Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; В гостях у астролога; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика

Авиация и космонавтика 2012 03

На первой странице обложки фото Дмитрия Пичугина

Фото предоставлено ЗАО «ГЕФЕСТ и Т»

20 лет на передовом рубеже

Материал подготовил Михаил Никольский

В настоящее время из-за лавинообразного роста стоимости самолетов и авиационных средств поражения развитие военной авиации фактически зашло в тупик. К примеру, в ценах 2010 г. цена одного истребителя F-22 составляла 412,7 млн. долл., стоимость «массового» F-35 «всего-то» 115,7 млн. долл., цена «неприлично дешевого» Еврофайтера — порядка 80 млн. евро. На этом фоне «классический» F-18E выглядит уж совсем «бюджетным» — каких-то 50 млн. долл. Стоимость отечественных перспективных разработок не разглашается, но вряд ли она в разы отличается от затрат «вероятных союзников».

Не менее стремительно растет стоимость авиационных средств поражения. Ни для кого не секрет, что на Западе упор делается на использование управляемого вооружения. Вот только уже сегодня модуль JDAM, который превращает обычную бомбу в высокоточную, даже в самой дешевой комплектации обходится демократическому налогоплатильщику примерно в 30000 долл., а стоимость специально спроектированных корректируемых и управляемых боеприпасов достигает сотен тысяч долларов. Мало того, абсолютно во всех крупных конфликтах («Буря в Пустыне», Балканы, Ирак, Ливия, в меньшей степени Афганистан) с определенного момента наблюдался дефицит высокоточных средств поражения из-за невозможности своевременного восполнения израсходованных КАБ и УР.

Возможно, слово «тупик» — это сказано слишком сильно, тем не менее основания для этого существуют. И что тогда делать? Путь известен. Дороговизна ЛА заставляет конструкторов делать универсальные самолеты, способные выполнять очень широкий спектр крайне противоречивых зачастую задач.

Иначе говоря, вновь приходится искать компромисс в отношении летных данных, боевой нагрузки, подготовки летно-технического состава.

Не стоит забывать и о том, что вооруженные конфликты на протяжении последних 30 лет велись между качественно и количественно неравными противниками. В этих условиях дорогие самолеты и дорогое оружие в целом свое существование оправдали. А если противники будут даже не равными, а хотя бы сопоставимыми? Уровень потерь тогда станет совершенно иным. Большой расход высокоточных боеприпасов заставит перейти на использование обычных бомб, из-за чего потери только возрастут. Как компенсировать потери очень дорогостоящих самолетов?

Генеральный директор, главный конструктор ЗАО «ГЕФЕСТи Т» А.Н. Панин

В ближнесрочной перспективе, до окончания войны, никак. Это просто невозможно технически. Даже «дешевый» F-16 — не Ил-2 времен Второй мировой войны, которые ежемесячно можно было выпускать сотнями. Цена потери в переносном смысле возросла многократно. Противоречие порой заложено в назначении самолета и его высокой стоимости. F-22 создан для «большой» войны с адекватным противником. А ведь узкоспециализированный «Рэптор» не принимал участие ни в одном конфликте — не нужен он для этого. В «большой» войне, не дай Бог она случится, будут и большие потери, восполнить которые не удастся. Получается, что в «скромном» конфликте возможности F-22 избыточны, а в большой войне его участие, с большой вероятностью, ограничится лишь начальным этапом. Универсальный самолет тоже не выход: стоимость растет, а боевая эффективность, в части выполнения отдельных, специальных задач, снижается. Так где же выход?

Выход — в удешевлении стоимости авиационной техники и бортовых систем, пересмотре самой концепции применения вооружения. Вообще-то, чтобы прийти к такому выводу большого ума не требуется. Большой ум потребен для реализации данного подхода, ибо задача в современных условиях представляется почти фантастической. Впрочем, она уже решена — в России. Наш журнал писал о самолете Су-24М с СВП-24, модернизированном ЗАО «ГЕФЕСТ и Т» (см. «АиК» № 5/2010 г.). Эти самолеты худо- бедно, но поступают в строевые части ВВС РФ. Отзывы экипажей однозначны: «В бой только на «ГЕФЕСТЕ». Новое бортовое оборудование Су-24М с СВП-24 обеспечивает бомбометание обычными бомбами, по точности сопоставимое с использованием КАБ. Если же учитывать фактор надежности вооружения, то вероятность уничтожения цели Су-24М с СВП-24 обычными бомбами даже выше, чем КАБами или УР, хотя самолет способен применять и имеющееся на вооружении высокоточное вооружение — все те же КАБ и УР класса «воздух-поверхность».

Добиться снижения стоимости авиационных комплексов при одновременном повышении их эффективности возможно за счет «единой технологии»: построения бортовых систем на едином принципе и на унифицированной элементной базе.

Ту-22МЗ, модернизированный ЗАО «ГЕФЕСТи Т»

Модернизированное рабочее место штурмана бомбардировщика Ту-22МЗ

Специализация бортовых систем, а значит и самолета, достигается изменением программного обеспечения и, частично, состава оборудования. Именно такой подход реализован специалистами «ГЕФЕСТа». Разработанные по единому принципу системы возможно установить едва ли не на любой отечественный боевой авиационный комплекс, включая вертолеты. С технической точки зрения концепция, реализованная «ГЕФЕСТом», новинкой не является, зато революционен организационный подход.

Исторически в нашей стране тактико-техническое задание (ТТЗ) на авиационный комплекс выдавалось головному разработчику, то есть крупной авиационной фирме — «микояновцам», «сухим», «туполям»… Головной разработчик формулировал технические задания (ТЗ) для смежников, которых зачастую сам же и определял. Дальше шла своеобразная «цепная реакция» деления ТЗ. К примеру, головной разработчик навигационного комплекса определял и выдавал ТЗ разработчику инерциальной платформы, а тот — создателям гироскопов и акселерометров. Увязка комплекса в целом велась только на уровне головного разработчика, озабоченного, в первую очередь характеристиками самой «платформы», то есть летательного аппарата. Исключения конечно есть, но их мало.

ТТЗ предполагает оценку и разработку комплекса с точки зрения и техники, и тактики боевого применения, в ТЗ упор сделан на техническую сторону вопроса. На Западе дело обстоит несколько иначе. Головным разработчиком комплексов специального назначения, главным оружием которых является электроника, выступают электронные фирмы вроде IBM, хотя и там основной «пирог» заказов все равно делят между собой авиационные фирмы.

ЗАО «ГЕФЕСТ и Т» получило на модернизацию Су-24М не ТЗ, а ТТЗ. Произошло это не от хорошей жизни. Первая чеченская кампания лишний раз подчеркнула очевидные недостатки современного бомбардировщика в части поражения точечных целей в условиях ограниченной видимости. Проблему требовалось решить и как можно быстрее, и как можно дешевле. Все-таки шли 1990-е гг. Для крупной фирмы это даже не заказ — мелочевка. Тем более, что речь о доработке всего парка Су-24М тогда и не шла.

В отсутствие экспериментальной базы специалистам ЗАО «ГЕФЕСТ и Т» пришлось работать непосредственно в войсках, прежде всего в Липецком авиацентре. Неудивительно, что все проблемы решались в тесном взаимодействии с военными без обычных при «нормальном» ходе работ посредников. Параллельно с новой техникой отрабатывалась и новая тактика боевого применения.

Модернизация привела не только к повышению боевой эффективности самолетов. В бортовой аппаратуре, возможно впервые в мире, была реализована (не на земле, а в воздухе) коррекция погрешностей всего бортового комплекса.

Традиционно коррекция (выставка) выполняется на земле перед взлетом и затрагивает только навигационные датчики. Элементы ПрНК размещены в разных местах самолета. Измерительные оси бортовой аппаратуры известны и учитываются в ходе предполетной выставки ПрНК, но при маневрировании ЛА возникают перегрузки, самолет деформируется, соответственно взаимно перемещаются блоки аппаратуры, а значит, меняются их координаты, учтенные в ходе выставки. Именно по этой причине бомбометание выполняется с боевого пути, когда самолет летит с постоянными курсом и скоростью, без перегрузки. А вот на самолете, модернизированном ЗАО «ГЕФЕСТ и Т», выставка ПрНК выполняется в полете. Сразу после взлета с помощью спутниковой навигационной системы снимаются координаты всех элементов ПрНК (точность GPS/ГЛОНАСС позволяет это делать), а затем в реальном масштабе времени отслеживается их изменение, что позволяет постоянно вносить поправки в работу аппаратуры. Результат — возможность выполнения бомбометания по точечной, визуально не наблюдаемой цели со свободного маневра.

Однажды на испытаниях Су-24М с СВП-24 произошел своего рода казус. При выруливании самолета на старт отказала навигационная аппаратура, рассогласование по курсу после отказа составило 90°. Но экипаж взлетел, успешно выполнил задание на сброс боевой нагрузки и благополучно выполнил посадку на аэродроме базирования, не заметив отказа навигации! А все дело в том, что ошибка была учтена в ходе «полетной» выставки. А ведь были случаи, когда в схожих ситуациях (еще во времена Союза) Ту-22 залетал в Иран, а МиГ-25РБ вместо полета по маршруту над Балтикой «проинспектировал» ПВО Германии. В обоих случаях, правда, причиной «отказов» навигации послужил «человеческий фактор».

Бортовой комплекс разработки ЗАО «ГЕФЕСТ и Т» резко увеличивает возможности по регистрации параметров полета и всех аспектов работы экипажа. Разбор полета впервые возможно производить в 100 % объеме. С точки зрения летчика, такая возможность — не подарок. Дело в том, что комплекс фиксирует не только работу экипажа, но и все команды, поступающие на борт с земли, в регистратор также вводится полетное задание. Но на войне «минус» меняется на «плюс». Редкий летчик Су-25, принимавший участие в боевых действиях на Северном Кавказе, избежал визитов в прокуратуру, где приходилось отвечать на вопросы: «Когда, куда и что сбросил, по чьей команде?». Новый бортовой регистратор подобные визиты делает совершенно лишними. Вдобавок повышается степень ответственности командиров, отдающих приказы экипажу. Что же касается мирного времени… Летать, конечно, придется по наставлениям.

Итак, задача была решена. Может быть, слишком хорошо. «ГЕФЕСТ» стал не просто конкурентом, а раздражающим фактором. К настоящему времени полностью отработан вариант модернизации для дальнего бомбардировщика Ту-22МЗ. Доработанный дальний бомбардировщик с 2009 г. принимал участие во многих учениях и выполнил ряд специальных заданий, продемонстрировав возросшую боевую эффективность.

Разработки «ГЕФЕСТа» затрагивают не только самолеты и вертолеты. В процессе работ по модернизации авиационной техники удалось выйти на совершенно другой уровень комплексирования. Реализовано и проверено на учениях сопряжение применяемых в ВВС систем наведения с АСУ сухопутных войск. Фактически, действиями ударных самолетов на конечном этапе способен управлять командир мотосрелкового взвода, уточняя координаты целей, в том числе подвижных.

Кстати, проблема взаимодействия ударной авиации и сухопутных войск не утрачивает своей актуальности со времен Второй мировой войны. Вот только всем известные авианаводчики — отнюдь не панацея. Авианаводчик придается, как правило, батальону. Батальон занимает фронт протяженностью несколько километров — больше, чем способен увидеть человек хоть невооруженным, хоть вооруженным взглядом. Оценить все угрозы авианаводчик способен далеко не всегда. Авианаводчик в своем прошлом, как правило, был летчиком, то есть его знания относительно организации боя частями сухопутных войск не столь глубоки, как хотелось бы. Сегодня авианаводчик лучше «вооружен» — к его услугам специальные боевые машины, системы наблюдения и связи. Вот только такие системы на поле боя вычисляются противником, после чего за авианаводчиком разворачивается охота. С другой стороны, в сухопутных войсках имеются собственные системы обмена информацией, выдачи координат для удара, определения приоритета целей, организации удара (огня артиллерии, например). В этих системах используется своя, отличная от авиационной символика, иная координатная сетка. Напрямую использовать АСУ сухопутных войск для управления действиями авиации до недавнего времени было невозможно. Специальная программа позволила увязать систему сухопутчиков с бортовым комплексом, разработанным ЗАО «ГЕФЕСТ и Т» для самолетов. Теперь командиру взвода достаточно поставить отметку цели, которую необходимо поразить, на своем планшете. Аналогичная отметка появится в цифровой карте штурмана Су-24М с СВП-24. Командиров взводов может быть несколько, целей много, а самолетов — один-два. В этом случае приоритет поражения целей определяется согласно принятым у сухопутчиков правилам. Экипажи самолетов в процесс никак не вмешиваются.

Возможно, фантастикой покажется само наличие планшетника у командира взвода. Нет, не фантастика. Реформирование армии идет, может медленнее, чем хотелось бы, может где-то не так, но прогресс налицо. В плане оснащения мелких подразделений вычислительной, а точнее информационной, техникой сухопутные войска РФ даже обгоняют традиционно интеллектуальные ВВС.

Фактически это наш ответ западной концепции «цифрового поля боя», когда все участники сражения могут обмениваться информацией о противнике и «дружественных» силах. На Западе реализация концепции «цифрового поля боя» идет «сверху», в нашей стране она реализована снизу — во многом благодаря инициативным работам ЗАО «ГЕФЕСТ и Т». Возможность перенацеливания самолетов в воздухе с учетом реальной ситуации на поле боя по информации сухопутных войск проверена в ходе учений.

Модернизация Су-24М в Су-24М с СВП-24 служит примером комплексного подхода к проблеме. В сравнении с иными вариантами модернизации, доработка ЗАО «ГЕФЕСТ и Т» обходится в копейки, но в результате получается самолет, способный поражать цели обычными бомбами с точностью, доступной не всем КАБ. Самолет интегрирован в «цифровое поле боя», диагностика бортовых систем ведется «по состоянию». В общем, плюсов много, а минусов почти нет. Между тем, работы по доработке самолетов других типов пробуксовывают. Модернизация Ту-22МЗ, к примеру, выполнена на средства ЗАО «ГЕФЕСТ и Т», самолет великолепно себя зарекомендовал и летает уже два года. Но только один. И это при том, что для доработки строевой машины требуется лишь несколько рабочих дней. Как ни странно, но причина кроется в относительной дешевизне доработки.

Мы все знаем, что освоение средств — процесс захватывающий! Большие деньги позволяют создать изделие, которое и как новый самолет возможно подать. Пример — семейство Су-27. Не каждый способен «на зубок» перечислить даже те модификации действительно превосходного истребителя, которые имеют новые цифровые обозначения. Работы «ГЕФЕСТА» подрывают основы всей системы, когда финансирование ведется по видам и родам войск через главных подрядчиков. Здесь же появилась возможность вести модернизацию, а в перспективе и проектирование новых комплексов (не только авиационных), на основе унифицированных стандартов бортовой аппаратуры. Вот и выход из тупика. Нет необходимости создавать дорогой многофункциональный самолет. Можно сделать специализированные авиационные комплексы, сэкономив на разработке аппаратуры под каждый тип. Дополнительная экономия — на высокоточных боеприпасах. Никто не отменяет КАБ и УР, но масштабы их применения без снижения эффективности действий авиации можно существенно сократить.

Наработки ЗАО «ГЕФЕСТ и Т» в области бортовых систем, их комплексирования и сопряжения с наземной аппаратурой не ограничиваются повышением боевой эффективности пилотируемых авиационных комплексов. Новые бортовые комплексы фактически реализуют искусственный интеллект и позволяют выполнять автоматический заход и выполнение посадки на аэродромы, необорудованные курсоглиссадными системами днем и ночью, в простых и сложных метеоусловиях.

Все мы помним, что флагманом «Аэрофлота» советских времен заслуженно считался Ил-62, но более половины всех пассажиров перевозил на местных линиях неказистый Ан-2. Много было в Союзе, немало есть и в России мест, куда «только самолетом можно долететь». В СССР имелись сотни небольших аэродромов, большей частью канувших в Лету. Оборудование тех аэродромов, как правило, ограничивалось приводной радиостанцией и матерчатым конусом-«колдуном» на вышке. Сейчас и этого нет, а требования к безопасности эксплуатации воздушных судов сильно ужесточились.

О возрождении малой авиации ныне говорится много, делается, правда, гораздо меньше, да и то с упором на малую бизнес-авиацию для людей с большим кошельком.

Но в любом случае, обеспечение посадки и взлета за счет бортовой, а не аэродромной аппаратуры позволяет резко снизить затраты на воссоздание аэродромной сети местных авиалиний, а значит, снизить стоимость билета на самолет или вертолет. И здесь может помочь доработка существующих бортовых систем по аналогии с СВП-24.

Автоматизация взлета и посадки абсолютно необходима и для БЛА. Очень часто в обсуждении проблем БЛА, отечественных в первую очередь, упор делается на платформу, на сам ЛА. Между тем, простейший БЛА — всего-то радиоуправляемая модель самолета (Ау, станция юных техников!). Конечно, своих и очень сложных проблем у конструкторов БЛА хватает. Тем не менее, главное — это «начинка» борта и наземная часть беспилотного комплекса. Головным заказчиком БЛА априори должна быть электронная фирма. Она должна выдавать ТЗ разработчикам платформ, а не наоборот. ЗАО «ГЕФЕСТ и Т» имеет наработки в области БЛА и, что крайне важно, в области интегрирования БЛА в «цифровое поле боя». Пока эти наработки не востребованы.

Вообще, развитие БЛА отчасти повторяет развитие пилотируемых авиационных комплексов. Здесь наблюдается тот же лавинообразный рост стоимости, увлечение «большими и красивыми» проектами. Первый результат «тупиковости» такого развития уже налицо. Венцом развития современных БЛА можно считать стратегический американский разведывательный RQ-4 «Глобал Хок». За два года стоимость этого БЛА выросла в два раза. Южная Корея планировала закупить четыре RQ-4 в экспортном исполнении. Переговоры о закупках начались в 2009 г., тогда стоимость четырех аппаратов определялась в 440 млн. долл., осенью 2011 г. она возросла до 900 млн. долл., после чего корейцы приняли решение найти что-нибудь подешевле. В январе 2012 г. сами США приняли решение о прекращении закупок БЛА RQ-4 и возобновлении эксплуатации стратегических самолетов-разведчиков U-2/TR-1, для замены которых как раз и предназначался «Глобал Хок».

Схема взаимодействия компонентов межвидового управления в интересах РУК.

Понятно, крест на развитии беспилотной техники никто ставить не собирается. Вопрос в путях развития БЛА. Скорее всего, будущее за БЛА небольшой и средней размерности, ориентированных на выполнение задач разведки и наблюдения, в меньшей степени — нанесения ударов по наземным целям. Для таких аппаратов стоимость целевого оборудования и принципы его построения, интеграции в единую сеть, имеют первостепенное значение. То есть, опять возвращаемся к идеям, заложенным в СВП-24…

В заключение данной статьи хочется сказать о том, что «ГЕФЕСТ» успешно работает в области модернизации бортового оборудования авиационных комплексов на протяжении двух десятков лет, 4 марта 2012 г. небольшая, но очень эффективная по результативности своей работы фирма отмечает свое 20- летие. Качественный рывок уже сделан, хочется верить, что в третьем десятилетии на долю фирмы выпадет успех и количественный. Разработки востребованы в войсках, но их внедрение осуществляется недопустимо медленно.

Учитывая положительные отзывы летчиков, штурманов, инженеров и техников, эксплуатирующих эти самолеты, хочется пожелать всему коллективу ЗАО «ГЕФЕСТ и Т» дальнейших творческих успехов в развитии и совершенствовании отечественной авиации!

Война в небе Ливии

Участие в боевых действиях государств арабского мира

Михаил Никольский

Продолжение. Начало см. «АиК» № 1,2/2012 г.

Катар

На авиабазу Суда-Бэй, о. Крит, 22–23 марта было переброшено шесть истребителей «Мираж» 2000-5 ВВС Катара. Вклад Катара в военную операцию можно считать символическим, если оценивать его в процентах от общего количества задействованных в операции самолетов. Но картина выглядит совершенно иначе, если взглянуть на нее глазами командования ВВС Катара…

На вооружении ВВС состоят всего 12 истребителей «Мираж» 2000- 5EDA/DDA. После отправки шести истребителей на Крит и с учетом того, что несколько самолетов проходили регламент, Катар остался без истребителей ПВО. Помимо «миражей» Катар направил в Суду два поисково-спасательных вертолета Агуста-Уэстленд AW. 139 и предоставил для доставки гуманитарных грузов в Ливию два недавно закупленных в США военно-транспортных самолета С-17А «Глоубмастер III». Не лишним будет добавить: Катар первым из стран арабского мира политически и юридически признал ливийскую оппозицию.

Изначально предполагалось перебросить самолеты ВВС Катара на авиабазу Соленцара, но окончательный выбор остановили на авиабазе Суда отчасти по политическим соображениям, отчасти из- за меньшего на 45 мин подлетного времени до района боевого патрулирования в воздушном пространстве Ливии (истребители ВВС «Катара» не оснащены системами дозаправки в воздухе).

Истребители «Мираж» 2000 ВВС Катара действовали совместно с истребителями «Мираж» 2000-5F эскадрильи GC 1/2«Сигонь», единственной специализированной эскадрильи ПВО в составе ВВС Франции. «Мираж» 2000-5F не способны применять вооружение класса «воздух-поверхность». Истребители «Мираж» 2000 ВВС Катара также вооружались исключительно УР «воздух-воздух» и не предназначались для поражения наземных целей.

На первых порах представителям ВВС Катара и Франции пришлось преодолеть множество проблем, связанных с различиями в организации и выполнении полетов, правилах ведения радиообмена. Схожие проблемы возникли с привлечением к операции самолетов ВВС ОАЭ и Иордании. На уровне личного состава ВВС Катара и Франции, переброшенного на Крит, договориться удалось быстро, однако командование ВВС Франции проявило свойственный любому высокому командованию бюрократизм в отношении использования новых, совместных, процедур радиообмена и боевых порядков (интервал и дистанция в боевом порядке пара самолетов в ВВС Катара и Франции различные), нормативов подготовки к полетам авиационной техники.

Для летчиков ВВС Катара большой неожиданностью стала необходимость выполнения полетов в сложных метеоусловиях. Крит славится солнечной погодой, но все первые шесть недель воздушной кампании против Ливии погода стояла, с точки зрения авиаторов (и туристов), отвратительная. Летчик эскадрильи GC 1/2 капитан Бланк заметил:

«Коллеги из Катара иногда летали в облаках, но никогда не летали на высоте нескольких сотен метров вне видимости земли. Для нас такие полеты являются обычным делом, но и коллеги научились быстро».

Летчики ВВС Катара с неодобрением говорили о «четырех временах года» в одних сутках.

Первый боевой вылет на патрулирование запретной для полетов зоны катарские «миражи» выполнили 25 марта совместно с истребителями ВВС Франции. 25 марта первый полет в Ливию выполнил и С-17А ВВС Катара.

Никто из пилотов ВВС Катара не имел боевого опыта. Войной в воздухе боевое патрулирование так и не стало, тем не менее, напряжение сопутствовало каждому вылету. Некоторую тревогу испытывал даже опытный капитан Бланк:

— Полеты (в зоне патрулирования) выполнялись по «коробочке»: прямой участок — разворот — прямой участок. Мы никогда не знали, чем обернется полет над Ливией. Позиции ливийских войск постоянно изменялись, угроза со стороны ЗРК, таких как SA-8 («Оса»), сохранялась. В первые дни операции нас обстреливали с земли, но ни одного самолета ВВС Ливии в воздухе мы не наблюдали. Зато вертолеты ВВС Ливии обнаруживали периодически. Обычно они летали очень медленно и очень низко, у нас просто не оставалось времени для их перехвата. Иногда мы устанавливали с ними радиолокационный контакт, но чаще контакт оказывался ложным. За вертолет легко принять движущуюся с большой скоростью автомашину. В каждом случае мы информировали о радиолокационном контакте самолет ДРЛОиУ, экипаж которого принимал решение о дальнейших действиях. Обычно контакт передавался другим самолетам.

В одном строю личный состав ВВС Франции и Катара. Авиабаза Суда-Бэй, Крит, 27 марта 2011 г.

Вообще, капитан Бланк довольно нелицеприятно оценил работу самолетов ДРЛОиУ. Из-за большого расстояния между истребителями и самолетом наведения качество связи оставляло желать лучшего:

— Район боевого патрулирования находился на расстоянии 60 морских миль от самолета ДРЛО, который, как правило, держался над серединой залива Сирта. В результате нам, по большей части, приходилось работать автономно. Точного наведения мы не получали. Приходилось полагаться на собственный опыт и очень тщательно планировать каждый вылет.

Продолжительность вылета на боевое патрулирование составляла не более 3 часов по причине отсутствия на катарских истребителях систем дозаправки в воздухе. Все полеты выполнялись с тремя ПТБ (один емкостью 1300 л под фюзеляжем и два емкостью по 1700 л под крылом). Французские «миражи» 2000 несли по шесть УР «воздух-воздух» MICA с радиолокационной и тепловой ГСН, истребители ВВС Катара — по четыре УР MICA с радиолокационной ГСН и по две УР «Мажик 2» с тепловой ГСН. Большая часть полетов выполнялась совместно французскими и катарскими летчиками, хотя несколько полетов пилоты ВВС Катара выполнили самостоятельно. Для французов неприятным открытием стало отсутствие на истребителях «Мираж» 2000 аппаратуры обмена информацией, из-за чего все переговоры в полете приходилось вести по обычному радиоканалу (вот незадача!).

Летчикам ВВС Катара и Франции запретили углубляться в воздушное пространство Ливии более чем на 50 миль. Отдельные вылеты на патрулирование были скоординированы с полетами С-17А ВВС Катара в Ливию. Специально истребители транспортные самолеты не сопровождали, но находились в готовности в любой момент прийти на помощь в случае появления истребителей ВВС Ливии. С-17А выполняли полеты в Бенгази и Тобрук.

После того, как в начале августа Франция признала поставки оружия ливийским мятежникам в западном нагорье и заявила, что эмбарго на поставки оружия — не самое главное в резолюции Совбеза ООН № 1973, остальные участники антиливийской коалиции перестали скрывать, что занимаются подобными делами. Дальше всех, видимо, пошел именно Катар. В начале ноября Катар официально признал участие в боях на стороне повстанцев солдат и офицеров собственных вооруженных сил в количестве нескольких сотен человек.

Обмен опытом между летчиками ВВС Катара и Франции

Сделанная споттером фотография истребителя «Мираж» 2000-9 ВВС ОАЭ, взлетевшего с авиабазы Децимаманну, 7 мая 2011 г. Самолет несет КАБ PGM-500 и контейнер «Дамоклес»

Объединенные Арабские Эмираты

На расположенную на о. Сардиния авиабазу Децимоманну шесть истребителей «Мираж» 2000-9 и шесть F-16E прибыли в конце марта. 26 марта истребители, чтобы сократить подлетное время до Ливии, перебросили на авиабазу Сигонелла. «Миражи» выполнили перелет успешно, но один F-16 на посадке выкатился за пределы ВПП; летчик благополучно катапультировался, самолет был потерян, ВПП получила повреждения.

Истребители-бомбардировщики ВВС ОАЭ, скорее всего, принимали участие в нанесении ударов по наземным целям. 1 мая споттеры засняли самолеты «Мираж» 2000-9 ВВС ОАЭ с боевой нагрузкой, включавшей контейнер «Дамоклес» с аппаратурой целеуказания и КАБ с телевизионным наведением PGM- 500 «Аль Хаким». В целях самообороны самолеты были вооружены УР «воздух-воздух» MICA.

Первый боевой вылет самолеты ВВС ОАЭ выполнили 3 апреля.

Иордания

Шесть F-16ADF ВВС Иордании прибыли в Авиано 31 марта, самолеты были вооружены только УР «воздух-воздух» AIM-9 «Сайдуиндер>>.

Первые боевые вылеты F-16 ВВС Иордании выполнили 7 апреля.

Действия боевых вертолетов

Для проведения операции «Кугар» была сформирована Боевая группа быстрого реагирования (RFTG, Response Force Task Group) во главе с коммендером Джоном Кингуэллом. В состав RFTG вошли 15 вертолетов и более 2000 человек личного состава, размещенных на восьми кораблях и вспомогательных судах британского флота: вертолетоносце «Оушен», десантных кораблях «Альбион», «Моунтс Бэй» и «Кардиган Бэй», фрегате типа 23 «Сьюзерлэнд», быстроходном танкере «Уэйв Найт» и судне снабжения «Форт Розалия».

Поход RFTG в Средиземноморье планировался как обычные учения. Корабли «Альбион», «Кардиган Бэй» и «Сьюзерлэнд» вышли в море 6 апреля. Большую часть мая этот отряд отрабатывал десантирование морских пехотинцев вертолетами «Си Кинг» НС4 845-й эскадрильи при поддержке вертолетов «Линке» АН.7 звена «В» 847-й эскадрильи ВМС Великобритании в районе британской военной базы на о. Кипр.

В конце апреля в море вышел второй отряд в составе вертолетоносца «Оушен», танкера и судна снабжения. На вертолетоносце находились четыре боевых вертолета «Апач» из 656-й эскадрильи авиации британской армии (в ходе операции на борт вертолетоносца был переброшен пятый «Апач», вертолет доставлен вспомогательным судном британских ВМС), несколько вертолетов «Си Кинг» из 845-й эскадрильи авиации ВМС Великобритании и два вертолета радиолокационного дозора «Си Кинг» Мк7 из 857-й эскадрильи морской авиации. В Средиземном море экипажи британских боевых вертолетов «Апач» впервые в истории британских ВМС выполнили практические пуски НАР и стрельбу из 30-мм бортовых пушек, действуя с корабля.

В середине мая оба отряда группы RHTG соединились для выполнения совместных учений у берегов Албании. Вертолеты с кораблей «Оушен» и «Альбион» свели в одну специальную авиагруппу (TAG, Tailored Air Group), подчиненную Единому вертолетному командованию Великобритании (JHC, Joint helicopter Command). Группа предназначалась для боевых операций в Ливии совместно с авиацией НАТО и вертолетами, размещенными на универсальном десантном корабле «Тоннер» типа «Мистраль» ВМС Франции.

«Тоннер» покинул Тулон в ночь на 17 мая. На борту УДК находились 12 вертолетов «Газель», два боевых вертолета «Тигр» и четыре транспортных вертолета «Пума».

26 мая премьер-министр Великобритании Камерон одобрил использование TAG в интересах НАТО, однако вопросы организации боевых вылетов вертолетов в общем контексте действий авиации НАТО удалось «утрясти» только в первых числах июня. Британские и французские корабли подошли к побережью Ливии в районе города Брега.

Первый боевой вылет вертолеты «Апач» выполнили 3 июня. Вертолеты нанесли удары УР AGM-114 «Хеллфайр» по РЛС и блок-посту в окрестностях Бреги; цели также были обстреляны из 30-мм пушек. В тот же день первые боевые вылеты выполнили французские вертолеты «Газель» и «Тигр», ими был уничтожен командный пункт и 15 военных автомобилей на восточной окраине Бреги. Удар, предположительно, наносили только вертолеты «Газель» неуправляемыми ракетами и ПТУР НОТ. Вертолеты «Тигр» осуществляли разведку и наведение «Газелей».

Оба налета выполнялись во взаимодействии с ударными самолетами. Координацию действий вертолетов «Апач» и самолетов британских ВВС выполняли оснащенные РЛС «Сечуатер» вертолеты «Си Кинг» Мк7. В готовности к немедленному вылету на поиск и спасение на вертолетоносце «Оушен» находилось два вертолета «Си Кинг» НС4 с морскими пехотинцами на борту, но приказа на взлет не поступило. «Апачи» подверглись обстрелу с земли из легкого стрелкового орудия, однако прямых попаданий ни один вертолет не получил. 5 июня вертолеты «Апач» уничтожили под Брегой автомобиль с пусковыми установками неуправляемых ракет.

Представители повстанцев сочли использование вертолетов неправильным — не в том месте! Основные бои развернулись в эти дни за обороняемый правительственными войсками город Злитан, западнее Мисураты. По мнению повстанцев, взятие Злитана открывало дорогу на Триполи. О нанесении ударов вертолетами по Злитану повстанцы просили командование НАТО неоднократно. 9 июня их просьбы удовлетворили. «Оушен» подошел к побережью в районе Мисураты. «Апачи» нанесли удары по узлу связи и позициям РСЗО; согласно министерству обороны Великобритании, все цели были поражены, а вертолеты благополучно вернулись на корабль. В Триполи, в свою очередь, заявили об одном сбитом вертолете НАТО, командование НАТО такие инсинуации отвергло. Налет боевых вертолетов на Злитан был скоординирован с действиями самолетов «Торнадо» GR.4 и «Тайфун» британских ВВС, которые уничтожили в этом же районе четыре танка.

Наблюдатели и эксперты отметили огромный психологический эффект, который произвело появление вертолетов над полем боя на обе противоборствующие стороны.

Корабли ВМС Великобритании «Альбион», «Оушен» и судно снабжения «Форт Розали», май 2011 г.

Вертолеты AH-64D «Апач Лонгбоу» и «Си Кинг» Мк7 на палубе вертолетоносца «Оушен»

12 июня вертолеты «Апач» перехватили приближавшийся к порту Мисурата катер на воздушной подушке. Ранее спецназ Каддафи пытался атаковать порт на таких же катерах. Вертолеты потопили катера огнем 30-мм пушек, кроме того на берегу была уничтожена самоходная зенитная установка ЗСУ-23-4.

К 3 июля вертолеты «Апач» выполнили не менее 13 боевых вылетов, ракетно-пушечным ударам было подвергнуто 39 наземных и надводных цели: автомобили, танки, зенитные установки, РЛС, патрульные катера. Полеты выполнялись в составе пары и звена.

В Великобритании действия боевых вертолетов «Апач» с корабля оценили как исключительно успешные. Ряд экспертов даже увидел в вертолете «Апач», в условиях суровых бюджетных ограничений, альтернативу СВВП F-35B. А ведь реализация программы истребителя JSF в полноценном варианте СВВП во многом зависит от позиции Великобритании, которая, помимо ВМС США, является единственным заказчиком данной модификации, однако Великобритания все больше склоняется в пользу закупки модификации F-35C. Опыт боевого применения вертолетов «Апач» с корабля может оказаться в судьбе F- 35В уже весьма неоднозначной, той самой решающей каплей.

Всего вертолеты «Апач» выполнили за период с 29 мая по 24 августа порядка 50 боевых вылетов, включая 25 вылетов на поражение целей в городах Брега и Триполи, поразили около 100 целей на берегу в районе Триполи и Брега. Всего было израсходовано 110 НАР и ПТУР «Хеллфайр». Последний боевой вылет в операции «Эллами» вертолеты «Апач» выполнили 6 августа.

Анализ опыта эксплуатации вертолетов «Апач» с корабля в боевых условиях выявил необходимость проведения ряда доработок: оснащение вертолетов надувными баллонетами (ибо, по словам командира 3-го авиационного полка британской армии подполковника Пола Тенета, «вертолет при посадке на воду пойдет ко дну, как камень»), замена аварийной системы сброса фонаря и ненадежного при сильном ветре тормоза несущего винта, установка совместимого с используемой в ВМС аппаратурой радионавигационного оборудования. Два вертолета радиолокационного дозора «Си Кинг» Мк 7 из 857-й эскадрильи ВМС выполнили почти 100 боевых вылетов, все ночью; продолжительность одного вылета в среднем составляла три часа.

«Апачи», как правило, действовали парами, удары по целям наносили ПТУРами с большой дальности и значительной (для вертолета) высоты. Французы предпочитали использовать разнородные боевые порядки: два-восемь вертолетов «Газель» (как вооруженных пушкой, так и с ПТУР «НОТ»), два вертолета «Тигр» и два вертолета «Пума», один использовался как поисково-спасательный, со второго в воздухе велось управление действиями вертолетов. Как правило, действия французских вертолетов были скоординированы с артиллерийским огнем кораблей ВМС Франции. Впервые в истории вертолеты ВВС Франции действовали под прикрытием огня корабельных пушек. Об интенсивности стрельбы говорит расход боеприпасов — 3000 снарядов калибра 76 мм и 100 мм.

Пытались, как минимум один раз, координировать действия боевых вертолетов с огнем корабельной артиллерии и англичане. Эсминец «Ливерпуль» 4 августа попал под ракетный обстрел с берега. По словам министра обороны Великобритании, «Ливерпуль» обстреляли с берега во время выполнения обычного патрулирования, но по другим данным «патрулирование» выражалось в артиллерийском обеспечении налета вертолетов «Апач» на отель в Злитане.

С вертолетоносца «Тоннер» взлетел боевой вертолет «Тигр», 4 июня 2011 г.

Рандеву вертолетоносцев ВМС Великобритании «Оушен» и ВМС Франции «Мистраль», 24 августа 2011 г.

Французские вертолеты действовали, главным образом, ночью, что дало повод иногда называть вертолетчиков «вампирами». В первых боевых вылетах противодействия с земли почти не отмечалось из-за огромного морального воздействия, которые оказали «французские собаки» (так в радиопереговорах войск Каддафи называли французских вертолетчиков) на противника. Однако вскоре воздействие «морального эффекта» ослабло — ливийская ПВО, представленная крупнокалиберными пулеметами, 23-мм пушками и ПЗРК не оставалась «инертной». Чтобы избежать попаданий, атаки выполнялись ночью с предельно малых высот. Французские вертолеты выполнили порядка 300 боевых вылетов, что составило 90 %(!) от общего количества вылетов вертолетов коалиционных сил, в 40 налетах они поразили 450 целей. Средний расход боеприпасов за один вылет вертолетной группы составил 15 ПТУР, 150 НАР, 150 снарядов калибра 30 мм.

В боевых действиях приняли участие оба французских УДК: «Мистраль» сменил «Тонер» в ливийских водах в середине августа, но 10 сентября тот вновь появился у берегов Ливии, а «Мистраль» ушел в Тулон.

Символической демонстрацией англо-французского военного сотрудничества в операции «Unified Protector» стало рандеву 18 августа у берегов Ливии двух вертолетоносцев: британского «Оушен» и французского «Тонер».

Операции французских вертолетоносцев у берегов Ливии завершились 22 октября с приходом УДК «Тонер» в Тулон. Британский «Оушен» официально прекратил операции у берегов Ливии 29 сентября 2011 г., когда был направлен в район «восточнее Суэца».

Использование БЛА

Особенностью кампании против Ливии стало весьма ограниченное использование беспилотных аппаратов, что объясняется нехваткой БЛА в ВВС европейских стран НАТО. Наибольшее количество боевых вылетов выполнили американские БЛА, но США предоставили, по мнению их европейских союзников, слишком мало беспилотных аппаратов.

С первых суток операции разведывательные полеты выполняли БЛА RQ-4 «Глобал Хок», дислоцированные на постоянной основе на авиабазе Сигонелла с сентября 2010 г.

БЛА использовались для разведки и наведения ударных самолетов.

8 мая с использованием информации от БЛА «Предейтор» два «Торнадо GR.4» ВВС Великобритании нанесли удар двумя КАБ по двум верхним этажам здания, из которого велся обстрел Мисураты реактивными снарядами и крупнокалиберными пулеметами. Перед экипажами стояла задача поразить именно два верхних этажа. В районе объекта атаки экипажи британских самолетов установили непосредственную связь с БЛА. Наведение на цель, подтверждение цели и контроль результатов удара выполнял БЛА.

Использование ударных БЛА MQ-1 «Предейтор» против Ливии президент США Барак Обама санкционировал 21 апреля. Ранее «Предейторы» выполняли над Ливией только разведывательные полеты. По мнению некоторых экспертов, с авиабазы Сигонелла действовало пять БЛА «Предейтор»: два находились в воздушном пространстве Ливии, два готовились к полетам и один считался резервным.

Первый достоверный случай боевого применения ударного БЛА MQ-1 «Предейтор» относится к 23 апреля, когда ударам подверглись огневые позиции ливийских РСЗО в районе Мисураты. Вечером 23 апреля БЛА «Предейтор» уничтожил ЗРК «Оса». В пресс-релизе НАТО особо отмечен «гуманитарный характер» удара по ЗРК: «Операторы «Предейтора» обнаружили нескольких мирных жителей, которые играли в футбол рядом с позициями ЗРК. Удар был нанесен только после того, как футболисты удалились». Скорее всего, БЛА действовали с авиабазы Сигонелла. Согласно информации, представленной пресс-секретарем министерства обороны США Джоджем Литтлом, из 397 ударов, нанесенных американской авиацией по целям на территории Ливии после 1 апреля, 145 выполнено БЛА «Предейтор». Наиболее интенсивно БЛА «Предейтор» использовались в середине августа, в период наступления повстанцев на Триполи: с 10 по 22 августа БЛА «Предейтор» нанесли 38 ударов.

БЛА «Харфанг» ВВС Франции. Снимок сделан на авиабазе Сигонелла 24 августа 2011 г.

БЛА MQ-8B «Файр Скаут»

БЛА вертолетного типа действовали с борта корабля ВМС США «Халибартон». Из-за технической неисправности 21 июня в 85 милях восточнее Триполи разбился (скорее всего, был сбит) беспилотный вертолет ВМС США MQ-8B «Файр Скаут». Государственное телевидение Ливии показало обломки БЛА, выдав их за обломки вертолета АН- 64 «Апач». Ранее было выполнено не менее 15 полетов БЛА такого типа (на борту «Халибартона» находилось два БЛА MQ-8B).

С 10 августа разведывательные полеты над Ливией с авиабазы Амендола выполняли БЛА MQ-9 «Репер» ВВС Италии. Из-за угрозы ПЗРК, в больших количествах имевшихся на вооружении ливийской армии, на начальном этапе операции БЛА MQ-9 «Репир» не использовались. Французский БЛА «Харфанг» первый разведывательный полет над Ливией выполнил в ночь на 24 августа с авиабазы Сигонелла. К 15 октября БЛА «Харфанг» налетали над Афганистаном и Ливией 5000 ч, выполнив порядка 560 вылетов.

Представитель министерства обороны Франции в интервью военному эксперту Робину Лэйрду отметил недостаточный вклад США в операцию, имея в виду, прежде всего, БЛА: «Нам требовалось контролировать 4–5 районов действия авиации; американцы предоставили только два БЛА «Предейтор», которые находились в воздухе не круглые сутки».

Уроки операции «Odyssey Dawn»

Операция «Odyssey Dawn», по оценке ряда западных экспертов, фактически распалась на серию национальных кампаний. Компоненты вооруженных сил «ключевых игроков» — США, Франции, Великобритании и Италии — не были полностью интегрированы в единые силы, а зачастую партнеры по коалиции действовали без оглядки друг на друга. К примеру, вопреки заявлениям представителей командования операции, сделанных весной и в начале лета 2011 г., дозаправка в воздухе выполнялась по «национальному» признаку. Случаи дозаправки самолетов ВВС одного государства от заправщиков ВВС другого, исключая ВВС США, единичны.

После вывода с театра военных действий тактической авиации США, резко упала эффективность действий ударных самолетов. Итальянский обозреватель Дэвид Ченчиотти заметил, что НАТО потребовалось два месяца (после вывода из операции ударных самолетов ВВС США) на понимание приоритетности задачи изоляции района боевых действий перед поиском и уничтожением отдельных единиц боевой техники на поле боя.

Даже через 80 дней после начала кампании самолеты НАТО продолжали наносить удары по стационарным целям, таким как склады боеприпасов, РЛС, узлы связи, станции государственного телевидения, позиции ракетных комплексов различного назначения, что однозначно указывает на слабость разведки, или же на некачественное планирование ударов. Ранее в подобных операциях (Сербия, Ирак) такие объекты выводились из строя если не в первые часы, то в первые дни «воздушного наступления».

На характере боевого применения авиации сказалась определенная двусмыленность резолюции ООН № 1973, которая разрешала наносить удары по войскам Каддафи только в случае не причинения ущерба мирным гражданам. Командованию операции и непосредственно летчикам приходилось учитывать данный факт постоянно. С другой стороны, резолюция НАТО неоднократно нарушалась, причем откровенно и грубо, как в случае с полетами транспортных самолетов ВВС Свободной Ливии и доставки вооружения повстанцам самолетами ВВС Франции, не говоря уже о попрании принципа «ни одного сапога в Ливии»: официально признано участие в боевых действиях спецназа из Франции и Великобритании, солдат и офицеров регулярной армии Катара, представителей египетской армии.

Представляет интерес сравнение интенсивности использования авиации в операциях «Allied Force» и «Odyssey Dawn». За 78 дней кампании 1999 г. против Сербии авиация НАТО выполнила 38004 боевых вылета, в том числе 14112 — по наземным целям. В среднем ежедневно выполнялось по 487 вылета, включая 180 с нанесением ударов по наземным целям, причем интенсивность налетов усилилась к концу операции «Союзническая сила» до 700 вылетов ежедневно. За 200 дней кампании против Ливии авиация НАТО выполнила 26323 вылета, из них по наземным целям — 9658.

Действия авиации НАТО против Югославии преследовали военно-политические цели. В действиях авиации НАТО против Ливии прослеживается «привкус» маркетинга и даже внутренней политики. Очевидно, что в целом успешное применение истребителей «Рафаль» в качестве многоцелевых самолетов, будет способствовать экспорту этих немало критикуемых самолетов. Интенсивное использование в операции самолетов «Рафаль» и «Тайфун» объясняют, не в последнюю очередь, их участием в конкурсе на самолет MMRCA для вооруженных сил Индии.

В сложных операциях истребителей-бомбардировщиков «Торнадо» британских ВВС с английских баз по нанесению ударов крылатыми ракетами (стоимостью 1,3 млн. долл. каждая) спустя более 100 дней после начала кампании никакой военной необходимости вообще не ощущалось. Аналогичного результата могли бы добиться те же британские «Торнадо», но действовавшие с базы в Италии. Зато рекламу получили крылатые ракеты, а командование ВВС Великобритании сможет лишний раз обосновать необходимость увеличения бюджета в связи с необходимостью проведения комплексных операций с привлечением самолетов разного типа.

Показательна зависимость ударной авиации от работы разведывательных комплексов, прежде всего американских. Если в Афганистане, где США являются лидером в деле борьбы за демократию в отдельно взятой мусульманской стране, между обнаружением цели и ее уничтожением в среднем проходит 10 мин, то в Ливии этот временной промежуток достигал полутора часов.

Роль США в ливийской операции сами американцы оценили как вспомогательную. Это действительно так, но даже весьма ограниченное участие США в операции имело едва ли не первостепенное значение. В интересах ВВС стран НАТО работало не менее 20 самолетов-заправщиков США, примерно столько, сколько «выставили» остальные страны НАТО. Дефицит самолетов-заправщиков явно существовал, иначе истребители и разведчики не выполняли бы почти на регулярной основе посадки на Мальте с полусухими баками.

Зависимость от предоставляемой США информации признали даже не склонные делить лавры победителей французы. Подавление ПВО Ливии на системной, так сказать, основе осуществляли, прежде всего, американские F-16CJ и EA-18G. Удары по ЗРК, наносимые авиацией НАТО, выглядят больше как «разовые». Боевые действия в Ливии лишний раз подтвердили неспособность НАТО осуществлять крупные операции без участия США.

«Вспомогательная» авиация постепенно выходит на первые роли. Если заправщики еще можно «обойти» путем использования авиабаз вблизи ТВД или палубной авиации, то с разведчиками и самолетами РЭБ такой вариант не проходит. Разведывательные задачи, помимо американской авиации, выполняли самолеты ВВС и ВМС Франции, ВВС Швеции. По нескольку полетов на тактическую разведку осуществлялось ежедневно, но развединформации, особенно в масштабе времени, близком к реальному, постоянно не хватало. Поэтому не стоит принижать вклад в операцию ВВС Швеции.

В Ливийской операции, пожалуй, впервые, на самом высоком уровне была осознана совершенно новая угроза — споттеры. На специализированных (и не очень) форумах в интернете ежедневно, иногда в масштабе времени близком к реальному, выкладывались фотографии самолетов, переговоры экипажей, обсуждались варианты боевой нагрузки. Фактически, сппотеры вели разведку в интересах войск Каддафи. Насколько данной информацией противник НАТО воспользовался — вопрос. Несомненно, проблема «споттеризма» будет только усугубляться и одной лишь сменой позывных, как это делали США и НАТО, тут не ограничиться.

ПВО Ливии не смогла оказать противодействия агрессору

Самолет E-3F ВВС Франции, фото от 23 марта 2011 г.

Самолеты ДРЛОиУ также принято относить к «вспомогательным». Между тем, процент предварительно спланированных ударов, когда в управлении действиями авиации с ВКП особой необходимости нет, не столь велик. Удары по целям в прифронтовой полосе наносились, чаще всего, из положения «дежурства в воздухе» с наведением ударных машин с самолетов ДРЛОиУ. Экипажи самолетов ДРЛОиУ, помимо решения сугубо боевых задач, управляли интенсивным воздушным движением в зоне боевых действий.

Удары в ливийской кампании наносились исключительно высокоточным оружием (не удалось найти ни одного факта использования обычных, лишенных системы наведения, бомб). Даже сравнительно небольшой масштаб боевых действий привел к исчерпанию запасов авиационных средств поражения. В отдельных источниках упоминалось о нехватке обычных осколочно-фугасных бомб. Это вполне объяснимо — КАБ JDAM представляет собой обычную бомбу, оснащенную системой наведения, причем доработка обычной бомбы в корректируемую может выполняться в полевых условиях. Дефицит авиационных средств поражения удалось преодолеть только за счет поставок из США.

Эффективность использования КАБ напрямую зависит от наличия в частях сухопутных войск передовых авианаводчиков. На раннем этапе операции авиация НАТО авианаводчиков не имела. Затем в рядах повстанцев появились авианаводчики из числа отставников французского и британского спецназа или же действующие военнослужащие вооруженных сил НАТО. Работа авианаводчиков напрямую нарушала резолюцию ООН № 1973, их наличие долгое время отрицали. Получила хождение даже «сказка» об управлении действиями ударных самолетов с земли специально обученными повстанцами посредством мобильных телефонов!

Военной необходимости использовать очень дорогое высокоточное оружие (французские и британские крылатые ракеты) большой дальности не было. Танк Т-55 или Т-62 не первой свежести стоит гораздо меньше ракеты «Сторм Шэдоу». Ставка, скорее всего, была сделана на PR новых систем вооружения. Причем в комплексе с самолетами «Тайфун» или «Рафаль». Здесь французы и англичане не столько боролись с полковником Каддафи, сколько конкурировали между собой за будущие контракты на поставку авиационных комплексов в третьи страны.

Ливийская кампания, в который раз, продемонстрировала огромное значение авианесущих кораблей. В отдельные периоды по интенсивности действий французская авиация втрое превосходила британскую и только благодаря наличию в Средиземном море авианосца «Шарль де Голль»: подлетное время палубных самолетов ВМС Франции было много меньше, чем у британских «Тайфунов» и «Торнадо», работавших с итальянской авиабазы. В то же время (вновь в который раз!) кампания показала — один авианосец на практике превращается в половину авианосца. За время операции в Средиземном море «Шарль де Голль», как минимум, один раз сроком почти на неделю заходил в военно-морскую базу Суда-бей на текущий ремонт. Авианосец покинул ТВД в августе, как представляется отнюдь не по военным соображением, иначе в Италию не пришлось бы перебрасывать «Рафали» ВВС Франции.

За четыре месяца УДК типа «Мистраль» менялись дважды: сначала «Тоннер», затем «Мистраль» и снова «Тоннер». Англичанам заменить «Оушен» было нечем, не случайно и налет британских вертолетов в операции много меньше, чем у французских. В целом, состав авиагруппы французских вертолетоносцев был более гармоничным, а сами вертолеты использовались комплексно в составе разнородных боевых порядков и более решительно.

Опыт боевого применения УДК типа «Мистраль» заслуживает гораздо более тщательного изучения и осмысления в свете приобретения таких кораблей ВМФ России. Как известно, решение о покупке «Мистралей» вызвало шквал критических публикаций в России. Однако даже поверхностный анализ способен снизить волну негатива в отношении корабля. В конечном итоге, корабль вместе со всеми его важными и нужными бортовыми системами и десантом морской пехоты, в первую очередь, является платформой для базирования вертолетов. Как отмечалось выше, на французских «Мистралях» базировались вертолеты разного типа и назначения. О составе авиагруппы российских «Мистралей» вразумительной информации в открытых СМИ не появлялось. Размещение на УДК только вертолетов Ка-52, скорее всего вместе с вертолетами радиолокационного дозора Ка-31, превратит «Мистраль» в «Оушен», что тоже неплохо, но — не француз!

Вертолет «Апач» уходит на боевое задание, лето 2011 г.

Вертолетоносцы «Тоннер» и «Мистраль» в базе, ноябрь 2011 г.

В отношении палубной авиации вывод однозначен: к операции продолжительностью более трех (или даже двух) месяцев необходимо привлекать минимум два авианосца и два вертолетоносца на ротационной основе.

Полковник Каддафи проявил решительность на земле, но, если верить ряду источников, лично запретил все боевые вылеты своих ВВС после 19 марта. Между тем, ВВС Ливии сильны были не только на бумаге, что они доказали до вмешательства в гражданскую войну сил НАТО. Завоевать господство в воздухе в условиях противостояния ВВС стран НАТО ливийская авиация шансов не имела, но вполне могла причинить агрессорам ущерб, который в Европе сочли бы неприемлемым. Ни одного воздушного боя между ВВС Ливии и ВВС НАТО не произошло.

Еще большее недоумение вызывает неиспользование Каддафи после 19 марта боевых вертолетов. Обнаружить и поразить маневренную маловысотную и малоскоростную воздушную цель — задача для истребителя не самая простая даже в полигонных условиях. Тем не менее, если вертолеты ВВС Ливии после 19 марта и выполняли боевые вылеты, то — единичные.

В качестве одной из причин бездействия ВВС Каддафи, помимо тотального господства в воздухе авиации НАТО, называют ненадежность личного состава. Сомнительная причина. До 19 марта полковник Каддафи использовал свою авиацию достаточно интенсивно, а случаи перелета на сторону повстанцев были единичными и «погоды» не делали. Подобные случаи бывали и будут во время любой гражданской войны.

Так называемые ВВС Свободной Ливии действовали в нарушение резолюции ООН. За исключением полетов транспортных самолетов, эффективностью их работа не отличалась. В данном случае, скорее всего, как раз и сказалась нехватка летчиков и техников, так как авиационной техники повстанцы захватили достаточно, а командование НАТО смотрело на полеты ВВС свободной Ливии «сквозь пальцы». При желании даже не летавшие по несколько лет самолеты можно было вернуть в строй за счет «каннибализации» одних в пользу других.

Война в Ливии дает отличный повод поразмышлять о путях развития военной авиации вообще. Стоимость боевых ЛА и подготовки экипажей нарастает лавинообразно. В результате той же Великобритании удалось за счет напряжения всех сил и средств выделить для участия в операции три десятка боевых самолетов. Для Ливии этого хватило, но для более сильного противника может оказаться недостаточным. ВВС НАТО не понесли потерь в летчиках, между тем именно потери экипажей могут стать критичными — построить самолет проще, чем подготовить летчика. Стоит напомнить, что на момент принятия решения о нанесении ударов по наземным целям самолетами «Тайфун» ВВС Великобритании, только восемь летчиков могли выполнять подобные задачи!

Развитие военной авиации уперлось в экономический тупик. Единственный в мире серийный истребитель 5-го поколения превратился в британский линкор начала века — «fleet is being». То есть, воюет одним фактом своего существования. Делать этому самолету в Ливии было нечего, поэтому его и не использовали. Так же как в Ираке и Афганистане. Современные многоцелевые авиационные комплексы становятся таковыми только после нескольких этапов доработок, которые занимают годы. «Тайфун», к примеру, многоцелевым в полном объеме станет не скоро. К тому же многоцелевой комплекс не является панацей. Давно замечено: можно построить универсальный самолет, нельзя сделать летчика-универсала.

Удорожание авиационной техники и рост стоимости подготовки летчиков ведет к количественному снижению парка летательных аппаратов ВВС развитых государств. Ставка сделана на качество в ущерб количеству. На протяжении последних 20 лет такой подход, по крайней мере, для НАТО, казалось бы, давал результат. Казалось — потому что до Ливии разнообразные коалиционные силы превосходили противника не только качественно, но и количественно. В Ливии силы противников количественно были примерно равны, но ВВС Ливии от участия в боевых действиях самоустранились.

Преодолеть «экономический барьер» вряд ли получится. Возможно, операция Ливии позволит ВВС Великобритании или Франции «выбить» из своих правительств деньги на «лишние» несколько истребителей, но десяток-другой дополнительных самолетов проблемы не решат. Видимо, выход лежит в уменьшении цены боевых авиационных комплексов. Снижение стоимости поведет за собой сокращение возможностей и круга решаемых задач. Компенсировать эти потери возможно за счет развития «вспомогательной» авиации и давно известных контейнерных систем.

Истребитель «Рафаль В» ВВС Франции

Истребитель «Тайфун» ВВС Великобритании

Понимание невозможности дальнейшего наращивания эффективности боевых авиационных комплексов «механическим» путем за счет установки все более сложного и дорого БРЭО существует во всех передовых странах. ВМС США сделали еще в 1990-е гг. ставку на далеко не революционный «Супер Хорнет» в пику «маринизированнорму» варианту F-22. Не исключено, что в перспективе основным палубным самолетом ВМС США станет «Гроулер», «вспомогательный» вроде бы самолет, оптимизированный для борьбы с ПВО. Однако даже «Супер Хорнет» для большинства стран мира представляется роскошью из-за высокой стоимости. Все большей популярностью на рынке авиационной техники пользуется шведский «Грипен», более дешевый, но немногим менее эффективный в сравнении с более дорогими европейскими «одноклассниками» — «Тайфуном» и «Рафалем».

Будущее за легким многоцелевым истребителем? Возможно. Истребитель 5-го поколения превращается в… своего рода фетиш, показатель амбиций страны-разработчика. Никогда и нигде такой самолет не станет по-настоящему массовым и ни одна страна в случае масштабной войны с равным противником не сможет компенсировать потери в летчиках для истребителей 5-го поколения.

Материал подготовил Михаил Никольский

EF-18G "Гроулер"

Михаил Никольский

Работы по перспективному комплексу БРЭО нового поколения для специализированного палубного самолета начались в США в конце 1993 г. и включали концептуальную проработку комплекса, разработку и испытания антенн, приемников, передатчиков, средств обработки информации, исследования электромагнитной совместимости систем, продувки в аэродинамических трубах с целью изучения влияния установки специального оборудования на летные данные самолета, отработку интерфейса «человек — машина».

Изначально ВМС США предполагали принять на вооружение новую модификацию «Проулера» — ЕА- 6В ICAP-III (Improved Capabilities), главным подрядчиком являлась фирма «Нортроп Грумман». ВМС считали необходимым начать обновление парка самолетов БРЭО авианосного базирования в 2008 г. с сохранением самолетов «Проулер» на вооружении до 2015 г., а затем получить авиационный комплекс на новой платформе.

В 2000 г. ВМС подготовили план развития морской авиации на перспективу, согласно которому патрульный самолет Локхид Р-3 «Орион» заменялся самолетом ММА (Multimission Maritime Aircraft), вертолеты Сикорский SH-60B/F/H «Си- хок» — вертолетами Сикорский SH- 60R и MH-60S, самолеты Грумман F-14 «Томкэт», Нортроп F/A-18A/B/ С/D «Хорнет» и Локхид S-3B «Викинг» — самолетами F/A-18E/F «Супер Хорнет» и, позже, JSF. ЕА-6В предполагалось заменить специальным «самолетом воздушной электронной атаки» — Airborne Electronic Attack aircraft. Однако в том же 2000 г. министерство обороны США после анализа опыта боевого применения авиации в Косово инициировало изучение альтернативных вариантов авиационных комплексов РЭБ для ВВС, ВМС и КМП США («АЕА Analysis of Alternatives») на период 2010–2030 гг., которое завершилось в декабре 2001 г.

По настоянию министерства обороны в качестве альтернатив рассматривались не только пилотируемые самолеты, но также беспилотные системы, в том числе и ударные, способные самостоятельно поражать наземные цели. В качестве платформ для пилотируемых систем рассматривались наряду с другими самолеты F-15E, F/A-18E/F, F-16C/D, F-35 и F-22. Одним из ключевых параметров при оценке являлась стоимость всей программы с учетом НИОКР и эксплуатации в течение 30 лет. Составители «Анализа» рассмотрели 27 альтернативных вариантов замены самолета ЕА- 6В, сильно различавшихся друг от друга стоимостью и эффективностью. Спектр альтернативных вариантов поражает воображение: от специализированных вариантов гражданских «бизнес-джетов» стоимостью в жалкие 26 млн. долл. за штуку до комбинированного парка самолетов РЭБ, состоящего из доработанных F/A-18, F-22 и В-52 (стоимость модернизации последнего оценили в 82 млн. долл). Самый простой и дешевый вариант (20 млн. долл. за один комплекс) представлял собой модификацию высотного БЛА «Глобал Хок» в сочетании с несколькими малоразмерными БЛА, способными поражать РЛС.

Рода войск сформулировали свое отношение к перспективным авиационным комплекса РЭБ к лету 2002 г.

Корпус морской пехоты сделал выбор в пользу специализированной модификации самолета F-35. ВВС пришли к выводу об отсутствии необходимости в принятии на вооружение специализированного комплекса РЭБ, одновременно выразив неудовлетворение глубиной инициированного Пентагоном анализа, отметив, что аналитики изучали не столько способы ведения радиоэлектронной борьбы, сколько занимались сравнением платформ, то есть летательных аппаратов. По мнению начальника штаба ВВС генерала Джампера, анализ не дал ответа на ключевые вопросы — как тактически будут выполняться задачи РЭБ и какие ЛА, пилотируемые или беспилотные, оптимальны для решения задач РЭБ?

ВМС в своем бюджете на 2002 ф.г. расходов на самолет АЕА не заложили, однако в ноябре 2002 г. при верстке бюджета на 2004 ф.г. предусмотрели закупку четырех таких самолетов. ВМС остановились на модификации в самолет РЭБ двухместного F/A-18F. Стоимость одного самолета с учетом его жизненного цикла определялась в 40 млн. долл. — весьма оптимистичный расчет. В то же время не исключалось возобновление производства самолетов «Проулер» в варианте ЕА-6С или закупка в перспективе самолетов F-35AEA.

Окончательный выбор в пользу EA-18G был сделан в конце 2003 г. 29 декабря ВМС заключили с фирмой «Боинг» контракт на сумму 1 млрд. долл, рассчитанный на пять лет и предусматривающий полномасштабную разработку самолета РЭБ EA-18G. Контрактом оговаривались все лабораторные исследования, наземные и летные испытания, полномасштабная отработка целевого оборудования. Главным подрядчиком является фирма «Боинг», субподрядчиком — фирма «Нортроп Грумман», выпускавшая самолеты «Проулер».

Фирма «МакДоннел-Дуглас» (вошедшая в корпорацию «Боинг») приступила к изучению возможности разработки варианта самолета «Супер Хорнет», предназначенного для использования в качестве воздушного командного пункта (C2W, Command and Control Warfare) в 1994 г. в инициативном порядке. Проработка велась на собственные средства фирмы. После шестимесячного анализа на фирме приняли решение о разработке более глубокой модификации (с пятью контейнерами постановки помех ALQ-99 и одним контейнером с широкополосным приемником), способной заменить самолет РЭБ «Проулер». Стоимость полномасштабной разработки определили в 2 млрд. долл., но после консультаций с ВМС финансовые затраты удалось снизить за счет широкого использования элементов комплекса ICAP III.

Самолет EA-18G предназначен для ведения радиотехнической разведки, постановки помех РЛС и системам связи противника, уничтожения РЛС противорадиолокационными ракетами HARM. Бортовая аппаратура EA-18G позволяет идентифицировать и пеленговать источники электромагнитного излучения. Самолет способен действовать как автономно, так и взаимодействуя с другими ЛА в едином информационном поле и является в полной мере «сетецентрическим» самолетом.

С целью снижения времени и денежных затрат на разработку авиационного комплекса, сложность целевого оборудования в сравнении с комплексом АЕА (Advanced Electronic Attack) разрабатывавшемся для самолета ЕА-6В ICAP-III, несколько упрощена. В частности, отказались от использования цифрового приемника, понизили возможности оборудования в части подавления сетевых систем связи, отказались от использования протокола сети Интернет в системе обмена информации. Целевое оборудование самолета EA-18G выполнено на основе элементов комплекса АЕА.

На законцовках плоскостей крыла самолета EA-18G смонтированы приемные антенны комплекса РЭБ AN/ALQ-218(V2); антенны данной системы также установлены с обоих бортов в носовой части фюзеляжа, в районе отсеков двигателей и в хвостовой части фюзеляжа, обеспечивая прием электромагнитных сигналов под любым ракурсом. Вместо пушки установлен комплекс постановки помех системам радиосвязи Рэйтеон AN/ ALQ-227(V)1 CCS (Communications Countermeasures Stsyem). Комплекс AN/ALQ-227(V)1 способен обнаруживать и определять параметры радиопередач, в то время как «глушение» радиосвязи выполняется широкополосным низкочастотным передатчиком AN/ALQ-99. Размещенные в контейнерах передатчики ALQ-99 разработаны для самолетов «Проулер», в них используются ламповая элементная база, а антенны снабжены механическими приводами. Решение об оснащении данными контейнерами самолетов «Гроулер» принято исключительно по соображениям экономии финансовых средств.

В настоящее время ведутся работы по станции постановки помех контейнерного типа нового поколения — Next Generation Jammer. В перспективной станции постановки помех планируется использовать только твердотельную элементную базу, а механические приводы будут полностью исключены.

Важной особенностью бортового оборудования самолета EA-18G является наличие системы INCANS (INterference CANcellation System), обеспечивающей устойчивую УКВ связь экипажа «Гроулера» при включенной аппаратуре постановки помех — экипажи ЕА-6 не имели возможности поддерживать радиосвязь при работающей на излучение бортовой аппаратуре постановки помех. «Гроулер» оборудован терминалом системы спутниковой связи MATT (Multi-mission Advanced Tactical Terminfl). Самолет штатно несет контейнеры с тактической системой постановки помех ALQ- 99. Вместо торцевых крыльевых пилонов для УР AIM-9 установлены съемные контейнеры с антеннами системы AN-ALQ-218.

Состав БРЭО, за исключением специализированного, аналогичен БРЭО самолета F/A-18F блок 2, включая РЛС APG-79 с АФАР; ведется работа по разработке для данной РЛС применительно к ЕА- 18G специального режима подавления ПВО. Второй комплект органов управления в задней кабине не установлен.

Самолет-демонстратор на базе F/A-18F

Подвесная станция РЭБ с широкополосным низкочастотным передатчиком AN/ALQ-99

Первый опытный EF- 18G

Приемные антенны комплекса РЭБ AN/ALQ-218/V2) на законцовках крыла

Противорадиолокационная ракета AGM-88 HARM

По планеру EA-18G на 90 % идентичен самолету F/A-18F блок II, за исключением крыла. На EA-18G удалось решить проблему «валежки» при маневрировании с большими перегрузками — передняя кромка крыла «Гроулера» выполнена прямой и не имеет аэродинамического «зуба», а на верхних поверхностях каждой плоскости крыла смонтировано по одной поперечной перегородке высотой 12 см и длинной 150 см.

Типовой вариант вооружения самолета EA-18G включает две УР «воздух-воздух» AIM-120 AMRAAM для самообороны и две противорадиолокационные ракеты AGM-88 HARM. Ассортимент авиационных средств поражения самолетов ЕА- 18G блок II и блок III намечено расширить за счет управляемого вооружения «воздух-поверхность» JSOW, JASSM и IDECM.

Самолеты EA-18G блок I по основным системам аналогичны самолетам F/A-18F блок I без второго комплекта органов управления в задней кабине. Передние кабины самолетов F/A-18E/F/G идентичны. На первых самолетах EA-18G устанавливается РЛС APG-73, в перспективе планируется установка РЛС APG-79.

EA-18G также способен выполнять все задачи, возлагаемые на F/A-18F. Основные отличия связаны с программным обеспечением целевого оборудования. EA-18G на 590 кг тяжелее F/A-18F, хотя пушка на нем не устанавливается.

В ноябре 2001 г. выполнил первый полет «демонстратор концепции» — самолет F/A-18F с тремя контейнерами РЭБ ALQ-99 и двумя топливными баками. На демонстраторе изучалось как контейнеры и баки повлияют на летные данные самолета, его устойчивость и управляемость, насколько возрастут уровни шума и вибраций. «Демонстратор концепции» проходил трехмесячные летные испытания в эскадрилье VX-3 на авиабазе Пэтаксен- Ривер. Проверялась, в числе прочего, способность самолета с подвешенными контейнерами РЭБ выполнять взлет и посадку с авианосца (катапульта и аэрофинишеры на авиабазе имеются).

В октябре 2003 г. ВМС официально направили ВВС предложение присвоить самолету EA-18G наименование «Гроулер», отобранное из 30 других. Наименование «Гроулер» сочетает наименование самолета «Проулер» и обозначение модификации «Супер Хорнета» — «G». ВВС утвердили наименование 12 октября 2005 г., к этому времени оно уже стало общепринятым. Надо сказать, что название «Гроулер» в американских ВМС имеет давние традиции: так именовались два шлюпа, действовавших на Великих озерах, потопленная японцами в ноябре 1944 г. субмарина (до своей гибели подводная лодка потопила восемь судов и кораблей противника) и еще одна субмарина, вошедшая в боевой состав флота в 1958 г. (носитель крылатых пакет «Регулус»).

Первый полет прототип ЕА-1 выполнил в международном аэропорту Ламберт Сент-Луиса 15 августа 2006 г. под управлением старшего летчика-испытателя фирмы «Боинг» Риккардо Трэвина (оператор вооружения Рик Джанкин). В конце сентября 2006 г. экипаж в составе летчика лейтенанта Мэтта Дойла и оператора вооружения коммендера Джэми Ингдэла перегнал самолет из Сент-Луиса на аэродром испытательного центра ВМС Пэтаксен-Ривер. В два прототипа EA-18G доработали пару F/A-18F, получивших обозначения ЕА-1 и ЕА-2; ЕА-2 впервые в обновленном виде поднялся в воздух в ноябре 2007 г. В летных испытаниях с июля 2004 г. также принимали участие два F/A-18E и один F/A-18F.

Флот планирует вооружить самолетами «Гроулер» десять строевых эскадрилий (по одной в каждом палубном авиакрыле, по пять самолетов в эскадрилье), три экспедиционных и одну тренировочную эскадрилью. Все эскадрильи дислоцируются или будут дислоцироваться на авиабазе Уитби-Айленд.

Предполагалось закупить 88 самолетов, но в 2001 г. объем заказа увеличили до 114 EA-18G в связи с решением вооружить этими машинами экспедиционные эскадрильи, действующие с береговых аэродромов в составе разного рода «миротворческих» сил. Фирма «Боинг» рассчитывает выполнить контракт на поставку всех 114 заказанных EA-18G в 2013 г.

Передача ВМС США первого серийного EA-18G (Gl, BuNo. 166889) состоялась 24 сентября 2007 г. Эксплуатационные испытания самолета «Гроулер» проводились на базе эскадрильи VX-9 «Vampires», авиабаза Чайна-Лэйк. В эксплуатационных испытаниях было задействовано пять EA-18G (ЕА-1, ЕА-2 и три первых серийных Gl, G2 и G3). Официально эксплуатационные испытания начались в октябре 2008 г. переброской на авианосец «Джон С. Стеннис» трех «Гроулеров», хотя первые морские испытания (аналог отечественных заводских испытаний — «под флагом» эскадрильи VX-23 и фирмы «Боинг») проводились в июле и августе того же года на авианосце «Дуайт Д. Эйзенхауэр». В ходе эксплуатационных испытаний самолеты выполнили 319 имитаций посадок на корабль, 62 катапультных взлета и 62 посадки на корабль с зацеплением гаком аэрофинишера. Формально эксплуатационные испытания завершились в сентябре 2009 г. В августе 2008 г. экипаж эскадрильи VX-23 выполнил первый пуск с «Гроулера» противорадиолокационной ракеты AGM-88 HARM.

Интересно, что G1 изначально получил маркировку эскадрильи VAQ-129 «Vikings», с которой и проходил эксплуатационные испытания. На базе эскадрильи VAQ-129 в 1971 г. велась подготовка экипажей для самолетов ЕА-6В, поэтому выбор этой эскадрильи как тренировочной для экипажей самолетов EA-18G вполне логичен. Церемония передачи эскадрилье VAQ-129 первого самолета состоялась 3 июня 2008 г. на авиабазе Уитби-Айленд, шт. Вашингтон; Тогда эскадрилья получила всего один «Гроулер», поскольку четыре остальных построенных к тому времени машины были задействованы в различных учениях и исследованиях, проводимых на авиабазе Неллис. Самолеты, в частности, принимали участие в учениях «Ред Флэг», причем как за «голубую» (союзники), так и за «красную» (противники) стороны.

Первой строевой эскадрильей, получившей на вооружение самолеты «Гроулер», стала VAQ-132 «Scorpion»; формально перевооружение с ЕА-6В на EA-18G началось 3 июня 2008 г., когда эскадрилья получила четвертый серийный EF-18G, а 7 ноября 2008 г. эскадрилья рассталась со своим последним EA-6D. Самолет EA-18G достиг состояния первоначальной боеготовности в конце 2009 г.

Торжественная передача "Гроулера" эскадрильи VAQ-129 "Викинги''

EF-18G из состава эскадрильи VAQ-129 "Викинги"

Перевооружение строевой эскадрильи флота (VAQ-141 «Shadowhawks») на EA-18G началось в июне 2009 г. и завершилось в феврале 2010 г., эскадрилья дислоцирована на авиабазе Уитби- Айленд. Следом за VAQ-141 самолетами «Гроулер» до конца 2010 г. перевооружили эскадрилью VAQ-138 «Yellow Jackets».

В 2009 г. эскадрилью VAQ-132 официально включили в состав приписанного к авианосцу «Карл Винсон» 17-му палубному авиакрылу (CVW-17), однако, так и не выполнив ни одной посадки на «Карл Винсон», эскадрилья в январе 2010 г. была переведена в разряд экспедиционных. В 2010 г. VAQ-132 полным составом принимала участие в учениях «Рэд Флэг». Командир эскадрильи коммендер Джефф Крейг в интервью журналу «Эйр Интенешнл» заявил, что экипажи эскадрильи в составе сил подавления ПВО ставили помехи РЛС и системам связи «противника», отрабатывали тактику ведения боевых действий. Самолеты «Гроулер» на учениях «Рэд Флэг 2010» взаимодействовали с истребителями F-16C из 20-го истребительного авиакрыла ВВС США и самолетами РЭБ ЕА- 6В эскадрильи VMAQ-3 КМП США. В учениях также принимали части ВВС Саудовской Аравии, Сингапура и Пакистана. Впервые проявилась возможность на практике сравнить эффективность самолетов ЕА-6В и EA-18G, тем более, что некоторые экипажи «Гроулеров» раньше летали на «Проулерах», причем ЕА- 18G освоили не в полном объеме. Крейг заметил: «Мы пока изучаем самолет и его возможности». Тогда же проверялась возможность выполнения работы в полном объеме экипажем из двух человек, в то время как экипаж «Проулера» состоит из четырех человек. Разница, по словам Крейга, огромна. Летчик «Проулера» — это летчик: не больше, но и не меньше. Летчик «Гроулера» — больше, чем просто летчик. Опыт, приобретенный в ходе учений «Рэд Флэг 2010», позволил уточнить обязанности членов экипажа EA-18G.

Обычный «боевой вылет» на учениях занимал 40 минут. Планирование полета начиналось за сутки, к планированию привлекались все экипажи, задействованные в вылете. В ходе планирования вырабатывалась наилучшая тактика действий, способы применения противорадиолокационных ракет, определялся боевой порядок самолетов, районы и время работы бортовой аппаратуры постановки помех. На планирование уходило несколько часов. За два часа до взлета уточнялись задачи и способы их решения внутри экипажа — «один на один». Время полета от базы Нэллис до полигона составляет примерно 15 минут, но в некоторых полетах маршрут искусственно удлинялся, чтобы отработать дозаправку в воздухе. Послеполетный разбор проводился с участием всех экипажей, принимавших участие в вылете, примерно через два часа после посадки.

Впервые в боевой обстановке самолеты EA-18G использовали в конце 2010 г. в Ираке. В середине ноября пять «Гроулеров» эскадрильи VAQ-132 «Scorpions» выполнили перелет из США в Ирак. На маршруте самолеты дозаправлялись от танкеров КС-135 и выполнили, по крайней мере, одну промежуточную посадку на авиабазе, расположенной на Азорских островах. Эти пять EA-18G выполняли задания в интересах дислоцированной в Ираке группировки войск США; предположительно, самолеты базировались на аэродроме Аль- Асад. По словам представителя ВМС США, первые отзывы об эффективности действий самолетов «Гроулер» превзошли ожидания. С другой стороны, в отчете управления эксплуатационных испытаний министерства обороны США, составленном на основании опыта первых боевых действий, самолет EA-18G признан «эксплуатационно эффективным» (operationally effective), но «эксплуатационно не пригодным» (not operationally suitable). То есть, самолет способен эффективно выполнять поставленные перед ним задачи, но не пригоден для эксплуатации в полевых условиях. Больше всего нареканий вызвало программное обеспечение бортовых систем.

Осложнение обстановки в Ливии заставило американское командование перебросить все пять «Гроулеров» 132-й эскадрильи из Ирака в Италию на авиабазу Авиано. В ночь на 20 марта 2011 г. «Гроулеры» выполнили первые боевые вылеты против Ливии с итальянской базы. На смену бортам 132-й эскадрильи 23 мая 2011 г. в Авиано прибыли пять EA-18G эскадрильи VAQ-138. Боевые вылеты самолетами EA-18G выполнялись одиночно или в боевом порядке пары. В нескольких боевых вылетах производились пуски ракет HARM по реальным целям. Полеты выполнялись, как минимум, с двумя вариантами боевой нагрузки. Один вариант: два узкополосных и один широкополосный передатчика ALQ-99, два подвесных бака, две УР воздух-воздух AIM-120 и две противорадиолокационных УР HARM. Второй вариант: два узкополосных передатчика ALQ-99, подфюзеляжный бак (вместо широкополосного контейнера).

Запуск EF- 18G с катапульты авианосца

"Гроулеры" на итальянской авиабазе Авиано во время войны в Ливии

Вице-адмирал Билл Гортни заявил представителям СМИ, что самолеты EA-18G оказывают "электронную поддержку" операции в Ливии. Адмирал Гортни подчеркнул, что «Гроулер» не только справился с ливийскими ракетами «земля-воздух», но и помог повстанцам отбить нападение сухопутных войск правительства Ливии. Вице-адмирал рассказал, что воздушным силам коалиции удалось остановить войска Каддафи в 1 6 км к югу от Бенгази ударами французских, британских и американских самолетов. Конкретных эпизодов с участием ЕА-18G не приводилось, но особо отмечалась «поддержка новейшего американского самолета радиоэлектронной борьбы. Скорее всего, EA-18G смог эффективно подавить коммуникации правительственных войск и парализовать мобильные зенитные ракетные комплексы «Кроталь» и «Оса». Сообщалось также, что 20 марта пара EA-18G обеспечивала нанесение удара СВВП AV-8B из 26-го экспедиционного отряда морской пехоты по танкам ливийской армии южнее Бенгази.

Материал подготовил Михаил Никольский

Истребители МиГ-23 в Афганистане

К 30-летию начала применения МиГ-23в Афганистане

В. Марковский

Вверху: первыми в Афганистан прибыли истребители МиГ-23 талды-курганского 905-то полка

Афганская война стала наиболее масштабным вооруженным конфликтом с участием МиГ-23, однако в ВВС 40-й армии эти самолеты появились лишь через четыре года после ее начала. Поначалу предполагалось достаточным лишь участия сил ближайших военных округов — ТуркВО и САВО, ресурсами которых рассчитывали обойтись для выполнения казавшейся несложной задачи. Ко времени начала афганской кампании в строю истребительной авиации ВВС южных округов находились лишь МиГ-21 и только 905-й иап в Талды-Кургане начал освоение МиГ-23. «Двадцать третьи» имелись также в системе ПВО местной 12-й Отдельной Армии, однако та относилась к самостоятельному виду Вооруженных Сил и к формированию приданных ВВС 40-й армии для действий в Афганистане не привлекалась (впрочем, существовать ей в прежнем статусе оставалось недолго. В ходе начатой в январе 1980 г. реформы военной авиации все истребители ПВО были подчинены вновь образованным ВВС округов). Пополнение ВВС 40-й армии силами авиации южных округов продолжалось и в последующие годы. Даже когда их стали сменять привлекавшиеся из других частей страны полки и эскадрильи, истребители в Афганистане до 1984 г. были представлены исключительно самолетами МиГ-21 бис. Хорошо освоенные и привычные в эксплуатации МиГ-21 отличались высокой надежностью, простотой и неприхотливостью в обслуживании и не сулили неприятных сюрпризов, которыми поначалу изобиловало использование МиГ-23, связанное с множеством ограничений и сопровождавшееся потоком отказов. Рисковать же простоем «ограниченно годных» истребителей на войне не хотели.

Тем не менее, МиГ-23 появлялись над Афганистаном и в первые годы войны. Первый из эпизодов был связан с масштабной операцией в Рабати-Джали на юге страны в апреле 1982 г. В этом районе на самой границе с Ираном предстояло уничтожить крупную перевалочную базу душманов. Высаживавшийся в пустынном районе на значительном удалении от своих гарнизонов десант требовалось надежно прикрыть с воздуха, так как не исключалось противодействие иранской авиации. Дальности и продолжительности полета МиГ-21 для этого не хватало — от ближайших афганских аэродромов район отделяли 450–500 км. Расчистить дорогу армаде из 70 вертолетов с десантом предстояло эскадрилье Су-17МЗ, а для истребительного сопровождения и изоляции района с воздуха решили направить эскадрилью МиГ-23М.

Однако афганский дебют МиГ-23, как и операция в целом, не заладились с самого начала. Поначалу планировалось задействовать истребители из дальневосточной Домбаровки, но подготовка там затянулась, и на выполнение задачи спешно перенацелили 152-й иап ВВС ТуркВО. Полк с 1976 г. летал на МиГ-23М и прежде подчинялся ПВО, однако с 1980 г. был передан во фронтовую авиацию ВВС округа. Для выполнения задачи были направлены два звена истребителей под началом майора И.А. Предикера. Ввиду рядового, в общем-то, задания и его краткосрочного характера какой- либо специальной подготовки не проводилось, и на место группа прибыла лишь накануне операции. Несмотря на участие в руководстве операцией высших офицеров ТуркВО и 40-й армии, находившихся в воздухе у Рабати-Джали на борту ВКП Ан- 26 и Ан-30, планирование и организация операции оказались не очень удачными.

МиГ-23МЛД из состава 190-го истребительного полка из Канатово

Из-за ошибок с местоположением часть десанта оказалась высаженной на иранской территории, а большинству душманов удалось уйти из-под удара и вывезти запасы. Ожидавшие десантников на полевой площадке вертолеты дважды подвергались атаке иранских F-4E, повредивших и поджегших несколько Ми- 8. Восьмерка МиГ-23М, базировавшаяся на аэродроме Шинданд, обеспечить качественное прикрытие так и не смогла. Из-за просчетов в планировании звенья истребителей сменяли друг друга со значительными зазорами, до 15–20 мин, чем и воспользовался противник. «Фантомы» даже вышли на перехват самолету Ан-30, с которого группой руководства велось наблюдение за ходом операции. По счастью, обошлось демонстрацией намерений: иранские истребители энергичными маневрами буквальным образом выдворили Ан-30 подальше от приграничной полосы и отошли за несколько минут до появления очередной группы МиГов. После не слишком впечатляющего дебюта МиГ-23 из Афганистана были отозваны.

Новая попытка использовать МиГ-23 последовала осенью 1983 г., когда истребители 735-го полка получили задачу отработать возможность применения МиГ-23 с афганских аэродромов. Еще недавно этот полк также находился в системе войск ПВО. Со сменой подчиненности на ВВС ТуркВО полк получил в 1980 г. МиГ-23М, а с 17 мая 1981 г. был переведен из истребительной авиации в состав ИБА и стал истребительно-бомбардировочным, одним из немногих в составе ИБА, летавшем на «двадцать третьих». Поначалу ограничились перелетами звеньев в Баграм и обратно, прокладывая маршрут и осваивая особенности взлета и посадки на высокогорных аэродромах. Вылеты производились без вооружения, а пребывание в Баграме ограничивалось заправкой перед обратным вылетом. Однако и эти мероприятия завершились неудачей: после нескольких «челночных» рейсов на одном из самолетов при запуске в Баграме отказал двигатель, вышедший из строя на достаточно «некомфортном» аэродроме, «заезженном» танками и тягачами, где песок и камни на стоянках и рулежках были обычным делом. Для замены новый двигатель и группу ремонта пришлось перебрасывать на Ил- 76. Через неделю МиГ-23М вернулся в Союз, чем все дело и закончилось.

Решение о замене истребителей МиГ-21 ВВС 40-й армии на более современные машины было принято к лету 1984 г. К этому времени вся авиагруппировка была перевооружена на новые типы самолетов, и лишь истребительная авиация продолжала работать на «двадцать первых». С нарастанием масштабов боевых действий все более очевидными становились их недостатки: небольшая боевая нагрузка, недостаточная дальность и продолжительность полета, слабое прицельное и, особенно, навигационное оборудование, из-за чего даже выход к удаленной цели был проблематичным. Все это не только ощутимо сказывалось на боевой эффективности, но и сужало круг возможных задач. В то же время МиГ-23, избавившись от «детских болезней», стал одной из основных машин фронтовой авиации и сменил «двадцать первые» в большинстве истребительных частей. Был накоплен достаточный опыт эксплуатации, выработаны методики боевого применения, и приход новых истребителей на смену был естественным.

В Афганистан направлялись машины наиболее совершенной модификации МиГ-23МЛ, лишенные недостатков ранних моделей и заслужившие репутацию «настоящего истребителя» не только благодаря высокой тяговооруженности, легкости пилотирования, возросшей маневренности и дальности, но и достаточной надежности и приспособленности к обслуживанию (к этому времени эксплуатационные достоинства стали рассматриваться в числе важнейших). Особенно ценными на высокогорных аэродромах и в летнюю жару были хорошие взлетно-посадочные качества МиГ-23МЛ (его разбег в нормальных условиях был в полтора раза короче, чем у МиГ- 21 бис), что обеспечивало запас по топливу и боевой нагрузке. Дальность полета МиГ-23МЛ даже без дополнительных баков составляла 1450 км против 1150 км у МиГ-21 бис. Стабилизацию самолета в полете обеспечивала система автоматического управления САУ-23АМ, выдерживавшая положение самолета по крену, тангажу и курсу, однако самолетовождение при полетах по маршруту оставалось задачей летчика, располагавшего картой и пилотажно-навигационными приборами. Использование РСБН существенно упростило навигацию (впрочем, ко времени появления первых 23-х на афганских аэродромах эта радионавигационная система только планировалась к развертыванию).

При использовании в качестве истребителя МиГ-23МЛ обладал существенно лучшей боевой эффективностью, располагая современным комплексом прицельного оборудования. Прицельная система позволяла осуществлять перехват воздушных целей в различной обстановке: при сложных метеоусловиях, в радиоконтрастной облачности, а также на фоне земли, на встречных курсах и в задней полусфере. В отличие от «двадцать первого», арсенал которого составляли только ракеты ближнего боя, МиГ- 23 обладал более мощным набором ракетного вооружения и мог вести воздушный бой с использованием ракет средней дальности Р-23 и Р-24 с досягаемостью до 35–50 км. Новое ракетное вооружение позволяло поражать самолеты противника, летящие с превышением или принижением относительно своего истребителя до 8000-10000 м, обладая высокой эффективностью в том числе и при атаке высокоманевренных воздушных целей (пуск ракет Р-24 и Р-60 обеспечивал поражение вражеского самолета при его маневрах с перегрузкой до «восьмерки»). Поскольку в афганской обстановке с воздушным противником приходилось иметь дело лишь изредка (такие случаи сводились к эпизодическим стычкам с истребителями соседних Ирана и Пакистана, о которых мы еще будем говорить подробнее), в первую очередь были востребованы ударные возможности самолета для использования по наземным целям. В роли ударной машины МиГ- 23 мог нести до 2000 кг бомб калибром от 50 до 500 кг на подкрыльевых и подфюзеляжных держателях, в том числе до четырех «пятисоток» и зажигательных баков или 16 бомб стокилограммового калибра на балках многозамковых держателей. Набор вооружения дополняли блоки неуправляемых реактивных снарядов УБ- 16–57 и УБ-32А, снаряжавшиеся всего 96 ракетами типа С-5, либо до четырех крупнокалиберных снарядов С-24. Однако прицельная система МиГ-23 была все же рассчитана в первую очередь на решение «истребительных» задач, и при работе по наземным целям обладала ограниченными возможностями: так, при бомбометании, стрельбе из пушки и пуске реактивных снарядов прицел использовался в качестве обычного коллиматорного визира, а расчетный угол пикирования и дальность выставлялись вручную.

На счету этого самолета из канатовского полка было более 400 боевых вылетов

Установка блоков БВП-50-60 с тепловыми ловушками на центроплане МиГ-23МЛД

Снаряжение кассет патронами с тепловыми ловушками ППИ-50

Большинство направлявшихся в ВВС 40-й армии истребителей прошло доработки по типу МЛД с улучшениями в части оборудования и маневренных качеств. Иногда обе модификации имелись в одной эскадрилье, что создавало проблемы летчикам из-за некоторых отличий в кабинном оборудовании.

Перед посылкой в ДРА МиГ-23 (в том числе и «спарки») в обязательном порядке проходили оборудование блоками выброса помех ВП-50- 60 для защиты от зенитных ракет — по четыре кассеты с патронами ИК- ловушек ЛО-43 или ЛО-51 на центроплане. Такой патрон калибром 50 мм почти килограммового веса был много эффективнее прежних небольших ловушек ППИ-26, использовавшихся на Су-17 и МиГ-21. Каждая килограммовая ловушка с термитным составом давала в течение 5–9 с яркий огненный шар с температурой до 2200 °C, на который перенацеливались тепловые самонаводящиеся головки ракет. Патроны отстреливались сериями с заданным интервалом с нажатием на боевую кнопку при атаке, а также при взлете и посадке, когда самолет был ограничен в скорости и маневре, и пролете опасных районов, особенно на малых высотах. Помимо центропланных кассет на 60 патронов (отсюда и название — 60 «помех» с автоматом постановки АПП-50), ловушки размещались в доработанном пилоне подфюзеляжного бака ПТБ-800. В его переднем и заднем удлиненных обтекателях содержалось еще 16 патронов, направляющие которых монтировались с раствором в стороны от вертикали. Управление ими было выведено на кнопку «Сброс ПТБ», при первом нажатии на которую уходил бак, а повторное нажатие включало отстрел ловушек. Зарядки пилонных кассет хватало на 3–4 залпа, затем ввели автоматический отстрел и они стали уходить шлейфом по две с интервалом 0,2 сек. Недостатком конструкции было неудобное снаряжение очень тяжелого пилона, находившегося под брюхом самолета. Поначалу была непродуманной и блокировка пуска, не допускавшегося при выпущенном шасси, что однажды привело к отстрелу прямо сквозь висевший бак (к счастью, пустой), который ловушки прошили насквозь. Полной зарядки системы на испытаниях хватало на 7 атак.

Проводилась также доработка системы запуска двигателя, повышавшая надежность работы в жару, и регулировка ограничений температуры газов за турбиной для увеличения тяги.

Направление МиГ-23 в ВВС 40-й армии организовывалось по сложившейся в истребительной авиации схеме: чтобы не оголять полностью аэродром базирования, принимавший эстафету полк на год командировал две сборные эскадрильи, которые комплектовались наиболее опытными летчиками, обычно не ниже 1-го и 2-го классов (правда, и здесь бывало по-всякому — организация иной раз происходила с чисто военной внезапностью и на войну случалось отправляться даже только что выпущенным из училища первогодкам). Одна эскадрилья оставалась дома и числившиеся в ней молодые летчики продолжали заниматься боевой учебой, набираясь опыта. По очевидным причинам на это время полк, от которого на базе оставалась лишь треть состава, с боевого дежурства снимался. Отбывший в Афганистан полк, однако же, доводился до штатной трехэскадрильной комплектации. Дополнявшая полк до штатного состава третья эскадрилья, также на МиГ-23, привлекалась из другой части, находившейся подчас за много километров и в составе другого объединения. На месте она прикомандировывалась к основному составу, причем по истечении годичного срока ее сменяла эскадрилья оттуда же.

Такая организация преследовала отнюдь не обеспечение принятой полковой структуры, но определялись условиями базирования: в Афганистане имелись всего три аэродрома, пригодных к базированию боевых самолетов — Баграм, Шинданд и Кандагар (и без того занятый международный аэропорт Кабула использовался лишь периодически), и на каждом из них размещалось по одной эскадрилье истребителей.

Дислокация истребительной авиации на авиабазах обеспечивала не только равномерное распределение сил для контроля за окружающей территорией на востоке, западе и юге страны, но и прикрытие ДРА с угрожаемых направлений: истребители Баграма обеспечивали ПВО со стороны Пакистана, эскадрилья в Кандагаре — с юга страны, и эскадрилья в Шинданде — вдоль иранской границы. С этой целью в соответствии с Приказом Минобороны от 1982 г. и совместным Приказом Главкомов ПВО и ВВС от 1983 г. на афганских аэродромах было организовано боевое дежурство. На каждом из трех аэродромов для этих целей выделялось звено истребителей. Обычно два самолета из дежурного звена несли вооружение для перехвата воздушных целей, а два других — для атаки наземных объектов на случай экстренного вылета по вызову на поддержку своих войск.

При необходимости осуществлялся маневр силами между аэродромами, и в нужном месте при проведении операции сосредотачивалось необходимое количество машин. Основной базой истребительной авиации служила хорошо оборудованная и обустроенная Баграмская авиабаза, наиболее близкая к штабу ВВС и руководству 40-й армии в Кабуле, откуда осуществлялось руководство и координация. В Баграме находились управление полка и ТЭЧ, куда для выполнения регламентных работ и ремонтов пригонялись истребители из Шинданда и Кандагара. Организация работы требовала слаженности не только разведывательного и оперативного отделов штаба; не менее хлопотным становилось обеспечение боеготовности техники инженерно-авиационной службой. Специалистам ИАС приходилось проявлять недюжинные организаторские способности не только при подготовке и ремонтах машин, но и в отношении планирования, ведь необходимые по регламенту и достаточно объемные 100- и 200-часовые работы на полусотне имевшихся истребителей при крайне высокой интенсивности боевой работы требовалось производить уже через пару месяцев службы на новом месте! По счастью, МиГ-23МЛ выгодно отличался удобством в обслуживании и прочими эксплуатационными качествами, включая достигнутую в этой модификации надежность агрегатов и систем (прежние исполнения «двадцать третьего» грешили по этой части и нужно отдать должное командованию, не торопившемуся с их направлением в действующую армию со вполне предвидимыми сложностями эксплуатации в напряженной боевой обстановке).

В середине июля 1984 г. в Афганистан были переброшены МиГ- 23МЛД из 905-го иап ВВС САВО из Талды-Кургана, которым командовал полковник Е. Передера. Полк, первым в южных округах получивший в 1979–1980 гг. машины этой модификации, имел достаточный опыт их эксплуатации. Две его эскадрильи разместили в Ваграме и Шинданде. Третью, кандагарскую эскадрилью, составили 14 МиГ-23МЛ и МЛД, а также 2 МиГ-23УБ, привлеченные из 982- го иап ВВС ЗакВО из грузинского Вазиани. Ею командовал замкомандира полка подполковник Баранов (через полгода его сменил майор Ананьев). В отличие от сборной группы из Талды-Кургана, куда при сборах отбирали летчиков поопытнее, для вазианского подразделения не стали выбирать классных летчиков со всего полка. Торопясь с отправкой, исполнять интернациональный долг командировали штатную 2-ю эскадрилью, в которой среди 18 летчиков насчитывалось много лейтенантов и старших лейтенантов второго-третьего года службы. Тем не менее, именно им пришлось первыми попасть на войну, на месяц опередив соседей.

МиГ-23 пришлось вступить в бой в самый тяжелый период войны. Масштабы и число операций в 1984 г. достигли максимума, под стать им были объемы и напряжение работы авиации. Только на летний период планировалось 22 армейских операции — почти вдвое больше, чем в предыдущем году, однако ситуация потребовала проведения 40-й армией еще 19 прежде не предусматривавшихся крупных оперативных мероприятий. Наиболее масштабными из них стали очередная Панджшерская и внеплановая Гератская операции, проводившиеся с привлечением беспрецедентных сил и средств. Год стал пиковым по числу погибших солдат и офицеров, в полтора раза подскочило и количество боевых потерь в ВВС, составив десяток боевых самолетов и более сорока вертолетов. Среди них, однако, не было ни одного МиГ-23, несмотря на их участие в крупных и сложных операциях.

Само планировавшееся перебазирование пришлось на завершающий этап знаменитого «Большого Панджшера», в разгар которого проводить замену и перебрасывать новичков было нецелесообразно, да и некогда. К тому же «перенаселенный» привлеченными силами Баграм не имел свободных стоянок, работавшие с него самолеты и без того приходилось размещать вдоль рулежек и на спешно оборудованных металлических настилах. В итоге перелет 905-го иап пришлось отложить на полтора месяца, задержали и перебазирование 982-го полка в Кандагар (прежде на нем базировалось лишь звено истребителей). Только месяцем спустя, с середины июля, эскадрилья из Вазиани оказалась на новом месте. МиГ-23 из 982-го иап стали первыми истребителями этого типа в ВВС 40-й армии. На другой день прибыла и группа из Талды-Кургана.

На 1984 г. пришлись также крупные операции под Кабулом — летняя, с 23 по 28 августа, и осенняя, с 23 сентября по 10 октября, в октябре проводились также боевые действия по разгрому душманской базы в Ургуне, а в декабре — в Луркохе в провинции Фарах. За зиму были проведены 10 плановых и 3 внеплановых операции. Соответственной была и нагрузка на авиацию: за 1984 г. расход авиабомб увеличился вдвое, достигнув 71000 штук против 35000 в предыдущем году, число снаряженных ракет возросло более чем в 2,5 раза и составило 925000 (в 1983 г. их израсходовали 381000).

Основными типами боеприпасов, применявшихся на МиГ-23, были авиабомбы, преимущественно фугасные калибров 250 и 500 кг разных типов и моделей, а также осколочно-фугасные ОФАБ-250-270 с осколочной «рубашкой», эффективные против большинства целей. Достоинством ОФАБ была их универсальность, позволявшая поражать как строения, служившие укрытием противнику, опорные пункты и защищенные огневые точки, для чего с лихвой хватало мощи фугасного удара, так и живую силу, выбивавшуюся ливнем смертоносных осколков. ОФАБ чаще других использовались при снаряжении самолетов, и их доля в числе прочих средств поражения была наибольшей. По скальным укрытиям, укреплениям и пещерам использовались толстостенные ФАБ-250ТС и ФАБ-500ТС. Такие бомбы имели прочный стальной литой корпус, обеспечивавший пробитие преград и каменных сводов с разрывом в толще убежища. Для ударов по живой силе в укрытиях, пещерах и дувалах и строениям в местах базирования банд и кишлаках в дело шли объемно-детонирующие ОДАБ-500П с жидким взрывчатым веществом, особенно эффективные в горных теснинах, где огненное облако их взрыва сохраняло ударную мощь и температуру, выжигая большой объем.

Взлет истребителя с отстрелом тепловых ловушек

Особый эффект давали разовые бомбовые кассеты полутонного и четвертьтонного калибра — РБК-250, РБК-250-275 и РБК-500, начинявшиеся мелкими осколочными бомбами, а также ШОАБ-0,5. Мелкие осколочные бомбы выполнялись из хрупкого сталистого чугуна, при разрыве легко коловшегося на массу убойных осколков. Наиболее «содержательно» выглядели полутонные РБК-500 ШОАБ-0,5 с небольшими сферическими бомбочками, содержавшими готовые поражающие элементы из сотен стальных шариков. Кассеты с ШОАБ вмещали 560–570 осколочных бомбочек, укладывавшихся в корпус кассеты буквально внасыпную (из-за чего и количество называлось с некоторым допуском — сколько уместилось). При сбросе содержимое кассеты выбрасывалось наружу вышибным зарядом, покрывая пространство до нескольких гектаров (действие РБК так и описывалось как «саморассеивающееся»).

Площадь поражения РБК зависела от высоты и скорости полета, задававшихся при выборе тактических приемов сообразно конкретной задаче и характеру цели, включая ее защищенность зенитными средствами. Сама тактика использования и рекомендации по бомбометанию РБК составлялись с таким расчетом, чтобы сброс с определенной высоты и при заданной скорости давал оптимальное накрытие с перекрывающимися зонами поражения отдельных разрывов, истребляя там все подчистую. Для представления о действенности такого удара можно привести цифру — разрыв одной только полукилограммовой шариковой бомбочки ШОАБ-0,5 гарантировал смертоносное поражение живой силы на площади 60 м^2, умножаемой соответственно их числу в кассете. Так, при ударе с высоты 1000 при скорости 1100 км/ч РБК-500 накрывала смертоносными «шариками» зону сплошного поражения порядка 400–600 м. Насыщенность осколочного удара сплошь выкашивала даже растительность в «зеленке», оставляя лишь голые стволы вместо зарослей, укрывавших противника.

Характер поражения РБК лишал противника одного из его основных преимуществ — умения быстро рассредоточиваться и прятаться, используя заросли «зеленых зон» и каменистой горной местности с массой естественных укрытий. Удар РБК накрывал обширный участок смертоносным градом огня и стали, что делало их особенно востребованными при ударах по площадным целям — душманским лагерям, базам и кишлакам, служившим прибежищем противнику. Хорошей эффективностью РБК обладали и при подавлении объектов ПВО противника: обычные бомбы «выбивали» зенитчиков лишь при прямом попадании, тогда как содержимое бомбовых кассет накрывало площадным ударом само месторасположение зенитных позиций, не оставляя там живого места и обеспечивая поражение конкретной цели.

Использование боеприпасов, однако, не всегда было целевым и ча-. сто обусловливалось имевшимися под рукой типами. Отсутствие на складе наиболее подходящих боеприпасов никак не могло служить основанием для перерыва в боевой работе. Применялись термостойкие бомбы, предназначенные для сверхзвукового бомбометания, и штурмовые низковысотные, с которых снимали тормозную систему, а также осветительные, дымовые и даже фотографические с мощным зарядом пиротехнического состава, которые выступали в качестве зажигательных, если задерживался их подвоз. Необходимое замедление срабатывания при бомбометании с малых высот и с пикирования для безопасности при сбросе и уходе от собственных осколков устанавливалось с помощью взрывателей. Большое значение придавалось также простоте в использовании, подготовке и учету местных особенностей. По этой причине практически не применялись по назначению пушки и подвесные пушечные контейнеры, огонь из которых в горах, на каменистой местности и в «зеленой зоне» со множеством укрытий был не эффективен (хотя зарядка ГШ-23Л всегда была полной и многие летчики не отказывали себе в удовольствии полоснуть по цели на выходе из атаки сотней снарядов «для острастки»).

Вид авиабазы Баграм с воздуха

С неохотой применяли «сотки», слишком слабые против большинства целей; считалось, что их использование — пустая трата ресурса и топлива и подвешивать их приходилось лишь при отсутствии более подходящих калибров. Ввиду невысокой эффективности «сотки» фугасного действия к этому времени уже сошли с вооружения, уступив более мощным калибрам, однако на снабжении оставались осколочные А0-50-100 и осколочно-фугасные ОФАБ-100 и ОФАБ-100-120, вполне удовлетворявшие решению ряда задач. В то же время ОФАБ-100 и ОФАБ-100- 120 находили применение при минировании с воздуха, для чего бомбы снаряжались взрывателями с замедлением до нескольких суток. Такими бомбами-минами мог дополняться основной удар, после которого еще долго продолжали греметь взрывы, мешавшие душманам разбирать завалы и искать обходные пути в ущельях. Успех минирования зависел от числа бомб, «засевавших» тропы и горные проходы, для чего на МиГ- 23МЛД «сотки» подвешивали на многозамковых держателях МБД2-67У, каждый из которых нес по четыре авиабомбы с общим числом до 16 бомб на подвеске. Истребитель мог нести до четырех МБД (вариант с 16 ОФАБ-100), но чаще подвешивали два МБД под крылом и еще пару бомб на подфюзеляжных узлах; в этом случае истребитель нес десять ОФАБ-100. Однако при использовании МБД с большим количеством боеприпасов изрядно возрастало сопротивление воздуха — такая подвеска являлась самой «ершистой» в этом отношении, почти вдвое увеличивая лобовое сопротивление. В результате возрастал расход топлива, истребитель ощутимо терял в летных качествах и маневренности, хуже управлялся, из-за чего подобные задачи доверялись лишь достаточно опытным летчикам.

Важную роль играло также производимое на противника впечатление при воздействии — как повелось на Востоке, эффективность обычно напрямую зависела от произведенного эффекта. По этой причине иной раз достаточным оказывалось нанесение демонстративного БШУ, заставлявшее моджахедов отступить. Удары внушительных «пятисоток» разваливали любой дувал и могли подавить даже хорошо защищенную огневую точку. Мощные взрывы вызывали обвалы со склонов и ливень отколовшихся острых осколков камней. Попадание РБК давало хорошо видимую с воздуха зону поражения — обширный пыльный эллипс, плотно засеянный разрывами осколочной «начинки».

Вариант бомбовой загрузки всегда определялся балансом между желаемой эффективностью (для чего хотелось взять бомбовый груз побольше), удаленностью до цели (большая нагрузка сокращала дальность) и не менее важным влиянием загрузки и веса самолета на взлетно-посадочные качества. Последнее зачастую выступало определяющим фактором: перегруженность самолета в непростых условиях афганских аэродромов грозила затянутостью разбега и медленным набором высоты, что было небезопасным ввиду растущей опасности попадания под огонь душманских стрелков. Стремительный уход вверх сразу после отрыва стал правилом, будучи куда более предпочтительным, нежели «наскребание» высоты над кишащей противником «зеленкой». Угроза отнюдь не являлась преувеличенной — неоднократно самолеты получали пробоины прямо у аэродромов. Каждый 1 % прибавки взлетной массы МиГ-23 сопровождался возрастанием длины разбега на 2,5 %, соответственно, при максимальной нагрузке разбег возрастал на 45 %. Взлет с максимальной бомбовой нагрузкой даже в нормальных условиях давал увеличение разбега примерно в полтора раза.

Свою долю, и весьма изрядную, в ухудшение взлетно-посадочных характеристик вносило высокогорное расположение аэродромов и жаркий менее плотный воздух. При взлете из Баграма с его превышением в 1950 м длина разбега возрастала на 60 % против нормальных условий.

Пара Миг-23МЛД перед взлетом из Кандагара. Самолеты несут полуторатонную боевую нагрузку — по две ФАБ-500 под фюзеляжем и ФАБ-250 под крылом. Лето 1987 г.

Каждый градус прибавки температуры воздуха против обычной еще на 1 % увеличивал разбег. Сходным образом влияла температура и разреженность воздуха и на скороподъемность при выходе на безопасную высоту. Вместе взятые неблагоприятные факторы заставляли экономить единственным возможным образом — стараясь выдержать вес самолета приемлемым и выбирая боевую нагрузку в рациональных пределах.

Обычная загрузка составляла пару авиабомб, реже — четыре (две «пятисотки» и две «четвертушки», но иногда и по четыре ФАБ-500, если цель лежала неподалеку и можно было сэкономить на заправке). Боевая нагрузка определялась еще и временем года — в летнюю жару недодавали тяги двигатели и разреженный воздух высокогорья хуже «держал» самолет на взлете. Другой, время от времени возникавшей причиной ограничений были трудности со снабжением боеприпасами, вынуждавшие снижать их количество на самолете (как-никак, каждую бомбу и снаряд требовалось доставить из Союза, переправляя за тысячи километров пвтоколоннами и транспортной авиацией). Оправдывающим обстоятельством при подвеске всего пары бомб выступало то, что эффективность при сбросе в одном заходе, ставшем правилом из соображений безопасности над прикрываемой зенитным огнем целью, определялась больше точностью этого удара, чем загрузкой самолета. На этот счет имелись конкретные указания, предписывавшие одним залпом «разгружаться» от подвесок, не рискуя попасть под ответный огонь в повторных заходах, и чересчур азартным нарушителям грозили взыскания. Пара бомб, точно уложенных в цель, справлялась с задачей никак не хуже, чем большее их количество.

Большую часть боевых задач по данным 1985 г. составляли удары по заранее спланированным целям — лагерям, базам, складам и крепостям, которых истребители выполнили 20 % от общего числа. Вылетов по вызову для уничтожения вновь обнаруженных объектов — огневых точек, засад, укрытий и караванов — истребители произвели 8 %, основная их доля приходилась на вертолетчиков, лучше знавших местность и приспособленных для действий по точечным целям. Разведка целей силами истребительной авиации заняла 6 % всего ее объема и производилась истребителями преимущественно в собственных интересах, для детального изучения района предстоящей работы, уточнения условий и доразведки перед ударом. Для нее часто привлекались «спарки» МиГ- 23УБ в паре с боевым МиГ-23МЛД, в кабинах которых занимали место наиболее опытные летчики. Используя выгоды совместной работы в экипаже, наблюдатель в передней кабине «спарки» фиксировал обстановку внизу и вел ориентировку, намечая на карте пути захода и построения атаки. Часто МиГ-23УБ занимали место в боевых порядках, служа для целеуказания и контроля результатов. Их же использовала группа руководства, занимавшая высотный эшелон и наблюдавшая за ходом БШУ, сопровождая налет указаниями летчикам. Подобный надзор, понятным делом, не очень-то приветствовался летчиками, иронично звавшими парящий в высоте самолет с начальством «АВАКСом» .

Задача целеуказания при авиационной поддержке решалась с помощью авианаводчиков или во взаимодействии с вертолетчиками, обозначавшими объект пуском НАР или сбросом бомбы, по разрыву которой задавалось направление и расстояние до цели. Видимый даже с высоты пыльный гриб разрыва или шлейф дыма от дымовой авиабомбы самолета-лидера служил ориентиром, на который нацеливалась ударная группа. Особое значение четкое взаимодействие с наводчиком имело при поддержке своих частей — с обычных полетных эшелонов истребители не могли разглядеть малоразмерные цели. Задачу осложняла однообразная местность и велика была вероятность просто не найти противника, а то и риск отработать по своим. Несмотря на требование к пехоте при авиаподдержке обозначать себя дымовыми шашками и цветными сигнальными дымами, а летчикам при бомбометании не наносить удары ближе 2500 м от фронта своих войск, такие случаи бывали.

Бомбометание всегда было прицельным. При облачности, закрывавшей цель, вылет отменялся. Группа выходила в заданный район колонной пар или звеньев, растягивалась, чтобы не стеснять друг друга, и в каждой паре ведомый слегка отставал от ведущего, обеспечивая свободу маневра. Сброс почти всегда выполнялся с пикирования, обычно с углом 45–60° или до отвесного, насколько позволяло мастерство летчика. В пикировании выполнением скольжения самолет точнее наводили на цель. Со временем, когда были подняты предельные нижние высоты полета по условиям досягаемости душманской ПВО, угол пикирования ограничивали 45°, иначе самолет разгонялся слишком быстро и не оставалось времени на прицеливание — через считанные секунды после ввода летчик уже должен был брать ручку на себя.

Так как оборудование МиГ- 23МЛД для работы по наземным целям было приспособлено минимально, многие летчики обходились без использования автоматики прицела АСП-17МЛ, вычислитель которого решал прицельную задачу в расчете на равнинную местность и давал в горах слишком много промахов. Сброс летчик выполнял преимущественно в ручном режиме, полагаясь на собственные навыки и опыт. Ввод в пикирование выполнялся, когда цель оказывалась под ПВД, а сброс — с задержкой до заданной высоты, по индивидуальным приметам и «чутью».

Доля НАР в составе боевой нагрузки оставалась небольшой. Ракеты типов С-5 в блоках УБ-16-57 и УБ- 32 и С-8 в блоках Б-8М, как и крупнокалиберные С-24, на истребителях выходили из употребления. Преимущественным образом это было обусловлено необходимостью их применения с небольших дистанций и высот, до 1200–1500 м, что было рискованно с усилением ПВО; другой причиной была сложность пилотирования МиГ-23 с блоками, после пуска остававшимися на подвеске и ощущавшимися как воздушные тормоза, делавшие самолет в самый критичный момент на выводе инертным в управлении и маневре. Несший «решето» блоков истребитель с задержкой выходил из пикирования, проседал и медленно набирал высоту, замедляя выполнение противозенитного маневра — особенности, которых не приносило использование бомб, их сброс тут же освобождал машину и ощущался летчиком как сигнал к выводу.

Кроме того, снаряжение блоков требовало усилий на подготовку и зарядку сотен ракет, в то время как на первый план при растущих объемах боевой работы выступала быстрота и удобство подготовки и естественный выбор делался в пользу надежных и эффективных средств «быстрого приготовления» — авиабомб. Бомбы выгодно отличались простотой снаряжения самолета: достаточно было вскинуть бомбу на держатель, закрыть его замок и вкрутить взрыватель (не считая, правда, того обстоятельства, что иметь дело приходилось с чушкой в полтонны…). Их вал продолжал нарастать: в 1985 г. число израсходованных авиабомб возросло на четверть и достигло 890000, а НАР снизилось на 11 %, составив 826000 штук.

Истребительные задачи, ввиду отсутствия противника, сводились к сопровождению ударных групп при вылетах в приграничные районы и несению боевого дежурства в системе ПВО страны. В дежурные звенья выделялись самолеты с хорошо отлаженными и надежно работающими радиолокационными прицелами, остальные продолжали изо дня в день вылетать на удар. Из-за такого «разделения труда» самые «заслуженные» истребители, несшие на бортах отметки о 400–500 боевых вылетах, как раз не отличались полным отсутствием замечаний по части РЭО и РЛС. Для работы по наземным целям радиолокационный прицел «Сапфир-23МЛА-2» не требовался, станцию даже не опробовали при подготовке истребителей, на прочие мелкие дефекты и отказы смотрели сквозь пальцы («лишь бы двигатель тянул, колеса крутились, да бомбы сходили»). То же относилось и к навигации — самолетовождение по большей части осуществлялось визуально, по карте и наземным ориентирам. В то же время наиболее «кондиционные» истребители оставались в дежурном звене, где работы было на порядок меньше — подмена отказавших машин, вылеты из резерва на сопровождение, разведку и другие будничные задачи для поддержания требуемого наряда сил. В ударных группах 3–4, а то и более вылетов на самолет и летчика за смену были нормой. После изматывающей «карусели» БШУ служба в дежурном звене выглядела отдыхом, и в него направлялись летчики для короткой передышки после каждодневного напряжения боевой работы.

Неравномерным распределением боевой нагрузки, зависевшим также от различавшегося объема боевой работы на разных аэродромах, разного остатка ресурса на машинах в эскадрилье, от чего зависела активность их использования, и даже от позиции в плановой таблице (на задания чаще посылались первые по списку самолеты) объяснялись и существенные расхождения в налете отдельных истребителей. За 1985 г. при среднем налете 84 ч и 112 вылетов на один МиГ-23 максимальные значения на одном из истребителей в Баграме составляли 398 ч и 423 вылета — больше, чем на каком-либо Су-17 и Су-25! Среднее напряжение на летчика составляло 1,15 вылета в смену против 1,07 в штурмовой авиации и 0,86 в истребительно-бомбардировочной авиации, уступая лишь разведчикам, у которых нагрузка достигала 1,17 и вертолетчикам с полуторакратно большим числом вылетов, составлявшим 1,6 вылета в смену.

«За апрельскую революцию!» Фото на память о стотонном рубеже сброшенных бомб

После года пребывания в Афганистане 2-ю эскадрилью 982-го иап в Кандагаре в конце мая 1985 г. сменила 1-я эскадрилья того же полка под началом подполковника В.И. Новикова. На долю новичков пришлись первые боевые потери МиГ-23. Менее чем через месяц после прилета, 21 июня, с задания не вернулся МиГ-23МЛД лейтенанта Багамеда Юсуповича Багамедова, вылетевшего в составе пары на усиление удара шиндандской эскадрильи под Калат, в 120 км северо-восточнее Кандагара. Летчик, шедший замыкающим, погиб, а обстоятельства остались невыясненными — его потерю заметили только, когда вторая группа вышла из атаки и ложилась на обратный курс. В боевом порядке молодого и недостаточно опытного летчик, имевшего на счету всего десяток боевых вылетов, поставили замыкающим. По всей вероятности, заходя в атаку последним, он попал под усилившийся зенитный огонь. В тот крайне неудачный день потерей МиГа и его летчика жертвы не ограничились: поисковый вертолет, вылетевший на помощь, на подлете к месту падения истребителя попал под огонь ДШК и тоже был сбит. Летчик и штурман Ми-8 успели покинуть машину с парашютами, но борттехник погиб в вертолете.

8 августа разбился командир звена капитан Владимир Пивоваров. При выполнении БШУ в 90 км северо-западнее Кандагара его самолет нес два УБ-32 и два УБ-16-57. Никто в эскадрилье с такой подвеской в горах не летал, а комэск Леонид Ананьев однозначно оценивал ее, при невысокой эффективности, просто опасной. По всей видимости, летчика из состава той же эскадрильи также подвел малый боевой опыт (это был его 24-й вылет в Афганистане). После залпа ракет самолет Пивоварова, уже вышедший было из пикирования на высоте 1500 м, потерял скорость и, парашютируя, плашмя ударился о склон горы. Катапультироваться летчик не смог. Возможной причиной могло стать и попадание с земли — находившийся рядом Ми-8, снизившийся для поиска летчика, тут же попал под зенитный обстрел.

Кандагарскую эскадрилью потери преследовали и дальше: 18 октября при взлете парой истребители столкнулись в воздухе. Летчику одного из них пришлось покинуть машину в 8 км от аэродрома, самолет другого сохранил управление, развернулся и выполнил посадку. Следующий случай произошел 8 февраля 1986 г. в Шинданде при посадке самолета подполковника Евсюкова. После разрушения колеса летчик не удержал свой МиГ-23МЛД на пробеге, самолет через 100 м после касания сошел с ВПП и налетел на строение. Машина серьезно пострадала, повредив консоли, шасси и фюзеляж, вырвало даже узлы крепления винтовых преобразователей поворота крыла. Этот самолет был восстановлен, хотя ремонт и преследовал обычную в таких случаях «бумажную» цель проведения случившегося в отчетности как исправимой поломки, а не аварии, сулившей много большие неприятности и для самого летчика, и для командиров. На боевые задания истребитель больше не летал.

Обе эскадрильи 905-го иап до последних дней отработали без потерь (единственный самолет за весь год получил пулевую пробоину, замеченную уже на земле после возвращения, и еще одну «спарку» помяли при грубой посадке). Однако уже под конец пребывания при самом отлете домой была допущена ставшая роковой ошибка. В конце июля истребители шиндандской группы должны были покинуть Афганистан и вернуться на базу в Талды- Курган. Для дальнего перелета на самолеты подвесили по три бака ПТБ-800. Замыкающая пара из-за отказа турбостартера на самолете ведущего задержалась с отлетом. Ремонт потребовал времени и вылетать пришлось уже под вечер следующего дня, 23 июля 1985 г. Торопясь нагнать ушедший полк, вместо обычного взлета по безопасной схеме с набором высоты в охраняемой зоне, перегруженные ПТБ истребители взлетали по прямой. Не имея достаточной высоты, самолет ведомого вышел прямо на душманский пулемет. МиГ-23МЛД начштаба эскадрильи майора Виктора Чегодаева, имевшего более 200 боевых вылетов, был подбит ДШК. Летчик успел катапультироваться, но погиб из-за сложившегося купола парашюта. Говорили, что спастись ему помешала перебитая пулей лямка привязной системы парашюта.

Подвеска четырех бомб калибра 250 кг

Посадка МиГ-23МЛД с использованием тормозного парашюта, необходимого на высокорасположенном аэродром

1985 г. принес наибольшие потери МиГ-23: истребители лишились 5 машин, погибли 4 летчика. Баграмскую и шиндандскую зоны ответственности у талды-курганского полка с июля принял 655-й иап из прибалтийского Пярну. Уже под новый год, 27 декабря, погиб старший штурман 655-го иап подполковник Анатолий Левченко. Один из самых опытных летчиков полка имел к этому времени уже 20-летний стаж летной работы. К исполнению «интернационального долга» он привлекался еще в начале 1970-х гг., участвуя в составе советской истребительной авиагруппы в боевой работе в Египте. За предыдущие полгода Левченко успел выполнить 188 боевых вылетов, и в этот день уже дважды слетал на задание. Под вечер во главе звена он пошел на удар по цели в горах на подходах к Салангу. Обеспечивая работу группы, ему предстояло бомбовым ударом подавить зенитные средства противника. Место работы находилось всего в 27 км от Баграма. На 14-й минуте полета сразу после сброса бомб истребитель Левченко получил попадание ДШК. Ведомый наблюдал вспышки, прошедшие по кабине и фюзеляжу, после чего МиГ-23МЛД не вышел из пикирования и врезался в скалы. Подполковник А. Левченко правительственным Указом от 26 мая 1986 г. посмертно получил звание Героя Советского Союза, став единственным из истребителей за всю афганскую войну, удостоенным этой награды. Сам случай стал основой растиражированной истории о таране им зенитной позиции. Гибели летчика показалось пропагандистам недостаточно, и в прессе появились даже его предсмертные напутствия по радио товарищам и описания душманских потерь на месте тарана. В действительности летевший в паре с Левченко майор Алексей Щербак докладывал только о попадании в самолет ведущего и потере им управления (истребитель, вздрогнув, с высоты 1500 м перешел в почти отвесное пикирование), а в документах штаба ВВС ТуркВО говорилось: «Летчик убит в кабине самолета при обстреле ДШК». Обломки самолета в заснеженных горах отыскать не удалось.

Угрожающий рост потерь вынудил принять меры по совершенствованию тактики и организации вылетов. Ситуацию существенно осложняло появление у противника ПЗРК, которыми быстро насыщалась душманская ПВО. Компактные и несложные в обращении «Стрелы» и «Ред Ай» (в этот период окольными путями в Афганистан попадали ПЗРК самых разных типов) не требовали оборудованных позиций, с легкостью скрытно доставлялись в любой район, могли применяться с машин и крыш городских зданий, и появлялись в засадах даже у границ аэродромов. С появлением осенью 1986 г. массово поставлявшихся американцами «Стингеров» досягаемость ПВО поднялась до 3500 м. Отражением ситуации стала динамика роста потерь от ПЗРК: после единичных фактов их применения в 1984 г., приведших к потере 5 самолетов и вертолетов, в 1985 г. были сбиты 7 самолетов, а в 1986 г. ПЗРК вышли на первое место по эффективности, поразив 23 машины. При этом поражение ракетой, самостоятельно наводившейся на цель и обладавшей мощной БЧ, практически всегда приводило к выводу из строя важнейших систем даже без прямого попадания — хватало близкого разрыва с мощным фугасным ударом и потоком осколков, результатом которого почти всегда была потеря самолета. Массовое использование ПЗРК с 1986 года придало противостоянию характер настоящей «борьбы за воздух».

К числу обязательных относились взлет и посадка по «укороченной схеме» с набором высоты на форсаже по спирали, при котором самолет оставался в пределах патрулируемой зоны вокруг аэродрома до выхода на безопасный эшелон. Обязательным при этом, как и при посадке, был отстрел ИК-ловушек, без которых вылет не допускался. При заходе на посадку практиковалось снижение «с большим градиентом потери высоты» («посадка по градиенту»). По типовой схеме группа выходила на аэродром на высоте 3500 м с курсом, обратным посадочному и выполняла роспуск по дистанции для построения маневра. После выпуска закрылков, шасси и тормозных щитков истребитель сваливался в крутой нисходящий вираж, держа РУД на малом газу с таким расчетом, чтобы после половины витка нисходящей спирали оказаться строго в створе ВПП. Крен при этом достигал 90°, а в кабине даже приходилось отключать беспрерывно мерцавшую сигнализацию, предупреждавшую о недопустимости маневра на грани «управляемого падения». Ближний привод самолет проходил все еще на высоте 500 м и уже на выравнивании после стремительного снижения летчик увеличивал обороты до номинала, подтягивая двигателем.

Уход на второй круг при промахе считался уже серьезной провинностью, подставлявшей самолет под вероятный огонь при наборе высоты, круге и новой посадке.

Посадка эскадрильи по такой схеме выполнялась предельно сжатой по времени и занимала несколько минут, не давая возможному противнику времени на прицеливание. Подошедшая на высоте группа спустя 3–4 мин уже заруливала на стоянку. Впечатляющая методика была, однако, достаточно сложной и требовала отточенной техники пилотирования и владения машиной. Ее оборотной стороной неизбежно становился рост аварийности — летчикам, измотанным несколькими вылетами, нелегко было соблюсти все требования, вписываясь в тесные рамки выполнявшегося в хорошем темпе маневра под «нажимом» догонявших сзади, и промашки случались даже у опытных летчиков. Аварии и поломки при посадках составляли до половины всех потерь, будучи по числу сопоставимыми с боевыми потерями. Сложность посадки не позволяла использовать для этого САУ-23, хотя автоматизированный режим обычного захода до самого касания и был уже освоен в строю.

Подготовка осколочно-фугасных бомб ОФАБ-250-270

При задержке с подвозом в дело шли боеприпасы вспомогательного назначения — осветительные и дымовые, использовавшиеся в роли зажигательных

«Подарок духам» — фугасная бомба ФАБ-250М62 на подвеске МиГ-23МЛД

Зарядка кассет патронами ППИ-50

Освоение схемы вошло в обязательный курс, который стали проходить направлявшиеся в ДРА летчики. Он включал три этапа: обучение на своих аэродромах объемом 35–40 ч, затем подготовка в горно-пустынных условиях на базе Мары-1, где осваивались особенности навигации, ориентировки и боевого применения, особенно с крутого пикирования, и ввод в строй на аэродромах ВВС 40-й армии. Программа не всегда выполнялась в полном объеме (иногда не позволяли сроки, иногда сократить курс позволяла классность летчика), однако наиболее существенной оставалась передача «живого опыта» заменяемой группой, летчики которой вывозили новичков по типовым маршрутам, указывая основные ориентиры и цели и делясь тонкостями и наработанными секретами боевой работы, которых было не прочесть в руководствах. Первый вылет выполнялся на «спарке» под наблюдением опытного «старожила», затем — в паре и составом смешанных звеньев и эскадрилий из обеих групп, причем навыки передавались обычно от летчика к летчику равного уровня (старший летчик, командир звена или комэска натаскивал новичка в той же должности). В просторечии курс освоения определялся коротко и ясно: «Водить за руку и тыкать носом в цели». Об использовании учебных боеприпасов, как это практиковалось дома, речь не шла — «учебных бомб у нас нет, а разбрасываться боевыми не годится, сразу привыкайте работать по реальным целям».

При организации вылетов стали чаще использоваться смешанные авиагруппы, в которых истребители, штурмовики и вертолеты дополняли друг друга. В составе самих ударных групп выделялись, при необходимости, группы доразведки и целеуказания, по характерным ориентирам отыскивавшие цель и обозначавшие ее САБ или ДАБ, факелы и дымы которых со средних высот были видны с 10–15 км. Поиск обычно велся в боевом порядке пеленга с дистанции с дистанцией 600–800 м и превышением ведомого 100–150 м. Времени горения САБ и ДАБ (6–9 мин) хватало для подхода и обнаружения основной группой. Удар предваряла атака пары или звена подавления ПВО, использовавшей боеприпасы, дававшие площадное накрытие — НАР и РБК. Цель они обрабатывали на скорости по одиночно или парами, заходя с разных направлений.

БШУ ударной группы производился с использованием разнообразных тактических приемов — «вертушкой» («ромашкой») с круга, заходы с которого чередовались с разных направлений, давая непрерывное воздействие на цель, «гребешком», когда самолеты из походной колонны один за одним последовательно доворачивали на объект атаки и удары также обрушивались с разных азимутов, «тюльпана» и «колокола» с более сложными пространственными маневрами, обеспечивавшими, с учетом местности и характера цели, ту же задачу — массированное воздействие на противника, не дававшее поднять головы, дезорганизовавшее возможный ответный огонь и рассредоточивавшее внимание зенитчиков. Удары наносились с минимальными «зазорами» в секунды, по условиям безопасности от разлета осколков бомб предыдущего самолета. Повторные атаки всегда предписывалось выполнять с другого направления, строя маневр на высотах 2000–2500 м. В смешанных группах скоростные истребители обычно наносили первый удар, после чего за цель принимались штурмовики, добивавшие ее методичными атаками, ракетным и пушечным огнем.

Подвеска пятисоткилограммовых бомб ФАБ-500М62 на истребителе МиГ-23МЛД

Техники развозят осколочно-фугасные бомбы ОФАБ-250-270 по самолетам

Подготовленные к подвеске бомбы ОФАБ-250-270

Все более частое появление ПЗРК и изобретательность в их применении стали «выживать» самолеты на высоту. В 1986 г. вошло в силу правило не снижаться при атаке менее чем до 3500 м, ставшее границей выхода из пикирования «по Стингерам». Позднее из предосторожности нижнюю границу подняли еще на тысячу метров, установив равной 4500 м. Высота ввода при этом также поднялась, и маневр приходилось начинать с высот порядка 8500–9000 м. Естественным образом, с такой высоты проблематичным стало само отыскание целей и построение прицельного удара, что сказывалось на результативности бомбометания. Тактические приемы при работе с больших высот утратили актуальность, уступив практически единственному способу — бомбометанию с пикирования с последовательным заходом самолетов группы на цель, выполнявшемуся с возможно меньшими интервалами для плотности воздействия. Боевой порядок обычно представлял собой колонну пар. Если объект был размерным, типа базы, района сосредоточения или опорного пункта душманов (в роли которых обычно выступал неприятельский кишлак), то удар наносился поочередным бомбометанием пар: первая атаковала ближний край цели, затем следующая целилась по разрывам и поднявшимся облакам пыли, смещая места падения бомб чуть дальше и так далее, добиваясь накрытия всего объекта.

Поскольку с уходом на высоту точность снизилась, обострился вопрос эффективности. Единственным выходом становилось все большее массирование налетов, компенсировавшее недостатки ростом числа самолето-вылетов и тоннажем сброшенных бомб. Для уничтожения типовых целей определялись следующие наряды сил: на крепость — восемь МиГ-23 с двумя бомбами ФАБ- 500 на каждом и два самолета с двумя реактивными снарядами С-24 на каждом, на отдельный дом — звено с четырьмя блоками Б-8 на каждом (320 ракет) и звено с С-24, и даже на огневую точку в ущелье — шестерку МиГ-23 с четырьмя Б-8 или восьмерку с С-24. Чтобы поразить с заданных высот мост, считалось необходимым послать минимум шесть МиГ-23 с подвеской пары «пятисоток» на каждом. Заметным недостатком наставления был тот факт, что при установленных высотах боевого применения часть его рекомендаций была попросту невыполнимой — с оговоренных высот блоки и реактивные снаряды были уже неприменимы. Назначаемые вышестоящими штабами запреты и ими же предлагаемые установки, как водится, иной раз противоречили друг другу.

Перерыв между вылетами. Летчики получают новую задачу, а техники готовят машины и в ожидании повторного вылета остаются при самолетах

Стоянка МиГов под охраной пулемета ДШК. Позиция прикрыта от обстрела всяким подручным материалом — патронными коробками и ящиками, набитыми песком

Пулевая пробоина от душманского «бура» в фонаре самолета капитана Рубеля

При очередной замене в августе 1986 г. в Баграме и Шинданде появились МиГ-23 из состава 190-го иап под началом полковника Леонида Фурсы, прибывшие из Канатово под Кировоградом. В Кандагар на усиление перелетела эскадрилья 976-го иап из белорусского Щучина.

Принятые меры предосторожности дали результаты: за весь 1986 г. от огня противника не был потерян ни один МиГ-23. Свою роль играло и массовое использование ИК-ловушек, расход которых достигал внушительных цифр: в 1985 г. — 2555 тыс. штук, в 1986 г. — 4745 тыс. и в 1987 г. — 6825 тыс. В итоге за весь период 1984–1987 гг. не было зафиксировано ни одного случая поражения МиГ-23 ПЗРК при отстреле ловушек и лишь единственный случай повреждения осколками близкого разрыва самолета, на котором кончился запас ИК-патронов. Тем не менее «воевать по правилам» удавалось не всегда. Ограничения часто нарушались летчиками, стремившимися точнее уложить бомбы, столь же регулярно следовали взыскания и сохранялось противоречие между безопасностью и эффективностью, особенно при авиаподцержке, когда требовалось выбивать точечные цели.

За первое полугодие 1987 г. истребители ВВС 40-й армии приняли участие в девяти крупных операциях: под Кандагаром в феврале-марте, у Газни и в центральных провинциях в марте, под Кабулом и Суруби в апреле, на востоке от Кабула в мае, в зеленой зоне Аргандаб и других. Боевая работа обошлась без потерь, однако в одном из тренировочных полетов имел место уникальный случай. Фонарь МиГ-23МЛД майора Вячеслава Рубеля, отрабатывавшего пилотаж у аэродрома, пробила пуля «бура», расколовшая светофильтр его защитного шлема. Чудом избежавший гибели летчик посадил самолет, а его 3LU-5 остался напоминанием об этом случае и передавался другим заменщикам.

Свою долю вносила сложность посадочного маневра, усугублявшаяся усталостью и напряжением. 23 февраля 1987 г. был разбит МиГ- 23МЛД капитана Сергея Мединского. Сам летчик так описывал случившееся: «.Полет до цели — без каких либо эксцессов. В момент вывода сильно провалился и отстал от Толика Большакова. Догонял на полуфорсаже 3 минуты, не догнал. Заметил, что топлива осталось мало — 700 л.

Посадка по «крутой глиссаде»: истребитель выравнивается над торцом полосы, гася скорость

Подвеска бомб ОФАБ-100-120 на истребителе МиГ-23МЛД

Замандражировал немного, когда до аэродрома 100 км, а остаток — 400 л. Запросился с рубежа. Сначала не разрешили, но я по нахалке вклинился в группу Су-25. Скорость разогнал приличную. Впервые в жизни «скозлил». Самолет начал скакать, я растерялся, даже не сразу смог найти кнопку выпуска тормозного парашюта. Когда подломилась передняя стойка, я выпустил парашют. Самолет восстановлению не подлежит…» Показательно, что сама по себе авария не говорила о плохой выучке молодого летчика — он продолжал летать и вскоре был отмечен вместе с ведущим Анатолием Большаковым как «лучшая боевая пара».

Впрочем, через считанные дни в полку стало не до разбирательств — за месяц с небольшим были потеряны два истребителя. 10 марта при БШУ в 50 км от Суруби на самолете начштаба эскадрильи Вячеслава Голубева после залпа из УБ-32 произошел помпаж и отказ двигателя. Запустить его не удалось, летчик катапультировался, получил ранение при приземлении на скалы и вскоре был подобран ПСС. При попытке забрать на месте падения бортовой самописец САРПП поисковая группа наткнулась на засаду и в ней был убит офицер военной разведки.

16 апреля группа истребителей 190-го полка вылетела под Хост для бомбардировки укрепрайона Джавара. Взятие с боями ровно год назад душманской базы было объявлено Кабулом большой победой, однако, стоило правительственным войскам покинуть опустошенный лагерь, как в него вернулись моджахеды. Спустя считанные недели база возобновила свою деятельность, служа опорой окрестным душманским формированиям и перевалочным пунктом для доставки оружия. Афганская армия в здешней провинции Нангархар и без того находилась в крайне скованном положении, будучи блокированной и отрезанной от снабжения (его осуществляли большей частью по воздуху). В этих местах центральной властью, по сути, удерживался лишь сам Хост, а граница совершенно не контролировалась. Поступление оружия и действия противника оставались безнаказанными и лишь налеты авиации служили им острасткой. При выполнении БШУ ведущий восьмерки полковник Леонид Фурса снизился в поисках цели и на высоте 2000 м получил попадание в двигатель. Двигатель загорелся, сопровождавшие ведомые наблюдали шлейф огня и копоти. Поначалу летчик все же надеялся дотянуть до аэродрома. Он успел перевести крыло в положение минимальной стреловидности, прибавляя ему несущих качеств, но тут двигатель стал давать перебои. Еще минуту летчик продолжал тянуть в пустыню, подальше от вражеских позиций, и над ней покинул готовый взорваться самолет. Над местом его приземления, охраняя командира, встали в круг летчики его звена — замполит полка подполковник А. Оспищев, майор В. Недбальский и капитан В. Тур. Они прикрывали командира полка до прибытия вертолетов поисковой группы. При приземлении Фурса получил травмы, попал в госпиталь и в Афганистане больше не летал. Он был сбит при своем 388-м боевом вылете.

Относительно обстоятельств случившегося имела место версия о пакистанских истребителях, как виновниках происшествия. Утверждалось, что именно F-16 неожиданно атаковали группу МиГов и сбили самолет ведущего ракетами с большой дистанции. Однако никто из членов группы в тот раз пакистанцев не наблюдал. Такая же обстановка фигурировала и в официальном донесении, где говорилось о поражении самолета огнем ДШК при опасно малой высоте полета. Тем не менее, встреча с пакистанскими истребителями не заставила себя долго ждать, случившись всего парой недель спустя.

Рисунок Владимира Воронина

МиГ-23МЛД из состава 905-го ИАП стали первыми истребителями этого типа, направленными в Афганистан в июле 1984 года

МиГ-23МЛД из состава 190-го ИАП — самолет, получивший «пустынную» окраску при отправке в Афганистан

Рисунки Виктора Мильяченко

Окончание следует

Морская авиация отечества

Морские лётчики на фронтах гражданской войны

Анатолий Артемьев

Подписанный в марте 1918 г. грабительский Брестский мир с Германией, связанный с территориальными уступками и предполагавший выплату Германии огромной контрибуции, был с недовольством встречен большей частью населения. Договор больно ударил по настроениям людей, которые традиционно воспитывались в духе российского патриотизма: прежде всего, офицерского корпуса, вышедшего из дворянства, а также разночинной среды и интеллигенции, связанной со старым государственным строем. Миллионы русских людей негативно отнеслись к роспуску большевиками нового Учредительного собрания в январе 1918, сочтя это отходом от обещанных демократических изменений. На фундаменте этого недовольства развернулось "белое движение", ставившее своей задачей свержение большевиков. Движение как идеологически, так и организационно было раздроблено, не имело единого лидера и единой стратегии, а его ядро составляли боевые генералы и офицеры, патриоты России, участники Первой мировой войны. Они делали ставку на диктатуру на каждой отдельно взятой территории базирования армий белого движения. Весной 1918 г. белое движение стало концентрироваться в районе Дона, куда стали прибывать активные противники новой власти — генералы Л.Г.Корнилов, А.И.Деникин, А.С.Лукомский, лидеры кадетов. Страна постепенно втягивалась в жестокую гражданскую войну, в результате которой хозяйству страны был нанесен ощутимый ущерб.

Если в Первой мировой войне морская авиация использовалась преимущественно на морских театрах военных действий, то в годы гражданской войны (1918–1921 гг.) она действовала на Балтийском, Чёрном, Каспийском, Азовских морях, Ладожском и Онежском озёрах, и реках: Северной Двине, Днепре, Волге, Каме, Енисее, Селенге и других.

Летающая лодка Григоровича М-20

Летающая лодка М-15, оставшаяся в Финляндии

Война на Севере

После того как белогвардейцы и интервенты в начале августа

1918 г. захватили Архангельск, создалась опасность, что на Северной Двине может произойти объединение интервентов с армией Колчака, следовавшей со стороны Перми и Казани. По указанию командующего морскими Силами Республики В.М. Альтфатера железной дорогой в Вологду отправили три гидросамолёта. На Северный фронт прибыли Беломорский гидроотряд, сформированный в Ораниенбауме (начальник — морской лётчик И.Ф. Мельцер), и Камский гидроотряд (начальник — морской лётчик К.Р. Семенов). Самолёты- истребители базировались на полевой площадке в 150 км от Котласа и в районе населенных пунктов Пучуга и Нижняя Тойма.

Беломорский гидроотряд вначале базировался на берегу озера в районе Котласа. Для перемещения вдоль Северной Двины летом 1919 г. отряды использовали речные баржи и пароходы: «Пинега», «Труд» (бывший «Николай»), «Декабрист» (бывший «Василий») и другие. В октябре 1918 г. отряды морской авиации перешли в подчинение Северодвинской флотилии и объединились в Северный воздушный гидродивизион (начальник — С.А. Знаменский). Он взаимодействовал с 18-м авиаотрядом 6-й армии (начальник авиации армии Буоб, впоследствии шеф-пилот Троцкого). Дивизион имел в своем составе шесть самолетов и шесть летчиков. Морские летчики вели разведку, отражали налеты авиации противника, обеспечивали охранение своих частей и судов.

Наибольшую активность в кампании 1918 г. проявили летчики 1- го морского истребительного отряда (начальник — летчик Н.А. Яковицкий) и 2-го морского истребительного отряда (начальник — летчик Борис Щепотьев), оказывая помощь войскам 6-й армии и Северодвинской флотилии. Выполнено было несколько ночных групповых вылетов в сопровождении истребителей. Один из них по инициативе Н.С. Мельникова состоялся в ночь на 24 июня 1919 г. Группа из четырех М-20 в сопровождении двух истребителей «Ньюпор» без помех вышла на цели и сбросила бомбы. На аэродроме противника возникло несколько очагов пожара. Самолеты возвратились без потерь. Однако они появились после того, как группа противника составом до 20 самолётов нанесла ответный удар. Для их перехвата и отражения налёта смог подняться только один самолёт, пилотируемый Н.С.Мельниковым, которому удалось подбить один самолёт и принудить его произвести посадку, лётчик попал в плен. Северный воздушный дивизион совместно с Северо-Двинской флотилией участвовал в отражении августовского 1919 г. наступления противника.

Советским лётчикам на Севере противостоял славяно-британский авиакорпус. Высадившись на Кольский полуостров, англичане в устье р. Кола основали станцию для поплавковых самолётов. Для базирования двух гидросамолётов англичане использовали также небольшую баржу, включённую в британскую речную флотилию. В кампанию 1919 г. флотилию усилили баржами большего водоизмещения, превращёнными в базы для 18 самолётов с британского авиатранспорта «Пэгэсэс». Действия этих групп продолжались до конца августа 1919 г. Впоследствии на нескольких авиатранспортах англичане доставили ещё около 30 самолётов. После ухода англичан в сентябре-октябре 1919 г. вооружённые силы Северного правительства генерала Е.К.Миллера располагали в Мурманске отрядом из девяти гидросамолётов под командованием лейтенанта И.С. Краевского.

С августа 1918 г. по сентябрь следующего года лётчики Северного воздушного дивизиона налетали 345 часов, выполнив 456 самолёто-вылетов. 1-й Северный гидроотряд находился на Север-ной Двине до его возвращения на Балтику в сентябре 1919 г. До перелёта к противнику в августе им руководил Н.А. Яковицкий, после чего командование перешло к Н.С. Мельникову, а через несколько дней — к Б.А. Пилиповскому. До сентября 1919 г. на Северной Двине находился и Камский гидроотряд. В марте 1920 г. боевые действия на Севере завершились. Немецкое наступление вынудило Балтийский флот оставить основные пункты базирования. С большими потерями эвакуировалась и морская авиация.

Ньюпор-24 из состава 1-го морского истребительного отряда

Подьем британского аэростата на Северной Двине. 1919 г.

Английская авиабаза у Медвежьей горы. Июнь 1919 г.

Самолет Шорт-184 британского авиаотряда на Двине. Справа виден хвост летающей лодки М-5

Бои на Балтике

Балтийская авиация в этот период превратилась в своеобразный центр подготовки подразделений морской авиации и организовывала их отправку на ответственные участки борьбы.

Из справки Коллегии Народного Комиссариата по морским делам от 23 сентября 1918 г. следует, что к этому сроку удалось сформировать:

1. Беломорский отряд из шести самолётов М-9 и девяти истребителей. В конце сентября 1918 г. три М-9 и три истребителя находились в Котласе, три М-9 на станции Плесецкая и три истребителя в Вологде.

2. Волжский гидроотряд — шесть М-9 и три истребителя.

3. Пермский гидроотряд — три М-9 и три истребителя. Вышел из Петрограда 27 сентября 1918 г. Впоследствии он перебазировался в Котлас.

4. Каспийский гидроотряд из шести М-9.Первые три самолёта в сентябре уже находились в Астрахани.

5. Начал формироваться Онежский гидроотряд из шести самолётов М-9. Кроме того, оборудованы воздушные посты в Шлиссельбурге и на Онежском озере. Комплектование воздушных отрядов продолжалось и впоследствии.

На Балтийском театре военных действий решающие события развернулись в 1919 г. Им предшествовали следующие обстоятельства: осенью 1918 г. поражение Германии в войне стало очевидным и там началось революционное движение. В этой обстановке советское правительство посчитало возможным аннулировать Брестский мир. После освобождения Нарвы частями 7-й армии в конце ноября 1918 г. в Копорский залив был направлен Саратовский гидроотряд (начальник Н.С. Мельников). Однако из-за ледовой обстановки действовали только два «Ньюпора». После того как Нарву пришлось оставить, отряд перебазировали на станцию Волосово и перевооружили на самолёты «Лебедь-XII» с колёсным шасси.

На май 1919 г. в Балтийской авиации числилось двенадцать самолётов в Ораниенбауме, восемь истребителей в Петергофе, семь самолетов в Шлиссельбурге и Петрозаводске. Ораниенбаумский дивизион втягивался в боевую кампанию, протекавшую над Финским заливом, Ладожским и Онежским озерами и прилегающей территорией. Базами служили Ораниенбаум, Новый Петергоф, Гутуевский и Крестовский острова в Петрограде, Шлиссельбург и Петрозаводск.

В середине мая 1919 г. вооруженные Антантой войска генерала Юденича, совместно с финскими, эстонскими и русским добровольцами при непосредственной поддержке английских войск и кораблей, развернув наступление на Петроград, вышли на подступы к Гатчине. Северный корпус генерала Родзянко и эстонские части генерала Лайдонера, прорвав фронт в районе Ямбурга, устремились к Петрограду, но путь им преграждал форт «Красная горка». Комендант форта, бывший поручик Неклюдов пользовался доверием советского командования, а гарнизон считался дисциплинированным. Комиссия из Кронштадта, побывавшая на "Красной горке" в мае 1919 г., пришла к выводу, что на форт можно положиться. Однако фактически настроение гарнизона было не лучше, чем в других частях 7-й армии, защищавшей Петроград. Военный коммунизм, голод, продразверстка не воспринимались как залог обещанного "светлого будущего".

И так случилось, что когда 10 июня на сторону белых перешли два полка, то на подступах к "Красной горке" остался только отряд моряков Балтийского флота. Решающие события разыгрались в ночь с 12 на 13 июня, когда форт «Серая лошадь" поддержал восставших. Мятеж пришлось срочно подавить. Для сосредоточения усилий авиации морские авиаотряды были объединены в группу из 67 самолётов под командованием начальника авиации 7-й армии.

Штурм мятежной "Красной горки", начавшись 15 июня, продолжался до вечера. Ближе к полуночи Неклюдову стало ясно, что дальнейшее сопротивление грозит разгромом. Восставшие вышли из форта, прихватив с собой всех арестованных (по дороге половина из них была расстреляна). На следующий день практически без сопротивления пала "Серая лошадь". В разгроме восставших приняла участие и морская авиация, сбросив только за 15 июня 50 двухпудовых бомб.

К середине июля объединенными силами наступление Юденича удалось остановить, и на Петроградском фронте обстановка начала изменяться в пользу Красной Армии. Летом 1919 г. в Финском заливе появились английские самолёты, которые, прикрываясь нейтралитетом Финляндии, базировались на её территории.

Истребитель Ньюпор X из 1-го отряда Балтийского флота

Летающая лодка М-15 Балтийского флота. 1919 г.

В конце июня Красная армия приступила к боевым действиям против финнов с нанесением главного удара в районе Видлица. Операция завершилась успешно. Лётчики Онежского гидроотряда обеспечивали переход десанта и поддержку его на берегу. В районе Бьёрских шхер Финского залива удалось обнаружить английскую базу гидросамолётов. 6 августа четыре М-9 и два «Ньюпор-23» совершили налёт на базу и стоявший там английский авиатранспорт «Виндиктив», который был подожжён и получил значительные повреждения. Потерь от противника группа не имела, но при возвращении один из самолётов был сбит зенитным огнём с кронштадтского форта. За всю кампанию лётчики Онежского авиаотряда налетали 76 часов.

Несколько групповых налётов на Кронштадт и форт «Краснофлотский» («Красная Горка»), выполненных в августе английской авиацией, свидетельствовали об увеличении интенсивности применения английской морской авиации. В отражении её налётов принимал участие истребительный отряд, базировавшийся в Петергофе. С тем, чтобы пресечь деятельность авиации противника, гидроотряду поставили задачу выявить аэродром базирования авиации неприятеля. Лётчик Е.В.Кузнецов, выполнявший задачу, обнаружил в районе Териок аэродром с двумя брезентовыми ангарами, по которому было произведено восемь групповых налётов. В последних вылетах количество самолётов в группе доходило до 18. По докладам, противнику причинён значительный ущерб. Удалось также повредить бронепоезд на станции Териоки и разрушить железнодорожное полотно.

В конце сентября, после переформирования, Северо-Западная армия Юденича вновь двинулась на Петроград. В сентябре и октябре 1919 г. балтийские лётчики, взаимодействуя с сухопутной авиацией, действовали в районе Копорского залива, Онежского озера, финского побережья и на сухопутном фронте в районе Стрельна, Лигово. Так, 2 сентября шесть гидросамолётов бомбили позиции противника, на следующий день такую же задачу выполняли семь самолётов. 16 октября в Копорском заливе лётчики морского истребительного отряда обнаружили конвой из 11 транспортов в сопровождении пяти миноносцев. Используя данные разведки, силам флота удалось сорвать высадку десанта противником.

Значительные усилия затрачивались на поддержку сухопутных частей. Так, из сводки штаба флота за 19 октября следовало: «Наши аэропланы в продолжении дня произвели 8 налётов, в которых участвовало 19 аппаратов, причём сбрасывали бомбы и стрелы на неприятельские части в районе Лигово- Стрельна и обстреливали против

ника пулеметным огнём, снижаясь до 50 сажен». В этот же день газета «Красный Балтийский флот» писала: «Быстрое донесение (морской авиацией) о движении противника дало возможность парализовать наступление белых и в некоторых местах даже окружить их части». За время боёв под Петроградом лётчиками Ораниенбаумского воздушного района было произведено 40 групповых и одиночных вылетов на суда и береговые объекты противника, сброшено 460 пудов бомб, налёт составил 796 часов.

Одним из организаторов действий морской авиации в районе Петрограда был начальник воздушной бригады А.Н. Онуфриев, являвшийся также комиссаром управления морской авиации. В боях отличились морские лётчики-истребители С.В. Гиршфельд, Е.Кузнецов, В.В.Петров, лётчики гидродивизиона Степанов, Н.Г. Ерёменко, Климентьев, Орлов и другие. За выдающиеся заслуги в борьбе с неприятелем дивизион морской авиации был награждён Красным знаменем Реввоенсовета. Совместными действиями Красной армии и Балтийского флота войска Юденича были разбиты. В конце 1919 г. английское правительство вывело свой флот из Балтийского моря. На этом боевые действия на Балтийском театре закончились. К декабрю авиация Балтики потеряла шесть человек лётного состава, трёх механиков, 14 самолётов и гидросамолётов. По обвинению в контрреволюционной деятельности были расстреляны руководители морской авиации на Балтике С.А. Лишин и Б.П. Берг. В 1919 г. по различным причинам англичане потеряли на Балтике до 33 из 55 имевшихся у них самолётов.

Летающая лодка М-9 на берегу реки Иртыш. 1919 г.

В сентябре 1920 г. на Балтику прибыл боевой отряд Сибирской флотилии, состоящий из четырёх гидросамолётов. Самолёты эти ранее принадлежали самарскому гидроотряду. В 1918 г. они оказались в районе мятежа чехословацкого корпуса и их передали белым. Для ремонта самолёты отправили в Красноярск. К декабрю 1918 г. в Омске при техническом управлении морского министерства Сибирского правительства адмирала Колчака было создано гидроавиационное отделение (начальник — старший лейтенант В.М. Марченко). В феврале 1919 г. ему поставили задачу организовать работу Красноярской станции (начальник — поручик С.Г. Микоев), отремонтировать четыре самолёта и подготовить для них плавучую базу. Соответственно выделили две баржи: одну для базирования гидросамолётов, вторую — под воздухоплавательный парк. Имеются сведения, относящиеся к маю 1919 г., о 1-м гидроотряде (начальник — поручик по адмиралтейству В.П. Антоненко), плавучей базе гидроотряда (начальник — мичман военного времени Трапезников), 1-м плавучем воздухоплавательном отряде (начальник — капитан Попов) и 2-м воздухоплавательном отряде. Воздухоплаватели находились в армейском подчинении, летом 1919 г. их прикомандировали к Камской речной боевой флотилии. В июне старший лейтенант В.М. Марченко выступил вместе с 1-м гидроотрядом и его баржей из Перми на фронт и до конца месяца отрядом было произведено 32 самолёто-вылета. Затем гидроотряд перебазировался из Перми в Екатеринбург. Старший лейтенант В.М. Марченко в июле 1919 г. докладывал в Омске, что в Красноярске имеется станция и гидроотряд из четырёх летающих лодок. После гибели адмирала Колчака, а с ним и старшего лейтенанта Марченко, командование отрядом перешло к морскому летчику М.П. Телепневу. В ноябре 1919 г. гидроавиационная станция и гидроотряд размещались в Красноярске. Эвакуировать их не удалось, и в январе 1920 г. на железнодорожной станции Енисей эшелон красноярской гидроавиастанции попал к красным. В мае 1920 г. гидроотряд (начальник — А.К. Машковский с апреля по июль 1920 г., А.А. Кривошеин — с июля 1920 г.) вошёл в состав воздушного флота 5-й армии (начальник воздушного флота — В.А Корольков). В июле 1920 г. гидроотряд выдвинулся на фронт из села Никольское на Ангаре на железнодорожную станцию Селенга на одноименной реке. В августе — сентябре подразделение перевели в Петроград в распоряжение 7-й армии, а затем передали воздушной бригаде Балтийского моря.

Летающие лодки М-9 на борту баржи "Коммуна"

На Волге и Каспии

Начало боевой деятельности Волжской и Астрахано-Каспийской военных флотилий пришлось на сентябрь 1918 г. Каждой из них в августе 1918 г. придали по гидроотряду. Волжскому гидроотряду (начальник — военный моряк Е.И. Куртов) сформированному в Нижнем Новгороде выделили плавучую базу — баржу «Коммуна», буксир «Андрей Клюкин» (переименован в «Матрос-лётчик» в 1918 г.) и пароход «Вера» («Максим Горький»), К ноябрю в отряде числилось восемь самолётов. В середине сентября на Каспий прибыл 1-й гидроотряд Каспийского моря (начальник — морской лётчик А.С. Демченко), в следующем месяце — 2-й гидроотряд (начальник — морской лётчик В.Н. Лавров) и 3-й истребительный отряд (начальник — морской лётчик П.П. Величковский). К боевой деятельности отряды приступили в конце августа — начале сентября 1918 г. на Казанском участке Восточного фронта, поддерживая наступление войск 2-й и 5-й армий. На начало ноября на Каспии числился 21 самолёт. В ноябре отряды переформировали в воздушные гидродивизионы: Волжский и Каспийского моря.

Первыми советскими морскими летчиками, сражавшимися на Волге, были прибывшие из Морской школы высшего пилотажа И.А. Свинарев и С.Э. Столярский. Они вели воздушную разведку, обстреливали и бомбили суда, батареи и войска противника. Данные воздушной разведки докладывались в штаб 5-й армии, приступившей 9 сентября 1918 г. к штурму Казани. Корабли Волжской флотилии прорвались к пристани, высадили десант и своим огнем подавили левобережные батареи противника. К полудню 10 сентября Казань пала, противник отошёл на восток, к бассейну Камы.

Несмотря на малочисленность, морские лётчики приносили заметную пользу. Так 1 октября при освобождении поселка Пьяный Бор на Каме замаскированным батареям белых удалось потопить канонерскую лодку «Ваня Коммунист» на которой погиб помощник командующего Волжской флотилией Н.Г. Маркин. Продвижение флотилии оказалось под угрозой. Тогда гидросамолёты М-9 сбросили на батареи несколько бомб, обеспечив дальнейшее продвижение флотилии.

В начале мая 1919 г. в Волжском гидродивизионе числилось девять гидросамолётов и три истребителя. Его обеспечивала плавучая база «Коммуна», буксир и пароход «Герцен». Самолёты-истребители оставили в Чистополе, а гидроотряд последовал к Елабуге, где потерял два экипажа. После взятия Уфы флотилия поднялась вверх по Каме. Дивизион пополнился истребительным отрядом, начальником которого стал С.Э. Столярский. Гидроотряд возглавил морской летчик Н.С. Махалов. В боевом составе дивизиона насчитывалось 12 гидросамолетов и 3 истребителя. В мае — июне 1919 г. морские летчики производили воздушную разведку по р. Каме от Чистополя до Сарапула и по р. Белой до Бирска, собирая информацию о движении судов, положении войск противника, местах постановки мин, что облегчало очистку фарватера реки и способствовало продвижению всех четырех дивизионов Волжской флотилии вверх по Каме до устья Белой и высадке в тылу противника морского десанта под командованием И.К. Кожанова. Совместными ударами сухопутных частей и флотилии белогвардейский корпус был разбит под Бирском.

После разгрома войск Колчака и очищения от присутствия их плавсредств рек Кама и Белая, Волжскую военную флотилию перевели под Царицын. Туда же переместился и воздушный дивизион. Изменение дислокации связано с тем, что летом 1919 г. на Южном фронте под Царицыном создалась критическая обстановка. Генерал Деникин, сосредоточив на этом направлении основные силы, 29 июня прорвал фронт 10-й армии и после двухдневных ожесточенных боев занял Царицын. Советские войска отошли вверх по Волге к Камышину.

Постановлением РВСР Волжскую и Астрахано- Каспийскую военные флотилии объединили в Волжско-Каспийскую. С Балтийского флота по железной дороге в Астрахань доставили подводные лодки, орудия снятые с кораблей. До перекрытия Волги белыми в Астрахань перешло несколько легких миноносцев. Волжский гидродивизион усилили Саратовским гидроотрядом (восемь самолетов).

16 июля 1919 г. морские летчики Волжского воздушного дивизиона начали боевые действия под Царицыном. Во избежание потерь гидросамолеты применялись преимущественно в тёмное время суток. В Волжско-Каспийской флотилии числился 21 самолет, в том числе 18 М-9 и М-20 и три истребителя типа «Ньюпор». Начальником Волжского воздушного дивизиона оставался военный моряк Е.И. Куртов, а начальником Каспийского назначили морского летчика С.С. Негеревича. Руководил боевой деятельностью гидродивизионов начальник авиации флотилии морской лётчик С.Э. Столярский.

В августе — сентябре 1919 г. летчики Волжского воздушного дивизиона флотилии совершили 21 вылет на разведку, пять ночных налетов на Царицын и Сарепту. С выходом деникинских войск к Волге и захватом Царицына Волжско-Каспийская флотилия оказалась разделенной на северный и южный отряды. В этих условиях морской летчик Сергей Козлов совершил ночной 200-километровый перелет в южный отряд судов через территорию, занятую противником, для доставки захваченного при наступлении плана обороны и расположения противника к югу от Царицына. 7 сентября лётчики С.Г. Козлов и Е.И. Петкевич отразили девять атак неприятельских самолетов, а 9 сентября провели четыре воздушных боя.

Авиация противника действовала активно. Из 187 самолетов, которыми располагал Деникин, 18 находились под Царицыном, в районе Бекетовки. Здесь же базировалось отделение «С» 47-го отряда королевского воздушного флота Англии, вооружённое самолетами ДН-9. 7 сентября вражеская авиация бомбила баржу «Коммуна» в результате нескольких прямых попаданий бомб получили повреждения семь самолётов. В середине октября закончилось топливо, и воздушный дивизион убыл на зиму в Нижний Новгород.

За 1918–1919 гг. налёт летчиков Волжского воздушного дивизиона составил 1200 боевых часов, сброшено на войска и корабли противника 620 пудов бомб. Истребители провели 23 воздушных боя.

Большую роль сыграла морская авиация в 1918–1919 гг. Астрахано-Каспийская флотилия участвовала в защите низовий Волги и Астрахани, оборону которых осуществляли войска 11-й отдельной армии, действовала на подступах к Царицыну против отряда генерала Драценко. Корабли Южного (морского) отряда флотилии провели три набеговых операции на Старо-Теречную бухту и Форт Александровский с высадкой морского десанта и обстрелом береговых сооружений противника. В решении этих и других задач участвовали морские летчики Каспийского воздушного дивизиона. Они также охраняли свои корабли и вели разведку судов противника в открытом море. Морской летчик К.Михау в июне и июле совершил 31 боевой вылет на Царицын, Дубовку и в низовье Волги; морской летчик П.Т. Полозенко за 15 дней октября 1919 г. совершил 18 боевых вылетов, в ходе которых вел разведку и сбросил на войска противника свыше 10 пудов бомб, 12 боевых вылетов выполнил морской летчик Б.Г. Чухновский.

5 ноября 1919 г. командование 11-й армии решили провести операцию, чтобы освободить от неприятеля побережье моря северо-восточнее Астрахани. Основной удар планировался в направлении Ганюшкино. Кораблям Волжско-Каспийской флотилии предстояло высадить морской десант в районе Гурьева в тылу у белых. Воздушному дивизиону (начальник — морской лётчик А.Демченко) поставили задачу не допустить доставку подкреплений морем в район боевых действий. С 18 по 28 ноября шесть гидросамолетов М-9 и М-20, пилотируемые летчиками М. Башкиным, Р. Кроуном, К. Михау, Т. Жуковым, С. Богушевским, выполняли полёты группой на бомбометание и обстрел кораблей и войск в назначенных районах. Корабли и авиация Волжско-Каспийской флотилии поставленную им задачу решили успешно.

В декабре 1919 г. Реввоенсовет 11-й армии доложил о полной ликвидации контрреволюционных войск в районе устья Волги. За 10 дней наступления трофеи составили: 5 тыс. пленных, значительное количество вооружения, в том числе шесть гидросамолетов. 3 января 1920 г. войска Красной Армии вступили в Царицын. Начался окончательный разгром армий Деникина.

За 1918–1919 гг. Каспийским воздушным дивизионом было налетано 435 боевых часов, сброшено 250 пудов бомб. За активную боевую деятельность в открытом море и под Царицыном морских летчиков Каспийского воздушного дивизиона А.С. Демченко, А.А. Волынско, П.Т. Полозенко, С.Г. Козлова и других наградили орденами Красного Знамени.

Летающая лодка Шорт-184 британских интервентов на Каспийском море

На Черном и Азовском морях

С вторжением войск кайзеровской Германии в марте — апреле 1918 г. на Украину и в Крым начались боевые операции германо-турецкого флота на Черном море. Вскоре была потеряна значительная часть побережья Черного моря. Советское правительство вынуждено было отдать приказ затопить боевые корабли Черноморского флота в Новороссийске. С гибелью флота перестала существовать и воздушная дивизия Черного моря. В конце 1917 г. на Чёрном море находилось 74 лётчика и 112 самолётов. В первой половине 1918 г. объекты, принадлежавшие черноморской авиации, заняли германские, австро-венгерские и турецкие оккупанты. Все значимые порты Черноморско-Азовского театра: Мариуполь, Херсон, Таганрог, Бердянск, Феодосия, Евпатория и Ялта были потеряны. В августе турецкий гидроотряд разместился в Батуме, германские поплавковые самолеты базировались в Севастополе, Одессе и Керчи. Представляется не совсем понятным, как в этих условиях бывшему 1-му дивизиону воздушной дивизии Чёрного моря вообще удалось удержаться в Одессе. Более того, в январе 1918 г. летающие лодки двух его отрядов, находившихся в Сулине, были перебазированы в Отарик, а истребители с колёсными шасси — в Одессу. При эвакуации Одессы в марте 1918 г. дивизион места базирования не менял, а в конце сентября 1918 г. часть дивизиона перебралась в Екатеринодар, где в ноябре, того же года на его базе сформировали 3-й авиаотряд Добровольческой армии, который воевал вплоть до окончательной эвакуации из Крыма в конце 1920 г.

Оккупантов первой волны сменили интервенты — англичане и французы. В этой обстановке Добровольческая белая армия также приступила к формированию частей, в том числе и морской авиации. Для начала удалось отыскать десять, нуждающихся в ремонте, летающих лодок в Севастополе и семь в Одессе. В марте 1919 г. в Севастополе базировался 1-й добровольческий морской авиаотряд (начальник — капитан 2-го ранга М.А. Крыгин) и 1-й воздушный дивизион в Одессе (начальник — старший лейтенант Е.Е. Коведяев). Отряд находился в Севастополе до середины апреля, когда интервенты заключили с наступавшими красными перемирие.

Интервентов и добровольцев сменили украинские большевики, попытавшиеся обзавестись своей морской авиацией, с подчинением её гидроавиационному отделу при Управлении воздушного флота Украины (УВФУ) в Киеве. Киевским эмиссарам удалось привлечь часть проживавших в Крыму и в Одессе лётчиков. Хуже обстояло дело с базированием и техникой. После знакомства с состоянием базы в Севастополе стало ясно, что восстановить её не представляется возможным. Лучше сохранилась станция в бухте Нахимова. Но имевшиеся там самолёты нуждались в длительном ремонте.

В конце мая гидроавиационный отдел УВФУ располагал воздушной станцией и 1-м Одесским отрядом (начальник — Е.Е. Коведяев), 2-м Севастопольским гидроотрядом (начальник отряда — Н.Л. Михайлов); станциями в Отарике и в Кларовке. Гидроавиационным отделом командовал В.Р. Качинский. Предполагалось открыть авиационную школу в Очакове. Самолётный парк состоял из шести отечественных гидросамолётов в Одессе (исправен один) и четырёх более-менее пригодных к эксплуатации в Севастополе.

В начале июля 1919 г. гидроавиационный отдел УВФУ переименовали в отдел морской авиации. В первых числах июля решили объединить одесские подразделения в 1-й Черноморский гидроотряд (начальник — И.А. Галиченко, в прошлом унтер-офицер), придать отделу авиапарк в Николаеве, переименовав его в Николаевские мастерские морской авиации. В середине июля в Киеве создали 2-й Черноморский гидроотряд (начальник — В.Р. Качинский), который вскоре прикоман-дировали к Днепровской военной флотилии.

В июне — августе 1919 г. в связи с наступлением войск генерала Деникина советская власть на Украине и в Крыму была временно свёрнута. Украинская морская авиация существование прекратила: севастопольский отряд отправили в Херсон; 1-й Черноморский гидроотряд достался белым; 2-й Черноморский гидроотряд в начале августа переименовали в Днепровский. Приказ о его формировании был отдан в Киеве в первых числах июля 1919 г., после чего из Одессы и Севастополя затребовали несколько самолётов. В результате получили две летающие лодки российской постройки, один немецкий гидросамолет «Румплер» и самолёт на колесном шасси, который предполагалось оборудовать поплавками. В полевом управлении 12- й армии, которой подчинялась флотилия, решили, что в гидроотряде необходимости нет, и решили отправить все гидросамолёты в Москву (авиацией и воздухоплаванием 12-й армии руководил военно-морской летчик В.А. Корольков.). Но планы изменили и в начале сентября. Флотилию и отряд перевели в Гомель. Там Днепровский гидроотряд усилили тремя летающими лодками, двумя истребителями, самолётом на колесном шасси и плавбазой «Орлица». В мае 1920 г. подразделения Днепровской флотилии спустились вниз по течению к Черному морю. Отрядом руководили: В.Р. Качинский — в июле 1919 г., А.Е. Жуков — в августе-сентябре 1919 г., Г. Жилинский — зимой 1920 г., В.Н. Филиппов — весной 1920 г., М.А. Коровкин — в октябре 1920 г., Гарусов — в декабре 1920 г.

Белогвардейцы также предпринимали попытку сформировать свою морскую авиацию из разрозненных отрядов на Черном и Азовском морях, на Дону и на Каспии. В конце апреля 1919 г. начальник морского авиаотряда старший лейтенант В.А. Литвинов обращался в британскую военную миссию с просьбой выделить 30 самолётов и приступить к ремонту имеющихся четырех лодок. В это время в Таганроге находился гидроавиационный дивизион Всевеликого войска Донского с двумя летчиками и девятью неисправными летающими лодками, вывезенными из Севастополя в феврале 1919 г. Имелось намерение объединить всю гидроавиацию вооруженных сил Юга России и к маю-июню сформировать два боеготовых гидроотряда. В качестве основной базы предполагался Ейск и воздушный пост в Керчи. В конце мая 1919 г. утвердили штаты Ейского отряда (начальник В.А.Литвинов). К середине сентября 1919 г. белые предполагали закончить формирование трёх гидроотрядов: Севастопольского; Северной части Черного моря и особого назначения для действий на Волге или Каспии.

В ноябре 1919-го — марте 1920 г. в Севастополе имелась Центральная гидроавиастанция (начальник — ротмистр И.С. Цирвиладзе), позднее упоминалось о морском воздушном дивизионе с базой в Килен-бухте, имевшем семь самолётов, в том числе два исправных. В Одессе в середине августа 1919 г. находился 1-й воздушный дивизион Черного моря с четырьмя отечественным и одной австрийской летающей лодкой. Белые имели авиатранспорт «Ваня».

С выходом советских частей к побережью Черного и Азовского морей в мае — июле 1920 г. обстановка на театре военных действий резко изменилась.

Частям Красной Армии совместно с флотом предстояло освободить Крым и побережье Черного и Азовского морей от войск генерала Врангеля. Для решения подобной масштабной задачи дополнительно к армейским соединениям создали Морские силы Черного и Азовского морей и приступили к формированию воздушной бригады Чёрного и Азовского морей из нескольких гидротрядов: Аральского (Туркестанского); Одесского, Днепровского, дивизионов Волжско-Каспийской бригады.

Аральский гидроотряд (начальник до декабря — морской лётчик Б.В. Глаголев, с августа 1920 г. — морской лётчик Э.М.Лухт.) к маю 1920 г. базировался в Николаеве. Отряд начали формировать в начале декабря 1919 г. и предназначался он для Аральской флотилии, но по различным причинам его задержался в районе Самары. В конце апреля отряд направили на Юго- Западный фронт, и, в конечном итоге он оказался в Николаеве, имея, в боевом составе четыре лодки и пять лётчиков.

Одесский гидроотряд (начальник — морской летчик Гаркавин) и гидроотряд Днепровской военной флотилии имели один исправный самолёт (начальник — летчик В.Н. Филиппов).

После взятия Энзели боевые действия на Волге и в северной части Каспийского моря закончились и распоряжением штаба морских сил республики в июле 1920 г. на юг перевели два дивизиона Волжско-Каспийской воздушной бригады (начальник — морской лётчик С.М.Негеревич) за исключением одного гидроотряда. Дивизионы распределили по нескольким районам: 1-й дивизион убыл на Азовское море (четыре М-9 попали в Мариуполь, истребители базировались в 15 км от него у станции Сартана. Начальник дивизиона — морской лётчик К.Н.Ганулич). Эксплуатация летающих лодок М-9 затруднялась отсутствием оборудованных гидроаэродромов (единственный гидроспуск находился в Таганроге, ангаров не было, гидросамолёты стояли на земле). Вскоре на помощь ему прислали два М-9 из Туапсе. 2-й дивизион оставили в Николаеве, куда из-за обстрела с левого берега Днепра перебазировался и Днепровский гидроотряд. На берегу Днепровско-Бугского лимана в Очакове построили гидроспуск и площадку для самолётов истроотряда 2-го дивизиона.

С прибытием указанных подразделений была создана воздушная бригада Черного моря из 30 самолётов различного типа, оперативно подчинённая начальнику воздухфлота Юго-Западного фронта (помощник начальника воздушного флота фронта по гидроавиации — М.М.Сергеев). Штаб бригады располагался в Одессе.

Морской авиации предстояло вести воздушную разведку в районах Одесса — Очаков — Перекоп, северной и восточной части Азовского моря, Керченском проливе и Кавказском побережье; отражать налеты авиации противника на Очаков, Николаев, Мариуполь и наносить удары по его кораблям и войскам. Поскольку обстановка не способствовала организации централизованного управления, действия авиации носили эпизодический характер. Так, 19 июня начальник Азовского гидроотряда Б.В. Глаголев, при ведении разведки на М-9 в районе Николаев — Кинбурнская Коса — Очаков, обнаружил подводную лодку, обстрелял ее, а затем сбросил несколько бомб, правда, безуспешно. Начальник Одесского гидроотряда Гаркавин, выполняя 25 июня на самолёте «Эльфауге» полёт по маршруту, обнаружил у о. Долгий в Ягорлыцком заливе транспорт в охранении катеров и тральщиков. Гаркавин с высоты 50 метров сбросил несколько бомб: одна взорвалась на корме тральщика, вторая — у машинного отделения, третья — у борта. Корабль стал тонуть. С катеров открыли огонь по самолету, повредили крыло и хвостовое оперение, но летчик благополучно вернулся на свой аэродром.

Упорные бои развернулись 15 июня за переправы через Днепр под Херсоном. У противника был отбит г. Станислав и несколько других населенных пунктов на берегу Днепра. В успехе наших войск решающую роль сыграли действия гидросамолетов Днепровского гидроотряда, систематически бомбардировавших войска и переправы противника.

Готовясь к контрнаступлению, противник сосредоточил войска и технику в районе Алешки, Голая Пристань. Морские летчики В.Н. Филиппов, Э.М. Лухт, механики А.В. Шляпников и П. Орлов на самолетах М-9 нанесли внезапный бомбовый удар по пристаням и плавсредствам противника. Через несколько часов налет повторили, а экипажу Александра Шляпникова с механиком Петром Орловым удалось разрушить штаб неприятеля.

15 сентября в Тендровский залив вошел транспорт противника и стал на якорь около крейсера «Кагул». Морские летчики В.Н. Филиппов, С.Е. Семененко и П.И. Гарусов, вылетев из Очакова на гидросамолетах М-9, атаковали корабли и сбросили на них 9 бомб. 21 сентября они вновь бомбили корабли, плавучую батарею противника в Тендровском заливе и авиабазу на полуострове Тендра, сбросив семь пудов бомб. Отмечались попадания в корму одного из эсминцев и пожары на базе противника.

Приданный Азовской флотилии 1-й воздушный дивизион принимал непосредственное участие в борьбе за господство на море. 14 сентября отряд из семи кораблей белой армии обстрелял побережье в районе Бердянска и ушёл в море. Для выяснения обстановки подняли самолёты. На следующий день экипажам удалось обнаружить отряд кораблей противника и выявить его состав. Используя получённые данные, отряд кораблей Азовской флотилии из трёх канонерских лодок под командованием С.А. Хвицкого вступил в бой с противником у косы Обиточная, длившийся семь часов, и нанёс ему поражение.

В начале октября советские летчики приняли активное участие в ликвидации попытки Врангеля нанести удар с моря на участке Мариуполь — Таганрог. После нескольких бомбардировочных ударов, суда противника вынуждены были отойти от берега.

Свыше 1300 боевых часов налета и около 650 пудов бомб, сброшенных по войскам и кораблям противника, — таков итог деятельности морских летчиков Черного и Азовского морей за 1920 г. В боях за Крым особо отличились морские летчики Е.М. Кошелев, М.А. Коровкин, Э.М. Лухт, А.В. Шляпников, С.М. Кочедыков, Б.В. Глаголев и другие. В середине ноября 1920 г. после эвакуации остатков «белых» частей из Крыма, боевые действия на Черноморско-Азовском театре завершились. В начале декабря в состав 1-го дивизиона воздушной бригады Черного и Азовского морей входил Туркестанский гидроотряд и истротряд в Николаеве, Днепровский гидроотряд в Очакове, боевые звенья в Одессе и Новороссийске. 1-й гидроотряд 2-го дивизиона в Ейске, а также 2-й гидроотряд и истротряд — в Таганроге. Штаб бригады находился в Николаеве. Самолётный парк состоял из 35 самолетов (21 исправный).

В 1920 г. морская авиация Сибирского гидроотряда обеспечивала боевые действия Сибирской военной флотилии при окончательном разгроме сил Колчака, а в марте 1921 г. авиация Балтийского флота принимала участие в подавлении контрреволюционного Кронштадтского мятежа. За отличное выполнение боевых заданий и проявленное при этом мужество морские летчики Д.Д. Антипов, А.А. Таскинен, А.П. Комаров, Л.В. Ковалевский, М.Е. Линдель были награждены орденами Красного Знамени. Морские лётчики вели боевые действия и в составе сухопутных авиационных отрядов Красной Армии. В январе — марте 1918 г. авиаотрядом истребителей на Украине командовал морской летчик С.Э. Столярский. В составе 1-й советской авиагруппы воевал морской летчик И.В. Сатунин, награждённый орденом Красного Знамени.

Летчики морской авиации с августа 1918 г. по март 1921 г. совершили около 3000 самолето-вылетов, налетали 4065 часов, провели свыше 30 воздушных боев, подбили несколько вражеских самолетов и сбросили на неприятеля более 30 т бомб. Это составило 15 % боевых вылетов, 16 % часов налета и 32 % общего веса сброшенных бомб от соответствующих показателей боевой деятельности всей Красной авиации за период гражданской войны).

В течение трех лет гражданской войны в Ораниенбауме, Петергофе, Гребном порту на Гутуевском острове под Петроградом, в Нижнем Новгороде, Самаре, Николаеве и Одессе были созданы морские аэродромы. В конце 1920 г. было начато сооружение станций и ангаров в Петроградском, Мурманском и Архангельском укрепленных районах. Одновременно шла подготовка морских летчиков, летнабов, авиамехаников и других авиаспециалистов.

Продолжение следует

Новости мировой авиации

Китай Проект стратегического малозаметного бомбардировщика Сиань Н-8 (Н-10)

Состоявшийся в январе 201 1 года первый полет китайского малозаметного истребителя J-20, весьма правдоподобные компьютерные изображения которого, как выяснилось, присутствовали в китайском интернете уже несколько лет, но не вызывали у специалистов особого интереса (их причисляли к обычным «забавам» любителей компьютерной графики), привлек внимание специалистов и к другим «виртуальным проектам» Китая, информация о которых имеется во «всемирной паутине».

Пожалуй, одним из наиболее фантастических проектов такого рода является проект дальнего бомбардировщика, по своим характеристикам приближающегося к американскому самолету Нортроп Грумман В-2А «Спирит».

Первая информация по этой теме появилась в «неофициальной китайской прессе» еще в 2007 г. Оттуда она попала в тайваньский интернет и печатные издания, а затем — в западные СМИ (правда, только в неспециализированные издания и «неавторитетные» интернет-сайты). При этом «профессиональные» авиационные журналы информацию о «бомбардировщике стелс» практически полностью проигнорировали. Тем не менее, примерно год тому назад на англоязычном сайте globalsecurity.org появилась достаточно пространная статья, посвященная этому самолету. В ней, в частности, сообщается, что Н-8 (впрочем, в китайском интернете фигурирует и индекс Н-10) разработан, якобы, на самом современном техническом уровне с применением технологии «стелс» и является аналогом американского В-2. Сообщается, что самолёт выполнен по схеме «летающее крыло» и имеет четыре двигателя WS-10A, «созданных с использованием американских и российских технологий». В конструкции планера широко применены «композитные материалы на основе углеродистых волокон, радиопоглощающие и радиоотражающие покрытия».

Максимальная скорость Н-8 (Н-10), по сообщениям автора статьи, соответствует М=1.2, а максимальная дальность составляет 13000 км (т. е. является большей, чем у В-2А!). Самолёт способен нести до 1 2 крылатых ракет с дальностью полёта 3000 км, «производство которых налажено в Китае», ядерные свободнопадающие бомбы, КАБ с лазерным или спутниковым наведением, а также другие средства поражения, размещенные в двух грузоотсеках.

На борту должен иметься топливоприемник системы дозаправки в воздухе. Бомбардировщик планируется оснастить мощной БРЛС, способной работать в режиме картографирования местности, а также комплексом РЭБ.

Проект Н-8 (Н-10), якобы, был разработан 603-м институтом, а производство самолета планируется осуществлять на заводе в Сиане. «По некоторым данным», как пишет автор, бомбардировщик «совершал уже испытательные полёты и в настоящее время является, пожалуй, самым секретным китайским военным проектом». Однако, по его словам, «американская разведка ещё несколько лет назад обнаружила существование этого самолёта и пришла к выводу, что Китай использует технологии самолётов F-117 и В-2, полученные методом шпионажа. По одним источникам серийное производство планируется начать к 2020 году. По другим — Китай уже построил восемь таких самолётов». Точный вид Н-8 (Н-10) пока не известен. По одним данным, этот бомбардировщик весьма напоминает В-2А, по другим — имеет более консервативную компоновку.

Приводятся и некоторые расчетные характеристики самолета:

Длина самолета, м 24

Размах крыла, м 65

Высота самолета, м 4,5

Масса пустого, т 48-53

Максимальная взлётная масса, т 205

Максимальная боевая нагрузка, т 25

Минимальная величина ЭПР в курсовой плоскости, менее, м^2 0,2

Однако приведенная выше информация по программе Н-8 (Н-10) является, скорее всего, вымыслом, причем не очень удачным. Об этом свидетельствует анализ реальных возможностей китайской промышленности по созданию подобного ЛА.

В этой связи нужно отметить, что наиболее крупными летательными аппаратами, серийная постройка которых была освоена в Китае (причем не самостоятельно, а по советской лицензии), являются бомбардировщик Н-6 (Ту-16) и BTC Y-8 (Ан- 12). А самым большим Л А из когда- либо спроектированных и построенных в КНР, является среднемагистральный опытный пассажирский самолет Y-10 (взлетная масса 110000 кг, четыре ТРД PW JT3D-7), совершивший свой первый полет в 1980 году и построенный в двух экземплярах (один — для статиспытаний). Это говорит о том, что опыт создания не только современных тяжелых бомбардировщиков, но и просто тяжелых самолетов в КНР практически отсутствует.

Не заслуживают доверия и информационные ресурсы (как китайские, так и западные), содержащие сведения о программе Н-8 (Н-10). Отсутствие каких-либо официальных комментариев этих работ (со стороны КНР, США, Японии и т. д.) также не прибавляет доверия к информации о «китайском В-2».

В этой связи даже простое воспроизведение (не говоря уже о дальнейшем развитии) такого сложнейшего авиационного комплекса, как В-2, должно являться для китайских авиастроителей задачей, реальное решение которой будет возможно даже не в 2020-х, а 2030-х или 2040-х годах.

Более вероятным представляется разработка в Китае среднего или фронтового бомбардировщика на базе малозаметного истребителя J-20, который мог бы появиться уже к началу 2030-х годов.

Материал подготовил Владимир Ильин

Макет NGM фирмы «Рейтеон»

Макет NGM фирмы «Локхид»

США Программа разработки перспективной УР «воздух-воздух» / «воздух-поверхность» NGM

Через 20 лет после принятия на вооружение, УР «воздух-воздух» AIM-120 AMRAAM остается одной из самых эффективных в своем классе. Однако американские военные специалисты озабочены тем, что в Китае и России ведутся разработки как новых ракет «воздух-воздух» повышенной дальности, так и новых боевых летательных аппаратов (истребителей Т-50 и J-20). Угрозу для американской авиации представляют также новые зенитно-ракетные комплексы с увеличенной зоной поражения, способные уничтожать самолеты-носители противорадиолокационных ракет AGM- 88 HARM. В результате ВВС США приняли решение о замене УР AMRAAM и HARM так называемой ракетой следующего поколения (NGM, Next-Generation Missile).

По проведенным в 2008 г. оценкам разработка такой ракеты обойдется в 15 млрд. долл. Разработка УР «воздух-воздух» не считается приоритетной с точки зрения финансистов. За первые девять месяцев ВВС США в Афганистане израсходовали 3836 ракет, но в это количество не попало ни по одной ракете AIM-120 или AGM-88.

Фирма «Рейтеон» с 1991 г. поставила ВВС и ВМС США более 16 000 УР AIM-120, но лишь немногие из них были использованы в течение прошедших 20 лет. Между тем, в ближайшее десятилетие бюджет министерства обороны США может быть сокращен на 1 триллион долл., поэтому для реализации новой программы придется привлекать финансовые средства из других источников. Продвигаемую ВВС программу ракеты NGM не поддерживают, по крайней мере публично, ВМС, в то время как в конце 70-х годов ВВС и ВМС США выступали партнерами в разработке УР, реализующей концепцию «пустил и забыл». Эти работы как раз и привели к появлению УР AIM-120. Сегодня замену УР AIM-120 ВВС и ВМС намерены искать по отдельности: ВВС США намерены заменить УР AIM-120 и AGM-88 одной ракетой, в то время как ВМС США распределили свои ресурсы на разработку новой УР «воздух-поверхность» Эллиэнт Техсистемз (АТК) AGM-88E и закупку дополнительного количества УР «воздух-воздух» AIM-120.

В пользу разработки новой УР «воздух-воздух» приводится следующий аргумент: отсутствие воздушных боев не эквивалентно отсутствию воздушной угрозы. Мало того, совершенствование истребителей, их бортовых систем и вооружения в третьих странах требует адекватных ответов со стороны США. По мнению директора Митчелловского института изучения воздушной мощи Ребекки Грант, США значительно опережают конкурентов в области самолетов-истребителей, но отрыв в части ракетного вооружения не столь значителен. Грант считает необходимым финансировать разработку демонстратора УР нового поколения.

Главное — ВВС США желают получить ракету большей, чем у УР AIM-120D, дальности. Вместе с тем УР NGM должна помещаться во внутренние отсеки вооружения истребителей F-22 и F-35, оптимизированные для размещения УР AIM- 120. Таким образом перед разработчиками УР NGM стоит сложная задача обеспечения большей дальности полета без увеличения размеров ракеты. Данное требование являлось ключевым при заключении с 2008 г. ряда контрактов на проработку демонстраторов Исследовательской лабораторией ВВС США.

Одним из способов решения проблемы может стать уменьшение компонентов ракеты для размещения большего запаса топлива, необходимого для увеличения дальности полета. К примеру, предполагается совместить ГСН и взрыватель в одном блоке, а антенну радиолокационной ГСН выполнить конформной. Возможна также установка новой боевой части, поражающие элементы которой будут разлетаться после ее подрыва только в одном направлении. Такая боевая часть будет более компактна в сравнении с существующими всеракурсными.

Исследовательская лаборатория ВВС США заключила контракт на разработку новой силовой установки для ракеты в рамках программы DRADM-T (Dual-Role Air-Dominance Missile Technology). Вопрос о силовой установке для перспективной ракеты является критическим для ВВС США, УР NGM может стать первой американской ракетой с комбинированной силовой установкой, включающей ПВРД, как на УР MBDA «Метеор».

ВВС США стимулируют конкуренцию в области УР «воздух-воздух» фирм «Рейтеон» и «Боинг», с которыми заключены отдельные контракты. Конкуренцию фирмам «Рейтеон» и «Боинг» в разработке ракеты NGM намерены составить фирмы «Локхид Мартин» и «Нортроп Грумман», объединившие свои усилия. Не исключается участие в конкурсе и фирмы «MBDA». Анализ альтернатив предполагается начать в сентябре 2012 г.

Материал подготовил М. Никольский

Фотоархив Гражданская авиация Камчатки

Фото из архива музея аэропорта Елизово

После пурги. 1970-е годы

Обслуживание двигателя АШ-82ИР, 1965 г.

Ан-12 — вопросы надежности

Виктор Марковский

Вверху: списанный самолет радиационно-химической разведки Ан- 12РХ стал источником запчастей для остающихся в строю собратьев. Аэродром Левашово, весна 2007 г.

За более чем полувековой период службы Ан-12 показал себя достаточно эффективной и соответствующей своему предназначению машиной. В части же надежности Ан-12 относился к наиболее положительно характеризовавшимся и безопасным типам самолетов Вооруженных Сил. Не ставя задачей перечисление всех достоинств Ан-12, укажем лишь на такую особенность его эксплуатации, как присутствие на борту практически в каждом полете, помимо экипажа, большого числа людей — перевозимого личного состава и пассажиров, не говоря уже о дорогостоящих грузах. Надежность и безопасность в этом свете приобретали для Ан-12 первостепенную значимость.

За десятилетия службы Ан-12 была накоплена обширная статистика, характеризующая его эксплуатационные особенности, включая безопасность и аварийность (последняя, по существу, является наиболее объективным критерием «лица» самолета с точки зрения надежности, получаемым отнюдь не теоретическим путем, но со всеми реалиями эксплуатации, специфики конструкции, уровня летного состава и всех служб обеспечения).

Наибольший информативный и аналитический интерес в этом отношении представляют материалы по эксплуатации Ан-12 в Вооруженных Силах «советского периода» — как по почти 35-летней продолжительности, так и по интенсивности использования самолета вплоть до начала 1990-х гг., когда он являлся основной машиной этого класса как в ВТА, так и других родах авиации. С кончиной СССР и советских ВВС служба Ан-12 не закончилась, хотя к этому времени машину на поле деятельности изрядно потеснили другие транспортники.

В отношении безопасности полетов служба Ан-12 могла служить наглядной иллюстрацией приложения теории надежности на практике. Будучи принятым в эксплуатацию в 1958 г., самолет за весь срок рассматриваемого периода к концу 1992 г. насчитывал в «послужном списке» в военной авиации 91 летное происшествие с Ан-12 всех модификаций. Тем самым в авариях и катастрофах, повлекших невозвратимые потери авиатехники, были разбиты 13,1 % общего числа имевшихся Ан- 12. Насколько велика эта цифра — можно судить по тому, что за втрое меньший период, всего за десятилетие, «убыль» среди самых современных Ан-124 составила 9,6 %.

Из общего числа летных происшествий 71 (78 %) произошло по вине нарушений и ошибок, допущенных личным составом — летчиками, техниками, руководством и организацией полетов. 9 самолетов (10 %) были потеряны из-за всевозможных косвенных причин и обстоятельств (от столкновений с птицами до происшествий не выясненного характера). И лишь в 11 случаях (12 %) потерю Ан-12 обусловила «вина» самой машины — отказы авиатехники, обусловленные конструктивно-производственными недостатками (КП Н) по самолету и его системам. Такой показатель надежности Ан-12 характеризует его весьма высоко, значительно выделяясь среди аналогичных данных как по отечественным, так и по зарубежным машинам этого класса. Обычной для тяжелых транспортных самолетов в мировой практике принято считать среднюю цифру летных происшествий по отказам техники в 25–30 %.

В качестве примера можно привести статистику аварийности класса «С», соответствующую отечественной категории КПН, для американских самолетов Т-43А (военной модификации Боинга 737-20). По доступным данным за шестилетний период эксплуатации в 1981–1986 гг., из-за неисправностей силовой установки, шасси и прочих систем планера с Т- 43А имели место восемь летных происшествий, что составило 40 % общего числа потерянных машин. За тот же период на самолетах Ан-12 произошли пять происшествий, притом ни одно из них не было связано с отказом авиатехники; четыре из них стали результатом действий личного состава и один потерянный самолет проходил по графе «воздействие внешних факторов» («внешним фактором» стал Су-24, в Кировабаде протаранивший находившийся на стоянке Ан-12). При сопоставимых количествах самолетов этих типов и интенсивности их эксплуатации в ВВС СССР и США Ан-12 наглядно выделяется в лучшую сторону, в первую очередь — по надежности.

Начальный период службы всякой техники с неизбежной «приработкой», неизжитыми дефектами и отсутствием опыта эксплуатации, как правило, приносит немало проблем. Не избежал этой участи и Ан-12. Словно по писаному подтверждая закономерности, в первый же год из числа немногих имевшихся в ВТА новых самолетов три были разбиты. Причинами однозначно определялись «сырость» и недоведенность новой техники с частыми отказами агрегатов и систем (в первую очередь — по двигателям, управлению и оборудованию), а также недостаточные навыки и слабая освоенность самолета летными экипажами и техсоставом, допускавшим промашки при подготовке более сложной матчасти.

Так, 22 ноября 1962 г. Ан-12 капитана Галушко из 339-го ВТАП был разбит из-за того, что летчик при ночной посадке при минимуме погоды отвлекся от приборов и, не доверяя их показаниям, стал визуально искать ВПП. Самолет, круто снижаясь, пробил облака и врезался в землю до полосы. Спустя ровно месяц, 23 декабря 1962 г., при практически аналогичных обстоятельствах вновь разбился Ан-12. Как и в предыдущем случае, летчик потерял ориентировку и пренебрег инструментальной навигацией. Самолет был новеньким, только что полученным, но свою злую роль сыграл и недостаточный опыт экипажа, и сложные метеоусловия полярной зимы — машина врезалась в гору под Норильском, похоронив всех на борту, кроме чудом уцелевшего и едва не замерзшего среди обломков стрелка.

По мере доводки машины и ее освоения в частях дефекты изживались, а экипажи приобретали необходимый опыт.

Понятно, что в последующем при массовой эксплуатации и большей интенсивности полетов Ан-12 статистика естественным образом в абсолютных цифрах ухудшалась («больше летали — больше бились»). Так, в 1964 г. были потеряны четыре Ан-12, в 1966 г. — шесть машин этого типа. Однако более обоснованный относительный показатель, с учетом растущего парка самолетов и многократно возросшего налета, имел положительную динамику: в эти годы одно летное происшествие, в среднем, приходилось на 80–90 находившихся в строю Ан-12 (в 1960 г. — одно летное происшествие на 20 самолетов). Все еще недостаточной оценивалась надежность отдельных систем, в первую очередь — управления двигателем и автоматики флюгирования, хотя для многомоторной машины отдельные отказы не были столь критичными, что в большинстве случаев позволяло избежать тяжелых последствий. В августе 1964 г. на самолете командира отряда 334-го полка майора Н.С. Папкина, менее года летавшего на Ан-12, самопроизвольно отключились в полете сразу три двигателя. Благодаря умелым действиям командира и борттехника старшего техник-лейтенанта Кузнецова (техсостав в авиации тогда носил свои, отличающиеся от «летчицких», звания) дело обошлось без аварии: самолет благополучно удалось посадить в поле вне аэродрома, избежав даже повреждений, за что экипаж получил благодарность приказом Главкома ВВС — поощрение, отмечавшееся в личном деле офицера наряду с боевыми наградами.

В то же время негативным тенденциям, помимо статистических данных, способствовали те же давно выявленные теорией факторы: все еще недостаточный, в пределах от одного до нескольких лет, опыт работы экипажей на новой технике, недочеты в обслуживании из-за той же слабой освоенности в ходе недолгой эксплуатации. В итоге к концу 1960- х гг. аварийность Ан-12 достигла своего пика, совпадая по времени с массовым переоснащением частей сотнями новых транспортников. В 1968 г. в летных происшествиях были потеряны десять Ан-12, в следующем году — одиннадцать самолетов.

Безукоризненная посадка Ан- 12БК

Ан- 12БК-ИС в ходе переоборудования в транспортный вариант

Что касается причин и обстоятельств, то они повторялись с редким постоянством и на первом плане был тот же «человеческий фактор». 22 мая 1968 г. при ночном взлете из Кривого Рога на Ан-12 майора Виноградова с инструктором полковником Дурымановым борттехник по ошибке вместо уборки фар нажал находившийся рядом другой переключатель и разом выключил все двигатели и электропитание самолета. Вдобавок на обесточенном самолете погасло освещение кабины вместе с подсветкой приборов и управлять машиной пришлось вслепую. Самолет в темноте сел «на брюхо» прямо по курсу на пашню и разрушился. Экипаж отделался ушибами и взысканиями за «безответственное отношение к своим обязанностям». Невезучей машиной оказался единственный в своем роде экземпляр самолета увеличенной дальности Ан-12УД, эксплуатировавшийся в части.

31 октября 1970 г., выруливая со стоянки в Мелитополе, капитан Дрожкин разогнал свой Ан-12БК до недопустимой скорости, не смог затормозить при развороте, самолет не удержался на бетонке и вылетел на грунт. Подломившаяся тележка шасси разбила аккумуляторы и повредила гидравлику, кислородную и электросистему. Пожар, тут же начавшийся от коротких замыканий, брызжущей гидросмесью раздуло в грузовую кабину. Летчики выскочили через аварийный люк, а самолет полностью сгорел.

На это же время пришлись и наиболее тяжелые летные происшествия — столкновения Ан-12 в воздухе, когда целиком гибли экипажи и пассажиры обоих участников инцидента. Летом 1969 г. всего за полтора месяца при столкновениях в воздухе были потеряны сразу три военных Ан-12 и один Ил-14 гражданской авиации. 3 июня 1969 г. при выполнении плановых полетов на аэродроме Псков в воздухе находились два Ан-12АП. Самолет капитана А.К. Шаблинова набирал высоту, когда навстречу ему на посадочный курс по ошибке руководителя полетов был выведен самолет майора В.И. Токарева. Выходя из низкой облачности, на высоте 350 м рядом с краем полосы он врезался лоб в лоб в набиравший высоту встречным курсом транспортник. Погибли оба экипажа, все 14 человек.

В середине лета ситуация повторилась с гораздо более трагическими последствиями. 23 июля 1969 г. Ан-12БП майора Рябцева в группе из трех машин 600-го ВТАП выполнял задание по перевозке десантников из Кедайняя в Рязань для смотра министра обороны. Вышло так, что два других самолета везли боевую технику, а именно у него на борту находился личный состав. До цели оставалось менее получаса, когда пересекающимся курсом на группу вышел «аэрофлотовский» Ил-14, выполнявший рейс из подмосковного Быкова в Чернигов. Из- за сильной облачности и болтанки тот стал обходить кучевые облака, самовольно изменил заданный эшелон и налетел на замыкающий Ан-12. Самолеты столкнулись на высоте 3000 м у городка Юхнов. Киль Ан- 12 почти под прямым углом разрубил фюзеляж Ил-14 и обе машины, разломившись пополам, рухнули в лес. Эта катастрофа стала самым тяжелым происшествием с участием Ан-12: на борту транспортника погиб экипаж из пяти человек и 91 десантник, на гражданской машине — 24 человека.

Возникшая острая ситуация с аварийностью, особенно чувствительная для транспортной машины с априори более высоким, нежели у прочих типов, уровнем надежности, была преодолена в радикально короткие сроки. Помимо усилий ОКБ и производственников по доводке самолета, свою роль сыграла работа летчиков-испытателей, направленная на повышение эксплуатационных качеств, раскрытие возможностей и ликвидацию «узких мест» Ан-12. В свою очередь уточнялась регламентация летной эксплуатации, в строю шел процесс «притирки» личного состава и машины, становившейся в буквальном смысле «надежей и опорой» самим экипажам и ВТА. В последующие годы аварийность Ан-12 снизилась до среднестатистических «естественных» пределов, составляя от одного до 2–3 летных происшествий в год, большая часть которых приходилась по-прежнему на «человеческий фактор».

Из двух Ан-12, потерянных в 1975 г., к катастрофе самолета старшего лейтенанта Краснова в Фергане привело нарушение буквально всех должностных правил и инструкций — от «недостатков в воспитании и подготовке экипажа» до «преступно халатных действий командира корабля». Вступив в товарно-денежные отношения с местными жителями, тот взял на борт «левый груз». Увлекшись, экипаж безбожно перегрузил самолет так, что его взлетный вес составил 64,5 т (против допустимых 61 т). Вдобавок ко всему дело усугублялось летней жарой за +30 °C, чему сопутствовала пониженная плотность воздуха и тяга двигателей. Происшествие 14 августа 1975 г. не могло выглядеть иначе: на взлете самолет разбегался вяло, не желая идти в воздух, однако летчик решил «подсобить» рулями, потянув штурвал на себя. Опыта и ощущения ситуации ему никак не хватило — самолет кое- как оторвался от полосы на малой скорости и предельных углах атаки, вслед за чем для разгона поторопились убрать закрылки. Не успев набрать скорость и высоту, самолет просел, ударился о землю в 5 км от ВПП и сгорел.

К концу 1970-х гг. был отмечен второй всплеск аварийности Ан-12 (стоит ли говорить, что теорией и он был предсказуем, как и причины, его породившие). Служба безопасности полетов обращала внимание на ряд негативных тенденций, отмечавшихся в строю: прежде всего, за счет накопленного опыта у личного состава появились «настроения самоуспокоенности и ложное чувство вседозволенности, забылись неудачи первых лет эксплуатации, появились упущения в действиях экипажа и организации полетов». Последствиями стали возросшие потери, в 1978–1980 гг. составлявшие 5–6 машин в год. Так экипаж капитана Ходыревского из 363-го полка 5 декабря 1978 г. был выпущен в полет ночью при 10-бальной облачности после восьмимесячного перерыва в полетах. Потеряв ориентировку в сплошной облачности, летчики попытались сесть на аэродром Пушкин, не следили за высотой и «вспахали землю», коснувшись грунта за километр до полосы. Изрядно помятый самолет пришлось списать.

Выполнение работ по силовой установке Ан-12 на таганрогском авиаремонтном предприятии

Показательно, что несколькими годами ранее в той же части неготовность к ночным полетам уже приводила к катастрофе. 25 апреля 1973 г. замполит полка, летчик 1-го класса подполковник Ю.И. Голубенко, выполняя ночной полет по маршруту в боевых порядках на малой высоте, ошибся с выставлением давления на высотомере. В результате прибор показывал высоту завышенной аж на 150 м. Не обращая внимание на дублирующие указатели, летчик считал, что идет гораздо выше строя и, стремясь вернуться на заданный эшелон, стал энергично снижаться, хотя самолет летел на высоте всего 60–70 м над землей. Ан-12БК коснулся земли, несколько сот метров несся у самой поверхности и налетел на опору ЛЭП, похоронив весь экипаж. При разборе выяснилось, что замполит занял место в самолете, с экипажем которого раньше не летал, все решения принимал самостоятельно и помощью остальных летчиков на борту пренебрегал (как-никак, следить за высотой обязаны были и штурман, и правый летчик).

Та же самонадеянность и слабый летный опыт его коллеги — начальника политотдела 610-го ЦБП и ПЛС — привели к гибели экипажа и самолета Ан- 12БК в единственной катастрофе за всю историю ивановского Центра. Занятый партийнополитической работой и воспитанием личного состава подполковник Полушкин летал редко и 16 ноября 1982 г. после изрядного перерыва занял командирское место в самолете со слушателями Центра. Все дурные приметы, связанные с появлением «политического руководителя» в кабине, сбылись: перед вылетом он забыл включить питание авиагоризонтов, хотя стояла десятибалльная облачность и пилотировать самолет предстояло исключительно по приборам; нарушая полетное задание, вместо плавного набора высоты и ухода на маршрут он сразу после взлета прямо в сплошных облаках заложил вираж с креном под 70°, вдвое больше допустимого, не имевший скорости самолет свалился на крыло и в крутой спирали вошел в землю недалеко от конца полосы. На магнитофонной пленке остался только короткий и адресный мат экипажа при виде несущейся навстречу земли…

3 ноября 1980 г. Ан-12БП капитана Л. Левченко из забайкальского 192- го ВТАП с грузом и пассажирами на борту садился в Чите при боковом ветре. На пробеге командир не убрал до конца обороты двигателей, самолет на большой скорости выкатился с ВПП, пробежал полкилометра и врезался в насыпь, снес столбы линии связи, разрушился и сгорел. Обошлось без жертв, но в пожаре сгорел груз, а среди людей были раненые.

Забайкальские транспортники из Укурея тогда «отметились» по части аварийности — за непродолжительное время здесь были потеряны три Ан-12, причем два из них — по причинам недостатков аэродромно-технического обеспечения, а попросту — халатности тамошнего ОБАТО (отдельного батальона авиационно-технического обслуживания). На местной базе ГСМ обычным делом были мусор и вода в топливе, шедшем на заправку самолетов без особого контроля. Обычно этого опасались зимой, когда вода и образовавшаяся в баках роса замерзали в виде кристаллов и даже небольшое их количество грозило забить фильтры и прекратить подачу топлива в двигатели. А тут воды в керосине оказалось столько, что проблемы возникли даже в теплую летнюю погоду. 24 августа 1982 г. на Ан-12БП капитана В.В. Доценко в воздухе один за другим отказали все четыре двигателя. Дав команду экипажу прыгать с парашютами, командир до последнего оставался на месте, обеспечивая покидание машины летчиками. Сам он спастись уже не успел, выпрыгнув на слишком малой высоте. Командир и его самолет упали рядом…

Несмотря на последовавшее разбирательство и строгие меры, ровно через два года ситуация повторилась. 27 августа 1984 г., вновь при полете по маршруту в боевых порядках, на Ан-12ЁП капитана Блынского последовательно отключились три двигателя. Зафлюгировав винты, командир попытался тянуть на оставшемся двигателе к Читинскому аэродрому, но быстро убывавшая высота сделала это невозможным. Садиться пришлось прямо среди сопок, с убранным шасси, хотя в подпольных баках еще оставалось несколько тонн невыработанного топлива. При посадке баки в помятом фюзеляже разрушились, керосин вспыхнул и в сгоревшем самолете погибли шестеро летчиков.

Неприятности по вине аэродромно-хозяйственных служб имели место и в дальнейшем, хотя приказы Главкома ВВС требовали от руководства ОБАТО лично следить за качеством топлива (как горько тогда шутили, у советских летчиков были «два главных врага — НАТО и ОБАТО». Случалось, в полках лишь один-два заправщика годились для обеспечения полетов, в остальных в топливе обнаруживался тот же водяной конденсат, оседавший при похолодании в пустой «бочке» и делавший керосин некондиционным. Перед вылетом в обязательном порядке из самолетных баков сливалось по ведру отстоявшегося топлива с тем, чтобы на случай присутствия воды та осела в более легком керосине и ушла вместе с отстоем. Помимо личного контроля за состоянием топлива (на глаз определяя, нет ли в стеклянной банке с пробой керосина блестящих капелек воды или, зимой, кристаллов льда), технику самолета полагалось сохранять слитые в бутылки пробы топлива с выпущенного им в полет самолета, опечатанные и, вместе с журналом подготовки самолета со всеми необходимыми подписями участников работ, служившие оправданием «в случае чего» (можно не говорить, что у всякого порядочного техника ящик с загодя припасенными идеально чистыми пробами бережно сохранялся раз и навсегда).

Проведение регламентных работ на двигателях Ан-12

Обслуживанию силовых установок Ан-12 способствует хороший доступ

Из-за проблем с заправкой 12 января 1982 г. в Забайкалье вновь произошла катастрофа: на этот раз Ан-12 разбился со всем экипажем из-за полной выработки топлива, не дотянув всего четырех километров до аэродрома Улан-Удэ. Этот самолет был не местным и причиной, по всей видимости, стал просчет с заправкой при вылете по дальнему маршруту.

Наиболее тяжелые последствия по этой причине повлекло происшествие в Ейске, случившееся 8 августа 1988 г. (сложившееся нечастое сочетание 8.08.88 в тот день многими сочтено было дурным знаком). Ан-12 с экипажем Клинина должен был забрать личный состав из Батайска после проведения общего партсобрания авиаучилища. Весь полет продолжался от силы полчаса, когда уже на подходе к Ейску после переключения питания на подпольные баки разом встали все четыре двигателя (обычно эта группа баков не использовалась, и их содержимое никто не проверял). Находившийся на посадочном курсе самолет упал в мелководный лиман, погрузившись почти до верха фюзеляжа. Оставшиеся над поверхностью крыло и «спина» помогли спастись большинству пассажиров, однако 25 человек погибли при ударе и утонули, не сумев выбраться из затопленного отсека. Уцелевших вызволяли, рубя сверху обшивку, нескольких вытащил через верхний люк сам командир экипажа. Подоспевшие вертолеты поисково-спасательной службы сняли всего нескольких человек, остальные наотрез отказались вновь доверять свою жизнь воздушному транспорту и толпились на крыле и фюзеляже затонувшей машины, ожидая лодок, благо моторку имел каждый уважающий себя здешний житель.

Преодолев и эти проблемы, в последующие годы аварийность Ан-12 удалось свести к минимуму. Несколько лет при этом и вовсе обходилось без потерь Ан-12 — отсутствием летных происшествий с данным типом были отмечены 1985, 1986 и 1990 г. (картина тем более примечательная, что в строю летавших тогда находились сотни Ан-12, налетывавших десятки тысяч часов за год). Достаточно высокая надежность машины при высоком профессионализме летного и технического состава в большинстве частей обеспечивали практически безаварийную эксплуатацию Ан-12. Этому способствовали и хорошая освоенность техники, и весьма высокий налет, обеспечивавший поддержание навыков. Обычным делом для экипажей Ан-12 был налет порядка 200–250 ч в год, примерно вдвое больше, чем в среднем по ВВС. Даже на этом фоне внушительно выглядели заслуги старшего штурмана 110-го ВТАП полковника М.Г. Беликова, к 1975 г. имевшему на счету 22000 летных часов! Сам полк, сформированный весной 1966 г. преимущественно из молодежи и новичков, пришедших из Дальней Авиации и уже в строю осваивавших Ан-12, на протяжении более чем тридцатилетнего срока не имел ни одного летного происшествия и не потерял ни одного своего «ан-двенадцатого».

Надежность матчасти позволяет оценить статистика по группе силовой установки, которую можно считать наиболее показательной в этом отношении — двигатели самолета являются наиболее сложными агрегатами и одновременно наиболее нагруженными и ответственными частями машины, от безотказной работы которых в самом прямом смысле зависит и выполнение задачи, и сама возможность полета «аппарата тяжелее воздуха». При многочисленности парка Ан-12 и массовой эксплуатации их двигателей неизбежным был некоторый процент отказов (как и на любом другом типе самолета — у всякой сложной техники существует вероятность выхода из строя, и ее надежность определяется как раз величиной такой вероятности, желательно, минимально возможной, на что и направлены усилия конструкторов, производственников и эксплуатирующих организаций).

В середине 1980-х гг., когда в строю ВВС находилось 400–500 самолетов Ан-12 и, соответственно, 1600–2000 работавших на них двигателей типа АИ-20, ежегодное число случаев выхода двигателей из строя составляло, в среднем, несколько десятков штук (в относительном исчислении 2…2,5 % от количества моторов в эксплуатации).

По сравнению с другими типами двигателей, использовавшихся в этот период на военной авиатехнике, статистика по безопасности АИ-20 выглядела в несколько раз лучше. Если такое сравнение «в среднем по ВВС» выглядит не очень корректно (как-никак, разница между конструкцией и типами турбовинтовых и турбореактивных двигателей боевых самолетов весьма существенна, а она, наряду с режимами работы и интенсивностью эксплуатации, является определяющей для оценки надежности), то более показательным может быть сопоставление данных по силовым установкам самолетов ВТА, где в массовой эксплуатации находились, помимо двигателей АИ-20 на Ан-12, турбовинтовые АИ-24 на Ан-26 и Ан-24, НК-12МА на Ан-22 и турбореактивные Д-30КП на Ил-76.

На месте катастрофы Ан-12 в Ейском лимане 8 августа 1988 г.

Затонувший Ан-12 извлекают из воды

По наработке на один досрочно снятый из-за поломок, отказов и выявленных дефектов двигатель АИ-20 лидировал, значительно превосходя другие типы: в 1985 г. этот показатель у АИ-20 составлял примерно 7320 ч, тогда как у НК-12МА — 4450 ч и у Д-30КП — 950 ч; лучшие данные имел только менее мощный АИ-24, где наработка составляла 18750 ч. Картина была достаточно объективной, сохраняя аналогичное распределение показателей и в последующие годы: в 1987 г. средняя наработка на отказ или выход из строя, требующий снятия двигателя с эксплуатации, у АИ-20 была доведена до 10090 ч, у НК-12МА «просела» до 3720 ч, у Д- 30КП — до 780 ч и у АИ-24 — до 12530 ч. Основными причинами выхода двигателей из строя, как и аварийности авиатехники в целом, являлись допускаемые личным составом нарушения и ошибки в эксплуатации, а также конструктивно-производственные недостатки — «слабые места» конструкции и дефекты изготовления. Правда, в отношении двигателей присутствовала некоторая поправка — изрядная доля поломок приходилась на попадание в них «посторонних предметов», к которым принадлежали и птицы, а также периодически забываемые в воздухозаборниках инструменты, рукавицы и шапки, при запуске тут же улетавшие внутрь и гарантированно крошившие лопатки компрессора. У турбовинтовых двигателей имела место и еще одна напасть в виде самих винтов многометрового размера, под лопасти которых периодически попадали столбы аэродромных изгородей, автомобили, стремянки и всякие торчащие антенны наземных радиостанций, после чего двигатель оставалось только списывать — помимо лопастей винта, от удара «летели» подшипники и редуктор, «вело» вал, появлялись биения и вибрации.

В конкретных цифрах по АИ-20 по данным за 1986–1988 гг. по вине летного состава были выведены из строя 10…12 % двигателей, а на долю КПН приходились 54…60 % таких случаев. Для сравнения можно сказать, что у НК-12МА конструктивно-производственные недостатки были причиной 79… 100 % выхода из строя, а у Д-ЗОКП вина разработчика и промышленности усматривалась в 88…98 % такого рода инцидентов, что приходилось изживать дорогостоящими доработками и изменениями в производстве для усиления конструкции. Прочие случаи являлись следствием попадания в двигатели птиц, щебенки крошащихся аэродромных плит, мусора с плохо убранной полосы и того же столкновения с препятствиями. Главный Инженер ВВС указывал, что значительной доли повреждений АИ-20 можно было избежать, поскольку недопустимо большое их число приходится снимать с эксплуатации из-за перегрева при запуске, допускаемого вследствие недоученности и неосмотрительности экипажей, а также из-за удара воздушным винтом о препятствие. Что правда, то правда: автору и самому довелось наблюдать в феврале 1986 г. на Ташкентском аэродроме подобный случай, когда соседний Ан-12 запустил двигатели и двинулся было со стоянки; налетевший снежный заряд ухудшил видимость, но не остановил летчиков и сослепу самолет наехал прямо на двигательную стремянку — четырехметровое сооружение, сваренное из стальных труб, — изрубил ее в капусту и сам остался без двигателя, усугубив тем самым статистику.

В 1988 г. по вине личного состава на самолетах ВТА пришлось досрочно заменять 17 турбовинтовых авиадвигателей, из которых 13 были сняты из-за ударов воздушным винтом о подвернувшиеся предметы и еще 4 — из-за превышения температуры с перегревом и разрушением лопаток турбины (в одном из случаев после столкновения с препятствием летчик в объяснительной писал: «Во время выруливания я увидел быстро двигавшийся навстречу столб»). Любопытно, что практически во всех случаях страдали винты и двигатели именно Ан-12, с самолетами Ан-26 и Ан-22, за редким исключением, подобного не случалось, винтами они почти никогда и ничего не задевали и двигателей по этой причине не ломали — то ли экипажи там были поосмотрительнее, то ли аэродромы более благоустроены (на «Антеях», правда, и зацепить что-либо винтами при их высоте над землей было маловероятно).

Перегрев двигателей нередко возникал из-за особенностей работы ТВД: если при уборке РУД воздушный винт оставался на упоре, он тормозился, обороты быстро падали, расход воздуха через двигатель уменьшался, охлаждение становилось хуже и, как следствие, происходил заброс температуры. Такие неприятности также были свойственны прежде всего АИ-20, более современные ТВД управлялись с помощью более совершенной автоматики.

Относительно же имевших место конструктивно-производственных недостатков АИ-20, то среди них преобладали разного рода и степени опасности: внутренние разрушения узлов и деталей, включая появление стружки в маспосистеме вследствие износа деталей редуктора, повышенный расход масла из-за нарушения уплотнений и сварочных швов при работе в условиях виброперегрузок и высоких температур, разрушение высоконагруженных лопаток турбины, прогары и трещины камеры сгорания. По корпусным узлам частым явлением были трещины по лобовому картеру в местах крепления передних цапф двигателя, однако для этой мощной литой магниевой детали, несшей основные агрегаты двигателя, подобные дефекты считались допустимыми даже в неединичных количествах, если только их размеры не превосходили допустимых. Обычным образом подобные дефекты выявлялись при осмотрах или «вылавливались» на ранней стадии при диагностике и дефектоскопии инструментальными методами со своевременной отправкой двигателя в ремонт.

Что же касается имевшей место аварийности в последнее пятилетие массовой эксплуатации «советского времени», то из общего числа 17 летных происшествий с «ан-двенадцатыми» 94 % потерь пришлось на счет нарушений, упущений и неправильных действий личного состава (оставшиеся 6 % относились к катастрофе, причины которой так и не удалось определить из-за падения самолета в море).

Наиболее драматичной в эту «пятилетку» стала катастрофа, случившаяся 8 июля 1989 г. с Ан-12БП из 194-го авиаполка, отряд которого находился в это время в командировке во Вьетнаме. Экипаж капитана С.В. Генералова перевозил группу офицеров-отпускников с советской военно-морской базы в Камрани в столичный аэропорт Хошимин. Несмотря на звучную фамилию, молодой летчик лишь недавно занял место командира, а недостаток опыта при полетах в непростых условиях тропиков привел к цепи трагических ошибок: при заходе на посадку самолет попал в полосу неожиданно налетевшего шквального ливня, из- за чего снижаться пришлось практически вслепую; хотя нижняя кромка облаков находилась всего в 50 м и метеоусловия были ниже допустимых для командира, тот повел машину на посадку прямо сквозь облачность. Вывалившись из облаков, он обнаружил полосу аэродрома в 300 м левее, стал доворачивать с большим креном вместо того, чтобы уйти на второй круг, и все так же с креном коснулся земли в сотне метров от порога ВПП. На беду, ткнувшаяся в землю машина налетела правой стойкой шасси на ливневый сток, снесла целиком опору и задела землю винтом крайнего двигателя и законцовкой крыла. Скорость была приличной и командир, несмотря на повреждения, сумел вновь оторвать самолет от земли, решив возвращаться на базу, где погода оставалась благоприятной и позволяла рассчитывать на пусть и вынужденную, но посадку.

Дальше неприятности только множились: заходя на посадку в Камрани, экипаж зафлюгировал винт противоположного двигателя для устранения рыскания и крена; в ответ самолет потянуло влево, к тому же отказали обе гидросистемы и убрать оставшиеся две стойки шасси было невозможно, из-за чего рассчитывать на достаточно безопасную на Ан- 12 посадку «на брюхо» уже не приходилось. Самолет вновь коснулся земли с промахом, левее полосы, вылетел на песчаные дюны, где полностью снес шасси и начал разваливаться и гореть. При ударе заклинило двери и люки, подбежавшие люди пытались вскрыть фюзеляж ломами и даже взломать бульдозером, но спасти удалось лишь одного из пассажиров — остальные, общим числом 31 человек, набившиеся в салон сопровождающих, погибли в его небольшой кабине. Из экипажа уцелели лишь стрелок и сам командир, выбравшийся через форточку. При разборе катастрофы к документам была приобщена и видеосъемка, сделанная одним из встречающих и запечатлевшая весь ход происшествия. Виновником однозначно был признан командир экипажа как недисциплинированный и неподготовленный, и его даже собирались судить, однако тот и так был наказан — у капитана в результате катастрофы был поврежден позвоночник и, как говорили, не выдержала психика.

Последним же летным происшествием в «советский» период эксплуатации Ан-12 стала катастрофа при посадке в Амдерме 16 ноября 1991 г., сопровождавшаяся трагическими последствиями — врезавшийся в постройки при заходе в сложных метеоусловиях и обледенении самолет унес жизни 23 человек. Что касается эксплуатации Ан-12 в последующие годы, то на их службе стали сказываться постепенно подходивший к концу ресурс агрегатов и двигателей, появление «контрафактных» запчастей неясного происхождения и участившиеся инциденты по вине некондиционного топлива, качество которого и содержание посторонних примесей могли находиться на грани допустимого. В одном таком случае изношенность техники едва не привела к тяжелым последствиям, и только находчивость экипажа спасла положение: в начале 1992 г. на Ан-12БК майора Беспалова, принадлежавшем авиации ПВО, при посадке не становилась на замок основная стойка шасси. Разобрав пол, летчики застропили барахлившую стойку грузовой кран-балкой, усилием которой поставили на место и, зафиксировав ее в выпущенном положении, выполнили нормальную посадку.

С помощью лома и топора 2 февраля 1999 г. пришлось устранять отказ и экипажу ивановского Ан-12БК. После взлета и уборки шасси обнаружилось, что из-за поломки тяг остались открытыми створки основных стоек, висящие под фюзеляжем. Летчикам пришлось вскрывать пол, добираясь до створок, и при посредстве лебедки и кран-балки ставить их на место.

Средний же показатель аварийности Ан-12 в авиации Вооруженных Сил России в начале 2000-х гг., характеризующий авиационную безопасность этого типа, составил 5,2 на 100 тыс. ч налета (другими словами, налет на одно авиационное происшествие равнялся примерно 20 тыс. ч). Этот показатель выглядел в 2,5–3 раза лучше по сравнению с основными типами боевых машин, однако существенно уступал вертолетам армейской авиации и, парадоксальным образом, даже собратьям по транспортной авиации — двухмоторные Ан- 26, эксплуатирующиеся не менее интенсивно, отличались наименьшей во всей военной авиации аварийностью, характеризующейся налетом на одно происшествие с потерей самолета в 66 тыс. ч и превосходя Ан-12 по этому показателю безопасности в три с лишним раза!

Машины стареют, изнашивается техника, множатся отказы, особенно ощутимые при нехватке комплектующих, снимаемых с производства. После того, как в Ростовском транспортном авиаотряде северо-кавказской 4-й ВА ВВС и ПВО в начале 2003 г. трижды кряду на Ан-12 случались проблемы с уборкой и выпуском шасси, руководство армейского объединения констатировало: «Большое количество серьезных авиационных инцидентов из-за отказов техники объективно говорит о том, что авиационная техника, состоящая у нас на вооружении, уже практически выработала свой ресурс, который неоднократно продлялся, в частности, самолетам Ан- 12 до 35 лет. Очень остро ощущается дефицит запасных частей и агрегатов, что приводит к необходимости использования агрегатов, снятых с простаивающих воздушных судов».

Последним летным происшествием с Ан-12 в российской военной авиации стала авария в хабаровском 257-м ОСАП, произошедшая 15 марта 2002 г. Борттехник самолета по ошибке убрал шасси при посадке, решив, что командир уходит на второй круг, что прошло незамеченным остальными. На самом деле командир лишь слегка прибрал штурвал, поправляя движение самолета на глиссаде. Самолет выполнил классическую посадку «на живот» на бетонку, после чего о его восстановлении говорить уже приходилось. Едва не окончился аварией и случай на новосибирском аэродроме Толмачево 18 марта 2005 г., где командир Ан- 12БК при посадке на заснеженную грунтовую полосу ухитрился «приложить» самолет с опережением на переднюю ногу, дав затем пару «козлов» и сломав стойку. По счастью, зарывшимся в снег носом дело и закончилось без более серьезных последствий.

Несмотря на свой возраст, Ан-12 продолжает удовлетворять требованиям к своему классу, и потребность в продолжении службы привела к разрешению эксплуатации самолетов этого типа «по состоянию». Ресурс доработанных Ан-12 сейчас продлен до 43000 летных часов, 16000 полетов или 40 лет эксплуатации, что обеспечивает им службу в течение, как минимум, еще десяти лет. В воздухе самолет уже встретил свое пятидесятилетие, замены ему не предвидится и можно не сомневаться, что и дальше мы будем видеть нестареющий Ан-12 в небе.

Инцидент с Ан-12БК в аэропорту Толмачево 18 марта 2005 г. При грубой посадке была подломлена передняя стойка шасси

Ан-12БК Самолет из состава 257-го ОСАП 1-й ВА. Хабаровск, 1997 г.

Рисунок Сергея Ершова

фото Дмитрия Пичугина

Плановые полеты на 7000-й авиационной Гвардейской Борисовской Померанской дважды Краснознаменной ордена Суворова базе. Воронеж, зима 2012

Ан-22 борт 09309. Возвращение в строй.

Фото Анатолия Бурцева

Оглавление

20 лет на передовом рубеже

Война в небе Ливии

EF-18G "Гроулер"

Истребители МиГ-23 в Афганистане

Морская авиация отечества

Новости мировой авиации

Фотоархив Гражданская авиация Камчатки

Ан-12 — вопросы надежности

• Реклама на сайте

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно