Осипов Валерий Данилович - "Единый язык человечества"

ТОЧНОСТЬ И МАСШТАБ ИССЛЕДОВАНИЯ

Покупающий мешок картошки вряд ли устроит скандал, если обнаружит, что в мешке не 50 кг, на которые он рассчитывал, а на 50 г меньше. Он не взвалит мешок себе на спину, чтобы отнести его снова на рынок, если обнаружится перевес в 50 г. Покупатель смирится с таким недовесом или перевесом, поскольку для картошки это не масштаб.

Покупающий ювелирное изделие из золота не приобретет его, пока не удостоверится в точном весе: борьба будет идти за каждый грамм. Точность взвешивания на овощном рынке и в ювелирном магазине (или аптеке) различная, сообразно цели. Иначе говоря, целесообразная.

Так и в языковедческих исследованиях: точность их зависит от поставленной цели. Вернее, от масштаба, размаха исследования, от того, как рассматривается слово: взятое само по себе, в окружении близкородственных слов этого же языка или слов - родственников из других языков.

Поясню примером. Есть во французском языке слово "сюит" - "продолжение". Есть у него и множество других значений, уточняющих основное: "ряд", "вереница", "связь", "последовательность", а также "свита" и "сюита". Включение последних двух значений в число длинной вереницы с точки зрения французского языка понятно и оправданно.

Свита представляет из себя длинный ряд, вереницу, составленную из лиц, сопровождающих важную особу. Сюита - такое музыкальное произведение, которое составлено из нескольких разнохарактерных пьес. Это "вереница" произведений, объединенных общностью темы.

С точки зрения русского языка "свита" и "сюита" - два различных слова, а французское слово "сюит" - это "третий лишний", слово из другого языка.

Иная точка зрения у этимолога. Для него все три слова - "сюит", "свита" и "сюита" - представляются вариантами развития одного корня. Это одна и та же единица языка, но в различных употреблениях. Ситуацию можно пояснить такой схемой (рис. 21).

Обратите внимание на то, что все три слова обведены одной окружностью. Она символизирует точку зрения языковеда-этимолога и как бы более удалена от исследуемых предметов (слов). Это взгляд на слова не вблизи, а издалека. Он не разъединяет слова, не разводит их по национальным квартирам, а, напротив, сближает, объединяет в рамках одной наднациональной языковой единицы.

Наука достигла потрясающих результатов методом анализа: скурпулезного расчленения исследуемого предмета на части. Однако есть еще один резерв, еще один метод познания: синтез, под которым понимается исследование предмета в единстве и во взаимосвязи его частей, обобщение тех данных, которые добыты анализом. Аналитики, изучающие, например, дерево, расчленили его в своем сознании не только на ствол, крону, ветви, листья.

Они в одной только коре обнаружили меристему, эпидермис, эпиблему, колленхиму, экзодерму, эндодерму, флоэму. Не говоря уже о лубе. Аналитик похож на потрошителя. Он скорее патологоанатом, чем хирург. Под его пытливыми руками дерево превращается в кучу рассортированных по ящичкам и полочкам стружек и опилок, что, вне всякого сомнения, чрезвычайно ценно для познания. Однако это не исключает и такого исследования дерева, когда на него смотрят со стороны как на единое целое, покачивающееся на ветру, дающее тень и источающее вокруг аромат своих цветов.

Всему своя мера. Есть предел деления животных на виды. Мы знаем две разновидности газелей. Одна из них, джейран, обитает в Казахстане. Другая, дзерен, - в Монголии. Отличить одну газель от другой непросто. Достаточно взглянуть на рисунок 22а, чтобы в этом убедиться.

Зоркий глаз зоологов заметил характерную отличительную черту: у джейрана концы рогов повернуты вовнутрь, а у дзере-на - вовне (рис. 226). Теперь их различать стало удобно. Так, глаз слесаря различает правостороннюю и левостороннюю резьбу.

Наметанный глаз языковеда тоже заметит созвучие слов "джейран" и "дзерен", особенно заметное на фоне схожести самих животных. Ему в голову придет простая мысль: "Когда-то давно это было одно животное с одним названием. Потом оно широко расселилось по белу свету и его имя в разных местах стали произносить несколько иначе: джейран - в Казахстане и дзерен - в Монголии. Однако с исторической точки зрения это одно и то же слово". Вот так: биолог разъединяет, а филолог объединяет, поскольку каждый на свой аршин меряет.

Кстати, куда отнести джейрана и дзерена, к антилопам или газелям? Оказывается, что и туда и сюда одновременно. Их можно называть антилопами, если у вас широкий взгляд на вещи. Можно и газелями, если взгляд поуже. Газелями называют группу сходных животных, относящихся к антилопам (более обширная группа). И здесь свой масштаб и свои мерки.

Польские хозяйки готовят вкусный свекольный суп и называют его "баршч". Русские хозяйки тоже готовят вкусный свекольный суп и называют его словом "борщ". "Борщ" и "баршч". Есть ли разница в значениях? На эти вопросы каждый волен отвечать по-своему, сообразно своим меркам. Обычно рассуждают так. Рецепт приготовления польского свекольника чуточку отличается от приготовления русского свекольника. Значит, баршч и борщ не совсем одно и то же. Слово "баршч" звучит не совсем так, как "борщ", да и пишется не кириллическими буквами, а латинскими: "barszcz". Значит, это два разных слова. Здесь-то проходит разделительная граница между польским и русским языками.

Таков один масштаб оценки,.имеется и другой. Для бедуина из Сахары что баршч, что борщ - все едино: чужое блюдо из чужих продуктов. Для языковеда, рассматривающего эти два слова из исторического далека, они сливаются воедино, как и языки. Такие, скажем, как русский, белорусский и украинский. Еще относительно недавно такого разделения и в помине не было. "Слово о полку Игореве" считают культурным памятником своего языка и истории как русские, так украинцы и белорусы.

Когда рассматриваешь лицо, уткнувшись нос в нос, то замечаешь массу деталей: родинку, волосок, царапину, морщинку, прыщик... Взгляд на то же лицо издалека позволяет отвлечься от несущественных подробностей и оценить его в целом: черты, выражение, взгляд... Похожим образом рассматривает слова этимолог, чуть отстранясь от сегодняшнего дня, чуточку со стороны... Его масштаб - километры, тогда как масштаб бытового взгляда на слова и языки - миллиметры.

Если углубиться в детали, то появляется опасность не увидеть главного: за отличиями не рассмотреть сходств. Например, своими деталями (произношением и оборотами) кубанский говор русского языка отличается от московского или вологодского. Однако назвать кубанский говор отдельным языком нельзя. Только слепец не усмотрит черты принципиального единства между названными говорами. Кубанские казаки остаются русскими людьми, хотя говорят чуточку по-своему, поют украинские песни и носят черкесскую одежду.

К точности исследований масштаб тоже, конечно, имеет отношение. Между ними имеется зависимость. Вот только она не такая уж простая. Чтобы повысить точность исследования крупных объектов (таких, как язык всего человечества), взгляд должен быть крупномасштабным, смотреть надо издалека.

РОДСТВЕННИКИ ЗА ГРАНИЦЕЙ

Чтобы установить происхождение многих слов, приходится обращаться к их родственникам за границей, в других языках. Если ваш дедушка или ваша бабушка сегодня проживают за рубежом, в другой стране, то ведь от этого они не перестают быть родственниками. Люди не камни, на месте не сидят. Да и границы государств постоянно изменяются.

Довольно часто рождение слова относится к такому удаленному от нас времени, когда нынешних языковых, а тем более государственных границ и в помине не было. Всего каких-то две тысячи лет тому назад Ирак, Сирия, Ливан и Северная Африка не знали арабского языка. Славяне не делились на русских, украинцев, белорусов, болгар. На территории Турции звучала вовсе не турецкая речь. Ни английский, ни испанский, ни португальский языки не проникли еще на американский континент, да и не было еще языков с такими названиями. Австралия не знала европейского влияния.

Однако уже тогда очень многие из ныне действующих слов широко использовались в речи. У любой пары современных языков при желании можно отыскать общего языкового предка. Если не две тысячи лет назад, то еще раньше. Вплоть до времени, когда человечество представляло из себя горсточку смельчаков, обживавших неприветливую планету под названием Земля. Тогда и людей было мало, а уж языков и подавно. Но и в те времена звучала человеческая речь и произносились слова, которые мы знаем и сегодня. Правда, уже в несколько измененном виде.

В каждом из наших языков отыщутся следы речений пер-вопредков. За многие тысячелетия народы многократно смешивались, смешивались и языки. Каждый из современных языков представляет из себя причудливую смесь из языков и наречий прошлого, ни один не сохранился в своем первозданном виде.

Этого не могло произойти уже потому, что язык не был дан людям, не был создан. Он возник постепенно и продолжает создаваться. Язык во всем его объеме и во всей его полноте нигде не хранится. Он частями воссоздается в речи, словно птица Феникс.

Возрождается обновленным, чуточку не таким, каким был вчера. Вот почему так важно привлекать к исследованиям родного языка материалы из других языков. Путешествие по жизни слова, копание в фактах его биографии, изучение его родословной помогает установить взаимосвязи слов, их взаимную обусловленность, системность. Ни одно из слов не возникало просто так, беспричинно. Ни одно слово не приобрело своей звуковой оболочки без влияния других слов, тех, что его окружали. Слова иного языка, находясь вдали, в стороне от влияния слов вашего родного языка, позволяют подметить то, что вблизи, в системе только вашего языка, едва-едва различимо.

Ветви видны всем. Неповторимость очертаний каждой бросается в глаза. Корни же дерева сокрыты. Докопавшись до них, начинаешь понимать взаимосвязь ветвей, их родство и единство в составе единого древесного организма. Отказ от признания общих корней, "рубка" этих корней неизбежно приведут к усыханию ветвей.

Современные живые языки подобны ветвям единого языкового дерева, у которого имеются и свои исторические корни. Обнажая их при помощи сравнения, можно вскрыть реальные связи между ветвями-языками. Даже такие, которые очевидными не назовешь.

Как у каждого человека есть свой ангел-хранитель, так и у слова имеется свой язык-хранитель, который сохранил, сберег исконную форму слова и его первичное значение, окружив его словно плотным кольцом из однокоренных и однотипных слов. В таком заботливом окружении оно светит и греет, горит и не сгорает в речи, словно несгораемое полено в печи, окруженное такими же поленьями. То же, что лишено смычки с окружающими словами, чуждое им, чадит, словно выпавшая из костра головешка, и гаснет, превращаясь в кучку холодных черных углей.

Ни огонька в нем, ни жизни, ни словесных родственников, ни тесных связей. Таково заблудившееся в русском языке австралийское слово "кенгуру". Таковы пришедшие в русский из французского "метро" и "пальто". Холодно и зябко слову "пальто" в русском словесном окружении. То ли дело шуба. Скажешь "я купил новую шубу" - и на душе теплее. Не то что ходить в одном и том же неизменяемом по падежам пальто.

Языков-хранителей может быть сразу несколько. И вовсе необязательно, чтобы в этой роли выступал именно тот язык, в котором используется то или иное слово. Так, хранитель перво-смыслов названий месяцев русского календаря - латынь (август, сентябрь, октябрь, ноябрь...), а старинные русские названия месяцев сберегаются в таких языках, как белорусский, украинский, польский (сечень, лютый, березозол, цветень, тра-вень, червень, липень...).

Все познается в сравнении. На основании сходств и различий, выявленных между перечисленными словами, можно сделать некоторые выводы.

Возьмем, к примеру, слово "кошка". Вот как звучит название этого милого животного в некоторых языках: кишка (по-украински), кочка (по-чешски), ката (по-грузински), кэт (по-английски), ша(т) (по-французски), кытта (по-арабски), каттус (по-латыни) (рис. 23).

1. Звуки, составляющие однокоренные слова, могут чередоваться. Так происходит внутри одного языка. На месте "ш" мы встречаем "т" (кошка - кот или "котка", как говорили в Древней Руси). Чередуются звуки и при переходе от языка к языку. Так, на месте "о" в украинском стоит "и" (кОшка - кИшка). На месте "ш" в чешском слове "ч". Если таких примеров набирается много, то можно говорить о регулярных соответствиях, о правилах перехода одного звука в другой (Ш = Т, О = И, Ш = Ч и т. д.).

2. В жизни народов, чьи языки мы перечислили, кошка занимала важное место. О ней часто вспоминали. Это слово стало обычным и привычным. А привычка, как известно, все равно что вторая натура. У нее есть сила, а потому пересилить привычку очень непросто. Запас прочности у корня, что лежит в основе перечисленных слов, оказался достаточно большим.

Корень выстоял, выжил, несмотря ни на какие межнациональные размеживания. И сегодня близкое звучание слова "кошка"

в разных языках напоминает о былых тесных языковых и даже родственных отношениях.

3. На фоне слов из других языков русское "кошка" предстает как снимок, сделанный в рентгеновских лучах. Хорошо "высвечивается" основа: "кош". А ведь тот же корень и в словах "кош", "кошевой", "кошара". "Кош" - это стан, селение у запорожских казаков. Имеются у него и другие значения: "шалаш", "казачий обоз", "лагерь", "стойбище". Все их можно свести под одну смысловую "крышу": "место ночлега". Тогда буквальное значение слова "кошка" вырисовывается как "принадлежащая кошу", "связанная с домом", "домашняя". Когда весь кош (стан) спит, кошка оберегает его от ночных воришек, мышей. Видно, не случайно такое созвучие: "кош" - "кошка" (в русском); "шат" - "кошка", "шато" (замок) - во французском; грузинского "ката" - "кошка" с хеттским ката (дом) и русским "хата"; в чешском "кочка" - "кошка" с сербохорватским "куча" (дом).

Что нам известно про происхождение слов, звучащих примерно так же, как "кот"? Да ровным счетом ничего. Существует гипотеза, что во все перечисленные языки слово пришло из нубийского ("кот - кадис"). Доводом в защиту этой версии служит мнение, что кошка (особенно одомашненная) происходит именно из Нубии. Однако что означает буквально по-нубийски "кадис"? Люди, давшие такое название, обязательно должны были чем-то руководствоваться. Опыт изучения подобных названий в других языках свидетельствует: люди должны были выделить в названии этого животного какое-то его свойство, признак: "мышелов", "когтящий" и т. п. Ссылка на нубийский язык пока ничего не дает.

Совсем иначе обстоит дело со словом, которое во многих языках звучит примерно как "мельница" (или "млын" и т. п.) от "молоть", в котором корень "мол" родственен корню "мал". "Молоть" значит "делать малым, маленьким, мелким, измельчать". Хранителем первичного значения слова "мельница" и ему подобных выступают славянские языки. Мельня, мельница - это та, что мелет зерна, перетирает их в порошок (муку). Слово "мельница" и ему подобные отличается от слова "кот" и ему подобных, как познанное отличается от непознанного, как знание от предположения.

Цицерон считал, что "нет ничего позорнее для натуралиста, чем мнение, будто что-то может произойти без причины".

Привлечение фактов из других языков позволяет шире взглянуть на вещи. Языковед как бы переходит от обычного изображения к стереоскопическому и даже объемному, если исследование проводится на материале множества языков.

Есть в русском языке слово "лук" в значении "оружие" и "овощное растение". Исследователь с узконациональным кругозором, взяв на себя роль рефери на ринге, решительно разводит слова "лук" - "оружие" и "лук" - "овощ" по разным углам и при этом досадует по поводу случайного, по его мнению, совпадения звучания у двух слов. Ему неловко за несовершенство родного языка. А привлеки он для исследования английский - и от чувства досады и неловкости не осталось бы и следа. Вместо издержек родной речи он увидел бы единое слово "лук", но используемое в двух значениях.

Название "лук", как мне представляется, было перенесено с овоща на оружие из-за явного сходства. Лук-растение испускает стрелку. Такая стрелка-росток, похожа на стрелу, выпускаемую луком-оружием.

Подтверждение правильности такого рассуждения дает английский язык, где слово "шут" означает как "росток", так и "стрелять". Связь та же: росток, веточка дерева может быть использована для изготовления стрелы. И напрасно составители английских словарей разрубают слово "шут" пополам на "шут" - "росток" и "шут" - "стрелять". Совершенно права русская поговорка, объединяющая оба значения слова "лук" в рамках единого: "годится лук для битвы и для щей".

Вот так, дружно взявшись за "руки", слова разных языков отстаивают научную истину, которая гласит: английское "кит-чен" родственно русскому "хижина", а арабское "кух" - русскому "кухня". Понятие "кухня" произошло от "хижина" (рис. 24).

Скакать "во всю прыть" означает "очень быстро", "изо всех сил". Слово "прыть" прочно стоит на русской языковой почве, где у него имеются родственные слова "прыткий", "прыскать". У французов есть выражение "во всю брид". Оно означает "очень быстро", "изо всех сил". Его можно перевести и как "во весь опор", но это сути дела не меняет: французское "брид" обнаруживает сходство с русским "прыть" как по внешним (звучанию), так и по внутренним (значению) признакам.

Французское "брид" - это термин, узкоспециальное словечко. Его буквальное значение - "уздечка". Терминами становятся обычные слова, но употребляемые в несколько необычном значении, более специфическом. Во французском языке не обнаруживается первичное, исконное значение слова "брид", его более широкий смысл. Напротив, русское слово "прыть" только такой и имеет: "бойкость, резвость, проворство". Оно родственно слову "прыгать". А какому французскому слову родственно "брид"? Уздечка появилась не раньше, чем была одомашнена лошадь.

Прыть же была и у дикой, еще не одомашненной лошади. Была она и у оленя, и у других живых существ. Слово это отметили еще задолго до появления уздечки наши Далекие предки. Вот почему русское "прыть" почти наверняка старше возрастом, чем французское "брид". "Прыть" имеет прямое, ясное значение, тогда как "брид" в приведенной выше фразе - переносное. Французское слово не столько работает само, сколько заставляет работать воображение слушающего, которому нужно представить, что наездник полностью освобождает уздечку, а значит, позволяет лошади скакать изо всех сил, во весь опор. Прежде чем появиться на свет переносному значению, надобно вначале появиться значению прямому, чтобы было, с чего это значение переносить. Уж не с русского ли "прыть" оно перенесено?

Тот же корень, что и в русском "прыть", можно заметить и в английском "спринт" - "рывок, бросок". Тот же в нем напор и порыв, та же прыть. За этим английским стоит все то же русское "прыть", только с добавлением словечка "се" - "это самое, эта самая" ("се" + "прыть" = "спринт"). Кстати, английское "спринг" - "прыгать", "скакать" совсем не случайно созвучно английскому же "спринт". Здесь такая же закономерность, что и в созвучии русских слов "прыть" и "прыгать". Понятным также становится и первичный смысл английского "спринг" - "весна". Точнее всего его передает все то же русское "прыть". Весна - это пора пробуждения всех сил природы, пора энергии, живости, когда хочется жить "во всю прыть".

Слово, не имеющее в языке прочных связей и корней, утерявшее свое первичное значение, становится простой номенклатурной единицей. Оно выпадает из системы языка, превращаясь в тусклый значок-называлку, в один из многих в длинном ряду таких же серых и безродных значков, похожих на тюремные номера на спине у заключенных. И тогда на первый план выходит соображение удобства, пользования. Слово-ярлычок начинают приводить в соответствие с этим требованием. Его обстругивают и обтесывают так, что от него щепками отлетают отдельные звуки и еще более удаляют его от других слов в рамках одного языка и в масштабах всего сообщества языков.

В английском языке к таким словам относится "руф" - "кровля", утерявшее начальный звук "к" ("руф" того же корня, что и "кров"). В немецком таким примером служит "рут" - "пруд", от которого отпал начальный звук "п" ("рут" от того же корня, что и "пруд"). В русском к таким словам относится слово "арфа". Оно начинается с "а", тогда как в других европейских языках (английском, немецком, французском) у него впереди стоит буква "п" ("эйч", "ха" или "аш").

Некоторые фразеологические обороты "пообтесались" настолько, что превратились в бессмыслицу. Среди них выражение "он в этом деле собаку съел". Судьба этого выражения сложилась так, что его ужали до одного-единственного слова, вложив в него тот же самый искаженный смысл: "насобачился". Вслед за другими мы повторяем оба эти оборота, ощущая некоторую внутреннюю неловкость (душевный дискомфорт), недоумевая в глубине души, при чем тут бедное животное и что это за укоренившееся нелепое сравнение освоения дела с поеданием собаки?

Разгадка кроется в полной форме данного выражения: "собаку съел, а хвостом подавился". Здесь все ясно: некто сумел исполнить самое главное, самое трудное, съел неаппетитное существо, но споткнулся на мелочи, пустяке, подавился хвостом. Вторая часть этого выражения ("хвостом подавился") с годами потерялась, зато первая ("собаку съел"), напротив, приобрела еще большее, самостоятельное значение, связанное с успехом в трудном деле.

Из-за недосказанности некоторые устойчивые выражения извращаются. "Пьяному море по колено" звучит как поощрение пьянству, как подтверждение того, что пьяному все нипочем, что он чуть ли не под защитой судьбы. Вторая, отпавшая (или отброшенная) часть этой фразы не оставляет сомнений в том, как надо ее понимать: "пьяному море по колено, а лужа по уши".

Во фразу начинают вкладывать смысл, вовсе ей не присущий. "Старорежимное" выражение из лексикона военных "честь имею" стали понимать, как офицерский аутотренинг, как напоминание себе и другим того, что честь черезвычайно важна для благородного человека. Между тем перед нами простая и в общем-то пустая этикетная фраза, которая в полном своем виде звучит так: "честь имею кланяться".

Когда ограничиваются выражением "кто старое помянет, тому глаз вон", то тем самым призывают к беспамятству, забывчивости. Полная же фраза говорит о прямо противоположном: "кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет - тому два".

Или еще любят выдавать за мудрость такую поговорку: "В здоровом теле - здоровый дух". Это что же, закономерность такая подмечена: как здоровое тело, так автоматически и дух здоровый? Ничуть не бывало! Сколько угодно примеров как раз обратного. Красивая и здоровая женщина не обязательно умница и добрейшая душа. Супермены из американских фильмов обладают телами атлетов, но жалкую душонку недочеловеков, людей с ограниченным, примитивным интеллектом. К ним прекрасно подходят наши пословицы: "Сила есть - ума не надо", "Велика фигура, да дура". Полностью поговорка, о которой идет речь, звучит так: "В здоровом теле - здоровый дух - это редкая удача". Вот уж действительно, гармонично развитого человека встретишь не часто. Это идеал, к которому надо стремиться.

"В долгу, как в шелку". Но позвольте, какие уж там шелка, когда человек впал в нищету, не может рассчитаться с долгами! Оказывается, в данной поговорке пропущено одно слово. В полном виде она выглядит так: "В долгу, как червь в шелку". Теперь все становится на свои места: должника уподобили личинке шелкопряда, опутавшей себя нитью (шелками) и оказавшейся в безвыходном положении внутри кокона. А ведь такая поговорка могла родиться только у народа, хорошо знакомого с производством шелка. "Народ не камень, на месте не лежит". Видно, не всю свою историю русские сидели на месте. Не обошлось без русского присутствия на землях Средней Азии, Кавказа и в других теплых краях. Называли нас только тогда не русскими, а как-то иначе. Но ведь народы от своих имен не начинаются.

Мы говорим "красный как рак", хотя раки не красные, а черные. Понятно, что из выражения выпало слово "вареный". Именно вареный рак краснеет. Вероятно, ему мучительно стыдно за жестокость человека, отваривающего его живьем. Курица ведь не краснеет. Ее предварительно закололи, выпотрошили и ощипали, то есть психологически подготовили к превращению в бульон.

"Не стой над душой", - говорим мы и при этом опускаем значительную часть этого выражения. Полностью оно звучит так: "Не стой надо мной, как черт над душой". Оборот длинноват и содержит упоминание бранного слова, называющего злого духа, а потому был сокращен, стал благозвучнее, правда, в ущерб буквальному пониманию.

Распечатывая словоформы-бутылки и извлекая из них на свет божий первичные значения, нужно быть готовыми к тому, что из бутылок могут появиться значения-джинны, отражающие бытовавшие когда-то неверные взгляды и предрассудки. Слово "малярия" берет свое начало от итальянского "мал ария" - "дурной воздух". Когда-то люди полагали, что причина этой болезни - именно нездоровый воздух. Употребленное Пушкиным в "Евгении Онегине" английское слово "сплин" - "уныние" происходит от греческого "сплин" - "селезенка".

Древние греки объясняли такое состояние человека болезнью селезенки. Не лучше оказывается и слово "хандра", которым Пушкин пытается заменить слово "сплин". "Хандра" восходит тоже к греческому слову "ипохондрион" - "часть тела, находящаяся ниже хрящей". Древнегреческие специалисты по хандре были уверены в существовании такого органа где-то ниже ребер. Выходит, что слова "сплин" и "хандра" - два сапога пара.

Слово "индейцы" закрепило ошибку Колумба, псевдооткрывателя Америки, который принял Америку за Индию. Потому и коренных жителей этого Нового Света он назвал индейцами. Точнее говоря, просто индусами. Русские слегка подправили это слово и сделали из него "индейцы", чтобы легче было отличать индусов от их краснокожих двойников с другого континента. Англичане же оставили все как есть. Потому-то их слово "индиэн" имеет два значения: "индиец" (индус) и "индеец" (краснокожий). Индейка родом из Америки, а не из Индии.

Однако с легкой руки все того же X. Колумба, принявшего Америку за Индию, увиденная им диковинная птица получила название, которое буквально означает "индийская". Другие языки, в том числе и русский, подхватили ошибку и растиражировали ее. Слово стало привычным.

Теперь, когда вы уже многое узнали об этимологии и ее методах, настала пора переходить к самостоятельным исследованиям. Попробуйте ответить на следующие вопросы, опираясь исключительно на те сведения, которые можно почерпнуть из словоформы (звуковой оболочки выделенного слова).

На что похожи цветы КОШАЧЬЕЙ ЛАПКИ?
Чем любит вертеть ВЕРТИШЕЙКА?
Чем любит трясти ТРЯСОГУЗКА?
Кого ловит МУХОЛОВКА?
Кого морит МУХОМОР?
Сколько лет длилась СТОЛЕТНЯЯ ВОЙНА?
Какого цвета брюшко у ЖЕЛТОПУЗИКА?
Что у НОСОРОГА на носу?
Сколько зубов у БЕЗЗУБКИ?

Даже если вопросы показались слишком трудными, не падайте духом. Вернитесь к ним через день, через два. Вы справитесь. Побольше уверенности в своих силах!

ЧТО СТОИТ ЗА СЛОВОМ?

За словом, точнее, за буквальным значением слова стоит знание, драгоценная крупица опыта, переданная нам предшествующими поколениями.

Каждое слово родного языка - это книга, написанная и отредактированная многими поколениями авторов и редакторов. Если взять краткость в качестве мерила талантливости, то слово займет самую высшую ступень, ибо книга, состоящая из единого слова, представила бы собой предел краткости. Слово высвечивает не все свойства предмета или явления, а сосредоточивает наше внимание на самом главном. Народ-творец создавал слово так же, как скульптор свое творение: отсекая от каменной глыбы все лишнее. Язык, взятый в совокупности его слов и выражений, позволяет охватить взглядом весь окружающий нас мир во всем многообразии его форм и красок.

Пользоваться словами родного языка, не утруждая себя их толкованием, все равно что обмениваться письмами, не вскрывая конверты. Весточки от предков, содержащие драгоценные крупицы опыта, не должны оставаться невостребованными.

Есть такая байка. Бабушка квасила капусту и все нахваливала гнет: "Такая удобная железка попалась! Маленькая, но тяжелая, и не ржавеет". Внук взглянул, да так и ахнул: "Так ведь это же слиток золота!" Он же и растолковал бабушке, что у такой, с позволения сказать, "железки" имеются и другие применения.
Наше бытовое отношение к родному языку сродни бабушкиному обращению с золотом. Язык для нас всего лишь средство общения. Я говорю "всего лишь" потому, что, помимо всего прочего, он еще и мощнейшее средство познания. Оставим пока в стороне использование языка как средства мышления. Поговорим о нем как о средстве хранения уже добытых знаний, накопленного опыта.

Собранные вместе слова образуют свод знаний. Каждое слово родного языка - это содержательная книга, а взятые в совокупности они образуют богатейшую библиотеку. Может, не стоит пользоваться книгами только как украшением интерьера? Не лучше ли заглянуть в их содержание? Мы привыкли говорить словами. Так дадим же и словам поговорить с нами. Им есть о чем поведать.

В повседневной житейской суете мы нередко уподобляемся владельцу богатой библиотеки, у которого не хватает ни времени, ни желания ею воспользоваться. И это не преувеличение. Употребление нами слов родного языка зачастую носит автоматический характер. Оно похоже на использование книг для украшения интерьера или, того хуже, в качестве подпорок для мебели. Смысл, который мы вкладываем в слово, бывает далек от исконного, первичного. Это похоже на чтение недавно сделанных помет и приписок в книге при полном игнорировании ее основного текста.

Польза от этимологии огромная. Она позволяет проникнуть в глубины народной памяти (а язык в своей совокупности и есть коллективная память народа), приобщиться к мудрости предков.
Как линза собирает лучи света в едином фокусе, так и народный язык собирает все накопленные народом знания и опыт в единый словесный пучок - словарь.

Поясним это простым примером. Вокруг нас множество грибов. Для того чтобы их различить и назвать, достаточно было бы грибы пронумеровать. И тогда мы возвращались бы из леса с корзинами, полными грибов "№1", а закусывали бы солененькими грибами "№4". Слава богу, что этого не происходит, не были наши предки "деловыми" в худшем значении этого слова, а придумали нам такие названия, как "подосиновик", "подберезовик", "дубовик", не оставляющие сомнений в том, где именно нужно искать тот или иной гриб. Мы понимаем, какое именно свойство "высвечивается" такими названиями, как "сыроежка", "масленок", "мухомор". Но вот доходим до опенка.

Некоторые русские усматривают сегодня в слове "опенок" не больше информации для размышления, чем в слове "армилария", латинском двойнике "опенка". И тут на помощь приходит этимология, которая объясняет, что опенок - это гриб, растущий "о пень", по-современному "у пней". Этимология напоминает забывчивым потомкам: "масло - это бывшее мазало, то, что намазывают"; "весло - это бывшее везло, то, что приводит в движение, везет лодку"; "утка" от "уты-ка", так эту птицу прозвали за то, что кормящаяся утка утыкается в воду"; "лягушка потому и "лягушка", что лягается, когда передвигается в воде и на суше"; "куропатка - это кура падка, то есть такая курица, которая имеет повадку припадать на одно крыло, изображать из себя раненую, чтобы отвести опасность от гнезда".

Когда Г. Шлиман отправился на поиски легендарной Трои, у него были серьезные предпосылки к успеху: деньги и уверенность в том, что город с таким именем существовал в реальности. Но Шлиман мог бы вернуться ни с чем, с пустыми руками, а золото царя Приама так и осталось бы в турецкой земле, не прояви он любознательности и не поинтересуйся, а что означает название того холма, что поблизости от предполагаемого места раскопа. Ему сказали: "Гиссарлык", что в переводе со старого турецкого означает "дворцы". Археолог-энтузиаст приказал копать именно здесь и не ошибся. Дворец Приама с его несметными сокровищами оказался сокрытым внутри холма с названием "Дворцы".

Таким образом, этимология полезна тем, что позволяет: 1) побольше узнать о мире, в котором живешь, и 2) получше запомнить то, что удалось узнать, поскольку знания принято выражать словами и затем хранить в своей памяти в словесной упаковке.

Два момента больше других повлияли на создание слова. Во-первых, сформировавшаяся мысль, идея о предмете, свойстве, явлении или действии. Эта идея получает свой окончательно оформленный вид, когда она сопоставлена с ранее возникшими представлениями, отграничена от них. Только тогда она получает право на самостоятельную жизнь и на собственное звуковое одеяние. Во-вторых, звуковой облик слова всегда формируется на основе уже имеющегося корнеслова.

Оно всегда живет среди других слов, от которых просто обязано чем-то отличаться, но одновременно и соотноситься с ними, быть "тех же кровей".

Самое большое заблуждение исследователя - считать, что нечто могло появиться беспричинно. Причина всегда есть. И если слово появилось именно в таком, а не в ином виде, значит, на то была веская причина. Установить ее можно. Для этого надо лишь заглянуть в глубинный смысл слова.

ПОЧЕМУ МЫ ТАК ГОВОРИМ

Переоценка значения и роли языка как средства общения имеет и свою оборотную сторону: недооценку его роли как хранителя человеческого опыта, как "музея народной памяти" и средства мышления. Чтобы что-то лучше запомнить, нужно это "что-то" лучше понять. Этимология позволяет проникнуть в глубины буквального смысла слова или выражения, вскрыть его как бы изнутри, а потому лучше его запомнить, схватив при помощи цепкой логической памяти. Этимология приучает вдумчиво относиться к тому, как мы выражаем свои мысли. Она приучает соблюдать заповедь: "Говоря, что думаешь, думай о том, что ты говоришь".

Четко и ясно выраженная мысль будет легко и без кривотолков понята собеседником.
Еще в школе нас приучали вдумчиво относиться к каждой пушкинской строке. Учитель объяснял, например, что строку из "Евгения Онегина" "Он уважать себя заставил" следует понимать как "он умер". Логика этого иносказания заключается в господствующем обычае уважительного отношения к усопшим. О покойниках плохо не говорят. О них или говорят хорошее, или ничего. Дядя Евгения заставил окружающих уважать себя тем, что скоропостижно скончался. Теперь никто уже не посмеет сказать про него что-либо дурное. И таких примеров в языке множество.

"Ахиллесова пята". Быть может, животный страх загоняет наше биоэнергетическое естество, облачко накопленной от Земли биомагнитной энергии (земную душу) в самый низ, поближе к поверхности Земли, для экстренной энергетической подпитки, подзарядки. Так черпал свои неодолимые физические силы великан Антей, когда соприкасался пятками с Матерью-Землей. Пятка - чувствительнейшее и уязвимейшее место на человеческом теле. Об этом напоминает миф про Ахилла. Воды реки Стикс сделали неуязвимым все тело этого героя Троянской войны, лишь пятка, за которую держала младенца его мать, так и осталась слабым, уязвимым местом. Отсюда и появилось выражение "ахиллесова пята".

"В мгновение ока" означает буквально: "затратив столько же времени, сколько нужно, чтобы мигнуть". В основу образа положен моргающий глаз (мигающее око).

"Вилами на воде писано". Составной частью приготовления особо целебной воды была "пранация". Волхвы, взяв в руки особые трезубцы, выводили на поверхности воды тайные знаки. Таким способом воде сообщался особый энергетический заряд. Христианство сделало из священного жезла посмешище, обозвав его "вилами", а сама энергетическая подзарядка воды биоэнергией стала восприниматься как занятие, результаты которого весьма сомнительны.

"Врет как сивый мерин", а также "глуп как сивый мерин". Мы часто говорим так и даже не задумываемся, а почему это мерилом вранья, глупости выступает конь, причем именно мерин сивой масти (то есть белой, седой). Разгадка кроется в обычае западных славян гадать по поведению белого коня (сивого мерина). Конь этот был одним из сокровищ языческого храма в городе Аркона, что на острове Рюген, в Балтийском море. Ухаживал за ним специально назначенный жрец.

Коня использовали только для прорицаний. Перед храмом втыкали копья, через скрещение которых жрец проводил коня. Если конь, перепрыгивая, поднимал прежде правую ногу, то это рассматривалось как счастливое предзнаменование. В противном случае могли отменить военный поход или важную сделку. Христианство, пришедшее на смену язычеству, принялось искоренять прежние верования, объявило их предрассудками, суевериями, подняло на смех. Конь-вещун превратился в воплощение глупости и лжи, из белого коня - в сивого мерина. Лишь в сказке про "Сивку-бурку, вещую каурку" он выглядит привлекательнее. За словами "сивка" (то есть "сивый") и "вещий" (то есть "прорицающий") угадывается все тот же священный ар-конский конь.

"Геенна огненная". На южной окраине Древнего Иерусалима был овраг под названием Геенна. Здесь язычники приносили в жертву богу Молоху своих детей, которых они сжигали под звуки музыки, чтобы не слышать их страшных воплей. Позже сюда стали выбрасывать нечистоты, трупы людей и животных. Чтобы уберечься от заразы и зловоний, в овраге постоянно жгли огонь, за что Геенна получила прозвище Геенна огненная. У христиан этот овраг превратился в символ вечного мучения, ада, места, "где червь их не умирает и огонь не угасает". "Гореть тебе в геенне огненной!" стало распространенным проклятием грешникам, пожеланием им вечного горения в аду.

"Душа ушла в пятки". Что, если это не образное выражение, а буквальное описание того, что происходит с человеком в минуту смертельной опасности? И описание объективного процесса, а не субъективных ощущений? Что, если у человека в пятках имеется некий орган, отвечающий за связь с Землей? Имеется ведь в нашем мозгу шишковидная железа ("третий глаз"), отвечающая за связь с Космосом. От ужаса мы кричим "Мама!", инстинктивно обращаясь к своему материнскому, земному началу. Гибнет-то тело. Телесную оболочку надо спасать. Вечной душе беспокоиться не о чем. Почесывание пяток позволяет испытать ощущения, близкие к райским. Удары по пяткам дают представление об адских мучениях. И все это на Земле, не отлучаясь ни на небеса, ни в преисподнюю, а лишь воздействуя на звено, связывающее человека с окружающим его миром, на пятку.

"Еще и конь не валялся". У русских существовало поверье: человек умрет там, где валяется его конь. Говорили: "Знать, там и умереть, где конь валялся". Если же конь еще нигде не валялся, то это означало, что нет еще указаний на смерть, рано о ней думать. Со временем значение выражения расширилось и его стали понимать вообще как "еще рано", "еще и начала-то нет". Связь понятий "конь" и "смерть" - отголосок древнейшей веры. Конек на крыше русского дома - это тоже символ вечности, устремления в небо, бесконечности.

"Как в воду канул". "Кануть в Лету". Первое выражение означает "капнуть, погрузиться, словно капля в воду". Оно очень древнее. Недаром в словарях ему сопутствует помета "устаревшее". Словно музейный экспонат, оно хранится на "полке". А еще относительно недавно А. С. Пушкин пользовался им в стихотворении "Слеза":

Слеза повисла на реснице
И канула в бокал.

"Как в воду канул", - говорим мы про бесследно исчезнувшего. Среди заговоров, использующихся для остановки кровотечения, есть и такой:

Шла баба на речку,
Вела бычка за нитку.
Нитка урвалась -
И кровь унялась!
Не из каменя вода,
Не из мертвого руда!
Стань - не кань!
Стань - не кань!

Получается, что диапазон использования слова "кануть" очень широк: от самого что ни на есть высокопарного ("кануть в вечность") до самого простецкого (как в заговоре на кровь). Видно, прочными корнями удерживается оно в нашем языке.

Корень "кан" сохраняет связь с понятием "кровь". Турки до сих пор называют кровь словом "кан". Арабское "кани" (ярко-красный) не имеет видимых зацепок в арабском языке, выглядит пришлым. Немецкое "канн" (кувшин) с некоторыми сомнениями можно отнести к словам того же корня. К ним примыкает и наше "стакан" от "ста" и "кан" ("ставить" и "горшок"), то есть такой горшок, у которого плоское дно, а потому его можно ставить.

"Как пить дать". Русские селились вдоль рек, у озер. Вокруг было множество ручьев, родников, колодцев. Питьевая вода в изобилии. Вот почему подать воды было непреложным правилом поведения, а потому "как пить дать" стало означать "непременно", "безусловно".

"Моча в голову ударила". Научными исследованиями доказано, что в мозгу человека, пришедшего в исступление, увеличивается количество мочевой кислоты. Происходит что-то вроде прилива мочи к голове.
"Неопалимая купина". Так называли куст, якобы росший близ горы Хорив, что на Синайском полуострове. Согласно Библии, этот куст горел, но не сгорал.

По преданию именно из него Моисею явился бог Иегова. Этот куст стал предметом поклонения, символом вечной памяти о договоре Моисея с Богом. Наш "вечный огонь" восходит ко временам огнепоклонничества, когда поклонялись различным природным источникам огня. К ним скорее всего относилась и синайская "неопалимая купина". Это мог быть куст, рядом с которым из-под земли вырывался природный газ. Недавно на Синае обнаружены богатые месторождения нефти и газа.

Наш "вечный огонь" входит в явное противоречие с христианским представлением о геенне огненной. Никому не приходит в голову рассматривать "вечный огонь" как вариант геенны огненной, то есть как пожелание павшим героям вечного горения в аду. Таким образом, "вечный огонь" стоит ближе к библейской "неопалимой купине". В слове "купина" ударение на последнем слоге, а это делает его весьма похожим на слова "копна". Не исключено, что именно этим словом данный куст называли филистимляне, то есть праславянское население Синая.

Можно, конечно, утверждать, что данный оборот случайно отразил суть явления, скрытого от внешнего наблюдения. Однако такая случайность далеко не единична.

"Остаться с носом", то есть с ношей, приношением. Существовал обычай, по которому жених приносил родителям невесты "нос". Иначе говоря, выкуп родителям за невесту. Если сватовство не удавалось и родители возвращали жениху его "нос", то неудачник оставался ни с чем. Точнее: со своим собственным "носом".

"Одна ласточка весны не делает". Ласточки возвращаются весной небольшими стайками с длительными интервалами между прилетами. Если бы они возвращались огромными стаями, то нередкие в это время года песчаные бури (самумы, хамсины) могли бы погубить целые популяции этих птиц. Отсюда и поговорка.
"Очертя голову". В старину верили, что круг имеет магическую силу, оберегает. Вот почему герой повести Н. В. Гоголя "Вий", чтобы уберечься от нечистой силы, очертил вокруг себя круг. Примечательно, что это делает православный, причем в церкви.

Он считает недостаточным лишь осенить себя крестом, обращаясь для большей надежности к старинному, языческому обычаю очерчивания охранного круга. Обычай этот связан с поклонением кругу солнечному. Выражение "очертя голову" означает "безрассудно", потому что человек, очертивший вокруг себя (своей головы) магический круг, полагается уже не на рассудок, а на провидение. Веревочное кольцо вокруг головы, ставшее у староверов знаком схимы, монашества, также связано с поклонением Солнцу, его "коловращению".

"После дождичка в четверг". Четверг был посвящен богу Перуну. Именно в этот день язычник особенно надеялся на дождь, дар Перуна. Христианство, пришедшее на смену народной вере, язычеству, предало старое поверье осмеянию. Так возникла данная пословица со значением "неизвестно когда".

"Прожить аредовы веки". Согласно Библии, некий допотопный патриарх по имени Йаред (Аред) прожил 962 года. Поэтому когда хотят подчеркнуть долголетие, то вспоминают долгую жизнь Ареда ("аредовы веки"). К библейскому свидетельству следует отнестись внимательно. Земля, по всей видимости, не всегда совершала оборот вокруг своей оси за 24 часа. Сутки могли быть гораздо короче, а это удлиняло возраст человека, исчисленный в днях. Да и полный оборот ъокруг Солнца Земля могла делать гораздо быстрее. Так могло "набежать" и 962 года даже при относительно непродолжительной жизни человека. Близко к этому выражение "прожить мафусаилов век". Чемпионом среди допотопных долгожителей, согласно Библии, был некто по имени Мафусал (Мафусаил). Он прожил якобы 969 лет и скончался в год потопа. "Прожить мафусаилов век" - следовательно, прожить очень долго.

"Пятки сверкают". Возможно, это сверкание следует понимать буквально, а не в переносном смысле, не как образ. Не исключено, что в момент предельного напряжения телесных сил, например во время панического бега, между босыми ногами (пятками) бегущего и поверхностью земли происходит некое "искрение", свечение, связанное с биоэнергетическим обменом между человеком и планетой.

"Разводить антимонии". Выражение с первого взгляда непонятное. Ведь разводят бегонии, а никак не антимонии. Сделаем вначале некоторые уточнения. Во-первых, не антимонии, а антимоний. Во-вторых, антимонием раньше называли сурьму. В-третьих, сурьмой подкрашивали ("сурьмили") ресницы и брови, чтобы придать глазам большую выразительность. И все это для того, чтобы понравиться мужчинам. Вот мы и ответили на вопрос, зачем "разводят антимонии".

Добавим только, что впоследствии латинское слово "антимоний" потеряло свои четкие смысловые очертания, стало туманным намеком на "нечто", превратилось в слово-призрак и видоизменилось до "антимонии". В настоящее время за выражением "разводить антимонии" закрепилось значение "заниматься пустяками, пустой болтовней". Так латинское название благородного вещества превратилось в синоним слова "болтовня".

"Славу пустила синица, а моря не зажгла". Если в этой пословице слово "синица" рассмотреть в увеличительное стекло этимологического исследования, она оказывается вовсе даже и не синицей. Синица в вышеприведенной пословице, а также в похожей на нее "Хвалилась синица, что море зажжет" употребляется вместо позабывшегося слова "зиница", как в далеком прошлом называли Искру, дочь бога Знича ("зиница" от "Зи-нич"). То был бог начального, "живого" огня, бог животворящей теплоты. Его олицетворял священный огонь, отблеск которого еще сияет в церковных свечах да лампадках. Корень в слове "Зинич" (а значит, и "зиница") тот же, что в слове "зной".

"Толочь воду в ступе". Были времена, когда воду действительно толкли. И занимались этим особо подготовленные, наиболее образованные люди - ведуны. Они брали воду из семи святых источников, сливали ее в один сосуд, выставляли на ночь под звезды, а потом принимались за взбивание (пахтание) этой воды. После таких действий, как утверждают, вода приобретала совершенно особые свойства. Легко проходя сквозь любые ткани человеческого организма, она излечивала от самых различных недугов.

"Узнать всю подноготную". В этом выражении запечатлена память о средневековой пытке, когда под ногти загоняли иглы или гвозди. Добытые таким образом сведения называли "подноготными". Близко к нему стоит слово "подлинный" - в значении "настоящий", "истинный", которое исходит от "длинника" - кнута, которым били человека, чтобы "под длинником" добиться от него признания.

"Умыть руки". Появление этого выражения связано с именем римского правителя Иудеи Понтия Пилата. Выдав на растерзание толпе заведомо невиновного человека (Иисуса Христа), он публично омыл свои руки, словно хотел сказать: "На моих руках нет крови этого праведника. Вся ответственность лежит на всех вас". Пилат был одним из тех, у кого не хватило сил отстоять свое мнение, и он спасовал перед требованием озверевшей толпы. Странно, однако, что в нынешнем мире утвердился именно этот принцип повиновения мнению большинства, мнению толпы. А ведь опыт человечества учит тому, что истина поначалу ходит в меньшинстве и даже в одиночестве.

"Фиговый листок". Лист инжира (фигового дерева) напоминает своей формой ладонь руки. Кому-то из древних скульпторов пришла в голову остроумная мысль: прикрывать срамное место у обнаженных скульптурных героев фиговым листком, напоминающим ладонь руки с растопыренными пятью пальцами. Словно это и не листок вовсе, а рука, стыдливо прикрывающая срам. В Библию этот образ проник гораздо позже. Ева была далеко не первой, кому в голову пришло прикрыть наготу фиговыми листками. До христианских "пер-вочеловеков", Адама и Евы, были "первочеловеки" других, более ранних религий. В том числе религии праславян-пеласгов.

"Шевелить мозгами". Это выражение имеет не только переносный (соображать), но и буквальный смысл. Как установила современная наука, нервные клетки мозга действительно шевелятся, когда мозг работает особенно активно. Вживив в мозг тончайшие светильники, ученые воочию увидели, как шевелятся нервные клетки, подтверждая правильность выражения "пошевели мозгами".

Что стоит за всем этим? Поразительная глубина самонаблюдения древнего человека? Мощь древней научной мысли? Думается, что прежде всего разум, то есть природное божественное знание, данное человеку от рождения. Оно огромно, исключительно точно и вполне достаточно для земной человеческой жизни. Но человеку хочется большего, он ищет знания. Находит крупицы, сравнивает их с тем, что уже дала ему Природа, и наивно изумляется совпадениям. Так поступает ребенок, делая ошибку за ошибкой, взрослеет, набирается опыта и убеждается в справедливости того, что с раннего детства втолковывали ему старшие.

Давая названия предметам окружавшего его мира, древний человек проявлял незаурядную наблюдательность и остроумие. Только меткие слова могли быть подхвачены и закрепиться в речи.