Потерянное бессмертие

У человека нет источника Вечной Жизни внутри него самого. Человек сотворен по природе ни смертным, ни бессмертным. Ибо если бы Бог сотворил его вначале бессмертным, то сделал бы его Богом, если же наоборот, сотворил бы его смертным, то Сам оказался бы виновником его смерти. Итак, Он сотворил его способным и к тому, и другому (см.: святитель Феофил Антиохийский. К Автолику. 2,27).
Сам по себе человек не имеет ни необходимости умереть, ни полноты, необходимой для бессмертия. Он обладает лишь некоей потенцией: к чему "прислонит" он свое бытие - таким и станет.
Человек может дышать Богом - и тогда он становится бессмертным.
Но если человек замкнут в себе самом и в мире невечных творений, - он умрет.
Человек, каким видит его Православие, похож на водолаза, который получает воздух по шлангу с корабля. И вот этот водолаз неосторожным движением защемил шланг и задыхается. Бесполезно ему сверху кричать, ругать или, напротив, ласково сообщать о том, что капитан не сердится на него за испорченное имущество. Нужно, чтобы кто-то другой прыгнул сверху и принес новый шланг с живительным воздухом и дал вдохнуть неудачнику. И плач людей Ветхого Завета к Богу - о том, что "нет между нами
посредника" (Иов. 9,зз). Некому донести до тонущего человека Горнее Дыхание.
Начало человеческой истории было опалено космической катастрофой. Через грех в мир вошла смерть. Можно сказать, что в мире взорвался Чернобыль.
Суть не в том, что Бог злится на нас и наказывает поколение за поколением за проступок Адама.
Просто мы сами сотворили смерть. Мы - виновники тому, что весь мир, весь космос, стал подчиняться законам распада и тления.
Бог, напротив, ищет - как спасти нас от радиации смерти.
Внешне в Чернобыле все спокойно. Но человек, пьющий тамошнее молоко, - пьет смерть. Он дышит лесным воздухом - и вдыхает смерть. Он собирает грибы - и собирает смерть... Почему нельзя заниматься бегом в центре Москвы? - Потому что чем интенсивнее здесь дыхание, чем больше воздуха будет человек прогонять через свои легкие, - тем больше грязи будет осаждаться в них.
Так и в мире после грехопадения: чем больше "космических энергий" человек пропустит через себя -тем больше продуктов распада будет оседать в его душе... Так все "космические откровения" и "экстрасенсорные пассы", все подключения к "энергии космоса" и к "неизведанным ресурсам человечества" чреваты энергиями разрушения...
Язычество поэтому имеет в Библии еще одно определение: рабство пустым и суетным стихиям мира. "Мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира... Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для вращаетесь к немощным и бедным... началам и хотите еще снова поработить себя им?" (Гал. 4,3-9).
В греческом тексте "начала" - это "стихии", то есть, на языке греческой мысли, те первоначала, из которых сложен космос. Стихии мира (см.: Кол. 2,8 и Гал. 4,3) - От сообщения с кос-
мическими стихиями надо уклоняться - ибо "вы со Христом умерли для стихий мира" (Кол. 2,20).
Для уклонения от игры со "стихиями" (то есть религиозно понимаемыми "космическими энергиями") есть весьма основательная причина: они не вечны. Однажды созданные, "разгоревшиеся стихии растают" (2 Пет. 3,12). Значит, душа, пропитанная их энергиями и принявшая их вместо силы Божией, сгорит вместе с ними.
Для стяжания бессмертия души надо прорваться сквозь легионы космических "энергий" и причаститься Единому Бессмертному (см.: 1 Тим. 6,16). Так что для того, чтобы избежать печального будущего, надо в настоящем строить свою религиозную жизнь не по влечениям космоса.
Вообще космос ни одной из своих частей не может дать бессмертие. Он может пониматься как бесконечный, как вечный в своей целостности. Но любая составная его часть вовлечена в кругооборот стихий, и потому то сочетание, которое составляет на данный момент эту конкретную часть "проявленного бытия", рано или поздно распадется. Человек -очень быстро; камень - дольше; бог (Брама) еще на некоторое время задержится в бытии, но затем также исчезнет в кругообороте элементов.
Только если у человека есть над-космическая опора для бытия, то есть если у нас есть над-космическое происхождение от над-космического Существа, никак не затронутого потоком времени, у нас есть шанс на личное бессмертие.
Если есть личный Бог, свободный от космоса, личный и трансцендентный по отношению к миру Бог, для которого космос есть Его свободное творение и потому космические циклы, свободно созданные Им, никак не подчиняют себе своего Творца, и если человек есть образ такого Бога - только тогда у человеческой личности есть защита от космического стирания граней, от уничтожения в космической стихийности.
Если же человек не дошел до Бога, запутавшись в "небесах", "планах" и "астралах", - Бог не может передать ему Свое бессмертие.
С грехопадения первых людей в структуре мироздания произошла подвижка, которая перервала животворящую связь людей и Бога.
В самой природе человека произошла мутация, сделавшая его неспособным к подлинному Богооб-щению. Даже в смерти праведник не соединялся с Богом.
До Христа Царство Радости еще не может вобрать в себя мир, и никто из мира не может вместить его в себя.
Вот что важно отметить для понимания христианства: фон, на котором оно зазвучало как "Радостная Весть", как Евангелие, был довольно мрачен. Ни для кого - никакой надежды. Мир отрезан от Жизни. Две виднейшие раввинистические школы античности - Гиллеля и Шамая - провели три года в диспуте на тему "Не напрасно ли создан человек?". И пришли к общему выводу: лучше было бы человеку не появляться на свет329.
Здесь настало время заметить исходную разницу между христианским мировосприятием и тем, которое владеет умами сегодня.
Только христианство знает идею прогресса: было очень плохо, было "ветхо", и вот - забрезжила заря обновления всей твари.
Мир рационализма, просветительства, мир позитивизма и гедонизма последних веков хоть и клянется в верности идее прогресса, на самом деле в самом главном прогресса не видит и не признает.
Не заметив единственно важного Прогресса в прорыве от Ветхого Завета к Новому, наш век разменял великую идею Новизны на мелкие "улучшательства". Прогресс в технике войны, прогресс в эксплуатации земли и "человеческих ресурсов", улучшения в быту и в заботе о теле...
"Да разве культурный прогресс ставит себе такие задачи, как уничтожение смерти? - Знаю, что не ставит, но ведь потому и его самого очень высоко ставить нельзя", - сказал в своем завещании Владимир Соловьев330.
Современный мир полагает, что в принципе всегда все было хорошо. В космическом хозяйстве -все в порядке, и только недостаточная просвещенность людей мешает все подвести под ранжир "общечеловеческих ценностей".
Главное же - что хотя-де никакого Творца и нет, но все же человек создан (космосом, не Богом!) для счастья, как птица для полета. И любая религия, любая философия и политика должны оправдать претензии человека на его право на счастье.
Радикальные атеисты (экзистенциалисты), которые говорили, что в мире нет разума, и потому проблеск самосознания в человеке -- это страшная и болезненная ошибка бессмысленного космоса, объявлены несовременными, равно как и христиане.
В мироздании царит улучшательская эволюция: уровень жизни должен расти не только в этой жизни, но и в будущей.
Отсюда требование массового сознания к христианству: "Утешьте нас, скажите, что мы можем жить по стандартам потребительского общества, можем ежедневно исповедовать практический материализм, а за это Иисус вместе с Буддой введут нас после расставания с телом в миры и более богатые, и более красочные и счастливые. Позвольте без всякой иронии распевать песенку Бориса Гребенщикова: "Будда бродит по Голгофе и кричит: 'Аллах акбар!"'
И прежде всего - избавьте нас от необходимости думать, выбирать и вообще сознательно растить свою Душу.
Мы ничего не знаем о мире религий - и поэтому для нас все религии равны, и поэтому мы очень веротерпимы. Вы, богословы, не смущайте наш энтузиазм и позвольте нам считать себя христианами, несмотря на нагл оккультизм. Не мешайте нам считать себя духовными ("эзотерическими") христианами, при том, что Евангелие мы листали лишь однажды, а не исполняли никогда".
И вот здесь я могу сказать только одно: мы можем выбирать духовные пути, мы можем следовать или нет духовным законам.
Но сами эти законы столь же независимы от нашего желания, как и законы астрономии. "Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло... Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое" (Втор. 30,15-19), - передает Моисей людям Закон Творца.
Мы не можем предложить Богу маршруты, по которым нам хотелось бы идти. Он открыл для нас духовный путь, на котором можно найти Его, и предупредил о том, в каких случаях Царство Божие не наследуется людьми.
Вот в чем разница между апостолами и современными богостроителями: апостолы знали, что "весь мир лежит во зле" (1 Ин. 5,19), и потому радовались, что Господь открыл возможность для спасения "по крайней мере некоторых" (1 Кор. 9,22).
Современный мир убежден в том, что все космические пути открыты и хороши, что в религиях нет ничего опасного, что все люди будут спасены, и потому воспринимают как скандал напоминание о евангельском свидетельстве о том, что пути людей необратимо разделятся.
В отличие от улучшательской идеологии современности, христианство - религия спасения.
Спасают того, кому уже нельзя "помочь".
Спасают там, где уже нельзя ограничиться "советами ".
Спасают не от недостатков.
Спасают от смерти.
Христианство - это Новый Завет.
Это значит, что прежний образ религиозности оказался недостаточен, оказался беспомощен.
Это значит, что вне Нового Завета люди не смогли приблизиться к подлинному Богу - и потому Господь не усовершенствовал некую наличную философскую традицию, а пришел Сам, и в Своей Крови, а не на папирусе, заключил с нами Завет Новый.
И даже более того: после того, как людям был дан Новый Завет, прежний Закон стал не просто чем-то устаревшим. Он стал, мягко говоря, помехой. Это именно мягко говоря. А апостол Павел прямо сказал, чем стал прежний, иудейский Закон. Настолько прямо, что переводчики до сих пор не могут решиться перевести буквально это его высказывание. "Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания... я... из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей... по правде законной - непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа" (Флп. 3,2-8). "Сор" в последней фразе - это спсорауа (orcvpayov) по греческому оригиналу и stercus в древнейшем латинском переводе. Откройте словари и посмотрите значения этих слов. Значение "сор" там не встретить. Это - навоз, кал, испражнение, дерьмо.
Еще прежде апостол Павел назвал дохристианские религиозные установления (даже не языческие, а собственные, еврейские, ветхозаветные!) "тщетой". Тщета по-гречески - убыток, ущерб, вред. От
этого "вреда" апостол Павел "отказался". Употребленный им глагол - не просто "отстранился", а "убежал как от чего-то крайне опасного".
Итак, иудаизм уже не просто "тщета", то есть ненужная трата сил, но и вред и даже более того -дерьмо. Но если это о ветхозаветном Законе говорит Павел, - то тем более таково отношение апостольского христианства к язычеству. Как бы ни было оно потенциально светло до Христа, теперь оно "сор и тщета".
Часто христиан называют жестокими людьми - за их свидетельство о том, что вне Христа нет спасения. Что ж, представьте, что включается служба оповещения гражданской обороны и объявляет: "Граждане, тревога! По нашему городу нанесен ракетно-ядерный удар. Через десять минут ракеты будут над нами. В вашем районе ближайшее убежище находится там-то... Кто успеет до него добежать - у того есть шанс спастись"... Скажите, кто жесток в этой ситуации: диктор гражданской обороны или тот, кто нанес ядерный удар по городу?
Святитель Иоанн Златоуст однажды обратился с увещанием к родителям, которые возмущались проповедью монахов. Мол, подросшие дети, вместо того, чтобы помогать отцам в торговле или ремесле, собираются в храмы, слушают монахов и даже уходят в монастыри... Златоуст предлагает сравнение: если кто-то ночью поджег ваш дом, и проходивший мимо человек вбегает в него, стучит во все двери, будит людей и понуждает их выбежать из огня - кого вы назовете виновником ночного беспокойства? Поджигателя или спасателя? Так вот, если бы в наших городах можно было бы защитить свою душу от огня грехов, - не было бы нужды в монастырях. Не монахи подожгли грехами ваши города. И если они учат ваших детей защите от греха - в чем же их вина?
В мире и космосе разлита смерть. Мы сами ничего не сделали для ее преодоления. Но нам дано лекарство от смерти, "лекарство бессмертия", противоядие. Вечный Бог стал человеком, чтобы привлечь нас к Себе и Собою защитить нас от последствий наших же беззаконий. Вот - Чаша с врачевством бессмертия. Вот - Чаша Жизни. Придите и вкусите...
Жесток ли врач, уверяющий больных, что без принесенного им лекарства им не выжить?
Жесток ли проповедник, говорящий, что вне Причастия человек не найдет Жизни?..
И в этой ситуации совсем не очевидно, что разницей между христианством и язычеством можно пренебречь.
Христианство говорит: "Пройди через боль покаяния и устремись к Богу".
Язычество уверяет, что не надо ни того, ни другого, а нужно лишь "расширить свое сознание". Для этой цели сгодятся и наркотики, и ЛСД, и "ребё-финг" - модная сегодня техника регулировки дыхания, при которой в мозгу, доведенном до кислородного голодания, возникают галлюцинаторные видения "райских планет" (иногда, напротив, этот же эффект дает техника "гипервентиляции мозга": чувство эйфории достигается через перенасыщение кислородом). А если и нужно встречаться с кем-либо, то отнюдь не с Богом, а просто кое с кем из космических жителей.

 

Богословие Чернобыля

Вновь вернемся к Чернобылю.
Люди, живущие вокруг него, не виновны в своей беде. И все же смерть поселилась в их домах. И вот приезжает врач и говорит: "Я смог найти лекарство от вашей болезни. Эти ампулы у меня; придите ко мне, и я бесплатно вам их дам". Этот врач остановился в деревне Малая Ивановка. И жители Верхней Ивантеевки, узнав об этом, заявили громкий протест: "Мы не будет лечиться у этого врача, потому что он остановился не у нас, а у наших соседей. Сами не пойдем и детей наших не пустим"...
Да, Христос воплотился не в Калуге и не на берегах Инда. Но вопрос, "спасутся ли индусы", не пришедшие ко Христу, оказывается столь же абстрактно-моралистическим, как и вопрос о том, спасутся ли "ивантеевцы", обиженные тем, что врач поселился не у них. Доктор ведь не по злобе так сделал и не по несправедливости. Он пришел в зону смертельного поражения (хотя мог этого и не делать) и поселился там, где быстрее мог найти первых пациентов.
А у жителей хуторка в Новых Черемушках ситуация оказалась еще сложнее: они бы пошли к врачу за лекарством - но почтальоны до них не дошли, а радиосвязь не работала... Никто и не знал, что в этой глухомани еще живут люди. Они будут болеть и преждевременно умрут. Виноват ли в этом доктор, приехавший в Малую Ивановку? Индусы слышали о Христе и не приняли его. Ацтеки многие века и не слышали о Нем. Виноват ли Христос, что каждую гору Он не сделал горой Преображения?
Еще были люди, которые и услышали, и даже сходили посмотреть на врача и его помощников, но так и не смогли понять, зачем это надо. Почему все говорят об опасности? Вроде все как всегда. И солнце светит, и цветы растут. Разве что поросята иногда странные родятся - так для этого есть ветеринары, а нам-то зачем эти лекарства пить. Мы здоровы. Мы испокон веку сами себя лечили. И этот врач не лучше наших бабок. И ваш Иисус не лучше наших ма-хатм...
Иные и готовы принять лекарство, но говорят: "Только лично из рук врача. Его помощникам мы не доверяем. Вот если бы он лично явился мне, скажем, сегодня после обеда - я с ним повечерял бы, а потом и лекарство, пожалуй, принял"...
В "Духовном луге" Иоанна Мосха рассказывается о святом старце, который совершал Литургию с употреблением еретического Символа веры, но в со-служении ангелов. Встретив возражение со стороны православного, старец спросил ангелов, почему они сами не предупредили его об опасности. "Видишь ли, Бог так устроил, чтобы люди научались от людей же", - был ему ответ331. И вот эти человеческие руки, которыми написано слово Божие и которыми оно разносится между людьми, - многим не нравятся. Брезгуют.
Еще были люди, которые и услышали, и пришли, но не вняли предупреждениям врача. Скажем, оказалось, что лекарство нельзя запивать водкой. А эти пациенты вышли из больницы и сразу повернули свои стопы в ближайший кабак: "Ну что, мужики, надо же исцеление отметить!.. И за доктора выпить -святое дело!.. И медсестричку не забыть!.. И за тех, кто в море!" А в итоге изблевали из себя принятое лекарство. Врач виноват, что не бегал за каждым и не бил по рукам?
Обнаружились и такие люди, что причастились лекарству и все правила его применения хранили. Но никак их нельзя было уговорить держаться подальше от эпицентра взрыва. Им все казалось, что там есть что-то более экзотическое и что вообще опасность радиации преувеличена. Они и в христианский храм ходили, и в Шамбалу каждый вечер через "астрал" летали. Христу они присвоили высокое звание в Космической Иерархии (полковника планетарного Логоса), но не считали зазорным общаться с лейтенантами ("барабашками") и с генералами Фо-хатами.
Наконец, объявились и такие, которые слушали наставления врача с чрезвычайным благоговением и наизусть запомнили все его инструкции. Они назубок знают, как пользоваться лекарством, с чем оно несовместимо, а что, напротив, помогает его лучшему усвоению. Вот только само лекарство они так и не попробовали.
О последних двух группах стоит поговорить особо.
Почему нельзя совмещать служение Христу с "кон-тактерством" и почитанием иных божеств?
С точки зрения языческой философии, Божество, Абсолютная Реальность находится не просто вне человеческого познания. Она пребывает вне всякой связи с миром людей. От Абсолюта к миру людей идет иерархия, лестница миров (эонов, эманации, духов), и лишь те ее низшие ступени, которые непосредственно соседствуют с нашим миром, могут быть доступны религиозному дерзновению людей. Божество непознаваемо и ненаходимо, а потому религиозный импульс следует направить на те инстанции, что ближе к Земле и доступнее - на мир богов.
Радость же Библии (как Ветхого, так и Нового Завета) состоит в том, что Абсолют, Источник всякого бытия Сам создал мир людей. Он не поручил это кому-то из подчиненных духов, но Сам открыл Свою любовь тем, что смирил Себя до создания нашего мира. Плотный круг "олимпийцев", кольцо божков и духов, которые во много слоев пеленали сознание язычника, было разорвано простыми словами: "В начале сотворил Бог небо и землю" (Быт. 1,1). Бог - совершенно иной, чем мир. Бог не есть космоc. Бог не есть человек. Бог непознаваем и неизрече-нен. И все же именно Он создал наш мир и открыл Себя в нем. Высшее и Непостижимое Бытие, оказалось, любит нас, а мы - в ответ - можем любить именно Его (а не космического посредника) и можем обращаться к Нему как к Личности. Безликое Брахмо индийской философии обретает ясный личностный Лик в Библии. Человек получает право говорить Абсолюту - "Ты".
Христианство прекрасно знает и глубоко переживает Непостижимость Бога. "Никакая буддийская литература, никакой греческий неоплатонизм, никакая западная мистика, средневековая или новая, не может и сравниться с Ареопагитиками по интенсивности трансцендентных ощущений, - пишет А.Ф. Лосев. - Это не риторика, но это какая-то мистическая музыка, где уже не слышно отдельных слов, но только слышен прибой и отбой некоего необъятного моря трансцендентности... Во-первых, тут перед нами не столько философия и богословие, сколько гимны, воспевание. Ареопагит так и говорит вместо "бого-словствовать" - "петь гимны". Во-вторых, несомненно, это воспевание относится только к Личности, - правда, абсолютно-трансцендентной и ни с чем не сравнимой, но обязательно к Личности. Вся эта необычайно напряженная мистика гимнов возможна только перед каким-то лицом, перед Ликом, пусть неведомым и непостижимым, но обязательно Ликом, который может быть увиден глазами и почувствован сердцем, который может быть предметом человеческого общения и который может коснуться человеческой личности своим интимным и жгучим прикосновением. Вся эта апофатическая музыка есть как бы упоение благодатью, исходящей от этой неведомой, но интимно-близкой Личности, когда человек испытывает жажду вечно ее воспевать и восхвалять, не будучи в состоянии насытить себя никакими гимнами и никакой молитвой. От буддийской жажды самоусыпления это отличается огромной потребностью достигнуть положительных основ бытия, положительных вплоть до того, чтобы общаться уже не со слепым становлением вещей, и даже не с самими вещами, живыми или мертвыми, но только с Личностью, которая ясно знает себя и знает иное и способна к разумной жизни и к человеческому общению. Такое сознание уже не имеет нужды в отвлеченной философии. Дедукция категорий для него -очень маленькое и скучное дело. Обладая колоссальной мощью антиномико-синтетических устремлений, оно нисколько не интересуется самими категориями, а просто только воспевает высшее бытие со всеми его антиномиями (Антиномия - противоречие между двумя положениями, каждое из которых признается доказуемым (напр., прерывность и непрерывность материи). - Ред.) " и синтезами в такой непосредственной форме, как будто бы здесь и не было никаких антиномий. В неоплатонизме самое бытие, в котором фиксируются антиномии, гораздо холоднее и абстрактнее. У Ареопагита абсолютная самость, в которой фиксируются антиномии, настолько живая, личная, богато-жизненная, что сознание философа занято только тихим же живым общением с нею, так что только кто-то другой может со стороны наблюдать и систематически размещать все возникающие здесь антиномии, но самому философу этим некогда заниматься... Если бы мы стали искать, где же в истории философии то учение или система, которая вскрыла бы в отвлеченной мысли содержание ареопагитского апофатизма, то, пожалуй, мы не могли бы найти другого более значительного имени, чем Николай Кузанский. "Господь и Бог мой! Помоги Тебя ищущему. Я вижу Тебя в начале рая и -не знаю, что вижу, ибо я не вижу ничего видимого. Я знаю только одно: я знаю, что не знаю, что вижу и никогда не смогу узнать. Я не умею назвать Тебя, ибо не знаю, что ты Есть. И если скажет мне кто-либо: то или иное есть Твое имя, то потому уже, что он дает имя, я знаю уже, что это не Твое имя. Ибо всякое обозначение того или иного смысла имен есть стена, выше которой я Тебя вижу. Если дает кто-либо понятие, которым Ты можешь быть понят, я знаю, что это не есть понятие о Тебе, ибо всякое понятие находит свою границу в пределах ограды рая. И во всяком образе и сравнении, с помощью которого стали бы мыслить Тебя, я знаю, что это не есть соответствующий Тебе образ. Кто хочет приблизиться к Тебе, должен подняться над всеми понятиями, границами и ограниченным. Следовательно, интеллект должен сделаться неведущим (ignorantem) и погрузиться во тьму, если хочет видеть Тебя. Но что же тогда есть, Бог мой, это неведение интеллекта? Не просвещенное ли это неведение? Поэтому к Тебе, Боже мой, Который есть бесконечность, может лишь тот приблизиться, который знает, что не ведает Тебя" (О видении Бога. 13)"332.
И это еще не все. В Новом Завете открывается, что любовь Бога к людям сделала Его человеком. Величайшая радость христианства в том, что Тот, Кто пришел нас спасти, есть Тот, Кто нас некогда создал. Во Христе мы встречаем Саму Вечность, прорвавшуюся в наше время.
Ничего большего не мечтает подарить человеку ни одна другая религия. Все попытки примирить Евангелие с язычеством неизбежно приводят к потере этой радости. Христос оказывается всего лишь одним из учителей (где-то между Пифагором и Джордано Бруно). Но если Он -- всего лишь Человек, если Он -не Бог, значит, с Богом люди так и не встретились.
Иногда неоязычники (неоязычество - язычество после Христа) утверждают, что Христос - "авата-ра" Божественного Духа. Но тогда Само Божество так и оказывается безличным и безликим, а Христос оказывается не более чем маской, накинутой на Брахман. Человеком Он не был (а, значит, и не страдал, и на Голгофе был лишь спектакль, призванный выжать слезы скорби и покаяния из людей)* ("Конечно, совершенно невозможно понимать значение жертвы распятия Христа, как это понимается некоторыми недоросшими сознаниями. Смысл ее в том, что Христос, желая показать силу Духа над физической плотью, принял чашу и запечатлел своей кровью Завет, принесенный Им: "Нет больше любви той, как если кто положит душу за други свои"" (Е.Рерих)333.
Вот слова святителя Григория Богослова на эту тему: "Какую же у них видим причину вочеловечивания? Если ту, чтобы вместился Бог иначе невместимый, и во плоти, как бы под завесою, беседовал с людьми, то это будет у них одна нарядная личина и зрелищное лицедейство. Можно было иначе беседовать с нами, как прежде в купине неопалимой и в человеческом образе" (Послание 3, к Кледонию)334.).
Наконец, в некоторых неоязыческих школах утверждается, что Христос более чем человек, но все-таки менее, чем Божество. Так, - "Планетарный Логос".
А если Христос есть и в самом деле Тот, Кем Он Себя называл ("От начала Сущий" - Ин. 8,25) и каким Его познала Православная Церковь, то что еще искать в других религиях?
Сам Бог, Сама Вечность пришла к нам и сказала о пути спасения - а мы хотим "дополнить" Ее плохо понятыми обрывками буддизма и язычества? Как Он Сам расценивает такое поведение, Он ясно сказал еще в ветхозаветную пору: это - прелюбодеяние.
Библейская формула "Бог один" (см.: Исх. 20,2-з) - это эксклюзитивистская, исключающая формула. "Если восстанет среди тебя пророк, или сновидец, и представит тебе знамение или чудо, и сбудется то знамение или чудо, о котором он говорил тебе, и скажет притом: "пойдем вслед богов иных, которых ты не знаешь, и будем служить им", - то не слушай слов пророка сего, или сновидца сего; ибо чрез сие искушает вас Господь, Бог ваш, чтобы узнать, любите ли вы Господа, Бога вашего, от всего сердца вашего и от всей души вашей" (Втор. 13,1-3).
Когда Бог говорит Моисею первую заповедь: "Бог один", Он не имеет в виду, что тем самым Моисею открывается эзотерическая тайна -имен, дескать, богов много, а на самом деле все религии говорят об одном и том же Едином Боге. "Моисей, если хочешь, называй Меня Кришной. А ты, Аарон, можешь по вторникам звать меня Зевсом, а по пятницам хоть Астартой. А будет желание - молитесь так: "О, Карлсон, иже еси на крыше!""
Пантеистическая формула "Бог един", напротив, инклюзивная: она вбирает в себя самые разные формы духовного движения.
Заповедь Моисея имеет в виду "единый" как "единственный". "Нет иных богов!" Бог Библии называется Единым, потому что исключает иных богов. "Бог" современного религиозного китча называется "Единым", потому что вбирает всех богов.
Вообще много странностей в современной интеллигенции. Она, например, не знает Библии, не верит Библии и не признает ее Боговдохновенности. Но при этом она свято верит в то, что Православная Церковь неправильно понимает Библию и исказила ее.
Еще более занимательно, что ради чаемого "примирения религий" она готова их все уничтожить, -превратив их в безрелигиозную моралистику...
О последней мечте российской интеллигенции замечательно сказал современный публицист Максим Соколов: "Член Политбюро ЦК КПСС, "отец перестройки", академик А.Н. Яковлев, проникпшсь буддийским учением, также с легкостью сумел синтезировать буддизм и христианство - последнее по необходимости было очищено от искажающих наслоений. Если буддизм, по мнению академика Яковлева, последовательно проводит великий принцип ненасилия, то христианство (т.е. Христос) фразами типа "Я не мир принес, но меч" постоянно отступало от этого принципа, что и привело к прискорбным историческим последствиям. Наиболее же близким к подлинным идеалам христианства академику Яковлеву, видится опять же Толстой, тогда как отлучение Толстого - очевидный грех или, по крайней мере, сугубая ошибка Церкви. На всякого мудреца довольно простоты. Если бывший шеф-идеолог проникся учением Будды Гаутамы, то, конечно же, вольному воля, спасенному рай. Но решительно непонятно, почему шеф-идеолог, по своему прежнему роду службы обязанный вроде бы разуметь различие между христианством и буддизмом (на то и "Курс научного атеизма" имелся), не может прямо и достойно назвать себя буддистом, а, немного похвалив Будду, тут же начинает очищать христианство от наслоений. Беда не в том, что человек добросовестно не верует в Христа -пути Господни неисповедимы, - а в том, что он называет свое учение христианским, не имея к тому должных оснований. Чем до А.Н. Яковлева не менее успешно занимался и гр. Л.Н. Толстой. Причина, вероятно, в том, что современный интеллигент склонен искать в христианстве прежде всего этическую составляющую, - он ее находит, и она кажется ему превосходной и возвышенной. Полагая, что именно в том и состоит соль Христова учения, он, как человек образованный, не может не видеть, что столь же превосходные этические принципы содержатся также и в других религиозных учениях, -отсюда естественное стремление вычленить главное и роднящее Новый Завет с другими великими книгами, т. е. этические заповеди, а то, что не имеет непосредственного отношения к правилам счастливого жизнеустройства (воскресение Христа, например), подвергнуть благоумолчанию - и назвать все это подлинным христианством. Этика христианства направлена на обретение полноты совершенного бытия с Богом. Этика толстовства направлена на достижение блаженного небытия. Бог христиан - это Тот, Кто в Своей неизреченной любви даровал им жизнь вечную. Бог Толстого - это некто, кто из малопонятного далека, никому ничего не даруя, раздает общеполезные указания"336.
Вопрос о времени появления "искажений" и "позднейших наслоений", которыми якобы православная традиция испещрила чистый лик "первоначального христианства", решается довольно просто: обращением к историческим источникам.

 

Апостольская нетерпимость

Сегодня часто Церковь обвиняют в теплохладности, в том, что она совсем не похожа на Церковь апостолов, на пламенную общину первохристиан. Это правда. Но на первых христиан мы похожи именно в том, что более всего и не нравится в нас людям " всерелигиозным ".
В чем угодно можно противопоставлять первых христиан и нас. Но только не в одном. Нельзя противопоставлять современную "православную нетерпимость" "терпимости апостолов", потому что последней просто не было. Апостолы никого не преследовали (как и православные сейчас). Они лишь твердо стояли на своем: нет спасения вне Христа, а потому "не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую" (1 Кор. 10,21). Нет возвращения в прошлое, когда "не знав Бога, вы служили богам, которые в существе не боги" (Гал. 4,8).
Слишком хорошо знали и апостолы, и первые христиане мир языческих мистерий, философий, мир без Христа. Они проповедовали не в атеистическом мире, а в мире, где у каждого человека, у каждой семьи, у каждого народа уже была своя религиозная традиция. И этому миру они принесли новое.
Сегодняшний мир, не зная толком Нового Завета, а также порядком отвыкнув от настоящего язычества, полагает, будто Новый Завет можно "обновить" через прививку к нему языческого оккультизма.
И вот --из двенадцати первых апостолов Христа десять были убиты за свою проповедь (кроме Иуды Искариота и апостола Иоанна, который после многих ссылок и арестов все-таки ненасильственно ушел из этой жизни). Был убит и апостол Павел. Все они предпочли пойти на смерть, но не преклониться перед богами языков* (О причинах гонений на христиан см. главу "За что преследовали христиан в языческом мире" в моей книге "Сатанизм для интеллигенции. Т. 1: Религия без Бога"336. - А.К.).
Если бы в их представлении Христос был воплощением одного из многих иерархов или духов, если бы Он казался им лишь очередным "аватаром", -они не стали бы ценою своих жизней отказываться от почитания иных "сыновей божиих".
Если бы Бог Библии воспринимался как один среди многих иных богов, как одна из многих эманации Единого, наряду с Ним было бы естественно почитать иные божества. Как писал апологет язычества Цельс, "кто почитает нескольких богов, тем самым делает приятное Богу, поскольку он почитает нечто от великого Бога. Поэтому, если кто почитает и боготворит всех (приближенных Бога), он не оскорбляет Бога, которому все они принадлежат... Право же, тот, кто, говоря о Боге, утверждает, что только одного можно назвать Господом, поступает нечестиво, так как он тем самым разделяет царство Божие, создает в нем раздор, как будто бы существовали (две) партии и имелся какой-то другой, противостоящий Богу" (Против Цельса. 7,2 и 8,11).
Но библейские пророки, а позже и христиане как раз и считали, что духовный мир разделился. И потому дружба с языческими духами есть вражда против Бога.
Может быть, некоторые языческие ритуалы, образы, мистерии сами по себе не так уж плохи; далеко не все в языческой религиозной жизни может быть оценено как внушение сатаны. Но когда пришел Свет, когда открылась возможность прямого обращения к Богу, уже нельзя оставаться в мире языческих двусмысленностей.
Отворачиваться от Христа, пришедшего к людям, и обращаться к прежним языческим заклинаниям - значит противиться Христу, отрекаться от Него.
И пророки, и апостолы признавали, что у других народов есть свои божества (Упоминания "иных богов" в Библии: Ис. 27,1; 51,9; Пс. 73, 12-14; 88,11; Иов 7,12; 26,5,6.)", - но решительно отказывались признать за богами язычников статус Истинного Творца (язычники, впрочем, на этом и сами особенно не настаивали). Отсюда - слова апостола Павла: "Итак об употреблении в пищу идоложерт-венного мы знаем, что идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого. Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, - но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им" (1 Кор. 8,4-6).
Если бы эта фраза звучала как: "Знаем, что есть много богов и господ много; но у нас один Бог Отец" - это было бы манифестом обычного язычества: мы выбираем своего бога из сонма многих владык, и уважаем право иных религий иметь общение с прочими богами (если я храню деньги в банке А, это не означает, что я отрицаю право других людей хранить их деньги в банке В). Но немедленно добавляемая богословско-метафизическая нагрузка резко меняет ситуацию: "У нас один Бог Отец, из Которого все". Не просто - "У нас есть Бог, из которого происходим мы, наше племя, наша вера", но - "из Которого все" (то есть - из этого Источника все получило свое бытие), а также "Которым все" (то есть и поныне все, что есть, существует по причастности к этому Истинному Бытию).
Христиане убеждены, что те, кто влагает свои сердца и деньги в свои языческие банки, слишком близки к краху. Их "космические иерархии" не более чем экономические пирамиды типа МММ. И не от злобы к этим людям, а от желания им добра апостолы вновь и вновь предупреждали: отойдите, пока не поздно, от ваших богов. Обратитесь к Единому Вечному Творцу.
Отказ же от Завета с Личным Богом, который вне Себя создал вселенную, означает растворение себя в космосе, подчинение своей жизни и своей судьбы безликим и бездумным, бессострадательным законам космоса (например, законам кармы и астрологии).
Да, в язычестве есть отблески правды. Как в воде тоже присутствует растворенный кислород. Но если водолаз посчитает себя рыбой и попробует дышать этим воздухом, он погибнет. Ему протянут воздуховод с поверхности. А он станет дышать через раз: разок из шланга, а разок - прямо пуская воду в свои легкие... То, что он скоро погибнет от таких упражнений, очевидно. Но смерть души не так заметна. И "всере-лигиозные", "терпимые" и "открытые" оккультисты носят в своих телах агонизирующие, протравленные "космическими энергиями", распадающиеся души, но притом уверяют христиан, что больны именно мы- больны "нетерпимостью".
Я это говорю не из книг. Любой православный священник может рассказать десятки историй о людях, которые взрастили в себе духовные болезни, пробуя совместить христианство с "восточными учениями". Порой отголоски этих катастроф прорываются даже на страницы газет* ("В ночь на 21 марта в административном центре Эвенкии - поселке Тура - был зверски убит священник местного прихода отец Григорий. Убийца отрезал священнослужителю голову и положил ее на алтарь церкви. Эвенкийский приход отец Григорий возглавил недавно - полтора года назад, но успел снискать уважение местных жителей. Священника любили за доброту и открытость. В конце прошлого года в Туре появился человек, которого многие считали помешанным - до поселка он добрался пешком, в одиночку, из Томской области. Странник обратился за помощью к отцу Григорию и получил ее: священник нашел для него теплую одежду, пристанище и взялся кормить. "За сына ему был", - говорят об убийце местные жители. Вечерами священник и странник, оказавшийся кришнаитом, обсуждали вопросы веры, но конфронтации между ними не возникало, наоборот, каждый видел в другом интересного собеседника... Ночью кришнаит постучал в дверь дома отца Григория. А когда священник открыл, нанес ему удар ножом в сердце и два - в шею. Затем отрезал мертвому священнику голову и отнес ее в церковь. По-видимому убийца совершал какой-то обряд: он пронес голову вокруг алтаря так, чтобы капающая кровь образовала на полу круг, и затем положил голову отца Григория на алтарь. Задержать убийцу было нетрудно - он и не собирался никуда убегать. На первом же допросе он признался, что сделал это по приказу своего бога: Кришна явился ему во сне "и призвал на дело". Сейчас он находится в изоляторе временного содержания при УВД Туры и, по словам сотрудников дежурной части, распевает в камере "Харе Кришна""337.
Делать стремительное заключение от одного несчастного визионера ко всем кришнаитам не стоит. Неверно было бы полагать, что все кришнаиты только и мечтают, как бы отрезать головы православным священникам. Из этого случая мне представляется возможным сделать только один вывод: напоминать о нем в тех случаях, когда нам твердят, что любой "духовный опыт", любое видение и откровение хороши... Видение-то было. И "голос" был. И кровь - была.)...

 

Протестант в "Чернобыле"

И вновь о Чернобыле.
Уже упоминалась группа людей, которые знают все инструкции по пользованию новым лекарством, но самого лекарства не принимают. Они считают, что если врач не сердится на пациента, - то, значит, больной от этого становится здоровым.
Так считают протестанты: по их мнению, источник нашей болезненности - в отношении Врача к нам и нашим грехам. Поскольку достоверно известно, что Бог на нас уже не гневается (будучи удовлетворен жертвой Христа), то, как только мы узнаём о происшедшей перемене в отношении к нам Бога, так сразу становимся здоровыми и спасенными.
Что ж, представим, что инженер, по вине которого произошла Чернобыльская авария, оказался под судом. Предположим, что через некоторое время ввиду тяжелого состояния его здоровья ему объявляют амнистию. Сильно ли облегчит эта бумага его положение? Ведь он сам носит в себе тягчайшую кару за свой грех. Он сам пропитан радиацией. Он сам умирает. И никакой суд, никакая апелляционная инстанция не могут защитить его от нарастающей боли, от поглощающей слабости.
В отличие от западного христианства, склонного описывать драму грехопадения и искупления в терминах юридических, восточное христианство осмысляет отношения человека и Бога в терминах органических.
Для Православия грех - не столько вина, сколько болезнь. "Грех делает нас более несчастными, чем виновными", - говорил преподобный Иоанн Касси-ан338, а преподобный Исаак Сирин сравнивал грешника со псом, который лижет пилу и не замечает
причиняемого себе вреда, пьянея от вкуса собственной крови839. И в чине исповеди священническая молитва увещевает: "Пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши".
Мало объявить человеку, что Бог более не сердится на него.
Надо дать ему реальную защиту от смерти, надо дать ему реальную возможность дышать Богом. Не Бог удерживает Себя вдали от людей. Люди удалены от Него: как собственными грехами, так и блокирующими духовными посредниками.
Надо дать лекарство. Лекарство нужно от смерти. Лекарством от смерти может быть только Бессмертие. Бессмертие имеет только Бог. Значит, Бог, бывший вдали, должен обрести жизнь внутри человека. "Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий... хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру... Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет... хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира... если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни" (Ин. 6,27-53).
Причастие Крови и Тела Христовых - вот то антикосмическое лекарство бессмертия, которое принес Спаситель. Христос позвал нас на "вечерю бессмертия" (Климент Александрийский. Строматы 7,3).
Сам Христос установил именно такой способ сообщения со своими учениками. Не просто через проповедь, не просто через молитвы или гимны, не просто через обряды - через Таинство Причащения Телу и Крови Христа.
Люди, которые говорят, что достаточно читать о Тайной Вечере и вспоминать о ней, люди, по уверению которых само Лекарство Бессмертия для нас сегодня недоступно, не поняли замысел Спасителя.
Эти люди - протестанты * ("Мы не признаем таинства превращения хлеба в Тело Христа и виноградного вина в Кровь Спасителя, и того, что верующие якобы вкушают не хлеб и вино, но истинное Тело и Кровь Христа", - утверждает баптистский учебник догматики340. Сопоставление протестантского и православного понимания Евхаристии см. в моей книге "Протестантам о Православии"341. - А.К.).
По их мнению, "единственное, что может спасти человека - Евангелие, радостная весть о спасении через Иисуса Христа и искупление на Голгофе. Задача Церкви - проповедь Евангелия, слышание которого открывает людям путь ко спасению"342. Человек утоляет жажду информацией о воде, а не самой водой. Человек питается символом хлеба, а не самим хлебом. Спасает "весть о спасении", "информационный выпуск Хороших Новостей из Иерусалимского отделения ВВС", а не реальная благодать Христова.
Протестанты похожи на человека, который проезжает на джипе по пустыне и вдруг под одним из барханов видит умирающего от жажды путника. Подойдя к нему и по-голливудски неотразимо улыбаясь во все 49 зубов, миссионер начинает рассказывать умирающему о пользе воды. Три часа он говорит о том, какие замечательные свойства у воды, о том, что без воды не может быть жизни, о том, что тело человека на 80 процентов состоит из воды ("у тебя, впрочем, уже, кажется, только на шестьдесят!"), о том, что вода - универсальный растворитель, что вода при замерзании увеличивает занимаемый ею объем, что надо бороться за чистоту источников и водоемов... А в конце вопрошает: "Ну разве ты еще хочешь пить? Разве недостаточно тебе "хороших вестей о воде"? Хочешь саму воду? Но у нас ее как раз и нет. Мы пьем "символ воды", мы даем людям "воспоминание о воде". Это только невежественные православные и католики считают, что жидкость в их литургических сосудах действительно есть Вода Жизни, Кровь Христа. А мы считаем, что вода - это слова Христа. Эти слова мы тебе и пересказали. Почему же ты еще хочешь пить?! Ты же слышал: "Задача Церкви - проповедь Евангелия", а совсем не Причастие Телу и Крови Христа; ты же слышал: "Слышание открывает людям путь ко спасению", а совсем не соединение с Богочеловеком. Ну что, тебе расхотелось пить? Я вот тебе оставлю формулу воды. Возьми от меня в дар вот эту бумажку с этой надписью: Н20. И помни, помни, что когда-то вода на земле была! И, кстати, если тут рядом будет проходить православный священник с Чашей - смотри, ни в коем случае не пей из нее!"
В Причастии мы приобщаемся Пасхальной, Воскресшей плоти Христа. Это "иного бытия начало". Частицы нового космоса, того космоса, в котором уже нет отравы смерти, в котором побеждена энтропия и смертный распад, вторгаются в нас, чтобы ослабить давление плоти греха на нашу личностную свободу.
Через Причастие мы вновь оказываемся в состоянии как бы Эдема: прошлое греха не давит на нашу личностную волю, и мы в состоянии свободы делаем свой выбор, не испытывая чрезмерного греховного давления собственного прошлого, привычки нашей природы, искривленной грехом.
Путь исцеления состоит в том, что Христос в Себе, в Своей Божественной Личности исцелил воспринятую Им человеческую природу и ее, уже исцеленную, подает нам в Причастии, чтобы через исцеление самой природы исцелить личность каждого из нас.
Там, где эта новая человеческая природа живет, -там Тело Христа, там Церковь. Именно бытие Церкви как Тела Христова апостол Павел определяет как "тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым Его", как тайну, "которая есть Христос в вас" (Кол. 1,26-27).
Поэтому и нет спасения от мира падшего космоса вне Церкви Христовой. Там, где нет Причастия, -там нет новой Реальности Нового Завета. Там нет причастия Вечной Жизни. И по-прежнему "смерть и время царят на Земле"...
Мы приглашаем: "Придите и вкусите"...
А нас называют "нетерпимыми".
За то, что мы хотим передать людям великий Дар Христов, - нас честят "жестокими".
За то, что мы возвещаем Новый Завет, - нас именуют "отсталыми".
За то, что мы призываем продумать и понять Откровение Божие, - нас обзывают "бездумными фанатиками".
Мы говорим о возможности спасения во Христе -а нас за это называют "несправедливыми".
"Где справедливость? -- Справедливость требовала бы, чтобы вся человеческая порода была обречена на гибель, так как она вся, как massa perdutionis* (Massa perdutionis - масса погибших. - Ред.), заслуживает ее; если же Богу в Его неисповедимой милости угодно было добрую часть ее, по Собственному выбору, спасти и удостоить высшего блаженства, то кто осмелится видеть тут нарушение справедливости?" (Ф.Зелинский)343. "Язычников возмущала проповедь об аде для них. Слыша такие речи, язычники спрашивали: "За что? Чем мы так худы, и чем вы лучше нас?" Они не могли понять, что христианское учение считает гибнущих не за худших, а прежде всего за несчастных, а христиан - не за лучших, а прежде всего - за помилованных и обла-годатствованных" (Б.Мелиоранский)344.
Спасение в Церкви есть - приидите.
А вне Церкви...
Еще в III веке священномучеником Киприаном Карфагенским сказано: "Кому Церковь не Мать - тому Бог не Отец". И нехристиане с этим были согласны: ведь в самом деле для тех, кто живет вне христианства, Бог - - не Отец. Он - "Владыка", "Единая Энергия", "Карма", "Нирвана", "Божественный Принцип", "Безликий Брахмо"...
И только Христос сказал: "Отче... Я открыл имя Твое человекам" (Ин. 17,5-6). Это, новое, имя Бога - Отец. И соединяемся мы с Ним в Его Сыне - во Христе через Его Тело, которое есть Церковь. В это тело мы входим через Его Вечный Дух, который исходит от Отца, а не от Космоса, и почивает в Сыне, а не в "астрале". Христос дал нам не только право обращаться к Богу - "Отец"; Он дал нам "Духа... Которого мир не может принять" (Ин. 14,17).
Мир за это очень обиделся на Христа и на христиан. Обиделся еще при жизни Христа. И даже две тысячи лет спустя после Его казни так и не простил Христу ясности Его свидетельства о том, что Путь Спасения - один.
За что распяли Христа? - Ну, в частности, за это: "Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их. Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется" (Ин. 10,8-9)* (Кого имеет в виду Христос? Кого овцы не послушали и тем самым проявили рассудительность и духовную трезвость? Не следует ли из Его слов, что тот религиозный проповедник, чей голос слушают, уже тем самым не есть вор и разбойник? Но тогда получается, что гнев Христа направлен против тех людей, у которых и так нет никакого авторитета, которых и так никто не слушал.
А если "вора и разбойника" и так не слушают, - то стоит ли против него говорить? Значит, все сложнее: есть такие проповедники, за которыми люди идут - вопреки воле Христа...
Не есть ли "овца" этой притчи последняя сердечная глубина, к которой допускает только "привратник", опознавший зов Господа?
Только Бог, создавший человека, знает ключ к его последней сердечной глубине. Все остальные подчиняют себе человеческую волю разбойничьим способом - не благодатью, но человеческими средствами: медитациями и философскими рассуждениями, твар-ными чудесами, магией, авторитетом, силой оружия...).
А вот еще то слово Христово, которое так не любят сейчас вспоминать: "Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, - но разделение" (Лк. 12,51)** (Комментарий В.Соловьева: "Он пришел принести на землю истину, а она, как и добро, прежде всего разделяет"345.).
"Истинное Слово, когда пришло, показало, что не все мнения и не все учения хороши, но одни худы, а другие хороши", - спустя сто лет сказал мученик Иустин Философ, до встречи с христианством прошедший искус языческими мистериями и философиями348. Философ Иустин стал Иустином мучеником. Его казнили - как и его учителя, священно-мученика Поликарпа, епископа Смирнского. Казнили за то, что не оказывал почтения к языческим практикам и доктринам.
И до сих пор языческий мир, мир "улучшателей" и "прогрессистов", не разглядевших Нового Завета, требует от нас: "Ну скажите нам, что мы тоже спасемся". - Да, спасетесь. Если придете ко Христу, если примете Евангелие целиком, а не кусочками. Если расслышите Его обращение: "Покайтесь... при-имите... сие есть Кровь Моя... за вас и за многих изливаемая во оставление грехов..." (см.: Мф. 26-28).

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru