицали, что получали деньги от ЦРУ и что в их рядах действуют неофашистские элементы».

«Сегодня, — говорилось в другой статье того же еженедельника (май 1977 года), — уже никто не сомневается в том, что за спиной итальянских террористов стоит ЦРУ, могущественное шпионское агентство США. Втайне это признают все наши политические деятели. Но мало говорить «ЦРУ», нужно ещё и уточнить, кто именно в ЦРУ этим занимается. Мы можем назвать одно имя: Маркус Раскин — генеральный директор Института политических исследований — частной организации, которая финансируется семейством Рокфеллеров. Именно этот институт организовывает, поддерживает и управляет как правыми, так и левацкими подрывными группировками, действующими в Западной Европе. Эта организация, хотя она официально и не входит в состав ЦРУ, получила от мозгового треста в Лэнгли «подряд» на исполнение «работ» по «дестабилизации» неугодных власть имущим в Вашингтоне правительств в Западной Европе».

«Маркус Раскин — это именно тот человек, который создал «красные бригады», «вооружённые пролетарские ячейки» и почти все другие подрывные группировки, совершающие в Италии с 1969 года преступные акции. Выходец из кругов организованной преступности Нью-Йорка, он был обвинён американским генералом Уильямом Ярборо, бывшим начальником сектора секретных операций ЦРУ, в том, что является организатором «слепого» терроризма в Западной Европе».

«Так называемый «слепой терроризм», — обличал Ярборо, — это разработанная ЦРУ с участием различных атлантических организаций тактика, которая используется в качестве ключевого элемента различных планов, направленных на «дестабилизацию» того или иного правительства и на то, чтобы заставить население согласиться с созданием полицейского государства».

По словам Ярборо, когда штаб-квартира в Лэнгли заинтересована в падении «неудобного» правительства, то часто пользуется стратегией так называемого «слепого терроризма». Но она никогда не делает это своими руками, а вверяет всю работу частной организации, замаскированной псевдокультурными или гуманитарными вывесками, которая в обмен на изрядную сумму долларов занимается тем, что подкупает служащих полиции и секретных служб данного государства, «приручает» судебных чиновников, организует террористические группы, финансирует партии, отдельных политических деятелей, профсоюзы, газеты, журналы и даже спортивные ассоциации.

«В Италии, — продолжает еженедельник, — по мандату ЦРУ этими делами занимается Маркус Раскин. Он создал в нашей стране две специальные секции, подчиняющиеся Институту политических исследований. Первая секция занимается вербовкой и организацией террористов, вторая — оперативными задачами. Существует также и третья секция, так называемая «секция смерти», которая нанимает «киллеров» для устранения «неудобных» лиц.

Первой секцией руководит Эдди Гревилц, личность хорошо известная в руководстве Интерпола, осведомителем которого он является. Он прямая креатура Раскина. Родился в Лионе, возраст около 50 лет. Кажется, что его постоянное место жительства — район озера Комо, где (случайно ли это совпадение?) расположены культурные организации Рокфеллеров. Ему поручено создавать террористические группы и вербовать «партизан». Ясно, что для этого Эдди Гревилц опирается на поддержку главным образом в университетских кругах. Кажется, что следователям уже удалось установить, что именно человек Раскина был в своё время одним из «крестных отцов» «красных бригад».

«В самом деле в 1968–1969 годах он подолгу жил в Тренто, где активно занимался проблемами студентов местного университета, в особенности факультета социологии, где в своё время учился Ренато Курчо и другие «краснобригадовцы», — отмечает еженедельник «Джорнивие нуове». — Гревилц контролирует также рынок наркотиков, которыми пользуется молодёжь. В самом деле, наркоманов довольно нетрудно превратить в террористов. Люди Гревилца проникают в коммуны наркоманов, обеспечивают их «товаром», а потом неожиданно прекращают поставки наркотика и начинают «промывание мозгов». После этого молодые наркоманы входят в состав «левых» террористических организаций, агенты ЦРУ добиваются их участия, обеспечивая их за это наркотиками. Для этой цели существует прямая связь между терроризмом и уголовным миром. Известно, что ЦРУ осуществляло в широких масштабах операции с наркотиками при содействии «Коза ностра». В Италии участие в этом принимает калабрийская мафия, так называемая «ндрангета», которая берёт в обмен на доллары подряды на похищения людей».

Ясно, что сообщники всего этого имеются и в аппарате полиции. Совсем недавно связи с Гревилцем и его организацией поддерживал существовавший ранее «специальный отдел» министерства внутренних дел Италии и то крыло СИД (бывшее название контрразведки), которое возглавлял генерал Мичели.

«Фамилия другого человека, который управляет террористами в Италии, — Эрик Фулбрайт. Он занят «политическим оформлением» использования террористических групп, которые ему готовит «коллега» Гревилц. Директивы поступают непосредственно из Лэнгли, и «красные» и «чёрные» террористы используются в зависимости от особенностей внутриполитического положения в Италии. Штаб-квартира Эрика Фулбрайта находится в Риме. Она замаскирована под филиал одной из американских компаний».

«Секцией смерти» руководит некий Рене Полански. В неё входит группа «киллеров», которые не рассуждают. Полански уже давно знаком с итальянской полицией. Он получает записку с фамилией и знает, что речь идёт о смертном приговоре. После этого он организует ловушку и посылает «киллеров». О том, какую подпись поставить под убийством, — это уже забота Эрика Фулбрайта…

Закончившийся в Риме весной 1983 года процесс над «краснобригадовцами» не дал ответа на многие волнующие итальянцев вопросы, и прежде всего на самый главный — кто стоит за кулисами международного терроризма? В ходе суда в некоторых кругах Италии настойчиво повторяли, что судебные органы должны-де оценивать «только факты», а не их политические причины и последствия. В результате за решёткой оказались исполнители преступлений, а их закулисные покровители продолжают разгуливать на свободе. Между тем на последнем заседании суда один из главарей «красных бригад» — Просперо Галлинари — признался: «Альдо Моро был похищен и убит, поскольку стремился к созданию в Италии правящего большинства с участием коммунистов».

Когда рукопись готовилась к сдаче в набор, стали известны новые факты, подтверждающие признание Галлинари. Террористы из «красных бригад» убрали лидера ХДП для того, чтобы сорвать разработанный при активной поддержке А. Моро проект создания правительства «национальной солидарности», то есть правящего большинства с участием коммунистов.

Этот вывод сделала в заключительном докладе специальная парламентская комиссия, занимавшаяся в течение трёх лет расследованием «преступления века» на Апеннинах. Реализация этого проекта, указывается в документе парламентской комиссии, нанесла бы удар по тем силам, которые являлись ярыми защитниками старой политической системы. Одну из основ этой системы представляла собой масонская ложа «П-2», членами которой являлись весьма влиятельные лица из политических и военных кругов. Парламентарии указали, что «тактика террористов была сходна с подрывными планами масонов из «П-2», которые стремились любыми средствами предотвратить участие коммунистов в управлении Италией».

В докладе комиссии указывается, что в течение почти двухмесячного заточения Моро в тайном логове террористов представители полиции и итальянских спецслужб, многие из которых являлись членами ложи «П-2», «упустили» различные возможности предотвратить трагическую развязку этого дела. «Во многих случаях, — подчёркивается в документе, — руководители полиции и спецслужб вели себя так, как будто бы кровавый эпилог преступления был уже заранее известен».

Над Альдо Моро учинили расправу потому, что его деятельность, ни в коей мере не затрагивавшая основ власти буржуазии, противоречила интересам наиболее реакционных её кругов, а главное — заокеанских «опекунов» Италии, любой ценой старающихся не допустить демократических перемен на Апеннинах. В июне 1983 года еженедельник «Эуропео» сообщил, что в архивах римской прокуратуры хранится письмо, содержащее неопровержимые доказательства того, что «преступление против А. Моро было разработано и спланировано экспертами ЦРУ США».

V
ИСПАНИЯ: ДЕМОНТАЖ ДИКТАТУРЫ

ВЗРЫВ НА УЛИЦЕ КОЭЛЬО

Семидесятые годы — это десятилетие, коренным образом изменившее облик Испании. В начале 70-х годов Испания ещё находилась под игом медленно разлагавшейся фашистской диктатуры, в конце десятилетия после долгой и напряжённой борьбы в стране утверждается, хотя и с трудом, буржуазная демократия.

Беседуя с испанцами, чувствуешь, что они далеко не единодушны в оценках тех или иных событий, имевших место на протяжении этого решающего десятилетия, когда в стране произошёл поворот от фашистского режима к установлению парламентарной монархии. Да, пожалуй, и трудно найти какую-то конкретную дату, какое-то событие, которые послужили бы отправной точкой для происшедших перемен.

Для одних — назовём их по традиции буржуазными либералами — «десятилетие перемен» начинается с того момента, когда в новогоднюю ночь 1970 года, выступая по телевидению, «богом ниспосланный каудильо» Франсиско Франко объявил, что его диктаторский режим чувствует себя «достаточно сильным и крепким», чтобы снизить меру наказания приговорённым к смерти и длительным срокам тюремного заключения «боевикам» из только что появившейся националистической организации ЭТА («Эускади та Аскатасуна» — «Страна Басков и свобода»), которые прикончили самого ненавистного баскам в то время полицейского комиссара Мелитона Мансанаса.

Но, по мнению многих других испанцев, боровшихся против фашистского режима, «десятилетие перемен» фактически началось в дождливое утро 20 декабря 1973 года. Возносивший молитвы к небу в своём алтаре по улице Серрано, 104, священник Гомес Асебо вздрогнул от мощного взрыва, потрясшего всю округу. Бросив взгляд в окно, он буквально замер от страха: в небо взметнулось громадное чёрное облако взрыва. Вскоре мадридское радио прервало свои передачи и сообщило о гибели всесильного испанского премьер-министра адмирала Луиса Карреро Бланко.

И наконец, для многих 70-е годы, пожалуй, начинаются с 20 ноября 1975 года, когда на рассвете холодного, почти зимнего дня после длительной болезни перестала теплиться жизнь диктатора Франко.

Однако вернёмся к предыстории события, ознаменовавшего начало окончательного разложения фашистской диктатуры. Во второй половине 1972 года в Сан-Жуан-де-Люс, маленьком городке на юге Франции, в предгорьях Пиренеев, на конспиративной квартире штаба ЭТА шло обсуждение чрезвычайно важного, по мнению руководителей организации, проекта. Речь шла о подготовке похищения тогдашнего заместителя главы испанского правительства адмирала Луиса Карреро Бланко. План похищения этого видного франкистского деятеля получил многозначительное название «Операция Огро» («огро» — по-испански «людоед»).

Сам Огро — Луис Карреро Бланко, преемник Франко, для многих это стало очевидным немного позднее, когда в середине 1973 года диктатор назначил бравого адмирала председателем Совета министров Испании, — был человеком педантичным. Даже назначение главой испанского правительства нисколько не повлияло на его образ жизни.

20 декабря 1973 года, как всегда, чёрный лимузин премьер-министра марки «додж дарт» с номером ПММ-16414 проехал по мадридской улице Серрано и остановился напротив американского посольства. Как и в другие дни, Карреро Бланко, выйдя из автомобиля, направился в церковь, где всегда присутствовал на мессе и исповедовался. Он опустился на скамью третьего ряда; полицейский из его охраны бесшумно уселся позади премьера, в двух рядах от него. Церковь не была слишком заполнена верующими, и священник, служивший мессу, закончил церемонию, как обычно, в 9.20 утра. Адмиралу оставалось жить всего 11 минут.

В 9.27 чёрный «додж» медленно тронулся с места, сопровождаемый машиной охраны. Автомобилю премьер-министра пришлось замедлить ход на повороте с улицы Хуан Браво на улицу Клаудио Коэльо. Лил сильный дождь… Неподалёку от места покушения (до него оставалось теперь меньше 4 минут), во Дворце правосудия, вот-вот должно было начаться судебное заседание по громкому тогда делу по обвинению в терроризме «тысячи и одного государственного преступника».

На протяжении нескольких месяцев до этого пятеро молодых людей упорно рыли сложный по конфигурации подземный тоннель, который кончался как раз под разделительной полосой улицы Клаудио Коэльо, против дома № 104. Они провели всё это утро в напряжённом ожидании. За несколько минут до взрыва «боевики» ЭТА разделились на две группы, чтобы быть готовыми скрыться с места покушения; в 9.28 они наконец увидели, как чёрный лимузин премьер-министра начал тормозить на повороте улицы Клаудио Коэльо, недалеко от выбранного ими места. 9 часов 31 минута. Послышался глухой, нарастающий гул, разверзлась земля, и чёрное облако взрыва взлетело выше крыш домов.

Испанцы вспоминали, что Франко оплакивал смерть своего «наследника» в одиночестве; у него не хватило духу присутствовать на похоронах. Через несколько дней, обращаясь с обычным новогодним посланием к народу, диктатор произнёс загадочную фразу, которую поняли в то время немногие. Даже наиболее правоверные франкисты не могли расшифровать смысл слов, которыми каудильо попрощался с самым верным из своих приближённых: «Всё, что в мире ни делается плохого, часто случается к лучшему», — сказал Франсиско Франко.

Реакционные круги в Испании и правая печать использовали убийство Карреро Бланко для нагнетания напряжённости в стране, для активизация шумной клеветнической кампании против левых сил в целом, а не только против левоэкстремистской ЭТА, которая взяла на себя «ответственность за организацию покушения и убийство» премьер-министра. Средства массовой информации, контролируемые международным империализмом, разнесли версию о «террористической акции левых сил» по всему миру. Но так ли всё это было на самом деле? Не причастны ли к убийству Карреро Бланко какие-то другие, внешние силы? Ответы на эти вопросы были получены лишь некоторое время спустя. Их дал сотрудник испанской разведки Лебедь, он же Луис Гонсалес Мата, работавший около 20 лет в Главном управлении безопасности Испании. И вот что оказалось.

Ещё в декабре 1972 года, за год до покушения на испанского премьера, сотрудники службы безопасности посольства одной «дружественной» франкистскому правительству державы заметили благодаря электронным системам защиты, установленным вокруг здания посольства этой державы в Мадриде, несколько подозрительных лиц. (Для нетерпеливых читателей сразу же раскроем секрет: «дружественная» страна это конечно же Соединённые Штаты Америки.)

Специалисты из службы безопасности посольства США начали обычное в таких случаях расследование. Они просмотрели все съёмки, сделанные за последние несколько дней телевизионными камерами, установленными в посольском здании, и на этом основании сделали важнейший вывод: подозрительные личности не впервые появляются в этом районе города. Затем, произведя дополнительную проверку, они выяснили, что эти люди не проживают поблизости от посольства, их присутствие не совпадает ни с часами, ни с днями работы каких-то предприятий или учреждений. Вечером они иногда простаивали на автобусной остановке четверть часа и более, но уходили всегда пешком.

Эти сведения вызвали опасения начальника службы безопасности посольства. Сначала подумали, что подозрительные личности готовят какую-то террористическую акцию. Но от этого предположения очень скоро пришлось отказаться, поскольку они не проявляли никакого интереса к самому посольству или к его сотрудникам. В то же время наблюдение установило, что возможные злоумышленники часто посещали церковь, куда имел обыкновение приходить на мессу некий высокопоставленный государственный деятель. Испании. Присутствие на мессе подозрительных личностей отмечалось именно в те часы и дни, когда в церкви бывал этот государственный деятель.

Тогда начальник службы безопасности американского посольства решил, что речь идёт об охране высокопоставленного лица. Используя свои связи с руководством испанских спецслужб, он попытался установить личность таинственных субъектов, направив местным коллегам фотографии подозрительных посетителей квартала, в котором располагалось посольство. Каково же было его изумление, когда ему сообщили, что эти люди — активисты баскского сепаратистского движения ЭТА.

Не сомневаясь в деловых качествах испанских коллег, сотрудники из отдела безопасности посольства посчитали, что местным секретным службам известно о подготовке покушения на высокопоставленного государственного деятеля, посещающего мессу в этой церкви, и они сами ведут тщательное наблюдение. Тем более что сотрудники испанской спецслужбы дали понять, что о присутствии «боевиков» ЭТА в этой зоне им известно.

Таким образом, группа сепаратистов ЭТА целый год действовала под пристальными взорами спецслужб двух стран, тем более что по распоряжению Вашингтона в помощь службе безопасности посольства прибыли несколько агентов ЦРУ — американцев баскского происхождения, которым удалось внедриться в сепаратистскую организацию ЭТА. С их помощью в мае 1973 года служба безопасности посольства решила установить микрофоне квартире, куда постоянно приходили активисты ЭТА. Когда агенты (агенты ЦРУ, разумеется!) проникли туда с целью установки микрофона, консьерж этого дома, услышав подозрительный шум, поднял тревогу. Ночной сторож, приняв их за обычных воров, открыл по ним огонь. Была вызвана полиция. И тут выяснилось: квартиру занимают странные жильцы, они появляются здесь лишь изредка, и в их распоряжении есть ещё три другие квартиры. В пустовавшей квартире были обнаружены оружие, антиправительственная литература, фальшивые номера для автомашин, различные химические препараты, материалы и устройства для изготовления фальшивых документов. Уголовная полиция поставила об этом в известность контрразведывательную службу, откуда сообщили, что они сами взяли подозреваемых под свой контроль, и рекомендовали больше не беспокоить их, «поскольку речь идёт об известных им подозрительных элементах».

В июне того же года, воспользовавшись временным отъездом одного из подозреваемых субъектов, — служба безопасности посольства установила в квартире подслушивающее устройство. Но, к своему удивлению, специалисты из посольства обнаружили в квартире электронную подслушивающую технику, которую их собственная страна, как они знали, поставляла испанским спецслужбам. Это только подтвердило их мысль о том, что испанская контрразведка уже контролирует деятельность «боевиков» из ЭТА.

Сентябрь 1973 года. Подозрительные лица, находящиеся под «двойной опекой», угоняют автомашину и совершают на ней вооружённый налёт на мадридский оружейный магазин. Владелец его как раз в момент налёта беседовал по телефону со знакомым полковником из полиции, который услышал, как его собеседник произнёс слова: «Вы грабители? Извините, но у меня денег в сейфе нет…»

О налёте немедленно сообщили всем патрульным полицейским машинам. Но, когда две из них направились к месту ограбления, их остановили сотрудники испанской спецслужбы и приказали не вмешиваться, утверждая, что «держат ситуацию под контролем» и что «речь идёт о деле государственной важности». Преступников-де они задержат за городом, чтобы избежать ненужного риска.

Октябрь 1973 года. С помощью техники подслушивания, установленной на квартире подозреваемых лиц, представитель посольства определяет совершенно точно, что они готовят покушение на Карреро Бланко. Не понимая поведения испанских спецслужб, он осторожно наводит справки и узнаёт, что его испанским коллегам давно известно о готовящемся покушении, но они по указанию очень влиятельного лица из испанского госаппарата не трогают националистов.

Почему же бездействовали сотрудники двух спецслужб? Ведь им был известен каждый шаг «боевиков» из ЭТА. Ответ на этот вопрос даёт всё тот же Луис Гонсалес Мата.

Каудильо стар и немощен. Его дни сочтены. Преемник диктатора — Карреро Бланко, наиболее одиозная фигура в испанском правительстве, — безнадёжно отстал от жизни. случае смерти Франко он и его соратники-авантюристы продолжили, а может, и ужесточили бы курс, направленный на изоляцию страны от всего мира, наносившую Испании непоправимый экономический ущерб. Более того, они не понимали внутриполитической обстановки, чреватой взрывом, последствия которого трудно себе представить. Скомпрометировавший себя на протяжении почти четырёх десятков лет, режим франкистской диктатуры зашёл в тупик. Выход из него наиболее гибкие соратники Франко внутри страны и империалистические круги Запада, в первую очередь США, после смерти диктатора видели в символической, чисто внешней либерализации режима, а это было невозможно при жизни фанатичного сторонника каудильо — адмирала Карреро Бланко. Устранение главы правительства должно было произойти таким образом, чтобы никто не сомневался, что это дело рук левацких сепаратистских групп.

Интересно, что когда начальник службы безопасности посольства США доложил эту сенсационную новость собственным руководителям за океаном, то ему дали понять — «устранение» Карреро Бланко облегчило бы проведение политики их страны в отношении Испании и Португалии.

В ноябре 1973 года «люди из ЭТА» снимают ещё одну комнату в подвальном помещении на улице, расположенной на маршруте ежедневных поездок адмирала Карреро Бланко, и срочно начинают рыть тоннель, набив его до отказа взрывчаткой. Но после этого в тоннель проникают сотрудники службы безопасности американского посольства, установившие там Дополнительно две противотанковые мины и электронный детонатор. На другой день, в 9.31 утра, взрывной механизм привели в действие две группы подрывников одновременно — «боевики» из ЭТА и сотрудники посольства «дружественной» Испании заокеанской державы…

20 декабря, в день гибели Карреро Бланко, консьержка дома, в котором снимали квартиру известные нам подозрительные субъекты, принесла заказанные ими свежие булочки. Её встретили молодые люди с автоматами. Консьержка немедленно сообщила об этом в полицию. Но, когда в дом нагрянули полицейские агенты, квартира оказалась пуста. Зато полиция захватила оружие, сняла отпечатки пальцев вооружённых людей, обнаружила другие вещественные доказательства. Тем не менее, когда были распространены фотографии «террористов», это было фото совсем других лиц.

Так завершилась ко всеобщему удовлетворению «Операция Огро». Читателям предоставляется судить, кто от неё остался в наибольшем выигрыше: испанские спецслужбы, ЦРУ США или левоэкстремистская ЭТА?

ИСПАНСКИЙ ВАРИАНТ «СТРАТЕГИИ НАПРЯЖЁННОСТИ»

Смерть Франко 20 ноября 1975 года оказалась для многих западноевропейских фашистов, три долгих десятилетия укрывавшихся в Испании от заслуженного возмездия, первым тревожным звонком, предупреждением о том, что скоро испанская земля перестанет быть для них надёжным убежищем. Чтобы не допустить после смерти каудильо быстрого краха франкизма как системы, ультраправые из фашистской фаланги решили испробовать испанский вариант «стратегии напряжённости».

В те годы в испанском политическом лексиконе появилось немецкое слово «бункер». Его стали употреблять применительно к верхушке франкистской камарильи, не желавшей сдавать свои господствующие позиции, стремившейся не допустить установления в стране буржуазно-демократических порядков. Понятие «бункер» включало в себя приближённых Франко, бывших руководителей фашистской партии и государства, идеологов диктаторского режима, генералов и старших офицеров вооружённых сил — словом, всех бывших вершителей судеб Испании, которым история и испанский народ дали к этому времени полную отставку.

У всех этих «бывших» конечная цель состояла в восстановлении их господства над Испанией, но была у них и ближайшая конкретная задача — хотя бы как-то сплотить, согласовать действия различных крайне правых, неофашистских группировок, не способных ужиться друг с другом, занятых непрерывной междоусобной борьбой. Наибольшим влиянием среди последышей бывшего франкистского режима пользовалась так называемая «фуэрса нуэва» («новая сила») — ультраправая группировка во главе с известным фашистом Бласом Пиньяром. Они то и дело критиковали «мягкотелость» первого послефранкистского правительства Ариаса Наварро. Лидер «новой силы» вербовал себе сторонников в первую очередь среди людей старшего и среднего поколения, отравленных ядом франкизма. Другая крайне правая организация — «испанский кружок друзей Европы» (СЕДАДЕ) — предпочитала привлекать в свои ряды молодёжь, прежде всего студентов. СЕДАДЕ откровенно проповедовала гитлеровскую расистскую теорию и провозгласила себя «тоталитарным течением национал-революционного характера». Её члены открыто щеголяли в коричневых рубашках, подражая немецким нацистам. Читателям уже известно о связях СЕДАДЕ с неонацистами из других европейских стран, в частности об их «дружбе» с людьми Герэн-Серака из «Ажинтер-пресс» и ОАКИ. Особое внимание руководители СЕДАДЕ уделяли военно-спортивной подготовке своих членов, явно рассчитывая в случае надобности использовать их в качестве готовых кадров для выполнения террористических и шпионских заданий. Существовали и другие неофашистские организации и группировки: национал— социалистская партия Испании, выступившая «защитницей духа гитлеризма 1930–1945 годов»; «испанское социальное движение», созданное по образу и подобию неофашистской партии Итальянское социальное движение; «движение национал-революционных борцов» и т. д.; позднее три перечисленные организации создали объединение под популярным у фашистов названием «орден нуэво» («новый порядок»). Чтобы внести в «теорию и практику» испанского фашизма нечто своё, участники многих из этих группировок по примеру членов фаланги обряжались не в коричневые, а в голубые рубашки. Голубой цвет стал символом всех испанских неофашистов.

В марте 1976 года в Барселоне состоялась своего рода «встреча в верхах» между местными испанскими и зарубежными крайне правыми и фашистами. Со стороны Испании в ней приняли участие практически все местные «ультра» — Блас Пиньяр и его люди из «новой силы», террористы из «Христова воинства» во главе с Санчесом Ковиса, национал-социалистская партия Испании, «гвардия Франко» и её главари Гарсиа Родригес и Альберто Ройуэла, а в качестве иностранных делегатов — некоторые латйноамериканские фашисты, деятели из «Ажинтер-пресс», бежавшие из революционной Португалии сотрудники ПИДЕ, представители итальянских фашистов-эмигрантов, проживавших в Испании. На совещании было принято решение всеми средствами препятствовать ослаблению франкизма в стране.

9 мая 1976 года «ультра» спровоцировали первый крупный инцидент в рамках одобренной их лидерами «стратегии напряжённости» в провинции Наварра: на холме Монтехурра, традиционном месте сбора демонстрантов из буржуазной партии монархистов-кар— листов, произошли столкновения между манифестантами и отрядом «коммандос» и «ультра», преградившим карлистам путь к вершине, где должен был состояться митинг. В ходе столкновений несколько мирных демонстрантов было убито и ранено.

Ещё более широкую операцию «ультра» запланировали на 20 ноября, первую годовщину смерти каудильо. «Гвардия Франко», «национальное братство ветеранов фаланги», другие правые организации наметили провести грандиозное сборище сторонников франкизма в Долине павших, под Мадридом, а также на площади Ориенте в самой испанской столице. План этой провокационной операции, названной её авторами «Голубая осень», был предельно прост: «наэлектризовать» собравшихся на митинг и демонстрацию, а затем направить их к резиденции правительства — дворцу Монклоа — и превратить это шествие в «манифестацию протеста» против реформистской политики премьер-министра Адольфо Суареса. Руководители «ультра» рассчитывали, что, разгорячённые фашистскими призывами и лозунгами, демонстранты сами применят насилие против полиции и мадридских жителей, возмущённых их провокационными действиями. Последуют стычки, полиция прибегнет к оружию, что позволит организаторам манифестации призвать испанскую армию к вооружённому выступлению с целью захвата власти.

Однако 20 ноября франкистов ждала крупная неудача: вместо сотен тысяч, на появление которых они рассчитывали, в манифестации участвовало всего около 60 тысяч человек. Это охладило пыл правых военных. План военного переворота провалился.

В январе 1977 года испанцы стали свидетелями новых проявлений «стратегии напряжённости». 23 января девая оппозиция организовала демонстрацию в пользу амнистии. На манифестантов напали солдаты «Христова воинства». В стычке с фашистами был убит студент — участник демонстрации Артуро Руис, другой, серьёзно раненный участник манифестации, скончался несколько часов спустя в больнице. На следующий день «левые» экстремисты из «группы антифашистского и патриотического сопротивления имени 1 октября» (ГРАПО), похитили генерала Вильяэскуса, председателя Высшего совета военной юстиции… У многих испанцев, однако нет и тени сомнения, что этой «ультрареволюционной организацией» на самом деле хитро манипулируют крайне правые.

Утром того же дня, 24 января, в ходе демонстрации протеста против убийства Артуро Руиса произошли новые столкновения с полицейскими, которые применили оружие. Был убит один демонстрант. Наконец, поздно вечером 24 января, в половине двенадцатого ночи, в самом центре Мадрида два ультраправых террориста проникли в адвокатскую контору на улице Аточа (контора занималась делами профсоюзов — Рабочих комиссий) и открыли огонь из автоматов. Четыре адвоката-коммуниста и служащий конторы, выполнявший обязанности секретаря и коменданта, убиты. Ещё четверо были серьёзно ранены. Этот рейд правых террористов мог привести к ещё большим жертвам, если бы буквально за четверть часа до их появления группа профсоюзных руководителей из Рабочих комиссий не покинула помещение, закончив свои дела, И всего лишь через два часа, в половине второго ночи 25 января, ещё два правых террориста ворвались в помещение адвокатов другого профцентра, на сей раз социалистического, и изрешетили автоматными очередями всю мебель и стены. К счастью, это случилось поздно ночью, и инцидент обошёлся без жертв.

«НОВАЯ СИЛА» ГОТОВИТСЯ К «ГОЛУБОМУ ТЕРРОРУ»

Вначале несколько строчек полицейской хроники из мадридской печати: 7 мая 1980 года Мануэль Риера Гарсиа де ла Носеда, 36, лет, инженер — специалист по электронике и телевидению, погиб у себя дома в результате взрыва, происшедшего, как официально сообщили прессе, «по неосторожности» в момент, когда он, находясь в лоджии своей квартиры, заряжал порохом гильзы для охотничьего ружья. Рядовой несчастный случай, скажете вы… Не совсем так. Самым поразительным было то, что тело погибшего инженера, изуродованное до неузнаваемости, было обнаружено его женой в нескольких метрах от места, где он «готовился к охоте». Взрывная волна выбросила его из лоджии далеко на улицу.

Как же мог небольшой пороховой заряд произвести столь сильный и мощный взрыв? Такой вопрос сразу же задали себе сотрудники полиции, прибыв на место происшествия. Ответ на него они получили, лишь подробно изучив химические вещества и электронные устройства, которыми манипулировал «специалист по электронике» незадолго до своей гибели. Дело шло вовсе не о «взрыве гильзы, начинённой порохом». В действительности «инженер» занимался изготовлением мощнейшей самодельной бомбы. На кого же работал несостоявшийся террорист? Из материалов следствия можно сделать вывод, что убитый, человек крайне правых убеждений, был членом группировки «новая сила». Поэтому вполне реально предположить, что «адская машина», которую готовил функционер «новой силы», предназначалась для террористического акта неофашистов.

Анализируя этот случай, мадридские газеты указывали, что экстремистское крыло группировки «новая сила» как раз и планирует создать мощную военную полусекретную организацию, способную наводить страх на окружающих и осуществлять «в случае нужды» террористические акции, диверсии и покушения.

В конфиденциальном «докладе Бальестероса» (назван по имени руководителя составителей доклада), подготовленном ещё 10 апреля 1979 года Генеральным комиссариатом информации (полицейской контрразведывательной службой), говорится, что внутри «новой силы» возникла влиятельная экстремистская группировка; её лидеры резко критикуют нынешний курс партии за слишком сильный, по их мнению, уклон в «парламентаризм». Они отстаивают идею создания специально отобранных, руководящих и военных групп, которые действовали бы в подполье, с целью заставить «сдвинуться с места» испанскую армию и «дать государственному рулю поворот, столь необходимый для того, чтобы не допустить полного развала Испании».

В докладе подчёркивается, что, по мнению этого, наиболее реакционного сектора внутри «новой силы», путь парламентской демократии, по которому идёт сейчас Испания, «полностью противоречит нашей доктрине, её истокам и умонастроениям её членов». Отмечается также, что наиболее «радикально настроенные» функционеры «новой силы» не ждут ничего хорошего от участия в выборах, даже при условии, если в будущем партия добьётся на выборах решительных успехов. По их мнению, всякие митинги, манифестации и демонстрации «только утомляют и деморализуют людей». Всё чаще среди неофашистов раздаются призывы к «прямым и конкретным акциям».

Разоблачения испанской печати заставили лидера неофашистской организации Власа Пиньяра расстаться с некоторыми, полностью скомпрометировавшими себя, членами «новой силы». Они были «исключены». Но, по данным испанской полиции, опубликованным в «Камбио-16», «исключённые» создали в различных городах Испании самостоятельные террористические группы, исповедующие в качестве средства борьбы только насилие. Это «фронте де ла хувентуд» («фронт молодёжи»), «хувентудес насьоналес революсьонариас» («революционная национальная молодёжь»), «примера линеа» («передовая линия») и другие. Именно эти террористические группы совершили нападения на факультет права Мадридского университета и на посетителей столичного кафе «Сан-Бао», в ходе которых были жертвы.

В конце 1979—начале 1980 года «новая сила», поданным, опубликованным в «Камбио-16», попыталась реорганизовать свой военный аппарат и перевела на нелегальное положение часть террористов, которые насильственными акциями компрометировали организацию. Эти люди ушли в подполье с оружием. Доказательство тому — многочисленные случаи обнаружения полицией конспиративных квартир, на которых часто находят значительные склады оружия (пистолеты, автоматы, ручные гранаты, динамитные заряды и т. п.). В одном из таких подпольных «арсеналов» полиция конфисковала до 50 килограммов взрывчатки. Этого вполне было бы достаточно для того, чтобы подорвать несколько крупнейших зданий в Мадриде. Полиции удалось раскрыть новую систему найма конспиративных квартир на фальшивые имена и фамилии. Ранее «новая сила» никогда этого не делала. За некоторые из этих квартир плату вносил некий «капитан Луис». Он в свою очередь получал деньги у шефа общенациональной службы безопасности «новой силы» Давида Мартинеса Лоса, правой руки Бласа Пиньяра. Именно Лоса отдал приказ в январе — марте 1980 года подкладывать взрывчатку — «прилипалу» в те газетные киоски в Мадриде, в которых продавали номера журнала «Интервну» с разоблачающими неофашистов статьями.

Для проведения террористических акций лидеры «новой силы» приказали закупить до 5 тысяч «авторучек-пистолетов». Человек, закупивший всю эту партию «авторучек», Карлос Касадо Юнте, в прошлом активный деятель франкистских «вертикальных» профсоюзов, после ликвидации фашистской диктатуры развернул энергичную деятельность в качестве владельца туристических агентств «Надир» и «Мисан». Его связи с «новой силой» не составляют секрета для полиции.

Кстати, Касадо Юнте имел прямое отношение и к двум фирмам, занимающимся электронным оборудованием, — он являлся президентом «Компаньиа Иберика де электроника» и одним из руководителей «Компаньиа де механика электроника». Полиция пришла к выводу, что именно из этих фирм поступали в распоряжение террористов материалы, необходимые для изготовления самодельных бомб.

Ещё один вид деятельности ультраправых — это организация тренировочных лагерей для обучения фашистских террористов. В докладе полиции указывалось, что эти лагеря служат базами, на которых «новая сила» производит «селекцию» кадров и где активисты проходят военную и физическую подготовку.

Как проходит эта подготовка, сказал корреспондент еженедельника «Камбио-16». «Франко, Пиночет и Гитлер были бы довольны». Молодые рекруты из «новой силы» и «фронта молодёжи» их не забывают. Так, в летнем лагере «новой силы» близ Эскориала, в 30 километрах от Мадрида, на церемонию в честь «фюрера Германии» собралось около сотни молодых фашистов. «Инструктор» — немец, бывший офицер СС — подробно ознакомил их с «добродетелями» и «достоинствами» различных нацистских воинских формирований. Затем были организованы военные учения и парад. Ночью, в тумане, к удивлению и ужасу местных жителей, через посёлок прошли более сотни молодых нацистов в чёрной униформе с фашистскими и фалангистскими эмблемами. На следующее утро мэр посёлка и ещё несколько человек отправились к лагерю, где фашистские молодчики встретили их оскорблениями, свистом и улюлюканьем. Вместе с фашистской молодёжью из Испании в лагере находились и «гости» из ФРГ: наци из организации «молодые викинги». Мэра и сопровождавших его людей они вытолкали с территории лагеря. Лишь это событие — оскорбление представителя власти — и позволило позднее разогнать молодчиков из лагеря на основании приказа мадридского гражданского губернатора о восстановлении порядка.

ЗАГАДКА «БАТАЛЬОНА ИСПАНСКИХ БАСКОВ»

24 мая 1978 года в провинции Гипускоа, в Стране Басков, ультраправые террористы застрелили местного шофёра такси Мартина Меркиланса Саррьетти, которого они считали причастным к деятельности националистической баскской организации ЭТА. Несколько дней спустя ответственность за убийство взял на себя так называемый «батальон испанских басков», крайне правая экстремистская группировка. Это было первое убийство, совершённое правыми террористами в Стране Басков. Лишь за два года, прошедших после появления «батальона», он уничтожил более десятка невинных людей, совершил множество бандитских налётов и, нападений на помещения легальных баскских националистических партий и организаций, а его участники не раз за это время избивали до полусмерти мирных жителей в Стране Басков, в Мадриде, Барселоне по одному лишь подозрению в сотрудничестве с ЭТА или левыми политическими организациями.

Что же представляет собой этот воинственный «батальон испанских басков», терроризирующий мирных граждан Испании?

По мнению одного высокопоставленного сотрудника испанской полиции, речь идёт о «неконтролируемых властями сотрудниках полиции и службы безопасности, движимых чувством ненависти к баскским националистам». Эти-то озлобленные элементы и ведут борьбу не только против баскских националистов, но и против всех левых и прогрессивных сил страны. Понятно, что подобный фашистский терроризм активно поощряется профранкистскими, фалангистскими политическими кругами и теми представителями делового мира Испании, которые в прошлом были тесно связаны с режимом Франко.

Энрике Мухика, видный деятель Испанской социалистической рабочей партии, пользующийся в ней репутацией специалиста по военным вопросам и вопросам безопасности, отмечал, что для «батальона испанских басков»» характерен тотальный террор, поражающий свои жертвы без разбора. Это настоящие гангстеры, члены особой мафии, ставящие перед собой задачу распространить на всю Испанию волну ужаса и страха, нагнетать напряжённость как бы по спирали, — подобно тому, как это происходит в других странах Западной Европы. К таким ультраправым террористическим группировкам кроме «батальона испанских басков» относятся так называемые «групос армадос эспаньолес» («испанские вооружённые группы»), группа «антитеррорисмо ЭТА» («контртерроризм против ЭТА») и некоторые другие. До сих пор точно не известны ни имена их настоящих руководителей, ни личный состав, ни способы или пути их финансирования и снабжения оружием.

Организованные ультраправыми террористические акции исчисляются десятками. Здесь и нападение на «Клуб друзей ЮНЕСКО» в Мадриде в начале февраля 1980 года, и покушения на активистов левых организаций в январе — феврале того же года, и налёт на штаб-квартиру правившей тогда буржуазной партии Союз демократического центра в провинциальном центре Вальядолиде, и поджоги в Мадриде и других городах газетных киосков, редакций левых газет.

СМИРИТЕЛЬНАЯ РУБАШКА ДЛЯ ИСПАНЦЕВ?

Конец 1980 — начало 1981 года выдались в Испании на редкость напряжёнными в политическом отношении. Резко возросло недовольство неспособностью правительства Адольфо Суареса преодолеть экономический кризис, покончить с терроризмом, решить вопросы автономии национальных районов Испании. А. Суареса, немало сделавшего для ликвидации франкизма как системы, часто подвергали острой критике с противоположных позиций — и справа и слева. Тому есть своё объяснение. На первом этапе демонтажа франкистской диктатуры, до наступления 1980 года, четыре наиболее крупные и влиятельные партии страны: правящий Союз демократического центра (СДЦ) во главе с А. Суаресом, правый Народный альянс и две левые оппозиционные — испанская социалистическая рабочая и коммунистическая партии — предпочитали действовать совместно по важнейшим вопросам политики и экономики страны. Они были согласны в необходимости ликвидировать наиболее одиозные стороны прежней фашистской диктатуры, демонтировать систему франкизма. После того как была разработана и одобрена на референдуме новая буржуазно-демократическая конституция, избран парламент, созданы выборные органы власти на местах, на очередь встали вопросы, связанные с определением конкретных путей и форм развития буржуазной демократии в Испании, а это привело к отказу партий от принятого прежде молчаливого перемирия, на первый план выступили интересы тех классов и слоёв населения, которые представляли эти четыре партии, каждая из них предлагала испанцам по-своему решать наиболее острые проблемы страны, и направленность этих ответов была зачастую в корне противоположной.

Обострились не только межпартийные разногласия, нарушилось единство в правящем Союзе демократического центра, который и до этого представлял собой сложный конгломерат различных политических течений либерально-демократического толка, соперничавших друг с другом внутри СДЦ. Христианско-демократическое, правое крыло партии подвергло А. Суареса жестокой критике, обвинив его в «популизме», заигрывании с массами, подражании курсу бывшего президента Аргентины Хуана Перона, стремившегося в своё время привлечь на свою сторону народные массы путём проведения отдельных популярных в народе социально-экономических мероприятий. Социал-демократическое течение в СДЦ, стоявшее несколько левее центра, напротив, критиковало А. Суареса за «медлительность, колебания и непоследовательность», проявляемые при осуществлении демократических положений испанской конституции.

Как иногда бывает в политике, разногласия сфокусировались вокруг важного, но в общем-то частного вопроса: разработки нового закона о взаимоотношениях супругов, который разрешал запрещённый до тех пор в Испании «развод по взаимному согласию». За его принятие высказалось социал— демократическое течение внутри СДЦ, а также партии левой оппозиции — социалисты и коммунисты, против — христианско-демократическое крыло СДЦ и все правые и крайне правые политические группировки. В СДЦ и в правительстве А. Суареса возникла угроза раскола, и дискуссия в правящей партии приобретала всё более острый характер по мере приближения партийного съезда, намеченного на конец января 1981 года. Против премьер-министра выступили более 700 из 1800 делегатов предстоявшего съезда СДЦ. 29 января А. Суарес под давлением правых решил покинуть пост председателя правительства.

Через несколько дней съезд избрал его преемником бывшего заместителя премьер-министра Леопольдо Кальво Сотело, пользовавшегося симпатиями христианских демократов. Новый глава правительства обещал принять во внимание требования правых при подготовке новой правительственной программы. Но этот явный сдвиг вправо на вершине власти не удовлетворил тем не менее осмелевших ультрареакционных заговорщиков, связанных с «бункером» и давно лелеявших мечту одним ударом «избавиться от предателей франкизма». Благо уже в течение нескольких месяцев крайне правая печать энергично вела пропагандистскую кампанию против буржуазнодемократического строя, подстрекая к вооружённому выступлению против правительства, «продавшегося марксистам».

Особо отличалась газетёнка «Алькасар», фактический орган Ассоциации бывших франкистских фронтовиков. Она открыто писала, что «правительство изменников» будет отстранено от власти, когда «зацветёт миндаль и начнёт улыбаться весна», используя, таким образом, в качестве лозунга эту строфу из гимна испанских фашистов. «Испании вновь нужна твёрдая рука», — изо дня в день твердили авторы комментариев в «Алькасаре». Эта идея внедрялась и в мировую печать. 15 февраля 1981 года «Нью-Йорк таймс» в обширной статье предрекала «поворот вправо» в Испании.

И вот наступил, пожалуй, самый драматический день в современной истории Испании — 23 февраля 1981 года. Ничто, казалось, не предвещало чрезвычайных событий; на вечернем заседании конгресса депутатов — нижней палаты парламента — должно было состояться утверждение новым главой правительства Кальво Сотело; сомнений в исходе голосования не было: СДЦ обладал большинством депутатских мандатов. Пробило б часов вечера — чинная парламентская дискуссия шла обычным чередом. И через несколько минут вдруг настоящий взрыв: широко распахиваются двери, ведущие в зал заседаний, и взорам парламентариев и министров предстают вооружённые автоматами и ручными пулемётами гражданские гвардейцы (одно из полицейских формирований в Испании), которые «занимают позиции» у входов и у парламентской трибуны. Депутатам кажется, что парламент взят штурмом. Это впечатление подкрепляется поведением налётчиков: их главарь подполковник Техеро Молина, известный своими профранкистскими симпатиями, «для Острастки» делает несколько выстрелов в воздух и без церемоний приказывает всем лечь на пол. Гражданские гвардейцы грубо понукают неподчиняющихся; часть депутатов охватывает замешательство, кое с кем (ведь среди них и женщины) случились обмороки и нервные припадки; самые хладнокровные, стараясь не привлекать внимания ворвавшихся путчистов, прячут документы и записные книжки с адресами и телефонами друзей в укромные места на скамьях парламента. Техеро Молина, размахивая пистолетом, объявляет с трибуны, что гражданские власти низложены. Вскоре, говорит Техеро Молина, в парламент прибудет «важный и компетентный представитель вооружённых сил», который «объяснит, что делать дальше». Подполковник-путчист приказывает «изолировать» Адольфо Суареса и находящихся в отставке заместителя председателя правительства генерала Гутьерреса Мельядо и министра обороны Родригеса Саагуна, а также руководителей социалистической и коммунистической партий. Их помещают в отдельную комнату и запрещают беседовать друг с другом; затем, правда, через несколько часов возвращают в зал заседаний.

Таким образом, отставка А. Суареса и фактическое отсутствие правительства оказались важной предпосылкой для выступления путчистов. Осведомлённые испанские журналисты рассказывали потом, что схема действий заговорщиков была примерно такой: жандармы под командованием Техеро захватывают кортесы и берут заложниками уже вышедших в отставку министров и депутатов парламента; получив этот сигнал к действию и пользуясь возникшим замешательством, танковая дивизия «Брунете», расквартированная в 20 километрах от Мадрида, вводит свои танки в столицу, быстро занимая все её важнейшие центры (радио и телевидение, другие узлы связи, газеты, правительственное учреждения); установив контроль над Мадридом, путчисты, видимо, надеялись привлечь на свою сторону других командующих военными округами, рассчитывали запугать короля или вовлечь его обманом в свою акцию, разогнать парламент, запретить политические партии, создать военную хунту и установить диктаторский режим. Как показал на суде Техеро, «нужно было реформировать конституцию, не спешить с предоставлением автономии национальным районам, заморозить марксизм». И далее, излагая свою собственную позицию, Техеро подчеркнул, что сам он был бы готов «искоренить марксизм», но был вынужден согласиться с тем, чтобы только «заморозить» его. Это был, по выражению самого Техеро, переворот с целью «надеть на испанскую нацию смирительную рубашку».

Положение в Мадриде и по всей стране 23 февраля резко обострилось. Явно действуя, в рамках согласованного заранее плана, командующий Валенсийским военным округом, на побережье Средиземного моря, генерал Милане дель Боек, закоренелый франкист, в годы второй мировой войны сражавшийся на советско-германском фронте в составе испанской «голубой дивизии», объявил осадное положение в своём округе и приказал вывести танки на улицы Валенсии; городские власти были отстранены от выполнения своих обязанностей.

В Мадриде также появились было на улицах танки из дивизии «Брунете»; они заняли позиции вокруг зданий радио и телевидения, но затем их отвели обратно по приказу возвратившегося в расположение части командира, верного конституционному строю и королю.

В других военных округах в ту ночь положение (по крайней мере, внешне) оставалось спокойным, хотя, как выяснилось впоследствии, во многих местах ненадёжным. Несомненно, очень многих офицеров можно было бы считать причастными к событиям: одних в силу их антиправительственных действий, других (а их большинство), напротив, в силу их бездействия. Однако расчёты заговорщиков на то, чтобы заставить Хуана Карлоса «узаконить» своим согласием эту акцию, провалились.

Хуан Карлос поднял по тревоге все верные ему войска. Совет начальников штабов армии, флота и авиации подтвердил верность вооружённых сил конституции. Оставшиеся на свободе государственные секретари (заместители министров правительства) по приказу короля образовали временный кабинет министров, и от их имени отдавались правительственные распоряжения. Король приказал «восстановить конституционный порядок в рамках существующей законности».

Опубликовали совместное заявление и четыре ведущие политические партии страны — СДЦ, социалисты, коммунисты, правый Народный альянс. В нём они назвали попытку военного переворота «весьма опасным посягательством на демократические учреждения» и призвали принять необходимые меры для нормализации обстановки в стране. Невзирая на ночное время, тысячи жителей Мадрида вышли на улицы, чтобы продемонстрировать свою поддержку конституции и демократии.

К 7 часам утра 24 февраля здание парламента плотно окружили войска, верные правительству, королю и конституции. К этому времени, видимо, начали рассеиваться и иллюзии, которым предавались налётчики из отряда Техеро. Они мало-помалу начали понимать, что изолированы и помощи им ждать неоткуда. В 10 часов утра из блокированного мятежниками помещения выпустили женщин-депутатов, в полдень были освобождены все задержанные парламентарии, которых собравшиеся на площади мадридцы встретили овацией и радостными криками. Через полчаса сдались властям сам Техеро и его сторонники. Ещё ночью был восстановлен порядок в Валенсийском военном округе, где Милане дель Боек отменил свой приказ, и войска вернулись в казармы. Так потерпела крах попытка заговора против испанской демократии.

События показали, что буржуазно-демократический режим за короткий период существования укрепил свои основы, что он пользуется поддержкой широких слоёв испанской общественности. И вместе с тем травма, вызванная путчем 23 февраля, несомненно, оказалась сильной и болезненной.

Демоны испанской реакции, демоны насилия и тирании, долгое время в прошлом терзавшие страну, потерпели 23 февраля поражение. Но последующие события в Испании показывают, что они тогда отступили, скрылись в темноте, чтобы перегруппировать силы, оправиться от поражения. Поэтому так важно было разоблачить участников заговора полностью, довести до логического конца борьбу против последышей франкизма. Поэтому приобрели такое важное значение и расследование всех ответвлений заговора 23 февраля, и судебный процесс по делу путчистов, начавшийся 19 февраля 1982 года в Мадриде, почти ровно год спустя после памятных событий, о которых мы рассказывали.

Тайна мятежа стала постепенно рассеиваться, по мере того как становилось известно всё больше фактов о заговоре 23 февраля. Захват испанского парламента отрядом Техеро и выступление войск под командованием Миланса дель Боска в Валенсии вовсе не были изолированными акциями «экзальтированных поклонников прошлого режима», как это пытались утверждать заступники ультраправых военных. Во время мятежа 23 февраля, как признавали наблюдатели и в Испании и за рубежом, показалась лишь «верхушка реакционного айсберга», основание которого охватывает многочисленные военные и гражданские слои с консервативными, а то и ультраправыми взглядами, сохранившимися со времён франкистской диктатуры. Из материалов следствия, показаний обвиняемых и свидетелей на судебном процессе по делу путчистов можно сделать вывод, что нити заговора тянутся гораздо дальше, чем это представлялось вначале.

Ключевая роль отводилась заместителю начальника штаба сухопутных войск Армада, получившему это назначение всего лишь за три недели до событий 23 февраля. При его участии в ряды заговорщиков было привлечено по меньшей мере до полутора сотен правых и крайне правых гражданских и военных деятелей. На суде было установлено, что сам генерал Армада в случае успеха переворота должен был возглавить военную хунту.

Самые тревожные из ставших известными фактов относятся всё же не столько к внутренним связям путчистов (об этом мы позднее расскажем подробнее), сколько к внешним контактам заговорщиков на политическом уровне. Обо всём этом рассказала впоследствии испанская печать. «Наибольшее беспокойство, — писал мадридский еженедельник «Камбио-16» в середине марта 1981 года, — вызывает то обстоятельство, что, судя по всем признакам, ЦРУ уже в январе располагало сведениями о подготовке в Испании «чего-то необычного», но ничего не сообщило об этом местным властям». Мадридская резидентура ЦРУ якобы «не придала значения» этим сведениям, считая их «маловажными», и «понадеялась» на то, что испанские секретные службы находились в курсе происходившего.

Сведения насчёт подготовки переворота попали в ЦРУ через американских военных, которые проходят службу на военных базах США в Испании. Именно американские военные и информировали сотрудников ЦРУ в Мадриде. Сами они приняли эти данные всерьёз: за несколько дней до переворота, как утверждает «Камбио-16», американское командование приказало усилить охрану военных объектов США на территории Испании; не были упущены даже детали: детям американских сотрудников в Мадриде, обучавшимся в испанских учебных заведениях, было «рекомендовано» не возвращаться домой «слишком поздно» как раз накануне попытки переворота 23 февраля. Словом, были приняты необходимые меры предосторожности.

Больше того: в середине марта мадридская газета «Пайс» опубликовала статью, из которой явствует, что ещё в ноябре 1980 года представители военных и гражданских заговорщиков имели встречу с одним из советников только что избранного президентом США Рейгана. Они получили двусмысленный, дипломатичный ответ: им не обещали конкретной помощи путчистам, но в то же время не исключали возможности сотрудничества, если военный переворот увенчается успехом. Из показаний на судебном процессе одного из главных обвиняемых — подполковника Техеро — следует, что эти контакты не прошли без следа. Ничем иным нельзя объяснить слова Техеро о том, что ему было приказано открыто «демонстрировать» при занятии зала заседаний конгресса депутатов, что «вся операция проводится от имени короля и во имя демократии». Мне сказали, заявил Техеро, что в этом случае за границей, особенно в Соединённых Штатах, перемены в Испании будут восприняты благожелательно…

Вскоре генеральный секретарь ИСРП Фелипе Гонсалес заявил, что партии располагает информацией о контактах путчистов с представителями американской администрации. Позднее Ф. Гонсалес подчеркнул, что организаторы провалившегося путча в Испании хотели «воспользоваться психологическим климатом международной напряжённости, вызванным пресловутой жёсткой политикой «с позиции силы», которую проводит новое американское правительство».

В испанской печати с беспокойством констатировали, что в первые часы, когда ехало известно о событиях 23 февраля, тогдашний государственный секретарь США Хейг, беседуя с журналистами, фактически уклонился от осуждения путчистов, заявив, что захват испанского парламента отрядом Техеро — «это внутреннее дело испанцев». Эти высказывания Хейга расценивали в Мадриде как косвенную поддержку заговорщиков. Последующие «разъяснения» американской стороны не помогли в Испании избавиться от горького осадка заявления Хейга.

КТО СТОЯЛ ЗА ПУТЧИСТАМИ

К маю 1981 года почти все арестованные в связи с попыткой путча военные и гражданские лица были, уже на свободе. Под арестом оставалась лишь небольшая группа лиц, слишком явно скомпрометировавших себя в ходе событий 23 февраля. Когда в феврале 1982 года начался долгожданный процесс, к суду были привлечены всего 33 человека (из них только один не являлся» военным — Хуан Рарсиа Каррес, бывший руководитель франкистских профсоюзов, активный ультраправый деятель). Среди обвиняемых генерал Армада Комин, бывший заместитель начальника штаба сухопутных войск, Милане дель Боск, бывший командующий военным округом в Валенсии, другие офицеры, в том числе командир отряда гражданских гвардейцев подполковник Техеро Молина.

Судебный процесс по делу о попытке государственного переворота 23 февраля завершился в начале лета 1982 года. 3 июня был объявлен приговор: лишь двое из путчистов — генерал Милане дель Боск и подполковник Техеро Молина, признанные главарями военного мятежа, — получили по 30 лет тюремного заключения, остальные заговорщики отделались чрезвычайно мягкими наказаниями (от 3 до 6 лет тюрьмы), а 11 обвиняемых были вовсе оправданы.

Дело дошло до того, что один из главных заговорщиков — Техеро Молина, — воспользовавшись подготовкой к внеочередным парламентским выборам, назначенным на 28 октября 1982 года, захотел было выставить свою кандидатуру в депутаты кортесов, ссылаясь на то, что до утверждения приговора он «обладает всеми гражданскими правами».

Подобная выходка неудивительна: судебный процесс проходил в обстановке неприкрытого давления со стороны реакционеров, стремящихся спасти мятежников от кары, обелить путчистов, доказать, что они руководствовались чуть ли не «патриотическими мотивами»; с другой стороны, реакционные круги призывали учесть их «беспорочную военную карьеру», угрожали «непредсказуемыми последствиями», если заговорщики будут сурово осуждены. Всё это повлияло на судей военного трибунала. Недаром многие органы печати, прогрессивная общественность охарактеризовали приговор как «пощёчину демократии».

В апреле 1983 года состоялось последнее заседание Верховного суда, на котором выступил генеральный прокурор Луис Бурон Барбу. Он убедительно доказал, что при вынесении приговора Высший совет военной юстиции допустил ряд серьёзных ошибок, неправильно квалифицировав мотивы действий подсудимых. Генеральный прокурор опроверг также утверждения защиты, пытавшейся доказать, что путчисты «действовали из патриотических чувств», и привёл убедительные данные, свидетельствующие о намерении свержения законного правительства.

28 апреля 1983 года было оглашено решение Верховного суда. Ряду заговорщиков сроки заключения были увеличены. В частности, генералу Армада, которого суд признал одним из главарей заговора, повысили меру наказания до 30 лет.

Ставшие известными факты о деятельности ультраправых не оставляют сомнений в том, что за кулисами неофашистского заговора, за спинами неофашистских террористов стояла группа влиятельных и по сей день гражданских деятелей, занимавших видные посты во времена правления Франко. Нам ясно, заявил корреспонденту еженедельника «Камбио-16» депутат-социалист Гильермо Галеоте, что 23 февраля попытка государственного переворота была организована гражданскими крайне правыми силами, а не только и не столько консервативно настроенными офицерами вооружённых сил и что до тех пор, пока правительство не пресечёт деятельность крайне правых путчистов из числа гражданских лиц, мы будем жить под постоянной угрозой военного государственного переворота. Эти заговорщики должны быть отправлены в тюрьму, заявил депутат-социалист. Именно они, вчера правившие страной, сегодня используют, не гнушаясь кровавым террором, все силы и средства, чтобы подтолкнуть армию на захват власти и с помощью военных реставрировать в Испании фашистскую диктатуру. Истинные организаторы антидемократического, неофашистского заговора, остаются на свободе, действуют в тени и готовят всё новые и новые вылазки.

Один из них — Хосе Антонио Хирон де Веласко, бывший франкистский министр, ныне президент Национальной конфедерации ветеранов гражданской войны, объединяющей тех, кто сражался на стороне фашистов.

7 июня 1981 года в конференц-зале мадридского отеля «Конвенсьон» проходило заключительное заседание VII съезда этой «конфедерации ветеранов» испанского фашизма. Усиленный микрофонами, разносился по залу немного хрипловатый, как бы надтреснутый голос 69-летнего седого, весьма плотной комплекции человека с надменным выражением лица. «Политики либо по слепоте своей, либо из-за того, что погрязли в коррупции, — рисовал Хирон де Веласко катастрофическую картину грядущей гибели Испании, — стремятся ввергнуть нашу страну в пропасть отчаяния и хаоса». «Наша первая задача — спасти единство Испании, вторая — перестроить её, с самых основ», — возвестил он, под аплодисменты присутствующих покидая трибуну.

В первых рядах собравшихся (а их было около 500 человек) находились «сливки» бывшего франкистскою «высшего света»: экс-министры Хосе Утрера Молина и Федерико Сильва Муньос, банкир Ориоль де Уркихо, видный деятель фашистской фаланги Куэста, «идеолог» франкистского режима де ла Мора, генерал— лейтенант Диас де Мендевиль, шеф-редактор крайне правой газеты «Алькасар» Антонио Искьердо. Бурно приветствовавшие своего «президента» ультраправые не подозревали, что в зале находился сотрудник главного управления испанской полиции, получивший от начальства строжайшее указание следить за прибывшими на съезд неофашистами.

На следующий день его доклад самым внимательным образом изучался руководителями службы безопасности Испании. Сделанные ими выводы только подкрепили имевшиеся подозрения: наибольшим влиянием среди ультраправых пользовались и пользуются три человека: Хосе Антонио Хирон де Веласко, Хуан Гарсиа Каррес и Антонио Техеро Молина. Все прошлое этих трёх зловещих персонажей обличало их как закоренелых заговорщиков.

Хирон де Веласко ещё во времена фашизма постоянно выступал против «проявления слабости» перед натиском «либералов». Не изменился он и позднее. Гарсиа Каррес, руководитель франкистского профсоюза транс— портных рабочих, принимал участие в организации убийства прогрессивных адвокатов в конторе на улице Аточа в январе 1977 года. Подполковник гражданской гвардии Антонио Техеро Молина — известный уже чиателю заговорщик, командир отряда путчистов, захвативших 23 февраля 1981 года испанский парламент и угрожавших «ликвидировать» членов правительства и всех депутатов, если требования «ультра» не будут удовлетворены.

Кто же такой Хирон де Веласко, имя которого стояло первым в списке опасных ультраправых заговорщиков? Если бы этот вопрос был задан в своё время кому-нибудь из тех, кто учился вместе с ним на юридическом факультете Вальядолидского университета, тот наверняка не знал бы, что и ответить. Уже тогда юного Хосе Антонио интересовало не столько посещение лекций, сколько участие в деятельности ударных террористических групп фашистских молодчиков, которые в начале 30-х годов однажды взяли приступом университетское здание, стремясь тем самым доказать «преимущество кулака и пистолета» над «диалектикой». Ещё при поступлении в университет Хирон де Веласко пользовался репутацией «поклонника насилия», а позднее за участие в террористических акциях, в частности за причастность к взрывам в муниципалитете и полицейском комиссариате Вальядолида, его не допускают к экзаменам, а спустя год вообще исключают из университета. Тем не менее он заканчивает курс и получает диплом юриста в университете Саламанки.

Возвратившись в Вальядолид, он принимается за старое: на своей родине, в Валенсии, куда он приезжает, чтобы вместе со своими приятелями из числа фашистских штурмовиков чинить бесчинства, на улицах, его задерживает полиция, но затем отпускает. В апреле 1936 года его вновь арестовывают, на сей раз в Сан-Себастьяне, за незаконное ношение огнестрельного оружия. Суд в Вальядолиде, куда его отправляют по месту постоянного жительства, приговаривает молодого фашиста к тюремному заключению. Но после начала франкистского мятежа против республики единомышленники освобождают его из тюрьмы. Он поступает на службу во франкистскую армию и к концу войны красуется уже в капитанских погонах.

Хирон де Веласко — любимчик одного из видных франкистов, генерала Муньоса Грандеса, который вызывает его в Мадрид и назначает одним из «национальных делегатов» Движения ветеранов гражданской войны. Перед ним открывается блестящая карьера. 19 мая 1941 года Франко назначает 30-летнего офицера министром труда. Отметим, что в тот момент у Хирона де Веласко не было за душой ни гроша. Шестнадцать лет спустя, в 1957 году, тот же Франко увольняет его с поста министра. Но пребывание Хирона де Веласко в составе правительства, отличительной чертой которого была широчайшая коррупция, не проходит для него напрасно: в наше время состояние этого человека, с таким пылом критикующего сегодня «погрязшее в коррупции правительство», оценивается в 1,5 миллиарда песет.

Каким путём составил он это громадное состояние? В Марбелье и Фуэнхироле, под Малагой, где обосновался наш «герой», многие разорившиеся в своё время землевладельцы вынуждены были продавать свои участки по цене 14 сентимо за крадратный метр. Через много лет выяснилось, что все эти земли скупил через подставных лиц бывший франкистский министр труда. Сегодня они оцениваются в 15 тысяч песет за квадратный метр.

В Малаге Хирона де Веласко все знают и боятся. Его бывшие помощники заправляют сейчас местными муниципалитетами, или компаниями, распоряжающимися недвижимой собственностью, или строительными фирмами в этой зоне Испании. Благодаря им экс-министр всегда незримо присутствует при принятии важных решений, касающихся жизни и работы местных жителей. Ему дозволено практически всё: он даже построил себе шикарную виллу на месте ценнейшего археологического памятника IV века до нашей эры, несмотря на протесты местной ассоциации архитекторов, призванных следить за сохранностью памятников прошлого. За эти «подвиги» Хирон де Веласко и получил прозвище «фуэнхирольского льва».

Когда власти начали расследовать попытку военного путча 23 февраля, следователи сразу обратили внимание на то, что некая личность, известная по кличке «фуэнхирольский лев», постоянно присутствовала во всех свидетельских показаниях. Иными словами, этот человек, по всей видимости, был одним из тайных руководителей заговора. В угоду интересам ультраправых Хирон де Веласко хотел с помощью определённого круга офицеров жандармерии и армии вернуть страну ко временам фашистской диктатуры.

Следствием было установлено, что, хотя вечером 23 февраля «фуэнхирольский лев» находился в 500 километрах от Мадрида, на своей вилле в окрестностях Малаги, он-то и был одним из главарей заговора, финансировал подготовку и проведение путча. На его деньги были приобретены автомобили, на которых путчисты прибыли к зданию парламента. Судя по всему, заговор возник ещё в начале лета 1980 года, когда ультраправые постарались привлечь на свою сторону офицеров гражданской гвардии, используя их недовольство тем, что по новому военному законодательству ей отводилось довольно-таки второстепенное место в испанских вооружённых силах.

Для подогревания атмосферы недовольства газета «Алькасар» опубликовала зимой 1980/81 года ряд провокационных статей, обвинявших короля Хуана Карлоса и правительство Суареса в том, что они «ведут Испанию к гибели». С помощью журналиста Антонио Искьердо, которого он назначил шеф-редактором «Алькасара», Хирон де Веласко превратил эту газету в образчик «жёлтой прессы», служащей интересам самых тёмных сил Испании. Один из бывших сотрудников «Алькасара», уволенный за непослушание, рассказывает: «Все объективные материалы, в том числе и сводки новостей, обычно выбрасываются в корзину, ибо их нельзя использовать для манипуляции общественным мнением. Зато любые сплетни, годные для использования в провокационных целях, вытаскиваются на свет и служат дестабилизации обстановки в стране». Именно такая практика, которая, казалось бы, должна была привести газету к краху, обеспечила ей успех в определённых кругах. «Алькасар» стала практически единственной газетой, постоянно читаемой в военных казармах.

Несмотря на то что почти сразу же после февральского путча в стране был принят «закон о защите демократии», ограничивающий деятельность печатных изданий экстремистского направления, курс, проводимый хозяевами «Алькасара», остался неизменным. Через несколько дней после принятия закона доверенное лицо Хирона де Веласко, комментатор «Алькасара» Анхель Паломино, опубликовал очередной пасквиль, призывающий к свержению демократического режима.

В списке заговорщиков, который составили сотрудники службы безопасности, значилось имя 55-летнего адвоката и профсоюзного деятеля Хуана Гарсиа Карреса, участника путча 23 февраля. Ранее фамилия Карреса появлялась на страницах испанской печати в связи с убийством на улице Аточа. Каррес — близкий друг Санчеса Паласиоса и Франсиско Альбадалехо, прямых участников того преступления. Альбадалехо, убийца прогрессивных адвокатов на улице Аточа, ранее был секретарём одного из провинциальных франкистских профсоюзов транспортников, который возглавлял отец Карреса.

Не успел Каррес «успокоиться с. перепугу» после «дела об убийстве на улице Аточа», как ещё один его приятель, подполковник Техеро Молина, был арестован за подготовку намеченного на ноябрь 1978 года антиправительственного выступления (которое, впрочем, не состоялось), известного как «Операция Галактика», по названию мадридского кафе, в котором заседали заговорщики. Каррес спешит ему на помощь, требуя незамедлительно освободить «замечательного патриота и заслуженного гражданского гвардейца». Под влиянием кампании ультраправых военный трибунал, состоявший из офицеров-франкистов, приговорил тогда Техеро к смехотворно мягкому, шестимесячному, сроку тюремного заключения.

Каррес, как известно, единственный штатский, который сел на скамью подсудимых по обвинению в причастности к попытке путча 23 февраля. Однако он далеко не единственный подстрекатель и организатор фашистского заговора из числа гражданских лиц, имевших непосредственное отношение к деятельности военных заговорщиков. Испанская печать откровенно пишет, что подлинные организаторы путча и их покровители до сих пор находятся на свободе. Они поддерживали тесные связи с военными заговорщиками, финансировали их деятельность, участвовали в разработке планов мятежа. Многие из них занимают видное положение в испанском обществе, особенно в промышленном и финансовом мире. Все они пока остаются в тени.

По сообщению еженедельника «Мундо обреро», незадолго до начала заседаний военного трибунала по делу 33 путчистов секретные службы Испании подготовили доклад о лицах, замешанных в попытке государственного переворота. Судя по данным Этого доклада, можно выделить две группы ультраправых гражданских деятелей, которые оказывали поддержку военным заговорщикам и финансировали их деятельность.

Это люди, близкие к генералу Боску. Накануне переворота он часто встречался с Хосе Сегурада — одним из руководителей могущественной испанской конфедерации организаций предпринимателей. Важной, ключевой фигурой в системе финансирования путчистов был и заведующий отделом Института национальной индустрии (ИНИ) — Рико-Соррилья, имеющий солидное состояние и поддерживающий тесные «деловые» связи с посольством США в Мадриде. Примечательно, что сразу же после провала путча Рико-Соррилья поспешил уехать в Соединённые Штаты. Именно связи Рико-Соррильи с видным финансистом Вальсом Тавернером заставили секретные службы Испании заняться расследованием роли крупных банков, в том числе «Банко Атлантикой и «Банко Уньоне», которые, как оказалось, финансировали мятежников 23 февраля.

Полиция также установила, что деньги заговорщикам не раз передавал генеральный директор главного управления социального страхования Фернандо Каньо Эскудеро. Кабинеты этого управления служили удобным местом проведения тайных совещаний военных и гражданских организаторов мятежа. Контакты с путчистами имел и Фелине ьопис — владелец издательства «Рио-Платенсе», связанного с подставной фирмой «Эрмандад де Сан-Умберто», которая постоянно используется в качестве прикрытия для сбора средств на нужды ультраправых группировок.

Заинтересовались секретные службы и связями с заговорщиками наиболее сильной личности испанского делового мира — Феррера Салата, который накануне переворота рассказывал, что «среди военных должно кое-что произойти». Обнаружилось, что «патрон испанских патронов», как называют Салата, «обменивался мнениями» с генералом Армада, но содержание их бесед выяснить не удалось, поскольку «свыше» последовал приказ изменить направление расследования.

Среди громких имён деловых людей, попавших в документ секретной службы, значатся и президент Центрального банка Альфонсо Эскамес, который оказывает активную финансовую поддержку правой партии Народный альянс, и финансист Антонио Гарсиа Лопес — владелец таинственной фирмы «Кредит федераль», неизменно фигурирующий в газетных сообщениях, когда речь идёт о финансовой помощи ультраправым организациям. Гарсиа Лопес, по свидетельству упомянутого доклада секретных служб, — «человек американского посольства».

В этом очерке рассказано далеко не всё о деятельности в Испании неофашистов из «чёрного интернационала» и их «собратьев» из крайне правых военных и гражданских организаций. В последнее время испанская демократическая печать неоднократно публиковала новые данные, разоблачающие действия ультраправых. Из этих материалов можно сделать вывод о существовании террористической «оси» между неофашистами в странах Западной Европы и Латинской Америки. Снова и снова всплывают имена из окружения С. Делле Кьяйе, пресловутой масонской ложи «П-2», «Ажинтер-пресс». Все подробнее публикуются сведения о деятельности различных организаций «нового порядка» в Испании, Италии, во Франции и в других западно европейских странах. Вскрыты связи между «чёрным интернационалом», пиночетовской охранкой в Чили, агентурой ЦРУ в странах Латинской Америки и Западной Европы, испанскими неофашистами, в том числе и из окружения нынешнего лидера вполне легальной крайне правой партии Народный альянс Мануэля Фраги, которая имеет 90 своих представителей в кортесах.

Неофашистская опасность в Испании ещё не устранена, хотя угроза повторения военного неофашистского путча в стране в настоящее время практически нереальна. Демократические силы Испании дают достойный отпор как правым, так и «левым» террористам.

VI
ТАЙНА ЛОЖИ «П-2»

ОБЫСК НА ВИЛЛЕ «ВАНДА»

Тёплым вечером в конце марта 1981 года на окраине старинного городка Ареццо, что в итальянской области Тоскана, завыли сирены полицейских машин. Возле металлических ворот роскошной виллы, утонувшей в тени кипарисовых деревьев, завизжали тормоза, захлопали дверцы выкрашенных в голубую краску «пантер», замелькали чёрные мундиры карабинеров с автоматами наперевес. Построенное ещё в XVI веке здание виллы «Ванда» окружено в мгновение ока. Хорошо обученные карабинеры действуют быстро и хладнокровно.

Прислуга пробует протестовать: «Хозяина нет дома». К тому же вилла — экстерриториальная зона аргентинского посольства в Италии. За ряд заслуг перед правительством этой страны её владельцу присвоен ранг советника посольства и выдан дипломатический паспорт. Однако стражи порядка неумолимы.

В здание входит группа офицеров в мундирах серого цвета — это сотрудники финансовой гвардии, подразделения полиции, занимающегося борьбой с контрабандой и валютными махинациями. После недолгих поисков они обнаруживают вмурованный в стену большой бронированный сейф.

— Приступайте! — громко командует следователь Туроне.

Опытные полицейские отключают сигнализацию и вскрывают дверцу из патентованной стали.

Увы! В сейфе нет ни толстых пачек с валютой, ни банковских чеков, ни векселей, ни драгоценностей. А ведь именно их искал следователь Туроне, расследовавший незаконные махинации известного банкира Микеле Синдоны. Сейф, так же как и вилла, принадлежал одному из его близких друзей, и полицейские рассчитывали, что именно здесь Синдона прячет часть своего богатства, накопленного за долгие годы финансовых афёр, незаконных валютных сделок и биржевых махинаций. Вместо этого сейф битком набит какими-то папками, кипами бумаг. Вероятно, это документы, принадлежащие хозяину виллы — владельцу швейной фирмы «Конфецьони джоле».

Полицейские разочарованы и уже собираются уходить. Только дотошный Туроне рассеянно перелистывает бумаги. Ему кажется подозрительным, что хозяин спрятал эти документы в сейф. Зачем? Разве в бронированном шкафу с электронной сигнализацией хранят старые письма или счета на поставку тканей для швейной фирмы?

Но что это? В руках у Туроне листы гербовой бумаги с грифом «совершенно секретно». Это же копии протоколов заседаний Совета министров!

От волнения следователь взмок и дрожащими руками ослабил узел галстука, сбросил пиджак. Во всём этом надо хорошенько разобраться. Туроне внимательно перебирает другие документы.

В сейфе хранятся секретные досье с компрометирующими сведениями на политических деятелей Италии, составленные спецслужбой СИФАР (потом переименована в СИД). По требованию левых партий эти досье должны были быть уничтожены. Ещё в 1974 году об уничтожении созданной в нарушение конституции картотеки официально объявило правительство, но, оказывается, копии досье сохранились и перекочевали в этот сейф. Но каким образом?! Сейф начинает казаться следователю настоящим ящиком Пандоры.

А это что такое? Туроне достаёт из сейфа бумагу, которая приводит его в трепет. «Министр труда Франко Фоски, министр внешней торговли Энрико Манка, политический секретарь социал-демократической партии Пьетро Лонго, заместитель министра обороны Паскуале Бандьера», — читает он известные всем фамилии в списке.

Может, это участники званого обеда или дипломатического приёма? Нет, судя по документам, — это список масонской ложи «П-2». А вот и другие лица. Генеральный секретарь МИД Италии Франческо Маль— фатти ди Монтетретто, начальник канцелярии главы правительства Микеле Семприни, президент Конфиндустрии (объединение итальянских промышленников) Гуидо Карли… Фамилии членов парламента, генералов, начальников спецслужб.

У бедняги Туроне начинает рябить в глазах. Он морщит лоб, стараясь вспомнить, что это за ложа «П-2»? Уж не та ли, о которой поговаривают, что она была секретной и причастна ко всякого рода тёмным делам? Но ведь в Италии секретные организации запрещены! Членами их не имеют права быть ни государственные служащие, ни парламентарии, ни офицеры и тем более ни министры правительства!

И потом, что делали все эти господа в масонской ложе? Туроне ясно, что в его руки попали сенсационные материалы. Он отдаёт распоряжение о конфискации всех обнаруженных на вилле «Ванда» документов и передаёт их в прокуратуру. Начинается расследование.

«Бомба» крупнейшего в послевоенной истории Италии политического скандала взорвана 21 мая 1981 года. Канцелярия Совета министров Италии публикует найденный на вилле список 962 членов тайной масонской ложи. Газеты полны сенсационными статьями. Общественность возмущена. Демократические партии требуют немедленного парламентского расследования. «Республика трепещет! — так характеризует обстановку в стране еженедельник «Панорама». — Разразившийся скандал можно сравнить с землетрясением». И в самом деле, здесь нет преувеличения. Ведь в нём замешана чуть ли не вся правящая верхушка государства.

— Кто же нами правит: правительство или тайная масонская ложа? — с возмущением спрашивали итальянцы.

Однако замешанные в скандале лица не сдаются и делают отчаянные попытки оправдаться.

— Какие масоны?! Ничего не знаем! — заявляют— они. — И вообще нам непонятно, почему газеты подняли шум. Ложа «П-2» — безобидная культурная организация — «центр по изучению латинской культуры», а также «центр по изучению современной истории».

Именно такими вывесками прикрывалась ложа.

— Ложа «П-2» была секретной? Ну и что из этого? Верно, тайные общества в Италии запрещены конституцией, но ведь такова традиция! Масоны всегда действовали тихо, незаметно, вдали от мирской суеты. Они занимались благотворительной деятельностью, иногда собирались вместе, чтобы подискутировать о смысле жизни, о предназначении человека и других масонских материях. Всё чинно и пристойно. К чему весь этот шум, господа?

Однако попытки замять скандал не удались, Находка на вилле «Ванда» и публикация списка 962-х были всего лишь подтверждением того, о чём уже давно предупреждали демократические партии: за ширмой масонской ложи действует могучая тайная организация, преследующая свои, совершенно особые, цели.

Компартия прямо потребовала отставки правительства. В принятом Руководством ИКП документе отмечалось, что «создание такого разветвлённого и опасного центра незримой власти было бы невозможно без попустительства и соучастия правительства». Этот, центр, подчеркнули коммунисты, был способен отбирать и расставлять своих людей на ключевые посты для управления политикой и экономикой, вооружёнными силами и секретными службами.

Было бы неверно сказать, писала римская газета «Мессаджеро», что этот скандал вызвал в стране беспокойство, тревогу и возмущение. Всё это напоминает «театр ужасов». В специальном докладе службы безопасности «П-2» была прямо названа «самым могучим центром незримой власти» на Апеннинах.

Первым ушёл в отставку министр юстиции Адольфо Сарти. 26 мая 1981 года скандал достиг кульминации — подал в отставку и четырехпартийный кабинет во главе с христианским демократом Арнальдо Форлани.

Через день генеральный прокурор Рима Доменико Сика выписал ордер на арест хозяина виллы «Ванда» — главы ложи «П-2» некоего Личо Джелли по обвинению в «политическом шпионаже» и создании «преступной организации». Но надеть наручники на «почётного мастера» ложи «П-2» не удалось. Прихватив аргентинский дипломатический паспорт, он вовремя улизнул и скрылся в столице Уругвая — Монтевидео.

ШЁЛКОВЫЙ ПЛАТОК ЛАКИ ЛЮЧАНО

Началась эта история давно. Раннее утро 14 июля 1943 года. Пять дней прошло, как на Сицилии высадились англо-американские войска. Виллальба — небольшой городок в провинции Кальтанисетта. Несколько пыльных улиц, раскалённая солнцем площадь с фонтаном и кафе. Все, как в любом другом городке на Сицилии. Но Виллальба — место особенное. Здесь расположена «штаб-квартира» сицилийской мафии, возглавляемой в те времена Калоджеро Виц— цини, или, как его называют на острове, дон Кало.

В то утро в небе над посёлком появился американский истребитель. Жители Виллальбы следили за ним скорее с любопытством, чем со страхом. Немцы и дивизии чернорубашечников быстро отступали; всем было ясно, что Сицилию оккупируют скоро и без особого труда.

Самолёт неторопливо кружил над домами. Вот он снизился настолько, что стал заметен странный жёлтый флажок. Скорее, большой платок, привязанный к кабине пилота. В центре этого платка отчётливо виднелась чёрная буква «Л».

Самолёт спустился ещё ниже, и, когда он, едва не задевая колёсами крыш, пролетал над домом Джованни Виццини — брата дона Кало, лётчик выбросил из кабины большой пластиковый конверт, который, покружившись в воздухе, медленно опустился на землю. Пакет поднял новобранец Нуццолезе. На нём была надпись: «Для дона Кало».

Пакет незамедлительно доставили адресату. В нём оказался всё тот же жёлтый шёлковый платок с вышитой на нём буквой «Л». Однако для босса сицилийской мафии этого оказалось вполне достаточно. Он сразу понял, что хотел сообщить ему таинственный адресат.

В тот же день из Виллальбы в клубах пыли вылетел всадник и во весь опор поскакал в соседний городок Муссомелли. Это был надёжный «пичотто»^[10] дона Кало по прозвищу Манджапане (Обжора). Под рубашкой посланец вёз записку своего босса, которую в случае «неприятной встречи» следовало проглотить. Письмо было адресовано главарю другой «семьи» сицилийской мафии — Джузеппе Дженко Руссо.

«Кум Тури, — гласило написанное на сицилийском диалекте послание, — погонит скот на ярмарку в Черда во вторник 20 июля. А я в тот же день вместе с коровами, телегами и быком тоже отправляюсь в путь. Подготовь местечко, где можно накормить и укрыть овец».

Вряд ли эту записку стоило проглатывать. Непосвящённый всё равно бы в ней ничего не понял. Записка была шифрованной; на языке мафии в ней сообщалось, что 20 июля некто по имени Тури проведёт моторизованные дивизии союзников до Черды, в то время как дон Кало с основной частью войск (с коровами), с танками (телегами) и с главнокомандующим (быком) отправится в тот же день. Получатель записки должен подготовить всё необходимое для размещения войск.

Манджапане доставил письмо дона Кало по назначению. 20 июля, поднимая тучи пыли, к Виллальбе с грохотом подкатили три американских танка. На башне одного из них развевался всё тот же жёлтый платок с загадочной буквой «Л».

Танки остановились на площади возле фонтана. Люк одной из машин медленно открылся, и на землю спрыгнул американский офицер. Война ещё не кончилась, но никто из местных фашистов и не подумал в него стрелять. Между тем офицер, к немалому изумлению собравшейся вокруг толпы, на чистейшем сицилийском диалекте попросил разыскать дона Кало.

Главарь мафии уже ждал посланца. Сдвинув на глаза шляпу и не выпуская изо рта толстой сигары, дон Кало не спеша подошёл к американцу и достал из кармана такой же жёлтый платок, как тот, что развевался на башне танка. Офицер с довольным видом кивнул и помог тучному дону Кало залезть в люк стальной машины. Моторы взревели, танки развернулись и так же быстро укатили, как и появились.

Через несколько дней союзные войска начали наступление и, практически не встречая сопротивления, быстро оккупировали контролируемые мафией районы. Немалую роль сыграл в этом и тот факт, что накануне две трети солдат местных гарнизонов разбежались. Среди них провели «разъяснительную работу» люди мафии, которые обеспечивали дезертиров гражданской одеждой.

Через неделю дон Калоджеро Виццини вернулся и родной город ещё более надутым и важным, чем обычно. И не один, а в сопровождении офицеров американской армии. По приказу командования оккупационных войск главарь мафии за «особые заслуги» был назначен мэром Виллальбы. На церемонии вступления дона Кало в новую должность охваченные энтузиазмом местные мафиози во всю глотку кричали: «Да здравствует мафия! Да здравствует дон Кало!» Во всех соседних городках по указанию Калоджеро Виццини мэрами были назначены «верные люди». Для местного населения, конечно, мало что изменилось. Кроме того, что из тайной власть мафии стала явной.

За кулисами этой операции, в ходе которой мафия оказала содействие англо-американским войскам в Сицилии, стоял главарь американской «Коза ностры» Лаки Лючано (Счастливчик Лючано). Именно его инициалы означала буква «Л», вышитая на сброшенном с самолёта жёлтом платке. Передача платков с условным шифрованным знаком — излюбленный способ корреспонденции между мафиози. В 1943 году, незадолго до открытия второго фронта, американские спецслужбы освободили Лаки Лючано из тюрьмы в США, где он отбывал очередной срок за многочисленные преступления — от убийств до торговли наркотиками — и перебросили его на Сицилию для организации связи с местными главарями мафии. «Почтенное общество»^[11], тесно, хотя и тайно, сотрудничавшее с режимом Муссолини, вовремя поняло, что крах фашизма неизбежен, и переориентировалось на будущих хозяев Италии — американцев. Кстати, сделать это ему было нетрудно, поскольку его главари всегда поддерживали самые тесные связи не только с американскими «коллегами», но и со спецслужбами США. Эти связи сохранились и после окончания войны, а за Лючано ещё прочнее утвердилась кличка Счастливчик. Хотя не исключено, что после выполнения этой операции он был занесён в списки американских спецслужб, под другой кличкой.

«Между секретной службой США, американскими гангстерами и итальянской мафией, — пишет Микеле Панталеоне в книге «Мафия и политика», — установились особые тесные связи, которые позволили после войны обеспечить перестройку «почтенного общества» и укрепить его влияние на Сицилии. Отношения, сложившиеся между главарями американских гангстерских синдикатов и мафиози, позволили сицилийской мафии обновить методы своей деятельности, открыли новые горизонты для преступной активности».

И действительно, в оккупированной союзными войсками Сицилии бурно процветают спекуляция, «чёрный рынок», контрабанда, торговля наркотиками, на которых мафиози наживают огромные капиталы. Именно в это время гангстер Лаки Лючано (а теперь и агент американской разведки) заприметил расторопного парня из сицилийского городка Патти, бойко торговавшего зерном на «чёрном рынке». Звали этого парня Микеле Синдона. Ему было суждено сделать такую головокружительную карьеру, которой мог бы позавидовать и сам Счастливчик Лючано.

Но не будем забегать вперёд. Всё это случилось гораздо позднее. А началось всё с того, что Лаки Лючано поручил, «верному пичотто» Микеле ответственную миссию — очистку «грязных» долларов мафии, полученных от торговли наркотиками, игорного бизнеса, а позднее и похищения людей.

Сколотив состояние, Синдона стал приобщаться к «большой политике». Мафии были нужны политическая обстановка, которая позволила бы ей безнаказанно обогащаться, и сговорчивое правительство. В послевоенные годы на Сицилии активизируется сепаратистское движение, выступающее за отделение острова от Италии. Этого требуют могущественные сицилийские землевладельцы, опасающиеся роста влияния левых партий и потери своих полуфеодальных латифундий. Мафия тоже поддерживала сепаратистов, рассчитывая на укрепление своего влияния на острове. Ещё больше были заинтересованы в «Операции Сицилия» спецслужбы США и Пентагон, рассматривавшие остров как важный стратегический плацдарм в Средиземноморье.

В Палермо 9 декабря 1943 года состоялось первое собрание сепаратистов, в котором приняли участие 28 человек — представители реакционной буржуазии и главари мафии. Собрание было тайным, и его участники приняли решение «приступить к активному созданию групп «друзей Сицилии» любым путём, в том числе и насилием, препятствовать митингам национальных итальянских партий».

После собрания в ресторане «Олимпия» состоялся приём. На него среди прочих были приглашены дон Кало, а также американский, полковник Полетти — глава АМГОТ (военное союзное правительство на оккупированной территории).

На следующий день в Сицилии стали тысячами распространяться значки сепаратистов с изображением цифры «49» — намёк на то, что Сицилия должна отделиться от Италии и стать 49 штатом США. «Мы хотим отдать свою землю американцам, чтобы защитить Запад от красных», — признался однажды Синдона. Добиться «политического» перехода острова под юрисдикцию США не удалось, и тогда дон Микеле начал готовить на Сицилии правый путч, опираясь на поддержку влиятельных американских «друзей».

Высадка на Сицилии гангстера Лаки Лючано, тайные операции с целью отделения острова от Италии и перехода под юрисдикцию США были первыми после войны акциями американских спецслужб для обеспечения своих интересов на Апеннинах. Но какое отношение имело всё это к скандалу с тайной масонской ложей «П-2»? Самое непосредственное. Ведь Микеле Синдона был центральной фигурой в масонской ложе.

С БЛАГОСЛОВЕНИЯ АМЕРИКАНСКИХ «БРАТЬЕВ»

Вслед за продвигавшимися на Север американскими механизированными колоннами на Апеннинах, как грибы после дождя, стали плодиться масонские ложи.

Дело тут не только в том, что при Муссолини ложи были запрещены, а их члены подвергались гонениям. Могущественные масонские организации США сразу взяли под своё покровительство итальянских «братьев». Крупнейшая в США масонская организация Севера, насчитывающая около двух с половиной миллионов членов, устами своего руководителя Мэйнарда Джонсона объявила о признании римской ложи «Великий Восток». Во главе «Великого Востока» оккупационные власти поставили «своих людей» — Фрэнка Джильотти и «инженера» Публио Кортини, которому были поручены международные связи «Великого Востока».

Активную поддержку в конце 50 — начале 60-х годов возрождающейся масонской организации в Италии оказали государственный секретарь США Кристиан Гертер, член масонской ложи «Монте Табор» в Бостоне, а также посол США в Риме Джеймс Зеллербах (тоже масон). Посол мобилизовал в помощь «братьям» аппарат информационной службы посольства США, распространявшей на Апеннинах американские пропагандистские материалы, книги, журналы, а также собиравшей в стране информацию для спецслужб Соединённых Штатов.

15 июля 1961 года первым за послевоенный период «великим магистром» ложи «Великий Восток» был избран Джордано Гамберини — активист социал-демократической партии. О том, кому он обязан своим избранием, Гамберини дал понять сразу же после того, как переступил порог Палаццо Джустиниани — штаб-квартиры итальянских масонов. Он установил самые тесные связи с масонскими ложами, возникшими среди офицеров на американские базах в Неаполе, Ливорно и в области Венето. Часто ездил в США, где встречался с масоном Ванни Монтана, занимавшим пост руководителя профсоюза текстильщиков и тесно связанным с ЦРУ.

Создавая в разорённой войной Италии масонские организации, американцы без обиняков требовали, чтобы они были очищены от «левых» элементов. Именно в эти годы среди масонов появился Личо Джелли. О его прошлом ходили разные слухи: будто он владелец фирмы в Ареццо и что у него водятся деньги. В 1962 году Джелли исполняет скромные функции «подмастерья» — низший чин в масонской иерархии в римской ложе «Джан Доменико Романьози». Потом случилось неожиданное. В один прекрасный день «великий магистр» Гамберини внезапно назначает Джелли сразу на пост «почётного мастера» ложи «П-2». Для масонов это было чрезвычайным и странным событием. Во-первых» был нарушен устав. В среде масонов передвижение по ступенькам иерархической лестницы происходит медленно и постепенно, в духе древних традиций. Во-вторых, в случае с Джелли на ответственный пост впервые был назначен новичок и «человек со стороны». Почему? Гамберини этого не объяснил «братьям».

Оказавшись во главе ложи «П-2», Джелли энергично принимается за дело. Он вербует в масонскую ложу новых членов, осуществляя при этом самый тщательный отбор. Каждый кандидат долго проверяется. Для этого назначается специальная группа из трёх масонов, которые выясняют причины, почему он собирается вступить в ложу, его политические взгляды, имущественное положение. В ложу принимают далеко не всех желающих, существует своего рода социально-экономический ценз. Среди военных нужно иметь ранг не ниже капитана, предприниматели — только самые состоятельные, служащие — только с высоких постов государственного аппарата. Для вступления надо заплатить взнос в размере 100 тысяч лир и ежегодно вносить ещё по 60 тысяч. Но самое главное — масоны обязаны доставать секретные документы и передавать их главе ложи, Джелли, с целью «укрепления мощи» союза «вольных каменщиков».

Джелли устанавливает тесные связи с «капитанами» итальянской промышленности.

Вскоре Конфиндустрия начала регулярно переводить крупные суммы денег на секретные счета масонов. 150 миллионов перевёл высокопоставленный служащий Конфиндустрии Джузеппе Бордонья. Только между 1970 и 1972 годами итальянские промышленники передали «достопочтенным братьям» около полумиллиарда лир.

ПРОШЛОЕ «ПОЧЁТНОГО МАСТЕРА»

Телефон зазвенел, как всегда, ровно в 6 часов утра. Тяжёлые шёлковые портьеры не пропускали света, и потому обитатель номера «люкс» фешенебельной римской гостиницы «Эксельсиор» снял трубку на ощупь. Платный информатор сообщил самые последние политические и финансовые новости. На этот раз главная новость была одна — предстоящая отставка президента Италии Джованни Леоне. Личо Джелли — в отеле «Эксельсиор» на его имя постоянно был номер «люкс» с тремя телефонами — поднялся с кровати. подошёл к окну и раздвинул шторы. Ослепительное июньское солнце ворвалось в комнату. Новость оказалась важной, и «почётный мастер» стал быстро одеваться.

В тот же день вечером президент Джованни Леоне выступил по телевидению с обращением к итальянцам и затем подписал заявление об отставке.

У Личо Джелли к Леоне был подход. В секретном досье «почётного мастера» хранилось немало документов, касающихся таких подробностей его биографии, о которых тот предпочёл бы умолчать. Но, во-первых, Леоне не был масоном, а во-вторых, вездесущие журналисты сумели раскопать детали о его причастности к скандалу «Локхид» (скандал со взятками при приобретении Италией американских транспортных самолётов).

Позавтракав — кофе и хрустящая булочка «корнетто», Джелли спустился в холл гостиницы, где его уже дожидался секретарь ложи Франко Пиккьотти — бывший начальник генерального штаба корпуса карабинеров.

— Чао, Франко! — фамильярно приветствует его «почётный мастер» и делает жест рукой, давая понять, что он уже знает об отставке главы государства.

Глава ложи «П-2» всегда в курсе важнейших событий, он располагал и мощными средствами влияния на них. Кто же такой был на самом деле Джелли?

В прошлом он кадровый фашистский офицер, воевал на стороне франкистских войск против республиканцев в Испании, а затем снова был призван в армию незадолго до вступления фашистской Италии во вторую мировую войну. Во времена марионеточной «социальной республики Сало» Джелли занимал должность офицера по связи с гитлеровцами.

Один из участников движения Сопротивления рассказал о его прошлом: «Возглавляя федерацию чернорубашечников в Пистойе, Джелли лично руководил всеми расправами. Вместе с другими фашистами он с садистским наслаждением пытал арестованных по подозрению в принадлежности к движению Сопротивления или просто сочувствовавших его участникам». После разгрома фашизма Джелли бежал в Латинскую Америку, где в то время нашли приют многие нацистские головорезы. Об этом его периоде жизни мало что известно. Ему удалось заполучить в свои руки часть секретного досье тайной полиции Муссолини ОВРА и шантажировать впоследствии многих влиятельных лиц на Апеннинах, запятнавших себя сотрудничеством с фашистским режимом.

Ещё более таинственным выглядит рассказ об источниках сказочного богатства главаря ложи «П-2». Его связывают с историей исчезновения золота, награбленного усташами хорватского диктатора Павелича, а затем выкраденного агентами итальянской военной разведки. Есть подозрения, что часть этого золота была вывезена с помощью Джелли в Аргентину и попала там в его цепкие руки. До ареста «почётному мастеру» принадлежали многочисленные особняки не только в Италии, но и в Мексике, Уругвае, Парагвае и Бразилии. А всё его состояние оценивали в фантастическую сумму— 100 миллиардов лир! В 1979 году Джелли избрали президентом Международной организации масонов, он ездил на конгресс в Бразилию, в работе которого принимали участие американские масоны. Цель этого съезда заключалась в выработке общей стратегии в преддверии президентских выборов в США. 29 мая 1981 года уругвайская полиция произвела обыск на вилле Джелли неподалёку от Монтевидео. Полицейские обнаружили там тысячи документов. Их погрузили на две машины и увезли. Предполагают, что это главный архив ложи «П-2». Однако он и до сих пор не передан итальянским властям.

Обнаруженные в бронированном сейфе на вилле «Ванда» документы позволили следователям установить, каким образом действовала масонская ложа, для того чтобы подчинить своей воле нужных ей людей. Для этого «почётный мастер» использовал секретные досье тайной полиции Муссолини ОВРА, а также досье СИФАР с секретными сведениями о деятельности политиков, о спекулятивных махинациях банкиров, об операциях по незаконному вывозу валюты за границу, о получении всякого рода незаконных платежей. Подобными документами его в изобилии снабжали «братья» по ложе из разведывательных служб, полиции и финансовой гвардии. Имея широкую сеть осведомителей, Джелли заранее знал имена реальных кандидатов на важные посты в государственных учреждениях. В. решающий момент к такому человеку подходил посланник предводителя тайной ложи и убеждал его, что только «П-2» может гарантировать назначение на желаемую должность. Неискушённые сразу же клевали на эту приманку, и спустя несколько дней их приглашали в роскошные апартаменты «Эксельсиора» для знакомства с Джелли. Глава масонской ложи лично принимал новых «братьев», стремясь обставить встречу как можно более торжественно. К участию в подобных церемониях непременно привлекались депутаты парламента и генералы. Джелли утверждал, что в его ложе состоит 160 депутатов итальянского парламента.

Так ли было на самом деле? Документы с виллы «Ванда» позволяют предполагать, что слова главы ложи «П-2» не были лишены основания. Достоверно известно, что помимо Леоне он поддерживал «хорошие отношения» со многими министрами. Бывший президент социал-демократ Джузеппе Сарагат часто «приезжал погостить» к Джелли и «охотился» в его угодьях. Короче говоря, три телефонных аппарата в отеле «Эксельсиор» звонили не умолкая. Ежедневно глава швейной фирмы «Конфецьони джоле» принимал не менее 50 посетителей.

БЕЛЫЕ ПЕРЧАТКИ ДЛЯ ЧЁРНЫХ ДЕЛ

Весна 1969 года. По пьяцца Испания в Риме шествует молчаливая группа людей. Офицер в сопровождении двух штатских. Они сосредоточенны и не обращают внимания ни на выставленные на ступенях широкой лестницы кадки с цветущими азалиями, ни на пёстрый водоворот туристов возле знаменитого фонтана Бернини «Баркачча» («Лодка»). Группа поворачивает на элегантную виа Кондотти и медленно поднимается по лестнице старинного особняка. Здесь расположена штаб-квартира ложи «П-2». Перед высокой дубовой дверью группа останавливается. Один из штатских громко стучит в дверь условленным стуком.

— Кто там? — раздаётся за дверью замогильный голос.

— Непосвящённый, который просит принять его в масоны, — заученно отвечает штатский.

— Как он осмелился желать подобного? — сурово спрашивают за дверью.

— Он родился свободным и придерживается добрых обычаев, — отвечает штатский.

При этих словах дверь распахивается, и все трое входят в помещение. В коридоре темно. Придерживаясь руками стен, они молча идут, вперёд и наконец оказываются в комнате, освещённой слабым светом свечей. Вокруг большого ковра — группа людей в балахонах и белых фартуках. Лица закрыты капюшонами с прорезями для глаз. В руках одного из них остроконечный молоток — символ власти. Это «почётный мастер» ложи.

Штатские выталкивают офицера на середину комнаты и суют ему в руки лист бумаги. При неровном свете свечей, запинаясь, он произносит слова средневековой присяги: «…а если я предам братьев, то пусть мне вырвут язык, а моё тело похоронят глубоко на дне морском…» После этого посвящённый в «таинства» ложи клянётся на Библии, повернувшись лицом к Востоку и к развешанным на стене масонским символам: наугольнику, циркулю и кубу. Затем новичку задирают до колена левую штанину и трижды обводит вокруг алтаря. Обряд закончен. «Почётный мастер» вручает ему пару белых перчаток и фартук в знак того, что он принят в масоны.

Согласно старинному масонскому ритуалу, белые перчатки — символ «чистоты» жизни посвящённого в ложу, его мыслей и возвышенного характера его деятельности. Фартук должен напоминать Масону, что он «рабочий» и что «высшая честь для него — работа на пользу человечеству». Но знает ли только что принятый в тайную ложу «П-2» офицер, каким целям служит эта тайная организация и на чью пользу он будет «работать»?

Оставим на время церемонию на виа Кондотти и скажем несколько слов об истории масонства. Истоки этой организации восходят к XVI–XVII векам, когда во Франции, Германии и Англии широко развернулось строительство больших церковных зданий. Огромные соборы возводились десятилетиями, и за это время вокруг стройки складывалась сплочённая артель строителей-каменщиков со своими приёмами, секретами, орудиями труда, ревниво оберегаемыми от чужих глаз. Постепенно «братства каменщиков», его законы и обычаи трансформировались в своеобразное морально-этическое учение, пропагандирующее просветительские идеалы. Свой лозунг «Свобода, равенство, братство!» французская революция заимствовала у одной из масонских лож.

Позднее в масонских ложах усилились элементы мистицизма, культ средневековой схоластики, и они превратились в реакционную, аристократическую организацию, стоящую на защите интересов правящих классов. Именно эта черта масонства позволила ему ныне приобрести «вторую жизнь» в Соединённых Штатах, где в настоящее время насчитывается несколько миллионов членов масонских лож. 33 президента США из 40 были масонами. Масонские ложи с организационной структурой на полпути между закрытым клубом и иерархическим тайным обществом органически вписались в общественно-политическую жизнь США. Крупный монополистический капитал получил как бы готовую организационную форму для отстаивания своих интересов, борьбы с демократическими силами. Аналогичные цели преследуют ныне масонские ложи в других капиталистических государствах, где они тоже пустили глубокие корни. (Известно, например, что Уинстон Черчилль и покойный шах Ирана тоже были масонами, а ныне масонами являются многие латиноамериканские диктаторы, в том числе Пиночет.)

… После завершения церемонии «братья» и новоиспечённый масон удаляются. Личо Джелли сбрасывает ненужный теперь фартук и белые перчатки. Вместе с секретарём ложи, генералом Франко Пиккьотти, они переходят в расположенный рядом с импровизированным «храмом» удобный кабинет. Секретарь достаёт из сейфа списки и вносит туда имя завербованного офицера. В этом списке уже более 400 имён высших офицеров итальянских вооружённых сил,

— Не пора ли действовать, генерал? — спрашивает он секретаря.

Франко Пиккьотти согласно кивает головой. Как и его шеф, он хорошо помнил о главной задаче ложи «П-2».

1969 год — о нём мы уже упоминали в предыдущих очерках — необычный год в послевоенной истории Италии. Это год начала так называемой «стратегии напряжённости», серии террористических акций, направленных на смещение политической оси страны вправо.

Именно в этом году состоялось секретное совещание «ядра» ложи «П-2». На нём «вольные каменщики» обсуждали далеко не морально-этические проблемы. Протокол его сохранился и опубликован в книге Роберто Фабиани «Масоны в Италии». Вот он:

«Число приглашённых «братьев» — 40. Отсутствуют по уважительным причинам — 3. По неуважительным — 1. Повестка дня:

1. Политическое и экономическое положение Италии.

2. Угроза со стороны Итальянской компартии.

3. Слабость сил охраны порядка.

4. Отсутствие в Италии подлинного правящего класса и абсолютная неспособность правительства проводить необходимые реформы» и т. п.

После обсуждения этих вопросов присутствовавшие пришли к выводу, что Италия «находится в катастрофическом положении» и ей грозит «диктатура крайне левого режима». Но что же делать? Правительство бездействует» судебный аппарат развален, правящая партия — христианские демократы — демонстрирует неспособность «дать отпор коммунистам». Собравшиеся решают, что нужно «разработать чрезвычайные планы». Другими словами, принимают решение начать подготовку к правому государственному перевороту. Создать «сильное правительство», которое, как утверждал Джелли, для нас «всегда предпочтительнее, чем правительство коммунистов».

БАНДЕРОЛЬ ОТ СИНЬОРА СИНИСКАЛЬКИ

После провала путча Валерио Боргезе римский судья Витторио Оккорсио допрашивал 21 апреля 1971 года его участника Сандро Саккуччи. Неофашист заявил следователю: «Я являюсь членом масонской ложи». «Масоны и заговор? Чепуха!» — сделал тогда вывод Оккорсио. Сделал вывод и допустил ошибку. Трагическую ошибку.

Дело в том, что не только Саккуччи, но и Ремо Орландини, правая рука «чёрного князя», и капитан полиции Сальваторе Драго, отворивший путчистам двери министерства внутренних дел, и начальник СИД генерал Вито Мичели — все они оказались масонами. И не просто масонами, а членами тайной ложи «П-2». Их имена фигурировали в списках ложи на вилле «Ванда»…

На след масонов судебные органы натолкнулись и при расследовании взрыва неофашистами пассажирского экспресса «Италикус». Помощь в этом оказал… карманный вор Аурелио Фьянкини, бежавший из тюрьмы в Ареццо. Он явился к сотруднице журнала «Эпока» Сандре Бонсанти и рассказал удивительную историю. В одной камере с ним сидел неофашист Лючано Франчи, арестованный по подозрению в организации взрыва «Италикуса». Желая похвастаться, Франчи рассказал Фьянкини о подробностях этого преступления и сообщил, что его организаторы опирались на поддержку «могущественной и тайной масонской ложи».

Этим рассказом заинтересовался следователь Анджело Велла из Болоньи, занимавшийся изучением обстоятельств взрыва поезда. В отличие от своих коллег, он не отмахнулся от упоминания о масонах. Видимо, потому, что сам некоторое время входил в одну из «открытых» масонских лож и знал, что масоны занимаются не только благотворительностью. В первую очередь Велла решил допросить Аурелио Фьянкини, которого тем временем перевели в тюрьму в Ареццо — по странному стечению обстоятельств в этом городе находилась одна из вилл Джелли.

К своему удивлению, Велла быстро убедился в том, что допросить этого ценного свидетеля невозможно.

Всякий раз, когда Велла приезжал в Ареццо, то сталкивался с весьма странным отношением к себе местных властей. В управлении полиции с ним не желали даже разговаривать и под разными предлогами отказывали следователю в разрешении на допрос. Дело кончилось тем, что упорному следователю «посоветовали» держаться подальше от Ареццо, если он «не хочет иметь неприятностей».

Такая же неудача постигла и полицейского комиссара Эннио Де Франческо. Он тоже расследовал дело о взрыве «Италикуса» и пришёл к выводу, что его виновников надо искать в Ареццо. Но не успел он приехать в этот город, как коллега из местной полиции посоветовал ему… убираться подобру-поздорову.

Между тем связи масонов с неофашистами становились для следователей всё более очевидными. Один итальянский журналист, выступая на праздновании столетней годовщины со дня образования единой Италии, организованном масонами в Риме, с удивлением увидел за столом президиума Лориса Факкинетти, основателя полувоенной неофашистской организации «европейская цивилизация». Присмотревшись внимательнее, журналист заметил, что в зале представлен «весь цвет» римских неофашистов.

Любопытно ещё одно обстоятельство. Итальянские журналисты, изучавшие историю масонства, в частности деятельность ложи «П-2», обратили внимание на тот факт, что массовый приток неофашистов в ряды «вольных каменщиков» приходится на 1969 год — год начала на Апеннинах пресловутой «стратегии напряжённости».

* * *

В 70-х годах в Италии широкое распространение получил страшный, но необыкновенно доходный «бизнес» — похищение состоятельных людей с целью выкупа.

Бандиты похищали банкиров, промышленников, состоятельных врачей и адвокатов, а чаще всего их детей. Нападали дерзко, прямо на улице, среди бела дня, вкалывали жертве парализующий наркотик, надевали на голову чёрный капюшон и увозили в заранее подготовленное «убежище». Через несколько дней родственники получали письмо с требованием выкупа. Если они медлили с уплатой, то их «предупреждали»: посылали фотографию похищенного сына или дочери, потом прядь волос. Родственникам приехавшего в Италию на каникулы и потом «украденного» внука американского миллиардера Гетти прислали в конверте… отрезанное ухо мальчика.

«Монополию» на эти жестокие преступления захватило так называемое «акционерное общество похищений» — банда связанных с мафией гангстеров. В Риме этим занималась шайка выходцев из Южной Франции, получившая название «банда марсельцев», во главе с Жаком Беренгуэром и Альбертом Бергамелли. Они, в частности, похитили сына ювелира Булгари, финансиста Ортолани, сына «короля кофе» Данези. Это принесло «акционерному обществу» более 6 миллиардов лир «дохода».

Полиция боролась с гангстерами без особого успеха. Устраивались засады, следили за родственниками похищенных, подслушивали телефонные разговоры, помечали денежные купюры, которые выплачивались в качестве выкупа. Но всё безрезультатно.

Постепенно у следователей возникло и окрепло убеждение в том, что «акционерное общество похищений» опирается на какие-то влиятельные и могучие силы, это и делает его неуязвимым, а полученные от похищений деньги используются для каких-то неясных политических целей.

Первым на след «банды марсельцев» напал заместитель начальника механизированного отряда полиции Рима Элио Чоппа. Чоппа часами вёл допросы родственников похищенных, пытаясь ухватиться хотя бы за какую-нибудь ниточку, которая могла бы привести к похитителям. Изнурительные допросы под ярким светом рефлектора, когда допрашиваемый теряет над собой контроль и начинает признаваться в том, о чём хотел бы умолчать. У пострадавших от «акционерного общества похищений» Ортолани и Данези ничего не было общего, за исключением того, что оба были масонами, членами тайной ложи «П-2».

— А что это за штука — масоны? — заинтересовался любознательный следователь. — Что это за ложа «П-2»? Почему она так называется? — Час за часом шли допросы…

Наконец кончик долгожданной ниточки был ухвачен. Несколько месяцев спустя Чоппа вместе с отрядом вооружённых до зубов полицейских врывается в квартиру к адвокату Джан Антонио Мингелли. У него есть неопровержимые доказательства — «адвокат» на самом деле тайный «кассир» банды Беренгуэра и Бергамелли. При обыске полицейские нашли у Мингелли членский билет «почётного мастера» масонской ложи «Лира и шпага». Выяснилось, что «адвокат» был также секретарём «центра исследования современной истории», под прикрытием которого действовала ложа «П-2».

За расследование появившихся в отношении масонов подозрений взялся римский судья Витторио Оккорсио. Тот самый, которому неофашист Сандро Саккуччи признался, что он масон, а Оккорсио не обратил на это внимания. Теперь судья жаждал исправить допущенную ошибку. Оккорсио быстро понял, что напал на след влиятельной тайной организации, и отдал распоряжение установить за Джелли слежку.

9 июля 1976 года Оккорсио совершил на этот раз роковую ошибку. Он признался одному римскому журналисту: «Я веду расследование дела, которое может стать очень громким» — и показал ему собранные о Джелли материалы.

На другой день Оккорсио был убит — неофашист Пьер Луиджи Конкутелли выпустил в судью очередь из автомата.

В 1974 году флорентийские судьи Пьер Луиджи Винья и Альберто Коррьери получили по почте бандероль весом в два с половиной килограмма. В графе адрес отправителя было указано: Рим, инженер Франческо Синискальки. Автор письма, исключённый незадолго перед этим из масонской организации, прислал судьям целую пачку документов и вырезок из газет о сомнительной деятельности «братьев» по ложе.

В сопроводительном письме Синискальки сообщал судьям: «В Италии в течение вот уже ряда лет происходят странные и тревожные события, многим из которых никак не удаётся найти объяснение. Быть может, господам судьям будет угодно заняться более подробным изучением деятельности масонского «семейства»?»

Судьи с интересом просмотрели документы. Увы, почти всё содержимое бандероли инженера Синискальки им было уже известно. Вместе с тем письмо бывшего масона произвело на судей должное впечатление. Впервые член «масонского братства» обращался к судебным властям с просьбой тщательно изучить деятельность общества «вольных каменщиков». Следователи, не теряя времени, принялись за дело, но проникнуть сквозь плотную пелену тайны, которая окутывала организацию Личо Джелли, им тогда не удалось…

КРАХ ИМПЕРИИ СИНДОНЫ

В октябре 1974 года на миланской фондовой бирже началась паника. Вездесущие маклеры, забыв на время об акциях и процентах, стремглав носились по залу, передавая друг другу сенсационное известие. Настолько сенсационное, что, услышав его, даже самые невозмутимые бизнесмены бледнели и в изумлении разводили руками:

— Этого не может быть!

Тем не менее это произошло. Миланский судья Оливио Урбиши подписал ордер на арест по обвинению в «подделке финансовых документов, выпуске дутых облигаций и незаконном распределении дивидендов» влиятельного банкира Микеле Синдоны — одного из «главных» масонов в ложе «П-2».

В финансовых кругах решение судьи произвело эффект разорвавшейся бомбы, но Синдона, кажется, давно к этому готовился. Когда на следующий день полицейские явились к нему на квартиру, он был уже далеко — на Тайване, с которым Италия не имеет соглашения о выдаче преступников.

Выросшая словно на дрожжах благодаря деньгам мафии, банковская империя Синдоны достигла большого могущества. Дон Микеле оказался достойным учеником Счастливчика Лючано. Синдоне, то есть мафии, принадлежала сеть банков и других финансовых учреждений в Италии, в других странах Западной Европы и в США. Французская газета «Монд» назвала мошенника «величайшим итальянским банкиром после Лоренцо Медичи».

Но в джунглях «большого бизнеса» даже пронырливого ученика Счастливчика Лючано поджидала западня. Гром грянул, когда лопнул принадлежащий ему «Банко Уньоне». Ущерб вкладчиков составил огромную сумму — 200 миллиардов лир. Прореха, возникшая в результате финансовых спекуляций, оказалась столь обширной, что залатать её сразу не удалось. Разорившиеся клиенты подняли шум. И тут махинациями дона Микеле заинтересовались судебные органы. Опытным экспертам сразу стало ясно, что они имеют дело с отъявленным аферистом.

До того, как о крахе Синдоны заговорили газеты, широкая публика мало что о нём знала. «Банкир мафии» строго придерживался её основного закона: «Молчание — золото» — и старательно избегал рекламы.

Перебравшись в США, Синдона поселился в самом дорогом отеле Нью-Йорка «Пьер». Он уверен: могущественные друзья не выдадут. К тому же в надёжном тайнике. Синдона хранил тайное оружие — список 500 влиятельных политических деятелей, которым он помогал незаконно вывозить из Италии капиталы в швейцарские банки. Нет, дон Микеле был убеждён, что его не дадут в обиду. Он ещё надеется вернуться в Италию в блеске прежней славы. И тут банкир забывает о главном законе мафии: «Молчание — золото». Даёт интервью. Мало того, начинает открыто намекать, что «держит в руках» многих влиятельных политиков и что если они его полностью не реабилитируют, то он опубликует свой «список 500».

Это было уже слишком. Синдона не понял, что прогоревший банкир уже больше никому не нужен, а у масонов и мафии есть немало способов заставить замолчать тех, кто начинает распускать язык. Не успел дон Микеле опомниться, как американские власти предъявили ему обвинения в банкротстве и финансовых махинациях, мгновенно провернули судебный процесс и засадили его за решётку на 25 лет.

Подвела Синдону надежда и на ещё одного могущественного покровителя — Центральное разведывательное управление США. «При моих связях с ЦРУ я бы не советовал выдвигать против меня какие-либо обвинения», — самоуверенно заявил дон Микеле во время первых допросов в США федеральному прокурору Джону Кенни, Это не было пустым бахвальством. Оказавшись за решёткой, Синдона поручил своим бостонским адвокатам Джозефу Отери и Мартину Уайнбергеру вызвать в суд в качестве свидетеля самого… Александра Хейга — тогдашнего госсекретаря США, бывшего директора ЦРУ Стэнсфилда Тернера и высокопоставленного деятеля Пентагона адмирала Макса Кинга Морриса. Он намерен официально доказать, что выполнял задания ЦРУ, в расчёте на то, что это поможет ему выйти на свободу.

«Мы уверены, что Синдона поддерживал связь с кругами американской разведки, и хотим это доказать, — заявил в Нью-Йорке один из адвокатов корреспонденту итальянского еженедельника «Панорама». — Мы знаем, что Синдона готовил на Сицилии сепаратистский путч и опирался при этом на поддержку политических кругов Вашингтона и Рима».

Организация сепаратистского путча на итальянском острове — одна из наиболее крупных операций, которую готовил Синдона совместно с ЦРУ. Личный врач Синдоны и его «большой друг» Джованни Мичели Крими признался корреспонденту журнала «Эуропео», что его пациент часто говорил ему о своих планах военного переворота на Сицилии и установлении там режима фашистской диктатуры. Он даже показывал врачу письмо американского адмирала Макса Кинга Морриса, гарантировавшего поддержку со стороны Пентагона.

«Дорогой друг, — доверительно писал Синдоне адмирал Моррис, занимавший тогда высокий пост в комитете начальников штабов Пентагона, а ранее командовавший авианосцем «Америка». — Я передал часть вашей информации директору ЦРУ адмиралу Тернеру». Он сообщал, что его люди предпримут «все необходимые шаги», и, желая удачи Синдоне, отмечал, что «ценит его усилия на благо Соединённых Штатов и Запада».

По словам Мичели Крими, Синдона был уверен, что путч на Сицилии поддержат не только американцы, но и мафия, пользующаяся на острове большим влиянием. В итальянской столице успех заговора гарантировали «братья» из ложи «П-2».

Другой подручный Синдоны некий Карло Бордони, также оказавшийся за решёткой по обвинению в финансовых махинациях, признал, что переворот планировалось провести в 1975 году.

Вот как описал Бордони эти тайные планы, находясь в тюрьме в Каракасе в 1977 году: «Оборонная организация (то есть НАТО. — Авт.) должна участвовать в перевороте косвенно, через своих высокопоставленных офицеров. Для того чтобы эти люди могли спокойно действовать, им было необходимо иметь в своём распоряжении достаточно финансовых средств. Эту задачу и выполнял Синдона».

Финансирование происходило на двух уровнях: сотни миллионов лир поступали в руки отдельных лиц, миллиарды лир — на тайные счета организаторов переворота. Эта история, писала газета «Репубблика», имеет всё ещё очень много неясных сторон, но ясно одно: путч готовился и был близок к осуществлению до тех пор, пока в кругах НАТО (а не итальянских) не дали задний ход.

Среди главных действующих лиц в запутанной и таинственной истории несостоявшегося путча на Сицилии итальянская печать называет, помимо Джелли и самого Синдоны, Джона Маккафери, бывшего начальника британской секретной службы «Ми-5», бывшего главу СИД Вито Мичели, а также некоторых деятелей из администрации Никсона, в частности министра финансов Дж. Коннэли и его предшественника на этом посту Дэвида Кеннеди. В показаниях Бордони сказано, что особенно тесные отношения Синдона поддерживал с Дэвидом Кеннеди, министром юстиции Джоном Митчелом и с самим бывшим президентом США Ричардом Никсоном.

Масоны оказались замешанными и в связях с заговорщиками из правой подрывной организации «роза ветров», также планировавших в Италии государственный переворот, опираясь на круги реакционного офицерства. Следователи установили, что на одном из собраний заговорщиков, состоявшемся в 1973 году на вилле Синдоны в окрестностях города Виченца, принимали участие, помимо, разумеется, самого банкира, адмиралы Каприни и Каччоппо, а также связанный с ЦРУ американский генерал Джонсон. Арестованный по делу «розы ветров» полковник бронетанковых войск Амос Спьяцци на допросе признал, что именно масоны наладили контакты между мафией, неофашистами, итальянскими секретными службами и ЦРУ.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ В БОЛОНЬЕ

2 августа 1980 года телетайпы передали из Италии сообщение ещё об одном чудовищном преступлении — взрыве неофашистами в Болонье железнодорожного вокзала. Взрыв уничтожил залы ожидания, вокзальный ресторан, административные помещения. Из-под дымящихся обломков были извлечены трупы 85 человек, более 200 получили ранения.

Ответственность за кровавое преступление взяли на себя экстремисты из крайне правой террористической группировки «вооружённые революционные ячейки».

Полиция и органы безопасности приступили к расследованию взрыва в «красной» Болонье (все послевоенные годы этим городом управляют левые партии) на следующий день после преступления. По подозрению в соучастии было арестовано несколько десятков человек, но… почти все подозреваемые уже выпущены на свободу. Против них не удалось собрать «достаточного» количества «улик».

Зимой 1981 года в ежемесячнике Итальянской социалистической партии «Критика сочиале» был опубликован весьма интересный материал, озаглавленный «Большой лабиринт». В нём шла речь о масонстве, о ложе «П-2» и её главе Личо Джелли, о неофашистских террористах, а также о таинственной встрече, состоявшейся 20 марта 1980 года в отеле «Савой» в Цюрихе, Согласно журналу, в той встрече участвовали араб по имени Роки, прибывший в Цюрих на чёрном лимузине с номерным знаком «Женева 61–45», инженер из Милана по имени Роберто, работающий на заводе фирмы «Ото Мелара», которая производит различные виды оружия, миланец Марио и француз по имени Жюльен. В статье также сообщалось, что в ходе беседы, состоявшейся между ними, был разработан план осуществления в Италии крупной террористической акции. В подтверждение этой версии из Швейцарии в Рим якобы пришло зашифрованное письмо, адресованное итальянским секретным службам.

Прочитав материал, опубликованный в «Критике сочиале», следователи из Болоньи обратились в органы безопасности с просьбой разъяснить версию, изложенную в ежемесячнике ИСП. Вскоре они получили ответ из Рима от главы УЧИГОС (так раньше называлась служба по борьбе с терроризмом) Гаспаре Де Франчиши: чёрный лимузин принадлежит арабскому коммерсанту. Больше выяснить ничего не удалось.

В ноябре 1981 года некий Элио Чолини, отбывавший наказание в тюрьме за злостное банкротство, неожиданно заявил: «Если меня выпустят из тюрьмы, я могу сообщить нечто очень важное, представить бумаги, документы о фашистах и членах масонской ложи». Чолини допросили следователи, и, должно быть, он говорил настолько убедительно, что его тут же выпустили из-за решётки. Через несколько месяцев он представил судебным органам множество документов.

Как пишет еженедельник «Панорама», многие из этих документов свидетельствуют о причастности к взрыву в Болонье неофашистов и тайной масонской ложи. На их основании судебные органы выдали в апреле 1982 года ордер на арест Стефано делле Кьяйе, лидера «национального авангарда», замешанного, как мы уже знаем, в целом ряде других преступлений неофашистов. К судебной ответственности по обвинению в причастности к преступлению в Болонье были привлечены также Энцио Джункилья, руководитель филиала «П-2» в Тоскане и организатор исполкома масонской ложи, созданной в Монте-Карло, а также член, этой ложи Федерико Федеричи.

Выяснилось, что ещё в 1979 году Личо Джелли, почувствовав, что «П-2» оказывается в затруднительном положении (после разоблачения Синискальки и следствия по делу «Италикуса»), решил создать новую ложу в Монте-Карло, где не было масонской организации. В состав новой ложи, которую Джелли назвал «Комитет», он ввёл лиц, уже бывших членами «П-2», а также ряд других, которые до сих пор остаются в секрете.

Новая ложа разработала устав и программу. Вот два основных пункта её устава, как их приводит «Панорама». Члены ложи: «чтобы стать членами ложи «Комитет», кандидаты уже должны обладать максимально возможной властью в какой-либо области политической, экономической или культурной жизни». Цель ложи: «необходимо завоевать власть, осуществлять, сохранять и делать её всё более прочной».

Одновременно с созданием ложи в Монте-Карло Джелли разработал политический проект консервативно-реакционного толка, своего рода «белый путч», основанный на захвате власти с помощью миллиардных финансовых операций и на замене ряда деятелей в основных политических партиях страны. Кроме этого, предусматривалось также установление контроля над органами правосудия, печатью, финансовыми центрами.

На рубеже 1979–1980 годов ложа «Комитет» была разделена на 33 секции с соответствующим числом руководителей и стала «центром подлинной масонской власти в Италии». Она превратилась также в центр совещаний закулисной политической и финансовой власти, сосредоточенной в руках Джелли.

Некоторые из этих совещаний, состоявшихся в отеле «Париж» и на вилле в Монако, привлекли особое внимание итальянских следователей. На совещании 11 апреля 1980 года обсуждались крупные финансовые операции. Одна из них — сделка «Национального общества жидкого топлива» («Петромин») о поставках в Италию нефти из Саудовской Аравии — впоследствии завершилась катастрофой: 120 миллиардов лир, выплаченных в качестве взятки, были блокированы парламентским расследованием этого дела. На этих совещаниях обсуждались также и политические проекты в духе «белого путча». В частности, решался вопрос о создании в Италии летом 1980 года «горячей атмосферы», чтобы отвлечь внимание от постоянно увеличивающейся безработицы и инфляции, роста влияния левых сил, наконец, мошеннических финансовых операций, С этой целью и был совершён взрыв в Болонье, который организовали неофашисты во главе со Стефано Делле Кьяйе.

По сведениям Пьетро Мезумечи, заместителя начальника итальянской военной разведки, исполнителями преступления стали террористы из неонацистской «военно-спортивной группы» Гофмана и французской неофашистской группировки «федерация национального и европейского действия» (ФАНЕ), продолжающей действовать несмотря на запрет властей. Они получили чемодан со взрывчаткой и оставили его на вокзале в толпе отпускников…

МЕСТЬ «ЧЁРНЫХ МОНАХОВ»

Утром 19 июня 1982 года в Лондоне возле одного из мостов через Темзу прохожий заметил подвешенный на верёвке какой-то тёмный предмет, наполовину погружённый в воду. Подойдя поближе, он разглядел очертания человеческой фигуры. Срочно вызванные полицейские установили, что этот человек давно мёртв. Смерть, как они констатировали, наступила от удушья. «Вероятно, самоубийство? — предположили они. — Мало ли несчастных бросается по ночам с мостов в Темзу». Правда, в практике лондонской полиции ещё не было случая» чтобы самоубийцы приходили под мост для того, чтобы повеситься. Смущали и десять килограммов камней «для веса» в карманах «самоубийцы», а также искусный морской узел, которым была привязана верёвка.

Скоро выяснилось, что речь идёт об итальянском гражданине Роберто Кальви — президенте крупнейшего в Италии частного финансового учреждения «Банко Амброзиано». За несколько дней до смерти он при загадочных обстоятельствах исчез из Милана, где должен был начаться апелляционный процесс по его делу. Кальви был приговорён к двум годам тюремного заключения и крупному денежному штрафу за валютные махинации. Глава «Банко Амброзиано» в период с 1973 по 1978 год тайно, в обход законов, перевёл в швейцарские банки около 28 миллиардов лир» что нанесло серьёзный ущерб интересам государства.

Итальянские журналисты тут же напомнили и другие детали биографии банкира. Имя Кальви фигурировало в списке масонской ложи, найденном на вилле «Ванда». Он поддерживал самые тесные связи со своим «коллегой» по профессии и жульническим махинациям Микеле Синдоной. После бегства Кальви в банке обнаружилась колоссальная «недостача» в несколько сот миллионов долларов. Следователям ещё предстоит выяснить, куда подевались эти деньги. Пытаясь залатать финансовую прореху, Кальви обращался к самому Полю Марцинкусу — американскому кардиналу, главе крупнейшего ватиканского банка «Институт религиозных дел», с которым ранее активно сотрудничал. Но на этот раз ему ответили отказом.

Прибывшие в Лондон итальянские следователи сразу обратили внимание ещё на две детали, которые не заметила лондонская полиция. В кармане Кальви был обнаружен миниатюрный циркуль. А мост, под которым был найден труп, назывался «Блэкфрайерс» («Чёрные монахи»). По масонской символике циркуль на теле убитого означал, что он приговорён к смертной казни через повешение. Кроме того, оказалось, что в английской столице существует масонская ложа с точно таким же названием, как и мост, — «Чёрные монахи».

Следствие установило, что незадолго до смерти проворовавшийся банкир встречался с руководителями этой ложи и просил их о поддержке. Что ответили ему «братья», осталось неизвестным, но итальянская печать выдвинула вполне обоснованное предположение, что Роберто Кальви был убит английскими масонами по приказу ложи «П-2».

Кальви, заявил заместитель управляющего «Банко Амброзиано» Роберто Розоне, «без всякого сомнения, был убит в Лондоне». Кстати, на самого Розоне незадолго до смерти его бывшего шефа была предпринята попытка покушения, а личная секретарша Кальви при загадочных обстоятельствах «выбросилась из окна» пятого этажа. Власти поспешили объявить и этот случай «самоубийством».

Как и Синдона, Роберто Кальви откровенно проповедовал правые взгляды. Во времена Муссолини он издавал фашистский студенческий листок, а затем воевал на Восточном фронте. Как и в деле с «банкиром мафию», в скандале с главой «Банко Амброзиано» тоже оказались замешанными секретные службы. Выяснилось, что именно они выдали Кальви паспорт на чужое имя, благодаря чему он смог беспрепятственно покинуть Апеннины.

Демократические силы уже давно предупреждали об опасности масонских организаций и их связях с реакцией. Участники IV конгресса Коммунистического Интернационала отмечали: «…франкмасонство во многих странах является политической организацией, которая, как по своим отвлечённым, формальным и мелкобуржуазным пониманием общественных отношений, так и самим своим составом служит буржуазному строю как в национальном, так и в международном масштабе. Его влияние может быть ещё более опасно ввиду того, что оно является тайной организацией, стремящейся к завоеванию и удержанию власти…»^[12]

Болгарский революционер Георгий Димитров подчёркивал, что «масоны говорят одно, а делают совершенно противоположное», и назвал масонские ложи «чужой шпионской и предательской агентурой»^[13].

ШИРМА ДЛЯ ЦРУ

Помните клятву вступающего в масонскую ложу? Мистика? Средневековье? Нет, реальность! Не только Кальви, но и многие другие, особенно те, кто пытался пойти против ложи «П-2» или расследовать её махинации, поплатились за это жизнью. Как известно, был убит заместитель генерального прокурора Рима Витторио Оккорсио. «Покончил жизнь самоубийством» полковник финансовой гвардии Лючано Росси. За несколько дней до «самоубийства» полковника допрашивали миланские следователи, пытавшиеся выяснить, откуда Джелли получает столько секретной информации.

В 1979 году «неизвестные» застрелили в Риме журналиста Мино Пекорелли — редактора журнала «Оссерваторе политиков. За несколько дней до смерти Пекорелли написал статью «Правда о достопочтенном мастере масонской ложи «П-2». В этой статье он утверждал, что «итальянское масонство представляет собой организацию, подчинённую ЦРУ». Он писал: «Промышленники и финансисты, политические деятели, генералы и судебные чиновники, принося клятву в верности масонству, тем самым становятся на службу ЦРУ США, чтобы любым путём преградить компартии доступ к власти». Мино Пекорелли обещал привести новые разоблачительные сведения об итальянских масонах и ЦРУ, но сделать этого не успел. Его остановила пуля наёмных убийц.

Но это убийство уже не могло остановить поток разоблачительных сообщений о масонах. Следователям, судьям, журналистам становилось всё яснее, что не случайно имена масонов появляются практически во всех делах о правых заговорах, во всех протоколах о террористических акциях неофашистов, в самых запутанных и таинственных историях о связях правых террористов с мафией, гангстерами, чуть ли не во всех скандалах с финансовыми махинациями. Им стало ясно, что ложа «П-2», созданная Личо Джелли, — это вовсе не религиозно-этическая организация, а созданная ЦРУ тайная группировка, призванная обеспечивать на Апеннинах американские интересы. Газета «Паэзе сера» в июне 1981 года писала, что ещё в 1969 году руководители спецслужб США и представители итальянских правых сил приняли решение — прикрыть масонской ширмой подрывную организацию, которая должна была способствовать радикальному повороту в итальянской политике. Эта роль была поручена ложе «П-2», уже активно действовавшей среди предпринимателей и финансистов. Вторым по влиянию в США деятелем в области национальной безопасности после Генри Киссинджера был тогда Александр Хейг. Будущий верховный главнокомандующий объединёнными вооружёнными силами НАТО в Европе и государственный секретарь США установил контакты с итальянскими «предпринимателями». Задумана эта операция была ещё раньше. В одном из документов Управления стратегических служб (предшественник ЦРУ) от 15 сентября 1944 года за № 9а-32199 указывалось, что правые силы в Италии хотели обеспечить масонское прикрытие «коммунистическим» террористическим группам, чтобы оказать отрицательное влияние на компартию.

По сведениям римской газеты «Репубблика», штаб— квартира «исполнительного масонского центра» находится в Монте-Карло. Она имеет три «исполнительные джунты» — в Париже, Женеве и Нью-Йорке. Из Нью-Йорка «братья» получают финансовую и экономическую помощь.

Ложа «П-2» буквально напичкана агентами ЦРУ. Роберто Фабиани, автор книги «Масоны в Италии», считает, что агентами ЦРУ были Фрэнк Джильотти, подвизавшийся в послевоенные годы в руководстве «Великого Востока», и «инженер» Публио Кортини, отвечавший за международные связи «вольных каменщиков». Имя Кортини фигурирует в списках агентов ЦРУ, приведённых в книге Роберто Фаэнцы «Американцы в Италии». Тесные связи с американской спецслужбой поддерживал и «великий магистр» «Великого Востока» Джордано Гамберини. Задания ЦРУ выполнял Микеле Синдона, о чём он сам неоднократно заявлял на страницах печати и что подтвердили его американские адвокаты.

В июне 1981 года в римском аэропорту Фьюмичино полиция арестовала дочь Джелли — Марию Грацию. В её сумке среди духов и помады были обнаружены четыре досье, которые беглый масон хотел переправить своему другу — бывшему сенатору от неофашистской партии ИСД — НПС Марио Тедескн. В них содержались особо секретные документы главного командования американских вооружённых сил, предназначенные для агентов военной разведывательной службы. Многие страницы помечены грифом «Совершенно секретно». В досье были подробные инструкции — как изучать, контролировать и использовать в своих интересах террористическую деятельность в «дружественных» странах, то есть каким либо образом связанных с Соединёнными Штатами.

Еженедельник «Панорама» в июне 1981 года опубликовал копию этого досье. На нём стоит регистрационный номер «ФИ-30-31», и оно разделено на две части: основной документ и дополнение к нему, содержащее оперативные инструкции, предусматривающие «вмешательство в особых случаях». Эти документы в 1970 году составил генерал Уильям Уэстморленд, занимавший тогда пост начальника штаба армии США.

У этого документа своя история. Несколько лет назад турецкая газета «Барыш» объявила, что собирается его опубликовать. Но дальше намерений дело не пошло, так как само досье и журналист, который его раздобыл, таинственным образом исчезли. В Италии этот документ впервые был опубликован в изложении еженедельником «Эспрессо» в 1978 году. Посольство США в Риме сделало всё, чтобы предотвратить публикацию. Американский консул в Милане лично посетил редакцию еженедельника, пытаясь помешать появлению в печати документа, полученного редакцией в Испании.

Издаваемый в США информационный бюллетень «Каверт экшн» передал документ на изучение специалистам. После тщательной проверки его лексики, стиля, техники печати эксперты пришли к выводу: это подлинный документ, составленный американскими спецслужбами.

О чём же говорится в этой «инструкции для шпиона», обнаруженной в сумке дочери главы ложи «П-2»? Вот содержание этого документа:

1. Операции в этой области следует считать совершенно секретными.

2. По возможности инструкции следует передавать устно.

3. Секретные службы американской армии должны рекомендовать соответствующие действия в том случае, если в «дружественной стране» возникают признаки уязвимости… и, следовательно, возникает опасность для американских интересов.

4. Соответствующие меры в этих ситуациях могут носить как официальный, так и неофициальный характер. Последние операции, требующие соблюдения тайны, относятся к компетенции секретных служб США.

5. Службы США должны придерживаться двух основных направлений в своей деятельности:

а) стараться внедрять своих агентов в окружение руководителей восстания;

б) стараться выявить агентов «дружественной страны», несущих ответственность за внутреннюю безопасность, которые проникли в ряды восставших, чтобы установить тайный контроль за деятельностью этих агентов.

6. Может случиться, что правительства «дружественной страны» будут проявлять пассивность или нерешительность перед лицом подрывных действий коммунистической ориентации. Это происходит в тех случаях, когда участники восстания стараются добиться тактических преимуществ, временно воздерживаясь от насильственных действий. В этих случаях секретные службы США должны организовать специальные операции (читай: акты террора! — Авт.), чтобы убедить правительство и общественность «дружественной страны» в реальном характере опасности.

7. Для этого сотрудники служб США должны внедряться в ряды восставших с целью созвать группы специального назначения (то есть террористические банды. — Авт.) из наиболее радикально настроенных участников восстания.

8. Операции могут быть насильственными или ненасильственными в зависимости от обстоятельств.

9. Использование ультралевых организаций может помочь достижению вышеупомянутых целей.

10. Этот документ предназначен для ограниченного круга лиц.

Обратим внимание на последний пункт инструкции — «для ограниченного круга лиц». Но каким образом такой документ мог попасть к «почётному мастеру» итальянских масонов? Уж не потому ли, что Джелли сам входил в число этих «особо доверенных» для ЦРУ лиц?

Подрывная деятельность Джелли носила поистине международный характер. Он постоянно разъезжал по странам Западной Европы, то и дело летал в США и государства Южной Америки. «Хорошие отношения» были у «почётного мастера» с руководителями «Ажинтер-пресс». Его близким другом был небезызвестный Лопес Рега — создатель Аргентинского антикоммунистического альянса и так называемых «эскадронов смерти». Хвастался Джелли и близким знакомством с лидером правых в ФРГ Францем-Йозефом Штраусом.

Есть свидетельства о том, что он поддерживал связи с покойным президентом Египта Анваром Садатом.

Но самых влиятельных покровителей глава ложи «П-2» имел всё же за океаном. Он был единственным итальянцем, получившим личное (то есть не в качестве официального гостя) приглашение на церемонию инаугурации в Белый дом от президента Картера. Такое же приглашение он получил и от нынешнего хозяина Белого дома Рейгана. За какие заслуги? Об этом нетрудно догадаться.

Надолго скрыться Личо Джелли всё-таки не удалось. Его арестовали в сентябре 1982 года в Швейцарии, когда он пытался получить несколько десятков миллионов долларов со своего счёта в Союзе швейцарских банков в Женеве. Несмотря на перекрашенные волосы, усы и фальшивый паспорт, «почётного мастера» узнали и отправили за решётку тюрьмы «Шан-Доллон».

Этот неожиданный, слишком лёгкий арест (Джелли не мог не знать, что все его банковские счета блокированы Интерполом) породил множество вопросов. *Может быть беглый масон сам хотел, чтобы его арестовали? — спрашивали журналисты. Так или иначе, но на этом приключения главаря ложи не закончились. Матёрый преступник неожиданно оказался под покровительством тюремного, начальства. В его камере не было ни скрытой кинокамеры, ни микрофона. А когда позднее итальянские власти предупредили, что неизвестные готовят побег Джелли, администрация тюрьмы ограничилась тем, что увеличила число обходов.

В августе 1983 года Джелли исчез. В течение двух дней полиция излагала версию, которая могла навести на мысль о похищении: следы крови в камере, шприц, тампон ваты, пропитанной эфиром, фальшивый ключ, «двойник» на кровати — пижама, искусно набитая скомканными простынями и подушками.

Позднее был арестован тюремщик Эдуард Череса, который «признался», что это он организовал побег Джелли. Согласно этим признаниям, Череса ночью вывел «почётного мастера» из камеры и довёл до своей автомашины, стоявшей на стоянке для персонала тюрьмы. Их не заметил ни один из его десяти коллег, бывших на дежурстве той ночью. До этого Череса якобы попросил заключённого сломать внутреннюю решётку тюрьмы. И тот это сделал, и опять никто ничего не заметил. Трудно также представить, чтобы Череса сам без помощи сообщников сделал пролом в стене. Странно также и то, что именно этому тюремщику было поручено проверить камеру Джелли уже после того, как была поднята тревога. Не случайно, видимо, швейцарский журнал «Эбдо» высказал предположение, что Череса был всего лишь «козлом отпущения», которого полиция отдала на растерзание, чтобы замаскировать гораздо более серьёзных соучастников.

Сознанием бессилия, горечи проникнуты слова председателя специальной парламентской комиссии по расследованию незаконной деятельности ложи «П-2» Тины Ансельми: «Я всегда боялась, что «почётный мастер» так и не предстанет перед нашей комиссией. Происшедшее подтверждает, что ложа до сих пор сильна».

11 месяцев добивалась итальянская сторона выдачи Джелли. Для того, чтобы Джелли не предстал перед парламентской комиссией по расследованию деятельности «П-2», пишет газета «Паэзе сера», был «мобилизован могущественный аппарат сил и средств, который как это и свойственно масонской ложе, способный без труда перешагивать государственные границы.

Однако отказавшись от «услуг» провалившегося главаря ложи «П-2», заокеанские покровители и организаторы международного терроризма не собираются отказываться от удобной «масонской ширмы». Как заявила в интервью еженедельнику «Панорама» Т. Ансельми, ложа всё ещё существует и продолжает действовать в государственных учреждениях. В её распоряжении имеются деньги и другие средства. «В своей работе, — подчеркнула она, — мы постоянно чувствовали её присутствие. Мы постоянно ощущаем её влияние и сейчас…»

VII
«КРАСНЫЙ КОЛПАК» ДЛЯ «СЕРОГО ВОЛКА»

ОЧЕРЕДНОЕ «ПОКУШЕНИЕ ВЕКА»

В тот день — 13 мая 1981 года — на громадной площади Святого Петра в Риме, перед одноимённым собором — святыней всего католического мира — вовсю разгулялся обжигающий ветер — сирокко» принёсший в итальянскую столицу раскалённое дыхание африканской пустыни. Рыжевато-бурая пыль неслась по улицам и площадям Рима. Итальянцы не любят сирокко: они считают, что этот злой ветер «сводит с ума» и часто приносит трагедии.

Так случилось и на сей раз. Площадь была заполнена паломниками и туристами; их было не менее 50 тысяч человек; они пришли сюда, чтобы увидеть папу Иоанна Павла II, главу католической церкви, который должен был благословить их по случаю религиозного праздника.

В 5 часов пополудни 13 мая ослепительно белый «джип» через ворота в соборной колоннаде выкатил к ожидавшим паломникам. Иоанн Павел II в таком же белом торжественном облачении, развевающемся на ветру, вышел из открытой машины. Со всех сторон к нему тянулись руки богомольцев. Вдруг сухо и буднично, совсем негромко, защёлкали пистолетные выстрелы — один, затем второй. Лицо Иоанна Павла II исказилось от боли, он медленно наклонился набок. Окружающие его люди оцепенели от неожиданности, но уже через мгновение раздались крики, загудели автомобильные сирены. Всё пришло в движение. Монахиня, находившаяся в толпе, и итальянский карабинер в штатском бросились к стрелявшему, не давая ему возможности скрыться. Им оказался молодой человек, лет тридцати, с типично восточными чертами и, как потом писали газеты, с «глупым выражением лица». Преступника арестовывают люди из охраны папы. Тяжело раненного Иоанна Павла II немедленно увозят в больницу. Всё кончилось, и всё только начинается…

Спустя несколько часов покушавшийся заявит в полиции: «Я действовал один и совершил свою акцию в знак протеста против американского и советского (?) империализма». Мехмет Али Агджа — так зовут террориста — в ходе следствия, а также и на судебном процессе не раз будет делать «сенсационные признания», менять свои показания. Как отмечала итальянская печать, таким поведением он прямо-таки «сведёт с ума» деятелей правосудия. Но так или иначе, а суд над Агджой в конце концов закончится и преступника приговорят к пожизненному тюремному заключению (высшая мера наказания в Италии). На процессе будет установлено, что Мехмет Али Агджа — турецкий гражданин, родился в 1958 году, ещё в юности сблизился с турецкими неофашистами и был вовлечён ими в террористическую организацию «серые волки», в которой прошёл полный курс подготовки по «специальности» террориста и убийцы. Эти знания пригодились ему почти сразу же: в феврале 1979 года фанатик Агджа совершает убийство Ипекчи, главного редактора либеральной буржуазной стамбульской газеты «Миллиет». Ему удаётся скрыться, но в апреле того же года его всё-таки арестовывают. Террорист заявляет, что цель его преступления — «привлечь внимание к нуждам турецкого общества». Но это всего лишь слова, а на деле устранён демократически настроенный, авторитетный журналист, разоблачавший деятельность турецких неофашистов. Ещё через несколько месяцев, в ноябре 1979 года, друзья Агджи из организации «серые волки» устраивают ему побег из тюрьмы, откуда он выходит одетым в форму турецкого офицера. Его снабжают деньгами, фальшивым паспортом.

Через несколько дней Агджа посылает в редакцию «Миллиет» письмо, в котором сообщает, что «цель его побега» — убить папу Иоанна Павла II, который должен был прибыть в Турцию с официальным визитом в конце ноября 1979 года. Однако эта угроза остаётся только угрозой. Агджа с фальшивым паспортом то скитается за границей, то возвращается в Турцию.

Летом 1980 года он под именем Озгуна Фарука отправляется в Европу. На протяжении примерно года, до дня покушения на римского папу, Агджа побывал во Франции, Швейцарии, Италии, Бельгии, Англии, ФРГ, Австрии, Дании, Испании. Везде он не стесняется в расходах, останавливается в лучших отелях; любопытно, что Интерпол, разыскивающий его по просьбе турецких властей, никак не может напасть на след. Наконец 13 мая 1981 года он совершает покушение на папу римского. На суде Агджа утверждал, что он совершил это преступление один и его начали было преподносить в печати как «фанатика-мусульманина», стремившегося убить главу римско-католической церкви из «чисто религиозных побуждений». Появились тогда же в печати и сведения о связях Агджи с ультраправыми, неофашистскими группировками и людьми, выполнявшими тайные задания ЦРУ.

Эти разоблачения вызвали явное раздражение в штаб-квартире американского шпионского ведомства. Надо было поскорее найти и пустить в ход другую версию событий, которая больше устраивала бы ЦРУ и его хозяев. Эта версия, естественно, должна была находиться в русле провозглашённой в те годы администрацией Рейгана кампании по «борьбе с международным терроризмом». Именно по приказу своих хозяев «спецы» из Лэнгли начали и упорно продолжали искать в «международном террористическом движении» пресловутую «руку Москвы». Решили они использовать для этого и дело Агджи, ухватившись в качестве «зацепки» за утверждение турецкого террориста о том, что он выехал из своей страны в Западную Европу через Болгарию. Был сфабрикован и соответствующий клеветнический сценарий, в разработке которого, по его собственному признанию, принял участие бывший государственный секретарь Г. Киссинджер. Месяца через полтора после покушения на Иоанна Павла II Киссинджер (как он сам рассказал) встретился с Ричардом Хелмсом, с которым он сохраняет тесную дружбу с тех времён, когда этот последний возглавлял ЦРУ. В ходе беседы оба «уважаемых деятеля» пришли к выводу, что «покушение на папу носит следы операции, ррганизованной при участии советского КГБ». Речь шла, как теперь ясно, об установке на проведение провокационной антиболгарской и антисоветской кампании с использованием «признаний» турецкого неофашиста.

Дело было только за тем, чтобы получить от него эти «признания», а потом дать им соответствующий ход. Эта задача и была возложена на оперативный и дезинформационный отделы ЦРУ. Был применён испытанный способ: установление «контакта» с находящимся в тюрьме преступником, обработка его с помощью различных посулов, угроз, обещаний «сократить срок наказания», если он «раскается» и «назовёт сообщников». Успех «операции» обеспечивался сотрудничеством с «нужными людьми» в итальянских спецслужбах, работники которых могли получить прямой доступ к Агдже.

Из-за океана осуществляется неприкрытый нажим на органы, ведущие расследование. Как иначе ещё можно назвать непрекращаюшиеся поездки в Италию сотрудников ЦРУ для «помощи» итальянским следственным органам? Президент Рейган, если верить сообщениям печати, сделал «выговор» шефу ЦРУ Кейси за то, что его ведомство якобы «медлило с оказанием этой помощи». К рассказу о том, как это происходило, мы сейчас и переходим.

«РАСКАЯВШИЙСЯ» АГДЖА

Подготовительный этап «операции» начался в сентябре 1981 года. Воспользовавшись в качестве предлога своим участием в ежегодном празднике тюремных надзирателей, монсеньор Морганте, высшее духовное лицо в городе Асколи, попросил разрешить ему «переговорить» с террористом, покушавшимся на Иоанна Павла И. Разговор этот длился около двух часов, и о его содержании никому ничего не известно, но практический результат этой беседы состоял в том, что контакты с Агджой впоследствии стали регулярными: тюремный священник падре Сантини теперь «постоянно сновал» от камеры террориста к епископу Моргайте.

29 декабря «операция» ЦРУ и итальянских спецслужб вступила в новую фазу: турецкого террориста посетили «люди из секретных служб» — майор Петручелли из СИСМИ (служба военной информации и безопасности при министерстве обороны) и д-р Боннагура из СИСДЕ (служба информации и безопасности при министерстве внутренних дел). В первый же день оба сотрудника спецслужб провели у террориста довольно много времени. Чего же они хотели от Агджи и что предлагали взамен? Первые сколько-нибудь основательные выводы на этот счёт можно было, пожалуй, сделать уже через месяц с небольшим.

2 февраля 1982 года бывший адвокат Агджи, Пьетропаоло из Асколи официально «приглашает» бывшего подзащитного «сотрудничать» со следователями. Он делает это на основании распоряжения итальянского министра внутренних дел Роньонн» согласно которому различные льготы, предоставляемые законом «раскаявшимся» террористам, были распространены также и на тех, кто выразил готовность сотрудничать с властями уже после осуждения. Как можно предположить, именно тогда Агдже и было обещано, что срок его пожизненного тюремного заключения будет сокращён до десяти лет, «если он заговорит». Агджа не замедлил воспользоваться случаем и «начал говорить правду».

Эта «правда» была ему явно подсказана людьми ЦРУ и их итальянскими коллегами. По словам Агджи, он-де получил «инструкции» убить папу Иоанна Павла II, деньги и оружие от «болгарской секретной службы, контролируемой КГБ». Он «назвал» несколько своих сообщников, в том числе пятерых турок и троих болгар. Среди них Агджа указал на работавшего в Риме сотрудника болгарской авиакомпании «Балкан» Сергея Антонова, который, согласно этому навету, и был арестован итальянскими властями 25 ноября 1982 года, то есть примерно через полтора года после покушения на папу.

Судя по всему, именно в феврале — марте 1982 года агенты итальянских спецслужб ознакомили Агджу с так называемыми «компрометирующими материалами», якобы «доказывающими» причастность С. Антонова и его болгарских коллег к покушению на Иоанна Павла II. Турецкий экстремист был тогда подробнейшим образом проинструктирован насчёт внешнего и внутреннего вида автомашин, принадлежавших римскому отделению болгарской авиакомпании, внутреннего убранства и размещения мебели в квартире Антонова и в квартире другого болгарина — сотрудника посольства НРБ в Риме Тодора Айвазова. Впрочем, это было нетрудно сделать, так как с осени 1981 года в квартиры болгарских служащих в итальянской столице трижды «проникали» местные «грабители». Обо всех этих «кражах со взломом» болгарское посольство своевременно и должным образом уведомляло итальянские власти, но результатов расследования потерпевшие ожидают и по сей день. «Воры» конечно же до сих пор не задержаны.

От «доказательств», основанных на «признаниях» Агджи, не остаётся, таким образом, ни малейшего следа. Алиби Антонова и его болгарских коллег было установлено неопровержимо независимыми друг от друга свидетелями — гражданами Италии и других стран. Однако итальянская Фемида не торопится с признанием своей вины.

«СЕРЫЕ ВОЛКИ» БОЛЬНЫ «КОРИЧНЕВОЙ ЧУМОЙ»

Чтобы разобраться в происхождении и объективно оценить обстоятельства «дела Агджи», нельзя пройти мимо той роли в Турции и за её пределами, которую сыграла неофашистская партия националистического движения (ПНД).

Что же представляет собой эта «партия»? Она приобрела свой нынешний вид в начале 60-х годов, когда отставной полковник Альпарслан Тюркеш, известный своими реакционными взглядами и симпатиями к фашистам, вместе с несколькими сообщниками из числа бывших офицеров, сумели захватить контроль в её руководстве. С тех пор Тюркеш стал неоспоримым лидером ПНД, «башбугом» («фюрером») партии.

Свою карьеру Тюркеш начал армейским офицером. В годы второй мировой войны он сотрудничает с германской фашистской разведкой. Уже в двадцать с небольшим лет молодой военный был арестован и осуждён за пропаганду идей пантюркизма, «объединения всех турок под одним флагом». Тем не менее после освобождения он продолжал оставаться на военной службе и мало-помалу получал всё новые и новые чины.

В первые послевоенные годы Тюркеш служит в аппарате турецкой военной миссии в США, затем отправляется в Западную Германию. Там он восстанавливает связи со своими бывшими хозяевами. В ходе «революции 1960 года» армия свергла режим Аднана Мендереса. Тюркеш к тому времени дослужился до чина полковника, тогда же он стал влиятельным членом правящей военной хунты.

Впоследствии Тюркеша отстранили от власти за его «диктаторские устремления» и за выступления против передачи власти в руки гражданским лицам. Его обвинили в соучастии в безуспешном реакционном военном перевороте, но на суде благодаря заступничеству влиятельных друзей Тюркеш был оправдан. Он решает впредь хорошо «прикрывать» подрывную деятельность «легальными формами». Тюркеш выставляет свою кандидатуру в парламент и становится единственным депутатом от ПНД.

Его «партия» отличается фанатическим антикоммунизмом и строжайшей дисциплиной, основой её «философии» являются крайний национализм и фашистские «идеалы». Наряду с «легальной» деятельностью ПНД разворачивает в стране сеть нелегальных штурмовых отрядов, созданных по гитлеровскому образцу. «Серые волки» — так называются эти отряды фашиствующих молодчиков, в которые вовлекаются представители деклассированных слоёв города и деревни, многие выходцы из кругов сельских феодалов-землевладельцев и крупной городской буржуазии. Это обычный фашистский «набор» головорезов. В особых тайных лагерях их обучали стрельбе, умению обращаться со взрывчаткой, другим методам подрывных акций.

На совести «серых волков» несколько десятков преступлений: 1 мая 1977 года «боевики» ПНД с крыш домов Стамбула расстреливали колонны рабочих-демонстрантов; через год в городе Кахраманмараш «серые волки» спровоцировали междоусобицу среди населения, унёсшую более ста человеческих жизней; за минувшие годы от их рук пало немало активистов Рабочей партии, Социалистической рабочей партии и профсоюзов.

Постепенно жертвами неонацистского террора становились всё большее число лиц, в том числе и из государственного аппарата: Юрдакул, начальник службы безопасности города Адана, был убит за отказ сотрудничать с «серыми волками»; такая же участь постигла пятерых мэров городов в Южной Турции; в феврале 1979 года по заданию «серых волков» был убит главный редактор либеральной буржуазной газеты «Миллиет» Ипекчи, разоблачавший на её страницах подрывную деятельность неофашистов. Это убийство совершил «серый волк» Али Агджа. Турецкая печать писала, что «серые волки» замешаны в кровавых расправах по меньшей мере над 700 мирными гражданами.

Материалами судебного процесса над участниками и лидерами ПНД, проходившего в Турции, установлено, что неофашисты из ПНД получали значительную финансовую поддержку от влиятельных воротил турецкого бизнеса, делавших «добровольные пожертвования» в фонд «партии». Этот фонд пополнялся также уголовными преступлениями: грабежами банков, ювелирных магазинов и поборами со многих лавочников и торговцев. Поступала «финансовая помощь» и из-за границы: от неонацистских организаций в США и ФРГ.

Используя то обстоятельство, что ПНД в 70-х годах входила в состав правых буржуазных правительств, тюркешисты настойчиво внедряли своих людей в государственный аппарат, особенно в полицию и в службу безопасности.

На судебном процессе в Анкаре был пролит свет и на связи тюркешистов со спецслужбами США и ФРГ. Выяснилось, например, что генеральный секретарь ПНД Гюльтекин и первый секретарь посольства США в Турции Пёк (агент ЦРУ) поддерживали постоянные контакты.

По сведениям французской печати, американские спецслужбы начали вербовать и использовать в своих целях неонацистских молодчиков ещё в начале 70-х годов. В июле 1971 года тогдашний шеф ЦРУ Хелмс посетил Анкару, чтобы встретиться с «коллегами». Была достигнута договорённость о ряде совместных акций в рамках общей программы борьбы против «подрывной марксистской деятельности». Тысячи членов штурмовых отрядов — «серых волков» начали тренировки в специальных военных лагерях по разработанным с участием Хелмса планам. Любопытно, что в период 1971–1973 годов заместителем резидента ЦРУ в Анкаре был «дипломат» Клэридж, который в последние годы (в том числе и в момент покушения на папу Иоанна Павла II) «работал» в американском посольстве в Риме. У г-на Клэриджа была, таким образом, прекрасная возможность проверить, насколько его ученики из «серых волков» преуспели в выполнении спецзаданий. Напомним, что одним из них в 70-х годах был Агджа.

Деятельность ПНД и её террористической организации «серые волки» не ограничивалась рамками собственно Турции. Повсюду, где живут и работают турецкие эмигранты, начали протягивать свои лапы «серые волки»; они действовали в ФРГ, Англии, Франции, Австрии, Италии, Бельгии, Нидерландах. В этих странах ПНД имеет более ста— своих филиалов. Главное своё зарубежное «убежище» «серые волки» организовали в ФРГ. Там экстремисты из ПНД установили контакты с местными неонацистами, зачастую действуя с ними заодно. «Не брезгают» они и связями с западными спецслужбами, в частности с ЦРУ, которое с удовольствием использует их в разного рода «тёмных делах».

Так, по утверждению бывшего сотрудника ЦРУ Фрэнка Терпила, которое он сделал в интервью лондонскому телевидению, именно через него «продавалось» оружие для «серых волков». В частности, Ф. Терпил открыто заявил, что он «обеспечил оружие, из которого Агджа стрелял в папу».

Кто такой Ф. Терпил? По его собственному признанию, он специализировался в ЦРУ на подготовке террористов. ЦРУ также признаёт, что Ф. Терпил был в своё время нелегальным сотрудником управления. Однако люди из Лэнгли уверяют, что ещё в 70-х годах Терпил «уволился из фирмы» и в целях «личной наживы» занялся контрабандой оружия. Известно, что Терпила разыскивает Интерпол. Но правда ли, что ЦРУ теперь не несёт ответственности за действия Терпила?

В материалах суда над Агджой по поводу пистолета, из которого стрелял турецкий террорист, говорится следующее: в декабре 1980 года, после вояжа, который он совершил через семь западноевропейских стран, Агджа прибыл в Палермо, где ему наконец и было передано оружие. Это был пистолет «браунинг» (калибр 9 миллиметров) бельгийского производства; его последний покупатель — некий инженер Отто Гинтер, приобретший его для австрийской фирмы «Хорст Грилльмайер», владелец которой известен как «страстный коллекционер» оружия. Однако у герра Грилльмайера есть ещё два любопытных качества: он происходит из семьи ярых нацистов и «подозревается» в незаконной продаже оружия различным террористическим организациям, в первую очередь неонацистским. Таким образом, роль неофашистов в «деле Агджи» несомненна, и глаза на это закрывает лишь тот, кто ничего не хочет видеть.

Передал же оружие Агдже турок, приехавший для этого в Италию из ФРГ, Мехмет Сеннер, неофашист из организации «серые волки».

КТО ЖЕ НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛ СООБЩНИКОМ АГДЖИ?

Не все на Западе, конечно, подпали под влияние антикоммунистической пропагандистской стряпни, подготовленной в Лэнгли. Ряд серьёзных западных органов печати, анализируя это «дело», утверждают, что в покушении на Иоанна Павла II могли быть замешаны как секретные службы ряда западных государств, в том числе ЦРУ и израильский «Моссад» и их агентура, так и мафия, неофашисты, контрабандисты оружия и наркотиков и, наконец, масоны из ложи «Г1-2». Мадридская газета «Пайс», например, в декабре 1982 года опубликовала пространный репортаж, касающийся различных аспектов этого «тёмного дела». Отдавая дань перепечатке обычных для буржуазной пропаганды антиболгарских и антисоветских измышлений, автор статьи в «Пайс» в то же время приводит следующую заслуживающую внимания историю: когда разразился скандал с ложей «П-2», то одним из первых её участников, которые сочли за благо во всём признаться, был некий Ванни Нистико, бывший сотрудник аппарата Итальянской социалистической партии.

В интервью миланскому журналу «Панорама» он подробно рассказал о своей встрече с Личо Джелли в отеле «Эксельсиор» в Риме. В ходе разговора Джелли вынул из большого конверта и показал собеседнику несколько фотографий папы Иоанна Павла 11, купающегося в бассейне своей летней резиденции в Кастельгандольфо. В ответ на недоумевающий жест Нистико, «почётный мастер» масонской ложи разъяснил своему сподвижнику: «Это дело связано с секретными службами. Если так легко получить эти фотографии, то можешь представить себе, как нетрудно было бы прикончить самого палу».

Эти заявления Джелли были опубликованы за несколько месяцев до майского покушения на Иоанна Павла II, и никто их никогда не опровергал. И далее автор статьи из «Пайс» (ссылаясь на беседу в Риме с бывшим масоном Франческо Синискальки, исключённым из ложи «Великий Восток»; Синискальки, как читатель уже знает из предыдущего очерка, приложил немало усилий, чтобы разоблачить тайные махинации «почётного мастера» Личо Джелли) пишет, что избрание папой Иоанна Павла II и его последующая деятельность в качестве главы римско-католической церкви вызвали «сильное недовольство и раздражение масонов». Это объясняется тем, что, в противоположность Павлу VI, ослабившему санкции церкви против масонов, новый папа опубликовал через святую инквизицию документ, в котором подтверждался запрет католикам принимать участие в деятельности масонских лож.

Синискальки прямо сказал испанскому журналисту, что среди масонов есть несколько кардиналов и епископов, которые, как можно предположить, вряд ли были довольны этими действиями римской курии.

Роль ЦРУ в «деле Агджи» постепенно прояснится. Рано или поздно вся правда станет явной. Пока же зададим один простой вопрос: почему секретные службы Италии, на которые согласно Латеранским соглашениям 1929 года, заключённым между итальянским государством и Ватиканом, возложена задача обеспечения безопасности папы римского, ничего не сделали для предотвращения покушения 13 мая 1981 года? Не странно ли, что ЦРУ, активно «помогающее итальянскому правосудию» в расследовании лживого «болгарского следа», ничего не сообщило итальянским коллегам о делах Ф. Терпила и Агджи?

Сейчас уже общеизвестно, что бывший генеральный директор французской СДЕСЕ (службы внешней документации и контрразведки) Александр де Маранш ещё в июне 1979 года доверительно сообщил «компетентным органам» в Риме о возможности покушения на папу. Более того, в конце апреля 1981 года, за две недели до покушения, де Маранш, находившийся с визитом в Марокко, получил там сведения, подтверждающие, что террористический акт вот-вот будет совершён. Он передал новое предупреждение об этом через папского нунция. Итальянский министр внутренних дел утверждал потом, что он никогда ни о чём подобном не слышал. Позволительно тогда спросить: где именно и кем были «положены под сукно» предупреждения де Маранша? Кто был в этом заинтересован? Итальянские секретные службы, «охранявшие» папу, или же люди ЦРУ, контролировавшие свою агентуру?

ФАЛЬШИВКА ОБРЕЧЕНА

Набившие оскомину «разоблачения» турецкого террориста Али Агджи насчёт мнимой «причастности» социалистических стран—, в первую очередь Болгарии — к покушению на папу римского Иоанна Павла II вызывали у людей всё большее недоверие. «Тысяча и одно» измышление Агджи, с помощью которых определённые круги на Западе и поныне нагнетают антикоммунистическую и антисоветскую истерию, не раз и не два рассыпались в прах после сопоставления с фактами, подобно тому, как рушатся детские строения из песка под прямыми лучами солнца при первых же порывах свежего ветра.

Несостоятельность выдвинутых против Болгарии обвинений стала полностью очевидной, это вынуждены признать даже некоторые официальные политические деятели на Западе. В Вашингтоне и Риме стали лавировать. Болгарское телеграфное агентство (БТА) распространило в июне 1983 года комментарий по поводу заявлений директора ЦРУ У. Кейси, признавшего, по существу, что Болгария и болгарские граждане не имеют ничего общего с покушением на папу Иоанна Павла II. С мнением шефа ЦРУ, как свидетельствует западная пресса, согласился также и тогдашний помощник президента США по национальной безопасности У. Кларк. Правда, их патрон Рейган, напротив, настойчиво потребовал от ЦРУ «оказать необходимое содействие расследованию дела о покушении». Впрочем, не наше это дело — разбираться в семейных разногласиях между шпионским ведомством из Лэнгли и американской администрацией.

Сделав достоянием гласности признание Кейси, указывалось в комментарии БТА, некоторые круги на Западе пытались внушить мировой общественности, будто ЦРУ — объективная организация. Однако трудно себе представить, чтобы это ведомство, не имеющее себе равных в организации провокационных кампаний, отказалось от политической провокации, направленной против НРБ и других стран социалистического содружества.

Последующие события лишь подтвердили справедливость этого утверждения.

Организаторы политических провокаций против Болгарии и Советского Союза не унимаются. Думая, как реанимировать свою ложь, как снова придать ей внешнее правдоподобие, они разработали и осуществили летом 1983 года «импровизированную встречу Агджи с журналистами. Но для этого, по крайней мере, надо хотя бы на некоторое время вытащить турецкого террориста из тюрьмы, ибо в тюремных стенах пока ещё ни для кого не организовывалось никаких пресс-конференций. Повод для путешествия Агджи за пределы его камеры был найден не без труда: римской полиции понадобился «свидетель» Агджа по новому делу — в связи с похищением в июне 1983 года неизвестными лицами 15-летней девочки Эмануэлы Орланди, добери мелкого служащего Ватикана. Похитители, как они сами заявили, хотели — ни больше ни меньше — обменять свою маленькую пленницу на террориста Али Агджу.

Характерно, что до сих пор в Италии ни один из приговорённых к пожизненному заключению не покидал своей камеры, чтобы «дать показания» по новому делу. Следователи сами отправлялись в тюрьму, где содержался преступник, и допрашивали его на месте. И вдруг для Агджи было сделано исключение: его под строгой охраной отправили из тюрьмы «Пичено» в городке Асколи почти за 200 километров — в Рим. Эта поездка и завершилась скандальной «пресс-конференцией», ставшей возможной из-за организованной «кем-то» утечки сведений. В Риме возле полицейского управления преступника ожидал целый отряд «представителей печати», в том числе и телевизионные операторы, которые и засняли это явно заранее спланированное пропагандистское «шоу». Широкая реклама была таким образом обеспечена.

Весь спектакль был разыгран как по нотам… Наиболее ретивые корреспонденты вовсю задавали Агдже «наводящие вопросы», словно опасаясь, что преступник не сумеет наговорить всего, что было предусмотрено сценарием. И тот, торопясь, выкрикивал «нужные ответы». Из этого «интервью» мы, например, узнали: Агджа «раскаивается в покушении на папу», «испытывает благодарность к итальянским органам правосудия», что конечно же во всём «виноваты болгарские агенты, пользовавшиеся поддержкой советской секретной службы», наконец, сам он «против терроризма». И, как бы подводя итог, Агджа резюмировал смысл всей «пресс-конференции»: «Я помогаю органам правосудия».

Не в первый раз уличённый террорист «помогает правосудию», клевеща на невинных людей. Не в первый раз Али Агджа выступает в роли послушной марионетки, действуя по подсказке своих собратьев по провокациям из натовских и итальянских спецслужб, из неаполитанской мафии — «каморры», из купленных и перекупленных специалистов политического террора из пресловутых «красных бригад».

В июне 1983 года итальянская полиция провела ряд операций против «каморры», в ходе которых было арестовано до 500 человек. В связи с этим на страницах итальянских газет появились новые разоблачающие материалы этого дела, проливающие свет на то, как были первоначально получены от Агджи его «разоблачительные показания» против болгарского гражданина Сергея Антонова, будто бы причастного вместе с другими сообщниками турецкого террориста к покушению на главу католической церкви. Когда после вынесения приговора турецкого террориста поместили в «образцовую» тюрьму «Пичено» в Асколи, там по странному совпадению отбывал срок шеф «каморры» Раффаэле Кутоло, проявивший (видимо, не без участия властей) «поразительную личную заинтересован ность» в деле неофашиста Агджи. Дон Раффаэле, чувствовавший себя в тюрьме как дома, принял меры, чтобы заставить турка «заговорить». Уголовники не раз внушали Агдже жестокими побоями, что ему следует «раскаяться». Пережив несколько «покушений» на свою жизнь (которые, впрочем, всегда кончались неудачей в последний момент), Агджа обратился к «боссу» Кутоло, а тот посоветовал ему «исповедаться» тюремному священнику падре Сантини. Из сообщений печати уже было известно, что именно Сантини дал властям знать о готовности террориста «раскаяться», но лишь после ареста 500 «каморристов» раскрылась подлинная роль этого «тюремного утешителя душ». Он, как оказалось, был связником «каморры», передавая на волю письма и указания дона Кутоло и получая оттуда достоверные сведения о ходе его собственного дела.

Из показаний арестованных «каморристов» также стало ясно, что неаполитанская мафия заключила в своё время «боевой пакт» с террористами из «красных бригад» и сотрудничала с ними в осуществлении ряда преступлений. У «каморры» была, кроме того, постоянная связь с некоторыми итальянскими политическими деятелями. Вырисовывается, таким образом, стройная система, в которой заодно действовали сообщники Али Агджи — люди из коррумпированного государственного аппарата и сотрудничающих с ЦРУ итальянских спецслужб, из преступного мира и, наконец, из подпольных террористических организаций. Действуя вполне согласованно, они добились «раскаяния» турецкого неофашиста и подсказали ему содержание его «разоблачений». Один из арестованных лидеров «красных бригад», Сенцани, сидел в одной камере с «серым волком» и даже помогал Агдже «упражняться в итальянском языке».

Как видим, налицо сращивание разложившейся части государственного аппарата, спецслужб, воротил преступного мира и политических террористов в Италии. Не без греха оказались здесь заокеанские собратья итальянских мафиози и «люди из Лэнгли», давно уже привыкшие использовать в своих целях деятелей преступного мира. Все они крепко повязаны между собой.

Эти тайные каналы конечно же вскрыть было нелегко, но ясно, что именно по ним регулярно инструктируют Агджу, заставляя его менять «показания» и подсказывая ему всё новые подробности его мнимых встреч и бесед с «агентами» из Восточной Европы.

Демократические, прогрессивные круги в Италии давно уже обращали внимание на множество «несообразностей», которые выявляются в ходе следствия против незаконно содержащегося под арестом Сергея Антонова. Но, как говорится, своя рука — владыка: следствие не реагировало на сигналы о нарушениях законов, дало уклончивый ответ на протест адвокатов Антонова, которые направили жалобу на действия официальных лиц, позволивших Агдже делать публичные заявления по вопросам, составляющим судебную тайну. Власти обещали «расследовать этот инцидент и наказать виновных». Но, как говорят в таких случаях итальянцы, на сей раз «ворота конюшни были закрыты уже после того, как лошади разбежались».

Не может не вызвать недоумение и контраст в обращении властей с Агджой и Сергеем Антоновым. Уличённый в тяжком преступлении, к тому же осуждённый судом, террорист Агджа, как по мановению судебной палочки, пользуется различными льготами, вплоть до организации «пресс-конференции». Ему предоставлена публичная трибуна для клеветы в адрес Антонова и государств, с которыми Италия поддерживает нормальные дипломатические отношения. В то же время Сергей Антонов, вина которого никоим образом не доказана, долго содержался в условиях строгого режима, где, по имеющимся сведениям, здоровье его пошатнулось, психическое состояние тоже было не из лучших.

Правда, в октябре 1983 года, после длительного пребывания Антонова в тюрьме, общая ситуация для него несколько улучшилась: следователь Мартелла, ведущий его «дело», наконец-то «пришёл к выводу», что «ряд показаний Агджи» являются «ложью и оговором» Антонова, и возбудил против турецкого террориста «иск по обвинению в клевете и ложных показаниях». Газета «Унита» писала, что Агджа сам признался своему адвокату: «Мне пообещали (итальянские спецслужбы и ЦРУ. — Авт.), — сказал он, — что я буду сидеть в тюрьме 10 лет, а не всю жизнь, если стану говорить».

Наконец в середине декабря 1983 года был сделан и первый шаг к восстановлению попранной справедливости: «по состоянию здоровья» Сергея Антонова освободили из тюрьмы и перевели под домашний арест. За долгие месяцы следствия, таким образом, не удалось собрать каких-либо доказательств, подтверждающих «показания» Агджи. Напротив, стало ясно, что «дело Антонова» сфабриковано с самого начала; после многочисленных проверок, допросов, очных ставок и следственных экспериментов буржуазное правосудие было вынуждено принять это решение. Однако инициаторам лопнувшей антисоциалистической кампании даже такой компромисс оказался не по нраву. Прокуратура Рима отменила собственное же решение об освобождении Антонова. Ему по-прежнему угрожает «суд».

Будет ли Антонов освобождён без всяких условий, попытается ли следствие выяснить, кто стоял за спиной Агджи, диктовал ему сенсационные «признания», оказавшиеся чистейшим вымыслом, политической диверсией против социалистической Болгарии? Почему лгал Агджа, заманивая в ловушку следствие? Кому было нужно оболгать Антонова, других болгарских граждан, кому понадобилась фальшивая «болгарская версия»? Вот вопросы, которые волнуют мировую прогрессивную общественность.

Совершенно очевидно: в тюрьму по клеветническому обвинению был брошен невиновный. «Дело Антонова» — это ещё и яркий пример попрания на Западе прав человека, лишний раз показывающий, чего на самом деле стоят ханжество и лицемерие западных «правозаступников».

Римские юристы когда-то имели одно хорошее правило; если разбираешься в причинах того или иного события, прежде всего выясни, кому оно было выгодно. «Тысяча и одно разоблачение» турецкого террориста, подсказанное Агдже его собратьями, выгодны тем, кто пытается утверждать, будто бы политический терроризм поощряется «с Востока».

Шуму на этот счёт, как известно, было много, но вот доказательств не было предоставлено никаких. А что касается заинтересованности Запада, и прежде всего США, в раздувании клеветнической кампании против социалистических стран в связи с покушением на папу Иоанна Павла II, то доказательства имеются.

Кто же начал злобную кампанию лжи и клеветы вокруг покушения на папу Иоанна Павла II? Американский бюллетень «Каверт экшн» свидетельствует: это «сочинения» трёх западных журналистов — Клэр Стерлинг, Майкла Ледина и Роберта Мосса, которые «сделали себе карьеру, специализируясь на распространении дезинформации», подготавливаемой на «пропагандистской кухне» Лэнгли. Все они издавна на работают на ЦРУ.

Из них «наибольшим опытом» обладает Клэр Стерлинг, которая была завербована в Риме ещё в 50-х годах сотрудником резидентуры ЦРУ Дж. Энглтоном, впоследствии ставшим начальником отдела контрразведки ЦРУ и вышедшим в отставку в 1975 году. В свою очередь она привлекла к работе на американские спецслужбы своего «протеже» — антисоветчика М. Ледина, который по заданию ЦРУ начал сотрудничать с итальянской газетой «Джорнале нуово». М. Ледин «выслужился» и стал помощником посла по особым поручениям Вернона Уолтерса — кадрового разведчика, занимавшего несколько лет назад пост заместителя директора ЦРУ и известного читателю по некоторым своим «тайным делам», о которых говорилось на страницах этой книги. Не менее хорошо известно о связях с ЦРУ и другого «специалиста» по дезинформации — Роберта Мосса.

Тема «советско-болгарского заговора» с целью убийства папы римского впервые появилась в имеющей тесные контакты с ЦРУ миланской газете «Джорнале нуово» в мае 1981 года, через несколько дней после покушения. Весьма показательно, что автором статьи был М. Ледин. В сентябрьском номере журнала «Ридерс дайджест» за 1981 год была опубликована ещё одна клеветническая статья, принадлежащая на сей раз перу Клэр Стерлинг. Тогда же радио— и телекомпания Эн-би-си показала на телеэкранах фальшивый «документальный» фильм о «событиях на площади Святого Петра», причём в качестве «заслуживающих доверия свидетелей и специалистов» фигурировали всё те же К. Стерлинг и Р. Мосс. Затем провокационные «слушания» по делу о покушении 13 мая были устроены в сенатской подкомиссии по безопасности и борьбе с терроризмом, куда в качестве «главных свидетелей» были вызваны всё те же К. Стерлинг, М. Ледин и Р. Мосс.

«Нас заставляют поверить, — иронически пишет «Каверт экшн», — что распространявшие на протяжении всей своей карьеры дезинформацию и похвалявшиеся этим Стерлинг, Ледин и Мосс вдруг начали говорить правду». Доводы насчёт «советско-болгарского заговора» с целью убийства Иоанна Павла II основываются, следовательно, на измышлениях Клэр Стерлинг или на ссылках Мосса и Ледина на К. Стерлинг, подобно тому как сама Стерлинг в своих книгах всегда ссылается на них. Таким образом, независимыми конкретными данными во всех этих «доказательствах» и не пахнет. Во всей этой неприглядной истории просматривается чётко и ясно почерк дезинформаторов из штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли.

Невольно приходит на память историческая параллель. «Показания», которые дал Агджа, напоминают гитлеровскую провокацию с поджогом рейхстага. Агджа — вольно или невольно — выполняет роль провокатора, которая была в 1933 году возложена на слабоумного Ван дер Люббе. Тогда нацисты сами подожгли рейхстаг, чтобы начать кампанию репрессий против коммунистов, всех прогрессивных людей Германии. Они обвинили в организации поджога рейхстага коммуниста-интернационалиста Георгия Димитрова. Сфабрикованные обвинения с позором провалились на процессе в Лейпциге.

Сегодня Вашингтону понадобился свой «поджог рейхстага». И в качестве главного «свидетеля обвинения» ЦРУ использует правого террориста, который, как писала парижская «Монд», «скорее всего, является наёмным убийцей. Агджа действует, руководствуясь отнюдь не идеологическими мотивами, и он вполне мог поддерживать связи с кем угодно».

Подводя итоги, мы можем сделать вывод: каждую свою крупную «тайную операцию» ЦРУ сопровождало дезинформационными мероприятиями. Так, убийство испанского премьер-министра Карреро Бланко было отнесено за счёт баскских экстремистов, «ликвидация» Альдо Моро была осуществлена людьми из «красных бригад», а участие агентуры ЦРУ тщательно маскировалось. И в деле с покушением на папу Иоанна Павла II проглядывает знакомый почерк: на «серого волка» Агджу попытались напялить «красную шапочку». И «болгарскую версию» поспешили пустить в ход, специально для того, чтобы не вышла наружу правда о том, кто же на самом деле «заказал» Агдже убийство главы римско-католической церкви.

Распространяя заведомую ложь о покушении на площади Святого Петра в Риме, отмечал американский бюллетень «Каверт экшн», американские спецслужбы преследуют самые что ни на есть конкретные цели: бросить тень на Советский Союз и другие социалистические государства, попытаться внести раздор в отношения между странами социализма, ещё более разжечь антикоммунистический и антисоветский психоз на Западе, настроить против социализма массы верующих, особенно католиков, усилить враждебные СССР настроения в руководстве католической церкви, чтобы в зародыше уничтожить возможные антивоенные настроения, представляющие угрозу для агрессивных замыслов нынешней вашингтонской администрации.

* * *

В этой книге приведены всего лишь некоторые эпизоды «террористической войны», развернувшейся в странах Западной Европы. На улицах её городов гремят взрывы бомб, трещат выстрелы наёмных убийц, бесчинствуют провокаторы-экстремисты.

Эта тайная война не затихает ни на один день, она продолжается и сейчас: то из одной, то из другой страны поступают сообщения о политических убийствах и тайных заговорах. Но если исполнители разработанной ЦРУ «стратегии напряжённости» выступают под самой разной личиной — матёрых неофашистов, правых и «левых» террористов, генералов-путчистов, вынашивающих планы правых переворотов, то покровитель у них один — наиболее реакционные круги империалистических государств, прежде всего США, пытающиеся любой ценой затормозить поступательное движение вперёд сил прогресса, нанести удар по демократическим партиям и организациям, всему организованному движению трудящихся, добиться сдвига вправо на политической арене западноевропейских стран.

«Империализм, — отмечал в своей речи на июньском (1983 года) Пленуме ЦК КПСС Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Ю. В. Андропов, — запутался во внутренних и межгосударственных антагонизмах, потрясениях, конфликтах. Это глубоко, но по-разному сказывается на политике капиталистических стран… Резко увеличилась агрессивность ультрареакционных сил во главе с империализмом США. Предпринимаются попытки любой ценой повернуть развитие вспять. Конечно, такая политика не принесёт империалистам успеха, но своим авантюризмом она крайне опасна для человечества. Поэтому она встречает мощное противодействие народов, которое, несомненно, будет возрастать».

Стремление народов к миру и прогрессу неодолимо. Именно поэтому стратегия международного терроризма, вдохновляемая и поощряемая из Белого дома, обречена на поражение. Обречены на поражение и исполнители террористических акций, и те, кто манипулирует ими из-за кулис. Но пока силы реакции не разбиты, пока они продолжают плести паутину всё новых заговоров и провокаций, народы должны бдительно следить за их манёврами, давать им самый решительный отпор.

Взрыв вокзала в Болонье 2 августа 1980 года

Очередная жертва террористов

Примечания

1

Ленин В И. Полн. собр. соч., т. 7, с. 251.

(обратно)

2

Там же, т. 49, с. 312.

(обратно)

3

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 14.

(обратно)

4

Зорбалас С. Неофашизм в Греции (1967–1974). М., 1981, с. 45.

(обратно)

5

Зорбалас С. Неофашизм в Греции (1967*-1974), с. 31

(обратно)

6

Цит. по: Веселицкий А. А. Совершенно секретно: заговор против республики (Итальянский неофашизм). М., 1976, с. 67.

(обратно)

7

Подробнее см.: Веселицкий А. А. Совершенно секретно: заговор против Республики, с. 1 — 11.

(обратно)

8

В мае 1917 года в деревне Фатима, в 200 километрах к северу от Лиссабона, трём детям-подросткам «явилась» дева Мария. В 1946 году папа Пий XII официально канонизировал культ Фатимы.

(обратно)

9

Подробнее см.: Веселицкий А. А. Кому это выгодно? Заметки публициста. М., 1980, с. 10–17.

(обратно)

10

«Пичотто» — на языке мафии «подручный».

(обратно)

11

«Почтенное общество», или «онората сочиета», — так называют на Сицилии мафию.

(обратно)

12

Цит. по: Пигалев В. А. На службе международной реакции. М., 1981, с. 22–23.

(обратно)

13

См. там же.

(обратно)

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

I РЕПЕТИЦИЯ В АФИНАХ

II «СТРАТЕГИЯ НАПРЯЖЁННОСТИ» В ДЕЙСТВИИ

III ЦРУ ПРОТИВ РЕВОЛЮЦИИ КРАСНЫХ ГВОЗДИК

IV ПОЧЕМУ УБИЛИ АЛЬДО МОРО?

V ИСПАНИЯ: ДЕМОНТАЖ ДИКТАТУРЫ

VI ТАЙНА ЛОЖИ «П-2»

VII «КРАСНЫЙ КОЛПАК» ДЛЯ «СЕРОГО ВОЛКА»

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно