Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

M. П. Базилевичъ.
Положеніе русскихъ пл?нныхъ въ Германіи
и отношеніе германцевъ къ населенію занятыхъ ими областей Царства Польскаго и Литвы.

Матеріалы, собранные докторомъ М. П. Базилевичемъ въ пл?ну и среди 110 вернувшихся изъ германскаго пл?на русскихъ врачей

ПРЕДИСЛОВІЕ.

6-го августа 1915 г. я попалъ въ пл?нъ, пробывъ передъ этимъ ц?лый годъ на фронт? и сд?лавъ походъ черезъ Галицію и Карпаты. За это время много сотенъ враговъ, главнымъ образомъ раненыхъ, прошли черезъ мой лазаретъ; среди нихъ были солдаты, офицеры и врачи, и хотя намъ во время похода приходилось читать въ газетныхъ статьяхъ и отд?льныхъ брошюрахъ о томъ, что наши враги безжалостны, что они не щадятъ ни раненыхъ, ни безоружныхъ, но намъ не в?рилось. Не хот?лось в?рить, чтобы культурные люди могли дойти до такого одичанія, до такой безсмысленной тупой жестокости. Мы ут?шали себя мыслью, что статьи эти хотя и содержатъ въ себ? долю правды, но умышленно преувеличены, чтобы вліять въ изв?стномъ направленіи на общественное мн?ніе и, главнымъ образомъ, на солдатъ, и мы, врачи, не вид?ли у себя враговъ, мы вид?ли передъ собой только раненыхъ и больныхъ, которымъ необходимо было оказать помощь. Также смотр?ли на нихъ и наши солдаты-санитары. Конечно, мы допускали возможность отд?льныхъ случаевъ зв?рствъ, в?дь на эту страшную войну призвано почти все мужское населеніе, мало ли среди него и въ мирное время было жестокихъ людей, и мы понимали, что для такихъ отд?льныхъ личностей война являлась удобнымъ случаемъ проявить свою жестокость, свои зв?рскія наклонности. Но допустить какую-то планом?рную, системную жестокость къ беззащитнымъ людямъ, какими являются раненые и пл?нные, мы не могли: настолько это было чуждо нашему сердцу, нашему духу. То, что мы увид?ли, то, что намъ пришлось переживать, свид?телями какихъ страданій и униженій челов?ческаго достоинства намъ пришлось быть въ долгіе годы пл?на, живя въ различныхъ солдатскихъ лагеряхъ и рабочихъ командахъ, разс?янныхъ по всей Германіи, превосходило не только всякую см?лую, но просто больную фантазію. Мы не хот?ли в?рить вс?мъ ужасамъ, о которыхъ намъ приходилось читать, но безжалостная судьба заставила насъ самихъ пережить н?что еще бол?е ужасное, передъ ч?мъ бл?дн?ло все прочитанное нами въ статьяхъ и брошюрахъ, и мы должны были пов?рить, ибо вид?ли эти ужасы своими глазами, переживали ихъ своими нервами, а многіе изъ насъ принесли имъ въ жертву свою жизнь.

Я нашелъ возможность и способъ въ пл?ну же собирать документальный матеріалъ всего вид?ннаго и пережитаго нами, а посл? войны мы р?шили собрать съ?здъ вс?хъ врачей, бывшихъ въ пл?ну, такъ какъ только мы, врачи, и знаемъ въ подробностяхъ жизнь нашихъ пл?нныхъ солдатъ, ибо мы жили вм?ст? съ ними. Я хот?лъ на этомъ съ?зд? врачей дополнить проб?лы въ своемъ матеріал? и, осв?тивъ всесторонне положеніе нашихъ пл?нныхъ въ Германіи, издать обстоятельный трудъ по этому вопросу, чтобы заклеймить народъ, возродившій рабство со вс?ми его ужасами.

Печальная д?йствительность, съ которой намъ пришлось столкнуться, вернувшись на родину, заставляетъ меня сп?шить съ опубликованіемъ им?ющихся у меня матеріаловъ въ томъ вид?, въ какомъ они были собраны мною, не подвергая ихъ никакой систематизаціи или обработк?. Мы увид?ли, что русское общество почти незнакомо съ положеніемъ нашихъ пл?нныхъ въ Германіи, мы увид?ли, что многіе думаютъ, что русскимъ пл?ннымъ живется тамъ такъ же хорошо, какъ живется у насъ нашимъ пл?ннымъ врагамъ, и общество не торопится съ помощью, а между т?мъ погибшихъ въ пл?ну отъ голода, эпидемій, непосильнаго труда и истязаній уже теперь нужно исчислять не мен?е, какъ въ 400.000 челов?къ, и если оставшимся въ живыхъ не будетъ оказана немедленно самая широкая общественная помощь, ихъ погибнетъ еще больше.

Чтобы спасти отъ смерти сотни тысячъ томящихся въ тяжеломъ рабств? нашихъ братьевъ, отцовъ и сыновей, я и р?шилъ теперь же отпечатать мой документальный матеріалъ, повторяю, не подвергая его никакой обработк?, и распространить его въ самыхъ широкихъ слояхъ населенія.

Я хочу, чтобы и народы другихъ государствъ знали, какъ живетъ русскій свободный гражданинъ въ Германіи, и съ этой ц?лью я передаю свой матеріалъ представителямъ иностранныхъ государствъ и разсылаю его въ редакціи иностранныхъ газетъ.

Членъ Бюро 110 вернувшихся изъ германскаго пл?на русскихъ врачей.

Докторъ М. П. Базилевичъ.

Положеніе русскихъ пл?нныхъ въ рабочихъ командахъ въ занятыхъ н?мцами Бельгіи, областяхъ Франціи, Царства Польскаго и Литвы.

Прошеніе солдатъ, поданное мн?, какъ представителю пл?нныхъ лагеря Пруссишъ-Голландъ, для передачи коменданту^{1}:

«Честь им?емъ покорн?йше просить г. коменданта сего лагеря обратить вниманіе на наше военно-пл?нное положеніе въ томъ, что мы, русско-военнопл?нные, вы?хали съ лагеря Неймаркъ 10-го октября 1916 года на работу во Францію и работали 3 м?сяца въ Блеонкур? на окопахъ и за три м?сяца не получили ни одинъ пфенигъ жалованья. Потомъ мы работали въ м?стечк? Бевей одинъ м?сяцъ и получили за это время по 5 марокъ, и пища была очень плохая: одинъ разъ супъ и работа отъ 5-ти утра до 8-ми вечера. Потомъ мы работали въ м?стечк? Брикинай около 2-хъ м?сяцевъ и получили по 7 марокъ, и пища была очень плохая: одинъ разъ супъ. Пом?щеніе было очень плохое: разоренные сараи и нары изъ проволоки и ничего подмостить не было, а обходились хуже, ч?мъ со скотомъ, били до смерти, ч?мъ попало. Каждый конвойный им?лъ по палк?, кром? винтовки, и палки часто м?няли. Потомъ насъ привезли сюда, и мы работали въ Масвальд? два съ половиной м?сяца, за которое время получили 12 марокъ, а пища была такъ сильно плоха, что даже плоше быть не можетъ: одинъ разъ супъ, и то вода, и два раза чай, а работа была сильно невыносима. На жел?зной дорог? работали съ 6-ти утра и до 6-ти вечера, и каждый день съ работы по 2–3 челов?ка уносили на рукахъ до лагеря, а ему еще и хл?ба не дадутъ. Говоритъ нашъ комендантъ, что онъ представляется, и дадутъ ему хорошихъ палокъ, а онъ черезъ ночь и померъ, и даже врачъ признавалъ, что люди убитые, поэтому просимъ покорн?йше г. коменданта сего лагеря обратить вниманіе на насъ, военно-пл?нныхъ, и хотя объясните намъ, за что насъ такъ мучили т?леснымъ наказаніемъ и голодомъ. И по этому поводу просимъ г. коменданта, что хотя мы и сильно вымученные люди, но мы на работу согласны ?хать; только со старымъ комендантомъ и вс?мъ батальономъ его часовыхъ мы не по?демъ, потому что они, можно сказать, не люди, не понимаютъ челов?чества, поэтому и просимъ г. коменданта сего лагеря, обратите вниманіе на насъ, военно-пл?нныхъ, и отм?ните отъ насъ этого коменданта и весь его батальонъ. Подписи: Трофимъ Бабинъ, Касьянъ Фисенко, Михаилъ Пьянковскій, Степанъ Орловскій, Иванъ Мицкевичъ, Кузьма Кислукъ. 4-го іюля 1916 года».

Въ конц? іюня 1916 года въ лагерь Пруссишъ-Голландъ, гд? я работалъ вм?ст? съ 8 моими товарищами-докторами: Габовичемъ, Горбенко, Ранинскимъ, Немчиновымъ, Бридицкимъ, Пясецкимъ, Смоленскимъ и Годзицкимъ, прибыла партія русскихъ пл?нныхъ, присланная для полевыхъ работъ. Изъ разспросовъ пл?нныхъ установлено, что была образована партія въ 5.000 челов?къ русскихъ пл?нныхъ, которые приблизительно въ январ? м?сяц? 1916 года были высланы на французскій и бельгійскій фронты для исполненія всевозможныхъ работъ, исключительно по укр?пленію и снабженію н?мецкаго фронта, въ непосредственной близости отъ огневой линіи нашихъ союзниковъ. Эта партія была разбита на батальоны, числомъ, кажется, 13. Начальникомъ каждаго батальона состоялъ офицеръ, побывавшій уже на фронт? и раненый тамъ, и спеціальная конвойная команда изъ стариковъ-ландштурмистовъ и вообще бол?е или мен?е непригодныхъ къ фронтовой служб? солдатъ. Эти рабочіе батальоны русскихъ пл?нныхъ занимались исключительно рытьемъ окоповъ, ставили проволочныя загражденія, строили шоссейныя и жел?зныя дороги и мосты, обслуживающія передовыя линіи н?мецкаго фронта. Принуждались они къ этимъ работамъ нечелов?ческими истязаніями и голодомъ. Когда наступила пора полевыхъ работъ въ Германіи, то, очевидно, по приказу свыше, изъ среды этихъ почти совершенно истощенныхъ и замученныхъ людей они должны были выд?лить группу самыхъ здоровыхъ и работоспособныхъ людей и послать ихъ въ житницу Германіи — Восточную Пруссію на полевыя работы. Такимъ образомъ, присланная къ намъ въ лагерь партія въ 600 челов?къ являлась образцомъ силы и здоровья изъ числа т?хъ 5.000 несчастныхъ, которые были на этихъ ужасныхъ работахъ на фронтахъ Франціи и Бельгіи. По заведенному въ м?стномъ лагер? порядку, вс? вновь прибывающія команды пл?нныхъ немедленно осматривались въ амбулаторіи лагеря докторами Горбенко и Немчиновымъ. Результатъ осмотра первой группы въ 60 челов?къ былъ сл?дующій: люди истощены до крайнихъ пред?ловъ, многіе изъ нихъ совершенно не могутъ стоятъ на ногахъ, бол?е половины страдаетъ ясно выраженнымъ туберкулезомъ легкихъ, у громаднаго большинства р?зкая анемія (малокровіе) съ большими отеками ногъ, полное отсутствіе подкожной жировой кл?тчатки, контуры костей обрисовываются, какъ на скелет?. Докторъ Горбенко изъ 60 челов?къ 35 записалъ въ лазаретъ, частью какъ полныхъ инвалидовъ, частью, какъ нуждающихся въ продолжительномъ лазаретномъ леченіи. Такое громадное количество больныхъ вызвало очевидно сомн?ніе у лагернаго офицера въ правильности ихъ осмотра, и онъ отказался отослать ихъ въ лазаретъ. Тогда докторомъ Горбенко былъ поданъ мн? оффиціальный рапортъ отъ 6-го іюля 1916 года, и этотъ рапортъ былъ мною переданъ въ комендатуру. Оттуда посл?довало распоряженіе, чтобы партія пл?нныхъ была осмотр?на докторомъ Горбенко, подъ контролемъ шефа лазарета, доктора Гезе. На этотъ разъ осмотр?но было 100 челов?къ, вс? они признаны истощенными до посл?дней крайности, бол?е 50 % изъ нихъ страдающими ясно выраженнымъ туберкулезомъ, бол?е 60 % им?ло отечныя ноги. Въ общемъ же докторъ Гезе нашелъ необходимымъ изъ этихъ 100 челов?къ 72 отправить въ лазаретъ для продолжительнаго леченія. И это были самые здоровые люди, выбранные изъ 5000 челов?къ и присланные на полевыя работы. Какіе же остались тамъ?

Посмотримъ же, что доводило людей до такого состоянія.

Среди прибывшихъ въ этой групп? мною было опрошено по спеціально-выработанному мною опросному листу для того, чтобы св?д?нія можно было бол?е или мен?е систематизировать, сто тридцать челов?къ. Вс? они дали совершенно тождественные отв?ты. Какъ наибол?е полное, я приведу зд?сь сообщеніе, данное мн? Алекс?емъ Захарьевичемъ Захарьевымъ-Васильевымъ (исполнявшимъ должность младшаго медицинскаго фельдшера 10-го сибирскаго стр?лковаго полка, Симбирской губерніи и у?зда, Сюндюковской волости, село Кайсарово).

«Я знаю изъ разсказовъ прибывающихъ солдатъ, что на работахъ во Франціи было до 5.000 русскихъ пл?нныхъ. Я самъ былъ въ 13-мъ батальон?, которымъ зав?дывалъ лейтенантъ Зимсъ, на котораго наши пл?нные подали рапортъ вамъ. Н?мецкіе солдаты и фельдфебеля во все время нашихъ работъ тамъ на глазахъ у офицеровъ избивали насъ немилосердно; мы не жаловались, потому что посл? жалобъ избивали еще хуже. Когда мы были на работахъ въ м?стечк? Сизонъ, то жили тамъ въ конюшняхъ. Строили мы тамъ жел?зную дорогу. Вс? конвойные съ ружьями и палками. Когда утромъ мы выстраивались для того, чтобы идти на работы, то конвойные кричали: «больные, выходи». Посл?днихъ осматривалъ простой н?мецъ солдатъ-ландштурмистъ. Больныхъ онъ опред?лялъ на глазъ и казавшихся ему здоровыми избивалъ тутъ же кулаками или палкой. Больными онъ считалъ только им?ющихъ раны. Былъ случай, что голодный пл?нный заб?жалъ въ деревню попросить хл?ба, намъ же строго запрещалось общеніе съ французами; его поймали, страшно избили и стали изнурять работой, онъ упалъ и не могъ встать, несмотря на то, что его били ногами и прикладами, понуждая подняться. Часовой на моихъ глазахъ пристр?лилъ его. Изъ Сизонъ насъ перевезли въ Беве. Тутъ опять строили жел?зную дорогу. Жили въ сара? безъ отопленія, было очень сыро и холодно. Кормили ужасно: супъ, какъ вода; 2 раза въ день, кром? того, отъ сарая, гд? мы жили, до м?ста работы нужно было пройти версты 3, поэтому на работу насъ поднимали въ 4–5 часовъ утра, а съ работы мы возвращались въ 6–7 вечера. Утромъ мы всегда ?ли въ пути, чтобы не терять времени и потому чашку свою мы всегда им?ли за поясомъ. На об?дъ давали не больше получаса отдыха. Почти вс? въ Беве бол?ли желудками — поносы. Мы вид?ли привозимые на нашу кухню м?шки съ очень мелкими древесными опилками, которыя, какъ упорно ходилъ у насъ слухъ, н?мцы прим?шивали въ нашъ хл?бъ. Въ сара? всегда лежало больныхъ челов?къ 150, которые не могли уже ходить. Этими больными зав?дывалъ н?мецкій унтеръ-офицеръ Ганушекъ. Онъ пытался говорить по-русски, они его не понимали, и онъ за это или выгонялъ ихъ, какъ здоровыхъ, или нещадно избивалъ. У больныхъ температура была р?дко выше 35,8. Н?мецъ, видя это, считалъ этихъ изможденныхъ голодомъ и страданіемъ людей за здоровыхъ и нещадно избивалъ. На моихъ глазахъ былъ сл?дующій случай: былъ принесенъ съ работъ на носилкахъ больной, н?мецъ пом?рилъ температуру — 35,5, онъ схватилъ палку и сталъ избивать несчастнаго; тотъ, не им?я возможности встать, поползъ на четверенькахъ въ сарай, чтобы спрятаться, а н?мецъ продолжалъ его бить. Это случилось въ 6 часовъ вечера, а въ 11 избитый умеръ. Врачъ н?мецъ Фрикенштейнъ даже не зашелъ посмотр?ть, когда ему доложили, что умеръ пл?нный. Дал?е насъ повезли на работы къ Вердену тоже на постройку жел?зной дороги. Первая рабочая рота изъ нашей партіи работала въ непосредственной близости отъ рвущихся французскихъ снарядовъ, вс? мы на французскомъ фронт? ясно слышали стр?льбу и вид?ли прожекторы. Къ жителямъ нигд? насъ не пускали. Подъ Верденомъ мы жили тоже въ сара?, спали на с?ткахъ, сд?ланныхъ изъ проволоки въ три ряда, одинъ надъ другимъ, съ промежутками въ ³/₄ аршина, безъ всякой подстилки. Было дано по два од?яла, мы же сами приносили съ работъ в?тки деревьевъ, которыми и устилали с?тки, но спать временами было нев?роятно холодно, такъ какъ кругомъ обдувало. Среди двора, гд? мы жили, были громадныя кучи навоза, лужи, сюда же сливались помой. На работахъ этихъ много умерло отъ поноса, было очень много съ опухшими ногами. Вс?, больные и здоровые, лежали вм?ст?, мы уже сами лежавшихъ съ поносами перекладывали съ верхнихъ с?токъ внизъ. Лекарствъ почти никакихъ не было, въ бани не ходили по 3 м?сяца, вши за?дали. Я старался держать себя чисто, но ничего не помогало. Люди ходили, какъ т?ни. Былъ только одинъ колодецъ, подл? котораго стоялъ часовой, чтобы мы изъ него не брали воды, такъ какъ ея было мало, одол?вала жажда, и были случаи, что люди выпивали воду изъ карбидной лампы и отравлялись. Когда количество больныхъ, не могущихъ ходить, достигло громадныхъ разм?ровъ, и почти некому уже было ходить на работы, несмотря ни на какіе побои, то прі?халъ генералъ-врачъ и сталъ отбирать слабыхъ. Въ точности цифру не помню, но, кажется, было отобрано около 1.000 челов?къ и отправлено въ лагерь Нейгаммеръ въ Силезіи, такъ какъ мы были приписаны къ этому лагерю. Кром? этого мы уже и раньше отправили около ста, если не больше, тяжелобольныхъ въ лагерь Теноркъ, гд?, по разсказамъ солдатъ, работали н?мецкіе врачи. Въ рот? на 500 челов?къ въ то время было не мен?е 200 челов?къ съ отечными ногами. Посл? того, какъ генералъ-врачъ отобралъ такихъ больныхъ, которые уже почти не могли ходить, насъ повезли въ апр?л? въ Бельгію въ городъ Курте опять на постройку жел?зной дороги. Зд?сь были т? же условія работы, т? же истязанія, что и раньше. За 6 м?сяцевъ сплошныхъ страданій нашу команду въ 2, тысячи челов?къ здоровыхъ, кр?пкихъ людей превратили въ какихъ-то кал?къ. Люди едва ходили, не слышно было говора, только по ночамъ сквозь сонъ стонали и кричали. Зд?сь сильно стали умирать отъ поносовъ и отековъ, и только тогда стали прі?зжать какіе-то н?мецкіе генералы и доктора. Мы вс? были покрыты вшами и вс? больные. Пом?щались мы въ Бельгіи въ сара? съ цементнымъ поломъ, покрытымъ навозомъ. Никакихъ наръ не было, лежали прямо на навоз?. За три дня до Пасхи прі?зжалъ какой-то н?мецкій генералъ освободилъ насъ на три дня отъ работы, приказалъ устроить нары, и намъ выдали соломы. Отсюда насъ опять повезли во Францію, въ Освальдъ. Жалобъ мы никогда не заявляли, ибо боялись, такъ какъ жалобщиковъ немилосердно избивали. Народъ былъ запуганъ и забитъ. Сколько всего было загублено на этихъ работахъ людей, я не могу вамъ сказать точно, но умирало очень много, иногда по 2–3 челов?ка въ день, особенно на 4–5 м?сяцъ работы, отъ истязаній, непосильной работы, голода и холода. Люди были, какъ т?ни, не могли стоять, не могли говорить, ноги опухшія; температура у умирающихъ была 36 и ниже — это были живые скелеты. Я попался въ пл?нъ 27-го іюля 1916 года подъ м?стечкомъ Островъ. Насъ пять сутокъ гнали до Замостья и ни разу не дали намъ ?сть. Конвой былъ см?шанный, т. е. н?мцы и австрійцы, и если среди посл?днихъ попадались русины, то помогали намъ, ч?мъ могли. За то венгры — т? же н?мцы. Изъ Замостья часть изъ насъ послали копать окопы, часть носить снаряды, а н?которыхъ погнали на полевыя работы.»^{2}

Таково было положеніе нашихъ пл?нныхъ, работавшихъ въ большихъ рабочихъ командахъ на занятыхъ территоріяхъ Франціи и Бельгіи. Посмотримъ, каково было положеніе такихъ же рабочихъ командъ въ Царств? Польскомъ и въ Литв?.

Доктора: Зиминъ, Яблонскій, Соколовъ, Кухтевичъ, Блюменталь, Цуриковъ дали мн? сл?дующія св?д?нія:

«Пл?нные работали почти какъ норма 13–14 часовъ въ сутки, но не р?дко и по 18 часовъ. Условія работы чрезвычайно тяжелыя. Пл?нные пом?щались въ лучшемъ случа? въ сараяхъ, очень холодныхъ, или въ землянкахъ, почти лишенные св?та, воздуха и очень сырыхъ. Въ большинств? же случаевъ они пом?щаются въ конюшняхъ и коровникахъ прямо на навоз?. Пища была крайне скудная. Обычный типъ пищи — хл?бъ отъ ¹/₂ до ³/₈ ф. въ день на челов?ка. Утромъ кофе безъ сахара и молока, въ об?дъ супъ крайне жидкій изъ какой-нибудь крупы и брюквы, ужинъ — мучная болтушка. Какъ особенная р?дкость иногда давалось по 2–3 нечищенной картошки и селедка. По приблизительному вычисленію докторовъ Блюменталя и Кухтевича, число получаемыхъ калорій равнялось не бол?е ¹/₃—¹/₅ количества таковыхъ, необходимыхъ для поддержанія равнов?сія обм?на здороваго рабочаго челов?ка. Сама работа была крайне тяжелая, требовавшая напряженія вс?хъ физическихъ силъ работника. Она состояла, главнымъ образомъ, въ обслуживаніи фронта, какъ-то: погрузка снарядовъ и другой аммуниціи для арміи, проведеніе жел?зныхъ и шоссейныхъ дорогъ, постройка мостовъ, обушка болотъ и т. д. Существовала ц?лая система принужденія, которая заключалась въ нечелов?ческихъ истязаніяхъ, голод? и просто убійствахъ. Медицинская помощь въ такихъ командахъ почти отсутствовала, такъ какъ врачебный персоналъ находился при лазаретахъ въ городахъ, куда свозились не больные, требующіе леченія, а просто отработанный челов?ческій матеріалъ, безпощадная эксплоатація котораго доводила до быстрой гибели, и обыкновенно такой челов?къ, привезенный въ лазаретъ, или погибалъ черезъ н?сколько дней или оставался на всю жизнь кал?кой. Но попасть въ лазаретъ было не такъ легко. Рабочія команды были разбросаны по вс?мъ закоулкамъ Царства Польскаго, Литвы и Курляндіи, очень часто въ почти непроходимыхъ ея дебряхъ, и эти несчастные, которые попадали туда, становились рабами, ими безконтрольно распоряжались н?мецкіе ландштурмисты, которые упорно не хот?ли признать, что и русскій челов?къ можетъ бол?ть, и считали больныхъ симулянтами. Такимъ образомъ, несчастному больному, который изнемогалъ на работ?, прежде ч?мъ попасть въ лазаретъ, приходилось пройти черезъ ц?лый рядъ зачастую придуманныхъ спеціально пытокъ, которымъ по своей жестокости могли бы позавидовать палачи среднев?ковья. Витье палками, кулаками и ногами не считалось наказаніемъ. Это была непрем?нная обстановка повседневной жизни. Для наказанія былъ выработанъ ц?лый ритуалъ: привязываніе къ столбамъ и деревьямъ, такое же привязываніе, но только такъ, что челов?къ не касался ногами земли. Подв?шиваніе въ вид? распятія, битье палками по особому приговору съ нанесеніемъ опред?леннаго количества ударовъ, часто по опред?ленной части т?ла, такъ наприм?ръ: ложили на бочку на спину и били палками по животу, пока челов?къ не терялъ сознанія. Сплошь и рядомъ пл?нныхъ просто убивали. Не только о какомъ-нибудь правовомъ положеніи пл?нныхъ на такихъ работахъ не можетъ быть разговоровъ, но они обыкновенно не заявляли даже жалобъ на своихъ палачей, если случайно въ эти рабочія команды за?зжало какое-нибудь н?мецкое начальство, такъ какъ посл? жалобъ, которые всегда не им?ли никакого результата, истязанія еще усиливались. И вотъ отъ этихъ несчастныхъ, которыхъ присылали къ намъ въ лазаретъ, мы непосредственно и черпали свои матеріалы. Н?которымъ изъ насъ удалось побывать и въ самыхъ рабочихъ командахъ и своими глазами увид?ть картины, о которыхъ мы съ такимъ ужасомъ и состраданіемъ къ героямъ безсмертнаго разсказа Бичеръ-Стоу читали въ ея книг? «Хижина дяди Тома». Да, это были рабы, отданные во власть, по вол? злой судьбы, не какимъ-то среднев?ковымъ проходимцамъ-плантаторамъ, а культурному н?мецкому народу».

Студентъ варшавскаго университета Леонидъ Ивановичъ Михайловъ показалъ сл?дующее:

«Я былъ отправленъ въ лазаретъ въ Б?лостокъ, подл? котораго работали 46-я и 38-я рабочія команды. Со мною вм?ст? по?халъ и докторъ Репьевъ. ?хали мы изъ лагеря Штралькова въ Б?лостокъ четверо сутокъ. За все время пути насъ изъ вагоновъ не выпускали и не кормили. Питались мы только т?мъ, что удалось захватить съ собой. По прибытіи въ Б?лостокъ насъ пом?стили въ какомъ-то корридор? на полу, вм?ст? съ н?мецкимъ конвоиромъ. Утромъ намъ то же ничего не дали ?сть. Потомъ меня перевели въ лазаретъ, въ холерные и тифозные бараки. Среди пл?нныхъ было много случаевъ дезинтеріи, всл?дствіе того, что пл?нные ?ли отъ голода сырые фрукты и овощи, которые могли гд?-нибудь на работахъ достать. У кого были сапоги, н?мцы отбирали, а потому наши пл?нные приб?гали къ хитрости — ходили въ одномъ сапог?, спрятавъ другой. Въ рабочемъ батальон? № 46 былъ случай убійства пл?ннаго солдата одного изъ Сибирскихъ полковъ н?мецкимъ солдатомъ за то, что тотъ якобы не уступилъ дороги. На работахъ по устройству шоссе, выгрузк? угля на станціяхъ и по рубк? л?са избіеніе палкой, часто молоткомъ и прикладами было постояннымъ явленіемъ. Часть рабочаго батальона № 39 хот?ли отправить на работы на фронтъ. Эта команда разсказывала мн?, что когда ее собрали для отправки, то она запротестовала. Тогда ихъ стали бить, ч?мъ и по чемъ попало до т?хъ поръ, пока они не согласились ?хать. Н?мецкій врачъ Рашъ изъ Берлина заставлялъ себя ежедневно носить на носилкахъ въ русскій лазаретъ, говоря, что им?ется такая масса пл?нныхъ, что ему было бы см?шно самому ходить. Онъ же въ моемъ присутствіи билъ пл?нныхъ по лицу. Въ брюшно-тифозномъ отд?леніи онъ заставлялъ вс?хъ безъ исключенія лихорадящихъ больныхъ выстраиваться у ножного конца кровати совершенно голыми и проходя ограничивалъ свой осмотръ больныхъ только щелчкомъ по животу. Докторъ Рашъ былъ высокъ ростомъ, тяжелов?сенъ, носить его было тяжело. Пл?нные прид?лали къ носилкамъ колеса и возили его ежедневно, несмотря ни на какую погоду. Санитарный фельдфебель Адольфъ во время пов?рокъ низшаго санитарнаго персонала билъ ихъ часто хлыстомъ или носкомъ сапога. Въ посл?днее время я работалъ въ лагер? Скальмержице, въ 4-хъ верстахъ отъ Калиша. Тамъ работало еще н?сколько русскихъ врачей: Ушаковъ, Лоскутниковъ, Марковскій, Поповъ. Лазаретъ и рабочія команды въ санитарномъ отношеніи были подчинены двумъ н?мецкимъ врачамъ: Миксъ, а фамилію другого я забылъ — онъ былъ въ то же время жел?знодорожный врачъ. Они не признавали пл?ннаго больнымъ, если температура у него была ниже 38,0°. Были случаи, когда больныхъ доставляли въ лазаретъ только посл? второго приступа возвратнаго тифа. Было не мало случаевъ, когда больные съ воспаленіемъ легкихъ доставлялись въ лазаретъ уже въ стадіи разр?шенія, но настолько ослабленные, что умирали на второй день посл? прибытія. Докторъ Миксъ, не ст?сняясь присутствія русскихъ врачей, билъ больныхъ. Въ лазарет? пища очень плохая: утромъ жидкій желудевый кофе безъ сахара, въ об?дъ болтушка или супъ безъ мяса съ пескомъ отъ нечищенной картошки, которую изр?дка клали въ этотъ супъ. Въ три часа дня чай, т. е. наваръ изъ какихъ-то травъ безъ сахара, вечеромъ болтушка. Хл?ба полагался одинъ буханокъ, в?сомъ приблизительно въ 3 фунта на семь челов?къ въ день. Особенно слабымъ больнымъ можно было выписывать, какъ особое добавочное питаніе, приблизительно стаканъ молока снятого въ день и одну булочку въ 70 граммъ в?са и, какъ р?дкость, давалась рыба».

Докторъ Смирновъ далъ мн? сл?дующія показанія:

«Съ апр?ля 1916 года по февраль 1917 года я работалъ въ Новосвенцяны, въ рабочемъ батальон? № 61, а посл?дніе четыре м?сяца въ Ковенскомъ лазарет?. Пл?нные этого батальона работали на погрузк? и выгрузк? военныхъ матеріаловъ и провіанта для фронта. Въ зависимости отъ сп?шности работы, рабочій день продолжался безъ перерыва не мен?е 12 часовъ и доходилъ иногда до 36 часовъ, въ посл?днемъ случа? въ дв? см?ны. Часть рабочихъ была занята рытьемъ окоповъ и установкой проволочныхъ загражденій въ непосредственной близости нашей огневой сферы, и я знаю случай, гд? нашъ пл?нный былъ раненъ въ л?вую руку разорвавшимся русскимъ снарядомъ. Пом?щенія были всегда т?сныя, и большинство мелкихъ командъ разм?щалось въ конюшняхъ почти безъ св?та или въ деревяннныхъ сараяхъ, сплошь и рядомъ просто на навоз?. Въ лучшемъ случа? устраивались досчатыя нары въ три ряда одинъ надъ другимъ, что уменьшало въ значительной степени и безъ того небольшой объемъ пом?щенія, и воздухъ, гд? спали пл?нные на нарахъ, былъ очень тяжелый. Подстилкой служило од?яло; пл?нные изъ-за холода спали въ одежд?. Пища была недостаточная — одинъ хл?бъ, приблизительно въ 3 фунта в?сомъ, на 4–5 челов?къ. Горячій об?дъ: супъ, иногда со сливами, и кормовая брюква съ небольшимъ количествомъ картофеля. Изр?дка мармеладъ — очевидно, та же тертая брюква съ сахариномъ. Утромъ — какая-то болтушка. Два-три раза въ нед?лю давали незначительное количество конины. Пл?нные, которыхъ я вид?лъ на работахъ по прокладк? узко-колейной дороги, производили впечатл?ніе тяжело-больныхъ отъ непосильной работы при недостаточномъ питаніи. Постоянные случаи избіенія прикладами и палками. Въ лазаретъ поступало много раненыхъ штыками. Былъ случай, когда пл?нный, былъ убитъ въ отхожемъ м?ст? выстр?ломъ изъ ружья. Причина убійства осталась неизв?стной. Н?мецкій врачъ Вольфъ, 8-го полевого госпиталя (кажется, 115-й дивизіи), часто за?зжалъ въ русскій лазаретъ пьянымъ, кричалъ на больныхъ, стучалъ, набрасывался и на насъ, врачей, безъ всякаго повода съ нашей стороны. Я боялся быть оскорбленнымъ д?йствіемъ, а потому мною былъ поданъ рапортъ главному врачу госпиталя».

Докторъ Шмидтъ сообщилъ мн? сл?дующее:

«Я прибылъ въ Б?лостокъ черезъ три нед?ли посл? занятія его н?мцами. Меня назначили на работу въ лазаретъ въ лабораторіи, а доктора Гурницкаго въ хирургическомъ отд?леніи. Больные лежали или на голомъ каменномъ полу, или на солом?, но для вс?хъ ея не хватало, медикаментовъ было мало. Черезъ три нед?ли прі?халъ изъ Лодзи н?мецкій лазаретъ, насъ оградили проволокой, поставили часовыхъ и запретили намъ выходить за проволоку; насъ постоянно оскорбляли морально. На вс? мои заявленія н?мецкіе врачи говорили, что я лгу. Н?мецкій врачъ Рашъ изд?вался надъ пл?нными, заставляя русскихъ санитаровъ носить себя на носилкахъ, не желая ходить. Постоянныя личныя придирки. Я, наприм?ръ, былъ арестованъ на 6 сутокъ домашнимъ арестомъ за якобы негодность къ служб?. На самомъ же д?л? за то, что не пожелалъ вскрывать холерный трупъ безъ перчатокъ, такъ какъ руки у меня были въ ссадинахъ. Отношеніе къ пл?ннымъ на самыхъ м?стахъ работъ я мало знаю, такъ какъ работалъ главнымъ образомъ въ лабораторіи, и съ больными, попадавшими къ намъ въ лазаретъ изъ этихъ рабочихъ командъ, я мало встр?чался, но даже т? немногіе больные, съ которыми я разговаривалъ, разсказывали объ условіяхъ, жизни въ рабочихъ командахъ ц?лые ужасы».

Докторъ Рыжковъ, Михаилъ Ивановичъ, сообщилъ мн? сл?дующее:

«Въ ма? 1916 года меня привезли въ Вильну и назначили въ рабочій батальонъ № 90. Изъ батальона въ самой Вильн? оставалось для работъ только 600 челов?къ, остальные были разосланы для работъ по постройк? шоссе, полевыхъ ж. д., перегрузк? снарядовъ и даже, по заявленію пл?нныхъ, ихъ принуждали къ подач? тяжелыхъ снарядовъ къ орудіямъ. Въ случа? отказа ихъ истязали: ихъ привязывали къ деревьямъ и били палками или морили голодомъ. Н?мецкій этапный врачъ, зав?дывавшій санитарной частью этого раіона, заявилъ мн?, что моя функція заключается только въ томъ, чтобы сл?дить за появленіемъ заразныхъ бол?зней среди пл?нныхъ, отправлять таковыхъ немедленно въ лазаретъ и своевременно доносить ему объ этомъ. Считая, что такая работа — непосредственное обслуживаніе н?мецкой арміи — противна моей сов?сти, я отказался отъ работы, о чемъ письменно заявилъ упомянутому этапному врачу Тейль. Въ отв?тъ я получилъ угрозу, что буду преданъ военному суду со вс?ми посл?дствіями. Несмотря на протестъ, меня отвезли въ батальонъ, а зат?мъ мн? предложено было вы?хать на работу въ Свенцяны — я категорически отказался обслуживать н?мецкій фронтъ. Посл? ц?лаго ряда угрозъ и оскорбленій меня отправили къ н?мецкому врачу на освид?тельствованіе, который отослалъ меня въ заразный лазаретъ для военнопл?нныхъ, а отсюда въ лагерь Пархимъ. Хотя мн? было запрещено разговаривать съ нашими военнопл?нными, однако мн? приходилось вид?ться со многими изъ нихъ. Бросалось въ глаза ихъ ужасное истощеніе, они жаловались на непосильныя работы, полное голоданіе и истязанія. Вскор? посл? моего возвращенія въ Пархимъ, туда былъ посланъ весь 90-й рабочій батальонъ, при чемъ оказалось, что изъ 2 тысячъ, высланныхъ на работу въ Царство Польское, возвратилось только 1.600, остальные 400 челов?къ погибли на этихъ работахъ за одну зиму. Н?мецкій фельдфебель, прі?хавшій вм?ст? съ этой партіей рабочихъ, самъ разсказывалъ намъ, что пл?нные несли непосильныя работы и находились въ ужасныхъ условіяхъ. Вс? прі?хавшіе пл?нные поголовно жаловались на зв?рское обращеніе: ихъ били палками, кололи штыками, подв?шивали къ деревьямъ и столбамъ».

Докторъ Смирновъ, разсказывая выше о т?хъ же условіяхъ жизни въ рабочихъ командахъ Польши, добавляетъ, что пл?нныхъ для удобства ихъ охраненія попросту запирали съ 7–8 часовъ вечера и до 6 час. утра на замокъ по сараямъ и хл?вамъ, куда ихъ загоняли на ночь, такъ что они должны были оправляться въ пом?щеніи, гд? спали. Такъ какъ постройки были деревянныя, и никакихъ противопожарныхъ м?ръ не принималось, то пожары очень часто сопровождались челов?ческими жертвами.

Докторъ Бридицкій, Цезарій Францевичъ, далъ мн? сл?дующія показанія:

«Въ начал? марта 1917 года изъ лагеря Ламсдорфъ въ лагерь Пруссишъ-Голландъ былъ присланъ транспортъ румынскихъ пл?нныхъ въ 460 челов. Вечеромъ я вм?ст? съ германскимъ шефомъ лазарета д-ромъ Графундернъ вышли къ по?зду встр?тить прибывшую партію. Лагерь находился недалеко отъ ж.-д. в?тви, и отъ нея была проложена линія въ самый лагерь, такъ что прибывающія партіи пл?нныхъ и грузы для лагеря подвозились непосредственно въ самый лагерь. Когда открыли вагоны и стали высаживать румынъ, то среди нихъ оказалось 8 мертвыхъ. Боясь, что ихъ смерть явилась сл?дствіемъ какой-нибудь заразной бол?зни, вс?хъ прі?хавшихъ пом?стили въ спеціальныхъ изоляціонныхъ баракахъ. Къ утру умерло еще 11 челов?къ. Вс? пл?нные были настолько слабы и истощены, что не въ состояніи были сами итти, а ихъ несли. Въ общемъ за 10 дней изъ этого транспорта умерло 50 челов?къ. Д-ромъ Графундерномъ было сообщено объ этомъ корпусному врачу 20 корпуса въ городъ Аленштейнъ, который являлся военно-административнымъ центромъ, кажется, всей Восточной Пруссіи, и нашъ лагерь былъ подчиненъ ему. Корпусный врачъ не замедлилъ прі?хать, и было произведено вскрытіе труповъ умершихъ. Вскрытіе производили русскіе врачи Немчиновъ и Пясецкій въ присутствіи доктора Графундерна, корпусный же врачъ предпочелъ сид?ть въ кабинет? доктора Графундерна. При вскрытіи найдено: полное истощеніе, контуры костей выступаютъ какъ на скелет?, полное отсутствіе подкожной жировой кл?тчатки; во всемъ желудочно-кишечномъ тракт? не найдено никакихъ признаковъ бывшей тамъ когда-либо пищи; какихъ-либо патологическихъ признаковъ, могущихъ навести на мысль, что умершіе погибли отъ какой-либо бол?зни, а не отъ голода, не найдено. Діагнозъ поставленъ: смерть вс?хъ 60 челов?къ посл?довала отъ голода. Температура у оставшихся живыхъ первые дни не поднималась выше 36 градусовъ, и они были настолько слабы отъ голода, что не могли ходить. Они разсказывали, что все время на работахъ ихъ кормили очень плохо, а посл?дніе трое сутокъ въ пути ихъ совершенно не кормили. Они были взяты въ пл?нъ на Дуна? подъ Туртукаемъ н?мецко-болгарскими войсками и все время работали тамъ, обслуживали вражескій фронтъ. Упомянутый корпусный врачъ 20 корпуса настолько боялся заразиться, что, какъ я уже сказалъ, не только не пошелъ на вскрытіе, но даже ни разу не зашелъ въ баракъ, гд? были пом?щены эти несчастные румыны».

Поручикъ лейбъ-гвардіи перваго стр?лковаго полка^[1] разсказалъ мн?, что ему лично пришлось встр?титься съ пл?нными русскими солдатами, которые были на работахъ во Франціи и Бельгіи, а зат?мъ, какъ негодные къ работ?, были присланы въ офицерскій лагерь для обслуживанія этого лагеря и сообщили ему, что между прочимъ н?мцы вывозили ихъ по ночамъ небольшими партіями въ 20–30 челов?къ на французскія кладбища. Кладбище оц?плялось густой ц?пью часовыхъ, и ихъ заставляли разрывать могилы, вынимать оттуда кости, а если на трупахъ оставались еще полусгнившіе куски мяса, то счищать это мясо спеціальными оловянными ложками. Кости укладывались въ ящики и отправлялись вглубь Германіи для химической ихъ переработки. Могилы закапывались и въ темнот? эти команды гробокопателей таинственно удалялись.

Въ апр?л? м?сяц? 1917 года я (д-ръ Базилевичъ) читалъ въ одной изъ н?мецкихъ газетъ статью, трактующую о высокой польз?, которую можно извлечь путемъ химической обработки труповъ людей и о безсмысленности закапыванія павшихъ солдатъ, а потому газета проситъ публику не удивляться, если она узнаетъ, что трупы н?мецкихъ солдатъ, такъ храбро павшихъ въ борьб? за родину, попадутъ не въ могилу, а на утилизаціонный заводъ.

Въ лагер? Пруссишъ-Голландъ, приблизительно въ октябр? м?сяц? 1916 года, произошелъ сл?дующій случай: такъ какъ полевыя работы въ Восточной Пруссіи были уже почти закончены, то была возвращена назадъ въ лагерь та партія пл?нныхъ въ 500 челов?къ, о которыхъ я сообщилъ раньше, приводя рапортъ доктора Горбенко объ ихъ осмотр?. Среди прибывшихъ много было унтеръ-офицеровъ и фельдфебелей. Въ лагер? стало изв?стно, что, согласно приказу военнаго министерства въ Берлин?, русскимъ унтеръ-офицерамъ и фельдфебелямъ было предоставлено право отказаться отъ работъ. (Объ этомъ я буду еще говорить позже гораздо подробн?е). Унтеръ-офицеры, узнавъ объ этомъ отъ пл?нныхъ нашего лагеря, заявили, что они желаютъ воспользоваться правомъ, предоставленнымъ имъ военнымъ министерствомъ. На это заявленіе никто не обратилъ вниманія. Вс?мъ имъ было объявлено, что они должны собраться для посадки въ по?здъ, который и отвезетъ ихъ якобы въ другой лагерь, на самомъ же д?л? въ лагер? знали, что они будутъ опять отосланы во Францію и Бельгію на эти страшныя работы. Пл?нные безропотно подчинились. Утромъ въ 9 часовъ они были выстроены въ одномъ изъ блоковъ лагеря, почти непосредственно примыкавшемъ къ лазарету. Унтеръ-офицеры, въ количеств? приблизительно 20–30 челов?къ, р?шили еще разъ заявить зав?дующему этой командой, офицеру лейтенананту Зимсъ (фамилія котораго упоминалась уже раньше), что они хот?ли бы остаться въ м?стномъ лагер? и не ?хать на работы. Съ этой ц?лью желавшіе остаться унтеръ-офицеры построились отд?льной отъ другихъ группой и, когда пришелъ Зимсъ вм?ст? съ командой караульныхъ, унтеръ-офицеры заявили ему свою просьбу. Зимсъ, не давъ имъ никакого объясненія, приказалъ войти въ общій строй, чтобы итти со вс?ми для посадки въ вагоны. Т? отказались. Приказъ былъ повторенъ и посл? повторнаго отказа Зимсъ вел?лъ караулу избить ихъ. На глазахъ моихъ товарищей, многихъ фельдшеровъ и больныхъ, находившихся въ лазарет?, караулъ повернулъ ружья прикладами впередъ и бросился на небольшую кучку беззащитныхъ людей. Я поб?жалъ изъ лазарета въ лагерь, но такъ какъ нужно было об?жать ц?лый рядъ тройныхъ проволочныхъ заборовъ, то когда я приб?жалъ на м?сто побоища, вс? уже были сбиты въ кучу, у многихъ кровь лилась съ лица и головы, на земл? были кровавыя лужи. Къ этому же времени туда пришелъ и адъютантъ коменданта лейтенантъ Плацгофъ. Онъ встр?тилъ меня словами, что онъ очень сожал?етъ о происшедшемъ, но что иначе нельзя было поступить, такъ какъ-де такова дисциплина, и что будто лейтенантъ Зимсъ им?лъ даже право приказать застр?лить ихъ, но по своему мягкосердечію онъ не р?шился на это и ограничился только приказомъ объ избіеніи. Я сказалъ, что объясненія мн? не нужны, что все произошло на моихъ глазахъ и глазахъ моихъ товарищей, и все это какъ-то не укладывается въ моемъ ум?, чтобы беззащитныхъ людей только за то, что они выразили изв?стную просьбу, им?вшую къ тому же законную почву въ вид? приказа военнаго министерства, можно было бы избивать, вм?сто того, чтобы дать имъ какое-либо объясненіе, или, если они окажутся виноватыми, предать ихъ суду и наказать. На это онъ мн? отв?тилъ, чтобы я не безпокоился, такъ какъ немедленно будетъ произведено сл?дствіе, которому и будетъ данъ законный ходъ. Я осмотр?лъ на м?ст? избитыхъ и нашелъ необходимымъ 14 челов?къ изъ нихъ отправить въ лазаретъ. Такъ какъ я увид?лъ, что пл?нные нашего лагеря, достояно въ немъ живущіе, собираются толпами и о чемъ то оживленно говорятъ, ибо это избіеніе происходило и на ихъ глазахъ, то я посп?шилъ къ нимъ, вызвалъ вс?хъ членовъ дов?рительной комиссіи, успокоилъ солдатъ, боясь, чтобы вся исторія не приняла грознаго характера — бунта съ массовыми разстр?лами изъ пулеметовъ, о которыхъ я слыхалъ отъ пл?нныхъ. Успокоивъ солдатъ, я ушелъ въ лазаретъ и сообщилъ шефу лазарета доктору Резе о случившемся. Онъ сказалъ мн?, чтобы я осмотр?лъ избитыхъ и подалъ ему въ офиціальной бумаг? результатъ осмотра. Я сказалъ ему, что не знаю, въ какой форм? принято въ Германіи излагать такіе рапорты, а потому прошу его прежде, ч?мъ отправить мой рапортъ въ высшія инстанціи, просмотр?ть его, и, если онъ тамъ найдетъ что-либо неправильнымъ, сообщить мн? объ этомъ, дабы я могъ исправить, что нужно. При чемъ добавилъ, что я буду все время въ лазарет? въ хирургическомъ барак?. Точныхъ результатовъ осмотра я привести зд?сь не могу, но помню, что у четырехъ или шести избитыхъ были одиночныя или множественныя раны головы, проникающія черезъ всю толщу кожи до черепа — длиною отъ 2 до 10 сентиметровъ. У большинства были множественныя ссадки и кровоподтеки на различныхъ частяхъ т?ла и, если я не ошибаюсь, у двухъ или трехъ наружныхъ признаковъ побоевъ я не нашелъ. Вс? избитые показали, что они работали предыдущей зимой на французскомъ и бельгійскомъ фронтахъ, зачастую въ непосредственной близости артиллерійскаго огня нашихъ союзниковъ при самыхъ ужасныхъ условіяхъ. Они голодали, ихъ истязали и принуждали къ непосильнымъ работамъ, что возвратъ къ этимъ работамъ равносиленъ медленной, мучительной смерти. Мой рапортъ, поданный доктору Резе, заключалъ въ себ?: 1) опросъ потерп?вшихъ, 2) результатъ ихъ осмотра и 3) заключеніе, что раненія нужно причислить къ ряду неугрожающихъ жизни. Рапортъ я отослалъ съ санитаромъ къ д-ру Резе, а самъ продолжалъ работать въ отд?леніи. Два, три часа спустя я встр?тилъ Резе, и онъ сказалъ мн?, что какъ другъ мой (почему онъ записался въ мои друзья — это мн? неизв?стно, но онъ мн? подарилъ даже свою фотографическую карточку, гд? тоже написалъ: «Моему другу» и т. д.) онъ долженъ сказать мн?, что мн? не сл?довало писать такого рапорта, а просто написать результатъ осмотра. Тогда я его спросилъ, гд? же мой рапортъ, на что онъ мн? отв?тилъ, что рапортъ онъ уже отдалъ коменданту. Немного спустя я черезъ лицъ, которые осв?домляли меня въ точности, что д?лается въ комендатур?, узналъ, что этотъ самый мой «другъ» за об?домъ въ обществ? н?м. офицеровъ лагеря возмущался моими д?йствіями и д?йствіями выборной комиссіи отъ пл?нныхъ, говорилъ, что мы подстрекаемъ пл?нныхъ къ неповиновенію, что давно сл?довало бы положить пред?лъ этому и, вообще, прибрать къ рукахъ всю эту «сволочь», что комендантъ генералъ Рейнгардтъ никуда не годится и распустилъ насъ, что онъ радъ, что въ настоящее время комендантъ въ отпуску и. его зам?щаетъ достойный и энергичный челов?къ, который хоть на время приберетъ насъ къ рукамъ. Узнавъ объ этомъ, я р?шилъ сразу же положить пред?лъ клевет? и подалъ письменное заявленіе коменданту, что прошу его освободить меня отъ обязанностей представителя отъ русскихъ, англійскихъ и французскихъ пл?нныхъ, такъ какъ мн? изв?стна возводимая на меня клевета, я же привыкъ работать въ условіяхъ полнаго дов?рія къ себ?. На это мое прошеніе отв?та не посл?довало, и все пошло по старому. На другой же день посл? избіенія нашихъ унтеръ-офицеровъ я получилъ подробное письменное изложеніе вс?хъ т?хъ ужасныхъ условій жизни, унесшихъ въ могилу тысячи людей, о которыхъ мн? сообщилъ раньше при прибытіи, къ намъ въ лагерь этой партіи пл?нныхъ съ работъ во Франціи фельдшеръ Захаровъ-Васильевъ. Такъ какъ оба документа почти абсолютно тождественны, то я и не привожу посл?дняго. Подписались подъ этимъ вторымъ документомъ сл?дующіе унтеръ-офицеры:

1. Нефедовъ Серг?й Алекс?евичъ — Петроградской губ., Новоладожскаго у., Усадище-Спасской вол., дер. Леоновщина. Онъ добавилъ, что на его глазахъ были убиты Алешинъ и Иванъ Голокозовъ, о которыхъ упоминаетъ фельдшеръ Захаровъ-Васильевъ, но не называя ихъ фамилій, очевидно, по незнанію.

2. Колесниковъ Петръ, Акмолинской области, Омскаго у., Благодоровской вол., село Юрьевка.

3. Онищенко Мефодій, Херсонской губ., Елисаветградскаго у., Надловской вол., дер. Шляховка.

4. Зубковъ Титъ, Уфимской губ., Бембаевскаго у., Аксаковской вол., дер. Чайкова.

б. Раковъ Александръ, Нижегородской губ. и у., Борисопольской вол., село Рождественскій-Майданъ.

6. Низовуевъ Федоръ, Воронежской губ., Острогожскаго у., слобода Нова Сотня, ул. Торговица.

7. Осадчій Яковъ, Акмолинской обл., Омскаго у., Степановской вол., село Черноусовка.

8. Маряновъ Викторъ, Херсонской губ., Елисаветоградскаго у., м?стечко Константиновка.

9. Шолухъ Григорій, Черниговской губ., Островскаго у., село Тарасовичъ.

Положеніе русскихъ пл?нныхъ въ лагеряхъ и на работахъ въ Германіи.

Положеніе пл?нныхъ въ лагеряхъ было н?сколько лучше, ч?мъ въ этихъ забытыхъ Богомъ и людьми каторжныхъ тюрьмахъ рабочихъ командахъ. Лагеря находились въ самой Германіи зачастую вблизи крупныхъ городовъ, и какъ они строго ни оберегались, но все случившееся въ лагер? пролазило сквозь тройныя колючія проволочныя загражденія, безстрашно проходило мимо часовыхъ и пулеметовъ, а въ н?которыхъ лагеряхъ и мимо пушекъ, разставленными за проволокой по угламъ лагеря. Оно подхватывалось стоустной молвой и разносилось по всей Германіи изъ края въ край. Намъ было строго запрещено переписываться не только съ лагерями, но и съ рабочими командами, приписанными къ данному лагерю. Благодаря прекрасно организованной мобилизаціи вс?хъ рабочихъ силъ Германіи, главнымъ элементомъ которой, въ виду почти полнаго истощенія своего собственнаго людского матеріала, являются русскіе пл?нные, и связанной съ этимъ переброски ц?лыхъ массъ пл?нныхъ въ т? или другіе промышленно-заводскіе районы, намъ — врачамъ, благодаря этому, приходилось постоянно встр?чаться съ пл?нными, побывавшими почти во всей Германіи и во всякомъ случа? во многихъ лагеряхъ. Я и пользовался этими передвиженіями пл?нныхъ, чтобы собирать матеріалъ для подробнаго и всесторонняго ознакомленія съ положеніемъ русскихъ пл?нныхъ въ Германіи. Съ этой же ц?лью я пользовался командировками товарищей-врачей, которые обыкновенно за время пл?на побывали во многихъ солдатскихъ лагеряхъ и въ подробности знали всю обстановку лагерной жизни: мной былъ составленъ спеціальный опросный листъ, который я и пускалъ въ вид? анкеты среди военно-пл?нныхъ солдатъ и среди товарищей-врачей. Такимъ образомъ мною было опрошено 2 тысячи челов?къ. Вести этотъ опросъ и вообще какую бы то ни было запись приходилось въ строгой тайн?, такъ какъ стоило только комендатур? узнать, что вы что-то пишете, у васъ производился внезапный обыскъ, все написанное отбиралось, сдавалось въ цензуру и, если тамъ находили что-либо для нихъ непріятное, то васъ отдавали подъ судъ, возводя зачастую самыя необыкновенныя обвиненія или просто сажая въ военную тюрьму.

Въ лучшемъ же случа? васъ ссылали въ какой-нибудь карательный лагерь. Такъ, напр., въ лагер? Арисъ въ комендатур? стало изв?стно, что д-ръ Озеровъ ведетъ дневникъ. Къ нему явился самъ шефъ лазарета д-ръ Ромей и лично произвелъ у него обыскъ, но найти ему ничего не удалось, такъ какъ д-ръ Озеровъ, узнавшій заран?е объ обыск?, усп?лъ уничтожить вс? важныя бумаги. Однако его все-таки выслали изъ этого лагеря, и гд? онъ находится теперь, мн? неизв?стно. Въ Мевэ содержатся еще и теперь 6 русскихъ врачей на положеніи арестантовъ за какія-то нев?домыя преступленія. Результатъ анкеты и подробное описаніе всей жизни пл?нныхъ какъ въ рабочихъ командахъ, такъ и внутри Германіи я опубликую спустя н?которое время, такъ какъ разработка им?ющагося у меня матеріала и систематическое его изложеніе займетъ много времени. Теперь же, какъ я сказалъ въ предисловіи, я сп?шу ознакомить общество и лицъ, которымъ сл?довало бы знать, но которые, по свойственной людямъ слабости, сл?дуя поговорк? «Съ глазъ долой — изъ сердца вонъ», забываютъ о пл?нныхъ, или, быть можетъ, не хотятъ о нихъ знать. Вотъ этихъ лицъ я и хочу ознакомить съ жизнью пл?нныхъ, хочу имъ напомнить о ихъ братьяхъ, отцахъ и сыновьяхъ, которые остались тамъ, внутри Германіи, и живутъ не гд?-нибудь среди глухихъ болотъ Пол?сья, или превращенныхъ въ пустыню частей Франціи и Бельгіи. Они живутъ среди н?мцевъ вблизи, какъ я уже сказалъ, самыхъ крупныхъ центровъ Германіи, въ непосредственной близости съ Берлиномъ. Повторяю, я сп?шу ознакомить представителей общественныхъ и политическихъ организацій съ жизнью этихъ пл?нныхъ, такъ какъ они гибнутъ тамъ тысячами, и если не будетъ немедленно обращено на ихъ положеніе самое серьезное вниманіе и не будутъ приняты самыя радикальныя м?ры къ улучшенію ихъ жизни, то ихъ погибнутъ еще десятки тысячъ, а вернувшіеся изъ пл?на будутъ представлять изъ себя кал?къ, которые тяжелымъ бременемъ лягутъ на народъ и на сов?сть т?хъ, которые могутъ и должны имъ помочь. Я приведу зд?сь рядъ фактическихъ данныхъ, переданныхъ мн? въ вид? устнаго или письменнаго изложенія очевидцевъ и лицъ, пережившихъ все ими описанное и разсказанное.

Докторъ Петровъ Федоръ Васильевичъ, 270 Гатчинскаго полка, въ мирное время 94 Енисейскаго, разсказалъ мн? сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ 30—IX 1914 года около Тильзита въ бою въ пол?. Захваченный въ пл?нъ вм?ст? съ другими врачами и офицерами, я былъ отведенъ въ Тильзитъ. Этотъ городъ былъ нами занятъ и мы только что передъ взятіемъ въ пл?нъ вышли изъ него. Когда мы стояли въ город?, то онъ казался почти пустымъ, но приведенные въ городъ уже пл?нными мы увид?ли, что онъ былъ полонъ народа, толпы котораго провожали насъ на улицахъ, изрыгая брань. Въ этомъ участвовали самые различные классы населенія, особенно изощрялись женщины, которыя, за неим?ніемъ, очевидно, достаточнаго запаса ругательствъ на н?мецкомъ язык?, выкрикивали по-русски площадную брань. Впечатл?ніе было таково, что, если бы не конвой, отгонявшій ихъ, то насъ разорвали бы на части, несмотря на наши красные кресты и присутствіе раненыхъ. Эта злоба была т?мъ бол?е для насъ непонятна, что за наше короткое пребываніе въ Тильзит? нашими войсками не было причинено никакого зла м?стному населенію, и городъ совершенно не пострадалъ во время сраженій. Докторъ Эпштейнъ ?халъ на тел?г? съ ранеными. Во двор? казармы, куда насъ привезли, н?мецкій врачъ съ крикомъ набросился на него и приказалъ солдатамъ, наполнявшимъ дворъ, стащить его съ тел?ги. Его избили прикладами и кулаками. Ко мн?, на глазахъ этого же врача, подошелъ н?мецкій солдатъ, сорвалъ погоны и пытался сорвать шпоры, но он? были основательно прикр?плены, и ему не удалось этого сд?лать. Насъ повели въ корридоръ казармы, гд? допрашивали въ теченіе 4-хъ часовъ; за это время намъ не только не дали ?сть, но даже не предложили с?сть, въ то время, какъ н?мецкіе офицеры ходили завтракать. Во время допроса насъ обыскивали и забирали положительно все, при чемъ это отбираніе вещей носило чисто произвольный характеръ: они отбирали то, что хот?ли, а не какіе-либо опред?ленные предметы. У меня наприм?ръ они выбрали все изъ врачебной сумки, но самую сумку оставили. Во время допроса какой-то н?мецкій штабный офицеръ, хорошо говорившій по-русски, ходилъ среди насъ ко корридору съ телеграммой, напечатанной на русскомъ язык?, въ которой говорилось о взятіи ц?лыхъ десятковъ тысячъ русскихъ пл?нныхъ и о предстоящемъ паденіи Парижа. Онъ очень интересовался произведеннымъ на насъ этой телеграммой впечатл?ніемъ. Посл? обыска и допроса насъ пом?стили въ маленькую комнатку, такъ что кровати стояли въ 2 яруса, и оставался между ними очень узкій проходъ. Въ комнат? было такъ т?сно, что становилось трудно дышать, т?мъ бол?е, что двери были заперты, и со стороны корридора стоялъ часовой. Ходить въ уборную можно было только съ часовымъ. Вообще, выходить изъ комнаты совершенно запрещалось. Посл? настоятельныхъ протестовъ 10 челов?къ изъ насъ перевели въ другую комнату, такъ какъ вообще свободныхъ комнатъ въ казарм? было много. ?сть намъ не давали, намъ разр?шили черезъ спеціально приставленнаго н?мецкаго солдата получать пищу изъ кухмистерской, причемъ нашъ рубль расц?нивался въ 1 марку 60 пфениговъ. За чашку кофе съ маленькой булочкой мы платили 75 коп. Въ этой казарм? мы прожили до 6 дней. Отсюда насъ повезли на маленькомъ пароход? по Н?ману. На пароходъ съ нами были посажены 2 русскихъ офицера, обвинявшихся въ жестокомъ обращеніи съ жителями. Они были связаны рука къ рук? и подл? нихъ, стоялъ часовой, который сл?дилъ, чтобы съ ними никто изъ насъ не см?лъ разговаривать. Вс?хъ врачей и офицеровъ въ этой маленькой кают? было до 50 челов?къ, и ?хать было такъ т?сно, что мы едва сид?ли. Въ вечеру мы прі?хали въ Кранель (?) и насъ продержали въ этой кают? ц?лую ночь. Утромъ насъ посадили въ по?здъ въ вагоны 3 класса и куда-то повезли. Нужно думать, что насъ умышленно возили по Познани и другимъ м?стамъ Германіи на показъ, такъ какъ ?хали мы трое сутокъ. Во все время пути намъ дали ?сть только одинъ разъ, причемъ это была какая-то размазня, запить которую предложено было холодной водой. Еще разъ на какой-то станціи намъ разр?шили выйти изъ вагоновъ и пройти въ буфетъ, чтобы купить себ? что-либо по?сть. Когда мы вышли на перронъ, насъ окружилъ конвой, и мы пошли къ буфету. Навстр?чу намъ вышла группа н?мецкихъ сестеръ милосердія, за которыми н?мецкіе, санитары на подносахъ несли различную ?ду. Мы должны были остановиться. Сестры при насъ начали раздавать эту пищу нашимъ караульнымъ солдатамъ, при чемъ умышленно громко говорили: «Но только не для русскихъ собакъ». Во все время пути, кром? этого случая, мы были заперты въ вагонахъ. Въ 11 часовъ вечера на третій день нашихъ, мытарствъ мы прі?хали въ Галле. Зд?сь мы были подвергнуты бол?е тщательному обыску съ разд?ваніемъ донага. Офицерскій лагерь въ Галле, куда насъ пом?стили, есть громадный заводъ, состоящій изъ основного большого корпуса и н?сколькихъ меньшихъ. Въ этомъ громадномъ корпус? съ громадными фабричными окнами и съ асфальтовымъ поломъ было пом?щено н?сколько сотъ офицеровъ французскихъ, русскихъ и бельгійскихъ. Въ небольшихъ же зданіяхъ были тоже разм?щены офицеры, но преимущественно изъ старшихъ и больныхъ. Спали мы прямо на полу, на маленькомъ тюфячк?. Было очень холодно и сыро. Столъ былъ отвратительный и попытки къ какому-нибудь улучшенію его были запрещены комендантомъ. Только генералы и тяжелобольные пользовались н?сколько лучшимъ столомъ. Я страдалъ хроническимъ воспаленіемъ шейныхъ лимфатическихъ железъ и потому обратился черезъ переводчика, нашего врача одной изъ сибирскихъ бригадъ, къ н?мцу-врачу съ просьбой перевести меня на лучшій столъ. Посл?дній, не объясняя причинъ, въ грубой форм? отказалъ. Какъ посл? объяснилъ мн? товарищъ-переводчикъ, н?мецкій врачъ былъ ужасно на насъ золъ, такъ какъ будто бы у н?которыхъ изъ русскихъ врачей были найдены ограбленныя у жителей вещи. Но его отношеніе и къ врачамъ нашихъ союзниковъ было нисколько не лучше. Такъ, наприм?ръ, у французскаго врача совершенно порвались брюки и онъ обратился къ н?мецкому коллег? съ просьбой дать ему разр?шеніе на покупку новыхъ брюкъ или матеріи для нихъ. Тотъ отказалъ. На вопросъ же француза, какъ онъ можетъ выйти изъ такого не совс?мъ удобнаго положенія, н?мецъ засм?ялся и сказалъ: «ну что же, будете санкюлотомъ». И французъ, не смотря на ноябрь м?сяцъ, ходилъ нед?ли дв? въ кальсонахъ, пока какимъ-то образомъ не досталъ брюкъ. Прогулками мы пользовались только во двор? завода, окруженнаго большимъ каменнымъ заборомъ. Никакихъ присособленій для купанья не было. Была, одна маленькая комната, куда сходились Жильцы различныхъ фабричныхъ зданій, чтобы умыться, тамъ были обыкновенные водопроводные краны. Продукты уменьшались не по днямъ, а по часамъ. Когда я прибылъ въ Галле, то въ лагерной лавочк? можно было еще купить кое-какіе консервы, б?лую булку, изр?дка масло или, в?рн?е, маргаринъ, но когда я у?зжалъ въ ноябр? м?сяц?, въ этой лавочк? уже ничего съ?стного не было. Тамъ еще можно было купить очень много ваксы, всевозможныхъ бритвенныхъ и другихъ приборовъ и, какъ исключительную р?дкость, кое-какіе консервы. Въ ноябр? 1914 года меня послали въ лагерь Алтенграбовъ подл? Магдебурга, лагерь на 30.000 пл?нныхъ. Тамъ я нашелъ 40 франц. врачей и около 15–18 русскихъ. Врачи жили въ казармахъ по много челов?къ, въ комнат?, а пл?нные въ конюшняхъ безъ отопленія, съ землянымъ поломъ. У огромнаго большинства не было шинелей, почти у половины не было сапогъ, спали на полу на тонкомъ соломенномъ матрац? съ однимъ од?яломъ. Было очень холодно и нев?роятно сыро. Никакихъ приспособленій для осмотра больныхъ не было. Амбулаторію приходилось вести подъ открытымъ небомъ. Больные должны были въ дождь, холодъ и в?теръ разд?ваться на двор?, гд? мы ихъ и осматривали. Въ лагер? была маленькая комнатка съ землянымъ поломъ, но съ кроватями, и эта комната носила громкое названіе «лазаретъ». Въ этой комнат? могло пом?ститься не бол?е 30 челов?къ, такъ что удовлетворить нужды массы больныхъ она ни въ коемъ случа? не могла. Гулять намъ, врачамъ, разр?шалось по одной указанной алле?, длиною съ версту, дальше которой мы никуда не им?ли права ходить. Столовались мы изъ лагерной лавочки-столовой. Но намъ было разр?шено покупать кое-что въ кофейн?, которая была на этой алле?. Бараки для солдатъ начали строить только съ средины декабря. Они строились изъ тонкой шеловки съ одной жел?зной печкой, крыша покрывалась толемъ. Подъ лазаретъ было отведено два съ половиною такого же типа барака. Питаніе въ лазарет? больныхъ отличалось отъ питанія лагернаго только т?мъ, что можно было выписывать добавочную порцію молока, причемъ количество этихъ порцій было крайне ограничено. Въ баракахъ было очень холодно. Вс? голодали. Паразиты буквально за?дали людей. Несчастные съ отчаянія, не зная, какъ избавиться отъ нихъ, закапывали совершенно покрытую вшами одежду въ землю и лежали въ баракахъ голые. Бань не было, н?мецкій шефъ лазарета — уроженецъ одной изъ прирейнскихъ провинцій, по спеціальности гигіенистъ, старался хоть ч?мъ нибудь улучшить положеніе пл?нныхъ. Но былъ безсиленъ. Къ слову сказать, за все время моего пл?на это былъ единственный н?мецкій врачъ, который относился къ намъ и къ пл?ннымъ по-челов?чески, но это былъ не н?мецъ, онъ былъ эльзасъ-лотаринжецъ. Въ лагер? все время были случаи забол?ванія холерой, и много больныхъ сыпнымъ тифомъ. Пл?нные посылокъ не получали. Письма шли очень плохо. Въ январ? м?сяц? докторъ Бобинъ и я были высланы въ лагерь Цербстъ около Магдебурга. Тамъ было 2.000 французовъ и 3.000 русскихъ. Мы застали тамъ 5 французскихъ врачей. Въ двухъ верстахъ отъ лагеря находился одноименный небольшой городокъ, на краю котораго стояла казарма, превращенная въ лазаретъ для пл?нныхъ. Въ этой казарм? мы должны были жить и два раза въ день — до и посл? об?да — ходить въ лагерь на работу. Насъ всегда сопровождалъ н?мецкій часовой съ ружьемъ. Пища наша была крайне скудна. Намъ давали то, что ?ли наши больные солдаты. М?стный врачъ-н?мецъ по фамиліи Яръ представлялъ изъ себя полную противоположность врачу-эльзасцу. При первой же встр?ч? онъ очень долго разспрашивалъ меня о чинахъ и спрашивалъ, сколько я получалъ жалованія, какъ старшій врачъ полка. Я сказалъ ему. Онъ р?зко перебилъ меня, зам?тивъ, что это неправда. Это была первая наша встр?ча. Немного времени спустя мы обратились къ нему съ просьбой улучшить нашу пищу, или разр?шить намъ покупать ее въ офицерскомъ казино. Онъ р?зко отказалъ. Тогда мы устроились съ женой н?мецкаго фельдфебеля, которая, тайкомъ, за плату въ 60 марокъ съ челов?ка согласилась прикармливать насъ. Вообще, марка играла крупную роль въ нашей жизни. На нее можно было купить почти каждаго н?мца. Лагерный околотокъ существовалъ только на бумаг?. Это была часть барака, въ которой не было даже табуретки, чтобы с?сть. Наша работа начиналась съ 8-ми часовъ утра. Къ 11 въ околотокъ являлся Яръ. Къ его приходу мы должны были отобрать т?хъ больныхъ, которыхъ считали нужнымъ по состоянію ихъ здоровья освободить отъ работъ или пом?стить въ лазаретъ-казарму. Сами мы въ этомъ смысл? ничего предпринять не могли. Намъ запрещенъ былъ даже входъ въ лазаретъ, и всякое общеніе, съ больными, хотя мы жили, какъ я уже сказалъ, въ комнат?, пом?щавшейся въ зданіи лазарета. Явившись въ околотокъ, докторъ Яръ ни одного больного не осматривалъ, ему просто доставляло удовольствіе немного поглумиться надъ нами, и онъ, указывая пальцами на больного, спрашивалъ: «у этого что». Когда мы сообщили ему діагнозъ бол?зни, онъ, не прикоснувшись пальцемъ къ больному, начиналъ см?яться надъ нами и критиковалъ діагнозъ съ грубой ироніей. Вообще, это былъ абсолютный неучъ. Французскіе врачи устраивали на этой почв? ц?лые фарсы. Они брали совершенно здороваго французскаго пл?ннаго, и когда приходилъ Яръ, ставили самый нев?роятный діагнозъ и настойчиво и уб?дительно съ серьезной миной отстаивали этотъ діагнозъ. Посл? долгихъ споровъ, опять-таки не осматривая предполагаемаго больного, Яръ отправлялъ его, но уже не въ свой лазаретъ пл?нныхъ, которымъ онъ зав?довалъ, а въ городскую больницу, очевидно, не над?ясь на свои силы. Медикаментовъ въ лагер? почти не было. Посл? самыхъ настойчивыхъ и многодневныхъ просьбъ и требованій онъ ограничивался въ лучшемъ случа? об?щаніемъ выписать таковые, а зат?мъ д?лалъ видъ, что забылъ. Посл? безсмысленныхъ споровъ въ околотк?, повторявшихся изо дня въ день, начинался обходъ лагеря. И онъ требовалъ, чтобы мы, русскіе врачи, присутствовали при этой комедіи. Мы должны были сопровождать его всюду. Онъ заходилъ въ бараки, на кухню, но мы не им?ли права входить туда. Мы должны были стоять у дверей на двор? въ различную погоду и ждать, пока онъ соблаговолитъ выйти. Въ лазарет?, гд? мы жили, намъ прислуживалъ легко больной. Отъ него мы узнали, что Яръ совершенно не лечитъ больныхъ. Вс? его функціи въ лазарет? ограничивались т?мъ, что онъ проходилъ черезъ палату, грозно посматривая на выстроившихся больныхъ у ножныхъ концовъ своихъ кроватей. Въ лагер? свир?пствовали массовыя избіенія. Каждый часовой и вообще начальствующій н?мецкій нижній чинъ им?лъ палку. Били походя, но били исключительно русскихъ. Избіеніе француза считалось величайшей р?дкостью. Было много штыковыхъ ранъ. Я безпрерывно докладывалъ Яру объ этомъ и показывалъ избитыхъ и раненыхъ. Б?лья не давали. Одежда — одно отрепье. Сапоги были отобраны. Такъ какъ потолка въ баракахъ не было, а была непосредственно тонкая шеловочная крыша, покрытая толемъ, людей же въ баракахъ было набито полно, то охлаждавшійся на этомъ потолк?-крыш? паръ весь вечеръ и всю ночь капалъ, какъ дождь, на спавшихъ на полу пл?нныхъ. Голодъ былъ настолько силенъ, что пл?нные искали въ мусорныхъ ямахъ всякіе отбросы и ?ли ихъ. При прививкахъ, не ст?сняясь нашимъ присутствіемъ, н?мецкій унтеръ-офицеръ направо и нал?во раздавалъ затрещины. Съ комендатурой мы не им?ли ничего общаго. Мы все должны были передавать черезъ доктора Яра. За ц?лый годъ комендатура только, однажды обратилась непосредственно ко мн? съ запросомъ, на какомъ основаніи я имъ постоянно надо?даю своими жалобами на дурное обращеніе съ пл?нными, въ то время, какъ въ н?мецкихъ газетахъ им?ется статья, въ которой сказано, что нашимъ пл?ннымъ живется настолько хорошо, что н?мецкое населеніе требуетъ ухудшить ихъ положеніе, и комендатура требовала отъ меня прекращенія жалобъ. На эту. же тему пускался постоянно съ нами въ разговоры и докторъ Яръ. Онъ упрекалъ меня, что я в?чно недоволенъ. Я зам?тилъ ему, что это не недовольство, а просто передача поступившихъ ко мн? заявленій объ истязаніяхъ отъ нашихъ пл?нныхъ. Онъ им?лъ нахальство, несмотря на то, что я постоянно показывалъ ему избитыхъ и израненныхъ, наброситься на меня съ упрекомъ, почему я до сихъ поръ никого изъ избитыхъ или раненыхъ ему не показывалъ. Я опять начиналъ показывать ему таковыхъ, онъ опять д?лалъ видъ, что забывалъ, и снова повторялись приведенныя выше сцены упрековъ. Какъ иллюстрація обращенія съ пл?нными можетъ служить случай съ сыномъ директора департамента таможенныхъ сборовъ, вольноопред?ляющимся, если не ошибаюсь, Матисенъ: н?мецкій унтеръ-офицеръ послалъ его въ отхожее м?сто кого-то позвать. Недовольный т?мъ, что М. будто бы медленно шелъ, онъ вб?жалъ туда и ударилъ кулакомъ по голов? М. такъ, что сбилъ его съ ногъ, а когда М. поднялся, то столкнулъ его въ яму (отхожее м?сто было устроено въ вид? ямы, поперекъ которой была положена простая доска). Упавшій едва выл?зъ, весь испачканный. Тогда, при гомерическомъ хохот?, н?мцы схватили его и бросили въ стоящую между бараками на случай пожара бочку съ водой. Такіе прим?ры глумленія надъ пл?нными были сплошь и рядомъ.

Эпидемія сыпного тифа у насъ была незначительная, она наблюдалась среди французовъ въ одномъ только блок?. Забол?ло челов?къ 20, смертность — 0. М?ры, которыя были приняты для локализаціи и борьбы съ эпидеміей, заключались только въ изоляціи. Блокъ былъ обнесенъ деревяннымъ заборомъ, помимо им?ющагося проволочнаго загражденіями вс? пл?нные, находившіеся въ этомъ блок?, вм?ст? съ однимъ французскимъ врачемъ, были заперты въ немъ.

За время моего пребывані я въ этомъ лагер? см?нилось 4 н?мецкихъ шефа-врача. Посл?дній изъ нихъ, если не ошибаюсь Притцель, былъ просто негодяй. Онъ былъ морской врачъ и побывалъ, кажется, въ Англіи въ пл?ну. П. явно уклонялся отъ всякаго сод?йствія намъ, не ст?сняясь лгалъ прямо въ глаза Такъ, наприм?ръ, онъ отказывался пом?стить больного въ лазаретъ, мотивируя это полнымъ отсутствіемъ м?стъ. Но передъ этимъ мы узнали отъ н?мецкаго фельдшера, что въ лазарет? было 3 свободныхъ м?ста. Мы сказали ему объ этомъ, тогда онъ изругалъ фельдшера. Въ другой разъ онъ сказалъ намъ, что по приказанію военнаго министерства всякія развлеченія въ лагер? запрещены. Случайно въ одинъ изъ ближайшихъ дней прі?халъ представитель испанскаго посольства, который на нашъ вопросъ, правда ли, что министерство запретило развлеченія, сказалъ, что это ложь. Мы почти постоянно покупали лекарства для больныхъ на свои деньги въ городской аптек?. Ежедневно изъ лазарета въ городъ ходили за покупками русскій фельдшеръ въ сопровожденіи н?мецкаго унтеръ-офицера, кажется, Плессе. Путемъ взятокъ Плессе покупалъ въ город? для насъ все, что нужно. Конечно, кром? взятки онъ ставилъ намъ на покупаемые предметы совершенно произвольныя ц?ны. Когда шефъ узналъ о томъ, что Плессе покупаетъ намъ лекарства, онъ строго запретилъ покупать намъ, что бы то ни было. Однажды я заявилъ ему жалобу на избіеніе пл?нныхъ — онъ отв?тилъ мн?, что это пустяки, что они Сами виноваты. Дней черезъ 10 была избита уже ц?лая группа пл?нныхъ, и такъ, что у н?которыхъ изъ нихъ были разбиты головы. Я доложилъ ему объ этомъ. Онъ набросился на меня съ крикомъ, какъ я см?ю вм?шиваться не въ свои д?ла, что на м?ст? н?мецкихъ солдатъ онъ не побилъ бы, а убилъ бы этихъ «скотовъ». Было много больныхъ туберкулезомъ съ сильнымъ кровохарканьемъ, которые медленно таяли на нашихъ глазахъ. Зимой 1916 года, несмотря на им?ющійся въ лагер? уголь, бараки пл?нныхъ по н?скольку дней не отапливались, и сплошь и рядомъ температура въ нихъ была ниже нуля. Никакія жалобы не помогали. Пища больныхъ состояла утромъ изъ кофе или какао безъ сахара, въ об?дъ какая-то бурда, называемая супомъ, и какъ добавокъ, разр?шалось выписывать 26 литровъ молока особо тяжелымъ больнымъ и 30 порцій мяса, причемъ порціи эти были прямо микроскопическія. Больныхъ же всегда было не мен?е 150 челов?къ. Сами мы должны были столоваться на унтеръ-офицерской кухн? и только 2 раза въ нед?лю получали по маленькому кусочку мяса. Въ остальное время — кормовая, зачастую гнилая, брюква, изр?дка совершенно зловонная рыба. Конечно, этимъ питаться мы не могли. Мы все покупали въ город? черезъ вторыя и третьи руки н?мецкихъ солдатъ, платя сплошь и рядомъ въ 5–6 разъ больше рыночной ц?ны. Л?томъ 1916 года мы получили разр?шеніе ходить въ городъ съ вооруженнымъ часовымъ. Раньше же мы никуда не см?ли выходить за проволоку. Каждый разъ, когда мы собирались итти въ городъ, мы должны были подать записку за день до прогулки, комендатура давала разр?шеніе и назначала часового. Часовые относились къ такимъ прогулкамъ враждебно и торопили насъ возвращаться въ лагерь; чтобы получить возможность немного дольше погулять, намъ приходилось каждый разъ давать «на лай» часовымъ. Въ лавки, гд? можно было купить съ?стные продукты, входъ намъ былъ строго воспрещенъ. Однажды во время прогулки насъ встр?тилъ въ город? полицейскій и, грубо ругаясь, потребовалъ, чтобы мы шли по мостовой, какъ полагается ходить пл?ннымъ солдатамъ, а не по тротуару. Мы тотчасъ вернулись назадъ въ лагерь и заявили жалобу коменданту. Онъ написалъ въ городскую полицію бумагу, что мы не пл?нные, а врачи, временно задержанные въ Германіи. Несмотря на эту бумагу, исторіи въ род? вышеприведенной повторялись неоднократно, и мы отказались пользоваться прогулками.

Жалованье намъ платили совершенно произвольно. Я получалъ 336 марокъ въ м?сяцъ, т. е., я расписывался въ полученіи такой суммы. Но система вычетовъ была доведена до такого совершенства, что вычитали буквально за все, что могли: за комнату, за обстановку, даже за уголь, такъ какъ-де мы варили себ? чай и тратили потому больше угля, ч?мъ намъ полагалось. Во время эпидеміи безъ всякой нашей просьбы намъ купили халаты и резиновыя перчатки (раньше все время мы работали безъ халатовъ). Когда эпидемія кончилась, съ насъ вычли и за халаты, и за перчатки, хотя н?мцы оставили у себя и т? и другіе. Должности всякихъ смотрителей и казначеевъ при лазаретахъ въ лагеряхъ исполнялись унтеръ-офицерами, въ большинств? случаевъ ранеными на фронт?, они-то и придумывали эти различные вычеты. Ежем?сячно исключительно на покупку добавочной пищи намъ приходилось тратить не мен?е 160–170 марокъ. Такъ какъ пища, получаемая нами съ унтеръ-офицерской кухни, не говоря уже объ ея качеств?, была всегда настолько безвкусно приготовлена, что ?сть ее было невозможно, мы просили н?мецкаго шефа разр?шить намъ получать все сырьемъ, съ т?мъ, что мы будемъ сами ее варить. Намъ было и въ этомъ отказано. Вообще, всякая легальная попытка хоть немного улучшить наше положеніе встр?чала всегда р?зкое противод?йствіе. Можно съ точностью сказать, что изъ 7 разъ въ нед?лю мы 4 раза не об?дали. Способъ уплаты жалованья доходилъ прямо до виртуозности: сперва намъ платили все жалованье настоящими марками, зат?мъ подъ угрозой строжайшей отв?тственности за утайку денегъ у насъ вс? деньги были отобраны, а на руки было выдано только по 5.0 марокъ, зат?мъ намъ стали платить не марками, а лагерными деньгами, потомъ давали по 50 марокъ три раза въ м?сяцъ. Было и такъ, что намъ давали только по 5 марокъ въ день. Отъ насъ требовали, чтобы мы давали подробный отчетъ въ израсходованіи нашихъ денегъ и предъявляли бы каждый разъ на купленные предметы счета въ комендатуру. Всякая такая перем?на въ уплат? намъ жалованья вызывала добавочные расходы съ нашей стороны, такъ какъ нужно было доставать фиктивные счета, а при зам?н? настоящихъ денегъ лагерными марками, которыя им?ли значеніе только въ пред?лахъ лагеря, мы должны были платить взятки солдатамъ за разм?нъ таковыхъ на настоящія деньги. Намъ было запрещено всякое общеніе съ пл?нными, и н?мецкій унтеръ-офицеръ Краузе, пользовавшійся крупными доходами отъ насъ, считалъ своимъ долгомъ предупредить, чтобы мы были осторожн?е и не разговаривали бы съ русскими пл?нными въ околотк? при осмотр?, такъ какъ лагернымъ офицеромъ было отдано строгое приказаніе часовымъ, которые всегда присутствовали при нашемъ осмотр? въ околотк?, сл?дить за нами и категорически требовать отъ насъ не разговаривать съ пл?нными, а если мы ихъ не послушаемся, употребить въ д?ло оружіе. Доктора Зобина, спеціалиста по ушнымъ, горловымъ и носовымъ бол?знямъ, заставляли осматривать н?мецкихъ солдатъ, и когда онъ отказался, то грозили судомъ, ибо этотъ отказъ противор?читъ-де Женевской конвенціи.

Способы наказанія для солдатъ были сл?дующіе: привязываніе къ столбамъ, переноска опред?ленной кучи камней съ м?ста на м?сто указанное число разъ, битье кусками электрическаго кабеля въ спеціальномъ заст?нк?, карцеръ и голодъ. Битье палкой, какъ я уже говорилъ, не считалось за наказаніе, билъ каждый, кому было не л?нь, посылки расхищались на почт? при ихъ цензурированіи и въ канцеляріи лагернаго офицера при ихъ распред?леніи. Солдаты были совершенно оборваны, безъ б?лья и безъ сапогъ: въ лучшемъ случа? выдавались деревянныя «клумбы». Ходилъ упорный слухъ, что н?мцы отдавали отобранные сапоги своимъ солдатамъ на фронтъ. Если у какого-нибудь счастливца, недавно прибывшаго съ фронта, и прошедшаго черезъ ц?лый рядъ ограбленія, прежде ч?мъ попасть въ лагерь, оставалась лишняя пара б?лья, она отбиралась. Только во второй половин? 1916 года стали выдавать одежду. Передъ самымъ моимъ отъ?здомъ, т. е. 24-го января 1917 года, завели въ ротахъ прачешную, раньше все время мыли б?лье подъ кранами холодной водой и руками, къ тому же мыла не было. Въ 1916 году и въ начал? 1916 года нашихъ пл?нныхъ можно было освобождать, конечно по записк? н?мецкаго врача, отъ работъ, но приблизительно съ апр?ля м?сяца 1916 года никакія записки не им?ли значенія. На работы увозили вс?хъ, кто могъ только ходить. Въ силу неизв?стныхъ мн? причинъ, унтеръ-офицеры и фельдфебеля были выд?лены въ особую команду, и имъ предложено было дать подписку, что они добровольно изъявляютъ желаніе итти на работу; т? отъ подписки отказались, заявивъ, что они не понимаютъ ея смысла, такъ какъ никто изъ нихъ отъ работъ не отказывался. Тогда н?мцы стали вынуждать у нихъ подписку и начались истязанія: ихъ ежедневно, въ теченіе 9—10 часовъ, заставляли б?гать, ложиться, вставать, итти шагомъ, опять б?жать и т. д. Все это прод?лывалось по команд?, за мал?йшее промедленіе въ исполненіи команды ихъ нещадно избивали. Н?мцы приказали унтеръ-офицеру минной роты командовать товарищами, тотъ отказался, тогда онъ былъ отведенъ въ сторону, и на глазахъ у вс?хъ остальныхъ товарищей на него были выпущены дв? собаки (въ каждомъ лагер? им?ются спеціальныя собаки для розыска б?жавшихъ пл?нныхъ). Несчастный былъ весь искусанъ собаками и отнесенъ товарищами въ лазаретъ. Въ лагер? существовала выборная комиссія, но роль ея была ничтожна, такъ какъ предс?дателемъ ея былъ назначенъ н?мецкій офицеръ, хотя пл?нными былъ выбранъ вольноопред?ляющійся Ивановскій. Комиссія эта занималась раздачей присылаемыхъ изъ Россіи подарковъ и никакихъ другихъ функцій она не несла. Подарки расхищались во время ихъ храненія н?мцами, при чемъ полученный хл?бъ умышленно долго держался въ сыромъ пом?щеніи и когда онъ совершенно портился, то н?мцы заявляли, что хл?бъ испорченъ и не можетъ быть выданъ солдатамъ, ибо можетъ повредить ихъ здоровью. Это и были единственные случаи трогательнаго вниманія н?мцевъ къ здоровью нашихъ несчастныхъ пл?нныхъ. Комиссія требовала выдачи хл?ба, и разыгрывалась ц?лая комедія: назначался осмотръ хл?ба, приходилъ н?мецъ-врачъ, приходилъ офицеръ изъ комендатуры, хл?бъ конечно признавался не подлежащимъ выдач? и шелъ на кормъ свиньямъ, которыя держались при лагер?. Въ этомъ и заключалась ц?ль порчи хл?ба, получаемаго изъ Россіи. Развлеченій въ лагер? для пл?нныхъ почти не было; за два года моего пребыванія въ немъ только на Рождество 1915 года состоялся спектакль русскихъ. Французы же устраивали спектакли часто по большимъ праздникамъ. Отношеніе французскихъ пл?нныхъ къ русскимъ и обратно было самое симпатичное. Шло усиленное обученіе другъ друга роднымъ языкамъ. Когда война приняла затяжной характеръ, и для н?мцевъ стало ясно, что имъ не удастся раздавить весь міръ однимъ ударомъ своего мощнаго кулака, начало зам?чаться н?которое ослабленіе въ систем? истязаній нашихъ пл?нныхъ. Каждый разъ, когда на фронт? у н?мцевъ было не все благополучно, это отражалось въ лагеряхъ уменьшеніемъ количества пытокъ. Во времена Штюрмера и Протопопова въ Германіи вс? отъ мала до велика кричали о близкомъ сепаратномъ мир? съ Россіей. Подъ вліяніемъ этихъ слуховъ со стороны н?мецкихъ начальствующихъ лицъ были заигрыванія съ нашими пл?нными. Такъ, наприм?ръ, на спектакль явились вс? офицеры лагеря въ полномъ состав?, при чемъ однимъ изъ нихъ была произнесена р?чь, въ которой онъ желалъ пл?ннымъ поскор?е увид?ть родину, но люди не в?рили этимъ зв?рямъ, встр?чали угрюмымъ молчаніемъ ихъ пожеланія и провожали ихъ взглядами, полными ненависти. Слухи о мир? быстро заглохли и все опять вернулось къ старому. Театръ и оркестръ были закрыты, артисты были высланы на работы. Книгъ въ лагер? было очень мало, он? получались откуда-то изъ Берлина и носили специфически провокаціонный характеръ. Въ нихъ почти исключительно Англія и Франція выставлялись какъ хищники по отношенію къ Россіи. Мы, врачи, были совершенно устранены отъ какого бы то ни было вліянія на жизнь лагеря. Лучшіе элементы изъ пл?нныхъ въ своихъ исканіяхъ обращались къ сектантству, которое широко распространялось среди нихъ, и были нер?дко случаи религіознаго психоза. Худшіе элементы занимались карточной игрой. Въ рабочихъ командахъ вн? лагеря, особенно на фабрикахъ, заводахъ и общественныхъ работахъ, жилось особенно плохо; это были въ буквальномъ смысл? слова рабы, и съ ними обращались, какъ съ рабами. Всякая медицинская помощь въ рабочихъ командахъ отсутствовала; несчастные больные валялись въ хл?вахъ и подвалахъ, пока конвою не заблагоразсудится прислать его въ лазаретъ. Были случаи, когда привезенные больные умирали часа черезъ два посл? поступленія въ лазаретъ. Способы понужденія къ работамъ вн? лагеря были: голодъ, всевозможныя истязанія, запираніе въ сырыхъ темныхъ подвалахъ. Отношеніе къ французскимъ пл?ннымъ было совершенно иное. Ихъ боялись и относились осторожно. Какъ я уже Говорилъ, избіеніе французовъ считалось величайшей р?дкостью, они получали массу посылокъ, посылки шли вполн? исправно, они почти не ?ли лагерной пищи и охотно уд?ляли нашимъ пл?ннымъ свой казенный паекъ н?мецкаго хл?ба, а часто и часть своихъ посылокъ.

Говоря о доктор? Притцел?, я забылъ разсказать, что опред?леніе годности нашихъ пл?нныхъ къ работ? носило у него характеръ сплошного истязанія. Былъ случай, что у пл?ннаго посл? нарыва на пальц? получилось рубцевое сведеніе; несмотря на это, Притцель разгибалъ несчастному палецъ до т?хъ поръ, пока не лопнулъ рубецъ, кровь хлынула и больной упалъ отъ боли въ обморокъ. Когда пл?нные узнавали, что предстоитъ осмотръ этимъ врачемъ, то вс? старались записаться на работу, не желая попасть въ руки истязателя. Въ 3–4 м?сяца разъ прі?зжалъ какой-то профессоръ для осмотра солдатъ. Во время этихъ осмотровъ мы изображали изъ себя только декорацію, ибо больныхъ профессоръ не признавалъ.

Отсюда я былъ высланъ въ Штральзундъ и въ ма? м?сяц? сего года вернулся въ Россію».

Докторъ Ивановъ, Борисъ Михайловичъ, 5-го Туркестанскаго полка, Петроградъ, Симбирская 47, — далъ мн? сл?дующій изложенный письменно разсказъ:

«Попалъ я въ пл?нъ подъ Сохачевымъ 16-го ноября 1914 года. Н?мецкіе солдаты встр?тили насъ удовлетворительно, такъ какъ на перевязочномъ пункт? у насъ лежали раненые н?мцы, и одинъ изъ нихъ вышелъ навстр?чу приближающейся ц?пи и сказалъ, чтобы насъ не обижали, такъ какъ мы хорошо относились къ нимъ. Насъ отвели верстъ за 15 въ тылъ и пом?стили въ комнату вм?ст? съ н?мецкими телефонистами, причемъ намъ заявили, что если кто-нибудь изъ насъ попытается б?жать, то убьютъ вс?хъ троихъ. Телефонисты угостили насъ кофемъ, но хл?ба не дали. На другой день насъ повели въ Кутно. Конечно, вс? вещи наши пропали. Шли мы отъ 8 часовъ утра до 9 часовъ вечера, въ дорог? насъ не кормили, и намъ удалось купить только два стакана молока и немного хл?ба. Это все, что мы ?ли за ц?лый день. Въ Кутно насъ отвели въ комендатуру и посл? допроса пом?стили въ подвижной полевой № 321 госпиталь, который былъ оставленъ по приказу зд?сь съ ранеными. Тутъ мы встр?тили четырехъ нашихъ врачей и двухъ сестеръ, Генріетту Кларенталь и Луизу — об? н?мки изъ Риги. Изъ врачей тамъ были доктора: Медв?девъ, Зикъ, Липмановичъ, Асфендіаровъ, Пшеничный и я. Насъ оставили работать въ этомъ госпитал?. Тамъ было до 300 раненыхъ, которые лежали на полу на грязной солом?. Перевязочнаго матеріала не было, и больные буквально плавали въ гною. Жители принимали большое участіе въ положеніи пл?нныхъ. Они рвали простыни, полотенца и вообще б?лье, приготовляя изъ него бинты для повязокъ. Они же перемывали руками старые бинты. Н?мцы намъ ничего не давали, на наши просьбы они заявляли, что городъ долженъ содержать раненыхъ, а въ город? ничего не было, ибо все было ограблено н?мцами же. Такъ какъ въ город? мыла почти не было, то бинты мылись просто водой, поэтому они были грязны и очень часто съ паразитами, которыхъ вообще въ лагер? были милліарды. Лазаретъ стоялъ вблизи дороги, по которой проводились вновь поступающія партіи пл?нныхъ, и мы стали у нихъ отбирать индивидуальные пакеты; н?мцы узнали объ этомъ, запретили намъ отбирать эти пакеты, и выставили свой караулъ, который занялся собираніемъ бинтовъ у новыхъ пл?нныхъ партій. Почти рядомъ съ нами была у?здная больница, прекрасно оборудованная, и, такъ какъ у насъ не было хирурга, то мы тайкомъ носили туда раненыхъ, требующихъ операціи. Врачъ этой больницы, кажется, докторъ Домбровскій, былъ прекрасный, сердечный челов?къ, онъ помогалъ намъ, ч?мъ могъ. Н?мцы узнали объ этомъ, арестовали его и куда-то выслали. Инструменты и весь матеріалъ въ его больниц? забрали и пом?стили тамъ своихъ инфекціонныхъ больныхъ солдатъ. Жители отдавали больнымъ и раненымъ посл?днее, что им?ли. Они ихъ кормили, поили, обшивали, ухаживали. Благодаря такому внимательному отношенію съ ихъ стороны больные питались у насъ такъ, какъ я не вид?лъ посл?, чтобы они питались въ какомъ-нибудь н?мецкомъ лазарет?. За два м?сяца моей работы въ Кутно въ общемъ прошло черезъ нашъ лазаретъ не мен?е 1500 раненыхъ. Мы работали много и охотно. Вдругъ, въ одинъ прекрасный день меня вызвалъ н?мецъ шефъ и заявилъ, что я и н?которые мои товарищи, какъ отказавшіеся отъ работы въ лазарет?, арестовываемся и высылаемся изъ этого лагеря. На мои разспросы, откуда у него могла появиться такая дикая мысль, въ то время, какъ онъ самъ прекрасно вид?лъ, что мы работали и работаемъ, онъ заявилъ мн?, что онъ получилъ отъ одного лица опред?ленное на этотъ счетъ заявленіе, что намъ дается часъ на сборы, посл? чего мы должны будемъ у?хать. Я ушелъ въ лазаретъ, туда пришли часовые съ ружьями, арестовали доктора Яковлева, Пшеничнаго, Дангулова и меня. Аресту подлежалъ и докторъ Липманъ, но его не взяли, такъ какъ у него за н?сколько дней передъ этимъ открылось кровохарканіе. Насъ привели въ комендатуру и продержали на двор?, на мороз? и в?тр? (это было 22-го декабря) 8 часовъ и вм?ст? со многими ранеными солдатами подъ конвоемъ, но какъ преступниковъ, въ отд?льной групп?, повели на вокзалъ, Жители, узнавъ о нашемъ арест? и высылк?, устроили намъ теплые проводы и надавали намъ провизіи на дорогу. Насъ заперли въ вагонъ 3-го класса и куда-то повезли. Рядомъ съ нами находился н?мецкій караулъ, и на одной изъ станцій часовой зашелъ къ намъ въ купэ и сказалъ намъ, что двое русскихъ «свиней» уже издохло. По пути къ намъ присоединили еще трехъ русскихъ офицеровъ и мы вм?ст? прі?хали въ Штральзундъ. На вокзал? насъ встр?тили н?мецкія сестры, за которыми стояли санитары съ кофеемъ и бутербродами на подносахъ, они направились прямо къ намъ, прошли черезъ нашу группу и стали при насъ раздавать ?ду конвою, «солдатамъ съ фронта», а мы должны были стоять и смотр?ть, какъ они ?ли, причемъ, проходя мимо насъ, сестры говорили: «русскимъ свиньямъ этого не полагается». Когда мы проходили черезъ городъ до парома, жители самыхъ различныхъ классовъ, въ томъ числ? женщины и д?ти, ругали насъ площадными словами, несмотря на наши повязки съ краснымъ крестомъ, кидали въ насъ сн?гомъ, кусками льда и камнями. Сопровождавшій конвой см?ялся. Насъ привезли паромомъ на островъ Дэнгольмъ и пом?стили въ карантинъ. Вскор? туда явился комендантъ и заявилъ, что мы должны снять съ себя повязки Краснаго Креста и лишаемся покровительства Женевской конференціи. Мы выразили ему свое удивленіе и сказали, что ни активнаго, ни пассивнаго сопротивленія властямъ не оказывали. Тогда онъ, улыбнувшись, зам?тилъ: «за активное васъ просто разстр?ляли бы». Черезъ н?сколько дней пришелъ переводчикъ и потребовалъ, чтобы мы дали письменное объясненіе по возведенному на насъ обвиненію. Мы потребовали обвинительный актъ, безъ котораго, понятно, мы не могли дать никакого объясненія, и для этой ц?ли насъ отвелъ въ комендатуру. Тамъ мы увид?ли бумагу, изъ которой и узнали какъ доносчиковъ, возведшихъ на насъ это ложное обвиненіе, такъ и сущность самаго обвиненія. Мы дали пространное письменное объясненіе. Черезъ н?сколько дней въ карантинъ опять явился комендантъ и заявилъ намъ, что мы можемъ опять над?ть на себя кресты, что суду мы не будемъ преданы, но что насъ пошлютъ въ лагерь, гд? работа будетъ не совс?мъ пріятна, такъ какъ тамъ свир?пствуютъ холерная и сыпно-тифозная эпидеміи. На сборы намъ былъ данъ одинъ часъ; насъ усадили въ по?здъ и 23-го января мы прибыли въ лагерь Шнейдемюле. Мы прі?хали въ 3 часа ночи. Каждый изъ насъ им?лъ съ собой багажъ до полпуда в?сомъ, и, хотя лагерь находится въ семи верстахъ отъ жел?знодорожной станціи, намъ не дали никакихъ перевозочныхъ средствъ, и, несмотря на холодный, р?зкій в?теръ и сн?гъ, мы должны были п?шкомъ пройти въ лагерь. Еще не доходя за версту до лагеря, мы почувствовали какой-то острый запахъ, и сопровождавшіе насъ конвойные объяснили, что въ лагер? свир?пствуютъ эпидеміи, а потому какъ самый лагерь, такъ и почва вокругъ него подвергнута дезинфекціи. Глубокой ночью мы вступили въ этотъ лагерь. Конвойные сдали насъ дежурному по караулу, который назначилъ провожатаго солдата; посл?дній привелъ насъ въ какое-то темное пом?щеніе. Мы зажгли спичку и къ нашей радости увидали еще 7 русскихъ товарищей. Пошли вопросы и разсказы. Зд?сь мы узнали, что въ двухъ лагеряхъ, — 1 и 2, свир?пствуетъ сыпной тифъ, а въ лагер? 3 заканчивается эпидемія холеры, но появляется сыпнякъ. Шнейдемюле заключалъ въ себ? три лагеря. Вс?хъ русскихъ врачей тамъ было 14 челов?къ; мы были разм?щены въ двухъ небольшихъ комнатахъ, сырыхъ, сколоченныхъ изъ досокъ, между которыми были большія щели. Он? служили такъ называемыми головными комнатами бараковъ, въ которыхъ лежали наши солдаты, больные сыпнымъ тифомъ. Утромъ намъ приказали перейти въ лагерь № 3. Мы увид?ли тамъ н?сколько тысячъ бл?дныхъ измученныхъ людей, вся одежда, которыхъ состояла изъ рваной рубашки и такихъ же шароваръ. Часть изъ нихъ была въ деревянныхъ колодкахъ, другая часть въ совершенно изорванныхъ н?мецкихъ сапогахъ. Очень многіе не им?ли шинелей и зам?няли ихъ од?ялами, которыми подвязывались вокругъ шеи и оно свисало у нихъ сзади въ вид? какого-то страннаго плаща. Вс? н?мецкіе солдаты, кром? ружей за, плечами им?ли еще въ рукахъ длинныя бамбуковыя палки. Если н?мецъ проходилъ черезъ толпу нашихъ пл?нныхъ, то сыпалъ направо и нал?во удары своей бамбуковой палкой. Насъ пом?стили въ комнату, гд?, какъ мы узнали, наканун? лежали больные холерой. Непосредственно къ этой комнат? примыкалъ баракъ, въ которомъ находились солдаты. При вход? въ самый лагерь насъ встр?тилъ н?мецкій фельдфебель Бледъ, въ рукахъ у него былъ длинный хлыстъ. Взмахивая хлыстомъ, онъ вызывающимъ тономъ заявилъ намъ, что по приказанію комендантуры мы будемъ пользоваться солдатскимъ довольствіемъ, такъ какъ гд?-то отказались подчиниться н?мецкимъ властямъ, и это должно было послужить намъ наказаніемъ. Въ этотъ же день насъ удостоилъ своимъ пос?щеніемъ комендантъ полковникъ Гейнрисъ, въ сопровожденіи лагернаго фельдфебеля и н?мецкаго врача Куно. Держа въ одной рук? револьверъ, а въ другой нагайку, комендантъ, со свир?пымъ видомъ и почти крича, объявилъ намъ, что мы присланы въ этотъ лагерь для наказанія, а потому онъ насъ опред?ляетъ на содержаніе нижняго чина и въ нашу комнату пом?щаетъ трехъ фельдфебелей, что мы не им?емъ права пользоваться кроватями, не им?емъ права д?лать покупокъ въ город?, будемъ пользоваться св?томъ наравн? съ нижними чинами и въ то же время мы должны будемъ нести свои врачебныя обязанности, и если мы будемъ ихъ хорошо исполнять, то наказаніе можетъ быть снято. Посл? ухода коменданта къ намъ явился молодой н?мецкій врачъ тоже съ нагайкой. Вообще, нужно зам?тить, что я не вид?лъ въ лагер? ни одного н?мца, у котораго не было бы въ рукахъ палки или нагайки, и прежде всего этотъ врачъ набросился на моего товарища за небрежное отданіе чести. Лагерь № 3, въ которомъ намъ суждено было работать, представлялъ изъ себя большое пространство сыпучихъ песковъ, окруженное тройной колючей изгородью. Въ лагер? находилось до 12.000 пл?нныхъ, разм?щавшихся въ баракахъ и землянкахъ. Отношеніе землянокъ къ баракамъ было таково, что на 6 бараковъ приходилось 18 землянокъ. Баракъ представлялъ изъ себя сарай, сколоченный изъ тонкихъ шелевокъ и разд?ленный на 3–4 отд?ленія; въ каждомъ изъ этихъ отд?леній стояла печь, но она являлась больше декораціей, ибо въ громадномъ большинств? случаевъ это были испорченныя дымящія жел?зныя печи, которыми пользоваться нельзя было. Землянки — были просто большія четырехугольныя ямы, ст?нки которыхъ были обставлены досками, и прямо на землю же былъ положенъ досчатый полъ. Посреди этой ямы ставился рядъ столбовъ, которые выд?лялись надъ уровнемъ земли не больше, какъ аршина на полтора, и служили подставкой для крыши, покатой въ об? стороны. Дневной св?тъ проникалъ въ такую могилу только черезъ маленькое отверствіе въ двери или потолк?. Отопленія зд?сь никакого не было, наръ, тюфяковъ или какихъ-нибудь другихъ приспособленій для спанья не было. Было выдано небольшое количество соломы, которая быстро истерлась, но новой не выдавали. Во время дождя эти могилы заливались водой и грязью, которую пл?нные вычерпывали своими об?денными мисками. Въ баракахъ каждый пл?нный получалъ соломенную подушку, такой же тюфякъ и од?яло. Для жившихъ же въ землянкахъ выдавалось два од?яла. Грязь всюду царствовала нев?роятная, паразиты за?дали людей на смерть, больные валялись по вс?мъ баракамъ и землянкамъ. Это была буквально разд?тая, голодная, истощенная истязаніями толпа. Вотъ какое впечатл?ніе производили, пл?нные при первомъ взгляд? на нихъ. На нашихъ глазахъ н?мецкій врачъ, стр?лялъ изъ револьвера въ баракъ черезъ открытое окно въ пл?нныхъ, которые не могли по бол?зни выйти изъ барака на такъ называемую «прогулку». Сплошь и рядомъ избитаго въ кровь солдата н?мцы тащили въ спеціальный заст?нокъ, который у насъ слылъ подъ названіемъ «сада пытокъ». Такія пытки всегда приноравливались къ утреннему часу, когда собирались вс? н?мецкія власти, отъ нихъ не отставали и н?мецкіе врачи. Обыкновенно утромъ у караульнаго пом?щенія собирали «провинившихся», ихъ клали на бочку и съ двухъ сторонъ на нихъ сыпались удары бамбуковыми палками; проходившіе мимо офицеры и врачи не могли себ? отказать въ удовольствіи стегнуть несчастнаго истязуемаго им?вшейся всегда у нихъ въ рук? плетью. Подобныя картины въ лагер? можно было наблюдать ежедневно. Когда вспыхнула эпидемія, то сообщеніе между третьимъ и вторымъ лагерями было запрещено, и потому подходить къ колючей проволок?, разд?лявшей эти два лагеря, было строго запрещено, и, если кто подходилъ, то часовые, стоявшіе у конца этого проволочнаго забора, не говоря ни слова, стр?ляли по подходившимъ. Нев?роятныя истязанія, голодъ и тоска по родин? заставляли пл?нныхъ б?жать изъ лагеря. За б?глецами устраивались ц?лыя охоты съ собаками, устраивались засады, и если имъ удавалось поймать б?глеца, то съ нимъ расправлялись безпощадно. Я знаю сл?дующій случай. Два унтеръ-офицера сговорились б?жать; для этой ц?ли они попросились на лагерныя работы, но такъ какъ въ лагер? была ц?лая система шпіонажа, то о поб?г?, очевидно, стало изв?стно въ комендатур?, и вотъ была устроена засада изъ н?мецкихъ солдатъ, и когда наши унтеръ-офицеры б?жали, то навстр?чу имъ вышли шесть вооруженныхъ ружьями н?мцевъ и несмотря на то, что б?глецы остановились и подняли руки, н?мцы убили ихъ. Одинъ изъ убитыхъ былъ пулеметчикъ 51 Сибирскаго стр?лковаго полка, старшій унтеръ-офицеръ Б?лый. Питаніе въ лагер? было настолько плохо, что въ март? м?сяц? люди, изнуренные бол?знями, бродили, какъ т?ни съ опухшими ногами, глубоко запавшими глазами; была масса туберкулезныхъ, и не мен?е 5–6 мертвецовъ ежедневно выносилось изъ нашего лагеря. Но несмотря на все это, этихъ истощенныхъ людей посл? выдержки въ карантин? опред?леннаго времени высылали на полевыя работы, гд? царствовалъ тотъ же ужасъ, что и въ лагер?. Они всегда жили подъ страхомъ быть избитыми кнутомъ, палкой, и намъ точно изв?стно, что сплошь и рядомъ, за неим?ніемъ лошадей, н?мцы впрягали ихъ въ плугъ и на пл?нныхъ пахали землю».

Жура, Иванъ, Люблинской губ., Томашевскаго у., дер. Зеленная-Тарноватка, 223 п?х. полка.

«Въ пл?нъ попалъ 21 января 1915 г. подл? Іоганесбурга. Трое сутокъ ничего не давали ?сть и гнали куда-то на западъ. Наконецъ привели въ какое-то польское м?стечко, гд? посадили насъ въ тюрьму въ очень маленькія комнатки по 2 челов?ка. Въ комнат? были нары и параша. Комнатка была настолько маленькая, что едва можно было повернуться. Зд?сь дали намъ одинъ буханокъ хл?ба, в?сомъ около 3 фунтовъ и сказали, что это на 5 дней. Отсюда насъ погнали дальше и въ пути, если кто-нибудь отставалъ, били прикладами. Когда насъ проводили черезъ какой-то н?мецкій городокъ, то жители бросали въ насъ ч?мъ попало, подходили къ колонн? нашей и плевали въ насъ. Они кричали: «Ферфлюхте керль», «Ферфлюхте канальи», «Руссъ капутъ». Конвой см?ялся. Сапоги, шинели, кушаки и часы ограбили. 30 января насъ привели въ Растербургъ, гд? мы жили до августа м?сяца. Въ казарм? насъ пом?стили 340 челов?къ. Пом?щеніе было шаговъ 30 длины и 15 ширины. Намъ дали немного соломы, которую не см?няли три м?сяца. Спали мы прямо на полу и т?снота была такая, что лежали другъ на друг?. Никакой бани не было и только въ половин? апр?ля сд?лали котлы, гд? мы могли мыть б?лье. Вошь за?дала насъ, больные лежали съ нами. Одежды не давали. Все порвалось, люди ходили съ голыми плечами, ноги заворачивали тряпками. На работу гнали вс?хъ, не идущихъ больныхъ безъ наружныхъ бол?зней избивали, считая притворщиками. Платить стали намъ по 30 пф. въ день, но платили очень неисправно и часто недоплачивали. Н?мецкій фельдфебель и вс? конвойные кром? ружья им?ли палки, а у н?которыхъ были плетки. Они били насъ по чемъ зря. Доктора до апр?ля м?сяца никакого не было, а въ апр?л? сталъ прі?зжать одинъ разъ въ нед?лю н?мецкій врачъ. Я забол?лъ тамъ нарывами по т?лу и лежалъ больной больше двухъ нед?ль, прежде ч?мъ меня отправили къ вамъ въ лазаретъ».

Жигровъ, Александръ Петровичъ, 42 Смоленской дружины, Смоленской губ., Духовщинскаго у., Тяполовской волости, дер. Новая Земля (жена Анна) показалъ сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ 19 апр?ля 1915 года въ Курляндіи. Изъ 42 и 37 дружинъ всего попало въ пл?нъ около 3 тысячъ челов?къ. Насъ собрали въ колонну и куда-то погнали. Четверо сутокъ въ пути ?сть не давали. Насъ пригнали въ м?стечко Грузди и заперли въ костел?. Было настолько т?сно, что стоять было почти невозможно, люди задыхались. На день костелъ отпирали и мы могли ходить по костельному двору. Жители поляки, латыши и евреи передавали все, что могли черезъ церковную ограду. Лично мн? еврейка дала одинъ фунтъ сахару и плакала. Денегъ ни за что не брали. Жители жаловались на н?мцевъ, что они все грабятъ. На 5 сутки посл? пл?на насъ повезли въ Тильзитъ. Въ вагонахъ заперли по 60 челов?къ, ?хали бол?е сутокъ, лежали одинъ на другомъ, оправлялись тутъ же. Оттуда насъ повезли въ Гаммерштейнъ, гд? мы жили въ землянкахъ. Кормили насъ неизв?стно ч?мъ: какая-то бурда, жидкая и гнилая брюква, изр?дка давали селедки. Избивали немилосердно. 13 мая повезли къ Кенигсбергу, на постройку двухколейной ж.-д., которую они прокладывали къ Риг?. Зд?сь было еще хуже, ч?мъ въ Гаммерштейн?,—конвой грабилъ, что хот?лъ, все на насъ порвалось, вм?сто штановъ обрывки какіе-то, плечи голые, ноги заворачивали во что попало. Починять не давали, нужно было записаться больнымъ, а то гоняли на работу почти голыми. Первые три нед?ли, когда я работалъ подъ Кенигсбергомъ, тамъ былъ русскій врачъ, фамиліи его не помню. Онъ жилъ въ деревн?, кажется Морунгенъ и приходилъ постоянно къ намъ въ баракъ. Челов?къ былъ хорошій, все время съ нами разговаривалъ, но помочь намъ не могъ, такъ какъ не им?лъ никакой власти и л?карствъ никакихъ не было, онъ только т?хъ, которые бол?ли сильно, записывалъ къ отправк? въ лазаретъ, но н?мецкій фельдфебель часто оставляла назначенныхъ имъ къ отправк?, считалъ ихъ притворщиками и избивалъ ихъ. Въ той деревн?, гд? жилъ докторъ, были поляки, и онъ при помощи этихъ поляковъ б?жалъ, но не знаю, удалось ли ему дойти до Россіи. Посл? его поб?га мы остались безъ доктора. Я самъ забол?лъ большимъ нарывомъ на кол?н? и желваками въ пахахъ, ходить совс?мъ не могъ, и меня отослали къ вамъ въ лазаретъ.

Мой землякъ изъ деревни Л?сично, съ которымъ я встр?тился на работахъ подъ Кенигсбергомъ, разсказалъ мн?, что въ январ? м?сяц? 1916 года онъ попалъ въ лагерь Тухель. Вс?хъ пл?нныхъ тамъ было около 10 тысячъ. Никакихъ построекъ тамъ не было, а было большое м?сто, огороженное колючей проволокой въ три ряда и высотою аршина въ три. Имъ приказали рыть для себя ямы, но лопатъ не дали. Ямы рыли руками, у кого не отобрали котелокъ — котелками. Дали по 2 од?яла, и они жили въ этихъ ямахъ. Соломы никакой не было. Почти что совс?мъ не кормили. Люди ложились въ вырытыя ямы по 2–3 челов?ка и согр?вали другъ друга. Если шелъ дождь или сн?гъ, то лежали въ вод?, а когда утромъ подмораживало, то од?яло бралось льдомъ. Были часто случаи, когда просыпался кто-нибудь, а землякъ его уже былъ мертвый. Умирало тамъ очень много земляковъ. Утромъ какъ встанешь изъ ямы, то повсюду кричатъ: «Братцы, дайте кусочекъ хл?ба, умираю».

Пономаревъ, Кузьма, городъ Кузнецкъ, Томской губ., Закордонная улица. Попалъ въ пл?нъ 23 февраля 1915 года подъ Праснышемъ — показалъ сл?дующее:

«Погнали къ Кенигсбергу. Четверо сутокъ ?сть не давали ничего, вещи вс? ограбили. По пути товарищи б?жали, тогда кололи невиновныхъ, изъ какой партіи б?жалъ. Въ Кенигсберг? гоняли грузить ледъ на заводъ. Когда мы проходили по городу и во время работъ, собирались жители и д?ти, кидали въ насъ сн?гомъ, камнями, льдомъ, что-то кричали и грозили кулаками. Конвой см?ялся. На ночь насъ загоняли въ конюшню, въ которой было полно навоза, вс?хъ насъ было около 700 челов?къ. Лежали одинъ на другомъ. Среди насъ были легко раненые, но работать заставляли вс?хъ. На ночь насъ запирали на замокъ, такъ что оправлялись мы тамъ, гд? спали. Кормили насъ какимъ-то супикомъ, а вм?сто хл?ба давали маленькіе пряники. Никакого доктора не было. Отсюда погнали насъ въ Гаммерштейнъ, ?хали двое сутокъ, люди были какъ т?ни, такъ какъ работать въ Кенигсберг? заставляли съ утра до ночи и на работахъ безъ всякой причины страшно избивали. Когда насъ везли, то заперли въ товарные вагоны по 60 ч. и на дорогу дали по ¹/₂ фунта т?хъ же самыхъ пряниковъ. Всю дорогу насъ никуда не выпускали оправиться. Въ дорог?, в?роятно, н?которые умерли, такъ какъ когда мы прі?хали ночью въ лагерь, то я вид?лъ, что н?мцы н?которыхъ людей вытаскивали изъ вагона, и у нихъ руки и ноги болтались, какъ у мертвецовъ. Въ Гаммерштейн? трое сутокъ мы лежали въ ямахъ въ сн?гу, а зат?мъ насъ перевели въ бараки; зд?сь умирало очень много людей, особенно передъ Пасхой 1916 года. Кормили палкой: каждый н?мецъ им?лъ палку, и, когда мы выстраивались на об?дъ, то каждый обязательно получалъ по удару. Для наказанія въ лагер? была особая загородка, гд? избивали спеціально и, какъ разсказываютъ въ лагер?, зас?кали на смерть. Посл? семи часовъ вечера изъ барака никто не см?лъ выходить. Если кто выходилъ изъ барака, то его разд?вали и ставили съ поднятыми вверхъ руками на 2 часа. Говорили, что на работахъ въ окрестностяхъ Гаммерштейна живется лучше, а потому, чтобы спастись отъ истязаній, я черезъ полтора м?сяца, какъ прі?халъ въ лагерь, выпросился на работу, но ошибся. Часовые тамъ тоже вс? были съ палками и били безпощадно, но ихъ было на работахъ меньше, ч?мъ въ лагер?, а потому меньше попадало. Я попалъ подъ Эльбингъ на кирпичный заводъ, работа была непосильная, на вагонетку нагружали не меньше 650 штукъ кирпича. На поворотномъ круг? мн? придавило грудь вагонеткой, пошла горломъ кровь, и меня отправили къ вамъ въ лазаретъ».

Гершпихель, Иркутской губ., Балаганскаго у., станція Забитуй, пос. Ново-Блюменталь, н?мецъ-колонистъ, переселился въ Сибирь. Недавно жилъ подъ Николаевскомъ. Разсказалъ сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ 11 августа 1916 года. Вм?ст? съ другими былъ привезенъ въ лагерь Гаммерштейнъ, никакого лагеря тамъ не застали, былъ отгороженъ колючей проволокой кусокъ поля, на которомъ пл?нные жили какъ кроты въ небольшихъ земляныхъ ямахъ по н?сколько челов?къ. Такъ мы прожили тамъ не мен?е трехъ м?сяцевъ; часто бывало проснешься, а товарищъ, съ которымъ въ ям? лежалъ, — мертвый. Умирало много, но сколько — не знаю. Декабрь былъ очень холодный, я упросился на работу. Меня послали въ городъ Эльбинъ, на котельный заводъ О-ва Комекъ. На завод? обижали сильно, кормили плохо, били всегда. Раньше я былъ совс?мъ здоровымъ, а 15 мая 1916 года, у меня появился кашель и я сталъ харкать кровью. Посл? этого меня отправили къ вамъ въ лазаретъ».

Шабалгокъ Африканъ, Екатеринбургъ, Пермской губ. (жена Анна Степановна), служилъ въ 289 полку, въ пл?нъ попалъ 12 марта 1916 года. Показалъ сл?дующее:

«Три дня посл? взятія въ пл?нъ намъ давали по ¹/₂ фунта хл?ба на челов?ка и больше ничего. Гнали до Вержболово, а отсюда до Эйдкунена. Зд?сь опять дали столько же хл?ба и чего-то необъяснимаго: вода не вода, кисель не кисель. Отсюда насъ повезли въ Гамерштейнъ, куда мы прибыли въ конц? марта. Тамъ насъ пом?стили въ ямахъ, которые они называли землянками, эта яма была шаговъ 25 длины и 10 ширины. Посреди ямы стояли столбы, на которыхъ лежала крыша изъ досокъ, покрытая толемъ и покатая въ об? стороны. На дно ямы были положены доски вм?сто пола, ст?ны были земляныя. Стоять, не согнувшись, можно было только посередин?, а то крыша не давала. Было такъ сыро, что на доскахъ отпечатывалась фигура лежавшаго. Наръ никакихъ не было, спали прямо на полу. Была жел?зная печка, но угля не давали. Мы ходили по лагерю и собирали щепочки, которыя валялись на земл?, такъ какъ ямы эти были устроены еще недавно. Соломы не давали. Кормили 2 раза въ нед?лю брюквой и 2 раза варили какой-то супъ, въ которомъ была шелуха съ картошки, какая-то мука и много песку. Песку на миску приходилось до ¹/₄ фунта, в?роятно, съ картофельной шелухи, такъ какъ она была не мытая. Люди отъ голода едва ходили. Раскапывали мусорныя ямы и ?ли, что тамъ находили. Приходилось воровать. Работать въ лагер? было тяжело, такъ какъ въ это время начали строить бараки, люди же вс? были истощены голодомъ. Насъ заставляли таскать бревна пудовъ 10 в?сомъ, назначая на бревно по 2 челов?ка. Если бросить бревно, избивали безпощадно. Меня поставили обшивать шелевкой баракъ и за то, что я закурилъ папиросу во время работы, и меня привязывали къ столбу семь сутокъ по 2 часа въ день. Привязанныхъ бывало такъ много, что столбовъ не хватало и тогда привязывали къ березамъ. Привязывали такимъ образомъ, что веревка проходила подъ грудью, подъ мышками и за ноги. Однихъ привязывали такъ, что они стояли ногами на земл?, а другихъ на аршинъ отъ земли. Обыкновенно привязывали на 2 часа, но бывало нер?дко, что люди вис?ли и по 4 часа. Уже черезъ полчаса посл? привязыванія челов?къ распухалъ, и между веревками выступали желваки, все т?ло н?м?ло, появлялась сперва страшная боль, и обыкновенно когда, снимали тебя-черезъ 2 часа, то ужо былъ безъ чувствъ. На моихъ глазахъ одинъ солдатъ хот?лъ получить лишнюю миску супу.

Когда мы шля за об?домъ, то выстраивались въ длинную очередь, и пока получатъ посл?дніе свою порцію, то первые усп?вали ее уже съ?сть. Желая получить еще одну порцію, они старались незам?тно стать въ хвостъ. Н?мцы зам?тили, какъ одинъ товарищъ второй разъ подошелъ къ очереди, и стали бить его палками. Онъ бросился уб?гать черезъ колючую проволоку, которой отгорожены блоки въ лагер?, зац?пился одеждой за проволоку и застрялъ тамъ. Подб?жавшіе н?мцы били его въ этой проволок? на моихъ глазахъ и глазахъ многихъ товарищей до т?хъ поръ, пока тотъ пересталъ трепетаться. Мн? пришлось побывать и въ лагер? Гальсберг?, тамъ д?лалось то же самое, что и въ Гамерштейн?; тамъ былъ одинъ лейтенантъ, который за плохое отданіе чести приказывалъ пл?ннымъ падать передъ нимъ на землю и вставать до т?хъ поръ, пока челов?къ не выбивался изъ силъ. Я былъ приблизительно въ 16 м?стахъ въ Германіи на работахъ. Всюду меня кормили плохо. Въ деревняхъ у н?мцевъ вс?мъ зав?дуютъ полицейскіе, по ихнему жандармы. Они постоянно приходятъ и пров?ряютъ запасы, какіе у кого ?сть. Все переписано, даже каждая курица. Если жители утаятъ, то штрафуютъ отъ 3 тысячъ марокъ или садятъ въ тюрьму. Особенно плохо у н?мцевъ съ хл?бомъ, его почти н?тъ. Врачебной помощи на такихъ работахъ н?тъ никакой, а конвой не обращаетъ вниманія, если забол?лъ. Я лежалъ семь сутокъ въ жару, товарищи говорятъ, что былъ въ безпамятств?, и только на восьмыя сутки меня отправили къ вамъ въ лазаретъ. Въ мирное время я работалъ на пріискахъ на Урал?, работалъ на Лен?, былъ въ Кита?, служилъ на пароход? добровольнаго флота, побывалъ въ Турціи, Египт?, Италіи, но нигд? не вид?лъ такого зв?рства, какъ у н?мцевъ. У нихъ, напр., когда р?жутъ скотину въ деревн?, то женщины и д?ти стоятъ и любуются. Женщины въ деревняхъ сильно пьянствуютъ и безпутничаютъ».

Досычевъ Филиппъ Васильевичъ, лейбъ-гвардіи егерскаго полка, городъ Харьковъ, 3-я улица, домъ Полова, № 8, показалъ сл?дующее:

«Попалъ въ пл?нъ 4—11, 1915 г. подъ Ломжей. Ограбили все. Погнали до м?стечка Стависки, всю дорогу, т. е. трое сутокъ и пять сутокъ, пока мы жили въ м?стечк?, намъ ничего не давали ?сть. Жили подаяніями, т?мъ, что добровольно приносили жители. Насъ было тамъ челов?къ 200, и мы работали по очистк? м?стечка. Тамъ мы пробыли десять сутокъ, а на 11-е насъ внезапно погнали ночью куда-то дальше и пригнали въ м?стечко Билау; вс?хъ насъ набралось къ этому времени около 400 челов?къ. Зд?сь насъ тоже заставляли очищать городъ, работа была очень тяжелая, такъ какъ на фурманку на дв? лошади наваливали полно навоза и впрягали насъ по шести челов?къ, къ тому же избивали немилосердно. Работать приходилось въ однихъ гимнастеркахъ, такъ какъ шинели поотобрали, сапоги, у кого только они были кр?пкіе, у вс?хъ отобрали. Кто былъ боленъ, выгоняли на работу прикладами и кулаками. Мы жили въ дом? безъ оконъ, съ нами прибыла партія тяжело раненыхъ, челов?къ въ 60. Ихъ пом?стили въ отд?льномъ дом? тоже безъ оконъ, и никто къ нимъ туда не заходилъ, такъ что чтобы оправиться, они сами выползали, а тотъ, кто не могъ, — д?лалъ подъ себя. Черезъ н?сколько дней привезли еще 169 тяжело раненыхъ, которые были въ большинств? случаевъ изъ разбитыхъ 18–19 февраля частей лейбъ-гвардіи Финляндскаго полка. Тогда, н?мцы среди насъ стали выкликать санитаровъ. Нашелся одинъ Виноградовъ, но объявили себя санитарами еще два еврея и я. Я вид?лъ въ этомъ м?стечк? двухъ н?мецкихъ врачей и 3–4 сестеръ. Я неоднократно упрашивалъ ихъ или самимъ притти на, перевязки, или хоть дать немного матеріала. Матеріала они не давали, а за 12 дней пришли только раза четыре, и перевязки д?лали только два раза. Приходили они въ два часа дня, а въ четыре часа уже было темно, такъ какъ св?та не было. Сд?лаютъ по 3–4 перевязки, что-то поговорятъ между собой, посм?ются и уйдутъ. Такъ больные и не перевязывались, кругомъ воняло, какъ отъ труповъ, солома и полъ были въ гною и испражненіяхъ. За 6 сутокъ умерло 16 челов?къ. Мы могли только обчищать больныхъ и то, если вымоешь водой, то вытереть не ч?мъ. У самихъ было только то, что на себ?. Соломы см?нить не могли, такъ какъ другой на зам?нъ не было. Въ м?стечко въ конц? февраля пришелъ какой-то новый баталіонъ, а старый ушелъ. Къ намъ зашелъ новый докторъ, посмотр?лъ, но ничего не сказалъ, а дня черезъ два, которыхъ можно было транспортировать, отправили вм?ст? со мной и Виноградовымъ въ Гамерштейнъ. Кормили въ м?стечк? раненыхъ солдатской н?мецкой пищей. Въ Гамерштейн? мы застали семь русскихъ врачей и двухъ н?мецкихъ сестеръ, которыя смотр?ли за экономіей, он? выгоняли изъ лазарета въ лагерь фельдшеровъ, если т? при перевязкахъ тратили много матеріала. Въ л?карствахъ былъ большой недостатокъ. За об?домъ вс? должны были ходить, только безногіе могли оставаться въ лазаретахъ. У которыхъ была больна одна рука когда, несли об?дъ въ миск?, то разливали его, обжигались и часто оставались безъ об?да. Лагерь д?лился на земляночный и барачный. Лазаретъ былъ приписанъ къ земляночному лагерю, гд? на довольствіи состояло до 20 тысячъ пл?нныхъ. Вс? становились въ очереди, ждали своей порціи часто по 2–3 часа. Ходить за об?домъ приходилось намъ не меньше, какъ за полторы версты. Пища была ужасная — по ¹/₂ ф. хл?ба, хл?бъ очень плохой съ картошкой, часто сырой. На об?дъ супъ съ пескомъ. Паекъ хл?ба въ лагер? ходилъ какъ деньги среди пл?нныхъ. Ц?на его колебалась между 35 коп. и 1 рублемъ. За четыре м?сяца, которые я пробылъ въ этомъ лагер?, я не помню, чтобы я былъ когда-либо сытъ, в?чно голодалъ, вс? только и думали о томъ, чтобы гд?-нибудь достать по?сть. Ночью снились всякіе сны, а если проснешься, то слышишь, какъ люди сквозь сонъ кругомъ говорятъ. Бывало до того страшно, что и не знаю, какъ не наложилъ на себя руки. Больные и здоровые не смотря на то, что мы сл?дили за ними, вырывали изъ мусорной ямы отбросы и ?ли ихъ ночью. За об?домъ безногіе кал?ки едва тащились на костыляхъ, над?ясь своимъ видомъ разжалобить н?мцевъ и получить лишній черпакъ супу или картошку, если такая выдавалась. Почти вс? бол?ли животами, въ большинств? случаевъ поносами. Людей безжалостно избивали, часто безъ всякой вины. Я вид?лъ, какъ н?мецъ прокололъ штыкомъ ногу солдату за то, что тотъ мылъ б?лье не тамъ, гд? нужно. Отхожее м?сто было отъ лазарета за полверсты. Пл?нный вечеромъ пріотворилъ дверь и хот?лъ оправиться, стоявшій часовой зам?тилъ это и ударилъ штыкомъ въ щель, но не попалъ въ пл?ннаго благодаря только тому, что тотъ во время отскочилъ. Тогда н?мецъ ворвался въ баракъ и, такъ какъ тамъ было темно и онъ не вид?лъ, кто хот?лъ оправиться, то онъ сталъ избивать всякаго попадавшагося ему подъ руки. Русскіе врачи помочь намъ нич?мъ не могли, они не им?ли никакой власти, а санитары, н?мецкіе унтеръ-офицеры см?ялись и говорили: «Мы имъ покажемъ какіе они врачи. Мы, что захотимъ, то и сд?лаемъ съ вами». Они убавляли больнымъ порціи, не давали того, что приписывали доктора, не давали добавки, кого хот?ли, назначали на работу по лазарету. Я р?шилъ б?жать и потому попросился на работу, такъ какъ на работахъ меньше часовыхъ, и это легче можно сд?лать. Въ январ? я б?жалъ и былъ пойманъ подъ Млавой, меня избили немилосердно, такъ что я потерялъ сознаніе, били, ч?мъ попало, топтали ногами. Посл? побоевъ я забол?лъ и меня привезли къ вамъ въ лазаретъ».

Симонъ, Николай Ивановичъ, 270 полка, Эстляндской губ., Гансалъ, трактиръ Параденъ (жена Карина Симонъ) разсказалъ сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ въ сентябр? 1914 года подъ Тильзитомъ. Пароходомъ повезли въ Данцигъ, обращеніе было зв?рское. Куда итти не командовали, хотя среди насъ были отлично говорившіе по н?мецки, а били прикладами. Въ Данциг? насъ собралось до 3 тысячъ челов?къ и насъ разм?стили на трехъ пароходахъ и заперли въ трюмахъ. Солома была, какъ навозъ. Выходить изъ трюма совершенно не позволяли. Въ первую ночь одинъ изъ насъ вышелъ, чтобы оправиться, его безъ предупрежденія сейчасъ же застр?лили. Въ трюм? было почти невозможно дышать, оконъ не было, было темно. Былъ только одинъ люкъ, который на ночь закрывали. Такъ мы на пароход? прожили дв? нед?ли. Причемъ н?сколько дней оправлялись на ту же солому, на которой спали, а зат?мъ только вырыли на берегу канавку. Побои прикладами считались за милость, обыкновенно же кололи штыками, если кто шелъ медленно. Кормили ужасно: супъ съ червями и того мало. Въ октябр? меня перевезли на работы въ Петтелькау. Работа состояла въ томъ, что нужно было отвести воду изъ р?ки въ каналъ, на которомъ были установлены машины, дававшія св?тъ всей Восточной Пруссіи. Такимъ образомъ работать приходилось съ утра до ночи въ грязи и вод?. Работали обыкновенно съ 6 час. утра до 6 час. вечера, но если шли дожди, и вода въ р?к? поднималась, то, чтобы укр?пить плотину, которую тамъ д?лали, заставляли работать ц?лую ночь. Я ум?ю хорошо говорить по-н?мецки и слышалъ неоднократно, какъ н?мцы между собой говорили, что фирма, которая взялась произвести эти работы, наживаетъ на насъ десятки милліоновъ, что, если бы не война и не мы пл?нные, то всю эту работу, которую заставили насъ сд?лать въ одинъ годъ, н?мцы окончили бы не раньше, какъ черезъ пять л?тъ, и работа обошлась бы имъ самое меньшее въ десять разъ дороже, ч?мъ теперь. Къ намъ были приставлены н?мецкіе рабочіе надсмотрщики, конвойные въ нашу работу не вм?шивались, они только смотр?ли, чтобы мы не б?жали. Довольствовать насъ должна была фирма, отъ фирмы же мы должны были получать одежду и леченіе. Баракъ, въ которомъ мы жили, былъ низкій, нары въ три ряда одинъ надъ другимъ, такъ что сид?ть на нарахъ было невозможно, стоять въ барак? можно было только посредин?. На весь баракъ было только одно окно, въ барак? пом?щалось по 200 челов?къ. Кормили совершенно впроголодь, при работ? н?мецкіе рабочіе и надсмотрщики избивали пл?нныхъ немилосердно. Ц?лый годъ, пока мы тамъ работали, мы были безъ писемъ. Люди были почти голые, безъ сапогъ, все было оборвано. Платить стали съ мая м?сяца 1915 года очень неисправно, причемъ завели лавочку, въ которой по очень дорогой ц?н? можно было купить кое-что. Такимъ образомъ, т? деньги, которые они выплачивали намъ, опять попадали къ н?мцамъ. Весною 1916 года на баракъ въ 200 челов?къ роздали по 20 шинелей. Я всю зиму работалъ безъ шинели. Чтобы избавиться хоть на одинъ день отъ работы, пл?нные въ н?которыхъ баракахъ вырыли подъ поломъ настолько большія ямы, что тамъ одновременно могло спрятаться до 10 челов?къ. Землю они выносили въ карманахъ и подъ шапкой, и вотъ они устроили между собою очереди и умудрялись зал?зать въ ямы. Такъ какъ кругомъ была невылазная грязь, то конвойные не производили строгаго подсчета выходящихъ на работу, а обыкновенно выгоняли на работу вс?хъ и посл? того, какъ вс? изъ бараковъ выйдутъ, они, вм?ст? съ н?мецкими рабочими, им?я въ рукахъ палки, смотр?ли по нарамъ и подъ нарами, не спрятался ли кто, и первое время, когда не были еще готовы ямы, то спрятавшихся жестоко избивали. Мы у?хали оттуда въ март? м?сяц? 1916 года, закончивъ работы. До ноября м?сяца врачебной помощи не было никакой, а въ ноябр? прі?халъ докторъ Горбенко изъ лагеря Арисъ. Онъ сталъ требовать, чтобы на работы насъ не см?ли выгонять голыми, людей, у которыхъ не было сапогъ, записывалъ какъ больныхъ, и вообще вс?ми силами старался заступиться за насъ. Понимая по-н?мецки, я слышалъ, что н?мцы между собою ругали его и говорили, что нужно написать какую-то на него жалобу. И д?йствительно, его отъ насъ услали въ лагерь Пруссишъ-Голландъ въ конц? января 1916 года. Посл? окончанія работъ насъ почти вс?хъ, т. е. около полуторы тысячи челов?къ, отправили въ лагерь, гд? я встр?тилъ опять доктора Горбенко».

Священникъ кр?пости Ново-Георгіевскъ, отецъ Леонидъ, эвакуированный въ март? — апр?л? 1917 года въ Россію, какъ страдающій ракомъ желудка, сообщилъ мн? сл?дующее:

«Въ конц? 1915 года и начал? 1916 года онъ находился въ лагер? Арисъ, гд? состоялъ лагернымъ священникомъ, кром? того, онъ долженъ былъ подъ конвоемъ н?мецкихъ унтеръ-офицеровъ объ?зжать ближайшія рабочія команды. При пос?щеніи рабочей команды въ Бойяхъ, гд? было бол?е полуторы тысячи нашихъ пл?нныхъ, посл?дніе разсказали ему, что въ конц? 1914 года ихъ въ буквальномъ смысл? слова морили голодомъ и забивали на смерть безъ всякой съ ихъ стороны вины и довели ихъ до такой степени, что многіе изъ нихъ не могли уже ходить. Когда туда прі?халъ какой-то н?мецкій генералъ, то пл?нные бросились на кол?ни передъ нимъ и просили его отдать приказаніе растр?лять ихъ, а не морить ихъ мучительной медленной смертью, и только посл? этого ихъ стали немного лучше кормить».

Докторъ (фамилію и адресъ его не сообщаю, такъ какъ онъ остался въ пл?ну), бактеріологъ московской городской управы, показалъ сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ 2 февраля 1915 года вм?ст? съ корпуснымъ врачемъ Булычевымъ — больнымъ старикомъ. Ограбили все. Булычева заставили идти п?шкомъ, отнявъ у него его собственную повозочку. Такъ какъ итти онъ не могъ, то наши солдаты сжалились надъ нимъ и понесли его на шинели. По дорог? насъ задержала колонна идущихъ н?мецкихъ солдатъ. Тамъ былъ какой-то, очевидно изъ старшихъ н?мецкихъ врачей. Мы обратились къ нему съ жалобой, и онъ разр?шилъ Булычеву продолжать дальн?йшій путь въ повозочк?. Мы пришли въ какой-то городокъ, гд? насъ посадили въ сырую темную тюрьму, тамъ были только голыя нары. Мы застали тамъ доктора Гедройца и н?сколькихъ офицеровъ. Н?мцы насъ совершенно не кормили, и мы жили подаяніемъ жителей. Булычевъ и Гедройцъ были больны, и по ихъ настоятельнымъ требованіямъ они куда-то были уведены. Н?мецкіе солдаты толпами заходили къ намъ въ камеру, грубо ощупывали насъ въ поискахъ что-либо ограбить, и, такъ какъ было темно, хватали насъ за ноги, задирали ихъ кверху и осматривали наши сапоги. У кого они были сносны, то тутъ же и стаскивали. Къ моему счастью меня на другой день отправили къ товарищамъ. Они жили на какой-то частной квартир? въ маленькой комнатк?. Я спалъ на полу. Изъ дому мы никуда не им?ли права выходить. Одинъ разъ кто-то изъ насъ хот?лъ пройти въ ближайшую лавочку что-то купить, но сейчасъ же былъ остановленъ грубымъ окрикомъ перваго встр?чнаго н?мецкаго солдата, которые ц?лые дни и ночи шлялись толпами по городку. Мы кормились исключительно милостыней жителей: намъ очень много помогалъ ксендзъ и аптекарь-еврей. Они, какъ воры, пробирались тайкомъ къ намъ и приносили подъ полой всякую ?ду. Отъ денегъ они категорически отказались. Мы боялись быть отправленными вм?ст? съ н?мецкими солдатами и выпросили разр?шеніе, чтобы насъ отправили съ транспортомъ раненыхъ. Намъ дали на дорогу ломтикъ хл?ба и чашку кофе безъ сахара и взяли честное слово, что мы не будемъ б?жать. 12 февраля мы прибыли въ Сувалки. Отступая дв? нед?ли тому назадъ изъ Сувалокъ, мы оставили тамъ около 300 тяжело раненыхъ въ еврейской больниц?. Еврейки, добровольныя сестры, съ большой сердечностью ухаживавшія за ними, разсказывали намъ, что, когда городъ былъ занятъ н?мцами, то пришелъ какой-то н?мецкій докторъ и приказалъ вс?хъ больныхъ перетащить въ полуразрушенный, совершенно не приспособленный для пом?щенія раненыхъ, частный домъ. Н?мцы совершенно не заботились о раненыхъ. Мы неоднократно обращались къ коменданту, но безрезультатно. Сжалился аптекарь-еврей и безплатно отпускалъ намъ перевязочный матеріалъ, изъ сохранившагося у него запаса. Раненые кормились исключительно только подаяніемъ жителей, причемъ чувствовался большой недостатокъ въ хл?б?. Полная безучастность н?мцевъ къ положенію нашихъ раненыхъ доходила то того, идо мертвецы лежали по трое-четверо сутокъ на крыльц? нашего импровизированнаго лазарета, такъ какъ, несмотря на наши записки къ коменданту, никто не приходилъ хоронить ихъ. Наконецъ прі?халъ н?мецкій генералъ врачъ Музехольцъ, осмотр?лъ нашъ «лазаретъ» и торжественно заявилъ, что обстановка, въ которой мы работаемъ, заставляетъ желать много лучшаго, и что онъ насъ переведетъ въ прекрасную казарму, но только тогда, когда все тамъ устроитъ. Занимался онъ этимъ устройствомъ, ц?лыя дв? нед?ли, посл? чего мы и перешли туда. Д?йствительно, пом?щеніе, въ сравненіи съ т?мъ, которое мы занимали раньше, было прекрасно, а устройство его, которымъ Музехольцъ занимался ц?лыя дв? нед?ли, заключалось въ томъ, что въ совершенно пустыхъ громадныхъ комнатахъ казармы на полу тонкимъ слоемъ была разбросана солома.

Пищи и медикаментовъ н?мцы совершенно не отпускали. Они заявили намъ, что содержать раненыхъ обязанъ городъ, но городъ удовлетворить насъ не могъ, такъ какъ былъ ограбленъ этими же н?мцами. Жители относились къ раненымъ и намъ удивительно сердечно: они приносили въ мискахъ и горшкахъ все, что могли сварить, помогали ухаживать за ранеными, доставали перевязочный матеріалъ, мыли бинты и т. д. Больные, благодаря ихъ заботамъ, кормились удовлетворительно. Было только маловато хл?ба. Н?мецкіе врачи, съ которыми намъ приходилось встр?чаться, отличались чрезвычайной грубостью и безсердечностью. Такъ, наприм?ръ, при казарм? была свободная комната, гд? обыкновенно пом?щался кто-либо изъ дежурныхъ врачей. Въ одну изъ ночей во время моего дежурства, привезли много раненыхъ, м?ста вс? были заняты и такъ какъ въ комнат? этой никого не было, то я распорядился часть раненыхъ пом?стить туда. Случайно зашедшій въ это время н?мецкій врачъ сталъ кричать на меня, какъ я см?лъ положить въ комнату для дежурнаго н?мецкаго врача раненыхъ. Онъ топалъ ногами, потрясалъ кулаками и кричалъ, что покажетъ мн?, что такое н?мецкій пл?нъ. Среди насъ не было хирурга. Одному больному офицеру необходимо было ампутировать ногу, и мы для этой ц?ли пригласили н?мецкаго врача. Когда больной уже былъ положенъ на операціонный столъ, то н?мецъ потребовалъ уплатить ему за операцію сто рублей. Денегъ въ данный моментъ не было, и онъ, не д?лая операціи, ушелъ. Офицеры собрали между собою сто рублей и послали эти деньги къ нему на квартиру, но попросили его дать расписку, что тотъ и сд?лалъ. Посл? полученія денегъ онъ произвелъ операцію, а черезъ н?сколько дней, очевидно, поговоривъ съ к?мъ-то, пришелъ къ намъ, принесъ обратно деньги и потребовалъ свою расписку. Фамилію этого достойнаго врача я не помню, но она записана офицерами и будетъ привезена въ Россіи. Вс?хъ раненыхъ было бол?е тысячи, врачей же было очень мало. Первое время тамъ были Дьячковъ, дивизіонный врачъ 53 дивизіи, Голубъ — онъ же санитарный врачъ города по назначенію н?мцевъ, Гедройцъ, старикъ Булычевъ и я, но работали изъ насъ въ лазарет? въ сущности только трое, такъ какъ Булычевъ былъ очень старъ, а Голубъ полъ дня былъ занятъ въ город?, поэтому справиться съ такой массой работы не было никакой возможности, т?мъ бол?е, что низшій санитарный персоналъ отсутствовалъ, и намъ помогали добровольныя сестры изъ м?стнаго населенія. Въ лазарет? было море гноя. Бинты перемывались по многу разъ руками, инструментовъ не было никакихъ, и мы могли ограничиваться только перевязкой. Среди раненыхъ было челов?къ сорокъ офицеровъ, которые находились въ т?хъ же условіяхъ, что и нижніе чины. Ходить никуда намъ не разр?шали. Нед?ли черезъ дв?, посл? того, какъ насъ перевели въ казарму, прі?хали изъ Волковишки пять-шесть русскихъ врачей и три-четыре сестры, среди нихъ докторъ Б?логолововъ, и мы только тогда бол?е или мен?е свободно вздохнули. Жили мы въ пустой частной квартир?, кажется, м?стнаго доктора Натансона. Къ намъ приставили караульнаго, который жилъ вм?ст? съ нами и сопровождалъ каждый разъ въ лазаретъ и обратно. Но дней черезъ пять кому-то изъ н?мцевъ приглянулась наша квартира и комендантъ выселилъ насъ, и намъ приказано было жить въ «Центральной гостинниц?». Об?дъ намъ приносили изъ кухмистерской. Мы съ перваго дня нашего плена и до отъ?зда изъ Сувалокъ (15-го марта) не мылись и не м?няли б?лья, ибо помыться было негд?, а б?лье все было ограблено. 15-го марта четырехъ изъ насъ куда-то повезли. На одной изъ станцій ночью вошелъ къ намъ нашъ караульный и заявилъ намъ, что кому-то изъ насъ нужно зд?сь сл?зть, но кому, онъ не знаетъ. Мы сказали, что знаемъ объ этомъ еще меньше, ч?мъ онъ. Тогда онъ говоритъ: «Ну вылазьте вс?». ?хавшій съ нами Булычовъ^{3} запротестовалъ, тогда конвойный р?шилъ, что пусть двое изъ насъ остаются, а двое по?дутъ дальше. Мы не хот?ли разлучаться, и посл? н?которыхъ переговоровъ онъ р?шилъ оставить насъ зд?сь троихъ, а Булычова повезъ дальше. Такимъ образомъ, я очутился въ Маркграбово. Насъ привели въ маленькому домику, какъ посл? оказалось — школ?, совершенно переполненному ранеными. Для насъ не было м?ста, и мы должны были пом?ститься вм?ст? съ 10 ранеными офицерами въ маленькой комнатк? 5х8 аршинъ на полу, на солом?. Раненые были покрыты вшами, которыя съ ожесточеніемъ набросились на насъ. Раненые были безъ б?лья, оборваны; кормили насъ наравн? съ другими, супомъ и давали 200 граммъ хл?ба въ день, но когда узнали, что намъ назначено жалованье въ 100 марокъ въ м?сяцъ, то прибавили намъ банку какихъ-то консервовъ въ день и стали вычитать изъ жалованья за всю ?ду. Я прожилъ въ этой ужасающей обстановк? бол?е двухъ нед?ль, пока не выяснилось, что попалъ туда «по ошибк?», такъ какъ долженъ былъ ?хать въ лагерь Гаммерштейнъ, который являлся карантиннымъ пунктомъ для вс?хъ вновь прибывающихъ пл?нныхъ. Гаммерштейнъ — это громадный лагерь, заключавшій въ себ? ц?лый рядъ меньшихъ лагерей, отд?ленныхъ заборами изъ колючей проволоки. При лагер? былъ большой лазаретъ, со спеціальнымъ дезинфекціоннымъ отд?леніемъ, лабораторіей и изоляціонными бараками. Я работалъ въ лабораторіи. Назначеніе всей этой довольно сложной организаціи заключалось въ томъ, чтобы отобрать больныхъ инфекціонными бол?знями, подозрительныхъ на какую-либо бол?знь и здоровыхъ, дабы не проникла эпидемія въ другіе лагеря, хотя мы уже слышали о страшномъ сыпномъ тиф?, который выкашивалъ въ н?которыхъ лагеряхъ десятки тысячъ челов?ческихъ жизней, и, очевидно, оборудованіе этого лагеря явилось посл?дствіемъ этихъ страшныхъ эпидемій, которыя, конечно, не могли ограничиться только лагерями, но, нав?рное, проникли и среди германскаго населенія. Отношеніе н?мецкихъ врачей къ намъ въ лагер? Гаммерштейн? было надменное, презрительное. Они на каждомъ шагу давали намъ чувствовать, что они господа положенія. Комендантъ и его офицеры нев?роятно грубы; у насъ были в?чныя столкновенія съ ними. Такъ, наприм?ръ, одинъ офицеръ, встр?тившись съ нашимъ товарищемъ на узкой дорожк? возл? барака, вм?сто того, чтобы посторониться, такъ чтобы обоимъ можно было пройти, кричалъ на него и требовалъ, чтобы онъ далъ ему дорогу, сойдя въ грязь. Какой-то мальчишка-офицеръ кричалъ на другого товарища, за якобы небрежное отданіе чести. Мы пом?щались въ комнатахъ надъ комендатурой, адъютантъ коменданта зашелъ неожиданно къ товарищу въ комнату и, конечно, не снимая фуражки, коротко заявилъ: «Вонъ». Тотъ спрашиваетъ почему и куда. «Намъ нужна эта комната — переселяйтесь къ своимъ», — былъ отв?тъ. Вс?хъ прим?ровъ грубаго глумленія надъ нами привести конечно, невозможно, такъ какъ это случалось ежедневно. Наши жалобы коменданту не приводили ни къ чему, а посл? случая съ товарищемъ изъ-за «небрежнаго» отданія чести, комендантъ выстроилъ насъ, кричалъ на насъ и заявилъ, что мы обязаны отдавать честь н?мецкимъ начальствующимъ лицамъ. Мы столовались на унтеръ-офицерской кухн? и, пока мы получали жалованье сто марокъ въ м?сяцъ, съ насъ за об?дъ удерживали 1 марку 26 пфен. Отъ ужина мы должны были отказаться, такъ какъ неч?мъ было платить. Когда намъ прибавили жалованья и стали платить 335 марокъ, и то не вс?мъ, то за тотъ же об?дъ стали удерживать 2 марки 50 пф. Вообще эти вычеты изъ жалованья носили характеръ полнаго произвола. Точно такъ же способы уплачиванія жалованья доходили до см?шного. Я не могу даже перечислить вс?хъ т?хъ варіантовъ этой особой, очевидно, спеціально для пл?нныхъ русскихъ врачей, придуманной н?мцами бухгалтеріи, конечный результатъ которой былъ всегда одинъ и тотъ же: мы аккуратно ежем?сячно расписывались въ полученіи 335 мар. чуть ли не въ десяти какихъ-то в?домостяхъ, а въ результат? въ карман? у насъ было пусто. Мы не им?ли права никуда за проволоку уходить. Намъ было только разр?шено черезъ н?мецкаго солдата покупать кое-что въ город?, но намъ пришлось скоро отъ этого отказаться, такъ какъ счетовъ онъ никогда не приносилъ, а ц?ны придумывалъ такія, которыя превосходили всякую фантазію. Только черезъ годъ намъ разр?шили съ караульнымъ ходить два раза въ нед?лю въ городъ и на прогулку, но для этого мы должны были каждый разъ наканун? нашего выступленія за проволоку писать особую записку въ комендатуру. Возвращаться мы должны были не позже пяти часовъ вечера. Этимъ правомъ выходить за колючую изгородь мы пользовались полъ года, а, зат?мъ намъ опять было запрещено ходить въ городъ. Въ лагерь изъ лазарета мы ходили свободно. Избіенія въ лагер? были массовыя, немало было раненыхъ штыками, такъ, наприм?ръ, посл? об?да пл?нныхъ гнали на работу въ два часа дня, но однажды н?мцу почему-то вздумалось поднять ихъ въ 1 ч. 30 м. Зайдя въ баракъ онъ засталъ большую часть пл?нныхъ спящими и, не говоря ни слова, перекололъ штыкомъ 12 челов?къ. Мы заявили объ этомъ шефу лазарета, но безрезультатно. Вообще шефъ занимался только т?мъ, что ур?зывалъ всюду, гд? только могъ — въ пищ?, медикаментахъ, б?ль? и персонал?. Вс? часовые въ лагер? ходили съ палками и въ первый періодъ войны, когда они были опьянены поб?дами и были ув?рены, что сотрутъ своимъ могучимъ кулакомъ все съ лица земли, отношеніе къ пл?ннымъ было гораздо хуже, ч?мъ къ животнымъ. Недалеко отъ лабораторіи, гд? я работалъ, былъ заст?нокъ, и тамъ ц?лые дни раздавались душу раздирающіе крики несчастныхъ истязуемыхъ. Вернулись времена, казалось, давно позабытые, времена среднев?ковыхъ пытокъ. Даже прі?хавшая сестра Самсонова застала подв?шенныхъ къ столбамъ. Мы же ей сообщили объ одномъ пл?нномъ, который былъ найденъ въ арестантскомъ отд?леніи пов?шеннымъ со связанными назадъ руками и пробитой головой. Пов?шеннаго вскрывали студентъ Гречаниновъ и врачи-н?мцы Мессершмидтъ и Грюнбаумъ. Ни судебныя власти, ни спеціалистъ врачъ — судебный медикъ при вскрытіи не присутствовали, и д?ло было предано забвенію. Сестра Самсонова, когда мы ей разсказали объ этомъ случа?, очевидно, прі?хавъ въ Берлинъ, опять возбудила это д?ло, но все-таки вопросъ, кто убилъ пл?ннаго и изд?вался надъ его трупомъ, остался невыясненнымъ. Пл?нныхъ настолько плохо кормили, что они, им?я тайное общеніе съ больными, находившимися въ лазарет?, покупали у холерныхъ за 10–15 пф. ихъ испражненія и выдавали ихъ за свои, чтобы только попасть въ холерный баракъ, такъ какъ тамъ кормили н?сколько лучше, ч?мъ въ лагер?. Въ лагерь почему-то было свезено до 62 д?тей, отчасти изъ занятыхъ областей, отчасти изъ такъ называемыхъ «добровольцевъ», б?жавшихъ изъ дому на фронтъ и попавшихъ въ пл?нъ. Для нихъ мы устроили школу, гд? преподаваніе вели учителя изъ солдатъ и мы, врачи. Н?мцы устранили насъ отъ зав?дыванія школой и приняли ее въ свое в?д?ніе. Солдаты-учителя приходили и разсказывали, что фактически школа перестала существовать, такъ какъ н?мцы никакихъ учебныхъ пособій для школы не даютъ, д?ти никого не слушаются и ничего не д?лаютъ. Между прочимъ, когда еще школа была, въ нашихъ рукахъ, то туда, зашелъ адъютантъ коменданта, осмотр?лъ школу и спросилъ: «А гд? же палка?» Когда, мы, удивленные, спросили, зач?мъ палка, онъ намъ на это отв?тилъ: «А какъ же вы безъ палки можете учить?» Вс? д?ти были изолированы въ одномъ блок?. Они не им?ли б?лья, одежды, ходили оборванные и спали на голыхъ нарахъ. Среди нихъ были порочные д?ти, дурно вліявшіе на другихъ. Смотр?ть за ними было приставлено н?сколько н?мецкихъ и русскихъ солдатъ. Все ихъ занятіе заключалось въ легкихъ полевыхъ работахъ. Среди д?тей былъ мальчикъ Коля Курскій, л?тъ 15, сынъ севастопольскаго моряка, его тоже гоняли на работу. Однажды конвойный н?мецъ, караулившій д?тей на работахъ по уборк? картофеля, сталъ избивать палкой какого-то мальчика. Н?мецъ былъ полный инвалидъ. Коля вырвалъ у него палку и сломалъ ее. Проходившій мимо адъютантъ генерала сбилъ Колю съ ногъ и уже лежачему съ ожесточеніемъ наносилъ удары, посл? чего Колю пришлось отправить въ лазаретъ. Въ лазарет? Коля попросилъ у насъ занять ему 5 мар., что мы и сд?лали. Объ этомъ было донесено н?мцамъ, очевидно, совершенно въ искаженномъ вид?, такъ какъ насъ вызвалъ комендантъ, сд?лалъ строжайшій выговоръ, будто мы поощряемъ преступленіе противъ дисциплины и помогаемъ русскимъ при поб?гахъ. Онъ грозилъ намъ, что, если что нибудь подобное еще разъ повторится, то онъ отдастъ насъ подъ судъ, а пока запрещаетъ всякое общеніе съ пл?нными. Я уже говорилъ вамъ, что мы жили во второмъ этаж? того же дома, гд? пом?щалась и комендатура. Туда по ц?лымъ днямъ приводили нашихъ пл?нныхъ для всякихъ опросовъ и допросовъ, и если никого изъ н?мцевъ не было, то они просили у насъ хл?ба и если у насъ былъ таковой, мы охотно давали. Это и было намъ поставлено въ вину, причемъ доносчиками было все изображено въ такомъ вид?, будто мы помогаемъ б?глецамъ. Вообще въ лагер? шпіонажъ и доносъ процв?талъ, поощряемый н?мцами вс?ми м?рами. Достаточно было, чтобы кто-либо донесъ въ комендатуру, оклеветавъ насъ, какъ сейчасъ же врача, на котораго былъ сд?ланъ доносъ, предавали суду, высылали изъ лагеря, а иногда и просто садили въ тюрьму. Такъ, наприм?ръ, у насъ ставилась въ театр? одна изъ вещицъ Аверченко. Главную роль исполнялъ еврей, другіе евреи въ лагер? обид?лись почему-то и грозили избить его. Артистъ обратился къ доктору Абрамсону, прося у него защиты. Тотъ вызвалъ грозившихъ и накричалъ на нихъ, тогда кто-то изъ нихъ донесъ на Абрамсона въ комендатуру. У него былъ произведенъ обыскъ, онъ отданъ былъ подъ судъ, но еще до суда его выслали изъ лагеря. Въ другой разъ доносчики наклеветали на доктора Францмана, будто бы онъ грозилъ имъ довести до св?д?нія русскаго правительства объ ихъ д?йствіяхъ. Францманъ былъ отданъ подъ судъ, но до суда тоже высланъ въ какой-то другой лагерь, такъ что и въ этомъ случа? мн? неизв?стно, ч?мъ кончилось его судебное д?ло. Къ намъ въ лагерь былъ привезенъ врачъ изъ лагеря Поблацъ по фамиліи, кажется, Михей, его обвиняли въ томъ, что онъ хот?лъ поднять бунтъ среди пл?нныхъ. На самомъ же д?л? онъ открылъ, кражи, производившіяся въ Поблац? на кухн?, въ которыхъ участвовали доносчики. Этотъ врачъ былъ тяжело боленъ туберкулезомъ, онъ лежалъ у насъ съ м?сяцъ съ частыми повышеніями температуры до 40 градусовъ. Отъ насъ онъ былъ отправленъ въ Данцигъ, гд? и заключенъ былъ въ тюрьму. Я слышалъ, что въ тюрьм? онъ просид?лъ н?сколько нед?ль и только посл? этого былъ допрошенъ сл?дователемъ, который въ виду явной абсурдности обвиненія отпустилъ его. Т? же доносчики у насъ въ лагер? клеветали и на н?которыхъ другихъ моихъ товарищей. Посл?дніе подвергались немедленному обыску, отдавались подъ судъ, но обыкновенно до суда высылались изъ лагеря. До л?та 1916 года н?мцы, отправляя нашихъ пл?нныхъ на т? или другія работы, производили имъ передъ отправкой хоть какой-нибудь осмотръ и больныхъ оставляли въ лагер?, но съ середины л?та 1916 года они стали отправлять массами, совершенно не считаясь съ трудоспособностью людей. Въ лагер? оставались только т?, кто или не могъ совс?мъ ходить, или былъ явнымъ кал?кой. Такъ какъ мое здоровье подъ вліяніемъ всего вид?ннаго и ежедневно переживаемаго окончательно пошатнулось, я посл? освид?тельствованія былъ отправленъ въ лагерь … для обм?на».

Докторъ Дьячковъ, Александръ Ефимовичъ, дивизіонный врачъ 63 п?хотной дивизіи, сообщилъ мн? сл?дующее:

«Я былъ взятъ въ пл?нъ 8-го февраля 1915 года у м?стечка Млынекъ близъ города Гродно, въ Августовскихъ л?сахъ, при окруженіи германцами 20-го армейскаго корпуса. Какъ только насъ захватили, сейчасъ же отобрали оружіе и повели насъ на Августово. Когда мы проходили черезъ деревни, занятыя германскими солдатами, посл?дніе набрасывались на насъ и пытались грабить, снимая сумки, пальто и т. д. На наши крики являлись офицеры — начальники нашихъ карауловъ и останавливали грабежъ. При попыткахъ ограбленія они не ст?снялись рангомъ офицеровъ: такъ, одинъ солдатъ пытался снять непромокаемое пальто съ генерала Веймельбурга. Первый переходъ былъ въ 30 верстъ; вс? шли п?шкомъ, только н?которымъ генераламъ были предложены верховыя лошади. Я лихорадилъ, не доходя одной-двухъ верстъ до дер. Красное, перваго м?ста ночлега, я отъ усталости и лихорадки упалъ и не могъ больше итти. Тогда отставшій со мной н?мецкій солдатъ замахнулся на меня прикладомъ и закричалъ: «Живо, врачъ». Подб?жавшіе двое нашихъ офицеровъ взяли меня подъ руки и довели до деревни. Зд?сь насъ пом?стили въ крестьянской хат? отд?льно отъ нижнихъ чиновъ. Хозяева хаты (б?лоруссы) очень хорошо относились къ намъ: они дали намъ по?сть, дали возможность обсушиться и соломы для подстилки. На сл?дующій день 9 февраля, въ 6 час. утра, насъ повели т?мъ же порядкомъ въ Августово, переходъ въ 25 верстъ. Въ верстахъ 4-хъ, не доходя Августова, насъ встр?тили автомобили, которые забрали генераловъ и меня, и въ тотъ же день вечеромъ доставили въ Сувалки.

«Въ то время въ Сувалкахъ было уже много русскихъ раненыхъ и при нихъ работали русскіе врачи: Булычовъ, Гедройцъ и Алянчиковъ. 10-го февраля вечеромъ я присоединился къ нимъ. Раненые были просто свалены въ двухэтажномъ частномъ дом? на Петроградской улиц?, гд? и нашли ихъ упомянутые врачи дня за два-три до моего прі?зда. Тяжело раненые лежали просто на, полу, безъ всякой подстилки, почти вплотную одинъ къ другому, въ своей до нельзя грязной посл? боевъ одежд?, въ буквальномъ смысл? слова по?даемые вшами. Вся площадь пола обоихъ этажей дома, и его пристроекъ на двор? была занята такими ранеными и ходить молено было только съ трудомъ переступая черезъ нихъ. Легко раненые, наприм?ръ, въ руку, устраивались полусидя между тяжело ранеными, частью пом?щались въ наружныхъ холодныхъ корридорахъ, или же проводили время просто на улиц?. Многіе съ тяжелыми переломами бедеръ не им?ли неподвижной повязки. Первичныя повязки были пропитаны гноемъ и почти у вс?хъ издавали страшное зловоніе. Врачебный и санитарный персоналъ н?мецкій зд?сь совершенно отсутствовалъ. Домъ охранялся лишь часовыми съ винтовками, съ примкнутыми штыками, да изр?дка показывался какой-нибудь н?мецкій санитаръ изъ сос?днихъ н?мецкихъ лазаретовъ. Изъ низшаго санитарнаго персонала вс?хъ этихъ раненыхъ обслуживалъ только одинъ русскій. Какихъ-либо приспособленій для отправленія естественныхъ надобностей не было, и тяжело раненые или отправляли ихъ подъ себя, или же съ помощью бол?е легко раненыхъ выползали во дворъ. Воздухъ въ пом?щеніяхъ былъ невозможный. Тяжело раненыхъ, требующихъ неотложной операціи, по распоряженію германскихъ врачебныхъ властей, переводили для этого въ н?мецкій лазаретъ, но дней черезъ 8—12 эти раненые были возвращены къ намъ съ т?ми же повязками. Ихъ тамъ даже не смотр?ли. Раненыхъ совершенно не кормили. Н?мцы возложили питаніе русскихъ раненыхъ на м?стный магистратъ, но такъ какъ въ город? вс? продукты были реквизированы германскими властями, магистратъ не могъ выполнить этой задачи. М?стные жители, особенно поляки, сердечно относились къ нашимъ раненымъ: они изъ своихъ скудныхъ средствъ уд?ляли все, что могли, и въ черепкахъ и ведрахъ носили имъ пищу, но пищи было недостаточно, раненые сильно голодали и томились отъ жажды, такъ какъ не во что было взять запаса простой сырой воды. Н?мцы совершенно не отпускали перевязочнаго матеріала, инструментовъ не было, неч?мъ было помыть какъ сл?дуетъ рукъ передъ т?мъ, какъ начать перевязывать раненыхъ. Н?сколько еврейскихъ д?вушекъ въ качеств? добровольныхъ сестеръ и добровольная сестра милосердія — полька, м?стная домовлад?лица, Елена Михайловна Крассовская помогали намъ, врачамъ, въ работ?; посл?дняя особенно много сд?лала и до конца являлась добрымъ геніемъ для нашихъ раненыхъ. Ею былъ оборудованъ комитетъ изъ м?стныхъ жителей для помощи русскимъ раненымъ. Эти сестры приносили перевязочный матеріалъ. Отчасти матеріалъ пріобр?тался изъ м?стныхъ аптекъ на собственныя средства врачей. Намъ много помогъ въ этомъ отношеніи м?стный влад?лецъ аптеки — провизоръ Завадскій, который отпускалъ перевязочный матеріалъ безплатно. Перевязывали мы прямо на полу, на м?ст?, гд? лежалъ раненый, такъ какъ столовъ для этого не было, да некуда было бы ихъ и, поставить. Пом?щеніе вечеромъ и ночью совершенно не осв?щалось, и если мы на свои средства не могли достать св?чей, то перевязывали раненыхъ при св?т? уличнаго фонаря, св?тившаго черезъ окно.

«Посуды для пищи не было, и раненые ?ли кто изъ чего могъ: изъ различныхъ жестянокъ, банокъ, чайниковъ, различныхъ черепковъ и даже изъ бывшихъ въ употребленіи ночныхъ горшковъ.

«Вс? наши просьбы, заявленія и требованія объ улучшеніи участи нашихъ раненыхъ оставались безрезультатными. Н?мецкія власти просили неоднократно, чтобы мы имъ указали какія пом?щенія мы находимъ для раненыхъ наибол?е подходящими, но когда такіе зданія указывались нами (ихъ было очень много), то н?мцы занимали эти пом?щенія какими-либо своими учрежденіями. Раненые офицеры находились не въ лучшемъ положеніи, они были разбросаны по разнымъ домамъ, но къ нимъ насъ, врачей, допускали только съ особаго разр?шенія германскихъ властей.

«Въ такомъ положеніи наши раненые находились въ продолженіе двухъ нед?ль, число ихъ съ каждымъ днемъ прибывало, наконецъ, прі?хали еще три русскихъ врача: доктора Голубъ, Юдинъ и Тартаковскій. Къ этому времени число раненыхъ превысило тысячу челов?къ, и они безъ всякаго призора разбрасывались по разнымъ домамъ города. Наконецъ, вс? раненые нижніе чины и офицеры были переведены въ артиллерійскія казармы, состоявшія изъ н?сколькихъ зданій. Пом?щеніе, сравнительно съ прежнимъ было лучше: оно было просторн?е и св?тл?е, но также совершенно не было подготовлено для разм?щенія раненыхъ. Дворъ былъ сплошь заваленъ навозомъ и челов?ческими экскрементами, отхожихъ м?стъ не было. Раненые, которые могли ходить, отправляли свои естественныя надобности на двор?, гд? не было для этого вырыто даже простыхъ ямъ. Для тяжело раненыхъ, которые могли съ помощью другихъ кое-какъ передвигаться, въ нижнемъ этаж? было приспособлено н?мцами отхожее м?сто: была, отгорожена досчатой перегородкой небольшая часть холоднаго корридора, гд? было поставлено три деревянныя кадки, а надъ ними устроены козлы. Такъ какъ рабочихъ рукъ для уборки не хватало, кадки переполнялись и сплошь и рядомъ полъ былъ залитъ ц?лыми озерами экскрементовъ. Тяжело раненые верхняго этажа, которые не могли совершенно выходить, выползали на площадку л?стницы и тамъ отправляли свои естественныя надобности, такъ какъ подкладныхъ и переносныхъ суденъ не доставало, а до отхожаго м?ста добраться они не были въ состояніи. Вся эта грязь приносилась на ногахъ въ пом?щеніе, гд? по-прежнему на полу въ своей одежд? и б?ль?, по-прежнему съ?даемые нас?комыми, лежали раненые, съ тою только разницею, что они им?ли зд?сь въ качеств? подстилки немного мелкой соломы, да были расположены рядами, между которыми для прохода оставались небольшіе промежутки. Въ н?которыхъ пом?щеніяхъ совершенно не было рамъ въ окнахъ, и раненые страдали отъ холода. Пищу попрежнему приносили м?стные жители, н?мецкія же власти о питаніи раненыхъ совершенно не заботились. Только спустя приблизительно полтора м?сяца посл? перехода раненыхъ въ казармы, н?мецкая администрація устроила зд?сь кухню. Ежедневно на нее доставлялось: одна или дв? бычачьихъ головы, пуда полтора грудины и пудъ или полтора черной муки, перем?шанной съ горохомъ. Изъ этого количества варился супъ на ц?лый день приблизительно на 1250 челов?къ. Тогда же стали давать хл?бъ, не бол?е полуфунта на челов?ка въ день. Раненые голодали.

«Благодаря заботамъ Е. М. Крассовской удавалось хотя самымъ тяжелымъ раненымъ кое-какъ м?нять б?лье. Она и еще н?сколько дамъ м?стнаго польскаго общества приносили б?лье, грязное же лично забирали съ собой и отправляли его въ стирку. Он? собирали грязныя портянки, мыли ихъ и шили изъ нихъ б?лье. Несмотря на то, что пл?нныхъ въ Сувалкахъ были тысячи, намъ только съ гр?хомъ пополамъ удалось выпросить у н?мцевъ челов?къ 20 или 30 нашихъ нижнихъ чиновъ въ качеств? санитаровъ для ухода за ранеными и для уборки. Кром? того, мы нашли двухъ фельдшеровъ, Чичерина и Спирина, которые зат?мъ съ большимъ самоотверженіемъ все время служили нашими помощниками. Первый изъ нихъ былъ раненъ, и самъ еще нуждался въ перевязкахъ. Н?мецкая администрація требовала, чтобы этотъ, какъ они называли, «русскій лазаретъ» обслуживался самими ранеными, здоровыхъ же пл?нныхъ они посылали на различныя свои работы. Лазаретъ им?лъ примитивно оборудованныя перевязочныя и операціонную комнату. Эти комнаты не были даже поб?лены, и потолки ихъ были темны отъ грязи и копоти. Ст?ны были покрыты оборванными грязными обоями, въ операціонной работалъ кто-либо изъ н?мецкихъ хирурговъ, которые часто м?нялись со своими помощниками. Въ перевязочной работали только русскіе врачи. Какъ ни плоха была перевязочная, все-таки въ ней перевязывать было удобн?е, ч?мъ въ старомъ пом?щеніи: перевязки производились на стоявшемъ посредин? комнаты громадномъ стол?, на который можно было класть сразу четырехъ раненыхъ. Можно было хоть кое-какъ помыть руки и обмыть рану, удобн?е было наложить неподвижныя повязки. Хотя насъ было 7 врачей, два фельдшера и 5—6 доброволицъ-сестеръ, мы не усп?вали справиться съ перевязками: раненыхъ было свыше 1.200 челов?къ, большинство изъ нихъ были тяжело раненые, раны ихъ были сильно запущены, и каждая такая перевязка отнимала много времени. Время работы было ограничено н?мецкой администраціей. Намъ разр?шалось работать съ 9 час. утра до 9 час. вечера, съ перерывомъ для об?да отъ 2 до 4 час. дня. На ночь оставлялся дежурный врачъ. Кром? того, утромъ и посл? об?да не мен?е двухъ врачей должны были, по распоряженію н?мецкихъ властей, ходить для амбулаторнаго пріема, одинъ въ городской магистратъ для пріема м?стнаго гражданскаго населенія, другой — для пріема русскихъ пл?нныхъ на сборномъ пункт?. Медицинскую помощь приходилось подавать гражданскому населенію и на квартирахъ въ город?. Вскор? посл? перехода раненыхъ въ казармы (точно времени не помню) изъ Вержболова прибыло еще 4 врача, во глав? съ докторомъ Б?логолововымъ, съ однимъ класснымъ фельдшеромъ, съ двумя или тремя чиновниками и 8 сестрами милосердія. Посл? ц?лаго ряда настойчивыхъ требованій удалось имъ отвоевать у н?мцевъ сравнительно большой домъ, рядомъ съ т?мъ дворомъ, гд? жили мы, 7 врачей, туда же удалось перетащить изъ казармы и раненыхъ офицеровъ. Для бол?е удобнаго обслуживанія раненыхъ нижнихъ чиновъ въ казармахъ мы разсортировали раненыхъ по тяжести раненія, и сами разбились на группы для обслуживанія по отд?льнымъ зданіямъ и этажамъ и, вопреки протестамъ н?мцевъ, каждая группа устроила себ? свою перевязочную. Чтобы хоть сколько-нибудь сд?лать чище пом?щеніе, мы собственными силами наскоро устроили всюду нары. Только теперь пом?щенія стали чище, врачебная помощь пошла бол?е правильно, уходъ за ранеными сталъ лучше, но раненые и больные по-прежнему голодали, тюфяковъ, постельнаго и носильнаго б?лья не было. Только во второй половин? марта впервые начали выдавать, тюфячныя наволочки и носильное б?лье, и то въ очень ограниченномъ количеств?. Всл?дствіе столь антисанитарныхъ условій и голоданія среди раненыхъ свир?пствовалъ сепсисъ, и смертность среди нихъ была очень велика; почти ежедневно умирало 4–5 тяжело раненыхъ. Почти вс? оперированные умирали, но на освобождающіяся м?ста ложились живые, изъ вновь поступающихъ раненыхъ, чтобы пойти всл?дъ за своими предшественниками.

Около половины марта раненыхъ начали эвакуировать внутрь Германіи. Эвакуація производилась на по?здахъ, партіями въ 200, 300 челов?къ. Для сопровожденія ихъ назначались по два врача изъ числа работавшихъ въ Сувалкахъ. Эти врачи уже больше въ Сувалки не возвращались. Во все время пребыванія моего въ Сувалкахъ отношеніе н?мецкихъ высшихъ и низшихъ чиновъ къ раненымъ, да и вообще къ русскимъ было грубо-презрительное, какъ высшей расы къ низшей. То и д?ло слышались крики: «Вшивыя русскія свиньи».

«Отношеніе къ врачамъ было такое же, даже со стороны н?мецкихъ врачей, и ч?мъ они были моложе, т?мъ относились они къ намъ груб?е. Они кричали на насъ, что лазаретъ нашъ «латрина» (отхожее м?сто), но не давали намъ ни средствъ, ни права для улучшенія положенія раненыхъ и лишь постоянно угрожали намъ наказаніями, м?шая намъ самимъ улучшать положеніе раненыхъ. Одинъ молодой врачъ накричалъ на нашего товарища только за то, что онъ на время пом?стилъ въ дежурную комнату, за полнымъ отсутствіемъ м?стъ, н?сколькихъ раненыхъ солдатъ. Мн? говорили товарищи и раненые офицеры, что одинъ изъ хирурговъ-н?мцевъ, работавшій въ нашемъ «лазарет?», профессоръ, потребовалъ съ раненаго нашего офицера за операцію 100 руб.; такъ какъ у посл?дняго денегъ не оказалось, то требуемую сумму собрали для него товарищи между собою, и только посл? этого этотъ профессоръ сд?лалъ ему операцію, но зат?мъ черезъ н?сколько дней онъ возвратилъ эти деньги и потребовалъ свою расписку, которую офицеры взяли съ него, когда платили ему деньги за операцію. Я самъ по присутствовалъ при этомъ, такъ какъ лежалъ въ это время больной дома. Одинъ н?мецкій солдатъ, не говорившій все время по-русски ни слова, и приставленный къ намъ наблюдать за нами и сопровождать насъ въ лазареты и обратно, однажды, безъ всякаго съ моей стороны повода, обругалъ меня площадной бранью, къ нашему общему удивленію, на чист?йшемъ русскомъ язык?. Все время нашего пребыванія въ Сувалкахъ мы находились подъ надзоромъ часового съ винтовкой и штыкомъ, и когда мы жили въ гостиниц?, то этотъ часовой сопровождалъ насъ каждый разъ въ отхожее м?сто, находившееся тутъ же въ корридор?. Ежедневно въ точно опред?ленное время часовые водили насъ въ лазаретъ и обратно домой. При этомъ мы должны были итти сразу вс? вм?ст?. Кормились мы изъ ближайшей кухмистерской за собственный счетъ, когда же мы перешли на частную квартиру, то об?дъ намъ готовила жившая во двор? женщина-полька. Вообще, все м?стное населеніе, особенно поляки, относились къ намъ очень хорошо.

«25-го марта 1915 года докторъ Голубъ, докторъ Гедройцъ, сестра милосердія Баранова, фельдшера Спиринъ, Чичеринъ и я, вм?ст? съ транспортомъ раненыхъ, были отправлены въ Гольдапъ.

«Когда мы прі?хали въ Гольдапъ, тамъ было три «русскихъ лазарета»: такъ они назывались, потому что тамъ лежали исключительно русскіе раненые и больные. До насъ русскихъ врачей тамъ не было, и каждымъ лазаретомъ зав?дывалъ н?мецкій врачъ. Сначала вс?хъ насъ пом?стили въ лазаретъ № 2, а черезъ н?сколько нед?ль н?мецкіе врачи куда-то у?хали, и намъ дали каждому по лазарету. Лазареты эти были расположены въ разныхъ м?стахъ города. Мы должны были лечить только больныхъ, совершенно не вм?шиваясь въ хозяйственную и административную власть лазарета, которой зав?дывали спеціально для этого поставленные н?мецкіе унтеръ-офицера и санитары, которые вс?ми м?рами старались причинить намъ и больнымъ какія-либо непріятности. До 1-го іюня 1915 года во вс?хъ трехъ лазаретахъ раненые и больные лежали на полу, на тюфякахъ изъ тонкаго слоя соломы, безъ постельнаго б?лья и въ той же самой одежд? и б?ль?, въ которой они попали въ пл?нъ; вшей были милліарды. Н?мцы пытались вывести ихъ обкуриваніемъ одежды и б?лья какимъ-то составомъ, им?ющимъ запахъ с?ры, но, конечно, ничего изъ этого не выходило. Бань и ваннъ не было. Б?лье, хотя и мылось самими нижними чинами, но вымывалось оно плохо, такъ какъ не было котла, для выварки б?лья и не было мыла. ?да состояла въ сл?дующемъ: въ 8 час. утра давалось кофе или какао; въ 12 час. дня об?дъ, состоящій изъ одного супа, въ которомъ были малюсенькіе кусочки мяса; въ 4 час. дня опять кофе или какао и въ 6 час. вечера ужинъ изъ супа безъ мяса. Хл?ба на день отпускалось въ первое время 600 граммъ. Перевязочнаго матеріала отпускали достаточно. Въ общемъ, хотя условія содержанія раненыхъ и больныхъ оставляли желать очень многаго, но въ сравненіи съ Сувалками они были несоизм?римо лучше. Раненые, конечно, голодали и зд?сь, такъ какъ пищи было мало, къ тому же она была малопитательна. Въ ма? м?сяц? появились случаи забол?ванія возвратнымъ тифомъ. Благодаря т?сному разм?щенію раненыхъ и больныхъ и громадному количеству вшей, эпидемія быстро разнеслась по лагерю и перенеслась за пред?лы лагеря въ рабочія команды, обслуживавшія окрестности Гольдапа. При появленіи первыхъ же случаевъ тифа, я неоднократно доносилъ объ этомъ н?мецкому врачу — шефу лазарета, заявляя, что появились забол?ванія, весьма подозрительныя на возвратный тифъ, и что необходимо немедленное изсл?дованіе крови больныхъ, но онъ относился къ этому индифферентно, подтрунивалъ надъ моими діагнозами, хотя я ему показывалъ самихъ больныхъ. Наконецъ, когда эпидемія приняла грозные разм?ры, очевидно, захвативъ и мирное населеніе окрестностей Гольдапа, прі?халъ профессоръ Матесъ, изсл?довалъ кровь и согласился съ моимъ діагнозомъ, но было уже поздно, такъ какъ эпидемія свир?пствовала во всю. Только тогда н?мцы начали принимать кое-какія м?ры; они стали давать кровати, постельное и носильное б?лье, стали устраивать ванны и души. И только посл? этого намъ было предоставлено устраивать лазареты и вводить въ нихъ т? или другіе порядки, но это право было уступлено намъ только потому, что н?мецкій санитарный персоналъ старался, какъ можно р?же показываться въ лазаретахъ, боясь заразиться. И вотъ въ 3–4 дня грязная казарма кавалерійскаго полка, на полу которой были свалены наши раненые, и больные безъ разбора по родамъ бол?зни, была превращена нами въ настоящій лазаретъ, въ которомъ можно было работать при бол?е или мен?е сносныхъ условіяхъ. Больныхъ возвратнымъ тифомъ мы изолировали въ палаткахъ-шатрахъ. Мы, конечно, не могли устранить главнаго недостатка — голода, такъ какъ продуктовъ отпускалось мало. Мы старались, гд? могли, черезъ вторыя и третьи руки покупать провизію на свой счетъ и подкармливать больныхъ. Отношеніе н?мецкихъ врачей къ намъ и въ этомъ лагер? было или грубо-надменное, или надменно-снисходительное.

«Когда я работалъ въ лазарет? № 3 до появленія эпидеміи, мн? было приказано отобрать среди раненыхъ и больныхъ, инвалидовъ для отправки въ Россію. Таковыхъ мною было нам?чено 40 челов?къ. Въ тотъ же вечеръ, часовъ въ 9, когда было уже темно, прі?халъ адъютанта директора лазаретовъ — молодой врачъ. Въ продолженіе четверти часа онъ со св?чей обошелъ вс?хъ больныхъ и раненыхъ и забраковалъ вс?хъ, нам?тивъ только пять челов?къ которыхъ, между прочимъ, я представилъ какъ не могущихъ вынести транспортъ, они настолько были тяжело больны. Д?йствительно, одинъ изъ нихъ умеръ черезъ день отъ піопневматорокса. Со мной этотъ врачъ не сказалъ ни слова, считая, очевидно, унизительнымъ для себя спрашивать мн?ніе или выслушивать какого-то пл?ннаго. Къ намъ прі?зжалъ н?мецъ-хирургъ Летценъ, уже старый врачъ. Онъ былъ очень грубъ съ ранеными и настолько грязенъ, что распространилъ среди раненыхъ рожу, которая унесла въ могилу не мало жертвъ. На мои заявленія и требованія, что нельзя на общемъ перевязочномъ стол? перевязывать рожистыхъ, онъ утверждалъ, что это не та рожа, которая заразительна. По счастью, онъ пробылъ въ Гольдап? не больше двухъ нед?ль. Съ отъ?здомъ его прекратилась и эпидемія рожи. Пл?нные въ лагер? и на работахъ избивались безпощадно, безъ всякой съ ихъ стороны вины. Такъ, наприм?ръ, былъ доставленъ избитый палками литвинъ за то, что онъ не понималъ н?мецкаго языка и не зналъ, что отъ него требуютъ н?мцы. Вся голова его и туловище было покрыто большими кровоподтеками.

«Въ лагер? Гольдапъ изъ лазарета насъ не пускали къ солдатамъ въ лагерь. Оттуда только приводили къ намъ на осмотръ больныхъ, а равно къ намъ поступали и больные съ различныхъ работъ. Между прочимъ, нашихъ пл?нныхъ н?мцы употребляютъ для такихъ работъ, которыя являются опасными для жизни. Къ намъ, наприм?ръ, была прислана партія солдатъ, челов?къ въ 10–12, на обязанности которыхъ было зарывать издохшихъ отъ сапа лошадей. Они работали тамъ безъ всякихъ предосторожностей: ни перчатокъ, ни масокъ у нихъ не было, наоборотъ, на ногахъ у нихъ были рваные опорки, вс? руки ихъ были покрыты ссадинами. Въ другой разъ намъ было доставлено н?сколько раненыхъ русскихъ нижнихъ чиновъ, которые до нашего прибытія лежали въ гор. Гольдап? въ резервномъ н?мецкомъ лазарет?. Повязки ихъ им?ли ужасный видъ; он? были сплошь покрыты гноемъ и, очевидно, не м?нялись ц?лыми нед?лями. Раны были очень запущены. Въ нашемъ лазарет? отъ раненыхъ и больныхъ требовалось, чтобы т? изъ нихъ, которые могли стоять на ногахъ, при вход? въ лазаретъ какого-нибудь н?мецкаго врача или вообще начальства, должны были вскакивать съ кровати и стоять у ножного конца посл?дней, вытянувшись въ струнку, хотя бы даже въ одной рубах?. Т? же, которые вставать не могли, должны были вытягиваться подъ од?яломъ, держа руки по швамъ, а глазами смотр?ть «на начальство». Н?мецкіе санитары обучали раненыхъ этому, и передъ прі?здомъ начальства ц?лые дни прод?лывали репетиціи. 5-го сентября 1915 года, когда лазаретъ въ Гольдап? упразднили, я былъ отправленъ въ офицерскій лагерь Штральзундъ-Дэнгольмъ. Въ дорог? я ?халъ въ отд?льномъ купэ подъ конвоемъ часового съ винтовкой и штыкомъ. На станціяхъ меня не пускали въ залъ, только на одной, во время пересадки, часовой завелъ меня въ III классъ, такъ какъ я хот?лъ пооб?дать, но туда зашелъ какой-то унтеръ-офицеръ или фельдфебель-лейтенантъ и выгналъ меня оттуда. За всю дорогу была масса пересадокъ, во время которыхъ мн? обыкновенно приходилось или сид?ть въ грязныхъ комнатахъ при караульномъ пост?, вм?ст? съ н?мецкими солдатами, или же стоять на перрон?, гд? вокругъ меня тотчасъ же собиралась толпа народа, смотр?вшая на меня, какъ на дикаго зв?ря. Когда въ 1915 году насъ пресл?довалъ ц?лый рядъ неудачъ: паденіе Варшавы, кр?постей и занятіе всего царства Польскаго, въ Гольдап? каждый разъ устраивались патріотическія манифестаціи. Въ этихъ манифестаціяхъ участвовали сотни д?тей школьнаго возраста подъ руководствомъ учителей. Эти д?ти во глав? съ учителями ходили по городу съ флагами или фонариками. Они каждый разъ направлялись къ нашему лагерю, останавливались противъ лазарета № 1, подъ самымъ его проволочнымъ заборомъ, впередъ выступали учителя и въ продолженіе н?сколькихъ минутъ подъ ихъ управленіемъ д?ти п?ли свои патріотическія поб?дныя п?сни, кричали «ура» и зат?мъ уходили. Какъ разъ въ этомъ лазарет? лежали тяжело раненые, которые попали сюда, какъ жертвы своего долга передъ родиной.

«Офицерскій лагерь Штральзундъ славится своимъ необыкновенно грубымъ комендантомъ, майоромъ фонъ-Буссе, и т?мъ тюремнымъ режимомъ, который установленъ имъ. Такъ какъ вамъ хорошо изв?стна жизнь лагеря, то я укажу вамъ только н?сколько прим?ровъ изъ этой жизни, которые касаются того времени, когда васъ еще не было въ этомъ лагер?. Все время врачи содержались тамъ на томъ же положеніи, что и пл?нные офицеры. Когда въ сентябр? м?сяц? 1915 года прі?зжала къ намъ въ лагерь русская сестра милосердія Казембекъ, врачи, находившіеся тамъ, сд?лали ей, между прочимъ, заявленіе, что прививки тифа, оспы и холеры производятся лагернымъ н?мецкимъ врачомъ очень грязно, и просили ея сод?йствія, чтобы эти прививки было имъ разр?шено сд?лать другъ другу. Посл? ея отъ?зда, спустя н?сколько дней, комендантъ лагеря вызвалъ на плацъ къ казарм? № 6 вс?хъ русскихъ врачей, находившихся тогда въ лагер? (всего челов?къ 50) и форменно накричалъ на нихъ, обвиняя ихъ въ оскорбленіи германскихъ врачей, причемъ на будущее время об?щалъ предавать ихъ суду, но уже за оскорбленіе Германіи. Въ конц? 1915 года опять собирали врачей, но уже по другому поводу. Ихъ уб?ждали ?хать на службу въ занятую н?мцами Польшу, об?щая, что такіе врачи будутъ тамъ пользоваться полной свободой. Врачи отказались. Тогда н?которые изъ нихъ были посланы туда принудительно. Уже при васъ весной 1917 года по просьб? пл?нныхъ русскихъ офицеровъ доктора Игнатьевъ, Кухтевичъ, Яблонскій и я вычислили калорійную питательность офицерскаго лагернаго стола, которая въ результат? при максимальныхъ цифрахъ дала всего — 1138 калорій въ сутки. На основаніи этого старшимъ по лагерю изъ пл?нныхъ офицеровъ, генераломъ Усачевымъ, старшимъ изъ англичанъ и старшимъ изъ румынъ было подано въ военное министерство черезъ коменданта лагеря соотв?тствующее заявленіе. Комендантъ узнавъ, кто изъ врачей вычислялъ калоріи, вызвалъ насъ на утренней пов?рк?, приказалъ арестовать насъ по отд?льнымъ комнатамъ, такъ что мы были заперты въ нихъ, а снаружи у двери стояли часовые съ ружьями, и было произведено формальное дознаніе, какъ будто мы какіе-то преступники, совершившіе, по меньшей м?р?, уголовное преступленіе. Арестованными мы пробыли н?сколько часовъ. Получая много времени спустя, на почт? посылку, я былъ возмущенъ т?мъ варварскимъ способомъ вскрыванія этой посылки, какой практикуется въ посл?днее время у н?мцевъ. Объ этомъ, очевидно, было доложено коменданту, который на сл?дующій день вызвалъ меня, сд?лалъ мн? выговоръ и угрожалъ арестомъ. При этомъ онъ не забылъ мн? напомнить, что я участвовалъ въ комиссіи, вычислявшей калоріи».

Богатовъ Иванъ Кузьмичъ, Кексгольмскаго полка, Самарской губерніи, Бузулукскаго у?зда, Михайловской волости, село Федоровка, разсказалъ мн? сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ я 1 марта 1916 г. подъ Праснышемъ. Насъ повели куда-то въ тылъ, причемъ на дорогу выдали одинъ буханокъ хл?ба на 2 дня на 1 челов?ка, а зат?мъ по прошествіи этихъ двухъ дней дали на 3 дня на 6 челов?къ еще по одному буханку. Шли мы н?сколько дней и зат?мъ на одной изъ станцій, какой, я не помню, насъ посадили въ товарные вагоны по 60 челов., заперли и куда-то повезли, ?хали мы двое сутокъ, во всю дорогу насъ никто не отпиралъ и никто не заходилъ. Мы не им?ли даже воды, чтобы напиться. Естественныя надобности отправляли тамъ же въ вагон?. Въ вагон? было такъ душно, что мы почти задыхались. На третьи сутки насъ привезли въ лагерь Гамерштейнъ. Отъ насъ отобрали вс? сапоги и дали деревянныя «клумбы». Кормили насъ сл?дующимъ образомъ: утромъ кофе безъ ничего, въ об?дъ немного нечищенной картофели и какая-то похлебка. Мы вид?ли, что на кухню привозили мясо, но въ похлебк? мяса мы никогда не находили. Ужинъ — вода съ мукой, но очень похожей на песокъ, она вся ос?дала на дно, и никто изъ насъ не зналъ, что это за мука. Кром? того на день выдавали полфунта хл?ба. Хл?бъ мокрый и очень тяжелый, какъ камень. Въ немъ попадались ц?лые куски картошки. По воскресеньямъ давали только кофе и об?дъ, ужина не полагалось. Намъ говорили, что воскресенье мы не работаемъ, а потому и не должны ?сть такъ много, какъ въ будніе дни. Въ лагер? насъ немилосердно избивали безъ всякой вины. Оттуда я попалъ на работы, гд? сразу же сильно забол?лъ животомъ, и меня отправили къ вамъ въ лазаретъ».

Куницынъ, въ лагер? Пруссишъ-Голландъ, прислалъ мн? письмо, въ которомъ, описывая жизнь въ лагер? Брандербургъ, сообщаетъ, что въ ноябр? — декабр? 1915 года умирало по 36–40 челов. въ день и объясняетъ: «и это происходило благодаря воздушныхъ покоевъ и доброкачественной пищ?, каковой хуже не можетъ быть».

Докторъ Корнаковскій, дивизіонный врачъ 6-й п?х. дивизіи (гор. Ровно, Волынской губ., собственный домъ), разсказалъ мн?:

«Въ пл?нъ я попалъ осенью. 1914 года. Я стоялъ въ линейк? Краснаго креста. Ко мн? подб?жалъ н?мецкій фельдфебель. Несмотря на мой Красный Крестъ и старость, онъ крикнулъ мн?: «руссише швайнъ» и грубо сталъ срывать съ меня аммуницію. Н?сколько верстъ до жел?знодорожной станціи мы шли п?шкомъ, а зат?мъ насъ, врачей, и н?которыхъ офицеровъ пом?стили въ вагоны III класса, а остальныхъ офицеровъ пом?стили вм?ст? съ нижними чипами въ товарный вагонъ, причемъ они были тамъ заперты. Ихъ не выпускали оттуда и для отправленія своихъ естественныхъ надобностей; они пользовались сохранившимся кое у кого котелками и другой посудой. Насъ должны были везти въ лагерь Нейсе, но, очевидно, для показа насъ возили по различнымъ городамъ Восточной Германіи, прежде ч?мъ завезли въ этотъ лагерь. Въ Нейс? мы пробыли н?сколько дней и внезапно были отправлены въ Крейфельдъ. Посл? мы узнали, что внезапность нашей отправки была связана съ наступленіемъ русскихъ войскъ. Насъ опять повезли не прямымъ путемъ, а окольными, причемъ на станціяхъ, даже второстепенныхъ, они умышленно долго задерживали насъ и распространяли слухъ, что прі?хала «св?жая» партія пл?нныхъ, и приглашали жителей посмотр?ть на насъ. Народъ сходился къ вагонамъ и изд?вался надъ нами. Насъ ругали: «русская сволочь», «русскія свинья», грозили намъ кулаками. Они проводили рукой по своему горлу, желая, очевидно, показать, что насъ нужно р?зать и что насъ, очевидно, ждетъ эта участь. Когда насъ привезли въ Крейфельдъ, то насъ окружила толпа солдатъ, несмотря на присутствіе конвоя, и потрясая кулаками передъ самымъ нашимъ лицомъ, ругала насъ, кто какъ ум?лъ. Мы, врачи, не пользовались тамъ никакой свободой. Только въ 3-хъ лагеряхъ изъ т?хъ, въ которыхъ мн? пришлось побывать во время пл?на, мн? разр?шалось выходить за проволоку и то съ часовымъ, несмотря на мой преклонный возрастъ. Въ остальныхъ же лагеряхъ держали взаперти. Поэтому я за 2 года 8 м?с. пл?на гулялъ вн? проволоки не бол?е 10 разъ. Пл?нныхъ почти во вс?хъ лагеряхъ неистово избивали. Особымъ истязаніямъ подвергались казаки. Ихъ обыкновенно отбирали отд?льно, гнали ихъ всегда въ хвост? колонны отд?льной группой, снимали съ нихъ все, кром? рубахи, и, несмотря ни на какую погоду, ихъ гнали въ такомъ вид?. Въ пути ихъ избивали нагайками, прикладами и штыками. За 2 года пл?на я, несмотря на свой преклонный возрастъ и на бол?знь, былъ много разъ пересылаемъ изъ лагеря въ лагерь. Мн? пришлось побывать: въ Нейс?, Крейфельд?, Пардеборн?, Гутерсло, Брандербург? на Гавел?, Блянкенбург? и наконецъ, Штральзунд?. Возили меня всегда III классомъ и съ громаднымъ количествомъ пересадокъ, которыя случались и днемъ, и ночью. Такъ что я посл? такихъ пере?здовъ прі?зжалъ въ новый лагерь совершенно разбитымъ. Въ лагер? Нейс? намъ, врачамъ, совершенно не позволяли лечить, мы не располагали никакими лечебными средствами, а такъ какъ наши офицеры обращались къ намъ за помощью, то мы собрали среди нихъ 100 р. и на эти деньги купили въ город? въ аптек? различныхъ лекарствъ. Объ этомъ узналъ лагерный докторъ Вильке, забралъ вс? наши лекарства и заперъ ихъ въ шкафъ. Въ Брандербург? мы были пом?щены въ одной комнат? съ деньщиками. Мы вм?ст? съ ними спали, вм?ст? об?дали за однимъ столомъ. Комната, въ которой я жилъ, была вся въ щеляхъ и настолько сырая, что изъ щелей въ полу выросла рожь. Мой тюфякъ и подушка были набиты мелкими древесными опилками, которые невозможно было ни перебить, ни подослать удобно. Такъ что я спалъ 4¹/₂ м?сяца на какихъ-то буграхъ, причемъ холодъ былъ настолько силенъ, что я бол?е 2-хъ м?сяцевъ долженъ былъ спать, не разд?ваясь, — я снималъ только сапоги. Вообще, со стороны не только н?мцевъ, но и н?мецкихъ врачей я за все время не вид?лъ, не говоря уже о т?ни товарищескихъ отношеній, даже простой корректности. Высшая м?ра любезности было об?щаніе, никогда не исполнявшееся. Н?мецкіе врачи отличались въ большинств? случаевъ нев?роятной грубостью. Упомянутый выше врачъ Вильке въ своей грубости не считался ни съ возрастомъ, ни съ рангомъ. Такъ, напр., во время прививокъ генер. Мартосъ, задумавшись о чемъ-то, немного отсталъ отъ очереди. Вильке грубо дернулъ его за рукавъ и закричалъ на него. Деньги изъ жалованья вычитались за все, за что только могли. Такъ, напр., въ комнат?, въ которой жило насъ 17 врачей, съ меня брали 20 марокъ въ м?сяцъ якобы за пом?щеніе. Но, несмотря на это, когда я прі?халъ въ лагерь Блянкендорфъ, то съ меня опять вычли за жилище, которымъ я пользовался, во вс?хъ предыдущихъ лагеряхъ. Въ лагер? Брандербургъ, посл? эпидеміи тифа, появилось колоссальное количество больныхъ съ отеками ногъ. Докторъ Выгановскій, хирургъ изъ Варшавы, разсказывалъ мн?, что у ц?лой массы пл?нныхъ русскихъ появились гангрены ногъ и ему приходилось ихъ ампутировать. На фабрикахъ кал?чили людей сотнями. Пострадавшихъ заставляли скрывать причины. Б?глецовъ избивали немилосердно. Зимой нашихъ пл?нныхъ почти голыхъ, ослаб?вшихъ посл? тифа, заставляли вывозить нечистоты по песчаной немощенной дорог?, приблизительно за 2–3 версты отъ лагеря, въ спеціальныхъ жел?зныхъ бочкахъ. Весной же, когда дорога была исправлена и вымощена, то эти же нечистоты стали возить на лошадяхъ. Комната, въ которой я жилъ въ Брандербург?, кром? вс?хъ своихъ качествъ обладала еще удивительной дверью. Эта дверь не открывалась какъ вс? двери, а вис?ла, причемъ петли были сверху, такъ что когда вы выходили, то должны были руками и головой поднимать эту дверь вверхъ, а когда вы входили въ комнату, то закрываясь, дверь толкала васъ въ плечи и въ спину. Конечно, вы можете судить, настолько плотно прикрывалась эта дверь. Къ тому же она выходила прямо на дворъ. Въ Штральзунд?, когда мы отказались ходить въ столовую по утрамъ пить кофе, если на двор? стояла ненастная погода, то фельдфебель изъ барака «А» на пов?рк? отъ имени коменданта сказалъ: «мн? будетъ безразлично, ходятъ ли русскіе офицеры ?сть или н?тъ, но въ столовую ходить я заставлю». Въ Брандербург? свир?пствовала эпидемія сыпного тифа. Вести какую-нибудь статистику было невозможно, такъ какъ, съ одной стороны, мы были заняты съ утра до поздней ночи, съ другой — н?мцы строго сл?дили, чтобы мы ничего не писали и ничего не записывали. Если они узнавали о томъ, что мы ведемъ какія-либо записи, то записки эти немедленно отбирались. Поэтому мн? удалось только на клочкахъ бумажекъ отм?чать число гробовъ, которые проносились по дорог? на кладбище передъ моимъ окномъ. Но я совершенно не могу сказать, пом?щался ли въ гробу одинъ покойникъ, или были случаи, когда изъ-за экономіи въ гробъ клали по 2–3 покойника. Вотъ т? св?д?нія, которыя были собраны мною путемъ этой тайной записи пронесенныхъ мимо меня гробовъ.

А всего мимо моего окна за 121 день было пронесено гробовъ 682.

6 іюня у?халъ я, а потому продолжать свои записи не могъ. Но черезъ н?сколько м?сяцевъ случайно я получилъ записочку черезъ солдата отъ фельдшера изъ лагеря Брандербурга, что всего съ начала, эпидеміи и до ея окончанія умерло около 900 челов?къ. У меня было много другихъ интересныхъ записей, но такъ какъ я при пере?зд? изъ лагеря въ лагерь почти постоянно подвергался обыскамъ, то вс? мои записки изъ боязни, что н?мцы посадятъ меня въ тюрьму, что они прод?лывали со многими изъ врачей, у которыхъ находили какія-либо записки, не говорящія въ ихъ пользу, я вс? свои записки уничтожилъ, и только эту, случайно сохранившуюся, я передаю вамъ для опубликованія ея въ Россіи, если вамъ суждено будетъ туда вернуться. Меня прислали сюда въ лагерь Штральзундъ для обм?на, котораго я жду уже н?сколько м?сяцевъ. М?стный комендантъ майоръ фонъ-Буссе отличается неимов?рной грубостью, выдающейся даже среди н?мцевъ. Такъ, напр., генер. Беймельбургъ получилъ какую-то открытку отъ жены; цензура усмотр?ла въ этой открытк? что-то непріятное, для н?мцевъ. Буссе вызвалъ Веймельбурга, кричалъ и ругалъ его. Кормили насъ въ этомъ офицерскомъ лагер? такъ, что если бы не посылки родныхъ, которые тратили почти все свое содержаніе на посылку намъ пищевыхъ продуктовъ, ибо до 50 % ихъ гд?-то пропадало по пути, мы бы безусловно хронически голодали. Была среди насъ устроена комиссія, въ которую, между прочимъ, вошли докторъ Яблонскій и докторъ Кухтевичъ, и этой комиссіи было поручено съ возможной точностью установить, сколько мы получаемъ въ нед?лю провизіи и какому количеству калорій соотв?тствуетъ эта пища. Насколько я помню цифру, въ сутки на челов?ка по самому максимальному подсчету приходилось около 1.400 калорій. Тогда былъ составленъ актъ, подписанный старшимъ въ лагер? ген. Усачевымъ, причемъ къ этому акту присоединились находившіеся въ этомъ же лагер? англичане и румыны, и мы подали эту бумагу Буссе для препровожденія ея въ Берлинъ въ военное министерство, а копію съ нея, если не ошибаюсь, въ испанское посольство. Какъ только генер. Усачевъ принесъ эту бумагу коменданту, то врачи, участвовавшіе въ опред?леніи калорій, немедленно были арестованы, разсажены по отд?льнымъ комнатамъ подъ карауломъ н?мецкихъ солдатъ съ винтовками, какъ преступники, и были подвергнуты допросу. Черезъ н?сколько часовъ они были выпущены. По отношенію же англичанъ и румынъ никакихъ репрессій Буссе не предпринялъ. Русскихъ офицеровъ, не ст?сняясь, избивали. Такъ, напр., б?жалъ одинъ полковникъ. Онъ былъ сейчасъ же пойманъ и на глазахъ у русскихъ офицеровъ, а также англичанъ былъ безпощадно избитъ н?мецкими солдатами тутъ же въ лагер?. Избіеніе продолжалось еще въ караульномъ пом?щеніи, куда его увели для допроса. Два другихъ офицера съ ц?лью поб?га вышли черезъ ворота, они были задержаны и тоже избиты. Бараки, въ которыхъ пом?щались русскіе офицеры и врачи, были до нев?роятія грязны, съ некрашенными полами, вымыть которыя было невозможно. Въ баракахъ было очень холодно. Угля не давали иногда по н?сколько дней, такъ что нер?дко было, что вода въ плевательниц?, стоявшей на полу, утромъ замерзала. Врачи въ этомъ лагер? держались на положеніи пл?ннаго офицера. Мы должны были вставать въ 8 часовъ, здоровые должны были ходить въ конюшню, которая была приспособлена подъ нашу столовую, и тамъ пили какую-то бурду, называемую кофе. Въ 9 час. утра, несмотря ни на какую погоду, вс? здоровые врачи должны были выстраиваться на маленькомъ плацу передъ баракомъ для пов?рки, причемъ н?мецкій фельдфебель считалъ насъ. Въ 1 часъ дня былъ об?дъ, если можно было только назвать об?домъ какую-то жижу, въ которой была совершенно неопред?ленная крупа, похожая не то на манную, не то на тертый каштанъ, безъ всякаго признака жира, и на второе никогда несм?няемая сплошь и рядомъ гнилая, вареная кормовая брюква. Къ этой брюкв? иногда добавлялось минимальное количество картофеля, микроскопическіе кусочки какихъ-то органовъ отъ какихъ-то животныхъ, иногда котлеты изъ чего-то, которое по наружному виду напоминало мясо, но котлеты эти им?ли резистенцію резины. Зат?мъ намъ давали еще колбасу, которая можетъ служить гордостью офицерскаго лагеря въ Штральзунд?. Она называлась колбасой, очевидно, только потому, что была въ кишк?, но содержимое этой кишки было трава съ гвоздикой. Н?которые изъ врачей разм?шивали эту колбасу въ вод?, и тогда ясно было, что кром? травы и очевидно мелко с?ченной соломы въ этой колбас? абсолютно ничего не было. Н?которые изъ насъ, не теряя надежды на скорый обм?нъ, хранили эту колбасу многія нед?ли для того, чтобы привезти её въ Россію и показать, какой только колбасой н?мецъ можетъ питать русскаго офицера, и до какой виртуозности доходитъ его изобр?тательность въ этомъ направленіи. Эта колбаса лежала въ комнат?, какъ я уже сказалъ, многія нед?ли, но она не проявляла никакой наклонности портиться. Въ этомъ, очевидно, и заключалось ея достоинство. Другой достоприм?чательностыо нашего стола былъ сыръ. Мы долго бились надъ т?мъ, чтобы опред?лить, изъ чего онъ былъ сд?ланъ, и такъ эта тайна осталась для насъ не открытой. Мы только по слухамъ узнали, что сыръ этотъ приготовлялся изъ копытъ лошадей, путемъ продолжительной и долгой ихъ выварки. Это была совершенно компактная масса с?роватаго цв?та, издающая запахъ копыта. И, конечно, какъ непрем?нная часть вс?хъ нашихъ кушаній, въ этой компактной масс? им?лась кое-гд? гвоздика. На ужинъ намъ полагался супъ того же состава, что и на об?дъ. Кром? того намъ выдавалось въ нед?лю 19 хл?бныхъ карточекъ каждая на 100 граммъ хл?ба, по которымъ мы должны покупать булочки въ им?ющихся при лагеряхъ лавочкахъ за собственный счетъ. Точно взв?сивъ не одинъ десятокъ булочекъ, мы ни одной изъ нихъ не нашли бол?е 82 граммъ. Обыкновенно же в?съ булочки колебался между 70 и 80 граммами. Дал?е, намъ выдавали на. нед?лю приблизительно 2 ¹/₂ столовыя ложки грязнаго сахара-песку. Зимой въ 6 час. вечера мы должны были опять выстраиваться на пов?рку, въ 8 час. вечера насъ запирали въ баракахъ на замокъ, и вокругъ барака разставлялись часовые, несмотря на то, что часовые стояли у проволочной изгороди, охватывающей весь лагерь. Въ 10 ч. вечера тушилось электричество и никто не им?лъ права зажечь св?тъ, хотя бы св?чи вы купили на собственныя деньги. Въ такихъ условіяхъ и жили мы, ожидая обм?на».

Докторъ Вридицкій, разсказъ котораго я приводилъ выше, сообщилъ мн? еще сл?дующее:

«Когда у?хали вы (докторъ Базилевичъ), то нашъ лагерь остался безъ хирурга, искал?ченные же на работахъ на заводахъ, наши пл?нные прибывали массами, какъ и при васъ, и зачастую требовались серьезныя и сложныя операціи. Комендатура стала хлопотать о присылк? спеціалиста-хирурга. И вотъ изъ лагеря Меве былъ присланъ докторъ Григеръ изъ Варшавы. Онъ разсказывалъ мн?, что въ лагер? Постровъ, когда про?зжала сестра изъ Россіи, то для того, чтобы онъ не могъ разсказать ей о вс?хъ т?хъ ужасахъ, которые прод?лывались въ этомъ лагер? съ нашими пл?нными, онъ былъ запертъ на замокъ въ комнат?, къ которой былъ приставленъ часовой. Его продержали арестованнымъ въ этой комнат?, пока не у?хала сестра. А зат?мъ его выслали въ лагерь Меве, гд? и держали как? арестанта. Вм?ст? съ нимъ на положеніи арестантовъ находилось тамъ еще 6 русскихъ врачей, въ томъ числ? докторъ Разумовъ, служившій до войны въ главномъ военно-санитарномъ управленіи. Д-ръ Григеръ попалъ въ пл?нъ вм?ст? съ Самсоновской арміей и работалъ въ лагер? Бюстровъ. Тамъ былъ только околотокъ, причемъ н?мецъ-врачъ требовалъ, чтобы пл?нные осматривались при немъ, и самъ назначалъ больнымъ леченіе. Онъ абсолютно вс?мъ, заявлявшимъ какую-либо жалобу на бол?знь, приказывалъ выпить стаканъ англійской горькой соли; посл?дняя для этой ц?ли держалась въ околотк? чуть ли не въ ведерной посуд?. На этой почв? и произошелъ инцидентъ между докторомъ Григеромъ и н?мцемъ, и Григеръ, какъ челов?къ вспыльчивый, наговорилъ н?мцу много непріятнаго, за что и былъ немедленно высланъ изъ лагеря, причемъ ему было объявлено, что ожидается обм?нъ врачами между Россіей и Германіей, но что въ наказаніе онъ ни въ коемъ случа? не будетъ обм?ненъ и, д?йствительно, онъ до сихъ поръ находится въ Германіи. Изъ Меве его везли къ намъ, въ лагерь Пруссишъ-Голландъ, какъ арестанта, въ сопровожденіи 2-хъ конвойныхъ солдатъ съ винтовками и штыками. Какъ характеристику отношеній н?мцевъ къ пл?ннымъ, я могу привести сл?дующій случай: когда прибыли въ лагерь румыны, о которыхъ я говорилъ раньше, и посл? того, какъ было точно установлено, что 60 челов?къ изъ нихъ умерло голодной смертью, то корпуснымъ врачемъ, прі?хавшимъ разсл?довать этотъ случай, былъ отданъ приказъ, чтобы несчастные румыны, оставшіеся въ живыхъ, получали бы особо питательную пищу. И вотъ лагерный офицеръ Миллеръ, получивъ это приказаніе, выражалъ свое неудовольствіе и громко говорилъ въ лагер?, что начальство отнимаетъ пищу отъ нашихъ д?тей, чтобы кормить эту «сволочь». Въ начал? 1917 года изъ знакомыхъ вамъ рабочихъ командъ Морунгенъ и Мисвальденъ стали привозить пл?нныхъ въ ужасающемъ вид?. Они были истощены до посл?дней крайности, съ громадными отеками ногъ. Не лишнимъ, будетъ сообщить вамъ, какъ относится н?мецкое правительство къ своимъ же, но «подозрительнымъ» врачамъ. Такъ, напр., къ намъ въ лагерь былъ присланъ докторъ … (фамилія его мн? изв?стна). Онъ уроженецъ Эльзасъ-Лотарингіи, женатъ на француженк? и ничего н?мецкаго въ немъ н?тъ. Какъ только началась война, онъ со всей семьей былъ высланъ изъ Страсбурга въ Восточную Пруссію. Его старики родные остались въ Страсбург?; кто-то изъ нихъ тяжело забол?лъ, и онъ просилъ, чтобы его жен? разр?шили про?хать въ Страсбургъ нав?стить родныхъ. Ему было отказано въ этомъ. Въ Восточной Пруссіи въ глухой болотистой м?стности строилась жел?зная дорога, недалеко отъ м?стечка Мисвальденъ. Тамъ было на этой постройк? до 10–16 тысячъ пл?нныхъ, и его заслали въ эту глушь зав?дывать въ санитарномъ отношеніи нашими пл?нными. Онъ вс?ми м?рами старался облегчить ужасное положеніе русскихъ солдатъ, и по возможности освобождалъ ихъ отъ работъ. На него посл?довали доносы, онъ немедленно былъ оттуда удаленъ, и на его м?сто былъ присланъ н?мецъ, который изъ освобожденныхъ имъ отъ работъ 80 % призналъ годными къ работ?. Его отослали въ гор. Эльбингъ, гд? на завод? Шихау работаетъ около 5.000 русскихъ пл?нныхъ надъ изготовленіемъ боевыхъ припасовъ для н?мецкой арміи. Онъ и тутъ остался в?ренъ себ? и помогалъ русскимъ. Администрація завода послала доносъ, и его изъ этого завода выслали къ намъ въ лагерь. Надъ нимъ производится сл?дствіе. Я не знаю ч?мъ оно закончилось, такъ какъ самъ былъ высланъ къ этому времени въ лагерь Штральзундъ. Онъ говорилъ намъ, что посл? всего что онъ вид?лъ, онъ считаетъ позоромъ для себя бытъ германскимъ подданнымъ, а въ разговор? о созданномъ н?мцами королевств? Польскомъ сказалъ, что онъ радъ, что русская Польша хоть на время попалась въ руки н?мцевъ, ибо, теперь поляки будутъ хорошо знать, что такое н?мецъ и н?мецкій деспотизмъ и что ничего кром? глубокой ненависти поляки теперь къ Германіи питать не будутъ».

Докторъ … (фамилію и адресъ его не печатаю, такъ какъ онъ остался въ пл?ну), разсказалъ мн? сл?дующее:

«Въ пл?нъ я попалъ 30 августа 1914 г. подъ Тильзитомъ, откуда былъ переведенъ въ лагерь Тухель. Этотъ лагерь состоялъ, собственно изъ двухъ лагерей, разсчитанныхъ каждый на 5.000 челов., но когда я прибылъ туда, то лагерь этотъ былъ ни что иное, какъ порядочная площадь земли, обнесенная проволочнымъ загражденіемъ, высотою до 3–4 аршинъ, при чемъ этотъ проволочный заборъ былъ въ 3 ряда. Пл?нные жили подъ открытымъ небомъ; имъ было приказано вырыть норы въ земл?, но никакихъ инструментовъ для рытья не было дано, такъ что пл?нные копали землю руками и котелками, у кого они сохранились. Посл? долгихъ хлопотъ мн? удалось достать отъ комендатуры 50 лопатъ. Такимъ образомъ наши солдаты вырывали себ? ямы глубиною до 2 арш. и такой величины, что въ ней могли вм?ститься отъ 2 до 4 челов?къ. Никакой соломы не было дано. Солдаты зал?зали въ эти ямы, и каждому изъ нихъ полагалось только 2 од?яла. Если въ ям? жило 3 челов?ка, то они им?ли 6 од?ялъ, изъ которыхъ 2–3 дожили подъ себя, а остальными укрывались. Дождь, а позже сн?гъ постоянно, попадали въ яму, такъ что сухими пл?нные никогда не были. Когда начались изморозки, а въ ноябр? — декабр? и настоящіе морозы, то од?яла превращались въ ледъ, и подъ этой корой льда спали наши солдаты. Были случаи, когда проснувшіеся товарищи находили своего сожителя по ям? замерзшимъ. Пл?нныхъ кормили такъ, что лишь бы они не умерли отъ голода. Ихъ избивали безъ всякаго повода и жестоко. Кром? меня въ этомъ лагер? были доктора Баженовъ и Херасковъ, который зат?мъ умеръ, когда появилась эпидемія тифа. Мы подавали постоянно жалобы коменданту на истязанія нашихъ пл?нныхъ и на невозможное ихъ положеніе. Комендантъ ограничился т?мъ, что отдалъ приказъ, чтобы избивали прикладами, но только л?нивыхъ. Посл? долгихъ хлопотъ было привезено 2 воза соломы. Эту солому свалили сейчасъ же за проволокой вн? лагеря подл? калитки. Не помню, по какому-то д?лу я зашелъ къ лагерному офицеру и вм?ст? съ нимъ направлялся къ лагерю. На нашихъ глазахъ толпа пл?нныхъ вышла за проволочное загражденіе и стала брать солому. Тутъ же стояли часовые. Лагерный офицеръ поднялъ дикій крикъ, возмущаясь, какъ это часовые посм?ли выпустить пл?нныхъ за проволоку, и отдалъ приказъ загнать ихъ назадъ. Часовые открыли изъ ружей огонь по пл?ннымъ, при чемъ н?сколько челов?къ среди нихъ было ранено и убито, прежде ч?мъ я усп?лъ закричать, чтобы прекратили стр?льбу. Въ этомъ же лагер? находился офицеръ Штальгутъ, зав?дывающій частью пл?нныхъ, который отличался особымъ зв?рствомъ. Онъ не ограничивался т?мъ, что собственноручно безпощадно избивалъ пл?нныхъ, но приходя въ б?шенство, сыпалъ имъ въ глаза песокъ. Отсюда меня перевели въ лагерь Альтдамъ. Это громадный лагерь, гд? сортируются пл?нные на н?сколько категорій, которые пом?щаются въ отд?льныхъ лагеряхъ, и зд?сь же отбираются инвалиды, подлежащіе отправк? въ Россію. Сперва я былъ при лазарет?, гд? шефомъ состоялъ н?мецъ-врачъ, отличающійся грубостью и полнымъ нев?жествомъ. Такъ, напр., онъ требовалъ, чтобы мы сопровождали его при обходахъ лазарета. Діагнозы онъ ставилъ на ходу, никогда не осматривая больныхъ, а также на ходу отм?нялъ наше теченіе и назначалъ свое. Онъ, напр., приказалъ больному дать какъ слабительное каломель 0,2 три раза въ день. Эти его назначенія намъ удавалось обходить т?мъ, что мы просили н?мецкаго санитара, работавшаго въ аптек?, не выдавать т?хъ лекарствъ, которыя значились по рецептамъ шефа, но когда узналъ объ этомъ шефъ, то, конечно, немедленно прогналъ санитара. Во время одного изъ такихъ обходовъ, нашъ товарищъ, зав?дывавшій хирургическимъ отд?леніемъ, ушелъ изъ барака, такъ какъ шефъ окончилъ осмотръ его отд?ленія, и мы были въ это время въ барак? съ внутренними больными. Зам?тивъ выходящаго товарища, онъ поднялъ страшный крикъ и бранилъ его, какъ онъ см?лъ уйти изъ барака, не спросивъ на то разр?шенія его. Изъ лазарета меня перевели въ такъ называемый «обм?нный лагерь». Тамъ царствовалъ тотъ же порядокъ. Н?мецъ-хирургъ Гетце былъ абсолютный нев?жда, каждую рану онъ зондировалъ, больныхъ гнойнымъ плевритомъ онъ не оперировалъ, а прокалывалъ гнойникъ троакаромъ. Когда же я ему сказалъ, что это не поможетъ больному, что нужно сд?лать резекцію ребра, онъ мн? отв?тилъ: «Какая разница, все равно умретъ». Его любимымъ инструментомъ была острая ложка, которой въ сущности онъ и производилъ вс? операціи. Такъ, напр., ракъ губы онъ выскабливалъ этой ложкой. Всякія свищи, на дн? которыхъ находились обломки костей, онъ не раскрывалъ, а скоблилъ этой же ложкой, причемъ работалъ ею настолько энергично, что забрызгивалъ кровью не только столъ и ст?ны, но зачастую и потолокъ. Большимъ зломъ являлись такъ называемые инспектора, т. е. смотрители лазаретовъ. Это въ большинств? случаевъ были унтеръ-офицеры, назначенные на эти должности во время войны. Они старались вс?ми силами и м?рами отправить намъ и безъ того не отрадную нашу жизнь. Такъ, напр., когда меня изъ лазарета перевели въ обм?нный лагерь, то одинъ изъ инспекторовъ отвелъ мн? комнату, бывшую кладовку, при какомъ-то сара?. Это была совершенно сырая, темная, каменная комнатка, вс? ст?ны ея были въ громадныхъ дырьяхъ, такъ какъ тамъ раньше были большія полки. Величина комнаты была 2х4 метра. И мн? стоило большого труда и многихъ непріятностей, чтобы эту комнату н?мцы привели бы въ бол?е или мен?е сносный видъ. Эпидемія въ Тухел? развилась сл?дующимъ образомъ: съ самаго же начала тамъ появились холерныя забол?ванія, но они носили больше спорадическій характеръ, вскор? же появились отд?льные случаи сыпного тифа. Я немедленно же доложилъ объ этомъ н?мцу врачу и коменданту. Они не обратили ровно никакого вниманія, а н?мецъ врачъ даже подтрунивалъ надо мной. Когда забол?ванія стали усиливаться (повторяю, что я безпрестанно и настоятельно указывалъ на грозную опасность развитія эпидеміи), прислали доктора Эккера — земскаго врача изъ гор. Тухеля. Онъ осмотр?лъ больныхъ и сказалъ: «Глупости, это не сыпной тифъ, а краковская лихорадка». Какъ я ни просилъ его объяснить мн?, что это за мудреная такая «краковская лихорадка», о которой я никогда не слыхалъ и нигд? въ литератур? не читалъ, объяснить онъ мн? не могъ. Наконецъ, эпидемія быстро захватила оба лагеря, и такъ какъ они были совершенно не устроены, то больные валялись буквально всюду, даже въ мертвецкой. Н?мцы спохватились, выписали русскихъ врачей, стали строить лагерь, стали принимать м?ры. Но м?ры эти заключались въ изоляціи насъ отъ вн?шняго міра и предоставленіи намъ полной свободы умирать отъ страшной бол?зни. Въ начал? эпидеміи и позже, когда она заканчивалась, н?мцы занимались подлогами; они не писали, что умеръ кто-либо изъ пл?нныхъ отъ сыпного тифа или холеры, а ставили самые различные діагнозы: больные у нихъ умирали отъ воспаленія легкаго, отъ воспаленія почекъ, отъ порока сердца, однимъ словомъ отъ всего, чего угодно, но только не отъ тифа и холеры. Въ виду полнаго голоданія больные были ослаблены настолько, что посл? этой эпидеміи появилась, съ одной стороны масса туберкулезныхъ, съ другой стороны масса больныхъ съ отеками ногъ. Никакихъ улучшеній въ ихъ питаніи не предпринималось. Зв?рское обращеніе съ ними оставалось то же. Они жили въ порахъ, о которыхъ я раньше вамъ сказалъ, почти до марта м?сяца 1915 г., ибо лагерь былъ окончательно устроенъ только въ середин? мая 1915 г.

Съ декабря 1914 г. по іюнь 1915 г. забол?ваемость и смертность выразились въ сл?дующихъ цифрахъ. Разсчетъ сд?ланъ на 5.000 челов?къ, ибо я работалъ только въ одномъ лагер?, другими же зав?дывали мои товарищи.

Такимъ образомъ, за вс? эти 6 м?сяцевъ забол?ваемость смертность выразилась, въ сл?дующихъ цифрахъ:

Хализовъ, Леонидъ, 290 полка, Нижегородской губ., гор. Ардатовъ, сел. Ломовка, разсказалъ мн? сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ 29-го августа 1915 года подъ Двинскомъ. Гнали насъ трое сутокъ, совершенно ничего не давая ?сть. Пригнали въ Шавли, гд? выдали по одному буханку хл?ба на 6 челов?къ. Тамъ мы пробыли два дня, отсюда погнали къ Тильзиту. Кормить регулярно стали только съ 20-го дня пл?на, а то все время давали одинъ только хл?бъ, но не каждый день. Когда прибыла партія въ Тильзитъ, то не мен?е 300 челов?къ было совершенно больныхъ. Раненыхъ и тяжело больныхъ перевозили на грузовик?, причемъ на грузовикъ впихивали по 60 челов?къ, такъ что сид?ть не было возможности, и раненые стояли. Грузовикъ во время дороги сильно толкалъ и дергалъ, такъ что кругомъ стоялъ стонъ; у раненыхъ въ грудь хлынула горломъ кровь, и въ дорог? двое умерло».

Докторъ Ходоровскій, Владиміръ Клементьевичъ, помощникъ врачебнаго инспектора въ гор. Смоленск?, разсказалъ мн? сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ 16-го августа 1914 года. Я былъ главнымъ врачемъ корпусного обоза, на который напала н?мецкая кавалерія. На моихъ глазахъ н?мецкіе кавалеристы убивали безоружныхъ обозныхъ. Насъ п?шкомъ погнали въ Виленбергъ. Не доходя до города Виленберга, офицеровъ и солдатъ по неизв?стной причин? заставили провести ц?лую ночь подъ открытымъ небомъ въ пол?, причемъ на пол? они положили въ вид? круга какую-то б?лую ленту и приказали, чтобы никто не см?лъ выходить за эту ленту. Кругомъ были разставлены часовые. Подполковникъ, зав?дывающій хозяйствомъ Капорскаго полка (фамилій я не помню), челов?къ уже старый, желая оправиться, подошелъ къ б?лой лент?, и когда хот?лъ переступить черезъ нее, то на глазахъ у вс?хъ былъ проколотъ штыкомъ въ грудь подб?жавшимъ н?мцемъ. Онъ долго бол?лъ и умеръ отъ нанесенной раны. Въ Виленберг? насъ собралось до 20 врачей, и тамъ мы пробыли до 2 нед?ль. Насъ почти не кормили, относились нев?роятно грубо. Къ намъ прі?зжало всевозможное н?мецкое начальство, и не им?я возможности ругать насъ по-русски, они вызывали для этой ц?ли переводчиковъ и заставляли ихъ переводить намъ ругательства. Жители, къ удовольствію сторожившихъ насъ часовыхъ, не отставали въ ругательствахъ отъ другихъ и осыпали насъ площадной бранью. Съ одного изъ офицеровъ, стали снимать насильно шпоры. Онъ по-русски сказалъ товарищу, что это грабежъ, тогда изъ толпы, стоявшихъ тутъ же н?мецкихъ солдатъ, вышелъ одинъ и на прекрасномъ русскомъ язык? сказалъ: «Я теб? какъ дамъ въ морду, то ты и своихъ не узнаешь. Это теб? не Россія». Изъ Виленберга насъ повезли IV классомъ въ Нейсе. Всю дорогу мы были заперты, и ?сть намъ совершенно не давали. Одного 60-ти л?тняго дивизіоннаго врача за то, что онъ недостаточно скоро выходилъ изъ вагона при пересадк?, часовой ударилъ прикладомъ. Въ Гютерслоу какой-то провокаторъ солдатъ-н?мецъ донесъ въ комендатуру, будто бы докторъ Бекманъ обругалъ прі?зжавшаго генерала «сволочью». И только за этотъ доносъ, не им?я никакихъ другихъ доказательствъ, Бекманъ былъ преданъ суду. Въ январ? м?сяц? 1915. года меня выслали въ лагерь Коттбусъ. Я уже изъ н?мецкихъ газетъ зналъ, что тамъ свир?пствуетъ эпидемія сыпного тифа. Когда я прі?халъ туда, то изъ 40 врачей въ тифу лежало 26. Мы никогда не знали, куда и зач?мъ насъ везутъ. Обыкновенно это д?лалось такимъ образомъ, что къ вамъ являлся часовой и заявлялъ вамъ, чтобы вы складывали свои вещи, такъ какъ черезъ часъ, много черезъ два, вы должны съ нимъ ?хать, причемъ если вы его спрашивали, куда ?хать, онъ прямо заявлялъ, что сказать этого не можетъ. И вотъ, васъ привозили къ какому-то забору, въ забор? отворялась дверь, васъ проталкивали за этотъ заборъ, и дверь за вами запиралась. Вы попадали въ русскій лагерь, гд? свир?пствовалъ сыпной тифъ. Когда я прі?халъ въ Коттбусъ, лазарета тамъ не было. Больные лежали въ баракахъ въ 3 яруса одинъ надъ другимъ. Пища была ужасная. Масса пл?нныхъ была съ отеками ногъ. Солдаты ходили почти голые, покрываясь м?шками отъ тюфяковъ. Вши буквально за?дали людей. Ни одного н?мца въ лагер? не было видно. Работали тамъ только русскіе и французскіе врачи. Эпидемія продолжалась съ ноября 1914 года по май м?сяц? 1916 года включительно. Мы были совершенно предоставлены на волю судьбы и изолированы отъ вн?шняго міра. Мы не см?ли переписываться, пищу намъ передавали по качающемуся желобу. Изъ Коттбуса меня повезли въ Эрфуртъ, но работы тамъ не было никакой, а потому черезъ н?сколько дней меня повезли въ Кассель, гд? было 20.000 пл?нныхъ, Я засталъ тамъ 50 французскихъ врачей и 29 русскихъ. Сыпной тифъ тамъ былъ въ полномъ разгар?. Къ моему прі?зду тамъ лежало уже около 6.000 сыпно-тифозныхъ больныхъ. Смертность среди французскихъ пл?нныхъ была 16 %, среди русскихъ — 6–8 %. Лагерь и зд?сь былъ неустроенъ и въ хаотическомъ состояніи. Мы и зд?сь работали совершенно въ т?хъ же условіяхъ, что и въ лагер? Коттбусъ. Приходилось все создавать самимъ. Эпидемія зд?сь перебросилась и на н?мцевъ, и немало н?мецкихъ солдатъ умерло отъ тифа. Умерло и два офицера. Переполохъ среди н?мцевъ былъ нев?роятный. А въ январ? къ ихъ ужасу вспыхнула еще и холера. Однако, мы быстро съ ней справились, и у насъ забол?ло только 100 челов?къ, давъ 50 % смертности. У н?мцевъ поднялась такая паника, что они д?лали буквально все, что бы мы имъ ни приказали. Врачи, при которыхъ началась эпидемія, разсказывали мн?, что при первыхъ же случаяхъ сыпняка они докладывали объ этомъ н?мцамъ и указывали на грозящую опасность. Т? см?ялись надъ ихъ діагнозами и не обращали ровно никакого вниманія на предупрежденія. Когда кончилась эпидемія, приблизительно 30-го іюля 1915 года, меня вывезли якобы для обм?на въ лагерь Бетенгеймъ съ т?мъ, что оттуда я долженъ буду у?хать въ Россію. Условія жизни въ этомъ лагер? были отвратительны, кормили насъ ужасно, спать мы должны были на тюфякахъ, набитыхъ старыми газетами. Гулять нельзя было. Намъ разр?шалось ходить только по дорожк? среди туберкулезныхъ бараковъ, которая была сплошь заплевана этими больными. Тамъ насъ собрали 15 врачей, и въ октябр? м?сяц? насъ вм?сто обм?на выслали въ лагерь Ордруфъ, въ которомъ условія жизни были нисколько не лучше только что описаннаго лагеря. Какъ особую достоприм?чательность этого лагеря могу указать вамъ на отвратительнаго н?мецкаго врача по фамиліи Штернъ. Это нев?роятно грубый челов?къ, полный нев?жда, мнившій себя хирургомъ и зар?завшій десятки нашихъ несчастныхъ больныхъ. Оттуда я былъ высланъ въ лагерь Раштадтъ, о которомъ я вамъ ничего говорить не буду, такъ какъ вы сами хорошо знаете его».

Докторъ Шалабутовъ, Константинъ Васильевичъ, Петроградъ, Широкая, 15, разсказалъ мн? сл?дующее:

«Въ пл?нъ я попалъ 17-го августа 1914 года. Н?мецкіе солдаты срывали съ насъ значки и погоны. Казенное имущество и наше личное подверглось полному разграбленію. Врачъ-н?мецъ отнялъ у меня врачебную сумку и вм?сто нея сунулъ мн? какой-то пустой футляръ. Казаковъ на нашихъ глазахъ убивали. Передъ взятіемъ въ пл?нъ мы открыли перевязочный пунктъ въ деревн? Улешенъ, въ какой-то хат?. Во время завязавшагося боя шальная пуля залет?ла въ хату и убила хозяина ея. Когда н?мцы вошли въ хату и забрали насъ, то къ намъ было предъявлено обвиненіе въ его убійств?. Насъ, двухъ врачей и 10 офицеровъ, бывшихъ съ нами въ хат?, хот?ли сейчасъ же растр?лять, но почему-то передумали. Хату окружили карауломъ, толпы солдатъ подходили къ нашимъ окнамъ, грозили кулаками, штыками и ножами. Они требовали, чтобы имъ разр?шили убить насъ тутъ же. Насъ ц?лыя сутки продержали въ ожиданіи смерти. Ни на какой судъ или допросъ насъ не водили, на другой день намъ заявили, что д?ло выяснилось и мы не виноваты. Насъ еще продержали дня четыре, совершенно не кормили и отправили п?шкомъ верстъ за 20 въ Нейдебургъ, гд? пом?стили въ лазаретъ. Вс?хъ врачей тамъ собралось до 60 челов?къ. Отсюда насъ отправили въ вагонахъ ІV класса въ лагерь Нейcе. Всю дорогу мы были заперты, и только, одинъ разъ, въ 3 часа ночи, на какой-то изъ станцій намъ дали по?сть какой-то каши, а утромъ совершенно гнилой колбасы, которую изъ насъ никто не ?лъ. Въ Нейсе насъ пом?стили въ казарм? и брали 45 марокъ за отвратительный об?дъ. Мы всегда были голодны. Въ ноябр? меня переслали въ Ламсдорфъ, гд? я 2 нед?ли жилъ въ комнат? при солдатскомъ барак?, отд?ленной отъ пом?щенія пл?нныхъ тонкой шелевочной перегородкой. Кругомъ были громадныя щели. Было очень холодно и была масса вшей, которыя переползали изъ сос?дняго солдатскаго пом?щенія въ нашу комнату. Отсюда, меня перевели въ лагерь Альтенграбовъ. Тамъ было около 30.000 пл?нныхъ, среди которыхъ въ это время свир?пствовали сыпной тифъ и холера. Перебол?ло не мен?е 16.000 пл?нныхъ. Условія работы были ужасающія. Больные лежали среди здоровыхъ какъ дрова. Тамъ работало насъ 16 русскихъ врачей и н?сколько французовъ; поголовно вс? мы голодали, такъ какъ купить ничего нельзя было. Въ конц? декабря меня перевезли въ лагерь Виттенбергъ, гд? я нашелъ 8 русскихъ врачей и 16 французовъ. Пл?нныхъ было до 16.000. Въ январ? тамъ начались отд?льные забол?ванія тифомъ. Мы сейчасъ же доложили объ этомъ, но н?мцы не обращали никакого вниманія. Зат?мъ къ намъ прі?халъ какой-то корпусный врачъ, выслушалъ насъ, осмотр?лъ больныхъ и сталъ см?яться надъ нашимъ діагнозомъ. Мы требовали принять самыя энергичныя м?ры. Эпидемія съ каждымъ днемъ принимала все бол?е и бол?е грозный характеръ, наконецъ, н?мцы должны были пов?рить намъ. Вс? м?ры борьбы съ ихъ стороны ограничились только т?мъ, что они прислали 6 англійскихъ и 6 русскихъ врачей, отгородили насъ помимо колючей проволоки еще заборомъ, заперли и предоставили на волю судебъ. 5 м?сяцевъ мы были лишены какого бы то ни было общенія съ вн?шнимъ міромъ. Сказать, сколько перебол?ло пл?нныхъ, я не могу, такъ какъ самъ забол?лъ. Но по нашему подсчету постоянно больныхъ въ лагер? лежало не мен?е 4.000 челов?къ, а судя потому, что эпидемія продолжалась 5 м?сяцевъ, нужно думать, что перебол?ли поголовно вс?, кром? т?хъ, кто вообще по т?мъ или инымъ причинамъ былъ не воспріимчивъ къ сыпному тифу. При лагер? существовалъ самый примитивный лазаретъ, который, конечно, не могъ обслужить и тысячной доли вс?хъ больныхъ. Больные валялись по вс?мъ баракамъ. Въ день умирали приблизительно 7 французовъ, 3 англичанина и 1 русскій, но не нужно забывать, что по количеству пл?нные шли въ обратномъ порядк?: больше всего было русскихъ, меньше французовъ и очень мало англичанъ, такъ что процентъ смертности былъ приблизительно сл?дующій: у русскихъ — 6–8 %, у французовъ З6 %, у англичанъ — 60–65 %, всего за эпидемію умерло около 800 челов?къ, но сказать точно цифры я не могу. Среди врачей умерло 2 русскихъ и 4 француза. Отсюда я у?халъ въ лагерь Раштадтъ, о которомъ вы сами знаете, такъ какъ жили тамъ».

Дозоринъ, Павелъ Зиновьевичъ, гор. Саратовъ, улица Голая, собственный домъ, № 76, разсказалъ мн? сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ 29-го августа 1915 года подл? м?стечка Скидль (Гродненской губ.). Въ первый день намъ дали по черпаку какой-то неопред?ленной жидкости, а зат?мъ двое сутокъ ничего ?сть не давали. Около Гродно мы буквально паслись на растущей въ пол? капуст? и картошк?. Мы срывали капустныя листья, вырывали картошку и ?ли ихъ сырыми. Передъ Гродно съ меня сняли сапоги, отобрали сахаръ, перочинный ножъ и палатку. Въ Гродно мы заявили жалобу на грабежи какому-то н?мецкому офицеру. Онъ что-то сказалъ стоявшимъ тутъ н?мцамъ, и т? на глазахъ его избили насъ. На восьмыя сутки насъ пригнали въ лагерь Арисъ. Объ. этомъ лагер? я не буду разсказывать, такъ какъ вы сами вид?ли, какъ мы тамъ жили. Могу только сказать, что отъ вс?хъ ужасовъ, которые тамъ были, мы, пл?нные, старались спастись, записываясь на работы. Я тоже записался на эти работы, и въ октябр? 1916 года меня привезли въ лагерь Пруссишъ-Голландъ. Люди до того отощали, что не могли выходить изъ вагоновъ: это были т?ни людей, многіе не могли стоять и падали. Насъ везли по 50 челов?къ въ товарномъ вагон? и ничего не давали ?сть. Совершенно случайно конвойными къ намъ попали н?мецкіе поляки. Они купили 3 хл?ба и раздавали намъ изъ жалости по кусочку. Часть изъ насъ попала на работы на заводъ Шихау въ Эльбингъ. Это громадный заводъ, гд? строятся подводныя лодки и миноносцы. Пл?нные, когда узнали, что ихъ привезли на военный заводъ, отказались работать, тогда ихъ стали избивать жел?зными прутьями, а т?хъ, которые упорствовали, заставляли ногтями счищать асфальтовый полъ заводскаго зданія. Если же они отказывались это д?лать, то имъ на руку сыпали горящія уголья изъ заводскихъ печей. Многіе пл?нные, чтобы избавиться отъ этой работы противъ своихъ же братьевъ, отрубали себ? пальцы на рукахъ и попадали къ вамъ въ лазаретъ. Я слышалъ, что точно такимъ же истязаніямъ подвергались наши пл?нные въ Инстенбург? подъ Кенигсбергомъ. Позже, когда сталъ приходить изъ Россіи дарственный хл?бъ, н?мцы его намъ не выдавали, они забирали его себ? и зат?мъ открывали торговлю, продавая этотъ хл?бъ по марк? за небольшой кусокъ».

Докторъ Мещерскій, Иванъ Максимовичъ, земскій врачъ Черниговской губ., Новгородъ-С?верскаго у?зда, сообщилъ сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ 29-го января 1916 года въ м?стечк? Ваштынецъ. На площади этого м?стечка стояли обозы лазарета съ красными крестами на повозкахъ. Н?мцы, несмотря на красные кресты, открыли огонь по обозу. Медицинскій персоналъ лазарета и санитары укрылись въ м?стной аптек?. Н?мецкіе солдаты, выстроившись передъ аптекой, продолжили обстр?лъ уже самой аптеки. Мы спаслись отъ смерти только т?мъ, что догадались упасть на полъ. На насъ сыпались стекла и штукатурка съ потолка. Но все-таки былъ убитъ солдатъ 1-го лазарета 27 п?х. дивизіи Дарулисъ, а двое другихъ ранены. Насъ вывели на площадь и солдаты на глазахъ у офицеровъ стали срывать съ насъ аммуницію, ощупывали наши руки; у кого были кольца, снимали ихъ. Насъ вс?хъ вм?ст? съ солдатами отвели въ небольшую кирку, гд? и заперли на всю ночь. Въ церкви набилось до 5.000 челов?къ, не было никакой возможности с?сть, люди едва стояли. Уже черезъ часъ — два было трудно дышать. Какъ мы пережили эту ночь, я не знаю. Насъ совершенно не кормили, но на нашихъ глазахъ, когда н?мцы собирали насъ на плацу, офицеры и солдаты откупоривали разграбленныя банки съ консервами и ?ли ихъ. На другой день насъ п?шкомъ погнали въ Сталюпененъ, верстъ 26. Дорогой помощникъ смотрителя 1-го лазарета 27 п?х. дивизіи, в?роятно, отъ усталости, немного вышелъ изъ строя (насъ вели по четверо). Кавалеристъ конвойный подскочилъ и ударилъ его копьемъ по голов?, отчего тотъ упалъ. Встр?чающіеся на дорог? жители осыпали насъ бранью, подб?гали и плевали на насъ, а какой-то штатскій н?мецъ бросился на смотрителя 1-го лазарета съ палкой, нам?реваясь ударить его, но только благодаря тому, что тотъ прекрасно говорилъ по-н?мецки, и крикнулъ ему что-то, ударъ былъ предотвращенъ. Конвой все это вид?лъ и см?ялся. Когда насъ привели въ Сталюпененъ, насъ окружила толпа н?мецкихъ солдатъ, которые ругали насъ русскими собаками, русскими свиньями, а одинъ изъ нихъ, подойдя къ врачу дивизіоннаго лазарета 27 п?х. дивизіи, ударилъ его кулакомъ по голов?. Конвойные относились ко всему этому не только безучастно, но одобрительно. Всю дорогу они занимались только т?мъ, что вымогали у пл?нныхъ офицеровъ и врачей папиросы. Въ Сталюпенен? насъ опять заперли въ церкви; зд?сь скопилось опять до 5–6.000 пл?нныхъ. Церковь была н?сколько больше, а потому можно было хоть сид?ть на голомъ каменномъ полу. Днемъ мы им?ли право ходить по церковному двору, а на ночь насъ запирали въ церковь. Такъ мы прожили около нед?ли. Подстелить подъ себя ничего не было, такъ какъ все было ограблено н?мцами. Мы просили прі?хавшаго н?мецкаго генерала, чтобы насъ куда-либо отправили, на что онъ намъ отв?тилъ дословно: «Не безпокойтесь, свиней поведутъ и запрутъ куда надо». Солдатамъ и зд?сь первые дня 2 ничего не давали ?сть. Несчастные подходили къ намъ и просили: «дайте, докторъ, что нибудь пожевать». Дня черезъ 2 стали кормить, но сл?дующимъ образомъ: въ ограду церкви входило н?сколько офицеровъ съ н?мецкими дамами, а солдаты за ними несли 2–3 ведра сваренной нечищенной картошки. Картофель этотъ ставился посреди двора передъ толпой голодныхъ пл?нныхъ и н?мецъ, ум?вшій говорить по-русски, кричалъ: «Берите скор?й, кто, хочетъ». Такъ какъ этой картошки, если бы ее разд?лить поровну для вс?хъ, не хватило бы и по десятой части картофелины на челов?ка, то, конечно, голодные солдаты набрасывались на эти ведра, сбивали другъ друга съ ногъ, и каждый старался захватить хоть что-нибудь. Этимъ зр?лищемъ забавлялись н?мецкія дамы, а офицеры, указывая хлыстомъ на пл?нныхъ, говорили громогласно: «и съ этой сволочью мы должны сражаться». Вообще все это пребываніе въ Выштинц? и Сталюпенен? — сплошной кошмаръ. Уже прошло 2 года и до сихъ поръ мн? по ночамъ слышатся эти ужасные голоса: «Докторъ, дайте что-нибудь пожевать».

«Наконецъ насъ отправили въ офицерскій лагерь Штральзундъ, гд? посл? разнаго рода прививокъ: оспы, тифа, холеры, сл?довавшихъ быстро одна за другой, меня перевели въ лагерь Тухель въ Западную Пруссію. Видъ солдатъ, которыхъ я встр?тилъ въ этомъ лагер?, не поддается никакому описанію: темный землістый цв?тъ лица, опухшія ноги, отвислый животъ, сгорбленные, какъ старики тяжелая волочащая походка, вм?сто одежды, какія-то рубища. На амбулаторный пріемъ ко мн? приходило по 200–300 челов?къ, и ни одного изъ нихъ я, какъ врачъ, не могъ бы назвать здоровымъ. Это все были цынготные, туберкулезные, съ кровавыми поносами, съ малокровіемъ въ самой р?зкой степени и многіе съ сыпнымъ тифомъ. Ежедневно съ сыпнымъ тифомъ приходило 10–20 челов?къ. О какомъ-нибудь леченіи не могло быть и р?чи, такъ, какъ ни лекарствъ, ни какой-нибудь добавочной пищи н?мцы не давали. Вся моя функція заключалась только въ томъ, что я могъ освобождать н?которыхъ изъ нихъ отъ работъ. Больные валялись въ землянкахъ и земляныхъ ямахъ. При нашемъ прі?зд? н?мецкій главный врачъ лазарета заявилъ намъ, что мы можемъ особо слабымъ больнымъ выписывать усиленную пищу: яйца, молоко, зав?дывающіе хозяйственной частью лазарета, почти исключительно н?мецкіе нижніе чины, произведенные во время войны во всевозможныхъ смотрителей и казначеевъ, не удовлетворяли нашихъ требованій и никогда не отпускали этихъ добавочныхъ порцій. Наше требованіе валялось въ канцеляріи, а больной получалъ ту же пищу, что и въ лагер?. Когда вы спрашивали кого-либо изъ больныхъ о его здоровь?, вы всегда слышали одинъ и тотъ же отв?тъ: «Кушать хочется, ваше благородіе». Вскор? я самъ заразился тифомъ и слегъ, такъ что дальн?йшее описаніе жизни въ лагер? я могъ бы сд?лать только со словъ товарищей-врачей. Я могу только указать, что передъ самой моей бол?знью н?мцы, въ вид? наказанія, распяли у ст?ны на кольцахъ 5 нашихъ солдатъ. Мы, врачи, од?въ халаты, вызвали генерала, коменданта лагеря, и заявили ему, что распятіе, какъ наказаніе, мы считаемъ не только чрезм?рной жестокостью, но это есть изд?вательство надъ нашими религіозными уб?жденіями, и потребовали, чтобы распятые были сняты съ колецъ, и чтобы впредь этому наказанію солдаты бы не подвергались, въ противномъ случа? мы отказываемся отъ работы и пишемъ объ этомъ мотивированное заявленіе испанскому послу. Генералъ приказалъ снять распятыхъ, но черезъ н?которое время прислалъ намъ на подпись приказъ, что въ случа? дальн?йшаго нашего вм?шательства «не въ свои д?ла» мы будемъ немедленно преданы военному суду. Избіенія въ лагер? были массовыя, кром? того ко мн? на. амбулаторный пріемъ очень часто приходили со штыковыми раненіями. Солдатамъ жилось настолько тяжело, что они предпочитали быструю смерть вс?мъ т?мъ истязаніямъ, въ конечномъ результат? которыхъ являлась та же смерть, но только бол?е мучительная. Эти несчастные страдальцы нарочно днемъ л?зли на проволоку на глазахъ у часового, симулируя поб?гъ. Н?мцы приб?гали къ оружію по всякому поводу; достаточно, чтобы русскій солдатъ не понялъ окрика, чтобы по немъ открылась стр?льба или его закололи штыкомъ. Убійства душевно-больныхъ случались сплошь и рядомъ. Однажды привезли въ лагерь возъ картофеля, русскій солдатъ взялъ съ воза н?сколько картофелинъ, конвойный, стоявшій тутъ же, вскинулъ ружье, выстр?лилъ и убилъ его наповалъ. Лагерное начальство не только не останавливало этого зв?рства, но, наоборотъ, оно выражало въ приказахъ одобреніе конвойнымъ. Я пробол?лъ до ноября м?сяца 1916 года, бол?знь оставила посл? себя тяжелое разстройство нервной системы и глухоту, и я былъ отправленъ, какъ инвалидъ, въ ноябр? 1915 года для обм?на въ Россію. Вотъ уже апр?ль м?сяцъ 1917 года, а я все еще продолжаю ждать обм?на».

Я считаю не лишнимъ привести зд?сь выдержку изъ книги: «Въ борьб? противъ Россіи», написанной Вильгелмомъ Конрадомъ Гоммола, военнымъ репортеромъ главной квартиры Восточнаго отд?ла, изданной въ Лейпциг? Брокгаузомъ въ 1916 году, для того, чтобы вы вид?ли, какъ н?мецкіе писатели описываютъ положеніе нашихъ пл?нныхъ и какъ они смотрятъ на нихъ. Копія съ подлинника на н?мецкомъ язык? находится въ приложеніяхъ къ моей работ?.

46 стр., гл. IX. «Русскіе пл?нные въ Лович?».

«17-го декабря наши войска вступили въ Ловичъ. Н?сколько времени спустя, Ловичъ былъ указанъ мн? какъ м?стожительство. Отведенную мн? квартиру я долженъ былъ очистить и привести въ порядокъ съ помощью русскихъ военнопл?нныхъ. Прошло немало времени, пока мн?, путемъ необходимыхъ реквизицій, удалось превратить голыя ст?ны, среди которыхъ я долженъ былъ жить, въ бол?е или мен?е сносное пом?щеніе. Посреди старой площади, бывшаго рынка Ловича, стоитъ главный костелъ города съ двумя башнями. Этотъ, окруженный высокой ст?ной, Божій домъ, долженъ былъ стать м?стомъ сбора русскихъ пл?нныхъ и временами довольно значительно возростающаго числа арестованныхъ по подозр?нію въ шпіонаж?. До 4.000 людей въ теченіе одного дня должны были быть интернированы тамъ. Костелъ этотъ, естественно, съ т?хъ поръ, какъ онъ сталъ массовой квартирой для пл?нныхъ, къ сожал?нію, сильно пострадалъ.

Однажды тамъ даже случился пожаръ внутри колокольной башни отъ загор?вшейся соломы. Къ счастью, пожаръ удалось во время потушить и этимъ спасти органъ, который былъ уже въ опасности. Холодныя морозныя ночи со своими суровыми Восточными в?трами стали особенно жестоки; дровъ не было, а потому отрывалось и доставалось отовсюду все горючее, и что русскіе начнутъ разрушать — разрушалось до конца. Это случилось и тутъ. Старыя, художественно исполненныя ворота передъ главнымъ алтаремъ стали пищей для костровъ, которые поддерживались пл?нными на холодныхъ плитахъ костела. Въ одну изъ январскихъ ночей, я однажды опять входилъ въ этотъ костелъ. Сн?жинки кружились вокругъ меня, пока я шелъ по улиц? «Сдунска», переименованной теперь въ улицу «Гинденбурга», и я шелъ съ мыслями, далекими отъ войны, съ мыслями о родин?, ибо такія мысли часто т?снятся въ голову людямъ въ подобныя ночи — я шелъ по направленію къ старой площади. Величественно и великол?пно въ своемъ зимнемъ украшеніи стоялъ, осыпанный сн?гомъ, Божій храмъ посреди широкаго рынка, а извнутри, черезъ высокія окна безъ стеколъ, св?тили красныя зарева русскихъ костровъ. Медленно шелъ я черезъ рынокъ къ главнымъ воротамъ костельнаго собора. Черезъ тихій дворъ я прошелъ въ храмъ. Фантастически, какъ въ разсказахъ Гофмана, мелькали мимо люди и вещи. Кисть безсмертнаго Адольфа фонъ-Менцеля нашла бы въ этой картин? достойный, себ? мотивъ для творчества. Это было какое-то шуршаніе, не то кип?ніе, безпрерывное передвиженіе туда и сюда, ц?лый рой голосовъ и цв?товъ. Острый запахъ будто гнилой кожи, спертый воздухъ, испаренія пота и вм?ст? съ т?мъ тяжелая вонь отъ загрязненной соломы проникали въ носъ, задерживали дыханіе, тяжело ст?сняли грудь. Бол?е 20 костровъ подымались въ ночныхъ сумеркахъ и кругомъ этихъ костровъ лежали, стояли на кол?няхъ и сид?ли на корточкахъ пл?нные, число которыхъ въ эту ночь превышало 2.300. Я смотр?лъ въ безм?рную даль. Голоса непонятные кип?ли и переливались тяжело и странно. И это были люди, которые на подобіе животныхъ, на подобіе первобытныхъ людей толпились около высокихъ костровъ. Одичалыя существа, покрытыя слоемъ противной с?ро-черной грязи. Грязныя, кровавыя, засохшія буро-краснымъ цв?томъ перевязки на головахъ, рукахъ и ногахъ. Тутъ и тамъ у ст?нъ костела съ кучекъ соломы несутся бол?зненные стоны. Я шелъ сквозь эту дикую толпу. Въ углахъ, скорчившись въ клубки, спали пл?нные на каменныхъ плитахъ. Они лежали въ углубленіяхъ алтарей, даже на алтаряхъ, такъ какъ деревянная доска алтаря не была такъ тверда и холодна, какъ полъ костела. Не одному сибиряку высокая барашковая шапка-папаха служила подстилкой для головы. Особенно дико и странно было смотр?ть на н?сколькихъ казаковъ, которые, раненые и завернутые въ изорванныя шинели сид?ли въ сторон? между бессарабскими солдатами. Подъ мохнатыми высокими барашковыми шапками свисали густые чрезвычайно грязные волосы и было трудно различить, гд? кончались челов?ческіе волосы, и начинался волосъ шапки. Когда я, наконецъ, вышелъ опять на св?жій зимній воздухъ, я свободно вздохнулъ, какъ будто бы я самъ былъ освобожденъ изъ суроваго пл?на. На другой день съ самаго ранняго утра они уже сид?ли на костельномъ валу, т?снились за жел?зными р?шетками и крича просили: «Хл?ба, хл?ба». Часто я долженъ былъ отъ всего сердца см?яться, когда они, перегибаясь черезъ ст?ну, старались перекричать другъ друга, желая умилостивить ловичскихъ купцовъ: «Ты, жидъ! Я тоже жидъ! Я голоденъ, иди, возьми деньги, дай хл?ба.» И единов?рцы приходили и приносили имъ то, чего они хот?ли! Но сперва деньги, такъ какъ хл?бъ былъ дорогъ, и «гешефтъ» былъ «гешефтъ».

Докторъ Рукинъ, Левъ Николаевичъ, Москва, Владиміро-Долгоруковская, д. № 7, кв. 125, сообщилъ сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ въ кр?пости Ново-Георгіевскъ, п?шкомъ вели около 70 верстъ. Вещи, какія сохранились, тащили на себ?, ?сть не давали, кормились т?мъ, что могли достать по пути у м?стныхъ жителей. Вся партія состояла изъ 20.000 солдатъ и многихъ офицеровъ. Зат?мъ насъ посадили въ вагоны III класса, заперли и 5 сутокъ везли въ Штральзундъ. За все время ?зды въ по?зд? намъ дали два раза по?сть: въ Штетин? дали по 2 тоненькихъ бутерброда и по стакану какой-то бурды подъ видомъ кофе, и гд?-то въ другомъ м?ст? — супъ-воду безъ хл?ба. Въ Штральзунд? насъ заперли въ карантинъ, вс?хъ было около 400 челов?къ. Половина изъ насъ разм?стилась въ барак? на полу, на солом?, другая половина, за неим?ніемъ м?ста, подъ открытымъ небомъ. Зд?сь давали сл?дующее: утромъ бурда, именуемая кофе, въ об?дъ — болтушка съ микроскопическими кусочками мяса и тоже кофе, ужина не было. Вм?сто хл?ба выдали по 21 карточк? на нед?лю на челов?ка, гд? было сказано, что на каждую карточку мы можемъ купить булочку в?сомъ въ 100 граммъ. Булочки продавались въ им?ющейся лавочк?, стоили 5 пфениговъ штука, но ни одна изъ нихъ не в?сила 100 граммъ. Гулять намъ разр?шали въ маленькомъ двор? карантина, обнесенномъ высокой колючей изгородью. Дезинфекція, которой подвергли насъ, носила характеръ не то насм?шки, не то изд?вательства, зато обыскъ былъ произведенъ основательный: вс? деньги у насъ отобрали. Грязь въ карантин? была неимов?рная. Онъ скор?й походилъ на плохо содержащуюся конюшню, нежели на зданіе, гд? офицеры и врачи должны были подвергаться дезинфекціи. Тамъ было, насколько я помню, 6 ваннъ, причемъ воды въ этихъ ваннахъ не было. Туда наливалось ея не больше какъ на четверть, и вотъ въ этой вод? мы должны были мыться. Въ такомъ же дух? шла и остальная дезинфекція. Наконецъ, 31 сентября докторовъ: Кардо-Сысоева, Александрова, Варгана, Рубцова и меня отправили въ лагерь Ормсъ. Тамъ мы встр?тили н?мецкаго доктора Розенбаума. Это — грубый нев?жда. При первой же встр?ч? онъ сталъ см?яться надъ нами, что не вс? мы говоримъ по-н?мецки. Онъ говорилъ, что интеллигентный челов?къ долженъ влад?ть минимумъ двумя языками. Про русскихъ врачей, вообще, онъ выражался такъ: «нигиль поссунтъ», «шпиль интеллигунъ». Позже мы узнали, что самъ-то онъ зналъ только одинъ н?мецкій языкъ, а въ медицин? былъ полный неучъ. Онъ положительно не позволялъ намъ ничего д?лать. Мы исполняли при немъ роль не то какихъ-то фельдшеровъ, не то даже санитаровъ. Шефъ лазарета, если не ошибаюсь докторъ Гранау, былъ просто убожество. Онъ мнилъ себя хирургомъ и выд?лывалъ съ пл?нными нев?роятныя вещи: резецируя ребро, онъ никогда не трудился опред?лить, гд? находится гной. При резекціи надкостницы не отд?лялъ. Французскаго офицера, раненаго въ поясницу, онъ до т?хъ поръ ковырялъ зондомъ, пока не хлынула кровь и больной не погибъ на стол? же. Кром? этихъ двухъ достойныхъ представителей н?мецкаго врачебнаго сословія, тамъ работало еще 3 врача, н?мца. Они ровно ни ч?мъ не отличались отъ своихъ товарищей. Неоднократно доктору Кардо-Сысоеву приходилось спасать отъ смерти нашихъ пл?нныхъ, посл? операцій, которыя прод?лывали эти 5 н?мцевъ-врачей. Я не помню, по какому случаю нужно было сд?лать перевязку плечевой артеріи, повторяю, что насъ, и въ томъ числ? Кардо-Сысоева, къ работ? не допускали. Н?мцы долго ковырялись, но перевязать артеріи не могли и, въ конц? концовъ, Кардо-Сысоевъ кончилъ операцію. Аневризму одной изъ артерій голени они приняли за опухоль, разр?зали ее, хлынула кровь, и операцію опять кончалъ Кардо-Сысоевъ. Одного раненаго въ лопатку съ раздробленіемъ кости они лечили такъ, что больной умеръ у нихъ на стол?. Одинъ изъ упомянутыхъ врачей схватилъ фолькмановскую ложку и настолько энергично сталъ чистить рану, что оттуда вылетали громадные куски костей и кровь забрызгала даже потолокъ. Вольной погибъ отъ кровотеченія. Изъ-за экономіи въ спирт? при стерилизаціи матеріала аутоклавъ доводился не выше какъ до 35—40°. Рожа свир?пствовала. Въ баракахъ съ 50-ю больными пораженныхъ рожей было 35. Въ ма? м?сяц? привезли челов?къ 100 русскихъ пл?нныхъ, пораненыхъ гд?-то на работахъ. Ихъ заперли въ отд?льномъ блок? и никого туда не пускали. Намъ удалось узнать, что и пл?нные работали на французскомъ фронт? въ огневой полос? нашихъ союзниковъ и были переранены шрапнелью и гранатами французовъ и англичанъ. Въ октябр? м?сяц? изъ нашего лагеря забрали челов?къ 300 на работы въ кр?пость Мецъ. За все время нашей работы намъ разр?шили только 3 раза выйти гулять, подъ конвоемъ н?мецкихъ солдатъ съ ружьями, за проволоку. Все остальное время мы гуляли только въ пред?лахъ лазарета. Общеніе съ пл?нными въ лагер? было запрещено. Пл?нные голодали и подвергались всевозможнымъ истязаніямъ. Въ декабр? 1916 г. я былъ высланъ въ лагерь Раштадтъ, гд? и встр?тился съ вами».

Докторъ Соковниковъ, Евгеній Васильевичъ, Пятигорскъ, Дворянская улица, 15, сообщилъ мн? сл?дующее:

«Въ пл?нъ попалъ вм?ст? съ арміей Самсонова 17 октября 1914 года. Наша артиллерія продолжала еще обстр?ливать н?мцевъ. Тогда они приказали намъ и бывшимъ зд?сь нашимъ солдатамъ, здоровымъ и раненымъ, лечь впереди и между н?мецкими пушками, и продержали насъ подъ огнемъ нашей же шрапнели н?сколько часовъ. Въ результат? многіе изъ нашихъ солдатъ были ранены. Когда прекратилась перестр?лка, насъ погнали въ ближайшую деревню. Жители этой деревни грабили съ повозокъ имущество на глазахъ у н?мецкихъ солдатъ, которые не препятствовали имъ въ этомъ. Дальше насъ погнали въ какой-то городокъ, гд? въ общемъ собралось около 100 врачей. Работать никому изъ насъ не позволяли, хотя весь этотъ городокъ былъ заваленъ какъ русскими, такъ и н?мецкими ранеными. Отсюда насъ заставили пройти верстъ 38 п?шкомъ до какой-то жел?знодорожной станціи и, посадивъ въ вагоны III касса, повезли на Нейсе. Намъ не только не давали ?сть, но за всю дорогу не давали даже глотка воды. Въ пути старикъ корпусный врачъ Жигачевъ два, раза былъ избитъ прикладами за то, что недостаточно быстро шелъ. Въ одномъ изъ вагоновъ въ нашемъ по?зд? въ отд?льномъ купэ везли какого-то казака. Этотъ несчастный былъ разд?тъ почти до нага и связанъ веревками. На каждой станціи н?мцы отворяли купэ и приглашали жителей посмотр?ть на «зв?ря». Въ Нейсе мн? сказали, что на основаніи Женевской конвенціи я буду отправленъ въ Россію. И д?йствительно, изъ бывшихъ тамъ приблизительно 80 челов. врачей н?мцы стали высылать куда-то небольшими группами, при чемъ говорили, что эти товарищи у?зжаютъ въ Россію. Наконецъ, въ конц? декабря меня съ 9-ю товарищами тоже повезли въ Россію, но вм?сто Россіи меня высадили на какой то станціи, подвели къ какому-то забору, отворили ворота и втолкнули за заборъ. Я очутился въ лагер? Бранденбург? на Гавел?. Тамъ было бол?е 10.000 пл?нныхъ, и среди нихъ свир?пствовалъ сыпной тифъ. Лазарета никакого не было. Мы спали въ барак? на полу вм?ст? съ больными. Товарищи, которыхъ мы тамъ нашли, разсказывали намъ, что, когда появились первые же случаи тифа, они немедленно заявили объ этомъ н?мецкимъ врачамъ и требовали принять самыя серьезныя м?ры. Но н?мцы см?ялись надъ ними. Они говорили, что русскимъ врачамъ, кажется, сл?довало бы ум?ть опознавать укусы блохъ и вшей. Сильно лихорадящихъ, т. е. съ температурой 39–40, они, за неим?ніемъ лагерной больницы, отправляли въ городскую больницу, а пл?нныхъ съ небольшой температурой — приказали н?мецкимъ солдатамъ заставлять работать, и т? безпощадно избивали их. Когда эпидемія приняла грозные разм?ры, н?мцы струсили и послали заявленіе въ Берлинъ. Оттуда былъ командированъ проф. Іохманъ — эпидеміологъ. Онъ подробно изсл?довалъ больныхъ, взялъ кровь, мочу, фекальныя массы и у?халъ въ Берлинъ. Черезъ н?сколько дней онъ прислалъ діагнозъ: «паратифъ а». Но это не пом?шало ему, поставивъ діагнозъ паратифа, черезъ н?сколько же дней самому умереть отъ настоящаго сыпняка. Переполохъ былъ ужасный. Лагерь былъ обнесенъ высокимъ заборомъ на большомъ разстояніи отъ изгороди изъ колючей проволоки. Вс? н?мцы были выведены изъ лагеря, за заборомъ разставлены густыя ц?пи часовыхъ. Мы были заперты, сообщеніе съ вн?шнимъ міромъ было прекращено, и намъ была предоставлена полная свобода умирать. Пищу и кое-какіе медикаменты передавали по качающемуся жолобу, писать письма было запрещено. Постепенно туда свезли 43 русскихъ врача, изъ которыхъ только 5 не бол?ло. Вс? остальные перебол?ли сыпнымъ тифомъ, а 5 умерло. Изъ пл?нныхъ перебол?ло 9.400 челов?къ. Умерло бол?е 1.000. Передаваемыя лекарства почти вс? были «эрзасы» (зам?стители). Ни одинъ н?мецъ не подходилъ даже близко къ лагерю. Наконецъ, въ март? м?сяц? набрался храбрости и прі?халъ въ это царство смерти проф. Корнетъ. Когда онъ вошелъ въ лагерь, мы сразу думали, что это водолазъ. Онъ весь былъ покрытъ сплошнымъ резиновымъ м?шкомъ съ двумя стеклами вм?сто глазъ. Онъ пробылъ въ лагер? н?сколько минутъ, но не ушелъ отъ своей судьбы и разд?лилъ участь своего коллеги эпидеміолога. Только 2 іюня 1916 г. кончилась эта страшная эпидемія, начавшись въ ноябр? 1914 г. Солдаты были положительно голы. Они были безъ сапогъ, безъ шинелей и безъ б?лья. Вшей была такая масса, что он? буквально сыпались съ потолка. Посл? эпидеміи н?мецкіе врачи придумали особый способъ дезинфекціи: они подвозили къ бараку паровикъ, пробуравливали въ ст?нкахъ дырку, вставляли туда кишку, и въ продолженіи н?сколькихъ часовъ пускали паръ, несмотря на очевидную абсурдность, всего предпріятія, такъ какъ баракъ былъ великъ и весь въ громадныхъ щеляхъ. Вши посл? такой паровой ванны еще съ большимъ ожесточеніемъ набрасывались на пл?нныхъ. Отсюда меня отправили въ Тильзитъ, гд? я содержался почти въ тюремномъ режим?. Я могъ гулять только по небольшому дворику, не бол?е 50 кв. саж. Тамъ былъ н?мецъ хирургъ, если не ошибаюсь, по фамиліи Кенцеръ, онъ учился оперировать на нашихъ пл?нныхъ и люди посл? его операцій умирали десятками. Въ Бранденбург? я самъ забол?лъ тифомъ, оставившимъ тяжелыя осложненія сперва въ вид? пареза л?вой половины т?ла, а зат?мъ атрофіи л?вой половины лица и л?ваго зрительнаго нерва, и меня, какъ инвалида, неспособнаго къ работ?, 14 октября 1915 г. отправили въ лагерь Штральзундъ для отсылки въ Россію, и вотъ уже апр?ль м?сяцъ 1917 г., а я все жду этой отправки».

Докторъ Кухтевичъ, Михей Денисовичъ, Екатеринославъ, Романовская, 48, разсказалъ мн? сл?дующее:

«При взятіи въ пл?нъ у меня было ограблено положительно все. Я заявилъ объ этомъ какому-то н?мецкому врачу. Тотъ набросился на меня съ кулаками и кричалъ: «Я теб? покажу грабежъ. Н?мецкіе солдаты не грабятъ». Меня вм?ст? съ другими пл?нными погнали въ Алленштейнъ. Уже и до того я страдалъ экземой и совершенно не могъ ходить. Я просилъ н?мецкаго врача разр?шить мн? ?хать на повозк?, объяснивъ, что я не могу идти. Онъ грубо отказалъ мн?. Я попробовалъ было идти, но пройдя съ ¹/₄ версты, уб?дился, что идти не въ состояніи. Тогда я категорически заявилъ врачу, что хотя бы онъ приказалъ меня разстр?лять, но дальше я идти не могу, и только посл? этого онъ разр?шилъ мн? с?сть на повозку съ ранеными. Когда мы проходили черезъ м?стечко, а дальше и черезъ Алленштейнъ, жители ругали насъ, подб?гали къ нашей колонн? и плевали въ насъ. Въ этомъ изд?вательств? надъ нами самое д?ятельное участіе принимали женщины и д?ти. Въ Алленштейн? собралось около 100 врачей и офицеровъ. Насъ загнали въ спеціальный скотскій законъ, гд? и продержали н?сколько часовъ. Зат?мъ посадили въ вагоны, заперли насъ и черезъ, сутки привезли въ Гаммерштейнъ. Въ пути ничего ?сть не давали. Въ Гаммерштейн? насъ высадили и заставили ночевать въ конюшн? съ навозомъ. На другой день насъ повезли въ Цондорфъ. Везли двое сутокъ запертыми въ вагонахъ и абсолютно ничего въ дорог? ?сть не давали. Цондорфъ — это штрафной лагерь съ тюремнымъ режимомъ. Спади мы тамъ на полу, на солом?, вставать должны были въ 6 ч. утра. Мы сами должны были ходить за об?домъ. Въ уборную насъ выпускали только группами по 10–20 челов?къ, при конвойномъ. Для этого, желавшій пройти въ уборную, долженъ былъ выйти изъ комнаты въ корридоръ и ждать пока не соберется группа, челов?къ въ 10, которую и велъ конвойный. Если у кого было разстройство желудка, то ему предоставлялось право поступать такъ, какъ ему заблагоразсудится. Въ уборной. разр?шалось оставаться только опред?ленное время, посл? чего часовые выгоняли насъ оттуда. Б?лье мы мыли сами. Н?мцы не в?рили намъ, что мы врачи, и 26 сентября устроили намъ экзаменъ. Лагерь Цондорфъ есть собственно старые форты, и мы пом?щались въ казематахъ подъ землей. Гулять мы могли только въ канав? между казематомъ и землянымъ валомъ, окружавшемъ посл?дній. Сырость была пронизывающая. Отношеніе самое жестокое и грубое. Пища настолько ничтожная, что лишь бы не умерли съ голода. Въ половин? ноября меня послали на работы въ солдатскій лагерь Штаргардтъ, въ провинціи Поммернъ. Тамъ было бол?е 11.000 русскихъ и 1.000 французовъ пл?нныхъ. Лагерь былъ устроенъ, очевидно, на бывшемъ свалочномъ м?ст?. Бараки были построены прямо на земл?, и сквозь щели въ полу во многихъ баракахъ просачивалась какая-то жижа. Наръ не было и люди спали на этомъ грязномъ полу. Полагалось ³/₄ аршина на челов?ка. Въ барак? пом?щалось по 125 челов?къ. Среди пл?нныхъ до 10 % спало безъ тюфяковъ, 50 % не им?ло ни рубахъ, ни кальсонъ, не мен?е 20 % были безъ шинелей. Одежда — одни лохмотья, ноги обматывались тряпками или были совершенно босыя. Пл?нные ходили, покрываясь од?ялами. Въ это время морозы достигали 5—10°. Въ лагер? была такая масса вшей, что он? буквально съ?дали людей. Былъ, напр., студентъ московскаго коммерческаго института Г. Громадный кр?пкій мужчина, котораго вши за?ли настолько, что онъ не могъ уже стоять на ногахъ. Все его т?ло было покрыто ранами и расчесами, м?стами проникающими черезъ всю толщу кожи. Раны кровоточили. Его од?яло, которымъ онъ былъ покрытъ, казалось двигалось отъ милліардовъ ползущихъ по немъ вшей. Я помню, что у проф. Левашева въ Петроград? для научной ц?ли было поручено обойти ночлежные дома и собрать вшивую одежду. У одного изъ обитателей ночлежекъ былъ найденъ пиджакъ, за воротникомъ котораго былъ сплошной слой вшей. По порученію профессора пиджакъ этотъ былъ купленъ, воротникъ вм?ст? со вшами былъ выр?занъ и хранится въ музе? при институт?. Мы вс? тогда ужасались, смотря на этотъ пиджакъ, но то страшное и невиданное, съ ч?мъ столкнула насъ судьба въ высококультурной Германіи, превосходило всякую, даже больную, фантазію. Это не лагери пл?нныхъ, это какіе то сады пытокъ. Мы взяли несчастнаго студента, сожгли все, что на немъ было, съ нев?роятными трудностями обрили его и несмотря на страшную боль вымыли его всего зеленымъ мыломъ и уложили на совершенно чистую кровать. Къ нашему ужасу на другой день онъ опять былъ покрытъ вшами и только посл? повторныхъ обмываній и перекладываній каждый разъ на чистую кровать намъ удалось освободить его отъ этихъ ужасныхъ паразитовъ. Очевидно, он? гн?здились очень глубоко въ ранахъ, которыми былъ покрытъ несчастный. Онъ поправился. Насколько это былъ сильный челов?къ, можно судить по тому, что посл? «вшивой бол?зни» онъ перенесъ: холеру, брюшной тифъ, сыпной тифъ и дизентерію, и во время вс?хъ этихъ бол?зней онъ выгляд?лъ куда лучше, ч?мъ когда его по?дали вши. Такихъ случаевъ много. Въ баракахъ было настолько холодно, что пл?нные жались къ жел?зной печк?, которая изр?дка топилась, и какъ всякая небольшая жел?зная печка, она быстро накаливалась почти докрасна и такъ же быстро потухла. Пл?нные ходили, какъ я уже сказалъ, почти голые и у насъ появились невиданные до т?хъ поръ массовые ожоги н?которой части т?ла. Это происходило потому, что задніе, желая протолпиться къ печк?, толкались, и передніе обжигались о раскаленную печь.

Въ лагер? существовалъ спеціальный заст?нокъ, куда ежедневно собирали провинившихся и избивали ихъ кускомъ электрическаго кабеля, давая отъ 8 до 50 ударовъ. Сперва они р?зали для этого розги и с?кли розгами, но зат?мъ р?шили, что не стоитъ портить деревьевъ, такъ какъ все равно, ч?мъ бы ни бить, лишь челов?къ былъ побитъ. Помимо этого, каждый конвойный им?лъ палку, которую онъ могъ пускать въ д?ло, когда только хот?лъ, и это нисколько не считалось за наказаніе. Не было дня, чтобы не было штыковыхъ раненій, были и подстр?ленные. Было много случаевъ смерти отъ раненія въ грудь и въ животъ. Если избитый палками или прикладами не вставалъ, то его обыкновенно прикалывали. Въ очень широкихъ разм?рахъ практиковалось привязываніе къ деревьямъ, причемъ привязывали такъ, чтобы лишить челов?ка мал?йшей возможности двигаться. Обыкновенно посл? двухчасового вис?нія, челов?къ впадалъ въ обморочное состояніе, но в?шали иногда и на 4 часа. Подв?шиваніе было на воздух? и такъ, что челов?къ стоялъ ногами на земл?. Кром? того в?шали внизъ головой на время отъ 15 до 20 и бол?е минутъ. Доктора Михайлова солдатъ безъ всякой причины избилъ прикладомъ. На нашу жалобу комендантъ заявилъ, что врачи нич?мъ не лучше солдатъ, а чтобы запугать насъ и прекратить наши жалобы на истязанія пл?нныхъ, онъ грозилъ намъ, что сорветъ съ насъ погоны и будетъ с?чь и привязывать насъ къ столбамъ, какъ солдатъ. Въ лазарет?, когда мы прі?хали, было около 300 больныхъ. Лазаретъ — это т? же лагерные бараки, и ?да та же, что и въ лагеряхъ. До нашего прі?зда лазаретомъ зав?дывалъ н?мецъ-врачъ Винеръ, шефомъ лазарета былъ д-ръ Риттеръ, ухаживали за больными только три еврея санитара. Вольныхъ было приблизительно 100 хирургическихъ и 200 внутреннихъ. Посл?дніе лежали вс? вм?ст?, т. е. холерные, тифозные и съ другими бол?знями. Больные лежали на полу, на тощихъ соломенныхъ тюфячкахъ. Н?мецкіе врачи не заглядывали въ лазаретъ по 7 и бол?е сутокъ. Им?ющіеся три санитара ни въ коемъ случа? не могли справиться съ 300 больныхъ. Когда мы вошли въ лазаретъ, то увид?ли картины, которыя не поддаются никакому описанію. Несчастные страдальцы, больные тифомъ и холерой, буквально плавали въ своихъ испражненіяхъ. Мы энергично потребовали приведеніе лазарета хоть въ приблизительный порядокъ и принятія хоть какихъ-нибудь санитарныхъ м?ръ для борьбы со вшами и возможной эпидеміей, и только посл? долгихъ и упорныхъ настояній намъ удалось добиться, что были доставлены передвижныя дезинфекціонныя камеры, и кое-какъ началась борьба со вшами. Наши опасенія оправдались. Вскор? вспыхнула страшная эпидемія сыпного тифа. Лагерь былъ совершенно не подготовленъ къ этому, такъ какъ привезенная дезинфекціонная камера ни въ коемъ случа? не могла удовлетворить нуждъ лагеря. Бани не было — былъ маленькій баракъ, гд? пл?нные мылись, но для этого они должны были разд?ться въ другомъ барак?, проб?жать голыми шаговъ 200–260 прежде ч?мъ попасть въ такъ называемую «баню», и изъ нея опять голыми проб?жать въ третье пом?щеніе, гд? и од?вались. Какое количество перебол?ло тифомъ и сколько изъ нихъ умерло, я, къ сожал?нію, сказать не могу, но перебол?ло, во всякомъ случа?, не мен?е двухъ третей вс?хъ обитавшихъ въ лагер?. Посл? тифа у насъ разыгралась такъ называемая «колбасная» трагедія: пл?нныхъ кормили очень плохо. Мы и до сихъ поръ не понимаемъ, ч?мъ они, собственно говоря, жили. И вотъ эти несчастные люди, по?даемые вшами и перенесшіе ужасной тифъ, до того ослаб?ли, что многіе не могли стоять на ногахъ. Появилось громадное количество съ отеками ногъ. Люди ходили какъ т?ни. Я не могъ больше смотр?ть на нихъ и устроилъ голодный бунтъ: я собралъ бол?е 600 челов?къ съ отеками, едва стоявшихъ на ногахъ скелетовъ, хотя ихъ въ лагер? было не мен?е 2.000, и повелъ ихъ къ зданію комендатуры. Потребовалъ коменданта. Онъ отказался выйти, сказавъ, что занятъ. Я заявилъ, что не уйду съ людьми до т?хъ поръ пока комендантъ не выйдетъ. Комендантъ вышелъ, и этотъ зв?рь не выдержалъ и, увидавъ приведенныхъ мною людей, сказалъ по-н?мецки стоявшимъ тутъ офицерамъ: «Да, это трупы». Но это не пом?шало ему тотчасъ же броситься на меня съ кулаками, которыми онъ потрясалъ передъ самымъ моимъ носомъ, грозилъ, что онъ запоретъ меня, что онъ отдастъ меня подъ судъ, такъ какъ я бунтую пл?нныхъ. Онъ кричалъ, что эта «сволочь» получаетъ достаточно пищи и хл?ба и голодаетъ только потому, что продаетъ свой хл?бъ. Однако, онъ сказалъ, что приметъ м?ры, чтобы подкормить этихъ «мошенниковъ» и прикажетъ каждому выдавать по полфунта колбасы, но чтобы они не см?ли ее продавать, они должны будутъ ежедневно приходить вм?ст? со своимъ хл?бомъ къ комендатур?, гд? будутъ получать колбасу и должны будутъ тутъ же ее съ?дать. Прошло н?сколько дней, но колбаса не выдавалась. Мы заявили шефу лазарета, что если колбаса не будетъ выдана, то мы откажемся отъ работы. Шефъ об?щался уладить, давалъ честное слово, что все будетъ сд?лано, но все оказалось обманомъ: колбасу, д?йствительно, начали выдавать, но не 600 челов?камъ и не по полуфунта, а 300 и не бол?е четверти фунта. Посл? эпидеміи сыпного тифа въ лагер? вспыхнула настоящая эпидемія туберкулеза, иначе назвать мы ее не можемъ. Люди заражались туберкулезомъ съ нев?роятной легкостью, такъ какъ они были до крайности истощены. Ежедневно отъ туберкулеза умирало по 3–5 челов?къ. Въ ма? 1915 г. затихъ тифъ, и н?мцы стали отбирать на работы пл?нныхъ. Изъ 12.000 челов?къ 2.600 едва ходили на ногахъ, а способныхъ къ работ?, съ н?мецкой точки зр?нія, едва набралось 6–7 тысячъ. Были очень часты дни, когда умирало по 8 челов?къ. Наконецъ, вс?хъ неспособныхъ къ работ? отправляли въ Пархимъ. Я забылъ еще сказать, что н?мцами въ лагер? практиковалась особая забава — травля собаками. Д?ло въ томъ, что почти при каждомъ лагер? пл?нныхъ им?ются спеціально дрессированныя собаки для поимки б?глецовъ. Эти собаки отличались своей свир?постью и по виду очень напоминали нашихъ небольшихъ степныхъ волковъ. Н?мцы для забавы ли или для дрессировки собакъ входили иногда въ блокъ съ 4 собаками и внезапно издавъ какой-то крикъ пускали ихъ. Собаки бросались на беззащитныхъ людей и рвали ихъ. Н?мцы атукали и гоготали. Передъ нашими глазами воскресали картины изъ временъ Нерона. Въ лазаретъ постоянно поступали несчастные съ вырванными кусками мяса и покусанными лицами. Фамилія коменданта лагеря была Рейшъ или Репшъ. Въ сентябр? м?сяц? въ лагерь прі?хала сестра Казенбекъ. Мы разсказали ей все. Въ результат? все осталось по старому. Офиціальныя наказанія, которымъ подвергались наши пл?нные, очень часто, совершенно безъ всякой вины съ ихъ стороны, были сл?дующія: избіеніе резиной, битье прикладами, колотье штыками, перетаскиваніе съ м?ста на м?сто опред?ленное число разъ кучи большихъ тяжелыхъ камней, заковываніе въ кандалы рукъ и ногъ съ непрем?ннымъ условіемъ ходить скованнымъ по лагерю, заходить въ бараки скованные не см?ли, а равно не см?ли останавливаться, подвязываніе къ столбамъ съ ногами на земл?, подвязываніе въ висячемъ вид? на воздух?, подвязываніе внизъ головой, карцеръ и голодъ. Витье палками, какъ я уже сказалъ, не считалось за наказаніе. Въ конц? марта 1915 г. у-насъ скопилось въ лагер? довольно значительное количество русскихъ унтеръ-офицеровъ и фельдфебелей. Сперва, на нихъ не обращали никакого вниманія и посылали вс?хъ на работу, такъ что это были случайно оставшіеся по бол?зни и другимъ причинамъ. Теперь же ихъ почему-то позвали въ комендатуру и потребовали, чтобы они подписались въ томъ, что они желаютъ добровольно отправиться на работу. Причины не объяснили. Унтеръ-офицеры отв?тили, что такое требованіе ихъ удивляетъ, такъ какъ они до сихъ поръ Никогда отъ работъ не отказывались, и теперь, хотя и не отказываются отъ исполненій приказаній коменданта, но подписать бумагу не желаютъ. За отказъ отъ подписки начались истязанія. Съ 6 час. утра и до 6–7 час. вечера ихъ подвергали «ученію», которое состояло въ томъ, что они должны были по команд? б?жать, ложиться, вставать, опять б?жать, итти шагомъ и т. д., причемъ т?хъ, кто не исполнялъ быстро команды, немедленно избивали. Унтеръ-офицеры обратились ко мн?. Я написалъ бумагу на имя испанскаго посла и послалъ ее въ комендатуру. Комендантъ сказалъ, что въ бумаг? я написалъ ложь, но, т?мъ не мен?е, унтеръ-офицеровъ стали гонять, уже въ другомъ м?ст?, «чтобы врачи не вид?ли», какъ сказалъ лейтенантъ. Въ это время прі?зжали въ лагерь представители швейцарскаго правительства. Я при комендант? разсказалъ имъ все. Комендантъ заявилъ, что это ложь. Я предложилъ тогда спросить стоявшихъ тутъ же унтеръ-офицеровъ. Представители ничего на. это по сказали. Вскор? большую часть унтеръ-офицеровъ и фельдфебелей куда-то услали и въ лагер? оставили изъ нихъ челов?къ 30, которыхъ гоняли еще нед?ли дв?. Сестра, у?зжая изъ лагеря, оставила мн? 800 марокъ для выдачи въ вид? вспомоществованія пл?ннымъ, кром? того, стали приходить подарки. Я просилъ коменданта разр?шить выбрать комиссію изъ пл?нныхъ. Онъ отказалъ и потребовалъ выдать деньги, сказавъ, что онъ самъ ихъ раздастъ. Я заявилъ ему, что деньги переданы мн?, а потому мною и будутъ розданы. Тогда онъ назначилъ комиссію изъ пл?нныхъ, близко стоявшихъ въ комендатур?. Я боролся съ этой комиссіей какъ могъ: задерживалъ раздачу подарковъ, протестовалъ, писалъ жалобы и т. д. Въ это время къ намъ прі?халъ пасторъ Николе изъ Бернскаго комитета, и я не могу не сказать зд?сь н?сколько словъ объ этомъ удивительно сердечномъ и добромъ челов?к?. Мы всю жизнь не забудемъ его. Онъ въ высшей степени внимательно отнесся къ намъ, ут?шалъ и успокаивалъ насъ какъ могъ. Онъ принялъ въ насъ полное участіе, выслушалъ вс? наши жалобы на истязательства и, благодаря его переговорамъ съ комендантомъ, зам?тно было временное улучшеніе въ положеніи пл?нныхъ, а мн? разр?шено было выбрать комиссію, но не иначе, какъ изъ фельдфебелей и подпрапорщиковъ. Всякія увеселенія въ лагер? были воспрещены, хотя въ лагер? былъ полный русскій оркестръ съ инструментами, взятый въ пл?н?. Онъ игралъ только одинъ разъ на Рождество 1916 г.; впрочемъ, намъ было не до развлеченій и музыки въ этомъ мор? страданій. Къ концу 1916 г. намъ разр?шили устроить театръ, но играть и смотр?ть было некому, такъ какъ въ. лагер? оставались только кал?ки, не бол?е 500–600 челов?къ, все же способное не только работать, но просто ходить, было выслано на работу. Мной же въ лагер? была устроена школа. Работы вн? лагеря, по градаціямъ ихъ тяжести, можно разд?лить на: 1) работы у крестьянъ, 2) у пом?щиковъ, 3) на фабрикахъ и заводахъ и 4) общественныхъ и казенныхъ работъ (осушка болотъ, проведеніе жел?зныхъ и шоссейныхъ дорогъ). Общая характеристика такихъ работъ будетъ правильна, если я скажу, что тамъ процв?талъ полн?йшій произволъ, безконтрольное самоуправство н?мецкихъ солдатъ, поставленныхъ надсмотрщиками за партіями пл?нныхъ, голодъ, отсутствіе посылокъ и подарковъ изъ Россіи, отсутствіе медицинской помощи, отвратительныя пом?щенія, сплошь и рядомъ темныя, холодныя и сырыя. Пл?нные работали почти вс? въ деревянныхъ колодкахъ вм?сто сапогъ. Поэтому очень часты были случаи отмороженія ногъ. Съ отмороженными конечностями пл?нные лежали по конюшнямъ, подваламъ и сараямъ на такихъ работахъ по 9 и бол?е сутокъ. Его избивали какъ Симулянта и только посл? вс?хъ этихъ истязаній привозили въ лазаретъ, гд? ему приходилось отр?зать ноги. Хуже всего приходилось на такихъ работахъ нашимъ фельдфебелямъ и унтеръ-офицерамъ. Надъ ними спеціально изд?вались. Я уже говорилъ, что когда мы прі?хали въ лагерь и увид?ли, что тамъ д?лается, то потребовали, чтобы, во-первыхъ, былъ приведенъ въ порядокъ лазаретъ, чтобы была, хоть какая-нибудь возможность работать тамъ, во-вторыхъ, чтобы было прекращено избіеніе пл?нныхъ и въ третьихъ, чтобы была прекращена травля собаками. Мы заявили, что если эти наши требованія не будутъ исполнены, мы отказываемся отъ работы. Комендантъ отв?тилъ — если мы будемъ вм?шиваться въ д?ла насъ не касающіяся и не будемъ исполнять приказаній, то съ насъ снимутъ погоны и будутъ поступать какъ съ солдатами, т. е. привязывать къ столбу и с?чь. Мы отв?тили ему, что живыми не дадимся, и отказались отъ работъ. Пришелъ докторъ Рихтеръ и сталъ уговаривать насъ, давалъ честное слово, что вс? «недоразум?нія» будутъ улажены. Жал?я несчастныхъ солдатъ, мы соглашались на работу. Спустя н?которое время произошло разсказанное мною, избіеніе д-ра Михайлова. Мы опять отказались отъ работъ, опять Рихтеръ уговоривалъ насъ и давалъ свое честное слово, но его честныя слова были сплошной гнусной ложью. Такихъ исторій было много. Мы на каждомъ шагу подвергались оскорбленію, глумленію и униженію. Всегда оскорбленія проходили совершенно безнаказанно для оскорбляющихъ насъ. Мы протестовали сколько могли, писали жалобы коменданту, въ Берлинъ, въ испанское посольство, но все это оставалось только гласомъ вопіющихъ въ пустын?, и мы, жал?я несчастныхъ пл?нныхъ, продолжали работать подъ этимъ постояннымъ гнетомъ униженія всякаго нашего челов?ческаго достоинства. Мн?, какъ старшему, влетало всегда больше вс?хъ. Комендантъ придумывалъ особые способы, чтобы, какъ казалось ему, еще больше унизить меня. Онъ выстраивалъ команды всего лагеря, вызывалъ меня къ нимъ и при нихъ ругалъ меня, грозилъ столбомъ и поркой, если буду вм?шиваться «не въ свое д?ло». Конечно, это им?ло только обратное вліяніе. Комендантъ постоянно повторялъ мн?, что я обязанъ только лечить и исполнять приказанія. Былъ, наприм?ръ, такой случай: изъ Берлина прислали ящикъ спеціально провокаціонной литературы. Объ этомъ мн? письменно сообщили солдаты. Я пошелъ въ комендатуру, не засталъ тамъ никого и, выйдя, сказалъ стоявшимъ тутъ же н?сколькимъ русскимъ солдатамъ, чтобы они передали въ лагерь мой сов?тъ — книгъ этихъ пока не брать. На другой день былъ выстроенъ лагерь, причемъ комендантъ вызвалъ, меня, ругалъ и грозилъ, что отдастъ меня подъ судъ. Три моихъ товарища и священникъ Милоглазовъ подали ему письменное заявленіе, что они просятъ и ихъ отдать подъ судъ, ибо я ничего не предпринимаю безъ ихъ в?дома и одобренія. По этому поводу прі?зжалъ н?мецкій генералъ Гольцъ, много говорилъ и, въ конц? концовъ, заявилъ, что на первый разъ онъ милостиво прощаетъ насъ. Я отв?тилъ, что мы въ милости не нуждаемся, а требуемъ суда и справедливости. Гольцъ у?халъ, но подъ судъ насъ не отдали. Въ август? 1915 г. привезли изъ подъ Пултуска и Остроленки нашихъ раненыхъ. Эти несчастные по 30 сутокъ не перевязывались. Я раньше никогда не думалъ, чтобы черви въ ранахъ могли достигать такихъ громадныхъ разм?ровъ. Ни одного пл?ннаго не было безъ червей. Истощены они были до крайнихъ пред?ловъ. Необходимыя операціи пришлось отложить, чтобы дать больнымъ возможность хоть немножко собраться съ силами. Я забылъ еще сказать, что въ лазарет? умершіе по н?сколько дней лежали съ живыми.

«Въ конц? 1916 года я обратился съ просьбой къ коменданту, чтобы вольноопред?ляющіеся и солдаты изъ интеллигенціи не посылались бы на тяжелыя работы, которыхъ они не знаютъ и къ нимъ не привыкли, а что если посылать ихъ, то на работы къ крестьянамъ. Комендантъ отв?тилъ мн?, что министерство именно ихъ и приказало посылать на самыя тяжелыя работы. Передъ моимъ отъ?здомъ въ Штральзундъ этотъ же комендантъ цинично говорилъ мн?: «Я, собственно, люблю русскихъ, но что под?лаешь, министерство приказываетъ надавить, мы придавимъ, прикажетъ отпустить — мы отпустимъ. Мы — люди маленькіе». Деньги у насъ сыпались, какъ изъ дыряваго м?шка. Приходилось тайкомъ черезъ третьи и пятыя руки покупать провизію и подкармливать несчастныхъ больныхъ. Удавалось покупать яйца, молоко, маргаринъ за неим?ніемъ въ Германій масла, и сахаръ. Все обходилось б?шено дорого. Ту пищу, которую мы покупали, мы варили больнымъ сами, тайкомъ въ своихъ комнатахъ, а такъ какъ казеннаго угля у насъ не хватало, то за взятку мы покупали добавочный. Зат?мъ намъ удалось подкупить лазаретную кухарку, и варила она. Былъ н?мецкій солдатъ, который заявилъ намъ, что онъ «соціалистъ», врагъ войны. Онъ много покупалъ намъ, хотя черезъ него покупки обходились намъ не дешевле, ч?мъ черезъ н?мцевъ не «соціалистовъ», но все-таки онъ пользовался у насъ большимъ дов?ріемъ, ибо не кралъ денегъ, какъ это д?лали н?которые другіе — взявъ деньги, гд?-то исчезали вм?ст? съ ними. Докторъ Пр?сновъ далъ какъ-то этому «соціалисту» 100 руб. (русскими деньгами) на покупки, такъ какъ не было мелочи, а н?мецкаго жалованья у насъ никогда не хватало. «Соціалистъ» скрылся вм?ст? съ деньгами. Оказалось, что онъ б?жалъ и былъ пойманъ уже на пароход? въ Штеттин?, нам?реваясь отплыть въ Швецію. Онъ былъ приведенъ назадъ въ лагерь, но мы, конечно, не могли заявить, что этотъ н?мецкій «соціалистъ» похитилъ наши 100 р. Изъ жалованья нашего не только ничего не оставалось, но уходили вс? наши русскія деньги — посл?днее наше жалованье на фронт? — у кого они не были ограблены при взятіи въ пл?нъ. Отсюда я былъ высланъ въ лагерь Штральзундъ для обм?на въ Россію».

Для доказательства существовавшихъ порядковъ въ описанныхъ выше лагеряхъ я привожу два документа: 1) Приказъ комендатуры въ лагер? Шнейдемюле отъ 26 февраля 1915 года и 2) второй приказъ этой же комендатуры, отданный спеціально русскимъ врачамъ. Копія перваго приказа у меня им?ется на н?мецкомъ язык?, и я привожу ее въ отд?л? приложеній, а зд?сь сообщаю переводъ ея, Дословно списанный съ подлинника, какъ онъ былъ присланъ изъ комендатуры въ лагерь русскимъ врачамъ для руководства. Отъ второго документа н?мецкаго текста у меня н?тъ, а им?ется только копія приказа на русскомъ язык?.

Первый документъ:

«Командирный наказъ 26/II/15.

«Для вынужденія въ лагер? нужной дисциплины далъ я дозволеніе русскимъ врачамъ и фельдфебрамъ по русскимъ обыкновенію палки или ханайки прислуживаться. Я хочу увид?ть не будетъ ли возможно безъ такихъ средства, обойтиться, и наказываю теперь, чтобы русскіе врачи и фельдфебры только въ такомъ случа? палки или ханайки прислуживались, чтобы опасаться отъ собственной напасти отъ пл?нныхъ. Въ случа? дисциплинарныхъ прекроченій пл?нныхъ должно отъ госп. лагерному офицеру или герм. лагернымъ фельдфебрамъ переведены быть. Упрямыя пл?нные могутъ отъ фельдфебровъ вязаны ведены быть. Я ожидаю что госп. фельдфебрамъ безъ палки возможно будетъ порядокъ въ ротахъ держать, особенно черезъ средство вязанія покорность добыть».

На документ? подписи н?тъ.

Повторяю, что переводъ этотъ прилагался при н?мецкомъ текст? приказа и переписанъ много дословно въ присутствіи многихъ изъ моихъ товарищей.

Второй документъ, который былъ присланъ, какъ я уже сказалъ, безъ н?мецкаго текста, только на русскомъ язык?, заключалъ въ себ? сл?дующее:

«Съ изумленіемъ я узналъ, что русскіе врачи неоднократно позволяли себ? не отдавать чести герм. офицерамъ и другимъ должностнымъ лицамъ, всл?дствіе чего неоднократно т? первые отдавали имъ честь. Я ожидаю, что впредь русскіе врачи первые будутъ отдавать честь герм. должностнымъ лицамъ, къ коимъ относятся: герм. лагерные фельдфебеля и зам?стители офицерскихъ должностей, а равно и находящіеся на должности унтеръ-офицера, дабы мн? не пришлось приб?гнуть къ другимъ м?рамъ, не совс?мъ удобнымъ по отношенію къ врачамъ. Въ равной м?р? врачи должны безпрекословно исполнять требованіе вс?хъ находящихся въ караульномъ наряд? нижнихъ чиновъ.

Комендантъ».

И на этомъ документ? подписи н?тъ.

Какъ н?мецкія врачебныя власти въ научныхъ докладахъ и статьяхъ объясняли публик? вспыхнувшія въ лагеряхъ эпидеміи и распространеніе ихъ вн? лагерей, можетъ служить доказательствомъ копія со сл?дующей статьи:

Статья зав?дующаго медицинскою частью военнаго министерства въ Берлин?, пом?щенная въ «Журналъ для усовершенствованія врачей». Органъ практической медицины, подъ ред. проф. С. Адамъ, въ Берлин?.

Въ этой стать? авторъ сперва говоритъ о транспорт?, о борьб? съ газами и т. д., практикующимися въ германской арміи. Зат?мъ переходитъ къ вопросу о пл?нныхъ и пишетъ сл?дующее:

«Почти въ двухъ пятыхъ вс?хъ существующихъ лагерей мы им?ли эпидеміи холеры, сыпного тифа и возвратной лихорадки — оспы было всего 6 случаевъ. Я долженъ указать, что каждому прибывающему въ нашъ лагерь пл?нному д?лаютъ прививки оспы, тифа и холеры. Въ нашихъ лагеряхъ устроены повсюду дезинфекціонныя камеры, а также очистительные души, подъ которыми еженед?льно омываются пл?нные, причемъ вещи ихъ дезинфекцируются въ вышеозначенныхъ камерахъ посредствомъ пара и горячаго воздуха. Съ т?хъ поръ, какъ эта м?ра проводится строго, мы почти избавились отъ сыпного тифа. Я считаю большимъ усп?хомъ то, что сыпной тифъ изгнанъ изъ лагерей для военнопл?нныхъ. Къ сожал?нію, при проведеніи этихъ м?ръ былъ рядъ случаевъ забол?ванія со смертельныхъ исходомъ среди санитаровъ и н?мецкихъ врачей. Забол?ло 24 челов?ка сыпнымъ тифомъ, изъ которыхъ 14 умерло, т. е. 65 %. Бросается въ глаза, что смертность среди пл?нныхъ была значительно меньше, и что изъ русскихъ врачей, изъ которыхъ забол?ло шесть, умеръ только одинъ. Среди н?мецкаго караула былъ тоже рядъ всевозможныхъ забол?ваній, а именно: одинъ случай холеры, 4 случая возвратной лихорадки, и что ужасно, 215 случаевъ сыпного тифа со смертностью 18,1 % смертельныхъ случаевъ противъ 7,8 % у русскихъ. Ч?мъ объяснить такую разницу въ забол?ваніяхъ и смертности? Зд?сь надо им?ть въ виду условія лагерной жизни. Русскіе, соприкасаясь съ н?мецкимъ карауломъ, легко сближались съ нимъ, подбрасывали имъ вещи, наполненныя вшами. Вид?ли также, что пл?нные, наполняя пустыя гильзы отъ папиросъ вшами, выдували этихъ вшей изъ гильзъ на проходящихъ н?мецкихъ солдатъ. Все это было наблюдаемо… То же самое можно сказать и о передач? заразы на германское населеніе. Насколько я могъ установить, среди населенія за это время было 42 случая холеры, 22 случая сыпного тифа, 1 случай возвратной лихорадки и 12 забол?ваній оспой. Я думаю, что и зд?сь были т? же условія передачи заразы, какъ и въ лагеряхъ».

Статья эта кончается восхваленіемъ н?мецкой санитарной организаціи и энергіи н?мецкихъ врачей, благодаря чему эпидеміи быстро прекратились.

Вотъ какимъ образомъ зав?дывающій медицинскимъ отд?ломъ при военномъ министерств? въ Берлин? объясняетъ сперва въ научномъ доклад?, а зат?мъ въ печатной стать? медицинскаго журнала появленіе и распространеніе эпидемій въ лагеряхъ и переносъ этихъ эпидемій въ населеніе Германіи.

Списокъ русскихъ врачей, погибшихъ во время эпидеміи въ лагеряхъ пл?нныхъ въ Германіи.

Лагерь Бранденбургъ.

1. Скибневскій, Александръ Михайловичъ, Тула, Волкова ул., домъ Протоповова.

2. Ротвандъ, Стефанъ, Лодзь, 24-го п?х. полка.

3. Снаровскій, Семенъ Александровичъ, старшій врачъ Кексгольмскаго полка.

4. Буйновскій, Алекс?й Алекс?евичъ..

5. Завадскій.

Лагерь Котбусъ.

6. Хоролъ, вольнопракт. врачъ въ гор. Кіев?.

7. Нейманъ.

8. Семеновъ, Василій Ивановичъ, врачъ-психіатръ Орловскаго земства.

9. Веревитиновъ.

10. Бриккеръ.

Лагерь Шнейдемюлэ.

11. Дудичъ*^[2].

12. Таргуловъ, Гавріилъ Герасимовичъ, врачъ московской акушерской клиники проф. Черниховскаго.

Лагерь Виттенбергъ.

13. Платоновъ, старшій врачъ 21-го Муромскаго полка.

14. Богдановичъ, Вячеславъ, земскій врачъ Виленской губерніи.

16. Семеновичъ, земскій врачъ Московской губ.

Лагерь Тухель.

16. Харламовъ*.

17. Херасковъ, Константинъ Михайловичъ, членъ управы Брянскаго у?зднаго земства.

Лагерь Герлицъ.

18. Грухольскій, гражданскій пл?нный, врачъ изъ занятыхъ областей.

Лагерь Лангельзальцъ.

19. Сивицкій, Леонидъ Прохоровичъ, млад. врачъ 1-го лейбъ-гренадерскаго Екатеринославскаго полка.

Въ занятыхъ н?мцами областяхъ Царства Польскаго и Литвы.

20. Твердохл?бовъ, Георгій Васильевичъ, сел. Шиповатое, Волчанскаго у?зда, Харьковской губ.

21. Никольскій, Вячеславъ Александровичъ, военный врачъ кр?пости Ивангородъ.

22. Шабертъ, вольнопрактикующій врачъ изъ гор. Риги.

23. Яржинскій, старшій ординаторъ второго кр?постного госпиталя кр?пости Ново-Герогіевскъ.

Лагерь Арисъ.

24. Шмеманъ, вольнопрактикующій врачъ гор. Петрограда.

Неизв?стно гд?, по св?д?ніямъ поручика Райковскаго, погибъ:

25. Козьминъ, Александръ Ивановичъ, старш. врачъ лейбъ-гвардіи стр?лковаго полка.

Кром? того, въ лагер? Лангельзальцъ умерли отъ сыпного тифа:

1. Киманъ, Иванъ Яковлевичъ, смотритель лазарета 27-й п?хотной дивизіи, родомъ изъ Риги.

2. Свеколникъ, чиновникъ санитарнаго в?домства.

При взятіи въ пл?нъ были убиты:

1. Мик?шинъ, старш. врачъ 1-го Невскаго полка.

2. Арбузовъ*, Петръ Петровичъ, врачъ 86-го пол. подвижного госпиталя, въ бою при м?стечк? Едвабно (Вост. Пруссія).

3. Неизв?стный врачъ, очевидцемъ его смерти былъ корпусный врачъ Бутягинъ.

Въ лагер? Мерцдорфъ, въ ма? 1915 года лишилъ себя жизни изъ-за безконечныхъ пресл?дованій н?мцевъ, возводившихъ на него самыя нев?роятныя обвиненія, перер?завъ себ? горло бритвой:

1. Дебольскій, Иванъ Дмитріевичъ, врачъ-психіатръ Преображенской больницы въ Москв?.

Въ борьб? съ эпидеміями заразились и бол?ли сл?дующіе русскіе врачи:

Въ лагер? Бранденбургъ:

1. Ридель, Эмилій Вильгельмовичъ.

2. Скрыдловъ, Николай Николаевичъ.

3. Харитоновъ, Михаилъ Федоровичъ.

4. Винскій, Иванъ Мартыновичъ.

5. Лазовъ, Николай Григорьевичъ.

6. Михайловъ, Михаилъ Павловичъ.

7. Никифоровcкій, Петръ Михайловичъ.

8. Евдокимовъ.

9. Саковниковъ, Евгеній Васильевичъ.

10. Ланзбергъ.

11. Быховскій, Лазарь.

12. Сатурновъ, Николай Михайловичъ.

13. Хл?бниковъ, Борисъ Лаврентьевичъ.

14. Розенъ, Самуилъ.

15. Левитъ, Исаакъ.

16. Шмидтъ, Николай Густавовичъ.

17. Выгановскій, Янъ.

18. Заремба.

19. Мантрашекъ.

20. Ольшевскій, Леонъ-Воцлавъ Брониславовичъ

21. Юстманъ, Людвигъ Сигизмундовичъ.

22. Мишкинъ.

23. Гольдвассеръ.

24. Люблинскій.

25. Толеровъ, Николай.

26. Горд?евъ, Михаилъ Васильевичъ.

27. Лоскутниковъ, Николай Николаевичъ.

28. Селезневъ, Алекс?й Владиміровичъ.

29. Станевичъ, Павелъ Эмериковичъ.

30. Файнбергъ.

31. Грабовскій, Стефанъ Александровичъ.

32. Цибульскій.

33. Баженовъ, Семенъ.

Въ лагер? Котбусъ:

34. Савенковъ, Викторъ Петровичъ.

35. Красновъ, Михаилъ Никитичъ

36. Дорошевичъ, Николай Александровичъ.

37. Горкеръ.

38. Стерлингъ, Стефанъ Станиславовичъ.

39. Рыжковъ, Михаилъ Ивановичъ.

40. Iойлевъ, Иларій Гавриловичъ.

41. Кожевниковъ, Николай Васильевичъ.

42. Крыловъ, Николай Ивановичъ,

43. Анспахъ.

44. Дейбнеръ.

46. 3арифьянцъ, Эммануилъ Христофоровичъ.

46. Карлинскій.

47. Сцибіоръ, Александръ.

48. Рекляйтисъ, Петръ Мартыновичъ.

49. Цебржинскій, Владиславъ Брониславовичъ.

60. Кудрявцевъ, Дмитрій Герасимовичъ.

61. Жабко-Потаповичъ.

62. Бутягинъ, Николай Васильевичъ (корпусный врачъ).

Въ лагер? Шнейдемюлэ:

53. Романцевъ, Николай Ивановичъ.

54. Азбелевъ, Викторъ Николаевичъ.

55. Блюменталь, Николай Леонтьевичъ.

56. Валуйскій, Тихонъ Мелнтоновичъ.

57. Дмитріевъ, Александръ Аристарховичъ.

58. Годинъ, Серг?й Григорьевичъ.

59. Маргуліисъ.

60. Покровскій, Владиміръ Васильевичъ.

61. Свиридовъ, Василій Никифоровичъ.

62. Теръ-Арутюновъ.

63. Абрамовичъ.

64. Дайгуловъ, Моисей Григорьевичъ.

65. Ивановъ, Борисъ Михайловичъ.

66. Дудичъ*.

67. Пожарійскій.

68. Власовъ, заур. — врачъ Юрьевскаго университета. Онъ былъ раненъ въ лагер? н?мецкимъ солдатомъ въ ногу выстр?ломъ изъ ружья. Въ виду постоянныхъ пресл?дованій, онъ отказался отъ работы, за что н?мцы лишили его покровительства Женевской конвенціи и держали какъ пл?ннаго солдата, подвергая его вс?мъ репрессіямъ, которыя они прим?няютъ къ солдатамъ. Не будучи въ силахъ вынести этихъ истязаній, онъ покушался на самоубійство, но во время былъ вынутъ изъ петли. Судьба его въ настоящее время намъ неизв?стна.

Въ лагер? Лангельзальцъ:

69. Керсновскій, Витольдъ.

70. Коссовъ, Борисъ Павловичъ.

71. Ступель, Серг?й.

72. Абрамовъ-Трапезонцевъ.

73. Разсказовъ Алекс?й Григорьевичъ.

74. Бекманъ.

Въ лагер? Кобринъ:

75. Селезневъ, Константинъ Зиновьевичъ.

Въ лагер? Тухель:

76. Мещерскій, Иванъ Максимовичъ.

77. Бутягинъ, Виталій Николаевичъ, 222-го полка.

78. Дмитріевъ, Дмитрій Дмитріевичъ.

Въ лагер? Виттенбергъ:

79. Березинъ, Тихонъ Серг?евичъ.

80. Дудревичъ, Константинъ Львовичъ.

81. Шалабутовъ, Константинъ Васильевичъ.

82. Красновскій, Василій Антоновичъ.

83. Арнольдовъ, Евгеній.

84. Цивьянъ.

85. Лимпанъ, Максъ.

Въ лагер? Гарделегенъ:

86. Шафира, Эммануилъ.

87. Васильевъ, Василій.

88. Крейслеръ.

Въ лагер? Люгумъ-Клостеръ:

89. Мальчевскій, Евстафій Ивановичъ.

90. Разумовъ.

Въ лагер? Арисъ:

91. Липецъ.

Въ лагер? Пруссишъ-Голландъ:

92. Бридицкій, Цезарій Францевичъ.

Въ лагер? Альтдамъ:

93. Березкинъ, Дмитрій Петровичъ.

Въ лагер? Ортдруфъ:

94. Сербинъ, Евгеній Платоновичъ.

Въ лагер? Штаргардтъ:

95. Пр?сновъ, Серг?й Платоновичъ.

Въ лагер? Неугамеръ:

96. Колоднеръ.

97. Пюрро (Піоро).

Въ лагер? Альтенграбовъ:

98. Посп?ловъ, Давидъ Ивановичъ.

Въ лагер? Гайльсбергъ:

99. Соколовъ, Петръ Николаевичъ.

Въ м?стностяхъ Царства Польскаго, занятыхъ н?мцами:

Сувалки:

100. Онуфріевъ.

101. Б?логолововъ, Николай Васильевичъ.

102. Гедройцъ, Алекс?й Каэтановичъ.

103. Базилевичъ, Михаилъ Петровичъ, посл?дніе три заразились при операціяхъ (гнойнымъ воспаленіемъ) въ виду невозможныхъ условій, при которыхъ приходилось оперировать раненыхъ.

Въ Вержболово:

104. Судакова, женщина-врачъ 189-го санитарн. по?зда.

Въ Калиш?:

105. Арбузовъ*, Александръ Леонтьевичъ

Ранены при взятіи въ пл?нъ были сл?дующіе врачи:

1. Залкиндъ, Левъ Моисеевичъ (въ ягодицу).

2. Мирошниковъ, Степанъ Исидоровичъ (въ локоть пулей).

3. Исаакіанцъ, Гарегинъ Абрамовичъ, пулей въ животъ. Въ хату, гд? былъ перевязочный пунктъ (подл? гор. Танненбургъ), вошелъ н?мецкій солдатъ, увидалъ доктора И. и потребовалъ, чтобы онъ вышелъ изъ хаты, пригрозивъ, что въ противномъ случа? убьетъ его. Въ хат? были м?стные жители. Докторъ И. вышелъ изъ хаты, но не усп?лъ переступить порога, какъ н?мецъ выстр?лилъ ему въ животъ. Онъ очень долго бол?лъ, оправился и былъ отосланъ н?мцами въ лагерь Штральзундъ для обм?на, но оставленъ ими въ Германіи.

Я долженъ зам?тить, что св?д?нія эти собирались мною среди 75 врачей, свезенныхъ н?мцами въ март? — ма? 1917 года въ лагерь Штральзундъ, якобы для обм?на. Они являются далеко не полными, такъ какъ обнимаютъ собой только 14 лагерей, въ то время какъ вс?хъ лагерей въ Германіи насчитывается около 150. По св?д?ніямъ же зав?дывающаго медицинской частью при военномъ министерств? въ Берлин?, приведеннаго мною выше, эпидеміи захватили ²/₅ лагерей, т. е. не мен?е 60. Принимая на в?ру опубликованный германскимъ правительствомъ л?томъ 1916 года отчетъ о количеств? русскихъ пл?нныхъ, дающій цифру 1.600.000 и допуская приблизительно равном?рное распред?леніе пл?нныхъ по лагерямъ (на самомъ д?л?, эпидеміи захватили лагеря съ наибольшимъ населеніемъ), мы получимъ, что въ 60 лагеряхъ, гд? свир?пствовали тифъ и холера, находилось 640.000 пл?нныхъ. Дал?е, принимая во вниманіе, т? своеобразные способы борьбы съ эпидеміями въ лагеряхъ, къ которымъ приб?гало н?мецкое правительство и в?дающая этимъ отд?ломъ высшая медицинская власть — полное изолированіе отъ вн?шняго міра здоровыхъ вм?ст? съ больными и предоставленіе ихъ на волю судьбы — нужно исчислять бол?вшихъ въ этихъ лагеряхъ минимумъ въ 400–500 тысячъ челов?къ, а жертвъ, которыхъ потребовали эти эпидеміи минимумъ въ 75.000 челов?къ, что вполн? согласуется съ показаніями врачей, пережившихъ вс? ужасы этихъ эпидемій.

То же самое относится и къ русскому санитарному персоналу, задержанному н?мцами въ пл?ну. Вс?хъ врачей въ пл?ну было 800, они, если опять-таки допустить приблизительно равном?рное ихъ распред?леніе (на самомъ, д?л?, въ лагеряхъ, гд? было больше пл?нныхъ, и были эпидеміи, н?мцы собирали и больше врачей), то нужно считать, что въ 60 лагеряхъ, захваченныхъ сыпнымъ тифомъ, находилось не мен?е 320 врачей (въ д?йствительности ихъ нужно считать не мен?е 500 челов?къ), а забол?ваемость среди нихъ, равняясь 50 %, захватила не мен?е 160 челов?къ, на самомъ же д?л? ихъ было гораздо больше. Смертность среди врачей равнялась 25–30 %, сл?довательно погибшихъ въ этой непосильной борьб? съ эпидеміей нужно считать не мен?е, какъ 100 челов?къ.

Такимъ образомъ, цифры, приведенныя въ изложенной мною выше стать?, зав?дывающаго медицинскимъ отд?ломъ военнаго министерства въ Берлин?, а равно и цифры, приводимыя въ выдержк? изъ германской радіотелеграммы (см. приложеніе) нев?рны.

Не нужно забывать, что н?мецкими профессорами и врачами былъ діагностированъ сыпной тифъ только тогда, когда онъ уносилъ въ могилу уже тысячи жертвъ, и когда н?которые н?мецкіе врачи и профессора заплатили собственной жизнью за ув?ренность въ свою непогр?шимость и въ нев?жество русскихъ врачей. Въ той же выдержк? изъ радіотелеграммы вы читаете: «Посл? того, какъ было установлено, что платяная вошь переноситъ заразу, германскимъ изсл?дователямъ удалось быстро найти способъ борьбы съ сыпнымъ тифомъ». Другими словами, то, что обязанъ былъ знать каждый русскій студентъ-медикъ 2-го курса, «н?мецкіе изсл?дователи» узнали только посл? того, какъ тифъ косилъ тысячи жертвъ какъ въ лагеряхъ, такъ и среди н?мецкаго населенія.

Нужно еще добавить, что въ н?мецкихъ лазаретныхъ канцеляріяхъ при лагеряхъ въ широкихъ разм?рахъ практиковался подлогъ: діагнозы совершенно не соотв?тствовали д?йствительности, умиравшихъ отъ тифа еще долгое время показывали, какъ умершихъ отъ порока сердца, воспаленія почекъ и т. д.

Точно такъ же совершенно неправильны цифры, указанныя въ выдержк? изъ радіотелеграммы о бол?вшихъ туберкулезомъ. Ихъ нужно считать десятками тысячъ. Эпидеміи, голодъ и непосильная работа при полномъ моральномъ угнетеніи развили въ буквальномъ смысл? слова ц?лыя эпидеміи туберкулеза.

Я совершенно не касаюсь вопросовъ о смертности отъ остраго голоданія, отъ цынги, о самоубійствахъ и о душевно-больныхъ, о которыхъ я не могъ собрать точныхъ св?д?ній пи среди пл?нныхъ, ни у товарищей, и о которыхъ мы, конечно, никогда не прочтемъ въ н?мецкой статистик?.

Въ приведенномъ выше списк? бол?вшихъ и умершихъ товарищей я не могу поручиться за точность названія лагерей, ибо возстанавливать вс? эти данныя приходилось исключительно по памяти, а потому вполн? понятны ошибки, которыя могутъ быть найдены въ сообщенныхъ мн? товарищами св?д?ніямъ. Не нужно удивляться забывчивости врачей, ибо т?, которые давали вс? эти св?д?нія, въ громадномъ большинств? случаевъ сами бол?ли сыпнымъ тифомъ, который, губительно отразился на ихъ организмахъ, ослабленныхъ физическими лишеніями и моральнымъ угнетеніемъ. Почти ни у одного изъ нихъ сыпной тифъ не прошелъ безъ т?хъ или другихъ осложненій, выразившихся, въ большинств? случаевъ, полнымъ угнетеніемъ всей нервной системы, сопровождаясь въ бол?е р?зкихъ случаяхъ длительными параличами, парезами, иногда полной потерей памяти. Кром? этого, забол?въ сами, они не могли уже знать, кто изъ товарищей разд?лилъ ихъ участь.

Я долженъ еще зам?тить, что докторъ Вайнштейнъ (мл. врачъ 270 Гатчинскаго полка) говорилъ мн?, что въ лагер? Гарделегенъ изъ 14 русскихъ врачей сыпнымъ тифомъ бол?ло 13, но фамилій ихъ не помнитъ.

Доктора Мещерскій и Селезневъ говорили, что въ одномъ изъ лагерей, названія котораго они не помнятъ, изъ 42 врачей сыпнымъ тифомъ бол?ло 38 (очевидно, р?чь идетъ о лагер? Бранденбургъ).

Докторъ Красновъ утверждаетъ, что въ лагер? Котбусъ сыпнымъ тифомъ бол?ло 23 русскихъ врача. Уже, отсюда можно вывести хоть н?которое представленіе о процент? забол?ваемости среди врачей, работавшихъ въ лагеряхъ, захваченныхъ эпидеміями.

Фамиліи врачей, въ правильности которыхъ я сомн?ваюсь, отм?чены зв?здочкой, а потому къ св?д?ніямъ о нихъ нужно отнестись съ осторожностью.

Принудительныя работы унтеръ-офицеровъ и фельдфебелей.

Въ сообщеніяхъ моихъ товарищей, приведенныхъ мною выше, уже пе разъ приходилось встр?чаться съ указаніемъ на то, что нашимъ унтеръ-офицерамъ, фельдфебелямъ и подпрапорщикамъ въ средин? л?та 1916 г. давали на подпись какую-то бумагу, гд? требовалось ихъ согласіе добровольно идти на т? пли другія работы. Я могу пояснить, въ чемъ тутъ заключалось д?ло.

Приблизительно въ іюл? м?сяц? ко мн? поступила жалоба отъ унтеръ-офицеровъ лагеря Пруссишъ-Голландъ, что ихъ принуждаютъ къ усиленной маршировк? по неизв?стнымъ для нихъ причинамъ. Я отправился къ коменданту генералу Рейнгардту и попросилъ у него объясненія. Онъ далъ мн? прочесть приказъ, присланный ему изъ военнаго министерства. Къ сожал?нію, номера приказа и числа, когда онъ былъ изданъ, я не помню, но приказъ гласилъ почти дословно сл?дующее: «Вс? русскіе унтеръ-офицеры, фельдфебеля и подпрапорщики, если не желаютъ работать, могутъ не работать, но они обязаны обслуживать себя, т. е. убирать свой баракъ, площадь подл? барака, варить себ? пищу и т. д. Для пользы ихъ здоровья имъ вм?няются въ обязанность ежедневныя прогулки въ вид? маршировокъ и вольныхъ гимнастическихъ движеній на воздух?. Они должны быть изолированы отъ другихъ пл?нныхъ въ отд?льномъ блок?, не им?ютъ права ходить въ лагерную лавочку и пос?щать увеселенія, устраиваемыя въ лагер?. Кром? того, какъ не работающіе, они должны получать соотв?тствующую пищу. Изъявившіе добровольное желаніе работать и давшіе въ этомъ подписку, не им?ютъ права отказаться отъ работы, въ случа? же отказа, они будутъ подвергнуты наказанію».

Въ нашемъ лагер? (Пруссишъ-Голландъ) было, если не ошибаюсь, около 72 унтеръ-офицеровъ и фельдфебелей, они были заключены въ спеціальные бараки одного изъ блоковъ лагеря. Пища и безъ того скудная была почти на половину уменьшена, и ихъ заставляли маршировать не мен?е, какъ по 8-ми часовъ въ сутки. Причемъ каждый изъ проходившихъ н?мецкихъ нижнихъ чиновъ считалъ своимъ долгомъ остановиться и поглумиться надъ марширующими. Блокомъ этимъ зав?дывалъ унтеръ-офицеръ, а построеніемъ и маршировкой командовалъ, одинъ изъ русскихъ старшихъ солдатъ. Если н?мецкому унтеръ-офицеру казалось, что люди маршируютъ плохо или просто не им?ютъ достаточно веселый и бравый видъ, онъ заставлялъ ихъ стоять «смирно», зачастую повернувъ лицомъ противъ солнца. Я изложилъ все вышеописанное коменданту и сказалъ, что, ознакомившись съ приказомъ военнаго министерства, я ни въ коемъ случа? не могу согласиться, чтобы восьмичасовыя безпрерывныя маршировки и гимнастическіе упражненія могли служить кому-нибудь на пользу. Тогда комендантъ показалъ мн? спеціальный оттискъ какой-то н?мецкой газеты, гд? говорилось, что кто-то, объ?зжая Англію, вид?лъ въ лагеряхъ н?мецкихъ пл?нныхъ, которые удивительно стройно, точно на парад? въ Берлин?, прод?лывали всякіе кунштюки, и это приводило ого въ восторгъ. Комендантъ, указавъ мн? на эту статью, выражалъ свое удивленіе, почему русскіе такъ неохотно занимаются военной гимнастикой. Я сказалъ ему, что думаю, русское правительство будетъ очень признательно ему за то, что онъ въ долгіе годы войны сд?лаетъ изъ русскихъ пл?нныхъ-прекрасныхъ гимнастовъ и отличныхъ строевыхъ солдатъ, но, къ сожал?нію, всякая гимнастика требуетъ не уменьшенія, а увеличенія пищи, требуетъ не изд?вательства и насм?шекъ, а очень внимательнаго къ себ? отношенія и, продолжаясь безъ перерыва 8 часовъ, носитъ характеръ не гимнастики, а какого-то вынужденія у пл?нныхъ согласія идти на работы, что совершенно противор?читъ точному смыслу приказа военнаго министерства. Я долженъ оказать, что генералъ Рейнгардтъ представлялъ изъ себя исключительную р?дкость среди вс?хъ комендантовъ лагерей пл?нныхъ. Онъ былъ — челов?къ. Видя справедливость моихъ словъ, онъ перешелъ прямо въ разговоръ, высказывая мысль, что гораздо полезн?е для самихъ пл?нныхъ не сид?ть въ запертомъ барак?, а идти на работы въ поле, и просилъ меня какимъ-либо способомъ повліять на пл?нныхъ согласиться на работы. Онъ не сказалъ мн?, но было ясно, что помимо этого офиціальнаго приказа, военнымъ министерствомъ былъ, очевидно, изданъ какой-то секретный приказъ такого свойства, что комендантъ предпочелъ лучше не говорить о немъ мн?. Это «ученіе» на вольномъ воздух? продолжалось еще н?сколько дней, а зат?мъ постепенно какъ-то прекратилось, унтеръ-офицеры были предоставлены сами себ?, но пища ихъ все время была гораздо хуже пищи остальныхъ пл?нныхъ, и часть изъ нихъ у?хала на работы, но насколько мн? изв?стно, безъ всякихъ подписокъ. Въ другихъ же лагеряхъ система вынужденія этихъ подписокъ носила характеръ настоящихъ истязаній, о чемъ свид?тельствуютъ разсказы, приведенные выше, и копія документа, переданная мн? однимъ поручикомъ. Этотъ документъ подписанъ былъ 60-ю фельдфебелями и подпрапорщиками, написанъ въ двухъ экземплярахъ, которые хранятся у двухъ офицеровъ, находящихся въ пл?ну въ Германіи и посл? войны эти документы будутъ привезены въ Россію.

Вотъ копія этого документа:

«Въ январ? 1916 г. намъ, русскимъ пл?ннымъ унтеръ-офицерамъ, объявлено какъ въ центральныхъ лагеряхъ, такъ и по работамъ, что согласно соглашенію вс?хъ воюющихъ державъ относительно русскихъ военнопл?нныхъ унтеръ-офицеровъ, фельдфебелей, подпрапорщиковъ и заурядъ-прапорщиковъ установлено, что могутъ лишь работать по своему желанію, а кто не желаетъ работать, т? будутъ отправлены въ особые лагеря. Мы, конечно, отказались. Въ унтеръ-офицерскомъ лагер? Алленъ-Фалькенбергъ-Мооръ подъ Эльбой мы были отправлены въ конц? января. Въ лагер? встр?тилъ насъ комендантъ, помощникъ коменданта, два сержанта и дв? роты конвойныхъ солдатъ. Комендантъ заявилъ, что этотъ лагерь спеціально приготовленъ для унтеръ-офицеровъ, и будутъ производить занятія отъ утра до вечерней зари, а если не хотите — идите на работу. Мы, конечно, согласились на занятія, а не на работу. Выходили заниматься на болото, сплошь покрытое водою съ 7 час. утра и до вечера съ часовымъ перерывомъ на об?дъ. Черезъ 2–3 дня собрали насъ 1.300 чел. подпрапорщиковъ, фельдфебелей. Режимъ нажали. Пищу ухудшили до безобразія, мы терпимъ, что будетъ дальше. Въ день, если попадетъ прикладами челов?камъ ста, и челов?къ 40 поставятъ «смирно» съ лицомъ къ дождю и сн?гу, то это все мы не ставили въ счетъ. Въ кантину (лагерная лавочка) не пускали. Прошло полтора м?сяца, день сталъ длин?е, мученія на болот? увеличились. Режимъ совс?мъ невыносимъ, но пока терп?ли. Которымъ не въ силу, устаютъ, ихъ били прикладами, пока не упадутъ въ болото, а потомъ ставили «смирно» лицами къ в?тру. Кругомъ грязь, тина. Черезъ н?которое время утомленный, голодный и избитый челов?къ падаетъ въ грязь. Бьютъ и посл? ц?лаго ряда истязаній, когда несчастный лишается чувствъ, его кладутъ на вагонетку и отправляютъ въ лагерь. Когда очнется вм?сто об?да привязываютъ къ будк? или оград? за руки и ноги, такъ что челов?къ, виситъ и такое наказаніе получали челов?къ 20 въ день одновременно. Р?дко когда в?шали меньше дв?надцати челов?къ. Въ конц? марта режимъ еще ухудшился, занятій въ сутки 10 часовъ, погода сырая. Пища уменьшилась. Избіенія ужасныя. Изъ Комитета что вышлютъ не выдаютъ. Р?шили помереть. Объявили голодовку. Выбросили, кто им?лъ сухари, вышли на маршировку. День провели голодный. На другой день 10 челов?къ принесли въ баракъ, не въ силахъ были стоять. Утромъ кто не въ силахъ былъ стоять, тотъ лежалъ, погода — дождь и сн?гъ, на 3, 4, 5 и 6 день лежали въ баракахъ кто на полу, кто на парахъ. Пришли лейтенантъ, фельдфебель и конвой, стаскивали съ наръ, кого прямо бросали и на носилкахъ относили въ околодокъ. Тамъ прим?няли искусственное питаніе, но у нихъ что-то не вышло. Вольныхъ оказалось бол?е 480 челов?къ. На 8-й день прі?халъ генералъ Павловскій, что зав?дуетъ пл?нными Ганноверской провинціи. Опросилъ насъ, что мы хотимъ. Хорошо говорилъ по русски. Мы заявили, чтобы не били и не привязывали на вис?лицу, а занятія будемъ исполнять. Онъ сказалъ: «Берите пищу — занятія не убавлю, но бить и привязывать на вис?лицу не станемъ. Маршировать будете шагомъ, но еще добавлю, что мой сов?тъ — это итти на работу». Но мы категорически отказались отъ работы. Пасха. На третій день подпрапорщиковъ и фельдфебелей отправили въ Краснобрюхъ, а 300 челов?къ унтеръ-офицеровъ въ Ухто-Мооръ. Въ лагер? Алленъ-Фалькенбергъ-Мооръ на 4-ый день Пасхи произошло сл?дующее: вывели насъ на плацъ и начали гонять: «б?гомъ», «ложись», «вставай» и проч., выводили небольшими партіями, чтобы удобн?е было бить прикладами, а фельдфебелю и унтеръ-офицерамъ палками, что у насъ поворачиваютъ пятивершковыя бревна. Избитыхъ и лишившихся чувствъ — стаскивали на середину плаца. Зд?сь фельдшеръ выслушивалъ пульсъ и ср?залъ мозоли, избитые во время б?готни деревянными колодками. Пузыри ср?заны, челов?къ пришелъ въ себя и опять маршъ въ строй. Захот?лъ оправиться — въ штаны, и такая гонка продолжалась 10 часовъ. Кто упалъ, того на середину плаца стоять «смирно». Шелохнулся — прикладомъ во всю силу. Если сопротивляется — на вис?лицу и виси до т?хъ поръ … (мною потерянъ одинъ листочекъ моей шифрованной записи) … взять и р?шили разбить по лагерямъ въ виду того, что существовала тайная организація а узнали черезъ евреевъ и Романа Божечко (24 Сиб. полка учитель г. Вильно). Вс? эти пытки продолжались до конца мая. Дальше н?мцы стали производить намъ мученія по свистку. На плацу поставили два пулемета, предупредили: одинъ свистокъ — б?гомъ; 2 — ложись, 3 — вставай; 4 — шагомъ, но 4 — не слышно, все 3, 2, 1. Не вынесешь — бьютъ прикладами, а челов?къ лишится чувствъ положатъ на вагонетку и отвезутъ въ околодокъ. А вечеромъ еще изобьютъ прикладами въ барак?. Наконецъ стали бить, хоть и исполняешь все. Бьютъ и приговариваютъ — что не будешь работать, доведутъ до того, что и въ Россіи работать не будешь. Терп?ть было уже невыносимо. Мы заявили: посылайте насъ на работу — мы пойдемъ. Но комендантъ отв?тилъ: я не им?ю права васъ силой посылать. Вы должны сами согласиться и дать отъ себя роспись, что идете на работу по своему желанію, и заставилъ расписаться челов?къ 600 на крестьянскія работы, на осушку болотъ, рыть окопы, на заводы, изготовлять военные припасы, съ оговоркой, что рыть окопы и работать на заводахъ хотя запрещено, но идетъ по своему желанію. Подписавшіеся сейчасъ же были отправлены въ особые рабочіе бараки. Черезъ м?сяцъ прибыла новая партія изъ … (названіе лагеря въ моей записочк? затерлось) 1.100 челов?къ. Съ ними поступили сразу еще строже. Черезъ 3 дня прибыла еще партія изъ Сольдау — заурядъ-прапорщиковъ, подпрапорщиковъ и фельдфебелей въ количеств? 130 челов?къ. По прибытіи тотчасъ на занятія. Прибывшіе изъ Сольдау — отд?льно. На плацу то и д?ло слышалась команда «ложись», «вставай», «б?ги». Кто не усп?валъ — то прикладомъ, крики, стоны на болот?. Возвращаясь съ этого ученія вели другъ друга подъ руки! Вс? въ крови и въ грязи; у кого кровь течетъ изъ головы, у кого — съ лица. На другой день утромъ, когда баракъ былъ построенъ на ученіе, н?мцы поступили такъ: отд?лили заурядъ-прапорщиковъ и подпрапорщиковъ въ сторону для отправки въ Ухто-Мооръ, а фельдфебелей и унтеръ-офицеровъ хот?ли вести на болото, фельдфебель подалъ команду «направо», никто не повернулся. Команда была отдана 3 раза, но мы р?шили не выходить на болото, все равно гд? быть избитыми. Тогда фельдфебель приказалъ караулу и конвою, предназначенному для сопровожденія заурядъ-прапорщиковъ и подпрапорщиковъ бить прикладами. Сбили вс?хъ съ ногъ. Лежащихъ били. Стоны, крики были ужасные. Черезъ н?сколько минутъ бить перестали. Мы поднялись и ведя другъ друга подъ руки пошли на плацъ. Комендантъ съ полдороги вернулъ насъ. Въ 12 час, дня подпрапорщики, прапорщики и фельдфебеля у?хали въ Ухто-Мооръ. Теперь, что произошло съ Минденскими унтеръ-офицерами, когда избивали у другого барака прибывшихъ изъ Сольдау. Этихъ также били, свалили также на землю въ кучу и били прикладами. Было сломано 5 винтовъ. Не въ силахъ были люди стоять и лежали на земл? бол?е 3-хъ часовъ и сами н?мцы вносили ихъ въ бараки. Об?да зато не дали. Въ одинъ часъ 30 мин. приказали строиться. Изъ бараковъ выходили, ведя другъ друга подъ руки. Пошли на плацъ, были перебиты ноги. Пришли къ бараку самъ комендантъ, 2 помощника, 7 фельфебелей и бол?е 300 конвоя. Помощникъ коменданта скомандовалъ: «направо». Повернулись. «Шагомъ маршъ». Никто ни съ м?ста, ибо идти не могли съ перебитыми ногами. Многіе валились на землю. Комендантъ, его свита и конвои пьяные, комендантъ сказалъ: «бейте прикладами сильн?е». Конвой, какъ зв?ри набросились и началось великое избіеніе. Самъ комендантъ, помощники и фельдфебеля били шашками. Много солдатъ были поколоты. Вс? были сметены въ кучу. Прикладами били съ плеча. Они то и д?ло ломались. Солдаты съ поломанными винтовками подходили къ коменданту. Тотъ улыбался говорилъ: «гутъ». Лилась ручьями кровь. Надъ проклятымъ Мооромъ ц?лый день раздавались крики и стоны. Наконецъ комендантъ приказалъ прекратить, но солдаты не унимались, такъ что фельдфебеля оттаскивали ихъ отъ живой кучи. Въ этотъ разъ сломали 19 прикладовъ. Но истязанія эти не кончились; комендантъ приказалъ привезти пожарную машину, рукавъ соединили съ водопроводомъ и н?мцы по очереди стали качать. Рукавъ направляли въ упоръ, и вода заливала лица. Кто лежалъ внизъ лицомъ, того поворачивали. Вода текла по вс?мъ канавамъ и была окрашена кровью. На> конецъ комендантъ приказалъ прекратить заливать насъ водой, и лежавшихъ въ куч? стали растаскивать и класть по одному лицомъ кверху. Дальше стали осматривать. Ходилъ врачъ съ солдатами. Поднимутъ челов?ка за голову и ноги на аршинъ и бросятъ объ землю, кто при этомъ не очнется, того на носилкахъ несли въ околотокъ, кто застонетъ — того въ баракъ. На нашихъ глазахъ было мертвыхъ 2 подпрапорщика, а сколько мертвыхъ въ околотк? — не знаю. Это безобразіе происходило 11 августа 1916 г. Въ лагер? Ухто-Мооръ происходило то же, но съ той разницей, что не поливали водой, а кололи мягкія части штыками и заставляли версты дв? ползти въ околотокъ, подгоняя прикладами. Большую часть вс?хъ этихъ истязаній вид?лъ священникъ, принадлежавшій къ лагерю Гамелли».

Положеніе русскихъ офицеровъ въ пл?ну въ Германіи.

Положеніе русскихъ офицеровъ въ пл?ну въ Германіи было тоже тяжелое, безотрадное.

При взятіи въ пл?нъ во время блужданій по всевозможнымъ этапамъ, прежде ч?мъ офицеръ попадалъ въ тотъ или другой лагерь пл?нныхъ, онъ подвергался ц?лому ряду ограбленій и изд?вательствъ, какъ со стороны н?мецкихъ солдатъ и офицеровъ, такъ и со стороны н?мецкаго населенія, безъ различія его классовъ. Все это описано уже мною въ т?хъ сообщеніяхъ товарищей, которыя я привелъ выше. Я долженъ только сказать о положеніи раненыхъ офицеровъ, которые попадали въ т? или другіе н?мецкіе лазареты. Къ слову сказать, громадн?йшее большинство русскихъ офицеровъ, которыхъ мн? и моимъ товарищамъ приходилось вид?ть, были вс? раненые и многіе изъ нихъ тяжело раненые, получившіе въ бояхъ по 5 и бол?е раненій. Исключеніе составляли офицеры, попавшіе въ кр?пости Ново-Георгіевскъ, изъ которыхъ, я думаю, не мен?е половины было не раненыхъ. Изъ опроса встр?чавшихся мн? въ пл?ну офицеровъ скалывается уб?жденіе, что въ большинств? случаевъ они подвергались той же участи, что и раненые русскіе солдаты, такъ какъ первое время, иногда продолжавшіеся 2–3 м?сяца, они были поставлены абсолютно въ т?же условія, что и русскіе нижніе чины, что ясно видно изъ приведенныхъ мною выше разсказовъ товарищей врачей. Въ дальн?йшемъ ихъ судьба завис?ла отъ случайностей. Если они попадали въ лазаретъ, гд? врачъ им?лъ хоть мало-мальски челов?ческія чувства, положеніе офицеровъ было сносное, но, къ сожал?нію, слышать объ этомъ приходилось не такъ часто.

Когда офицеры подлечивались и становились способными, ходить хотя бы на костыляхъ, причемъ раны ихъ сплошь и рядомъ не были еще залечены, оставались часто фистулы, выд?лявшія гной, такіе офицеры считались н?мцами здоровыми и отправлялись въ концентраціонные офицерскіе лагери. Я опишу лагерь Штральзундъ-Дэнголъмъ, въ которомъ я прожилъ съ января м?сяца по май 1917 г. Этотъ лагерь расположенъ на двухъ маленькихъ островахъ, находящихся въ пролив?, отд?ляющемъ островъ Рюгенъ отъ материка. Площадь, которая отведена подъ лагерь, равняется приблизительно 15–20 десятинъ земли. На ней, если я не ошибаюсь, находится 9 деревянныхъ бараковъ, построенныхъ почти прямо на земл?, изъ тонкихъ шелевокъ, съ ординарными окнами, плохо закрывающимися, съ очень невысокимъ чердакомъ и шелевочной крышей, покрытой толемъ. Бараки эти разбиты на комнаты, въ которыхъ живутъ по 8 и бол?е офицеровъ, но есть и одиночныя комнаты, очень небольшія по своему разм?ру. Система устройства такихъ бараковъ была корридорная, при чемъ съ одного конца корридора пом?щался н?мецкій фельдфебель, зав?дывающій этимъ баракомъ, а съ другого конца комната для караула. Я жилъ въ барак? № 8, комн. № 19, въ которомъ им?лась еще уборная и карцера. Комната, въ которой жилъ я, съ тремя врачами и 4-мя офицерами, была величиной приблизительно 12–17 шаговъ и высотою не бол?е 4 арш., съ тремя окнами и одной небольшой жел?зной печкой, стоявшей въ одномъ изъ угловъ комнаты. Полъ въ комнат? былъ деревянный изъ некрашенныхъ досокъ и весь задравшійся. Вымыть этотъ полъ было невозможно, такъ какъ тряпка ц?плялась за занозистыя доски. Онъ былъ нев?роятно грязенъ. Весь потолокъ и ст?ны были покрыты копотью, такъ какъ жел?зная печь плохо гор?ла и дымила. Обстановка комнаты была сл?дующая: офицеру полагалась кровать, отвратительный матрацъ, набитый истертой морской травой, и такая же подушка. Простыня, 2 полотенца и чехолъ съ двумя од?ялами, постельное б?лье м?нялось одинъ разъ въ 5–6 нед?ль. Въ головахъ кровати была небольшая полка, подъ которой пом?щалась в?шалка. Дал?е былъ грубой работы деревянный столъ, на челов?ка полагался стулъ, маленькая, зачастую побитая и заржавл?ная эмалированная мисочка и для общаго пользованія — помойное ведро и два побитыхъ и поржавл?лыхъ эмалированныхъ кувшина для воды; зат?мъ 2 графина для питьевой воды и н?сколько къ нему стакановъ. Въ комнат? была одна электрическая лампочка, вис?вшая приблизительно посредин? и дававшая очень слабый св?тъ, такъ что читать не за столомъ, а у себя на кровати, было почти невозможно. На ст?н? вис?ло дешевое базарное зеркало. Печь мы им?ли право топить такъ, чтобы въ 10 час. вечера она уже была загашена, какъ намъ объяснили, во изб?жаніе пожара. Угля зимой во время морозовъ, а надо зам?тить, что прошлая зима въ Германіи была очень суровая, выдавали не бол?е 2-хъ-пудовъ въ день, причемъ уже съ ранней весны, когда еще падалъ сн?гъ и были морозы, уголь прекратили намъ выдавать, какъ объяснялъ комендантъ, потому, что такія то баржи, везшія этотъ уголь въ лагерь, гд? те замерзали, но они оставались замерзшими и въ день моего отъ?зда изъ Германіи, 12 мая 1917 года. Температура въ комнат? во время топки печи была довольно разнообразна: такъ, въ томъ углу, гд? я спалъ — противоположномъ печк?, и при самой энергичной ея топк?, когда весь чугунный верхъ печи накаливался до красна, температура подл? моей кровати никогда не поднималась выше 11°, въ то время когда подл? печки она была 22°. Зато въ т? дни, когда намъ не выдавали угля, температура была +4+5°. Въ эти дни мы над?вали на себя все, что было и въ такомъ вид? занимались и читали. Какъ правило по утрамъ, температура никогда (до начала мая) не была выше +4+6°, но нер?дко во время морозовъ и сильныхъ морскихъ в?тровъ, которые такъ часты въ Штральзунд?, температура опускалась ниже нуля, тогда на подоконникахъ образовывались довольно толстые слои льда, вода въ плевательницахъ, стоявшихъ на полу, замерзала, у кого были бороды и усы — покрывались инеемъ. Мы выработали особый способъ спанья: мы повытаскивали од?яла изъ чехловъ, вл?зали въ эти чехлы и оборачивались од?ялами и вс?мъ, что у кого было изъ одежды. Такимъ образомъ мы спали какъ бы въ м?шкахъ. Пища была настолько отвратительна и въ такомъ незначительномъ количеств?, что мы въ буквальномъ смысл? слова голодали. Ниже я привожу точныя данныя получавшейся нами нищи. За пищу, а равно за квартиру, обстановку и т. д. ежем?сячно съ насъ удерживали часть жалованья.

Вс? здоровые должны были ходить пить кофе, об?дать и ужинать въ такъ называемую «столовую». Это былъ громадный сарай, въ которомъ пом?щались лошади и свиньи. Одно изъ отд?леній сарая было освобождено отъ лошадей; тамъ былъ сд?ланъ деревянный полъ, поставлены столы и скамьи и офицеры должны были тамъ об?дать. Весь воздухъ былъ пропитанъ запахомъ навоза; за ст?нами раздавалось дружное хрюканье свиней и топотъ лошадей. Я не засталъ уже этой картины, такъ какъ до моего прі?зда офицеры потребовали отъ коменданта или устроить новую столовую или привести существующую въ бол?е или мен?е сносный видъ, и до исполненія ихъ требованія, насколько я знаю, объявили голодовку, ч?мъ заставили коменданта майора фонъ-Буссе, до нев?роятія грубаго и безсердечнаго челов?ка, вывести изъ сарая свиней и лошадей и привести столовую въ бол?е благообразный видъ. Больные же офицеры или инвалиды, которымъ было трудно ходить, должны были явиться къ н?мецкому врачу и посл? освид?тельствованія получали отъ него разр?шеніе не выходить на пов?рки и получать пищу въ комнатахъ.

«Жизнь лагеря складывалась сл?дующимъ образомъ. Въ 10 час. утра вс? офицеры, за исключеніемъ вышеупомянутыхъ и генераловъ, должны были выстраиваться на площадкахъ подл? своихъ бараковъ, и н?мецкій фельдфебель производилъ пов?рку путемъ подсчета обитателей каждой комнаты. Зд?сь же на пов?рк? раздавались письма, хл?бныя карточки, принимались отъ насъ письма и сообщались различныя приказанія коменданта. Съ 10 час. утра, т. е. посл? пов?рки, офицеры могли располагать своимъ временемъ, какъ они хот?ли, зимой до пяти часовъ, а л?томъ до десяти часовъ вечера. Въ это время, т. е. въ 6 час. зимой и въ 10 час. л?томъ, производилась вторая пов?рка. Опять мы должны были выстраиваться и опять фельдфебель считалъ насъ. Погода не принималась во вниманіе. Фельдфебель часто опаздывалъ на пов?рки, заставляя насъ по 10 и бол?е минутъ ждать себя и мы или мокли подъ дождемъ, или мерзли на в?тр? и мороз?. Посл? 6 час. вечера зимой мы должны были заходить въ свои бараки и уже не им?ли права оттуда выходить. Помимо того караула, который былъ разставленъ за проволочнымъ. заборомъ, окружавшимъ весь лагерь, во время вечерней пов?рки вводились караулы внутрь лагеря, такъ что каждый баракъ былъ окруженъ добавочными караулами; они стояли всю ночь и снимались рано утромъ. Кром? этого, по ночамъ можно было всегда слышать лай собакъ, раздававшійся подл? нашихъ бараковъ. При каждомъ лагер? им?лись спеціальныя собаки для розыска б?глецовъ, на ночь эти собаки спускались съ ц?пей и бродили по лагерю. Зимой, въ 8 час. вечера, фельдфебель еще разъ обходилъ вс? комнаты и пров?рялъ путемъ подсчета жильцовъ каждой комнаты. Двери бараковъ запирались и до 6 час. утра никто не см?лъ выйти изъ пом?щенія. Въ 10 час. вечера тушилось электричество и было запрещено зажигать св?тъ, хотя бы св?чи и были куплены на ваши личныя средства. Надо добавить, что электричество, кром? того, что гор?ло очень тускло, очень часто портилось, и бывало всегда въ м?сяцъ не мен?е 5–6 дней, когда мы должны были сид?ть въ полныхъ потемкахъ. Электричество старались зажигать какъ можно позже, такъ что въ вечернія сумерки, которыя зимой тянулись приблизительно съ 4 и до 5–5 ¹/₂ час. пополудни, мы обыкновенно сид?ли почти въ полной темнот?, т?мъ бол?е, что бараки, какъ я сказалъ, были очень низкіе и въ частности тотъ баракъ, въ которомъ я жилъ, былъ обращенъ окнами къ саду, въ которомъ были большія деревья.

«Выше я уже сказалъ, что при н?которыхъ баракахъ были клозеты, наприм?ръ, въ томъ, въ которомъ я жилъ. Устройство клозета было бол?е, ч?мъ примитивное. Тамъ былъ сд?ланъ деревянный желобъ съ узкой отводной трубой, которая постоянно засорялась и нер?дко на полу образовывалось въ буквальномъ смысл? слова ц?лое озеро мочи, такъ какъ въ моемъ барак? жильцовъ было, если не ошибаюсь, 62 челов?ка, не считая н?мецкихъ караульныхъ. Тамъ же им?лось два отд?ленія, гд? вм?сто ямы, былъ сд?ланъ деревянный ящикъ, который очищался ручнымъ способомъ; вонь и грязь въ этихъ клозетахъ была неимов?рная. Съ момента, когда утромъ отпирали баракъ, т. е. приблизительно съ 6–7 час. утра, клозеты при баракахъ запирались и начиналъ функціонировать клозетъ, стоявшій на двор?; онъ нич?мъ не отличался отъ самыхъ примитивныхъ нашихъ русскихъ базарныхъ общественныхъ клозетовъ; разница была разв? только та, что морозы и в?тры въ Штральзунд? были настолько сильны, что публика старалась по возможности пользоваться клозетомъ въ барак?, такъ какъ онъ былъ бол?е укрытъ отъ в?тровъ и находился при отапливаемомъ пом?щеніи. Въ т?хъ же баракахъ, гд? не им?лось клозетовъ, наприм?ръ, въ барак? № 7, на ночь выдавались урильники, которыми публика и пользовалась.

«Кром? указанныхъ бараковъ въ лагер? им?лось еще три каменныхъ корпуса, гд? жили офицеры, упомянутый каменный сарай, превращенный въ столовую, надъ которой позже была устроена церковь въ чердачномъ его пом?щеніи, зат?мъ зданіе кухни, почта, постройки для н?мецкой администраціи лагеря и баракъ, въ которомъ одна половина была отведена подъ ванныя, а въ другой тоже пом?щались офицеры. Въ упомянутыхъ каменныхъ трехъ-этажныхъ корпусахъ, кром? пл?нныхъ, пом?щались различныя н?мецкія учрежденія: канцеляріи, лагерныя лавки, частныя квартиры, кое какія склады и т. д. Комнаты въ этихъ корпусахъ, гд? жили пл?нные, были значительно лучше комнатъ въ баракахъ, уже хотя бы потому, что тамъ было гораздо тепл?е, но зато скученность тамъ была еще б?льшая, ч?мъ въ баракахъ.

Въ лагер? существовалъ еще душъ, отличительной чертой котораго былъ хроническій его ремонтъ, ибо онъ постоянно портился, и нев?роятная грязь и холодъ. Нер?дко было, что мы не им?ли возможности помыться полтора-два м?сяца. Им?вшимися же четырьмя ванными могли пользоваться только немногіе счастливцы, такъ какъ для того, чтобы получить разр?шеніе пользоваться ванной, нужно было явиться къ н?мецкому врачу и тотъ долженъ былъ вамъ дать спеціальное на то разр?шеніе. Я засталъ ванны въ довольно благоустроенномъ вид?, но офицеры говорили, что ванны до моего прі?зда, т. е. до января 1917 года, мало ч?мъ отличались отъ душа.

Лагерныя лавочки, которыхъ было четыре, торговали бойко вс?мъ, ч?мъ угодно, кром? провизіи. Тамъ можно было купить сколько угодно ваксы, всевозможн?йшихъ туалетныхъ принадлежностей въ вид? зеркалъ, бритвенныхъ приборовъ, гребешковъ, щеточекъ и т. д., можно было достать посуду, клозетную бумагу и всевозможныя подд?лки подъ кожу, въ род? портсигаровъ, бумажниковъ, саквояжей и чемодановъ; все это отличалось довольно заманчивой наружностью, но ломалось и портилось иногда въ тотъ же день, какъ вы его купили, такъ какъ все это было сд?лано въ лучшемъ случа? изъ самаго обыкновеннаго картона, кром? того, все это стоило б?шенныя деньги. Въ лагер? практиковалось еще самое широкое рекламированіе всевозможныхъ предметовъ, какъ-то: книгъ, приборовъ для ручного труда, художественныхъ альбомовъ и т. д. При лагер? существовало даже спеціальное бюро, черезъ которое можно было все это выписывать. Стоило это въ н?сколько разъ дороже нормальныхъ ц?нъ. Многіе изъ товарищей врачей, а также инвалидовъ-офицеровъ попались на эту удочку, они выписывали различныя предметы и книги, а нер?дко и очень ц?нныя вещи въ вид? микроскоповъ, фотографическихъ аппаратовъ и т. д. Оказалось, что когда эти инвалиды и врачи у?зжали въ Россію, то все это было у нихъ конфисковано при пере?зд? черезъ границу, причемъ выданы были весьма оригинальнаго свойства квитанціи. Такъ, наприм?ръ, у меня лично, несмотря на разр?шеніе, выданное мн? военнымъ министерствомъ въ Берлин?, куда я подавалъ спеціальное прошеніе вывести купленныя мною исключительно медицинскія книги, он? были конфискованы только на томъ основаніи, что разр?шеніе выдано мн? министерствомъ въ ноябр? м?сяц? 1916 года, а я у?зжалъ въ ма? 1917 года (новый стиль), и мн? выдали квитанцію, которая дословно гласитъ сл?дующее: «Удостов?реніе для доктора Базилевича (Кіевъ). Задержанъ всл?дствіе запрета вывоза одинъ ящикъ съ двумя петлями (замками), Штральзундъ. 11-?.17. Ципфель, унтеръ-офицеръ». Аналогичныя расписки получили и мои товарищи. Такимъ образомъ, мы не можемъ иначе смотр?ть на рекламированіе различныхъ предметовъ для покупки, какъ на желаніе н?мцевъ выкачать насъ т? небольшія сбереженія, которыя кто-нибудь у насъ им?лъ, т?мъ бол?е, что каждый разъ, желая что либо купить мы должны были обращаться за разр?шеніемъ въ комендатуры и он? всегда охотно давали таковыя.

Въ лагер? до апр?ля м?сяца, вм?ст? съ нами жили 26 англійскихъ офицеровъ и 1 французъ. Отношенія между нами были самыя лучшія. Въ широкихъ разм?рахъ шло обученіе языкамъ, и н?которые изъ насъ достигли большихъ усп?ховъ въ этомъ направленіи. Такъ, наприм?ръ, лейтенантъ-шотландецъ Стерлингъ совершенно свободно не только писалъ и читалъ по русски, но и говорилъ. Я не помню сейчасъ фамилій англійскихъ офицеровъ, но ими были устроены правильно функціонировавшіе курсы взаимнаго обученія языковъ. Кром? того, были открыты курсы самообразованія, гд? читались лекціи по самымъ различнымъ вопросамъ. Я долженъ зд?сь отм?тить, что лагерный комендантъ, майоръ фонъ Буссе, вс?ми м?рами и силами м?шалъ этимъ хорошимъ начинаніямъ, и только посл? упорной борьбы съ нимъ, если я не ошибаюсь, посл? при?зда въ лагерь одной изъ сестеръ и ея настоятельныхъ требованій, удалось осуществить эти курсы. Я не засталъ уже курсовъ. Они были устроены до моего прі?зда. Въ лагер? былъ прекрасный хоръ и оркестръ, д?ятельности котораго все время препятствовалъ Буссе. Онъ то высылалъ подъ различными предлогами офицеровъ въ другіе лагери, то не давалъ пом?щенія, однимъ словомъ, ему доставляло удовольствіе причинить намъ какую либо непріятность. Въ лагер? нашими же средствами были организованы спортивныя развлеченія — лаунъ-теннисъ, игра въ городки и футболъ.

Какъ только таялъ ледъ въ пролив?, разд?лявшемъ островъ Денгольмъ на такъ называемый «малый» островъ и «большой», начиналась усиленная рыбная ловля, которая являлась для насъ далеко не развлеченіемъ, а просто средствомъ питанія, ибо, повторяю, питаніе было настолько отвратительно по своей, безвкусиц? и настолько скудно, что мы совершенно голодали. И вотъ маленькій проливчикъ ус?ивался рыбаками, какъ въ л?тнюю пору воробьи обсиживаютъ заборы; буквально не было пяди земли, гд? бы не сид?лъ рыбакъ. Ловилась рыба, почти исключительно, небольшая плотва, причемъ ц?на за нее, среди насъ же, была установлена 15 пфен. за штуку. Были спеціалисты, которые продавали этой рыбы на сто и бол?е марокъ въ м?сяцъ. Н?мцы и тутъ старались, ч?мъ, могли пом?шать намъ. Такъ, наприм?ръ, въ этомъ же пролив? производилась ловля с?тями, причемъ с?ти н?мецъ разставлялъ такъ, что забрасывать удочки было очень трудно, не зац?пивъ за его с?ть и не порвавъ удочки. Червей копать было запрещено; указано было только одно м?сто, гд?, конечно, червей достать нельзя было. Намъ на выручку шли французскіе солдаты, которые работали въ им?вшемся при лагер? н?мецкомъ садик? и огород?, и мы у нихъ покупали червей. Рыбу эту мы варили у себя въ комнатахъ, а т?, кто получалъ въ посылкахъ масло, жарили ее. Но тутъ опять являлась б?да, такъ какъ угля не было. Мы пользовались первое время ящиками изъ-подъ посылокъ, присылаемыхъ намъ, и жарили на этихъ щепкахъ. Но н?мцы и тутъ нашли способъ сд?лать намъ непріятное. Въ лагер? было объявлено, что изъ посылокъ намъ будутъ выдавать только содержимое ихъ, а ящики, всевозможныя банки, коробки и даже бумагу, въ которую были заворочены т? или другіе пересылаемые предметы, они выдавать не будутъ. Такимъ образомъ, если кто-либо получалъ посылку, то онъ долженъ былъ являться на почту со всевозможной посудой, ибо все изъ посылки высыпалось, консервы выливались и въ такомъ вид? выдавались намъ. Благодаря этому мы лишились топлива и должны были ходить по лагерному саду, собирать в?точки, а зачастую просто воровать дерево, если только таковое мы гд? либо находили.

Деньщики обслуживали по н?скольку комнатъ и потому пользоваться ихъ услугами было очень трудно. Такъ, наприм?ръ, деньщикъ, который обслуживалъ нашу комнату съ 8-ю жильцами, кром? того обслуживалъ еще одиночную комнату и им?вшійся при нашемъ барак? карцеръ, но эти же деньщики постоянно брались на работы по лагерю и потому мы вид?ли ихъ только рано утромъ, въ об?дъ и поздно вечеромъ. Почти вс? деньщики русскіе были у насъ зам?нены румынами, которые почти ничего не понимали по русски и объясняться съ ними было почти невозможно. Они подчинялись непосредственно н?мецкому фельдфебелю и черезъ него н?мецкой лагерной администраціи. См?нить деньщика, если онъ оказывался неисправнымъ, а нер?дко грубилъ намъ или исполнялъ довольно странную роль не то сыщика, не то шпіона, было почти невозможно, потому что жалоба наша не принималась во вниманіе, а наоборотъ, выходило еще такъ, что оставался виноватъ офицеръ, пожаловавшійся на деньщика, и ему грозили арестомъ. Подъ арестъ офицеры сажались по всякому пустяку.

На почв? этого безправія и крайней злобности коменданта процв?тали нелегальные способы устройства нашего благополучія. Правила, которыя были выв?шены въ каждой комнат? лагеря и подписаны комендантомъ Буссе, не исполнялись имъ же. Такъ, наприм?ръ, было сказано, что во время плохой погоды пов?рки должны происходить въ коридорахъ бараковъ, что лица изв?стнаго чина и должности должны пом?щаться въ отд?льной комнат?, и т. д., все это не исполнялось; приходилось приб?гать къ подкупамъ, до которыхъ были очень падки н?мцы. Я не ошибусь, если скажу, что можно было за деньги добиться весьма многаго. Такъ, напр., въ 6-й казарм? былъ лейтенантъ Марсантъ, который за 100 марокъ выхлопоталъ доктору Г. отд?льную комнату, несмотря на то, что докторъ Г., вс?ми нами уважаемый челов?къ, им?лъ полное право по закону им?ть таковую, но кром? этого онъ былъ совершенно больной челов?къ и жить въ ужасной т?снот? было ему не подъ силу. Онъ добился отд?льной комнаты только посл? того, какъ уплатилъ лейтенанту Марсанту 100 марокъ. При лагер? былъ спеціальный фотографъ, — фамиліи его я не помню, — который за крупныя деньги доставлялъ въ лагерь все, что можно было достать въ Германіи. Когда начался обм?нъ врачей, онъ расширилъ свою д?ятельность, и посл? отъ?зда первой группы въ 90 челов?къ, совершенно открыто заявлялъ врачамъ, оставшимся въ лагер?, что если кто-либо изъ нихъ хочетъ попасть въ ближайшую очередь ?дущихъ въ Россію, то должны уплатить изв?стную сумму денегъ. Я знаю врачей, которые уплатили ему 500 марокъ, н?которые другіе платили кто больше, кто меньше, и вс? они прі?хали во второй групп? въ 20 челов?къ. Взятки брались и по мелочамъ, не гнушались нич?мъ. Можно было въ вид? взятки подарить папиросъ, сигаръ, кусокъ присланнаго изъ Россіи сала и т. д. Тогда ваши проступки не зам?чались. Наприм?ръ, если вы хот?ли заниматься и читать н?сколько позже, ч?мъ до 10 часовъ, то для этого нужно было не только им?ть св?чи, но и пользоваться снисходительностью фельдфебеля, зав?дывавшаго вашимъ баракомъ, и нужно было, дать ему взятку, чтобы онъ не зам?чалъ при вечерней пов?рк? по комнатамъ зажженной вами св?чи.

При поб?гахъ офицеры подвергались жесточайшему избіенію, сплошь и рядомъ на глазахъ почти всего лагеря. Посл? избіенія ихъ отдавали подъ судъ, а до суда держали нер?дко по н?сколько м?сяцевъ по тюрьмамъ и карцерамъ. Обвиненіе всегда строилось такимъ образомъ, что офицеръ являлся виновникомъ не только поб?га, но, кром? того, порчи казеннаго имущества и нер?дко кражи чужой собственности. Д?ло въ томъ, что офицеръ не могъ б?жать безъ того, чтобы не перер?зать проволоки или подкопать подъ проволокой землю, а иногда подкопаться подъ ст?ной или вообще такъ или иначе прод?лать себ? выходъ за проволочный заборъ. Если онъ б?жалъ изъ такого лагеря, какъ Дэнгольмъ, то онъ долженъ былъ переплыть проливъ между о. Рюгеномъ и самимъ Дэнгольмомъ, а для этого онъ долженъ былъ или найти лодку или что-нибудь, на чемъ онъ могъ бы плыть. И вотъ его и судили за порчу казеннаго имущества, даже въ томъ случа?, если эта порча выразилась въ простомъ подкоп? земли подъ проволочнымъ заборомъ, а зат?мъ — за кражу лодки, какъ частной собственности, и поб?гъ, и по совокупности преступленія онъ нер?дко посл? перенесенныхъ жестокихъ побоевъ, изд?вательствъ, предварительнаго сид?нія, присуждался еще на полгода и бол?е военной тюрьмы.

Переходя къ документальнымъ даннымъ, я приведу прежде всего ту жалобу, которую пл?нные офицеры подали коменданту Буссе для передачи ея въ военное министерство въ Берлинъ по поводу невозможнаго питанія, результатомъ котораго явилось голоданіе офицеровъ, губительно отражавшееся на нашемъ здоровь?. Аналогичныя жалобы и одновременно были поданы англійскими и румынскими офицерами, находившимися въ то время въ этомъ лагер?. Жалоба была подана, если не ошибаюсь, въ феврал? м?сяц? 1917 года. Въ этой жалоб? приводился точный подсчетъ продуктовъ, полученныхъ нами за нед?лю, съ приблизительнымъ подсчетомъ калорій. Этимъ занималась спеціальная комиссія, выбранная изъ русскихъ офицеровъ и врачей, въ составъ которой между прочимъ вошли доктора: Игнатьевъ, Кухтевичъ, Яблонскій и Дьячковъ.

Вотъ приблизительно копія цифровыхъ данныхъ подсчета продуктовъ и содержавшихся въ нихъ калорій за время съ 22 по 28 января.

Въ нед?лю мы получали:

Принимая во вниманіе, что мы всюду брали абсолютно максимальныя числа, а какъ критерій брали таблицы профессора Эриха Киндборга (Берлинъ 1912 г.), то будетъ вполн? правильно, если мы это количество калорій уменьшимъ не мен?е, какъ на 15 %, другими словами мы получали не 1138 калорій въ сутки, а только 969. По Фойту же, Киндборгу и др., для поддержанія равнов?сія обм?на у здороваго челов?ка необходимо нужно ежедневно вводить въ организмъ 2500 калорій. Сл?довательно, мы изъ собственныхъ запасовъ организма должны были тратить 1531 калорій.

Если принять во вниманіе, что въ нашей пищ? совершенно отсутствуютъ жиры и б?лки и что почти исключительно наша пища состоитъ изъ брюквы и ничтожнаго количества капусты, при полномъ ея однобразіи и безвкусиц?, то станетъ яснымъ, что такое питаніе ни въ коемъ случа? нельзя назвать нормальнымъ. Кром? того въ лагер? собраны главнымъ образомъ инвалиды, предназначенные къ обм?ну или къ интернированію въ нейтральныхъ государствахъ, и что среди нихъ им?ется большое количество туберкулезныхъ и вообще больныхъ, требующихъ особеннаго и усиленнаго питанія. Къ тому же мы хорошо знаемъ, что н?мецкимъ пл?ннымъ въ Россіи живется очень хорошо. Въ виду изложеннаго мы требуемъ: 1) довести наше питаніе до 2500 калорій въ день, съ обязательнымъ добавленіемъ жировъ и б?лковъ, 2) улучшить вкусъ пищи, для чего кухней долженъ зав?дывать русскій офицеръ, а варить — русскіе повара, и 3) разр?шить выписывать на 25 марокъ ежем?сячно различныхъ продуктовъ каждому офицеру изъ нейтральныхъ государствъ. Документъ этотъ записанъ мной не дословно.

Къ этому я долженъ добавить, что упомянутая «мясная» котлета была консистенціи резины и содержала, конечно, не 80—100 гр. мяса, а в?роятно какое-то ничтожное его количество. Дал?е, рыба, которая намъ давалась (треска), была иногда настолько зловонна, что, несмотря на голодъ, мы не въ состояніи были ?сть ее. Зат?мъ булочки были какого-то с?ровато-краснаго цв?тами отнюдь не изъ чистой пшеничной муки, такъ что говорить о количеств? калорій, заключавшихся въ нихъ, было бол?е, ч?мъ трудно. Подъ видомъ кофе намъ давалась какая-то темная бурда. Я думаю, было бы правильн?е показанное нами число калорій уменьшить не на 15, а по крайней м?р? на 25 %, ибо даже т? супы, которые мы называли «маисовыми», «крупниками», «гороховыми», ничего общаго съ маисомъ, крупой и горохомъ не им?ли. Мы ихъ такъ называли только потому, что у насъ выв?шивалось въ корридорахъ меню, въ которыхъ красовались довольно заманчивыя названія, ничего общаго не им?вшими съ д?йствительностью. Къ глубокому нашему сожал?нію эти меню подписывались однимъ изъ нашихъ русскихъ офицеровъ. И если лагерь пос?щался какими нибудь р?дкими гостями въ вид? представителей нейтральныхъ державъ, то они подводились къ этому меню и имъ показывалось, ч?мъ мы якобы питаемся. Супъ, напр., который у насъ слылъ подъ названіемъ маисоваго, никто не могъ опред?лить, изъ чего онъ сваренъ, но упорно говорили, что это не маисъ, а самый обыкновенный смолотый каштанъ. Кром? того ?да об?дающимъ по комнатамъ приносилась въ такой грязной посуд? и такими грязными деньщиками-румынами, что уже это одно вызывало отвращеніе къ пищ?, которая и безъ того была отвратительна. Кофе же намъ (въ 19 комнату) приносилось въ жестяномъ кувшин?, изъ котораго мы умывались, и мы никогда не знали, вылилъ ли нашъ весьма нетребовательный деньщикъ-румынъ остатокъ сырой воды, или р?шилъ, что качество и вкусъ этого «кофе» нисколько не пострадаютъ отъ присутствія ея.

Условія жизни въ другихъ офицерскихъ лагеряхъ были не лучше Штральзунда-Денгольма. Вотъ, напр., точныя цифровыя данныя, переданныя мн? докторомъ Ильей Ивановичемъ Холоднымъ, жившимъ въ офицерскомъ лагер?, расположенномъ въ форт? Гаргастъ, кр?пости Кюстринъ.

Число бол?вшихъ въ этомъ лагер? офицеровъ съ конца 1914 г. по октябрь 1915 г. было 411 чел:, а пос?щеній было 1496. Съ октября 1915 г. по декабрь 1916 г. больныхъ было 410 офицеровъ и пос?щеній они сд?лали 5070.

Таблица числа продуктовъ, полученныхъ на офицерской кухн? въ этомъ лагер? за м?сяцъ, по расчету на одного челов?ка. Количество выражено въ килограммахъ.

Мн? былъ переданъ документъ, рисующій жизнь въ лагер? «Бадъ-Кольбергъ». Онъ составленъ офицерами, жившими въ этомъ лагер?, и подписанъ однимъ изъ генераловъ. Вотъ копія его:

«1) Два офицера зд?шней, лагерной «Бадъ-Кольберга» администраціи выд?ляются своимъ оскорбительнымъ отношеніемъ къ военнопл?ннымъ: маіоръ Вальтеръ и лейтенантъ Беецъ. Первый позволяетъ себ? по всякому незначительному поводу кричать на офицеровъ и д?лать имъ зам?чанія въ самой р?зкой форм? (былъ случай его неистоваго крика на командира корпуса генерала Мартоса), а второй — Беецъ, всегда подчеркиваетъ свое пренебреженіе къ военнопл?ннымъ, чему среди многихъ другихъ яркихъ прим?ровъ можетъ служить его поступокъ съ пр. Кузнецовымъ: этотъ офицеръ долженъ былъ ?хать въ судъ въ гор. Кобургъ, куда тоже былъ вызванъ и Беецъ. Но такъ какъ Кузнецовъ сильно раненъ въ ногу, то н?мецкимъ военнымъ врачемъ было ему выдано удостов?реніе на про?здъ въ Кобургъ въ экипаж?, но, несмотря на это и на то, что въ экипаж? было м?сто, Беецъ посадилъ его на козлы, а въ экипажъ усадилъ н?мецкаго солдата, и такъ Кузнецовъ совершилъ по?здку въ Кобургъ и обратно (36 километровъ).

2) Изъ лагеря сб?жали 2 офицера — прапорщики Каплинъ и Антоновъ; черезъ 10 дней были пойманы двумя солдатами 12-п?хотнаго баварскаго полка, входившими въ составъ команды въ лагерь Клостердорфъ-Дейнингенъ. Хотя при задержаніи офицеры не оказали сопротивленія, т?мъ не мен?е солдаты своими тесаками нанесли имъ много побоевъ и ранъ. Антонову была нанесена тяжелая рана въ голову, парализовавшая д?ятельность шеи, а Каплинъ получилъ 4 раны въ голову, ему была разс?чена губа и порублена кистъ руки. Окровавленныхъ, ослаб?вшихъ солдаты повели въ Дейнигенъ, заставляя ихъ все время держать руки поднятыми вверхъ (на разстояніи около 3 километровъ) и если офицеры отъ изнеможенія опускали руки, то солдаты побоями вновь заставляли ихъ поднимать. Когда ихъ привели въ караульное пом?щеніе Дейнингена, то, какъ упомянутые два солдата, такъ и другіе караульные чины еще около полчаса продолжали изд?ваться, не подавая медицинской помощи, и только спустя не мен?е получаса французомъ-санитаромъ была сд?лана перевязка. Отправленные зат?мъ въ госпиталь, они пробыли тамъ 3 нед?ли. При возвращеніи ихъ въ Кольбергъ, въ пути съ Антоновымъ происходили конвульсивные припадки. Конвоирующій ихъ солдатъ зд?шней кольбергской команды Шварцъ билъ Антонова по лицу; то же самое онъ съ нимъ прод?лалъ и на вокзал? въ Бамберг? въ присутствіи публики, когда и тамъ съ Антоновымъ случился припадокъ. Кром? того Шварцъ заставилъ Антонова нести на себ? часть пути съ вокзала свой вещевой м?шокъ. Приведенные въ Кольбергъ, они были немедленно посажены въ полутемный сырой подвалъ, (карцеръ для офицеровъ), несмотря на явные признаки ихъ бол?зненнаго состоянія имъ въ теченіи н?сколькихъ дней не подавали медицинской помощи и только посл? заявленія нашего командира корпуса, генерала Мартоса коменданту лагеря, къ нимъ былъ посланъ н?мецкій врачъ. Русскій врачъ, им?вшійся въ лагер?, къ нимъ не допускался. Сл?дствіе о ихъ поб?г?, веденное лейтенантомъ Беецъ, им?ло характеръ сплошного изд?вательства. Заявленіе ихъ въ комендатуру обо всемъ, что съ ними творили, оставлено безъ всякаго посл?дствія. Заявленіе по тому же поводу на имя испанскаго посольства отправлено не было, хотя намъ заявили, что по н?мецкимъ военнымъ законамъ поб?гъ наказывается арестомъ на 14 дней, но упомянутые офицеры сид?ли подъ арестомъ 24 дня и на дняхъ (7 іюля) по р?шенію суда въ Кобург?, присуждены еще къ «комнатному аресту» на 4 нед?ли.

3) Отъ военно-пл?нныхъ офицеровъ требуютъ отданія чести, а между т?мъ маіоръ В. и лейтенантъ В. зачастую не отв?чаютъ на прив?тствіе даже генераловъ. Входя въ фельдфебельскую канцелярію расписываться (вм?сто личной пов?рки) генералы часто застаютъ тамъ маіора В. и иногда лейтенанта В., которые на отдаваемую имъ честь не отв?чаютъ и продолжаютъ сид?ть, а 6-го іюля былъ такой случай, что В. наполовину заслонялъ собою входъ въ канцелярію и видя входящихъ туда Мартоса и Лагунова, по-видимому, умышленно не посторонился, и генераламъ пришлось бокомъ прол?зать въ пом?щеніе.

4) При утренней пов?рк?, для которой выстраиваются штабъ и оберъ-офицеры, н?мецкимъ фельдфебелемъ или зам?няющимъ его солдатомъ подается команда «смирно» при проход? ротнаго командира. Та же команда при вечерней перекличк?, при обход? по комнатамъ.

5) Былъ случай, когда двухъ офицеровъ — поруч. Шмарыго и Судака н?мецкіе солдаты безъ всякаго повода съ ихъ стороны столкнули съ л?стницы ударомъ прикладовъ.

6) Несмотря на перестановку часовъ въ Германіи на 1 часъ впередъ, офицеры должны вставать въ 7 час. утра, а ложиться: генералъ и штабъ-офицеры въ 11 час., а оберъ-офицеры — въ 10 час. Одновременно съ этимъ огонь долженъ тушиться; даже собственныя св?чи не разр?шены. Контроль возложенъ на караульныхъ солдатъ, которые прод?лываютъ это грубо и безцеремонно.

7) По прибытіи въ лагерь офицеровъ, не только до мельчайшихъ подробностей осматриваютъ ихъ багажъ, но обшариваютъ ихъ карманы, снимаютъ сапоги, носки и тутъ не обходится безъ глумленія. Напр., бывшій адъютантъ коменданта, обшаривая карманы генерала Мартоса, вытащилъ рецептъ и вертя имъ передъ носомъ генерала, приговаривалъ: «А это вамъ не надо?».

8) Въ число наказаній включено запрещеніе курить, а нижнимъ чинамъ выдумано особое наказаніе — спать на голомъ песк? на площадк? противъ курзала, что им?ло м?сто подрядъ дв? ночи 12 и 13 іюля для 24-хъ деныциковъ.

9) Былъ случай съ генераломъ Лагуновымъ, когда маіоръ Бодисъ, оставшись недовольнымъ содержаніемъ открытки супруги генерала, порвалъ ее со злости въ клочки въ присутствіи генерала Хольмсена.

10) Во время церковнаго богослуженія н?мецкіе солдаты проходятъ по пом?щенію, гд? происходитъ богослуженіе, въ фуражкахъ и курятъ. Вообще отношеніе къ пл?ннымъ администраціи лагеря Кольбергъ, а въ особенности маіора Вальтера и лейтенанта Беецъ, по своей возмутительности превосходятъ другіе н?мецкіе лагери. По этому поводу генераломъ Мартосомъ была заявлена жалоба прі?зжавшему въ лагерь великому герцогу Максу баденскому, но посл? этого отношенія не только не улучшились, а еще ухудшились.

11) Просьбы какъ о вызов? кого либо изъ членовъ испанскаго посольства, такъ и объ отправк? послу нашихъ заявленій комендатурою. не исполняется, хотя на это и существуетъ разр?шеніе н?мецкаго. министерства.

12) За 10 м?сяцевъ въ Кольбергъ прі?халъ одинъ разъ представитель посла — испанскій военный агентъ, объявивъ что мы можемъ подать ему всякаго рода заявленія, а когда это сд?лали, то онъ передалъ ихъ въ комендатуру и посл?дствіемъ были репрессіи: генерала Бобыря и н?сколькихъ шт. и об. оф. перевели въ лагери, запретили зажигать огонь раньше 6 часовъ, тогда какъ темн?ло уже въ 5 час. По сравненію съ заботами американскаго посла объ англичанахъ д?ятельность испанскаго посольства по-отношенію насъ равна нулю.

13) Денежные переводы, пересылаемые черезъ Швецію въ германскихъ маркахъ выдаются зд?шней администраціей въ значительно уменьшенномъ разм?р? противъ цифръ обозначенныхъ въ переводномъ бланк?: вм?сто 147 марокъ 69 пф. выдавали 87,60. Вм?сто 30 марокъ — 17,50. Вм?сто 14 марокъ — 8,75 и такъ всегда.

14) Нер?дко происходили совершенно необъяснимые перерывы въ письмахъ иногда до 2-хъ м?сяцевъ, какъ идущихъ въ Россію — такъ и оттуда.

15) Зам?чается большая пропажа посылокъ, причемъ не въ то время, когда въ Берлин? сожгли бол?е 3.000 русскихъ посылокъ испорченныхъ отъ дороги въ Финляндіи. Продолжаютъ попадаться посылки обокраденныя. Въ бытность лейтен. Беетца зав?дующимъ лагерной почтой былъ съ его стороны такой дерзкій поступокъ; генералъ-лейт. Абрамову пришлось получать посылку; явившись всл?дъ за посл?днимъ получавшимъ, почта еще д?йствовала, Беетцъ приказалъ посылку не выдавать, а выдать, какъ въ наказаніе за опаздываніе, черезъ три дня, несмотря на заявленіе генерала Абрамова, что онъ по предписанію н?мецкаго врача долженъ былъ брать ванну и потому раньше придти не могъ.

16) Раньше разр?шалось писать и посылать деньги въ солдатскіе лагеря, теперь комендантъ запретилъ.

17) Прогулки вн? проволоки не производятся, такъ какъ мы отказались дать честное слово, что не уб?жимъ; м?сто для прогулокъ въ черт? лагеря слишкомъ мало.

18) 1-го іюля при выдач? намъ содержанія удержали съ генераловъ и штабъ-офицеровъ по 40 марокъ, а съ оберъ-офицеровъ по 20 марокъ, за постельную принадлежность и комнатную обстановку; оц?нка стоимости этихъ предметовъ не сд?лана, а комнатная обстановка такова: 2 небольшихъ деревянныхъ стола, одинъ изъ нихъ для умыванія, деревянныя стулья по числу живущихъ въ комнат?, в?шалка съ ящикомъ надъ нею, небольшое ст?нное зеркало, жел?зный кувшинъ для воды и небольшіе эмалированные тазы для умыванія по числу живущихъ. Графинъ для воды и стаканъ къ нему. Ведро для грязной воды и металлическая плевательница. Вся мебель простой топорной работы, некрашеная. Постельныя принадлежности: матрацъ и подушка изъ грубаго холста набитые мелкими древесными стружками, одна б?лая простыня изъ грубаго холста, два плохого качества од?яла, вкладывающіяся какъ и подушка въ грубый тиковый м?шокъ. Такъ называемое постельное б?лье м?няютъ разъ въ шесть нед?ль.

19) Осв?щеніе электрическое, но лампочка подъ самымъ потолкомъ, читать невозможно, притомъ же св?тъ мерцающій. Лампочки плохого качества и по этому заведены на свои средства почти вс?ми офицерами новыя.

20) Об?дъ и ужинъ: одна марка 85 пф. въ день, хл?бъ и кофе за особую плату. Об?дъ изъ двухъ блюдъ: на первое супъ безъ всякаго признака жировыхъ веществъ, мяса и зелени (вода горячая, а не супъ), 2-е —⁵/₈ ф. мяса въ нед?лю на челов?ка, рыба не бол?е двухъ разъ въ нед?лю. Къ этому всегда картошка на в?съ и нечищенная. Ихъ приходится 5–6 штукъ, изъ которыхъ только одна бол?е или мен?е годная, остальныя гнилыя, проросшія. Очень р?дко салатъ съ уксусомъ или капуста; 2–3 раза мясо и рыба зам?няется ч?мъ то, что слыветъ у. насъ подъ названіемъ «галушекъ» изъ сырого т?ста, которыхъ ?сть невозможно. Ужинъ: одно блюдо изъ каши, вм?сто которой давали или затхлые макароны или селедки съ гнилой картошкой. Иногда грубый м?стный сыръ, Качество об?да и ужина вообще ниже всякой критики. Мясо постное и его всего ⁵/₈ ф. въ нед?лю на челов?ка. Рыба соленая, зачастую не св?жая съ дурнымъ запахомъ и въ виду многихъ посл? нея забол?ваній, большинство офицеровъ не ?ли ея, предпочитая голодать. Картофель старая, проросшая, гнилая. Сыръ иногда бывалъ съ червями. Такое совершенно неудовлетворительное питаніе, влекущее за собой постоянное ощущеніе голода заставляетъ пл?нныхъ тратить посл?дніе гроши на покупку съ?стного, да и то это весьма р?дкіе моменты, когда что нибудь съ?стное попадается въ продаж? въ лавочк?. Страннымъ при этомъ кажется, что поваръ за очень высокую плату временами отпускаетъ чуть ли не половин? столующихся и молодую картофель и спаржу и цв?тную капусту и даже хорошую рыбу.

21) 4-го іюля по распоряженію н?мецкаго Министерства мясо уменьшили съ 600 на 250 граммъ въ нед?лю на челов?ка. Плата за столъ та же.

22) Офицеры разм?щены т?сно, даже генералы по два въ комнат?, разм?ромъ 5–6 шаговъ; только генералъ Мартосъ живетъ въ такой же комнат? одинъ, но рядомъ съ клозетомъ для всего барака.

23) Хотя въ общей столовой и выв?шенъ въ посл?днее время прейсъ-курантъ на товары въ лавочк?, но практическаго назначенія онъ не им?етъ, т. к. предметы на которые назначена сравнительно сходная ц?на, — фактически отсутствуютъ, а взам?нъ ихъ въ лавк? царитъ полный произволъ безусловно недобросов?стныхъ продавцовъ, т. к. за одинъ и отъ же предметъ; но купленный у разныхъ приказчиковъ, платятъ разныя ц?ны. Качество всего продаваемаго далеко ниже удовлетворительнаго.

24) Б?лаго хл?ба, чего либо мяснаго, масла, сала, сахару въ лавочк? н?тъ. Выписать же ихъ изъ нейтральныхъ странъ комендантъ запрещаетъ, хотя въ лагеряхъ Крейфельдъ, Гютерслоу, выписывать разр?шаютъ.

25) Выписывать различныя вещи изъ н?мецкихъ магазиновъ и фабрикъ разр?шается не непосредственно, а обязательно черезъ лавочку, что удорожаетъ стоимость выписанныхъ вещей (деревянная коробка для выр?зыванія въ магазин? стоитъ 1 марка 95 пфен., черезъ лавку — 3 марки 50 пф. и такъ на всемъ).

26) Деньщики назначаются на 2–3 комнаты одинъ, иначе на 6 челов?къ, не исключая и генераловъ, и постоянно посылаются на хозяйственныя работы по лагерю.

27) Околодокъ пом?щается надъ лавкой, н?мецкой кантиной и машиннымъ отд?леніемъ, почему в?чный шумъ и стукъ электрической машины.

28) Пища деньщиковъ ниже всякой критики.

29) До св?д?нія многихъ изъ насъ дошло, что нашихъ нижнихъ чиновъ принуждаютъ работать въ окопахъ и на фабрикахъ снарядовъ. Въ лагеряхъ Невгамеръ и Ламсдорфъ солдатамъ въ наказаніе не выдаютъ писемъ. 30 іюня — 13 іюля 1916 года».

***

Медицинская часть въ офицерскихъ лагеряхъ была поставлена весьма неудовлетворительно. Это видно изъ приведенныхъ мною выше показаній моихъ товарищей, а равно и изъ сл?дующихъ фактовъ: въ лагер? Штральзундъ существовалъ околотокъ, которымъ зав?дывалъ русскій врачъ д-ръ Грацинскій, но онъ находился въ полномъ подчиненіи у н?мецкихъ врачей, которые парализовали всякую его д?ятельность. Несмотря на все его желаніе оказать какую бы то ни было помощь больнымъ офицерамъ, н?мецкіе врачи, не считаясь, съ его мн?ніемъ, д?лали всегда такъ, какъ имъ хот?лось. Я уже говорилъ, что больному офицеру, чтобы освободиться отъ пов?рки, получить право не ходить въ конюшню об?дать, получить разр?шеніе купаться въ ванн? и за многими другими мелочами приходилось обращаться исключительно къ н?мецкимъ врачамъ, ибо, повторяю, свид?тельство д-ра Грацинскаго совершенно иногрировалось посл?дними. Въ околотк? распоряжался н?мецкій фельдшеръ, между прочимъ прекрасно влад?вшій русскимъ языкомъ, очень непріятный и нахальный господинъ. Онъ больше, занимался контрабандой и доставкой всевозможныхъ предметовъ изъ города, какъ то: сахарина, левулезы и др. зам?стителей сахара, котораго мы получали, какъ видно изъ приведенной выше таблицы, очень мало, а зат?мъ всевозможныхъ д?тскихъ кашъ: «нестле», «куфеке» и т. д., которыми мы подкармливали себя. Я не говорю уже о томъ, что это обходилось разъ въ пять дороже противъ рыночной ц?ны. Медикаментовъ же и перевязочнаго матеріала въ околотк? было крайне недостаточно. Я самъ тяжело забол?лъ, пролежавъ ц?лую нед?лю съ температурой 40 и выше и ничего кром? суррогата аспирина, такъ называемаго эрзацъ-аспирина, не могъ получить. Въ город? существовалъ лазаретъ, куда отвозили тяжело-больныхъ офицеровъ изъ лагеря, но по разсказамъ этихъ офицеровъ, это заведете можно было бы назвать ч?мъ угодно, но только не лазаретомъ. Такъ наприм?ръ, въ комнат? со мною вм?ст? жилъ одинъ прапорщикъ, онъ былъ тяжело раненъ съ раздробленіемъ л?вой бедряной кости въ верхней ея трети. Рана зажила, но зат?мъ открылся свищъ, изъ котораго сталъ выд?ляться гной. По моему сов?ту и посл? усиленныхъ хлопотъ д-ра Грацинскаго, его перевели въ лазаретъ для того, чтобы удалить очевидно им?вшійся секвестръ (омертв?вшую косточку). Онъ вернулся бол?е ч?мъ черезъ дв? нед?ли назадъ, при чемъ разсказывалъ мн?, что н?мецкіе врачи даже не осматривали его, а ограничились т?мъ, что приказали какому-то фельдшеру д?лать ему перевязки и этотъ фельдшеръ смазывалъ ему свищъ и кожу вокругъ свища іодомъ и завязывалъ. Врачъ н?мецкій за вс? эти дв? съ половиною нед?ли почти не заходилъ въ лазаретъ и больные предоставлены сами себ?. Такъ какъ за это «леченіе» съ офицеровъ-удерживается ²/₃ получаемаго ими жалованія, то прапорщикъ нашелъ гораздо бол?е остроумнымъ получать полностью жалованіе и находиться въ нашемъ обществ?. Такъ какъ гной продолжалъ выд?ляться, то я р?шилъ приступить къ операціи тутъ же въ комнат? съ импровизированными инструментами. Я досталъ кусокъ проволоки, пинцетъ, ножъ, зубные щипцы, случайно сохранившіеся у одного изъ врачей, шприцъ и новокаинъ, приготовилъ всё это согласно правиламъ асептики и при первомъ же зондированіи на глубин? двухъ-трехъ сантиметровъ къ своему счастью и еще къ большему счастью больного натолкнулся на косточку, которую и удалилъ безъ всякаго труда, не расширяя даже свищевого хода. Свищъ посл? этого быстро закрылся. Ясно, что если бы н?мецкій врачъ, даже если бы онъ не былъ хирургъ, а просто челов?къ мало-мальски добросов?стно относящійся къ своему д?лу, попробовалъ бы прозондировать свищъ, то онъ не могъ бы не натолкнуться на эту самую косточку и съ такою же легкостью удалилъ бы ее простымъ пинцетомъ. Но этого не было сд?лано. Прапорщика продержали бол?е полум?сяца въ лазарет?, вычли у него изъ содержанія дв? трети и заставили его заплатить около 20 марокъ за пере?здъ его изъ лагеря въ городъ и обратно.

Въ лагер? Штральзунд? не только офицеры, но и мы, врачи, не им?ли права выходить за проволочный заборъ. Мы им?ли право гулять только внутри лагеря, н?мцы же на всякой свободной площадк? земли старались развести огородъ и главнымъ образомъ картофель, такъ что дорожки, по которымъ мы гуляли, проходили мимо этихъ маленькихъ картофельныхъ полей. Для удобренія почвы н?мцы обильно поливали эти огороды экскрементами изъ лагерныхъ клозетовъ, а потому вонь стояла невыносимая и намъ все время приходилось дышать этимъ отравленнымъ воздухомъ.

Весьма подробное, обстоятельное и интересное описаніе попаданія въ пл?нъ, всевозможныхъ мытарствъ по этапамъ и офицерскимъ лагерямъ я нашелъ въ рукописи вернувшагося изъ пл?на инвалида, командира 4-й батареи, 63 артиллерійской бригады, подполковника А. В. Лисынова. Привожу выдержки изъ этой рукописи.

Коснувшись условій паденія кр?пости Ново-Георгіевскъ, описавъ картину боевой обстановки, при которой самъ авторъ рукописи попалъ въ пл?нъ, весь израненный, онъ переходитъ дальше къ описанію траспортировки раненыхъ пл?нныхъ офицеровъ изъ кр?пости вглубь Германіи.

«Въ середин? сентября (1915 года) н?мцы объявили, что госпиталь кр?пости нуженъ имъ для своихъ раненыхъ, а насъ вс?хъ эвакуируютъ въ Германію. Насъ осмотр?лъ н?мецкій гарнизонный врачъ Зейфертъ. Когда я попросилъ его оставить меня въ госпитал?, пока рана моя не заживетъ и я н?сколько не окр?пну, онъ мн? отв?тилъ: «Васъ отправятъ въ германскій лазаретъ, гд? за вами будетъ отличный уходъ». Я выразилъ сомн?ніе. Онъ обид?лся и сказалъ: «Мы, н?мцы, народъ культурный и несчастіе у насъ вызываетъ только состраданіе. Могу васъ ув?рить, что васъ прямо отправятъ въ германскій лазаретъ, гд? за вами будетъ медицинскій уходъ гораздо лучше, ч?мъ зд?сь, а зат?мъ васъ, какъ почти сл?пого, в?роятно, скоро эвакуируютъ въ Россію».

«Мы выступили въ 10 час. утра, окруженные конвоемъ съ заряженными винтовками; эти конвойные должны были сопровождать насъ до м?ста, назначенія, а зат?мъ воспользоваться отпускомъ. Около 3 верстъ гнали насъ, раненыхъ и слабыхъ, п?шкомъ, усиленно подгоняя, такъ какъ запоздали. Дали только дв? повозки для т?хъ, кто совс?мъ не могъ идти п?шкомъ и подводы подъ нашъ немногочисленный багажъ. На вокзал? н?мецкій майоръ — комендантъ надъ военнопл?нными — подтвердилъ, что деньщики останутся при насъ, такъ какъ это полагается по закону. Черезъ н?сколько станцій вагоны съ ними отц?пили и куда ихъ отвезли, мы не знаемъ. Насъ посадили въ вагоны III класса по 8—10 челов?къ въ отд?леніе, — настолько т?сно, что не только лечь нельзя было, но и сид?ть было крайне мучительно. Вагоны заперли. Н?мцы — конвойные солдаты — ?хали во II класс?. Въ такомъ положеніи мы ?хали около 2 сутокъ, такъ какъ насъ повезли на Млаву, а зат?мъ по н?мецкимъ жел?знымъ дорогамъ вокругъ всей польской границы, очевидно, для показа. До поздняго вечера перваго дня мы даже не могли добиться получить глотокъ воды. Когда я попросилъ, чтобы перем?нили повязку пропитавшуюся гноемъ, то мн? объявили, что на германскихъ станціяхъ перевязочныхъ пунктовъ н?тъ. Только въ начал? ночи намъ сунули въ окно по грязной кружк? какого-то отвратительнаго супа, по буттерброду и по кружк? какихъ-то чернилъ, почему-то называвшихся чаемъ. На другой день, около полудня, насъ на одной станціи вывели подъ нав?съ, гд? на грубо сколоченныхъ изъ досокъ столахъ были разставлены миски съ такимъ отвратительнымъ хлебовомъ, что мы, несмотря, на голодъ, не могли заставить себя ?сть его. Когда одинъ изъ раненыхъ дерзнулъ зам?тить, что это врядъ ли подходящая пища для раненыхъ, т?мъ бол?е для офицеровъ, то н?мецъ-смотритель продовольственнаго пункта началъ грубо кричать, что мы лучшаго не заслужили. Насъ зат?мъ въ наказаніе тотчасъ же погнали обратно въ вагоны и запретили что-либо покупать у станціонныхъ продавцовъ. О перем?н? перевязокъ тоже слушать не хот?ли. Только къ ночи свели меня и еще одного раненаго въ какую-то караулку на одной изъ станцій, гд? мы и зам?нили гнойныя перевязки св?жими, благо сестра Н. А. Богомолецъ снабдила насъ перевязочными средствами. Утромъ 18-го сентября мы прі?хали въ Нейсе, въ небольшой городокъ въ Силезіи, въ верстахъ въ 20 отъ австрійской границы. Это старинная кр?пость, окруженная фортами устар?лаго типа съ кирпичными казематами. На этихъ фортахъ вновь прибывающихъ пл?нныхъ выдерживаютъ отъ 3 до 5 нед?ль якобы въ карантин?. Насъ повели, конечно, по середин? улицы и подъ конвоемъ черезъ городъ и поле на фортъ № 2. Пройти пришлось версты 4. Зд?сь насъ выстроили и комендантъ, майоръ Динтеръ, прочелъ намъ по-н?мецки р?чь, сущность которой сводилась къ тому, что мы теперь должны отказаться отъ всякихъ политическихъ уб?жденій, должны безпрекословно повиноваться коменданту, а также фельдфебелю и вс?мъ нижнимъ чинамъ, которые въ случа? неповиновенія или замедленія въ исполненіи приказанія, могутъ и должны пускать въ ходъ оружіе. Приказанія ихъ во всякомъ случа? должны быть исполнены, но допускается впосл?дствіи обжаловать ихъ. Вс? наличныя деньги должны быть сданы на книжку при чемъ германское правительство ручается за ихъ неприкосновенность. Для текущихъ расходовъ разр?шается періодически получать на руки суммы не свыше 60 марокъ, считая 1 марку 40 пфен. за 1 рубль. Офицеры чиномъ ниже капитана получаютъ на содержаніе 60 марокъ въ м?сяцъ: напитаны и выше — 100 мар. Изъ этихъ денегъ удерживается по 1 мар. 60 пфен. въ сутки за продовольствіе. Въ другихъ лагеряхъ еще нужно платить отд?льно за хл?бъ около 6 марокъ въ м?сяцъ, а въ н?которыхъ и отд?льно за ужинъ. За 1-й м?сяцъ пл?на никакого содержанія не выдается. Вс? офицеры чиномъ ниже капитана должны немедленно снять знаки офицерскаго званія — погоны и кокарды, и германское правительство не считаетъ ихъ им?ющими воинское званіе. Д?лается это въ вид? репрессій за, якобы, такія же м?ры, предпринятыя по отношенію къ германскимъ офицерамъ въ Россіи. 2 раза въ день — въ 9 час. утра и въ 5 час. вечера, а при надобности и чаще, — вс? должны строиться на пов?рку. Выходить изъ пом?щенія на прогулки разр?шается отъ утренней до вечерней пов?рки только во дворикъ форта. По поднимающимся на гребень валганга часовые будутъ стр?лять. Задержатъ на форту насъ отъ 3 до 5 нед?ль. Зд?сь должны очистить насъ отъ паразитовъ и сд?лать предохранительныя прививки оспы, холеры и тифа. Все, что зд?сь д?лается, д?лается исключительно въ забот? о нашемъ благ? и германское правительство очень хот?ло бы, чтобы ихъ пл?нные офицеры содержались въ Россіи точно такъ же, какъ содержатъ русскихъ въ Германіи. Зат?мъ комендантъ еще долго распространялся о необходимости пріучиться къ н?мецкой чистот? и порядку. Когда я заикнулся о томъ, что мн? и другимъ раненымъ необходимо немедленное отправленіе въ госпиталь для леченія нашихъ ранъ, комендантъ отв?тилъ, что зд?сь такими пустяками заниматься некогда. Зат?мъ намъ дали по кружк? кофе и по бутерброду, который мы им?ли наивность тутъ же съ?сть, — оказалось, что это порція хл?ба на весь день. Зат?мъ насъ подвергли обыску, записали разныя данныя о насъ въ опросные листы и по одиночк? повели въ пом?щеніе.

Пом?щеніе… Я осматривалъ хабаровскую каторжную тюрьму, но могу ув?рить, что это были палаты, въ сравненіи съ той берлогой, куда повели насъ, раненыхъ офицеровъ. Подъ толстымъ землянымъ слоемъ валганга, темные, сырые, низкіе кирпичные казематы (сводчатые погреба). Н?которые казематы даже подъ землей, во рву форта. Насъ пом?стили въ одномъ каземат? 60 челов?къ. Им?лось только одно окно. Остальная часть пом?щенія тонула во мрак?, который не могла разс?ять слабая электрическая лампочка, вис?вшая въ дальнемъ углу. Я — полусл?пой — могъ двигаться тамъ только съ помощью товарищей. Низкіе, сырые кирпичные своды, въ самомъ высокомъ м?ст? около 1 сажени вышины. Со ст?нъ льется вода. В?чная пыль отъ кирпичнаго пола, набивавшаяся въ повязки ранъ, въ глаза, покрывавшая лицо, руки, платье. Койки въ два этажа. Надо мною пом?стили прибывшаго съ позицій офицера, страшно истощеннаго 17-дневнымъ передвиженіемъ п?шкомъ, большими переходами почти безъ пищи, и въ одной тоненькой гимнастерк? въ холодъ и дождь. Отъ этого ли, или отъ какой другой причины онъ страдалъ ночнымъ недержаніемъ мочи, которая лилась сверху на меня. Койки были сдвинуты по дв? пары вплотную и между каждымъ рядомъ изъ четырехъ коекъ былъ узкій проходъ! Намъ были даны соломенные тюфяки и такія же подушки, въ которыхъ солома изъ экономіи обслуживала уже много покол?ній пл?нныхъ. Все это было покрыто простыней изъ парусины и двумя од?ялами въ наволочк? изъ полосатаго тика. Кровать киш?ла вшами, клопами, блохами. Мы прибыли изъ госпиталя совершенно чистыми, зд?сь же мы вс? набрались паразитовъ и потомъ съ большимъ трудомъ могли отъ нихъ отд?латься. Простыню и чехолъ не перем?нили, кажется, ни разу за все время нашего пребыванія на форту (около 5 нед?ль), полотенце м?нялось одинъ разъ въ нед?лю.

Н?мецкая система пріученія къ чистот? и порядку, сказывалась и въ умываніи: при проход? на сквозняк? им?лось дв? ванны и во дворъ форта былъ проведенъ водопроводъ, но онъ обладалъ фатальнымъ свойствомъ портиться и нед?йствовать черезъ каждые 2–3 дня, починка же его занимала не мен?е двухъ дней времени. Такимъ образомъ, водопроводъ д?йствовалъ не бол?е двухъ-трехъ дней въ нед?лю. Тогда для кухни привозили воду въ бочк?, но для умыванія и чаепитія это считали невозможнымъ: «помилуйте, бочка воды стоитъ 10 марокъ», — говорилъ комендантъ, совершенно забывая, что на нашемъ столованій и на лавочк? (кантин?) онъ получалъ чистаго дохода 50—100 марокъ въ день. Въ такихъ случаяхъ мы съ вечера подставляли ведра, кувшины, миски подъ водосточныя трубы, собирали воду и д?лили ее потомъ между собою. Приходилось, когда по кружк?, когда по полъкружки на челов?ка на умываніе и на питье вм?ст?. О ванн? при такихъ условіяхъ, конечно, нечего было и думать.

День на форту распред?лялся такъ: отъ 7 до 8 час. утра полагалось встать, умыться въ полъ кружк? или когда воду достать можно было, то въ грязной глиняной миск?. Зат?мъ подавалась кружка кофе иногда съ молокомъ, иногда безъ него. Тутъ же выдавалось около ³/₄ фунта хл?ба съ прим?сью до 50 % картофеля. Въ 8 час. 30 мин. утра, обязательно, несмотря на погоду, вс? должны были выйти изъ пом?щенія и производилась уборка его. Въ 9 час. строились на пов?рку. Пов?рялъ фельдфебель, потомъ приходилъ комендантъ, все добивавшійся отъ насъ, чтобы мы ему громко отв?чали на прив?тствіе. Онъ произносилъ длинныя р?чи съ ц?лью поучать насъ н?мецкой культур? и кричалъ на т?хъ, кто дерзалъ почему либо улыбнуться. Вся процедура длилась не мен?е полчаса и освободить отъ нее могъ только н?мецкій врачъ, появлявшійся изр?дка, главнымъ образомъ, на прививки и почти неуловимый въ другое время. Когда я посл? одной прививки лежалъ почти въ безпамятств?, съ температурой свыше 40 градусовъ, и не вышелъ на вечернюю пов?рку, то фельдфебель Симонъ кричалъ на меня и старался за ноги стащить съ кровати, но видя, что я совершенно не реагирую на его приставанія, оставилъ меня въ поко?. Въ 12 час. намъ давали об?дъ изъ 2 блюдъ: обычно водянистый супъ въ мискахъ и не очищенная картошка съ селедкой, клавшіяся прямо на грязный, нич?мъ, не покрытый столъ. Въ 5 час. вечера опять пов?рка (для разнообразія иногда устраивалась и третья пов?рка днемъ). Зат?мъ ужинъ — картошка съ селедкой или супъ, иногда картофель и кусочекъ масла или кусочекъ сыра (теперь о такой роскоши давно позабыли). Посл? 8 или 9 час… вечера выходить на дворъ воспрещалось. Мало того, когда однажды ночью 2 офицера случайно вм?ст? шли изъ отхожаго м?ста, то часовой хот?лъ по нимъ стр?лять. На жалобу, принесенную коменданту, тотъ объявилъ, что часовой совершенно правъ, что ходить ночью въ отхожее м?сто можно только по одиночк? и намъ сл?дуетъ для этого установить между собою очередь (насъ было до 150 челов?къ, жившихъ въ 4–5 пом?щеніяхъ) и что все это д?лается для нашего блага.

«Возможно, что комендантъ Динтеръ не зналъ, что творилъ. Мн? вспоминается разсказъ одного товарища, котораго погнали раньше меня п?шкомъ на Праснышъ вм?ст? съ партіей пл?нныхъ солдатъ. Когда проводили ихъ мимо одной деревни (названіе забылъ) къ одному изъ солдатъ, м?стному уроженцу, подб?жала его жена съ д?тишками, бросилась къ нему на шею, плача. Конвойный н?мецъ, довольно добродушно показываетъ ему, что, молъ, надо идти, а баба повисла на ше?, плачетъ и не пускаетъ. Тогда н?мецъ спокойно стр?ляетъ въ него, убиваетъ и б?житъ догонять свою партію. Такая безсознательная, странная и нежданная жестокость очень характерна для н?мцевъ, этихъ деревянныхъ людей. Если онъ буквально исполняетъ приказанія старшихъ, или вел?ніе уставовъ, то сов?сть его нисколько не отягощается сод?яннымъ имъ. Исполнявшій на форту должность фельдшера, студентъ-медикъ 2-го курса, выслушавъ жалобы одного офицера съ удивленіемъ отв?тилъ: «Неужели вы не понимаете, что пл?нный (гефангенеръ) долженъ содержаться въ тюрьм? (гефенгнисъ)». Съ точки зр?нія н?мецкаго языка и н?мецкаго разсудка это очень логично.

Прислугой къ офицерамъ, прим?рно по одному на десять челов?къ, назначались наши пл?нные нижніе чины, но по особому выбору комендатуры. Почти вс? они сл?дили да нами и доносили обо всемъ н?мцамъ. Они старались разузнать, н?тъ ли при насъ знаменъ, важныхъ документовъ, не готовится ли поб?гъ или бунтъ. Достаточно было собраться н?сколькимъ офицерамъ, чтобы около нихъ вырастала и терлась фигура такого н?мецкаго соглядатая. Одинъ изъ нихъ, пристыженный нами, впалъ въ отчаяніе, и съ нимъ сд?лался нервный припадокъ. Онъ сталъ разбрасывать полученныя отъ н?мцевъ за предательство деньги и во время пов?рки бросился на коменданта и сталъ душить его. Его посадили въ сумасшедшій домъ. Нижнихъ чиновъ, отказывавшихся отъ такой позорной службы — шпіонить за своими же офицерами, — обыкновенно немедленно высылали обратно въ солдатскіе лагери или на работы.

Вообще, въ пл?ну насъ окутала атмосфера шпіонажа, пропаганды и провокаціи. Пользуясь т?мъ, что попадающіеся въ пл?нъ съ разныхъ участковъ фронта офицеры часто совс?мъ не знаютъ другъ друга, часто н?мцы посылаютъ подъ видомъ офицеровъ своихъ переод?тыхъ агентовъ, обнаруживавшихъ нер?дко полное незнаніе, не только офицерскаго, но и солдатскаго быта. Являлись субъекты съ 5 Георгіями, съ аксельбантомъ на л?вомъ плеч? и т. д. Кром? того, въ широкихъ разм?рахъ распространялась спеціально-провокаціонная литература, и велась пропаганда отд?ленія окраинъ отъ Россіи, конечно, подъ н?мецкимъ протекторатомъ.

Какъ я уже говорилъ, въ карантинныхъ лагеряхъ д?лаютъ прививки. Прививки, конечно, д?лались, не справляясь ни съ желаніемъ, ни съ состояніемъ здоровья пл?ннаго. Со мною прибылъ изъ Ново-Георгіевска раненый капитанъ ополченія Ржевскій, мужчина атлетическаго сложенія и цв?тущаго здоровья. Во время прививокъ онъ расхворался; при мн? н?мецъ-фельдшеръ докладывалъ н?мецкому врачу Георгу Тейхману, что у Ржевскаго температура около 39 и прививку ему д?лать нельзя. Но Тейхманъ приказалъ его привести и сд?лать прививку насильно. Черезъ три дня Ржевскій умеръ въ н?мецкомъ госпитал? (въ октябр? 1915 года). Для прививки насъ собирали во двор?, гд? мы сбрасывали шинели, зат?мъ мы входили въ небольшой казематъ, въ которомъ и д?лали вспрыскиванія, почти не дезинфекцируя иглы, а зат?мъ выгоняли на дворъ од?ваться.

Раненныхъ или совс?мъ не перевязывали, или клали непосредственно на рану кусокъ грязной древесной ваты. На гноящуюся рану на м?ст? моего л?ваго глаза приготовили постоянную повязку, выр?занную изъ старыхъ грязныхъ солдатскихъ штановъ подшитыхъ холстомъ. По счастью у насъ сохранились бинты и немного борной кислоты и мы перевязывались сами. Въ результат? такого леченія, у меня получилось неправильное срощеніе наружныхъ краевъ раны, которая гноится и до сихъ поръ, такъ какъ я не могъ добиться операціи — выпущенія остатковъ глаза, всл?дствіе чего и мой правый глазъ, и безъ того слабый и поврежденный, прогрессивно сл?пнетъ.

Письма разр?шалось писать по 8 открытокъ въ м?сяцъ. Вм?сто 2 открытокъ можно было посылать одно закрытое письмо. Письма разр?шалось писать только карандашемъ и нежелательныя слова вытирались резинкой, что иногда совершенно искажало смыслъ написаннаго, наприм?ръ, когда перестали выдавать полностью денежные переводы, то одинъ, офицеръ написалъ домой: «Денегъ не присылайте», писалъ онъ это неоднократно, причемъ каждый разъ слово «не» было вытираемо, и деньги продолжали высылать.

«Въ 10-хъ числахъ октября младшимъ офицерскимъ чинамъ разр?шили над?ть погоны и кокарды. Въ 20-хъ числахъ насъ перевели изъ форта въ общій лагерь Нейссе. Въ этомъ лагер? было до 700 русскихъ офицеровъ, около 40 французовъ и челов?къ 15 англичанъ. Разм?щены офицеры были въ 12 двухъ-этажныхъ досчатыхъ баракахъ, по 4 комнаты въ каждомъ этаж?. Въ комнат? прим?рно по 10 челов?къ и на нихъ одинъ деньщикъ. Въ комнат? полагалось на каждаго офицера кровать, такого же свойства, какъ и на форту, по табуретк? или стулу (для капитановъ и выше). На вс?хъ 2 стола, 2 шкафа, 2 глиняныхъ кувшина для воды, 2 миски (для умыванья и мытья посуды). Осв?щались комнаты до 10 час. вечера электричествомъ, но довольно скудно. Им?лись дв? жел?зныя печки, но угля даютъ мало и благодаря тонкимъ досчатымъ ст?намъ, черезъ которыя продувало, къ утру температура бывала лишь немного выше нуля. Бараки стоятъ въ 3 ряда по 4 барака въ ряду. Между бараками разстояніе около 2 саженъ. Ходить можно между и кругомъ бараковъ и по маленькой площадк?, на которой строятся на пов?рки. Все пространство съ трехъ сторонъ окружено заборомъ и проволочнымъ загражденіемъ, а съ четвертой стороны, примыкающей къ казармамъ, гд? разм?щены германскіе солдаты, — двойнымъ рядомъ проволочныхъ загражденій. Кром? бараковъ им?ется: 2 манежа, изъ которыхъ въ одномъ пл?нные устроили церковь, а въ другомъ собираются на пов?рку въ сильное ненастье и завели на экономическія деньги (отъ лагерной лавки) н?сколько гимнастическихъ приборовъ и сцену, гд? иногда пл?нные устраиваютъ концерты и любительскіе спектакли. Зат?мъ им?ются конюшня, въ которой живутъ нижніе чины (офицерская прислуга) и устроена столовая и кухня для половины, офицеровъ и двухъэтажное небольшое зданіе унтеръофицерскаго собранія, гд? пом?щается лавочка (кантина) и столовая и кухня для другой половины офицеровъ. Кром? того, им?ется два отхожихъ м?ста, куда пускаютъ отъ утренней до вечерней зори. Посл? вечерней зори никто изъ бараковъ не выпускается. Въ прихожую бараковъ ставятъ параши. День распред?ленъ приблизительно такъ же, какъ на форту. Въ хорошую погоду иногда (не чаще одного раза въ нед?лю) устраивались прогулки, въ окрестности на 2–3 часа. Водили насъ командами въ строю, окруженными ц?пью часовыхъ съ заряженными винтовками, словомъ, такъ, какъ у насъ водятъ арестантовъ. Разъ въ нед?лю водятъ командами подъ душъ въ 10 челов?къ подъ конвоемъ, хотя душъ всего въ н?сколькихъ шагахъ, въ казармахъ германскихъ солдатъ. На мытье дается ¹/₄ часа. Общенія съ частными жителями н?тъ. Только разъ въ нед?лю къ проволочному загражденію на полъчаса допускаются прачки, которымъ путемъ перебрасыванія черезъ проволоку, отдается б?лье въ мойку, но уже осмотр?нное н?мецкими солдатами. Кром? того, одинъ разъ въ нед?лю приходилъ н?мецъ-портной, принимавшій заказы.

Покупать можно было только въ лагерной кантин?, гд? на товары была обязательная надбавка не мен?е 25 %. Эта надбавка д?лается даже тогда, когда въ вид? исключенія разр?шается что-либо купить прямо въ город?. Сперва въ лавк? продавали н?мцы и брали совершенно произвольныя ц?ны. Мало того, н?мецкая администрація заявила, что кантина и столованіе офицеровъ даютъ такіе убытки, что для покрытія ихъ необходимо конфисковать вс? собственныя деньги офицеровъ. Тогда офицеры добились того, что сами стали продавать въ лавк? и вести торговыя книги, причемъ оказалось, что кантина не только не даетъ убытка, но еще около 2.000 марокъ въ м?сяцъ прибыли, которую н?мцы хот?ли себ? присвоить, равно какъ остатки суммъ отъ продовольствія офицеровъ. Всего такихъ суммъ за 4–5 м?сяцевъ собралось до 20.000 марокъ. Только посл? жалобы испанскому посланнику и начальнику корпуснаго округа въ Бреславл? генералу фонъ-Трескову, намъ удалось добиться разр?шенія расходовать эти суммы на улучшеніе быта офицеровъ.

Германскіе офицеры сравнительно р?дко показываются въ лагер?, а вс?мъ распоряжаются фельдфебели и другіе нижніе чины, которые часто, особенно въ начал? войны, позволяли себ? безобразно-грубое обращеніе. Наприм?ръ, одинъ фельдфебель, являясь на пов?рку съ сигарой въ зубахъ, зам?тивъ, что одинъ офицеръ тоже закурилъ, закричалъ, что вырветъ у него изо рта папиросу вм?ст? съ усами. Если офицеры случайно, по разс?янности, близко подходили къ часовымъ, то рисковали получить ударъ штыкомъ или прикладомъ. Въ конц? 1914 года или въ начал? 1915 былъ одинъ комендантъ, фамилію я забылъ, который в?чно пилъ, иногда пьяный прі?зжалъ верхомъ на пов?рку, врывался на лошади въ толпу офицеровъ и ругательски ругалъ ихъ. Съ трудомъ удалось добиться зам?ны его. Вообще личность коменданта играла громадную роль.

Пища сначала была изъ рукъ вонъ плоха и до офицеровъ доходила разв? только половина изъ продуктовъ, положенныхъ по раскладк?, утвержденной н?мецкимъ военнымъ министерствомъ, и офицерамъ стоило громаднаго труда и настойчивости, чтобы взять столованіе въ свои руки.

«Настоящихъ денегъ въ лагеряхъ на рукахъ им?ть не дозволялось, подъ страхомъ преданія суду и конфискаціи денегъ. Намъ выдавались особенныя лагерныя боны, которыя вн? лагеря не им?ли никакой ц?ны. Сд?лано это было, якобы, для затрудненія подкупа и поб?говъ, на самомъ же д?л?, чтобы ничего помимо кантины купить нельзя было. Было установлено правило, чтобы больше 20 марокъ въ нед?лю на руки не выдавалось, что было сверхъ этого, записывалось на книжку. Какъ я уже упомянулъ выше, н?мцы часто безъ объясненія причинъ конфисковали полностью, или частью собственныя деньги офицеровъ, хранившіяся по книжкамъ. Въ лагеряхъ, такъ же, какъ и на форту, н?мцы устроили ц?лую систему шпіонажа и пропаганды.

Физическія лишенія, а главное постоянный нравственный гнетъ, и тоска по родин? вызываютъ попытки офицеровъ къ поб?гамъ. Несмотря на проволочныя загражденія, запоры, часовыхъ и полицейскихъ собакъ, р?дкая нед?ля проходила безъ того, чтобы н?мцы не обнаруживали новыхъ готовящихся подкоповъ или что бы н?сколько челов?къ не пыталось б?жать, или не уб?гало. Къ сожал?нію, немногимъ удается дойти до Россіи или союзныхъ и нейтральныхъ странъ, такъ какъ недостаетъ знанія языка и м?стныхъ нравовъ и обычаевъ. За попытки къ поб?гу отд?льныхъ лицъ н?мцы неизб?жно налагаютъ репрессіи на вс?хъ, въ вид? увеличенія числа пов?рокъ и удлиненія времени ихъ, невыдачи въ теченіе н?сколькихъ дней писемъ, сокращенія числа часовъ пребыванія на воздух?, сокращенія времени осв?щенія бараковъ. Кром? того, совершившіе попытку поб?га почти неизм?нно предаются суду, при чемъ обвиненія предъявляются или за порчу казеннаго имущества, или за воровство, или за подкупъ часовыхъ, или, наконецъ, за шпіонажъ. Такъ, наприм?ръ, раненому на передовыхъ позиціяхъ Ново-Георгіевска и взятому въ пл?нъ пулеметчику поручику Охотцкому, удалось впосл?дствіи вм?ст? съ двумя ранеными нижними чинами уб?жать изъ Пултусскаго или Остроленскаго госпиталя и добраться до Брестъ-Литовска, гд? разбол?вшіяся раны заставили ихъ искать пріюта, который и нашли у священника села Черняны о. Дормидонта Хомюка, но вскор? ихъ выдалъ одинъ м?стный житель. О. Дормидонта судили за укрывательство и продержали 11 м?сяцевъ въ тюрьм?, а зат?мъ отослали въ одинъ изъ лагерей для военнопл?нныхъ, гд? его вид?ла сестра Самсонова во время посл?дняго объ?зда, а поручика и двухъ нижнихъ чиновъ обвинили въ шпіонаж?. Нижнихъ чиновъ расстр?ляли; тому же хот?ли подвергнуть и поручика Охотцкаго, но потомъ, продержавъ н?сколько м?сяцевъ въ тюрьм?, его отослали въ лагерь Нейссе. Вернувшійся изъ пл?на инвалидъ, командиръ 184 Смоленской п?шей дружины, подполковникъ В. А. Ивановъ разсказалъ, что въ ноябр? или декабр? 1915 года офицеры устроили въ лагер? Гютерслоо подкопъ съ ц?лью поб?га. Н?мцы обнаружили подкопъ и застали въ немъ работавшаго тамъ офицера, который всл?дствіе обвала земли не могъ оттуда выйти. Тогда н?мцы искололи его штыками и еле живого отвезли въ госпиталь. У вернувшагося изъ пл?на инженера Вайнберга им?ется копія приказа н?мецкаго генерала, гласящая: «Всякая попытка поб?га, въ числ? двухъ или бол?е лицъ, должна разсматриваться какъ вооруженный мятежъ и судиться военнополевымъ судомъ». Прапорщикъ Циргвава за двукратный поб?гъ былъ посаженъ въ сумасшедшій домъ и просид?лъ тамъ 1¹/₂ года. Въ лагер? Штральзундъ подполковникъ Венаръ совершилъ попытку б?жать. Онъ былъ пойманъ нижними чинами-н?мцами, избитъ, хотя и не оказывалъ сопротивленія и посаженъ подъ арестъ. Подполковникъ Венаръ составилъ-жалобу испанскому послу. Тогда комендантъ Буссе призываетъ его и говоритъ: «Я отлично знаю, что васъ д?йствительно избили, но вы должны отказаться отъ мысли принести жалобу, иначе будете преданы суду за клевету, такъ какъ свид?тели, конечно, не подтвердятъ вашей жалобы». Подполковникъ. Венаръ отказался взять жалобу обратно и былъ преданъ суду за клевету и 4 м?сяца просид?лъ въ тюрьм? въ предварительномъ заключеніи.

Особенно тяжело было положеніе въ лагеряхъ больныхъ. Никакія просьбы и никакіе протесты не помогали. Люди доходили до отчаянія, и вотъ двое офицеровъ, тяжело больные туберкулезомъ, штабсъ-капитанъ Козляниновъ и прапорщикъ Б?лолипецкій р?шили попытаться вплавь достичь береговъ Швеціи (д?ло происходило въ лагер? Штральзундъ). Они знали, что идутъ на в?рную смерть, но хот?ли своей смертью обратить общественное мн?ніе. Германіи на ужасное положеніе чахоточныхъ и инвалидовъ въ германскомъ пл?ну. Штабсъ-капитанъ Козляниновъ не выдержалъ этого плаванія и умеръ, а прапорщикъ Б?лолипецкій, стараясь его спасти и буксируя его, былъ пойманъ на остров? Рюген? и посаженъ подъ арестъ. Конечно, его здоровье еще ухудшилось, однако, въ наказаніе «за попытки къ поб?гу» на сл?дующей коммиссіи онъ былъ отставленъ отъ обм?на.

«Даже и т? изъ раненыхъ и больныхъ офицеровъ, которымъ удавалось попасть въ лазареты, въ большинств? случаевъ находились не въ лучшихъ условіяхъ, ч?мъ остававшіеся въ лагеряхъ. Жили они впроголодь, питаясь почти одной картофелью, и лечили ихъ крайне небрежно, всл?дствіе чего происходило неправильное сростаніе переломовъ и вообще плохое залечиваніе ранъ. У штабсъ-капитана Заборскаго нога срослась сначала въ вид? полукруга, потомъ ее вторично ломали; получилось укороченіе ноги свыше десяти сантиметровъ. У ветеринарнаго врача Бормана, помимо значительнаго укороченія ноги, острые края костей на м?ст? перелома торчатъ до сихъ поръ и давленіемъ на окружающія ткани вызываютъ постоянныя боли. У капитана 34-го сибирскаго стр?лковаго полка Викторова, рука, раздробленная въ пясти ивъ запястье, срослась такимъ образомъ, что кисть образуетъ уголъ съ предплечьемъ, а рана и черезъ полтора года еще открыта. У поручика 4-го стр?лковаго полка Аксельрода не достаетъ куска кости на л?вой голени, и рана, проникающая въ самую кость, открыта, хотя прошло свыше двухъ л?тъ; при этомъ у него получилась неподвижность голеностопнаго сустава. У штабсъ-капитана л. — гв. Кексгольмскаго полка бар. Штакельберга и у поручика 181 п?хотнаго Шуйскаго полка Гуторенко черепныя раны оставались открытыми свыше двухъ л?тъ. Мн? 15 м?сяцевъ не д?лали операціи вылущенія остатковъ глаза, всл?дствіе чего я почти осл?пъ и на другой глазъ. Если раненыхъ плохо или почти совершенно не лечатъ, то зато ихъ постоянно пріучаютъ къ впрыскиванію морфія и другихъ наркотиковъ, быть можетъ, для того, чтобы заглушить ихъ боли, но я думаю, изъ сознательно преступныхъ ц?лей.

Чтобы успокоить раненыхъ, имъ об?щаютъ скорый омб?нъ и отправку въ Россію, гд?-они могутъ долечиться. Такихъ раненыхъ и больныхъ везутъ обыкновенно въ лагерь Штральзундъ, какъ сборный пунктъ на пути въ Россію. Они ?дутъ туда въ надежд? на скорое освобожденіе, въ надежд? увид?ть дорогую родину и близкихъ и, наконецъ, въ надежд? им?ть возможность полечиться.

Но увы, ихъ ждетъ тяжелое разочарованіе. Пересылка въ Штральзундъ, въ большинств? случаевъ, есть только комедія, къ тому же ведущая зачастую къ ухудшенію условій жизни въ пл?ну.

Вс?хъ прибывающихъ на обм?нъ въ Штральзундъ, запираютъ въ особые карантинные бараки, не допускающіе общенія съ прочими пл?нными. Черезъ н?которое время назначается комиссія, которая и опред?ляетъ окончательно, подлежитъ ли пл?нный обм?ну или н?тъ. Комиссія состоитъ изъ н?сколькихъ врачей, офицера генеральнаго штаба и коменданта лагеря Штральзундъ-Дэнгольмъ, маіора фонъ-Буссе. Комиссія больныхъ совершенно не осматриваетъ, а руководствуется какими-то совершенно иными соображеніями, наприм?ръ, профессіей даннаго лица до войны, его чиномъ, л?тами, народностью и т. п. Въ лучшемъ случа?—наружнымъ видомъ. Сравнительно легче проходятъ священники, чиновники, врачи и лица въ малыхъ чинахъ, поступившія въ войска изъ запаса. Профессіональные военные, особенно старшихъ чиновъ, не им?ютъ почти никакихъ шансовъ пройти, разв? что они наканун? смерти отъ чахотки или неизлечимо-душевные больные.

Меня не осматривали, а спросили только, д?йствительной ли я службы офицеръ, или запаса. Я отв?тилъ: «Д?йствительной». Офицеръ генеральнаго штаба сказалъ: «Ну, вотъ видите, — значитъ, не можетъ быть и разговора, я стою за Z». (Оставляемымъ ставилась буква Z, а назначаемымъ къ обм?ну буква А). Съ нимъ согласились сейчасъ же и вс? остальные члены комиссіи. Мн? помогло только то, что я влад?ю свободно н?мецкимъ языкомъ. Понявъ разговоръ, я сказалъ: «Я удивляюсь, господа, что вы, не осмотр?въ меня, все же отставляете отъ обм?на, въ то время какъ спеціалисты, ваши же н?мцы, осмотр?въ меня подробно, сказали мн?, что я безусловно подлежу обм?ну и съ ихъ заключеніемъ согласилось и германское военное министерство». Однимъ словомъ, мн? удалось добиться, чтобы меня и еще двухъ глазныхъ больныхъ, которыхъ тоже было не признали подлежащими обм?ну, послали на переосвид?тельствованіе въ университетъ Грейфсвальдъ къ изв?стному окулисту проф. Ремеру, который и призналъ меня и еще одного подлежащими обм?ну. Ясно, что мн? помогла моя чрезвычайная настойчивость, и хорошее знаніе н?мецкаго языка.

«Достаточно сказать, что изъ 60 челов?къ, одновременно со мной прі?хавшихъ, къ обм?ну признано, если память не обманываетъ, 8 челов?къ, изъ нихъ 2 священника, а остальные были: 2 душевно-больныхъ, 2 чахоточныхъ, почти при смерти, и 2 почти сл?пыхъ, прошедшихъ только благодаря моей настойчивости. Одноногіе, однорукіе, съ тяжелыми черепными ранами, къ тому же вс? обладающіе еще и тяжелыми внутренними бол?знями, остаются за флагомъ. Поручикъ 4-го Стр?лковаго полка Окуличъ-Казаринъ, весь израненый, съ перебитыми бедромъ и ногой, покрытой гнойниками, не былъ отправленъ, такъ какъ постыдились посылать его въ такомъ вид? въ Россію и предложили предварительно ампутировать ногу; онъ согласился, но посл? ампутаціи ему объявили, что теперь онъ уже не подходитъ бол?е подъ условія обм?на. Такимъ образомъ, огромное большинство прі?хавшихъ на обм?нъ устраняется отъ него и, оставаясь въ Штральзунд?, попадаетъ въ гораздо худшія условія, ч?мъ въ другихъ лагеряхъ. Эти худшія условія зависятъ отчасти отъ тяжелаго климата — в?чная сырость и в?тры, а главнымъ образомъ — отъ личности коменданта и неустройства лагеря. Комендантъ, маіоръ фонъ Буссе, прямо изыскиваетъ вс? средства, чтобы ухудшить положеніе пл?нныхъ офицеровъ, хотя добрая треть изъ нихъ, оставленные комиссіями инвалиды, казалось бы, заслуживали н?которой большей заботливости. Въ лагер? идетъ грандіозное систематическое хищеніе на офицерскомъ стол?, изъ рукъ вонъ плохомъ, и на кантин?, въ которой ц?ны нер?дко на 300–400 % выше городскихъ. Для иллюстраціи этихъ ц?нъ приведу н?сколько прим?ровъ. У?зжая изъ Нейсе, я купилъ банку консервированнаго молока за 1 марку.

Черезъ н?сколько дней въ Штральзунд? я заплатилъ за такую же банку 2 марки 50 пфен.; въ газетахъ была объявлена максимальная ц?на за фунтъ лучшихъ яблокъ 17 пфен., въ лагерной кантин? ихъ продавали за 80 пфен. — 1 марку. Все остальное въ этомъ же род?. Комендантъ не допускаетъ вм?шательства офицеровъ въ д?ла кухни или лавочки и р?зко отклоняетъ вс? попытки офицеровъ сколько-нибудь урегулировать эти вопросы. Зато при кухн? околачивается много какихъ-то н?мецкихъ чиновъ, которые, очевидно, вм?ст? съ комендантомъ поправляютъ свои финансы за счетъ тощихъ кармановъ и тощихъ желудковъ военно-пл?нныхъ. Н?мцы вообще сребролюбивы, но изобр?тательность на этотъ счетъ маіора фонъ-Буссе была особенно велика. Въ лагер?, наприм?ръ, былъ русскій зубной врачъ, но комендантъ выслалъ его и запретилъ водить офицеровъ къ городскимъ зубнымъ врачамъ, а въ лагерь прі?зжаетъ его клевретъ, берущій иногда до 60 марокъ за пломбировку одного зуба. Въ другой разъ въ Штральзундъ прі?халъ съ фронта въ отпускъ добрый знакомый коменданта врачъ Гармсъ. Глазныхъ больныхъ, не спрашивая ихъ согласія, повели къ нему, онъ заставилъ каждаго изъ больныхъ заплатить ему за визитъ по 10 марокъ, а зат?мъ отпускалъ, зам?чая, что нич?мъ помочь не можетъ. Лекарство приходится покупать черезъ н?мца-фельшера втридорога. Комендантъ пользовался всякимъ случаемъ, чтобы сд?лать невозможной какую-либо внутреннюю организацію лагеря; стоило ему зам?тить, что челов?къ работаетъ на общую пользу, онъ высылалъ его въ другой лагерь: такъ онъ д?лалъ съ музыкантами, также съ учителями и учениками, создавшихся было, по иниціатив? доктора Крассона, общеобразовательныхъ курсовъ для офицеровъ и нижнихъ чиновъ. Выразивъ полное сочувствіе иде? курсовъ и пооб?щавъ полное сод?йствіе, фонъ-Буссе затребовалъ списки учащихъ и учащихся. Черезъ 2–3 дня вс? записавшіеся на курсы нижніе чины были высланы въ солдатскіе лагеря, зат?мъ выслали 15 учителей, среди нихъ тяжело раненаго капитана артиллеріи Зихмана, и до 120 учениковъ. Попытку создать судъ чести онъ разсматривалъ чуть ли не какъ мятежъ, попытку отслужить панихиду по почившему лорду Китченеру — немедленно подавилъ. Всякія жалобы офицеровъ на плохую пищу, на недов?съ въ хл?б?, на дорогія ц?ны въ кантин? оставлялись безъ вниманія, а заявлявшихъ жалобы или арестовывалъ, якобы за клевету, или высылалъ въ карательные лагеря. Съ великимъ трудомъ удалось вызвать атташе испанскаго посольства. Только одному полковнику фонъ-Кетлеру комендантъ разр?шилъ говорить объ общихъ нуждахъ. Н?мецкая фамилія полковника ввела Буссе въ заблужденіе. Полковникъ фонъ-Кетлеръ, н?мецъ по фамиліи, оказался русскимъ воиномъ по духу и изложилъ вс? наши жалобы на незаконныя д?йствія и прит?сненія коменданта. Посл? этого Буссе сказалъ полковнику: «Если вы не ум?ете ц?нить мое доброе отношеніе къ вамъ, то я вамъ отомщу». Д?йствительно, полковникъ фонъ-Кетлеръ былъ вскор? высланъ въ карательный лагерь Магдебургъ. На м?сто полковника Кетлера старшій изъ насъ въ лагер? генералъ Джонсонъ назначилъ тяжело-раненаго полковника Эммиха зав?дующимъ нашимъ комитетомъ по распред?ленію присылаемыхъ изъ Россіи дарственныхъ посылокъ. Комендантъ потребовалъ къ себ? Эммиха. «Генералъ Джонсонъ назначилъ меня представителемъ Краснаго Креста»… — началъ полковникъ Эммихъ. «Не генералъ Джонсонъ, а я», — прервалъ его комендантъ. Тогда полковникъ заявилъ: «Я могу принять назначеніе только отъ своего генерала, а не отъ врага». Комендантъ немедленно устранилъ его отъ обязанностей, какъ представителя Краснаго Креста.

Присланные недолеченными, якобы на обм?нъ, въ Штральзундъ и оставшіеся въ большинств? случаевъ за флагомъ, офицеры остаются жить въ лагер? при вышеописанныхъ тяжелыхъ условіяхъ и не могутъ добиться даже отправленія ихъ въ госпиталь для леченія. Н?которые изъ этихъ непризнанныхъ къ обм?ну настолько плохи, что вскор? умираютъ. Такъ, при мн? умеръ отъ чахотки одинъ изъ офицеровъ, у другого, поручика Гуторенко, 118-го п?х. Шуйскаго полка, съ простр?леннымъ черепомъ, образовался гнойникъ въ мозгу. Наши врачи настойчиво требовали немедленной операціи, которую талантливый хирургъ докторъ Крессонъ брался сд?лать. Однако, маіоръ Буссе и н?мецкій врачъ ц?лыя сутки этому противились, а когда наконецъ разр?шили, то было уже поздно — поручикъ Гуторенко скончался. Одинъ изъ офицеровъ съ открытой раной, не могшій добиться леченія, подалъ прошеніе германскому военному министру, гд? говорилось: «Прикажите или лечить меня, или пристр?лить». Его пом?стили въ больницу, продержали н?которое время, но не лечили, а зат?мъ вернули въ лагерь. Тогда офицеръ подалъ жалобу испанскому послу, но жалобу его никуда не отправили, а его самого отправили не въ госпиталь, а въ лагерь Кюстринъ.

«Чтобы обратить какъ-нибудь общественное мн?ніе Германіи на это ужасное положеніе пл?нныхъ русскихъ офицеровъ и произошелъ случай поб?га двухъ, почти умирающихъ отъ чахотки, офицеровъ — штабсъ-капитана Козлянинова и прапорщика Б?лолипецкаго, о которомъ я разсказалъ выше.

Лично меня, несмотря на свид?тельство проф. Реммера, все продолжали держать въ лагер?, то назначая день моей отправки, то вновь отм?няя. Доведенный до полнаго отчаянія, съ сознаніемъ, что я сл?пну все бол?е и бол?е и силы все бол?е и бол?е убываютъ, и что мало надежды вырваться изъ пл?на живымъ и хоть сколько-нибудь зрячимъ, я объявилъ, что перестану принимать пищу, пока меня не отпустятъ въ Россію, или пока я не умру. «Можетъ быть, тогда смерть моя обратитъ вниманіе на ужасное положеніе инвалидовъ въ Германіи», писалъ я коменданту. Комендантъ отв?тилъ: «Мн? все равно, умирайте себ?, а чтобы не отв?чать за васъ, я посажу васъ въ сумасшедшій домъ». Хотя наши врачи и доказывали, что я челов?къ умственно вполн? нормальный, но на 9-й день голодовки меня д?йствительно отправили въ сумасшедшій домъ, гд? я в?роятно бы умеръ, если бы не инженеръ Вайнбергъ, отпущенный въ Россію, не поставилъ бы все и вс?хъ на ноги, чтобы выручить меня и спасти отъ смерти».

Такъ жили въ пл?ну въ Германіи русскіе офицеры.

Я попалъ въ пл?нъ въ кр?пости Н.-Георгіевскъ, а потому былъ избавленъ отъ ограбленій и личныхъ оскорбленій, которымъ подвергались мои товарищи, попадавшіе въ пл?нъ въ бою, въ пол?, когда озв?р?лые толпы солдатъ набрасывались на нихъ. Изъ Ново-Георгіевска меня, 39 моихъ товарищей-врачей, 4 священниковъ, 6 аптекарей и 22 санитарныхъ чиновника отправили въ лагерь Арисъ. Везли насъ въ купэ 3-го класса, причемъ въ каждое такое купэ пом?стили по 7 врачей и 8 солдатъ со вс?ми нашими вещами, такъ что мы не им?ли никакой возможности двигаться; насъ тоже совершенно не кормили всю дорогу; мы были заперты въ вагонахъ. Вм?сто того, чтобы вести въ Арисъ по прямому пути н?сколько часовъ, такъ какъ Арисъ находился у самой границы, насъ возили при этой невозможной обстановк? ц?лыхъ двое сутокъ по всей Восточной Пруссіи. Мы про?хали черезъ сл?дующія станціи: Насельскъ, Ц?хановъ, Млава, Илава, Сольдау, Дейчъ-Эйлау, Маріенбургъ, Эльбингъ, Бранденбургъ, Кенигсбергъ, Пруссишь-Эйлау, Растенбургъ, Летценъ, Арисъ. На вокзалахъ мы стояли ц?лыми часами, причемъ собирались толпы народа, со см?хомъ и всевозможными оскорбительными зам?чаніями разсматривавшія насъ. Нужно думать, что нас?, какъ и многихъ моихъ товарищей, возили напоказъ. Около 11 часовъ ночи совершенно измученные мы прі?хали на станцію Арисъ. Насъ встр?тилъ какой-то офицеръ и, какъ посл? оказалось, шефъ м?стнаго лазарета д-ръ Менкъ. Мы выл?зли изъ вагоновъ совершенно обалд?лые, такъ какъ двое сутокъ сид?ли почти безъ движенія: настолько т?сно было въ вагонахъ. Вм?сто прив?тствія д-ръ Менкъ, находясь отъ насъ на разстояніи отъ 16 до 20 шаговъ, закричалъ намъ: «кто изъ васъ хирурги»? Группа врачей выд?лилась и хот?ла подойти къ Менку, чтобы спросить его, что ему нужно. Увид?въ, что врачи идутъ къ нему, Менкъ закричалъ, махая на насъ руками: «Не подходите, не подходите! Вы вс? во вшахъ». А зат?мъ, когда мы, удивленные, остановились, онъ задалъ вопросы: «При какомъ случа? мы станемъ д?лать лапаротомію» (вскрытіе полости живота)? Не понимая зач?мъ онъ насъ спрашиваетъ объ этомъ, мы далі ему отв?тъ. Тогда онъ насъ спросилъ: «гд? находится точка Макъ-Бурнея». Намъ стало ясно, что Менку вздумалось экзаменовать насъ тутъ же на вокзал?, и мы, возмущенные, отказались давать ему какіе бы то ни было отв?ты. Посл? этого насъ опять заперли въ вагонахъ и сказали, что т. к. поздно, а до лагеря далеко, то мы должны будемъ переночевать въ вагонахъ и только утромъ поведутъ насъ въ лагерь. Въ лагер? насъ доповергли дезинфекціи, которая носила исключительно показной характеръ, ибо вся техника дезинфекціи организована была настолько плохо, что ни въ коемъ случа? не могла бы насъ обеззаразить, хотя дезинфекціонныя камеры, д?йствующія сухимъ воздухомъ и текучимъ паромъ, были устроены прекрасно. Насъ отвели въ л?тніе солдатскіе бараки съ асфальтовымъ поломъ, съ простыми солдатскими кроватями и небольшой жел?зной печью, безо всякихъ даже примитивныхъ удобствъ. Въ баракахъ была пронизывающая сырость и очень холодно. Вс?хъ насъ 68 челов?къ разм?стили въ трехъ, комнатахъ, а священникамъ отвели дв? отд?льныя комнаты. Насъ оц?пили карауломъ и предупредили, что намъ запрещается какое бы то ни было общеніе съ солдатами — пл?нными лагеря. Явился д-ръ Менкъ и своей нев?роятной грубостью и необъяснимо вызывающимъ поведеніемъ вызвалъ всеобщее возмущеніе. Онъ потребовалъ, чтобы мы сообщили, кому изъ насъ д?лались прививки, но это говорилось съ какимъ-то крикомъ и угрозами. Не дождавшись нашего отв?та, онъ сейчасъ же посл? вопроса кричалъ: «а если солжете, я васъ запру въ солдатскій лагерь, вы будете у меня сид?ть, какъ солдаты, по землянкамъ и карцерамъ». Начались прививки. Менкъ явился съ фельдшеромъ, однимъ шприцомъ и одной иглой, игла не кипятилась. Онъ бралъ кусочекъ ваты, смачивалъ ее въ спирт? и вытиралъ этимъ маленькимъ кусочкомъ кожу у четырехъ челов?къ, а зат?мъ обтиралъ иглу и начиналъ впрыскивать. На наше зам?чаніе, что такъ д?лать впрыскиваніе нельзя, онъ сталъ кричать на насъ, что онъ лучше насъ знаетъ, какъ д?лать, что мы, в?роятно, сл?пые, такъ какъ невидимъ, что онъ вытираетъ намъ кожу каждый разъ, поворачивая вату, другими словами, что онъ одной и той же стороной ваты дважды не вытираетъ. Видя, что такого врача поздно, уже учить, мы отказались отъ прививки, и мною, какъ выбраннымъ представителемъ отъ вс?хъ прі?хавшихъ въ Арисъ товарищей, было заявлено коменданту генералъ-маіору Нуше о д?йствіяхъ д-ра Менка и о причинахъ нашего отказа отъ прививокъ. Мы просили его разр?шить намъ самимъ сд?лать другъ-другу прививки, на что онъ и согласился. Посл? Менка въ лагер? было еще два шефа: д-ръ Добертинъ и д-ръ Ромей. 1-й наружно былъ очень в?жливъ и корректенъ, но въ душ? онъ относился съ большимъ презр?ніемъ къ намъ. Онъ постоянно заводилъ разговоры съ товарищами о томъ, что русскіе дикари, что это народъ, не способный ни къ какой культурной работ?, что это вандалы, могущіе только разрушать и уничтожать культуру. Его любимымъ занятіемъ было приносить намъ выдержки изъ какихъ-нибудь газетъ, гд? такъ много печаталось все время гнусной лжи о русскихъ и о Россіи. О д-р? Ромей я упоминалъ уже раньше, когда говорилъ что онъ не ст?снялся лично обыскать д-ра Озерова, какъ только узналъ, что посл?дній пишетъ какой то дневникъ. Вообще это былъ нев?роятно злобный старикъ. Онъ вм?шивался въ работу товарищей въ лазарет?, не считаясь съ ихъ мн?ніемъ, выписывалъ еще совершенно больныхъ въ лагерь на работы, переправлялъ діагнозы, изм?нялъ назначенія л?карствъ и занимался подлогами, сообщая въ Министерство ложныя св?д?нія о больныхъ. Такъ наприм?ръ, онъ совершенно не позволялъ ставить діагноза цинги и даже малокровія, а требовалъ постановку какихъ либо другихъ. Онъ не ст?снялся кричать на врачей топая ногами и потрясая кулаками. Пл?нные, которыхъ мы застали въ лагер?, представляли изъ себя ужасный видъ, это были почти голые, покрытые лохмотьями, съ завязанными тряпками ногами, скелеты едва влачившіе ноги. Посл? нашего прі?зда была устроена въ лагер? церковь, гд? мы вм?ст? съ пл?нными могли встр?чаться на богослуженіи. Они разсказывали намъ объ ист?заніяхъ, о в?чныхъ побояхъ и о в?чномъ голод?. Видъ ихъ былъ настолько ужасенъ, что товарищи врачи съ бол?е слабыми нервами, не выдерживали и рыдали. Помочь имъ мы абсолютно не могли. Комендатура строго сл?дила, чтобы мы не входили ни въ какое общеніе съ ними, даже въ церкви во время богослуженія не только пом?щеніе окружалось часовыми, но и часовые съ винтовками и въ шапкахъ стояли внутри церкви. На Рождество, желая хоть ч?мъ нибудь облегчить ужасное положеніе нашихъ пл?нныхъ и, въ частности моихъ санитаровъ, съ которыми я попалъ въ Арисъ, я хот?лъ имъ раздать денегъ и что либо изъ провизіи, но для этого мн? пришлось подавать спеціальную бумагу въ комендатуру, прося о соотв?тствующемъ разр?шеніи. Мн? въ провожатые былъ данъ фельдфебель Пановецъ черезъ подкупъ котораго, мн? удалось купить н?сколько хл?бовъ, папиросъ и другой мелочи и взявъ съ собой санитара Смишного, который служилъ у меня въ лагер? деньщикомъ, мы пошли въ землянки. То что мы увид?ли превзошло всякія наши ожиданія. Это были не землянки, а буквально сырыя темныя могилы, наполненныя грязью. Мн? стоило громаднаго труда, несмотря на мои кр?пкія нервы удержаться чтобы не разрыдаться. Солдатъ Смишной, который прод?лалъ китайскій походъ, Японскую кампанію и со мною весь походъ черезъ Галицію и Карпаты и обратно, на глазах? у котораго умирало тысячи людей, рыдалъ какъ ребенокъ, увидавъ своихъ товарищей въ этой ужасной обстановк?. Мы отдали имъ все, что им?лось при насъ. Несчастные, заживо погребенные люди, умирающіе медленной мучительной смертью, умоляли насъ спасти ихъ. Они хот?ли в?рить, что мы, врачи, можемъ что-то для нихъ сд?лать, можемъ хоть сколько нибудь облегчить ихъ ужасную жизнь. Но мы были безсильны и это сознаніе нашего полнаго безсилія тяжелымъ гнетомъ ложилась на душу. Конечно, у насъ не хватало силы лишить ихъ этой посл?дней надежды и сказать имъ откровенно: «оставьте ваши надежды, вы обречены на неминуемую мучительную и медленную гибель ибо вошедшимъ сюда н?тъ возврата. Н?мцы используютъ вашу силу и когда этихъ силъ у васъ не будетъ, они васъ выбросятъ какъ мусоръ, какъ, никуда негодный матеріалъ и единственный путь вамъ отсюда только въ могилу». Мы ясно сознавали это, но сказать имъ объ этомъ у насъ не хватало силы и мы лгали имъ, что мы будемъ хлопотать, что мы будемъ писать, что мы сд?лаемъ все, чтобы хоть ч?мъ нибудь помочь имъ.

Д-ръ Менкъ отобралъ изъ насъ 15 врачей и назначилъ ихъ на, работу въ лазаретъ. Работы въ лазарет? было не бол?е какъ для 3-хъ челов?къ, остальные товарищи ничего не д?лали. Въ лазарет? еженед?льно поступало не мен?е 8—10 пораненыхъ штыками пл?нныхъ, а просто избитыхъ товарищи считали даже лишнимъ регистрировать, т. к. можно было съ ув?ренностью сказать, что ни одного пл?ннаго изъ 10.000 находившихся въ лагер? не было такого, который за время своего пребыванія въ лагеряхъ не былъ бы избитъ н?сколько разъ. Врачи стали составлять акты о пораненыхъ штыками и подавали коллективныя жалобы въ комендатуру. Комендатура вела разсл?дованія причемъ эти несчастныя, забитые и запуганные люди почти постоянно давали показанія, что они нечаянно сами напоролись на штыкъ часового, Когда врачи, упрекали ихъ въ томъ что они говорятъ неправду, они объясняли имъ, что поступить иначе не могутъ, такъ какъ посл? жалобъ ихъ подвергаютъ жестокимъ избіеніямъ. Посл? такого разсл?дованія комендантъ черезъ шефа лазарета объявилъ строжайшій выговоръ врачамъ, за, то, что они вм?шиваются не въ свои д?ла, что не разспросивъ раненаго они позволяютъ себ? писать бумаги, позорящія администрацію лагеря и грозилъ имъ судомъ, если это будетъ повторяться. Объ этомъ становилось изв?стно н?мецкимъ солдатамъ и т? удваивали свою энергію въ избіеніи пл?нныхъ. Н?мецкіе солдаты и унтеръ-офицеры не ст?сняясь нашимъ присутствіемъ избивали пл?нныхъ заставляя, между прочимъ, руками разгребать сн?гъ, который навалило передъ нашими бараками, гд? мы жили. Пл?нные просили дать имъ лопаты, объясняя, что руками разгребать сн?гъ невозможно и н?мцы избивали ихъ. Во время прививокъ н?мецкій фельдшеръ въ присутствіи врачей вырвалъ бороду у, солдата, которому онъ приказалъ наканун? побриться и тотъ не исполнилъ его приказаній. Лагерный офицеръ, капитанъ Клечъ грубо кричалъ на насъ за якобы небрежное отдаваніе чести. Онъ требовалъ отъ насъ н?мецкой выправки и грозилъ арестомъ, если мы не будемъ исполнять его приказаній.

Изъ Ариса три моихъ товарища и я въ феврал? м?сяц? 1916 года были посланы въ лагерь Пруссишъ-Голландъ, а отсюда я былъ командированъ на югъ Германіи въ провинцію Баденъ, въ лагерь Раштадтъ по сл?дующему поводу.

Въ Германіи въ самыхъ широкихъ разм?рахъ велась пропаганда среди солдатъ. Украинцы, магометане и поляки были выд?лены въ отд?льные лагери. Въ оффиціальныхъ бумагахъ такое выд?леніе мотивировалось ч?мъ, что будто бы оно д?лается изъ-за религіозныхъ ц?лей и д?йствительно показная сторона въ этомъ отношеніи была обставлена хорошо. На самомъ же д?л? въ этихъ лагеряхъ н?мцы старались пропагандировать идеи сепаратизма, они старались уб?дить отд?льныя національности, что Россія угнетаетъ ихъ. Національностямъ, разм?щеннымъ въ этихъ лагеряхъ, внушалось, что Россія какъ государство занимается только эксплоатаціей ихъ, стараясь использовать вс? природныя богатства даннаго края и не давая взам?нъ ничего. Пропаганда велась въ узко національномъ дух?, причемъ главной ея ц?лью было возбужденіе недов?рія и ненависти къ Россіи какъ къ ц?лому и въ частности одной народности къ другой. Все это д?лалось по приказанію свыше и на это не жал?лись средства. Докторъ. Горбенко находился въ рабочей команд? въ Петтелькау, о чемъ уже упоминалось мною раньше. Какъ украинецъ онъ переписывался со своей семьей на украинскомъ язык?. Объ этомъ было зам?чено въ цензурномъ отд?леніи почты и очевидно сообщено куда сл?дуетъ. Къ тому же, онъ былъ на работахъ неудобенъ, ибо защищалъ интересы пл?нныхъ. Онъ былъ вызванъ въ начал? 1915 года въ лагерь Пруссишъ-Голландъ, гд? въ то время находилось около 6.000 пл?нныхъ и среди нихъ около 2.000 украинцевъ. Комендантъ лагеря вызвалъ его и черезъ переводчика предложилъ ему не желаетъ, ли д-ръ Горбенко заняться въ лагер? какой-либо пропагандой. Горбенко отв?тилъ, что онъ считаетъ это совершенно недопустимымъ. Черезъ н?сколько дней онъ былъ опять, вызванъ къ Коменданту, который сказалъ ему, что если онъ не желаетъ заниматься пропагандой, то можетъ быть онъ поможетъ комендатур? отобрать среди пл?нныхъ украинцевъ, т. к. сама комендатура затрудняется это сд?лать. Горбенко отказался и отъ этого. Генералъ-выразилъ свое удивленіе, причемъ зам?тилъ ему, что поляки врачи, работавшіе въ этомъ лазарет?, не отказались выбрать среди пл?нныхъ поляковъ. Д-ръ Горбенко зам?тилъ ему, что онъ не точно передаетъ фактъ: поляки-врачи не отбирали среди пл?нныхъ поляковъ, а отбирали только католиковъ по просьб? ксендза города, для того, чтобы выяснить, нужно ли ему прі?зжать въ лагерь для совершенія богослуженія. Посл? этого онъ слышалъ, какъ комендантъ въ фраз? сказанной переводчику употребилъ слово «бефель» (приказъ) и «бештрафенъ» (наказывать). Но вся фраза почему то не была переведена д-ру Горбенко. Разговоръ на этомъ кончился и д-ра оставили въ поко?. Съ отборомъ украинцевъ д?ло никакъ не могло наладиться. Почти каждый пл?нный, на вопросъ кто онъ такой, давалъ одинъ отв?тъ: «Я — русскій». Были присланы въ лагерь какіе-то австрійцы-галичане, но и они не могли разобраться кто изъ пл?нныхъ украинецъ и, пробывъ съ нед?лю въ лагер?, — у?хали. Комендатура р?шила выйти изъ этого положенія т?мъ, что вс?хъ уроженцевъ украинскихъ губерній, совершенно не оріентируясь въ географическомъ расположеніи Украины и вс?хъ съ фамиліями, похожими на украинскій, записала какъ украинцевъ. Во время этого отбора украинцевъ ко мн? поступали письменныя и устныя заявленія пл?нныхъ, что они считали и считаютъ себя русскими и объ Украин? ничего не слыхали. Они утверждали, что въ лагер? ходитъ упорный слухъ, распространяемый переводчиками канцеляріи лагернаго офицера, что если они согласятся по?хать, то въ лагеряхъ, спеціально для нихъ устраиваемыхъ, ихъ будутъ прекрасно кормить, будутъ учить грамот?, будутъ театры и всякія другія развлеченія, а работать они почти не будутъ. Однимъ словомъ рисовали самую заманчивую жизнь. Но въ своихъ устныхъ и письменныхъ заявленіяхъ они говорили мн?, что знаютъ, что н?мцы лгутъ, что они догадываются о томъ, что ихъ желаютъ собрать въ эти лагери для какой-то совс?мъ другой ц?ли, что они любятъ свою родину и изм?нниками никогда не будутъ. Они ?дутъ туда, только подчиняясь сил?, но никакъ не по своей доброй вол?. Вс?хъ было выслано не мен?е 2.000 челов?къ въ лагерь Зальцведель подъ Берлиномъ и Раштадтъ при Рейн?. Мн? пришлось вид?ть н?которыхъ вернувшихся изъ Зальцведеля и они разсказывали, что пропаганда въ этомъ лагер? велась спеціально присланными австрійцами въ штатскихъ костюмахъ и какими-то солдатами въ русской, форм?, но они ув?рены, что это не были солдаты, а тоже переод?тые провокаторы-шпіоны, ибо они находились среди пл?нныхъ солдатъ, прислушивались къ ихъ настроенію и доносили обо всемъ въ комендатуру. Пропаганда велась въ дух? возбужденія ненависти не только къ русскому монархическому правительству, но вообще къ русскому пароду, какъ угнетателю и эксплоататору Украины. Они базировались на томъ, что Украина со своимъ 35.000.000 населеніемъ и богат?йшая по природ? часть Россіи отдаетъ вс? свои народныя и природныя силы великороссамъ, не получая взам?нъ не только ничего, но не им?я даже права говорить и молиться Богу на родномъ язык?. Собес?дованія велись въ спеціально построенномъ пом?щеніи причемъ началось съ п?нія хоровыхъ п?сенъ, а именно національнаго украинскаго гимна. Посл? того какъ украинскій гимнъ былъ проп?тъ, часть пл?нныхъ зап?ла русскій національный гимнъ. Произошло побоище, въ д?ло были пущены скамьи, табуретки и было немало пострадавшихъ лицъ. Упорствующихъ, не пожелавшихъ признать себя украинцами, морили голодомъ, избивали и въ конц? концовъ разсылали на работы. Въ декабр? 1916 года д-ра: Мальчевскій, Холодный, Цытовичъ, Рукинъ, Сербинъ, Ходоровскій, два однофамильца Мирошниковы, Голубъ, Шалабутовъ, Баришпольскій и я были высланы изъ различныхъ лагерей въ Раштадъ. Д?ло въ томъ, что н?сколько офицеровъ, кажется четыре, и ц?лая группа солдатъ, пользуясь близостью швейцарской границы, б?жали туда. Тамъ они встр?тили корреспондента одной изъ русскихъ газетъ и разсказали ему какъ и въ какомъ дух? ведется пропаганда въ Раштадт?. Такимъ образомъ въ русскихъ газетахъ появились корреспонденціи объ этомъ, н?мцы же въ высшей степени чутко прислушивались ко всякимъ газетнымъ сообщеніямъ и потому они р?шили, очистивъ предварительно лагерь отъ нежелательнаго для нихъ элемента, прислать насъ туда, чтобы мы, познакомившись съ постановкой д?ла въ Раштадт?, и вернувшись по обм?ну въ Россію, т. к. вс? посланные въ этотъ лагерь врачи числились въ спискахъ подлежащихъ обм?ну, парализовали бы т? невыгодные слухи, которые появились въ печати благодаря б?жавшимъ изъ пл?на. Лагерь, по своему устройству, особенно по отношенію н?мцевъ къ пл?ннымъ, р?зко отличался отъ другихъ лагерей. Прежде всего внутри лагеря совершенно не видно было н?мецкаго караула. Караулъ стоялъ только за проволокой. Бараки были высокіе, хорошо построенные, съ нарами, соломенными матрацами, однимъ словомъ такіе, что жить въ нихъ было возможно. При лагеряхъ былъ прекрасно оборудованный театръ, церковь, широко было поставлено кустарное ремесло, былъ устроенъ спеціальный музей, гд? выставлялись предметы ручного труда пл?нныхъ, конечно все въ національно-украинскомъ стил?. Кром? того въ лагер? им?лся ц?лый рядъ школъ, гд? преподавателями являлись почти исключительно австрійцы. Въ лагер? же им?лась типографія, издававшая свою украинскую газету, въ которой пом?щались т? или другія выдержки изъ получаемыхъ черезъ Берлинъ русскихъ газетъ и была своя собственная лагерная канцелярія, въ которой на видномъ м?ст? красовался портретъ Вильгельма, нарисованный к?мъ то изъ обитателей этого же лагеря. Показная сторона была поставлена превосходно, какъ и вообще во многихъ лагеряхъ Германіи. Но намъ удалось, несмотря на зоркіе глаза и чуткія уши сл?дившихъ за нами, узнать, правда очень немного, изъ д?йствительной жизни лагеря. Такъ, наприм?ръ, д-ру Мальчевскому, Евстафію Ивановичу (Петроградъ, Каменоостровскій пр. д. № 41, кв. 12) удалось случайно зайти въ одинъ изъ блоковъ лагеря. Его окружили солдаты и стали жаловаться на нев?роятныя истязанія и побои т?хъ, кто не желалъ признать себя украинцами. Они жаловались, что ихъ протестантовъ до сихъ поръ морятъ голодомъ, что если кто либо не ум?етъ говорить по-украински, или не ум?етъ по-украински написать заявленіе о выдач? ему присланной изъ дому посылки, то таковая не выдается. Письма къ роднымъ, написанныя не по украински, уничтожаются. Отъ нихъ требуютъ, чтобы они записывались въ украинскіе легіоны, въ такъ называемые «Сичовые полки», требуютъ присяги какому то знамени и за неисполненіе этихъ требованій ихъ избиваютъ и морятъ голодомъ. Они разсказали, что въ начал?, когда выяснилось, что большинство пл?нныхъ крайне враждебно относится къ пропаганд?, ихъ отд?льными партіями заводили въ залъ, гд? стояли н?мецкіе часовые съ винтовками и тамъ происходили массовыя избіенія палками, причемъ были очень тяжело пострадавшіе. Автрійскіе учителя ходили по лагерю и на уроки не иначе какъ съ двумя н?мецкими часовыми съ ружьями и примкнутыми штыками. Подъ такой охраной они вели свою пропаганду и обучали пл?нныхъ. То же самое показалъ лично мн? подпрапорщикъ Москаленко, Николай Кузьмичъ, 36-й арт. бригады, гор. Карачевъ, Орловской губ. Сборная ул. жена Клавдія. Руководителемъ всей этой пропаганды, а равно и избіеній былъ австріецъ по фамиліи Безпалковъ. Мн? было передано письмо. Вотъ копія его:

«Милостивый Государь г-нъ докторъ, я не знаю ни Васъ, ни Вашихъ взглядовъ, ни Вашихъ уб?жденій, а потому обращаюсь къ Вамъ, не разсчитывая на Вашу симпатію или антипатію. Я обращаюсь къ Вамъ какъ къ челов?ку, который не откажется выслушать меня и исполнить если найдете возможнымъ мою просьбу. Я буду кратокъ. Сюда я попалъ безъ моего на то согласія. Все то, что зд?сь д?лается подъ выв?ской мирной культурной работы и на мой взглядъ — въ интересахъ нашихъ враговъ и подъ ихъ дудку — есть противное моихъ взглядовъ и уб?жденій, о чемъ я открыто заявилъ вс?мъ и просилъ черезъ поручика, Шаповала о скор?йшемъ перевод? меня въ офицерскій лагерь. Какъ видно, желаніе мое скоро удовлетворено не будетъ, это меня возмущаетъ; что же это вербовка? Какъ Вамъ изв?стно между Правительствами воюющихъ сторонъ, (въ частности Россіей съ Германіей) заключенъ договоръ, по которому возбраняется пропаганда среди военнопл?нныхъ и такого рода насилія, какъ поступокъ со мной. А потому прошу Васъ по возвращеніи на родину сообщить Правительству, чтобы по договорному праву представлено было сюда требованіе о перевод? моемъ въ офицерскій лагерь».

P. S. Прошу бъ этомъ Вашего молчанія. Я зд?сь одинокъ. Не желалъ бы кром? того им?ть еще и враговъ. 18 декабря 1916 года. (Стар. ст.). Съ уваженіемъ — сл?дуетъ подпись.

Говоря о пропаганд? среди пл?нныхъ нельзя не упомянуть объ издававшемся въ Берлин? на русскомъ язык?: «Русскомъ В?стник?». Это еженед?льная газета, распространяющаяся среди пл?нныхъ въ лагеряхъ и рабочихъ командахъ безплатно, черезъ комендатуру. Она заключала въ себ? справочный отд?лъ, дал?е тамъ писались статьи спеціальнаго направленія. До революціи въ этихъ статьяхъ бранилось наше правительство, указывались его недостатки и пл?нные призывались къ критическому отношенію къ различнымъ распоряженіямъ правительства. Съ другой стороны пл?ннымъ старались внушить мысль, что Германія никогда не хот?ла войны съ нами, что они наши давніе добрые друзья, но. благодаря только коварнымъ проискамъ Англіи, отчасти Франціи и благодаря подкупности отд?льныхъ лицъ правительства въ Россіи, эти добрыя отношенія были разстроены и такимъ образомъ вспыхнула война. Теперь эта газета бранитъ членовъ Временнаго Правительства и печатаетъ ц?лыя громадныя статьи, силясь доказать коварство Англіи и старанія ея поработить Россію въ то-же время доказывая, что н?мецъ чуть ли не благод?тель русскаго народа. Тамъ еще находился спеціальный отд?лъ открытыхъ писемъ, который являлся нич?мъ инымъ, какъ восхваленіемъ т?хъ или другихъ лагерей или отд?льныхъ личностей-изъ лагернаго начальства. Если пл?нный желалъ заслужить расположеніе комендатуры, то ему стоило только написать соотв?тствующее открытое письмо въ эту газету. Объ этомъ совершенно открыто говорилось въ лагеряхъ. Такъ наприм?ръ, комендантъ лагеря Пруссишъ-Голландъ; познакомившись ближе со мной, спрашивалъ меня, почему пл?нные пишутъ такіе безтолковыя письма и было-бы хорошо если-бы кто либо изъ нихъ написалъ какое либо письмо, гд? бы бол?е толково и подробно было описано устройство лагеря и вообще жизнь въ немъ. Я сказалъ, что это по такъ легко сд?лать, ибо писать письма, кром? открытокъ запрещено, да, наконецъ, имъ совс?мъ не до этого, такъ какъ ихъ больше интересуетъ, что д?лается дома и какъ живетъ ихъ семья. Но меня заинтересовало это предложеніе коменданта. Я р?шилъ, не говоря ему ничего, послать своей жен? подобное письмо съ описаніемъ лагеря. Такъ какъ вн?шняя, показная сторона лагеря была обставлена хорошо, то я и описалъ ее. Въ лагер?, кром? того, правильно фунцкіонировалъ комитетъ выборной комиссіи, отъ русскихъ, французскихъ и англійскихъ пл?нныхъ. Была выбрана среди пл?нныхъ спеціальная ревизіонная коммиссія, которой комитеты и я, какъ представитель ихъ, давали во всемъ отчетъ. Все это я описалъ жен?. Но т. к. въ лагер? былъ голодъ, а написать объ этомъ я не могъ, то въ письм? моемъ было сказано, что пл?нные хотя и получаютъ пищу не ту, къ которой они привыкли дома, но питаются согласно нормамъ изв?стнаго профессора гигіены Цытовича. Д?ло въ томъ, что у меня въ лазарет? товарищемъ-помощникомъ былъ докторъ Цытовичъ, который во время нашего похода черезъ Галицію, Карпаты и обратно зав?дывалъ у насъ нашей офицерской кухней. Стараясь какъ можно экономн?е устроить все, онъ д?йствовалъ нер?дко въ ущербъ настоятельнымъ требованіямъ нашихъ желудковъ, и у насъ въ шутку, постоянно говорилось: «питаніе по Цытовичу». Объ этомъ прекрасно знала моя жена и поэтому она должна была понять выраженіе: «пл?нные питаются по Цытовичу». Письмо я отправилъ въ обычномъ порядк? въ незапечатанномъ конверт? въ цензуру. Черезъ н?сколько дней я встр?тился съ комендантомъ и въ разговор? онъ бросилъ мн? фразу, не хочется ли мн? написать что нибудь жен?, или вообще на родину, помимо цензуры. Я показалъ видъ, что не понялъ его о какой цензур? онъ говоритъ и зам?тилъ ему, что если онъ устроитъ мн? такъ, что письмо пойдетъ помимо н?мецкой цензуры, то пусть онъ не забываетъ, что существуетъ еще русская цензура, въ то время наполненная жандармами, которые на в?рное не пропустятъ моего письма, если тамъ будетъ хоть что нибудь нежелательное для нихъ. Онъ засм?ялся и сказалъ, что именно объ этой цензур? онъ и говоритъ, такъ какъ въ Берлин? существуетъ спеціальная организація, занимающаяся отправленіемъ писемъ помимо всякой цензуры и для меня нужно только отдать это письмо ему, онъ отправитъ это письмо въ Берлинъ и я могу быть ув?реннымъ, что письмо попадетъ въ руки. Я поблагодарилъ ого и сказалъ, что подумаю. Прошло еще н?сколько дней, изъ комендатуры явился офицеръ, который принесъ мн? книгу подъ заглавіемъ: «Товарообм?нъ между Россіей и Германіей, какимъ онъ былъ передъ войной и какимъ онъ об?щаетъ быть въ будущемъ», съ препроводительной запиской отъ комендатуры, гд? говорилось, что она над?ется, что я не откажусь ознакомиться съ содержаніемъ этой книги и высказать письменно свое мн?ніе о пей. Я прочелъ эту книгу и, зная ужасное положеніе нашихъ пл?нныхъ, р?шилъ воспользоваться случаемъ, чтобы хоть какъ нибудь под?йствовать на н?мецкое правительство въ д?л? улучшенія этого положенія. Смыслъ книги былъ сл?дующій: Россія и Германія были добрыми и хорошими сос?дями. Благодаря какимъ-то интригамъ вспыхнула война, и теперь въ Россіи ведется антигерманская агитація, пропов?дываютъ экономическую борьбу и бойкотъ н?мецкаго рынка посл? окончанія настоящей войны. Авторъ доказывалъ въ своей стать?, что Россія, если пойдетъ за агитаторами, будетъ обречена почти на в?рную гибель, такъ какъ безъ Германіи и безъ ея посредничества никакая вн?шняя торговля Россіи невозможна, и что такимъ образомъ Германія, какъ бы печется о благосостояніи Россіи. Я отв?тилъ сл?дующее:

«Милостивый Государь, съ глубокимъ интересомъ я прочелъ вашу работу «Товарообм?нъ между Россіей и Германіей, какимъ онъ былъ передъ войной и какимъ онъ об?щаетъ быть въ будущемъ» и просмотр?лъ таблицы, весьма наглядныя и понятныя даже не для спеціалиста.

«Къ сожал?нію, я, какъ врачъ, никогда не интересовался этими вопросами, а потому не могу быть критикомъ вашей работы. Принимая на в?ру вс? ваши цифровыя данныя, я охотно выскажу н?сколько мыслей, которыя явились у меня посл? знакомства съ предложенной мн? вашей статьей.

«На стр. 4, стр. 18, вы пишете: «Германія могла довести свой привозъ въ Россію съ 143,0 мил. руб. въ 1894 году до 641,8 мил. въ 1913 году. Значитъ, передъ самой войной ввозитъ въ Россію столько же, сколько вс? иностранныя государства вм?ст? взятыя», — дал?е на стр. 5, стр. 8 вы говорите: «Русскіе въ теченіе 26-л?тняго существованія франко-русскаго союза, несмотря на вс? усилія руководящихъ круговъ об?ихъ странъ, выписывали французскихъ товаровъ лишь на половину, часто же и гораздо меньше». Если къ этому еще добавить, что на стр. 3, стр. 13 снизу вы пишете: «Политическія соображенія, правительственныя м?ропріятія и искусственныя средства… въ мирное время лишь мало повліяли на большинство русскаго населенія», то для меня ясно только одно: русскій покупатель за посл?днія 20 л?тъ знакомства съ н?мецкимъ фабрикатомъ нашелъ, что наибол?е выгодный и наилучшій товаръ онъ можетъ получить только отъ посл?дняго, иначе, какимъ образомъ народъ, даже противъ желанія правительства, несмотря на вс? создаваемыя препятствія и кажущуюся дружбу съ Франціей, а въ посл?днее время съ Англіей, сталъ покупать все почти исключительно у н?мца. Очевидно, н?мецкій фабрикантъ сум?лъ заслужить дов?ріе русскаго потребителя, а близкое сос?дство только способствовало гигантскому росту товарообм?на. Но Германія, судя по вашей работ?, въ лиц? русскаго народа, им?ла не только постояннаго покупателя, но и выгоднаго поставщика различнаго сырья, въ которомъ ея широко развитая фабрично заводская-промышленность постоянно нуждалась.

«На стран. 3, стр. 15, вы пишете: «Все-таки въ мирномъ соревнованіи… удается не только бол?е или мен?е выгодно сбывать въ Россію разнообразные товары, но и занять прочное положеніе въ той или другой области…» Мало того, этотъ выгодный для Германіи покупатель, по вашимъ словамъ, (стран. 4 стр. 7 снизу): «всл?дствіе конкуренціи со стороны Аргентины, Канады (въ будущемъ) достигнетъ за свои вывозные предметы лишь еще бол?е низкихъ ц?нъ, ч?мъ Это было до сихъ поръ». Другими словами — русскій поставщикъ, безсильный въ конкуренцій, долженъ будетъ въ ближайшее время сбывать свои продукты сос?дямъ за еще бол?е дешевую ц?ну, т. е. стать еще бол?е выгоднымъ поставщикомъ Германіи. Но это еще не вс? невзгоды, готовыя обрушиться на русскаго торговца. Оказывается, что въ недалекомъ будущемъ, его ждетъ еще бол?е печальная участь. По вашимъ словамъ, если русскіе экспортеры попытаются завоевать новыя области сбыта, то они могутъ достигнуть только пониженія ц?нъ (стран. 4, стр. 2 снизу).

Дал?е, на стран. 7, стр. 10, вы пишете; «Русскій вывозъ въ наибольшей части осуществляется благодаря Германіи и Германія играетъ важн?йшую роль въ вывоз? Россіи», а на этой же стран. на 9 стр. снизу, вы говорите: «Можетъ ли тогда (посл? войны), какое либо другое государство дать русскому вывозу бол?е выгоды ч?мъ Германія».

«Лишенный возможности благодаря своей некомпетентности критически отнестись ко всему выше цитированному, а принимая вс? ваши слова за неопровержимую истину, для меня является непонятнымъ, зач?мъ собственно, вы написали эту работу?

«Если съ одной стороны, русскій какъ покупатель им?етъ въ лиц? н?мецкаго фабриканта наилучшаго и выгоднаго для себя поставщика, съ другой стороны, какъ поставщикъ, находитъ въ германскомъ рынк? единственное м?сто сбыта и притомъ наибол?е выгодное для себя, а въ недалекомъ будущемъ, благодаря все возрастающей конкуренціи, будетъ совершенно лишенъ возможности обойтись безъ германскаго рынка; повторяю, если все это такъ, то никакая война, никакія старанія правительства, и искусственныя преграды не удержатъ русскаго отъ тягот?нія къ германскому рынку. Да и правительство, каково бы оно ни было, изъ-за какихъ-то личныхъ счетовъ, не будетъ вести стосемидесятимилліонный народъ къ полному разоренію, къ полной нищет?, разъ оно увидитъ, что единственнымъ поставщикомъ и покупателемъ можетъ быть только Германія.

«Если вы уб?ждены въ томъ, что вы пишете въ своей работ?, вамъ нечего бояться ни русскаго правительства, ни т?хъ, кто требуетъ во что бы то ни стало экономической борьбы или таможенной войны между Россіей и Германіей (стран. 7 стр. 2). Жизнь возьметъ свое. И вы, и я пойдемъ посл? войны, какъ и до войны покупать туда, гд? съ насъ брали дешевле и давали лучше, а продавать — туда, гд? больше даютъ. Ваше желаніе уб?дить кого-то въ томъ, — что для каждаго должно быть ясно, заставляетъ меня думать, что не только Россія должна быть внимательна къ настроенію германскаго рынка, но и германскій рынокъ долженъ чутко прислушиваться къ болтовн? русской торговки.

«Цитата, взкользь брошенная вами на стран. 8 стр. 18, проливаетъ маленькій св?тъ и на эту сторону нашихъ взаимныхъ торговыхъ отношеній. Вы говорите: «Вывозъ Россіи въ Германію, какъ и вообще русско-германскій товарообм?нъ им?етъ громадн?йшее значеніе и для Германіи, какъ это неоднократно подтверждалось дальновидными н?мецкими экономистами; Цвейгъ характеризуетъ это въ 123 том? издаваемыхъ проф. Шмоллеромъ и Зерингомъ трудовъ: «Государственныя и соціально-хозяйственныя изсл?дованія» такимъ образомъ: «Народное хозяйство Германіи гораздо бол?е зависитъ отъ русскаго, ч?мъ наоборотъ. Л?съ, марганцевыя руды, ленъ и проч. Германія должна ввозить и ни въ какой другой стран? не можетъ такъ выгодно получить, какъ въ Россіи. Во многихъ отношеніяхъ Россія им?етъ относительно источниковъ пріобр?тенія выборъ въ значительно большемъ разм?р?, ч?мъ Германія».

«Такимъ образомъ, открывается совершенно новое положеніе: но словамъ профессоровъ, которыхъ вы. сами называете «дальновидными н?мецкими экономистами», оказывается, что Россія находится далеко не въ такомъ безвыходномъ положеніи, какъ вы изволили говорить выше. Наоборотъ, Германія многіе необходим?йшіе предметы нигд? не можетъ такъ выгодно пріобр?сти, какъ въ Россіи, и вотъ съ вашимъ дальн?йшимъ выводомъ я готовъ согласиться: «Оба государства, взаимно дополняли другъ-друга, могли и могутъ быть другъ-другу полезны» (стран. 8 стр. 10). Для меня это понятно. Россія въ лиц? германскаго фабриканта вид?ла, дешеваго и добросов?стнаго поставщика; Германія въ лиц? Россіи вид?ла единственный рынокъ, гд? опа могла, дешево достать необходимое ей сырье.

«Если же къ этому добавить, что Россія въ н?драхъ своей земли еще со временъ всемірнаго потопа хранитъ несм?тныя сокровища, которыхъ при правильной и интенсивной разработк? хватило бы на вс?хъ ближнихъ и дальнихъ сос?дей, и что къ этимъ сокровищамъ тянулась и тянется не одна рука, что вы сами подтверждаете на первыхъ же строкахъ вашей работы, тогда мн? становится понятнымъ Наше безпокойство за судьбу нашихъ добросос?дскихъ отношеній, такъ хорошо наладившихся передъ самой войной, и мн? кажется, что ваши опасенія излишни.

«Если д?йствительно вс? ваши цифровыя данныя вполн? точны, то мн? кажется, что выработанная въ теченіе долгихъ десятковъ л?тъ привычка вид?ть въ лиц? н?мца добраго сос?да, всегда готоваго купить за хорошую ц?ну и продать дешевле другихъ, и къ тому же лучшую вещь, возьметъ верхъ. Трехъ-четырехл?тняя ссора забудется и все пойдетъ по-старому. Мало ли чего не бываетъ между добрыми сос?дями! Къ тому же Германія им?етъ, прекрасный, и я думаю единственный, случай вести широкую пропаганду дружескихъ отношеній непосредственно среди русскаго народа и среди значительной части его интеллигенціи. Не забудьте, что судьба забросила къ вамъ въ вид? временныхъ гостей до полутора милліона русскихъ солдатъ-крестьянъ, какъ будто нарочно собравъ ихъ изъ различн?йшихъ уголковъ необъятной Россіи, а н?сколько тысячъ пл?нныхъ офицеровъ, врачей и т. д. есть часть русскаго интеллигентнаго класса. Кто м?шаетъ вамъ, не только въ-печатной стать?, которую прочтутъ немногіе, но на д?л?, теперь же, доказать намъ, что вы были и есть хорошіе сос?ди, почти друзья, что эта война есть только прискорбное недоразум?ніе, результатъ коварныхъ интригъ. Кто м?шаетъ вамъ изъ милліона русскихъ крестьянъ, рабочихъ и н?сколькихъ тысячъ интеллигенціи за эти долгіе три-четыре года сд?лать настоящихъ друзей, которые, разойдясь по необозримымъ полямъ и л?самъ Россіи, разнесутъ добрую молву про васъ по вс?мъ уголкамъ родной земли!

«Вы можете это сд?лать и вамъ никто не м?шаетъ!

«Разв? тогда будетъ вамъ страшна какая-либо агитація, когда вы сами пошлете въ самые разнообразные слои русскаго народа бол?е милліона, ярыхъ агитаторовъ? И пусть тогда кто-нибудь попробуетъ бранить н?мцевъ — они будутъ кричать, они скажутъ: «Неправда, ложь, мы жили у н?мцевъ три года, мы вид?ли, какъ этотъ народъ живетъ, трудится, мы вид?ли ихъ честность, ихъ высокую культурность, ихъ ум?нье уважать чужую личность, мы были пришельцами въ годину тяжелыхъ испытаній, выпавшихъ на ихъ долю и встр?тили съ ихъ стороны вниманіе, заботливость къ себ?,— н?тъ, это ложь, они — наши друзья». Какая же агитація будетъ вамъ тогда страшна?

«Пытаясь заглянуть въ будущее, мы не должны обходить молчаніемъ и печальную возможность. Мы видимъ, какъ жизненные устои, в?ками слагавшіеся, казалось бы, прочно и непоколебимо утвердившіеся, рушатся отъ одного удара безжалостной судьбы. На нашихъ глазахъ исчезаютъ ц?лыя государства и неизв?стно, суждено ли имъ когда-нибудь занять м?сто на географической карт?. Другія готовы вновь появиться, хотя, казалось, они давно позабыли о быломъ могуществ?, и мы не знаемъ, ч?мъ кончится эта міровая распря, мы не знаемъ, кому изъ главныхъ участниковъ современной трагедіи суждено будетъ сыграть свою роль до конца, кому суждено будетъ навсегда уйти со сцены, и если это случится, то тогда, конечно, вопросъ о товарообм?н? станетъ см?шнымъ и ненужнымъ».

Іюнь 1916 г.

Эту я статью передалъ коменданту, они была переведена на н?мецкій языкъ, причемъ комендантъ съ похвалой отозвался о ней и отослалъ ее въ Берлинъ. Дальн?йшая судьба моей статьи мн? не изв?стна, но мн? уже больше не д?лалось никакихъ предложеній о пересылк? помимо цензуры писемъ и вообще чего-нибудь въ этомъ род?.

Прошло порядочно времени съ отсылки вышеупомянутаго письма моей жен?. Я уже забылъ думать о немъ, какъ вдругъ н?мецкій врачъ д-ръ Адлеръ при встр?ч? со мной говоритъ, что онъ прочелъ въ газет? «Кельнише Цейтунгъ» мой фельетонъ, въ которомъ я описываю лагерь «Пруссишъ-Голландъ». Я былъ несказанно удивленъ и попросилъ его достать мн? эту газету, что онъ и сд?лалъ. Фельетонъ былъ озаглавленъ не то «Какъ живутъ русскіе пл?нные въ Германіи», не то «Какія письма пишутъ русскіе пл?нные къ себ? домой». Онъ начинался словами: «Небезызв?стный въ Россіи врачъ въ письм? къ своей жен?, описывая лагерь «Пруссишъ-Голландъ»… и дальше идетъ перепечатка перевода моего письма съ н?которыми очевидно опечатками, какъ наприм?ръ: я писалъ жен?, что въ лагер? устроенъ оркестръ, для котораго куплено на 1.000 марокъ духовыхъ инструментовъ. Въ фельетон? же было сказано, что устроенъ оркестръ, для котораго куплено 1.000 духовыхъ инструментовъ. Тамъ же дословно приводилась и фраза о питаніи пл?нныхъ «по Цытовичу». Я пошелъ объясниться по этому поводу съ комендантомъ, но онъ сказалъ, что ровно ничего не знаетъ, какимъ образомъ мое письмо попало въ печать. Посл? черезъ пл?нныхъ, работавшихъ на почт?, я узналъ, что такія исторіи съ печатаніемъ писемъ, которые выгодны для н?мцевъ, повторяются постоянно. Прі?хавъ сюда въ Россію въ ма? м?сяц? 1917 года, я узналъ отъ жены, что этого моего письма она не получила.

Какъ лагери, такъ даже и отд?льныя рабочія команды наводнялись спеціальной литературой, которая носила специфическій характеръ. Громадное м?сто уд?лялось въ этой литератур? нашимъ союзникамъ — Франціи и Англіи, гд?, конечно, они выставлялись съ самой худшей стороны. Но пл?нные, живя вм?ст? съ англійскими и французскими солдатами, и видя ихъ д?йствительно дружеское къ себ? отношеніе, не в?рили клевет?. Англичане и французы не только помогали имъ матеріально, отдавая сплошь и рядомъ казенный н?мецкій паекъ (они получали очень много посылокъ съ родины), но поддерживали ихъ и духовно. Во многихъ лагеряхъ были случаи, когда французы и англичане поднимали чуть ли не бунты, заступаясь за истязуемыхъ русскихъ братьевъ по несчастью.

Заканчивая вопросъ о пропаганд?, я долженъ сказать, что н?мцы, прекрасно осв?домленные о томъ, что д?лается въ, Россіи, вс? газеты наполняли выдержками, сообщавшими о т?хъ или другихъ отрицательныхъ сторонахъ русской жизни. Они очень зорко сл?дили за появленіемъ въ русской пресс? какихъ-нибудь статей, невыгодныхъ для Германіи, и старались т?ми или другими м?рами опровергнуть ихъ. Такъ, напр., въ начал? 1916 г. одинъ изъ вернувшихся въ Россію врачей гд?-то въ провинціальномъ городк? сд?лалъ сообщеніе въ медицинскомъ, обществ? о положеніи пл?нныхъ въ Германіи, и оно попало въ печать. Тамъ писалось о томъ, какъ наши раненые валялись въ сараяхъ на навоз?, безъ всякой помощи, какъ н?мцы враждебно къ нимъ относились, однимъ словомъ, онъ повторилъ то, что единогласно показываютъ вс?, кто бы только ни вернулся изъ германскаго пл?на. Выдержка изъ этой газеты, напечатавшей докладъ доктора, фамиліи котораго, къ сожал?нію, я не помню, была отпечатана военнымъ министерствомъ въ Берлин? на русскомъ язык? и разослана по вс?мъ лагерямъ, причемъ приказывалось русскимъ врачамъ отв?тить по сл?дующимъ пунктамъ: 1) изв?стенъ ли имь такой врачъ, 2) изв?стенъ ли имъ случай, описываемый врачемъ, 3) если онъ изв?стенъ, то правильно ли сообщаетъ докладчикъ о немъ, и 4) какое отношеніе встр?тили въ Германіи русскіе врачи. Мои товарищи и я не уклонились отъ отв?та и написали, что упомянутый врачъ, а равно и случай, описываемый имъ, намъ не изв?стны. Въ кр?пости Ново-Георгіевскъ со стороны н?мецкаго врача доктора Зейферта мы встр?тили корректное отношеніе, но, прі?хавъ въ лагерь Арисъ, мы были удивлены вызывающе грубымъ отношеніемъ къ намъ м?стнаго врача, доктора Менка. Бумага была послана въ Берлинъ и о результатахъ ея мы не знаемъ.

Заканчивая свои матеріалы о положеніи русскихъ пл?нныхъ въ Германіи, я считаю необходимымъ упомянуть о судьб? искал?ченныхъ на работахъ. Я уже говорилъ, что наши пл?нные работаютъ на всевозможныхъ заводахъ и фабрикахъ. Они широко обслуживаютъ и сельское хозяйство. Можно см?ло сказать, что почти вся Германія, за исключеніемъ спеціальныхъ заводовъ, гд? въ силу т?хъ или другихъ соображеній н?мцы считаютъ невозможнымъ допустить къ работамъ пл?нныхъ, вся Германія обслуживается русскими. Русскіе пл?нные служатъ и дворниками, и слесарями, и портными, и парикмахерами, служатъ они въ деревняхъ какъ батраки. Н?мцы нисколько не считаются съ профессіей пл?ннаго и сплошь и рядомъ назначаютъ на работы на фабрикахъ людей, которые у насъ въ Россіи ходили только за сохой и, быть можетъ, за всю свою жизнь не видали завода. Они совершенно теряются среди этой массы вертящихся колесъ, шипящихъ и свистящихъ машинъ и, благодаря своей неповоротливости и неприспособленности, попадаютъ въ маховики, въ пасы и или убиваются на м?ст?, или остаются кал?ками на всю жизнь. Во многомъ отношеніи этому способствуютъ сами н?мцы, такъ какъ уходъ за машиной требуетъ не только ум?нья, но даже и спеціальнаго костюма, наши же пл?нные, од?тые въ большинств? случаевъ въ какіе-то совершенно изодранные опорки, вынуждены работать зачастую въ шинеляхъ, если таковыя сохранились. Полы этой шинели разв?ваются и попадаютъ въ вертящіяся колеса. Не мало ихъ кал?чится и на полевыхъ работахъ, такъ какъ н?мцы не принимаютъ никакихъ м?ръ для огражденія безопасности ихъ труда. Кром? того, если они работаютъ у крупныхъ пом?щиковъ, то ихъ заставляютъ обслуживать сложныя сельскохозяйственныя машины, съ которыми нашъ пл?нный также мало знакомъ. И вотъ эти фабрики и заводы, а равно отд?льныя лица, въ вид? пом?щиковъ и другихъ сельскихъ хозяевъ, желая оградить себя отъ предъявленій исковъ со стороны искал?ченныхъ нашихъ пл?нныхъ, пользуются полнымъ незнаніемъ языка и, войдя въ стачку съ карауломъ, зав?дующимъ пл?нными, заставляютъ ихъ расписываться на особыхъ свид?тельствахъ. Мн?, какъ хирургу, приходилось им?ть д?ло почти исключительно съ искал?ченными на такихъ работахъ. Я велъ подробную статистику своей врачебной работы въ пл?ну, которая будетъ опубликована мною въ отд?льномъ труд? по вопросу о положеніи военно-санитарнаго персонала въ пл?ну въ Германіи, а потому зд?сь я не буду подробно касаться этого вопроса. Я скажу только, что въ среднемъ, не исключая, конечно, никакихъ праздниковъ, моими товарищами-помощниками: докторами Горбенко и Ранинскимъ, а также и мною различныхъ операцій производилось 1,7 въ день, съ февраля по декабрь м?сяцъ 1916 г. Изъ вс?хъ оперированныхъ только 5 челов?къ были ранеными на фронт?, — я хочу сказать, что только этимъ пяти я д?лалъ операціи, какъ раненымъ въ бою, остальные же, сл?довательно, были какъ бы н?мецкіе рабочіе, пострадавшіе на т?хъ или другихъ работахъ. Такимъ образомъ русскіе врачи должны были обслуживать не русскихъ раненыхъ, а русскихъ солдатъ, временно ставшихъ н?мецкими рабочими. Не р?дки были случаи, когда пл?нные привозились со старыми несросшимися переломами костей, такъ какъ ихъ подолгу держали искал?ченными при всякихъ околоткахъ въ рабочихъ командахъ, которыми зав?дывали н?мецкіе врачи, въ громадномъ большинств? случаевъ проявлявшіе удивительное нев?жество въ медицинскомъ смысл? слова. Я сшивалъ кости, получалось сростаніе, и пл?нный черезъ н?сколько м?сяцевъ вновь отправлялся на работу. Тогда я пересталъ д?лать такія операціи, которыя вели къ усиленію кадра рабочей силы Германіи. Вотъ эти искал?ченные на работахъ являлись ко мн? въ лазаретъ, и какъ особое сокровище гд?-либо на груди, въ м?шочк? хранимое, передавали мн? бумагу съ какимъ-то н?мецкимъ текстомъ и ц?лымъ рядомъ подписей. Бумаги эти были почти вс? одного и того же содержанія. Наприм?ръ: «Я, нижеподписавшійся, удостов?ряю, что, работая у пом?щика такого-то, съ ц?лью поправить крышу на сара?, взялъ л?стницу. Хозяинъ въ присутствіи какого-то конвойнаго предупредилъ меня, что л?стница старая и гнилая, а потому можетъ поломаться и я могу упасть, но я не обратилъ никакого вниманія на предупрежденіе хозяина и пол?зъ по этой л?стниц?, которая д?йствительно сломалась; я упалъ и получилъ переломъ такой-то ноги. Такимъ образомъ въ случившемся несчастьи я виноватъ исключительно самъ и никакихъ претензій къ хозяину не им?ю и им?ть не буду, въ чемъ и даю свою собственноручную подписку». И подъ бумагой красовалась какая-нибудь подпись въ род? Семена Лапкина. Тамъ же была приписка, что бумага эта переведена на русскій языкъ такимъ-то и содержаніе ея пострадавшему прекрасно изв?стно, а зат?мъ въ качеств? свид?телей фигурировали подписи н?сколькихъ н?мецкихъ ландштурмистовъ.

Такихъ бумагъ мн? приходилось читать ц?лыя десятки.

Н?сколько иначе обстояло д?ло съ искал?ченными на казенныхъ работахъ и фабрикахъ. Въ то время, какъ искал?ченный на сельскихъ работахъ и превратившійся въ инвалида могъ разсчитывать попасть въ Россію, искал?ченныхъ на заводахъ и казенныхъ работахъ, особенно работавшихъ на оборону Германіи, ни въ коемъ случа? не отпускали на родину. Такъ, напр., былъ искал?ченъ уроженецъ Могилевской губ., м?стечка Толочинъ, Бычковъ Мина. У него была раздроблена кисть и предплечье правой руки, и несмотря на то, что онъ почти не можетъ влад?ть этой рукой и ни въ коемъ случа? не можетъ быть годенъ къ военной служб?, онъ задерживается н?мцами и не отправляется въ Россію. Дал?е Константинъ Озеровъ (г. Псковъ, За Великія ворота, Н. слобода, собствен. домъ Базунова, Николая Яковлевича — его дяди), работая на военной фабрик? Шихау въ Эльбинг?, им?лъ настолько плохую обувь, что накололъ себ? ногу на валявшіяся кругомъ на полу жел?зныя опилки. У него получилась гангренозная флегмона, и какъ всегда, онъ былъ доставленъ очень поздно въ лазаретъ, когда флегмона занимала уже всю ногу, и Озеровъ былъ въ безсознательномъ состояніи. Я сд?лалъ громадные разр?зы и больной случайно выжилъ. Въ результат? вся нога покрыта рубцами, мускулатура въ значительной степени атрофирована, пострадала и подвижность ноги. Онъ тоже ни въ коемъ случа? не пригоденъ къ военной служб?, но его не отпускаютъ. У Сливинскаго, Ивана Кацперовича (Варшавской губ., Ловицкаго у?зда, вол. Б?лявы, м. Соббота) была раздроблена л?вая голень съ большимъ дефектомъ костей. Несмотря на вс? принятыя мною м?ры, спасти ногу не удалось, и я ампутировалъ ему голень; его тоже не выпускали. Такихъ случаевъ я могъ бы привести десятки. Тогда я р?шилъ сд?лать подлогъ. Д?ло въ томъ, что шефомъ нашего лазарета былъ докторъ Резе, глубокій старикъ, къ тому же морфинистъ. Онъ часто забывалъ сказанное наканун? и потому я перед?лалъ вс? исторіи бол?зней объ этихъ искал?ченныхъ, показавъ, что вс? они пострадали на сельскихъ работахъ, а не на фабрикахъ и заводахъ, а больнымъ строго на строго приказалъ даже во сн? не говорить о томъ, гд? были искал?чены. И только благодаря этому, продержавъ довольно долго подъ разными предлогами больныхъ въ лазарет? и воспользовавшись забывчивостью доктора Резе, мн? удалось упомянутыхъ инвалидовъ отправить въ лагерь Альтдамъ, который являлся концентраціоннымъ пунктомъ для отправки инвалидовъ — нижнихъ чиновъ въ Россію.

Такъ жили и работали русскіе пл?нные въ различныхъ рабочихъ командахъ, и въ лагеряхъ самой Германіи.

Отношеніе н?мцевъ къ населенію занятыхъ ими областей Царства Польскаго и Литвы.

Докторъ Людвигъ Сигизмундовичъ Юстманъ (Петроградъ, Владимірскій пр., 10), работавшій съ сентября м?сяца 1916 г. до конца 1916 г. въ занятыхъ н?мцами областяхъ Царства Польскаго и Литвы, далъ мн? сл?дующія письменныя св?д?нія по этому вопросу:

«Я прибылъ въ Ковну 20–22 сентября 1915 г. и н?мецкимъ гарнизоннымъ врачемъ былъ назначенъ на работу въ городскую больницу для мирнаго народонаселенія. Такимъ образомъ я постоянно сталкивался съ жителями какъ самаго города, такъ и сос?днихъ деревень, которые привозили въ больницу своихъ больныхъ родственниковъ, и отъ нихъ я узнавалъ объ отношеніи н?мцевъ къ населенію. Вотъ что разсказывали мн? жители:

«Съ самаго начала вступленія н?мцевъ въ Польшу они занялись безпощадной реквизиціей какъ въ деревняхъ, такъ и въ городахъ. Реквизировались почти вс? пищевые продукты. Жители, спасаясь отъ этихъ реквизицій, старались прятать все, что возможно. Крестьяне по ночамъ выносили въ поле т? или другіе продукты, закапывали ихъ въ землю, и чтобы н?мцы не могли ихъ найти, вспахивали закопанное м?сто. Н?мцы приб?гали не только къ насилію, но и ко всевозможнымъ хитростямъ. Такъ, напр., они объявляли какой-нибудь день базарнымъ и заявляли по деревнямъ, что въ этотъ день вс?мъ желающимъ разр?шается привозить продукты для продажи въ городъ, и когда дов?рчивые крестьяне подъ?зжали къ городу, то ихъ останавливали н?мецкія военныя команды и забирали съ возовъ все, что тамъ находилось. Съ іюля 1916 г. бургомистромъ Ковны были объявлены нормы на челов?ка въ нед?лю: 1.400 граммъ муки, 800 гр. картофеля, 350 гр. крупы, 160 гр. мяса (600 гр. равняется приблизительно одному фунту). О жир?, яйцахъ и молок? не упоминалось. Въ то же время была объявлена продовольственная повинность. Каждый крестьянинъ съ одного двора долженъ былъ поставить въ нед?лю: 1 ф. масла, съ каждой курицы по одному яйцу, капуста же и фрукты почти полностью вывозились въ Германію. Рыбная ловля на Н?ман? была сдана въ аренду съ условіемъ, что ³/₄ улова будетъ сдаваться н?мцамъ. За все это, правда, платилось, но по ц?намъ ниже мирнаго времени. Кром? того очень р?дко наличными деньгами, а въ большинств? случаевъ реквизиціонными, квитанціями, по которымъ н?мцы об?щали расплатиться посл? войны. Чтобы лишить возможности крестьянъ сбывать свои продукты, они разд?лили всю страну на маленькіе округа, перейти границы которыхъ нельзя было безъ особыхъ паспортовъ, выдаваемыхъ на переходъ только въ изв?стномъ направленіи и въ изв?стные округа. Въ разв?шенныхъ по деревнямъ объявленіяхъ было сказано, что н?мцы вынуждены приб?гнуть къ этой м?р? исключительно изъ опасенія шпіонажа. Получить такіе пропуски на переход? изъ одного округа въ другой было очень трудно и требовало много времени. Нарушавшихъ же эти правила штрафовали отъ 26 до 100 марокъ, не уплатившихъ сажали въ тюрьмы или просто обвиняли въ шпіонаж?. Результатомъ этого было то, что н?мцы въ 5—10 верстахъ отъ Ковны покупали различные продукты, особенно фуражъ, за безц?нокъ, въ то время, какъ въ Ковн? лошади и коровы дохли отъ голода. Если мужику удавалось преодол?ть вс? препятствія и получить такъ называемую «маркткарту» — разр?шеніе на провозъ на базаръ съ?стныхъ припасовъ, онъ, несмотря на это разр?шеніе, рисковалъ, что при въ?зд? въ городъ у него все таки эти продукты будутъ отобраны. Такъ, напр., на Рождество 1916 г. крестьяне привезли въ городъ много рыбы, но при въ?зд? вся рыба была отобрана н?мцами, причемъ имъ платили какіе-то гроши. Отобранную рыбу н?мцы распродавали среди! населенія, города по 3 марки за фунтъ. Когда больниц? понадобился картофель, я никакъ не могъ добиться разр?шенія окрестнымъ крестьянамъ подвести его, такъ какъ въ город? купить было негд?. Въ городскихъ лавкахъ производились постоянные обыски, а потому продукты вздорожали чрезм?рно и получить ихъ даже въ нормахъ, установленныхъ н?мцами, было почти невозможно. Отъ этихъ постоянныхъ реквизицій сильно пострадало сельское хозяйство, главнымъ образомъ отъ лишенія возможности передвигаться и отъ громаднаго недостатка лошадей и скота, забранныхъ н?мцами. Отъ крестьянина отбирали посл?днюю лошадь, а спустя н?которое время ему объявляли, что если онъ своевременно не обработаетъ землю, его лишатъ права влад?нія. Крестьянин?, если могъ, доставалъ себ? гд? нибудь опять лошаденку, которую н?мцы опять забирали. Лошадей отбирали даже тогда, когда крестьяне, им?я вышеупомянутый пропускъ, возили въ городъ продукты. Были случаи, что крестьяне, привезя въ больницу тяжело больныхъ своихъ родственниковъ, на обратномъ пути лишались лошади. Каждая десятина земли была обложена податью, зерномъ, картофелемъ ли фуражемъ.

Н?мцы занимали въ город? любыя квартиры, причемъ въ дом?, гд? поселился н?мецъ, мирные жители не им?ли права жить. Поэтому многія семьи въ город? очутились прямо на улиц?. За занимаемыя квартиры н?мцы ничего не платили, а за квартиры, снятыя мирными жителями, н?мцы, въ случа? отсутствія домовлад?льца, взимали плату въ городскую кассу. Съ пустующихъ квартиръ вся мебель увозилась въ Германію. Это мн? разсказывали не только жители, но и сами н?мецкіе солдаты, причемъ все это было такъ прекрасно организовано, что почти совс?мъ лишено было характера грабежа. Вс? металлическіе предметы, вся м?дь — ручки у дверей, самовары и м?дная домашняя посуда — все было реквизировано, оц?нивали все на в?съ и платили гроши.

Подати были очень велики. Каждый мужчина старше 16 л?тъ, долженъ былъ платить по 12 марокъ въ годъ; податныхъ статей была масса и я не помню ихъ вс?хъ. Какъ доказательство колоссальности налоговъ я могу привести сл?дующій прим?ръ: въ Ковн? живетъ Венцкунасъ, каретный мастеръ и влад?лецъ двухъ домовъ. Когда пришли н?мцы, они отобрали у него вс? кареты и экипажи и выдали реквизиціонныя квитанціи, подлежащія уплат? посл? войны, оба дома были заняты н?мцами, которые ничего за это не платили, т?мъ не мен?е сумма податей, возложенныхъ на Венцкунаса, равнялась 2200 маркамъ въ годъ. Съ русскими деньгами они поступили такъ: пока рубли были на рукахъ у населенія, былъ установленъ обязательный курсъ въ одну марку 60 пфениговъ за рубль. Когда въ народ? накопилось достаточно марокъ, н?мцы подняли курсъ рубля до 1 марки 99 пф., а зат?мъ довели эту расц?нку даже до 2-хъ марокъ 40 пф., но платили они по такой высокой расц?нк? не своими марками, а бонами, спеціально выпущенными при посредств? частныхъ банковъ и, конечно, не гарантированныхъ н?мецкимъ правительствомъ. Такимъ образомъ они устроили притокъ русскихъ денегъ въ свои банки. Н?мцы заставляли все, что только возможно, покупать въ Германіи. Такъ, напр., въ больниц?, гд? я работалъ, не было лекарствъ, и нужно было сп?шно достать ихъ. Несмотря на то, что все можно было дешево и скоро выписать изъ Вильны, н?мцы заставили выписать изъ Германіи, откуда заказъ приходилъ не раньше, какъ черезъ три м?сяца. Мн? случайно попался въ руки приказъ главной квартиры, гд? ясно указывалось, что сл?дуетъ вс?ми м?рами способствовать притоку денегъ, въ Германію, а потому рекомендовалось заставлять жителей оккупированныхъ областей вс? товары покупать изъ Германіи. Когда въ Вильн? не хватило въ касс? денегъ, то былъ объявленъ заемъ въ милліонъ марокъ для покрытія обязательствъ города къ Германіи. Былъ объявленъ срокъ добровольной подписки, и все, что оставалось неподписаннымъ посл? этого срока, было распред?лено въ вид? единовременнаго принудительнаго налога среди мирныхъ жителей города, по усмотр?нію н?мцевъ. Конечно, только подписавшіеся добровольно получили бумаги займа, а остальнымъ ничего взам?нъ не выдали.

Почти вс? фабрики захвачены н?мцами, и работаютъ на военныя ц?ли подъ наблюденіемъ н?мецкихъ военныхъ властей. Трудъ мастеровъ на этихъ фабрикахъ оплачивался н?мцами удовлетворительно, но положеніе чернорабочихъ было очень тяжелое. Н?мцы платили имъ гроши, и работа была принудительная. Такъ какъ рабочихъ рукъ не хватало, то н?мцы устраивали облавы и забирали вс?хъ мужчинъ, независимо отъ ихъ соціальнаго и семейнаго положенія. Ихъ отправляли неизв?стно куда, устраивая всегда такимъ образомъ, что захваченные въ одномъ город? усылались на работы въ другой. Изъ нихъ формировались особые батальоны, которые носили названіе гражданско-пл?нныхъ батальоновъ. Содержали ихъ въ отвратительн?йшихъ условіяхъ, совершенно какъ, нашихъ пл?нныхъ солдатъ. Эскплоатація ихъ труда была доведена до крайнихъ пред?ловъ, и изъ такихъ рабочихъ батальоновъ возвращались на родину или полные инвалиды, совершенно неспособные къ какой-нибудь дальн?йшей работ?, или люди умирающіе. Они гибли тамъ въ этихъ батальонахъ также какъ и наши пл?нные, — ц?лыми тысячами. Описывать условія ихъ жизни значило бы повторять описаніе ужасовъ жизни нашихъ военнопл?нныхъ, которые хорошо вамъ изв?стны. Взносъ въ 600 марокъ спасалъ этихъ людей отъ наборовъ въ рабочія команды, но только до сл?дующей облавы.

Еще хуже было положеніе женщинъ: н?мцы арестовывали ихъ на улицахъ или въ воскресенье посл? богослуженія. Они окружали костелъ и захватывали вс?хъ выходившихъ оттуда молодыхъ д?вушекъ. Ихъ отправляли въ полицейскіе участки, а зат?мъ на работу, въ такія же условія, какъ и мужчинъ, но къ тому же почти всегда связанныхъ съ проституціей. Тамъ въ этихъ женскихъ рабочихъ батальонахъ страдали и подвергались насилію и простыя крестьянки, и гимназистки, и матери семействъ, и профессіональныя проститутки. Женщины употреблялись на работу какъ въ пол?, такъ и на фабрикахъ. О какихъ-нибудь ограниченіяхъ продолжительности рабочаго дня или гигіеническо-санитарныхъ заботахъ не было и помина. Женщины заражались венерическими бол?знями, умирали сотнями и сплошь и рядомъ лишали себя жизни.

Пере?здъ жителей по жел?знымъ дорогамъ въ начал? былъ совершенно запрещенъ, а зат?мъ разр?шенъ, но опять-таки по спеціальному пропуску. Писать разр?шалось только на открыткахъ, и только на н?мецкомъ язык?, при чемъ вс? письма обязательно проходили черезъ цензуру.

Медицинская помощь населенію поставлена была отвратительно. Такъ какъ для обслуживанія населенія не хватало пл?нныхъ русскихъ врачей, то амбулаторными пріемами и больницами нав?дывали н?мецкіе студенты и молодые врачи, почти поголовно полные нев?жды. Къ тому же леченіе въ больницахъ и амбулаторіяхъ обходилось очень дорого: за день больничнаго леченія н?мцы взимали плату въ 4 марки, амбулаторное же леченіе стоило 2 марки.

Н?мецкіе офицеры, жившіе по деревнямъ или попадавшіе туда, требовали, чтобы вс? кланялись имъ, снимая шапку. За неснятіе шляпы былъ опред?ленъ штрафъ. Однажды католическій священникъ, ?хавшій со св. дарами къ тяжело-больному, встр?тивъ офицера, не поклонился ему. Тотъ отстегалъ его хлыстомъ. Когда по этому поводу архіепископъ Каревичъ поднялъ вопросъ у нам?стника Литвы, кн. Изебурга, то получилъ только грубый отв?тъ. Н?мецкіе солдаты-полицейскіе жили по деревнямъ, какъ сатрапы. У нихъ были гаремы изъ м?стныхъ женщинъ, которыхъ они принуждали къ сожительству угрозами, а часто и насиліемъ. Они охотно брали взятки, и ихъ квартиры представляли изъ себя какіе-то склады съ?стныхъ продуктовъ. Искать защиты было не у кого — произволъ былъ полный. Штрафы налагались за каждый пустякъ. Такъ, наприм?ръ, двое м?стныхъ жителей, выйдя изъ кондитерской на улицу, подрались между собою. За это на влад?льца кондитерской былъ наложенъ штрафъ въ 2.000 марокъ. Нер?дки были убійства, сплошь и рядомъ остававшіяся безнаказанными. Пьяный н?мецкій солдатъ зашелъ на квартиру м?стнаго жителя Лукашевича и убилъ его, нанеся штыкомъ ударъ въ животъ, безо всякаго повода. Солдатъ былъ приговоренъ къ какому-то незначительному наказанію, а семь? убитаго — жен? съ 8 маленькими д?тьми — было выдано ежем?сячное пособіе въ 10 марокъ. Особенно часты были убійства жителей за переходъ въ запрещенную полосу, и такія убійства оставались, конечно, безнаказанными. Тюрьмы были переполнены, причемъ изъ 700 заключенныхъ за уголовныя преступленія сид?ло тамъ н?сколько челов?къ, а остальные — за нарушеніе обязательныхъ постановленій о пропуск?, о торговл?, за укрывательство съ?стныхъ продуктовъ и по подозр?нію въ шпіонаж?.

Докторъ Цуриковъ прибавляетъ къ этому, что онъ самъ съ августа 1915 года по февраль 1916 года жилъ въ Пултусск? въ тюрьм? и постоянно слышалъ душу раздирающіе крики женщинъ, но что прод?лывали тамъ-съ ними н?мцы, онъ не знаетъ. Тюрьма была переполнена какъ городскими, такъ и сельскими жителями.

Сотни людей были пов?шены и н?мецкій докторъ Шликтингъ гордился т?мъ, что изобр?лъ какой-то новый способъ быстро в?шать людей. Онъ говорилъ, что по его способу пов?шена не одна сотня людей въ Польш?.

Національная политика была сведена къ возможно большему возбужденію ненависти среди поляковъ, литовцевъ, евреевъ и другихъ національностей, населявшихъ эти земли, путемъ натравливанія однихъ на другихъ. Подъ разными видами шла широкая германизація, особенно литовцевъ. Н?мцы открывали много школъ, причемъ старались открыть побольше школъ литовскихъ и поменьше польскихъ, гд? почти открыто велась германская пропаганда. Выписывать книги нельзя было, отказали даже выписать въ школу азбуку для д?тей. Изъ польскихъ газетъ получался только «Край», чисто н?мецкій органъ, и въ самой Ковн? издавалась «Ковенская Газета» на н?мецкомъ язык?. Ч?мъ больше населеніе, угнетаемое н?мцами, проявляло симпатіи къ Россіи, т?мъ большему пресл?дованію подвергалось все русское. И подъ общимъ н?мецкимъ гнетомъ стихла вражда между поляками и литовцами. Оба народа въ своей тяжелой затаенной борьб? объединились противъ грознаго угнетателя. Взоры вс?хъ обращены на востокъ, и народъ в?ритъ, что только оттуда придетъ имъ спасеніе. Я не пережилъ въ Литв? паденія стараго режима въ Россіи, но могу съ ув?ренностью сказать, что при первыхъ же вступленіяхъ свободныхъ русскихъ воиновъ въ Царство Польское и Литву тамъ поднимется поголовное возстаніе, настолько сильна ненависть населенія къ угнетающимъ его н?мцамъ. Жители отъ глухой борьбы переходятъ къ д?йствіямъ. Такъ, наприм?ръ: доктору Михайлову, Леониду Ивановичу, въ лагер? Скальмержиц? н?мецкіе часовые поляки, познанцы, разсказывали, что изъ ихъ батальона были отправлены части н?мецкихъ ротъ въ Варшаву, такъ какъ тамъ было очень неспокойно. Священникъ Станицкій изъ Калиша вид?лъ прокламаціи съ призывомъ: «Долой Безелера! Долой н?мцевъ»! Были неоднократныя попытки къ поджогамъ мостовъ. Одиночныхъ н?мцевъ, какъ солдатъ, такъ и чиновниковъ, встр?чающихся въ пол? или въ глухихъ м?стахъ, жители убиваютъ. Когда въ Ковн? былъ Гинденбургъ, была сд?лана неудачная попытка взорвать домъ, въ которомъ онъ жилъ. Жители весьма охотно укрываютъ русскихъ б?жавшихъ пл?нныхъ солдатъ и помогаютъ имъ вс?мъ, ч?мъ могутъ, хотя прекрасно знаютъ, какой тяжелой отв?тственности они подвергаются за укрывательство б?глецовъ.

Я забылъ еще упомянуть, что вс? работавшіе на заводахъ считались пл?нными. Уйти съ завода или перейти въ какой-нибудь другой никто не см?лъ. Когда кончались работы или почему нибудь закрывался заводъ, то на фабрику являлись вооруженные н?мецкіе солдаты, и вс? рабочіе уводились въ упомянутые рабочіе батальоны, откуда они опять пересылались въ м?ста, гд? ощущалась нужда въ рабочей сил?.

Я долженъ еще сказать о положеніи женщинъ въ такъ называемыхъ «цивильныхъ» лагеряхъ, т. е. т?хъ же цивильно-пл?нныхъ рабочихъ батальонахъ. Такъ, наприм?ръ, лагерь Хавельбергъ былъ просто кирпичный заводъ, бараками служили сараи для сушки кирпича, совершенно старые и непригодные для жилья. Тамъ было всего 3.000 челов?къ. Изъ нихъ 600 женщинъ и д?тей. Туда сгоняли задержанныхъ русскихъ рабочихъ, которыхъ застала война въ Восточной Пруссіи и въ Царств? Польскомъ, работниковъ и работницъ съ фабрикъ и заводовъ Царства Польскаго, о которыхъ я упоминалъ раньше, и ц?лая масса, такъ называемыхъ, подозрительныхъ въ шпіонаж?, ибо лицъ, которыхъ н?мцы подозр?вали въ шпіонаж?, или немедленно в?шали, или салили въ тюрьмы или сгоняли въ такіе лагери. Пом?щенія, т. е. сараи, гд? жили эти пл?нные, были почти безъ св?та, нары располагались въ три яруса. Б?лья въ 1914 и 1916 годахъ не выдавали. Пища была та же, что и въ рабочихъ командахъ для военно-пл?нныхъ русскихъ. Во время вспыхнувшей въ Хавельберг? эпидеміи сыпного тифа изъ 3.000 перебол?ло 2.000 и умерло 300–400 челов?къ. Вольные сваливались на печи для обжиганія кирпича и лежали буквально другъ на друг?. М?ръ къ прекращенію эпидеміи не принималось никакихъ. Вс? надсмотрщики были штатскіе, зачастую изъ самихъ же жителей Царства Польскаго; вс? они были снабжены нагайками, которыми старательно пользовались. Они вербовались изъ воровъ, сутенеровъ и другихъ подонковъ. Избіенію и изтязанію подвергались поголовно вс?, какъ мужчины, такъ женщины и д?ти, жившіе въ этомъ лагер?. Изъ лагеря никто не см?лъ выходить. Въ этомъ лагер? особеннымъ зв?рствомъ отличался лейтенантъ Шультенумъ.

Въ заключеніе я считаю необходимымъ коснуться вопроса о проституціи въ Польш?, такъ какъ онъ полонъ безпред?льнаго ужаса.

Профессіональныя проститутки были обязаны половину своего заработка отдавать хозяйк?-содержательниц? притона, а изъ другой половины она должна была содержать себя, т. е. од?ваться и кормиться. Если у нихъ оставались какія-либо деньги, то он? отбирались и сдавались н?мцами якобы на книжку, причемъ женщинамъ говорилось, что при уход? ихъ изъ публичнаго дома деньги эти будутъ выданы имъ на руки. Но такъ какъ н?мцы никого изъ нихъ не выпускали изъ публичныхъ домовъ, а б?жавшихъ водворяли силой на м?сто, то никто денегъ не получалъ. Полиція работала совм?стно съ хозяйками притоновъ и жертва, нам?ченная притонодержательницей, раньше или позже попадала въ публичный домъ. Чтобы лишить возможности поб?говъ, женщинъ перевозили изъ одного города въ другой; это же д?лалось въ случа?, если женщина забол?вала. Т?хъ изъ нихъ, у которыхъ леченіе венерическихъ бол?зней требовало продолжительнаго времени, отправляли въ Вилькомирскъ, гд? он? пом?щались въ сара?, называемомъ больницей, а оттуда он? посылались на работы на фабрики или въ поляхъ. Проститутки травились массами. Не проходило нед?ли, чтобы ко мн? въ городскую больницу не доставляли бы двухъ-трехъ проститутокъ, отравившихся сулемой, а однажды ихъ привезли ц?лую партію въ 6 челов?къ. Проститутки подвергались медицинскому осмотру 3 раза въ нед?лю, но больныхъ было такъ много, что ихъ больше лежало по больницамъ, ч?мъ было въ домахъ терпимости, и н?мецкая полиція постоянно заботилась о доставленіи новаго матеріала въ притоны. Дома терпимости были разд?лены на офицерскіе и солдатскіе — въ посл?днихъ, по разсказамъ проститутокъ, жилось лучше, нежели въ офицерскихъ. Какимъ же образомъ пополнялся кадръ выбывающихъ изъ домовъ терпимости проститутокъ?

По приказу Гинденбурга, каждый н?мецкій солдатъ, забол?вшій венерической бол?знью, обязанъ былъ указать женщину, отъ которой онъ заразился.

Этимъ приказомъ судьба и жизнь женщины въ Польш? и Литв? была отдана въ распоряженіе н?мецкаго солдата, и они широко пользовались этимъ, такъ какъ громадное большинство изъ нихъ страдало венерическими бол?знями, привезенными, быть можетъ, съ родины. Достаточно, чтобы какая-либо женщина отказала солдату въ его грубыхъ приставаньяхъ, онъ мстилъ ей, указывая на нее, какъ на виновницу своего зараженія. Этимъ же широко пользовались содержательницы притоновъ въ союз? съ н?мецкой полиціей. Указанную солдатомъ женщину немедленно арестовывали и отправляли или въ публичный домъ, особенно, если женщина была молода и красива, или же предварительно на освид?тельствованіе въ больницу. Мн? много разъ приходилось устанавливать, что указанныя женщины не только не больны, но д?вственны. Однажды по этому поводу къ намъ была, пригнана женщина изъ Дренъ, м?стечка, лежавшаго въ 60 верст. отъ Ковно. У нея на рукахъ былъ ребенокъ съ босыми ногами. Погода стояла холодная и на нашъ вопросъ, почему ребенокъ не од?тъ, мы получили отв?тъ отъ нея, что къ ней приставалъ какой-то н?мецкій солдатъ, и посл? ея категорическаго отказа онъ донесъ на нее въ полицію, что будто бы она заразила его венерической бол?знью, она была немедленно схвачена, и ей даже не дали времени од?ть ребенка и погнали п?шкомъ въ Ковно. Посл? осмотра выяснилось, что женщина совершенно здорова. Случаи изнасилованія были массовые. Я точно помню два: одинъ — со старухой 65 л?тъ, на которую набросился н?мецкій солдатъ у нея же на квартир?, а зат?мъ случай съ г-жей Майгло, матери 15-л?тней барышни, женщины вполн? честной, которую изнасиловалъ н?мецкій солдатъ на улиц? въ сентябр? 1916 года и заразилъ ее венерической бол?знью. Но вообще заявленій объ изнасилованіи мн? приходилось выслушивать массу и очень много д?вушекъ, совершенно честныхъ и порядочныхъ, приходило ко мн? на амбулаторный пріемъ, умоляя прекратить беременность, посл?довавшую какъ результатъ изнасилованія. Сотни женщинъ гибли отъ искусственныхъ выкидышей, производимыхъ имъ разными акушерками. Отъ солдатъ не отставали не только офицеры и генералы, но и св?тила медицинской науки Германіи. Такъ, наприм?ръ, о случаяхъ изнасилованія и ложнаго показанія на женщинъ о зараженіяхъ я письменно доносилъ гарнизонному врачу г. Ковны, проф. берлинскаго университета, им?вшему въ мирное время большую практику среди русскихъ, прі?зжавшихъ въ Германію, а именно проф. Феликсу Клемпереру. На вс? мои донесенія онъ мн? отв?тилъ: «У насъ 30 тысячъ солдатскихъ, которые нужно удовлетворить, и я считаю очень гуманнымъ со стороны н?мцевъ, что они не заставляютъ вс?хъ русскихъ женщинъ им?ть д?ло съ н?мецкими солдатами». Другой н?мецкій проф. тоже берлинскаго университета, Бокенгеймеръ, которому приглянулась наша русская сестра милосердія П., зная, что она стремится вернуться въ Россію, заявилъ ей, что путь въ Россію для нея проходитъ черезъ его кровать, и онъ вс?ми силами препятствовалъ ея отъ?зду. Сестра П. спаслась отъ него б?гствомъ. Она была много времени спустя поймана, но избавилась отъ Бокенгеймера и въ конц?-концовъ возвращена была въ Россію. Подчиненные этимъ медицинскимъ св?тиламъ врачи н?мецкіе и низшіе служащіе не отставали отъ своихъ шефовъ и въ городской больниц? смотритель-н?мецъ Велинскій изнасиловалъ сестру-литовку О.

Насильники, боясь отв?тственности, тоже приб?гали къ приказу Гинденбурга; изнасиловавъ женщину, они являлись въ полицію и заявляли, что женщина заразила ихъ. Докторъ Леонидъ Ивановичъ Михайловъ, работавшій около гор. Слупцы, а зат?мъ въ Б?лосток?, подтверждаетъ все приведенное выше и говоритъ, что населеніе разсказывало, что н?мцы забирали вс?хъ женщинъ и пом?щали ихъ въ публичные дома, безъ различія ихъ семейнаго и соціальнаго положенія, если только н?мецкіе солдаты указывали на кого-либо изъ нихъ, какъ источникъ зараженія.

Въ этихъ притонахъ женщины подвергались истязаніямъ, и единственнымъ спасеніемъ для нихъ являлась смерть».

Сообщеніе доктора Левитъ, врача 24-го п?хотнаго полиса.

Въ пограничной полос? Польши, недалеко отъ Калиша, находится лагерь Скальмержице. Туда въ наказаніе за жалобу, поданную нами въ военное русское министерство на безчелов?чное отношеніе н?мецкаго врача Гроссэ, зав?дующаго туберкулезнымъ лагеремъ Шпроттау (Силезія), я и 4 мои товарища были высланы въ декабр? 1916 года, якобы для работы. Лагерь этотъ производитъ впечатл?ніе запущеннаго кладбища, и первая мысль, которая охватываетъ челов?ка, им?ющаго несчастье попасть туда: «Живымъ отсюда н?тъ возврата».

Я не буду касаться описанія жалкой, пропитанной моремъ слезъ и страданій, жизни нашихъ военнопл?нныхъ. Врядъ ли найдется въ Германіи хоть одинъ лагерь (я самъ перебывалъ въ 11 лагеряхъ), гд? наши собратья живутъ въ мало-мальски сносныхъ челов?ческихъ условіяхъ. Я хочу въ этомъ краткомъ очерк? коснуться участи страдальцевъ за идею, достойн?йшихъ членовъ соціалъ-демократической партіи Царства Польскаго и Литвы, которыхъ н?мецкое правительство забросило въ эту могилу. Для этихъ борцовъ за свободу и права челов?чества отведенъ въ лагер?, спеціальный дворъ, такъ называемый блокъ, отгороженный двойной колючей проволокой, куда никто безъ особаго разр?шенія коменданта лагеря проникнуть не можетъ. Насъ, врачей, хотя и очень р?дко, но пропускали подъ конвоемъ для прививки противъ холеры и тифа. Мы им?ли возможность присмотр?ться ближе къ условіямъ ихъ жизни и во время работы кое о чемъ переговорить. Въ этомъ такъ называемомъ блок? живутъ въ землянкахъ, на скорую руку сколоченныхъ, соціалъ-демократы Польши и Литвы.

Бараки выдаются надъ уровнемъ земли на полъ-аршина, и во время дождливой погоды тамъ море грязи. Ревматизмъ и простудныя забол?ванія свир?пствуютъ, но для этихъ жертвъ прусскаго кулака лазареты не существуютъ: ихъ выносятъ оттуда уже мертвыми рано по утрамъ и бросаютъ въ яму. Пища для нихъ хуже, ч?мъ для военно-пл?нныхъ. Удивительно прямо, какъ эти люди вообще существуютъ. Въ томъ же блок?, въ одномъ изъ бараковъ, содержатся захваченныя женщины. Спать приходится на голыхъ парахъ и о какихъ бы то ни было примитивныхъ устройствахъ, которыя им?ются, даже въ каторжныхъ тюрьмахъ, зд?сь и р?чи быть не можетъ. Эти бл?дныя т?ни людей, среди которыхъ особенно р?зко выд?ляется высокая худощавая, похожая на скелетъ, фигура ксендза, блуждаютъ только по двору, ожидая своей судьбы. За что же сослали этихъ людей, этихъ женщинъ въ лохмотьяхъ, въ эту прусскую каторгу? Прусское правительство не пренебрегаетъ никакими м?рами, разъ надо удалить элементъ, который не хочетъ плясать подъ ихъ дудку. Они истребляютъ систематически и безпощадно все и вс?хъ, что только входитъ въ кругъ ихъ грабительскихъ интересовъ. Съ безправными же гражданами маленькихъ Польши и Литвы они совс?мъ не считаются. Много, очень много невинныхъ жертвъ, благородныхъ борцовъ за свободу и права челов?ческія погибло въ Польш? и Литв? отъ прусской расправы.

Въ Калиш? и его окрестностяхъ не проходитъ нед?ли безъ смертныхъ приговоровъ надъ м?стнымъ населеніемъ. Сл?дуетъ зам?тить, что н?мецкіе соціалъ-демократы до сихъ поръ совершенно молчали объ этомъ, а голоса протеста, которые раздавались недавно, нашли ужъ слишкомъ мало отклика въ н?мецкой соціалъ-демократической пресс?. О газетахъ же иного направленія говорить не приходится. Мн? пришлось отъ одного виднаго и уважаемаго соціалъ-демократа въ Польш?, заключеннаго въ лагерь, слышать сл?дующей: «Пока Либкнехтъ въ тюрьм?, насъ не выпустятъ. Въ моментъ отпуска его падетъ прусскій милитаризмъ, но мы къ сожал?нію не питаемъ абсолютно никакого дов?рія къ прусскимъ соціалъ-демократамъ. Т? же немногіе его представители, какъ Ледебуръ, Гаазе, слишкомъ слабы. Соціалъ-демократія н?мецкая повернула круто вправо, и меньшинству сбить ее съ этого пути невозможно».

Кончая свои матеріалы о пл?н?, я долженъ еще разъ предупредить читателей, что н?мцы очень внимательно относятся къ тому, что говорится и пишется про нихъ, и они прекрасно осв?домлены обо всемъ, особенно о Россіи теперь, когда двери въ Торнео широко раскрыты для вс?хъ. Вполн? возможно, что, узнавъ объ опубликованіи моихъ матеріаловъ, они будутъ разыскивать т?хъ лицъ, фамиліи которыхъ я указываю, и если найдутъ таковыхъ среди пл?нныхъ, то путемъ угрозъ, а быть можетъ и истязаній (см. статью объ унтеръ-офицерахъ и вынужденіи у нихъ «добровольной» подписки на согласіе работать) они заставятъ слабыхъ духомъ писать опроверженія. Поэтому я и прошу читателей не удивляться, если отъ имени т?хъ или другихъ лицъ, оставшихся еще въ пл?ну, въ н?мецкихъ газетахъ будутъ пом?щены опроверженія опубликованнаго мною матеріала.

Посл? войны будетъ созванъ съ?здъ вс?хъ оставшихся въ живыхъ изъ 800 бывшихъ въ пл?ну русскихъ врачей, на который мы пригласимъ и бывшихъ въ пл?ну врачей нашихъ союзниковъ, гд? весь мой матеріалъ будетъ просмотр?нъ и дополненъ, чтобы всесторонне осв?тить не только положеніе пл?нныхъ во вражескихъ государствахъ, но и отношеніе къ нимъ русскаго Общества и правительства, а равно обществъ и правительствъ нашихъ союзниковъ, въ д?л? защиты нравъ и улучшенія положенія пл?нныхъ.

Я долженъ еще зам?тить, что русскіе пл?нные солдаты въ своихъ бумагахъ, которыя они подавали мн?, какъ своему представителю, а равно и въ устныхъ заявленіяхъ часто перевираютъ названія м?стностей и лагерей.

ПРИЛОЖЕНІЯ

Приложеніе I.

Приказъ комендатуры въ лагер? Шнейдемюл?:

Commandantur Befehl

26/2—1915.

Zur Erzwingung der nothwendigen Disciplin im Lager habe ich den Feldwebeln und Russischen Aerzten die Erlaubniss gegeben nach russischer Geflogenheit sich des Stockes oder Peitsche zu bedienen. Ich will versuchen ob wir ohne dieses Hilfsmittel auskommen werden und befehle daher, dass die Russischen Feldwebel und Aerzte sich des Stockes bedienen d?rfen, um einen pers?nlichen Angriff von Gefangenen abzuwehren. Bei sonstigen Verst?ssen gegen die Disciplin sind daher die Schuldigen den Herrn Lageroffizieren oder den Deutschen Herrn Lager-Feldvebеln zur Bestrafung vorzuf?hren. Niederhastige Gefangene d?rfen von den Feldwebeln gebunden vorgef?hrt werden. Ich erwarte, dass es den Herrn Feldwebeln gelingen wird auch ohne den Stock die Ordnung in den Compagnien auf Recht zu erhalten, besonders durch das Mittel des Bindens die nothwendige Gehorsamkeit erschaffen.^{4}

Я долженъ пояснить, что этотъ «Commandantur Befehl» является разъясненіемъ приказа, изданнаго комендатурой раньше. Врачи, жившіе въ лагер? (см. гл. «Положеніе пл?нныхъ въ лагеряхъ въ Германіи») сообщили мн?, что вскор? посл? ихъ прі?зда комендантомъ былъ отданъ приказъ, общій для н?мецкихъ и русскихъ начальствующихъ лицъ, которыми въ лагер? являлись врачи и поставленные за старшихъ въ баракахъ русскіе фельдфебеля, чтобы вс? они явились въ караульное пом?щеніе, гд? им?лся спеціальный складъ палокъ и нагаекъ и получили бы по таковой. Причемъ этимъ же приказомъ вм?нялось имъ въ обязанность употреблять въ д?ло палки и нагайки при всякомъ нарушеніи пл?нными дисциплины, другими словами, была предоставлена полная свобода личному усмотр?нію.

Врачи, получивъ такой приказъ (къ сожал?нію онъ не дошелъ до меня), но дали письменный, мотивированный отказъ отъ исполненія его, указывая въ то же время вообще на недопустимость избіеній и истязаній, которымъ подвергаются пл?нные въ указанномъ лагер?.

Результатомъ этого заявленія врачей и было изданіе приводимаго зд?сь документа, причемъ и зд?сь комендантъ солгалъ. Онъ пишетъ: «habe ich die Erlaubniss gegeben …», на самомъ-же д?л? въ первомъ своемъ приказ? онъ давалъ не «Erlaubniss» — позволеніе — а «Befehl», т. е. приказаніе явиться за палками и нагайками и прим?нять ихъ, какъ сказано выше.

Приложеніе II.

Статья Зав?дующаго медицинскою частью военнаго министерства въ Берлин?, пом?щенная въ: «Zeitschrift f?r ?rzliche Forbi Idungen.» Redigierum von Prof. Dr. C. Adam in Berlin.

Въ этой стать? авторъ говоритъ сперва о транспортировк? раненыхъ, о борьб? съ газами, и т. д. зат?мъ переходитъ къ вопросу о пл?нныхъ:

«In etwa zweif?nftel der bestehenden Lager haben wir Epidemien gehabt, und zwar Cholera, Fleckfieber, R?ckfallfieber. Von Pocken sind nur 6 Felle vorgekommeh. Ich bemerke, das jeder Gefangene, der in unsere Lager hineinkommt gegen Pocken, Typhus, Cholera geimft wird, und das unsere Gefangenenlager allm?glich so eingerichtet sind, das wir jeden Gefangenen, der sich in ihnen auf h?lt, alle acht Tage durch die Duschebad mit nachfolgender Abseifung und auch seine Kleidungst?cke in Dampf und heiser Luft desinfectieren k?nnen. Seitdem, das der Nachdruck durchgef?rt ist sind wir so gut wie Fleckfieber frei. Ich betrachte es als eine ganz gut erordentliche leistung das Fleckfieber aus den Gefangenenlager herausgebracht worden ist. Leider ist bei diesen Massnahmen auch eine Reihe von Sanit?tspersonal erkrankt, und wir haben, wie Sie alle wissen, sogar eine grosse Menge fon Todesf?llen zu bedauern. Von deutschen ?rzten sind an Fleckfieber 24 erkrankt u. 14 davon gestorben, also 58 %. Es ist ganz ausesrordentlich auff?llig, wenn man bemerkt wie gering die Mortalit?tziffer daggeen bei der Gefangenen-Fleckfieberkranken, gross gewesen ist, und wenn man bedenkt das von den russischen Aerzten, von denen allerdings nur 6 erkrankt sind — nur 1 gestorben ist… Bei den Wachmannschaften die die Lager zu bewachen haben, ist auch eine Reihe von Erkrankungen vorgekommen, aber nur 1 gestorben, 4 F?lle von R?ckfallfieber, dagegen 216 Flecktuphuserkrankungen mit 18,1 % Mortalit?t gegen?ber 7,8 % bei den Russe»

Дал?е онъ объясняетъ, почему такъ много н?мецкихъ солдатъ бол?ло:

«Da muss mann aber die Verh?ltnisse in einem solchen Lager ber?cksichtigen. Die Russen n?hern sich doch etwas leicht den Wachmannschaften und man hat auch so allerlei kleine T?cken mit der Zeit kennen gelernt. Man hat gesehen dass sie die mit L?usen behafteten kleidungsst?cke oder Flicker den Wachtmannschaften zugeworfen haben, viele Zigarettenh?lsen mit L?usen bewaffnet und dann den vor?bergehenden Soldaten angepustet.

«Alles das ist beobachtet worden … ?hnliches gilt f?r das ?bergreifen in die b?rgerlichen Bev?lkerungskreise. Es sind in der Zeit so weit wie ich habe feststellen k?nnen in der b?rgerlichen Bev?lkerng 42 F?lle von Cholera, 1 Fall von R?ckfallfieber, 22 F?lle von Fleckfieber u. 12 Pockenf?lle vorgekommen. Ich glaube, das, auch da ?hnliche Verh?ltnisse statgefunden haben wie ich sie f?r die Wachmannschaften geschildert habe».

Статья оканчивается восхваленіемъ санитарной организаціи и энергіи н?мецкихъ врачей.

Приложеніе III.

«In Kampf gegen Russland». Von Wilhelm Conrad Gomoll. Kriegsberichterstatter des Gr. Hauptquartier Ost-Leipzig. Brockhaus 1916/46.

«Russische Gefangene in Lowiez».

Am 17 Dezember r?ckten unsere Truppen in Lowiez ein. Als Quartierort ist mir Lowiez einige Zeit danach bestimmt worden. Mein Quartier musste ich durch russische Gefangene erst reiniegen lassen. Es dauerte lange als durch die notwendigen Requisitionen aus den vier kalen W?nden ein bewonhbares Raum wurde. In den Wochen, die ich in Lowiez verweilte, wurden mehrere russische Gefangene eingebracht. Mitten, auf dem alten Ring, dem grossen Marckt-platz von Lowiez, steht die doppellt?rmige Hauptkirche der Stadt. Das von einer hohen Mauer umgebene Gotteshaus musste zum Sammellager der gefangenen Russen und der mitunter recht betr?chlich anschwellenden Zahl der Spionage verhafteten, gemacht werden. Bis zu 4.000 Mann haben dort schon an einem Tage interniert m?ssen. Die Kirche hat nat?rlich, seit dem sie ein Massenquartier der Gefangenen wurde, in bedauerns Werter weise gellitten. Einmal brach sogar ein Brand im innen des Glockenturmes durch feuerfangendes Stroh aus. Es gelang, zum Gl?ck, ihn zu l?schen und damit die Orgel zu retten, die bereits gef?hrdet war. Die kalten Frostn?chte mit ihr,en rauhen Ostwinden wurden zu verf?hren; das Holz reisste, und was russische, einmal… (пропущено слово — прим. авт.)… Zerst?rungssucht in kurzer Zeit leisten konnte, gescha hier: das alte w?rdige und feierliche Gest?hl vor dem Hauptaltar wurde ein Frass. des Feuers, die die auf den kalten Steinfliesen der Kirche lagernden Gefangenen unterhielten. In einer Januarnacht betrat ich wieder einmal die Kirche. Schneegeflock umfing mich auf der «Zdunslca Ulizca», der neugetaufte «Hindenburgstrasse», und ich ging mit ganz unkriegsm?ssigen Heimatgedanken, wie sie wohl jedem gelegentlich auffliegen — dem alten Ring entgegen. Gross und pr?chtig in seinem Winterschmuck stand das verschneite Gotteshaus in der mitte des weiten Marcktplatzes, und aus seinem innern leuchteten durch die hoclien scheibenlosen Fenster die roten Flammenscheine der Russenfeuer. Langsam ging ich ?ber den Marckt, dem kapellenartig umbauten Haupttor der Kirchenumfriedung entgegen. ?ber den stillen vorhof betrat ich durch das Hauptportal das Gotteshaus. Pfantastitch, in der Art Hoffmanscher Erz?lungen… (пропущено два слова — прим. авт.).. Menschen und Dinge vor?ber. Meister Adolf von Menzels Auge und Hand h?tten in dem Bilde w?rdiges motiv gefunden. Es war ein Schwirren, ein Brodeln, ein ruheloses hin und her von Stimmen und Farben.

Ein scharfer wie nach faulendem Juchten: unreine Luft, Schweis, qualm dazswichen der dumpfe Gestank alten, verschmutzten Strohs stieg in die Nase hinein, benahm den Atem; es legte sich ein Beklemung schwer auf die Brust… Wohl ?ber zwanzig Lagerfeuer schlungen auf von brauen zerflatterrnden Rauchschwaden ?berbrannt leckten die gl?henden Flammen in eine n?chtliche D?mmerung hinauf, und um jede der vielen Feuerst?tten lagen, knieten und hockten die Gefangenen von denen in dieser Nacht ?ber 2.300 Mann in der Kirche untergebracht worden. Ich sah in ein massloses Durcheinander hinein. Stimmen, unentwierrbar, dumpf, und ?ncheimlich kochten und brodelten. Waren das Menschen, die sich Tierlmft, so urwel tm?ssig um die hochauilodernden Br?nde znsf mmenrollten? Verwilderte wesen, die mit einer Widerw?rtigen grauschwarzen Schmutz, kruste bedeckt waren. Schmutzige, blutige Verb?nde dunkelrot eingetrocknet an K?pfen, F?ssen und H?nden. Hier und da ein schmerzvolles ausst?nen auf einem seitlich errichteten Strohlager. Mitten durch die wilde Schar ging ich hindurch; in die Ecken in dunkeln Kn?ueln; zusammengezogen schliefen die Gefangenen auf den Steinfliesen; sie lagen in den Nischen der Alt?re, ja sogar darauf, denn die Holzplatte des Altars war nicht so hart und kalt wie der Kirchenboden. Manchem Sibirier diente die lieche Pelzm?tze, die Papacha, als Kopfst?tze an der Wand. Gar wild und unheimlich wirkte der Anblick einiger Kosaken die verwundet, in zerfetzte M?ntel gewickelt abseitz zwischen bessarabische Mannschaften hockten, unter den zottigen hohen kugelrunden Fellm?tzen schauten dichte, schmutzstarrende Haarb?schel hervor, und es war nur schwer zu unterscheiden, wo der Menschliche Haarwachs sich von der tierischen Pelzm?tze trennte. Als ich schlisslich wider in die klare winterliche Nachtluft hinaustrat, atmete ich auf, als ob ich selber aus harter Gefangenschaft befreit worden sei… Russiesche Gefangene kommen und gehen. Am Morgen sassen sie schon in aller. Fr?he auf der Umfassungsmauer der Kirche, dr?ngten sich hinter den eisenen Torgittern und schrien nach Brot: «Chleba, Chleba». Oftmals habe ich herzlich lachen m?ssen, wen sie halb ?ber die Mauer gelehnt, in lauten Zurufen miteinander wetteifernd um die Liebe der lowiezer Handelsleute stritten: «Du Jud! Ech auch Jud! Ech bin hungrich. Kimm! Nimm Geld! Gieb Brot!» Und die Glaubensbr?der kamen und brachten ihnen, was sie haben wollten. Doch zuerst das Geld, denn das Brot war teuer… und: «Gesch?ft ist Gesch?ft.»

Приложеніе IV.

Выдержки изъ журнала зас?даній Главнаго Управленія Россійскаго Общества Краснаго Креста.

I. Заразныя бол?зни среди военнопл?нныхъ въ Германіи.

Препровожденный Главнымъ Управленіемъ Генеральнаго Штаба переводъ выдержки изъ германской радіотелеграммы о забол?ваніяхъ военнопл?нныхъ дизентеріей, пятнистымъ тифомъ, багряной лихорадкой и туберкулезомъ (стр. 9—10).

«Забол?ванія тифомъ въ настоящее время стоятъ на такомъ же низкомъ уровн?, какъ и у германскаго гражданскаго населенія; также обстоитъ д?ло и съ забол?ваніями дизентеріей. Лишь багряная лихорадка, бол?знь, совершенно незнакомая Германіи до войны, захватила значительное число жертвъ. Посл? того, какъ было установлено, что платяная вошь переноситъ заразу, германскимъ изсл?дователямъ удалось быстро найти способъ борьбы съ пятнистымъ тифомъ. Число забол?ваній быстро упало, бол?знь совершенно исчезла, новые заносы заразы русскими военнопл?нными изъ лагерей подавлены въ кратчайшій срокъ. Улучшеніе вс?хъ санитарныхъ оборудованій въ лагеряхъ военнопл?нныхъ повлекло за собою уменьшеніе числа забол?ваній и смертныхъ случаевъ. 1 августа 1916 г. въ Германіи было 1 663 794 военнопл?нныхъ, изъ которыхъ за два года войны умерло всего 29 297 челов?къ. На каждую тысячу пл?нныхъ 17,7 смертныхъ случаевъ. Отъ туберкулеза умерло 6032 челов?ка, отъ пятнистаго тифа 4201, отъ ранъ — 6270 и отъ другихъ бол?зней — 6603. Большое число туберкулезныхъ объясняется т?мъ, что государства согласія призвали на фронтъ очень большое количество больныхъ туберкулезомъ. Туберкулезные переведены въ особые лагери и находятся въ особыхъ лечебницахъ. Количество забол?ваній туберкулезомъ уже значительно понизилось, благодаря превосходному врачебному присмотру. Такъ какъ многочисленные паціенты отпускаются изъ лечебницъ, то пребываніе тамъ даетъ имъ не только физическое облегченіе, но и приноситъ духовно нравственное умиротвореніе. Это подтверждается т?мъ, что изъ 1000 военнопл?нныхъ покончили самоубійствомъ лишь 0,10, тогда какъ въ 1911 г. во французской арміи число самоубійствъ составляло 0,19, а въ русской — 0,28 на тысячу».

Къ приведенной выдержк? я долженъ сд?лать поясненіе, что «багряной лихорадки» вообще въ терминологіи медицинской не существуетъ, и н?мцы подъ этимъ названіемъ показывали случаи сыпного тифа. Дал?е количество туберкулезныхъ больныхъ зависитъ отнюдь не отъ того, что государства согласія призвали на фронтъ очень много больныхъ туберкулезомъ, а какъ я уже сказалъ, это явилось результатомъ полнаго истощенія организмовъ пл?нныхъ, поэтому и эпидеміи туберкулеза стали свир?пствовать съ середины 1915 г. и съ начала 1916 г. Такъ что въ настоящее время туберкулезныхъ больныхъ нужно считать многими десятками тысячъ. Насколько мн? изв?стно, для туберкулезныхъ больныхъ нижнихъ чиновъ существуетъ только весьма ограниченное число лагерей. Я слыхалъ только о Шпротау и Черск?, которые ни въ коемъ случа? не могутъ вм?стить въ себя всего этого громаднаго количества туберкулезныхъ. Они разбросаны по вс?мъ лагерямъ, и ихъ можно найти на всевозможныхъ работахъ. Въ лазаретахъ при лагеряхъ, тамъ гд? санитарныя условія поставлены въ бол?е или мен?е сносныя гигіеническія условія, для больныхъ туберкулезомъ отводятся ц?лые бараки, гд? ихъ пом?щается по сотнямъ челов?къ. Говорить о какомъ-нибудь пониженіи забол?ваніи туберкулеза, это значитъ совершенно искажать д?йствительность.

Къ какимъ-же способамъ «нравственнаго умиротворенія» приб?гли н?мцы вы вид?ли изъ всего вышеизложеннаго.

II. Военнопл?нные.

Сообщеніе французскаго врача Гюгонне о положеніи русскихъ военнопл?нныхъ въ Ингольштадт? въ Германіи (стр. 28. Тамъ же).

«Отд?лъ генералъ-квартирмейстера Генеральнаго Штаба препроводилъ въ Главное Управленіе копію сношенія нашего генеральнаго консула въ Марсел? отъ 8 октября сего года, (1916 г.), въ какомъ сношеніи сообщается, что прибывшій въ Марсель изъ н?мецкаго пл?на французскій врачъ г. Гюгонне явился въ императорское генеральное консульство и сообщилъ свои наблюденія относительно находившихся съ нимъ вм?ст? въ пл?ну въ форт? Принцъ Карлъ, въ Ингольштадт? русскихъ пл?нныхъ. По словамъ г. Гюгонне, положеніе нашихъ пл?нныхъ весьма тяжело. Прежде всего люди страдаютъ отъ недостатка питанія. Весьма существенную поддержку пл?ннымъ оказываютъ получаемыя съ родины деньги и посылки, но въ этомъ отношеніи положеніе русскихъ пл?нныхъ хуже положенія французскихъ, потому что русскимъ почти ничего не посылаютъ съ родины.

Что же касается д?ятельности испанскихъ дипломатическихъ представителей, то г. Гюгонне заявилъ, что испанское заступничество существуетъ лишь на бумаг?. По недостатку энергіи испанскіе дипломаты не оказываются на высот? положенія и не приносятъ никакой пользы русскимъ и французскимъ пл?ннымъ въ Германіи. Въ совершенно иныхъ условіяхъ, по словамъ г. Гюгонне, находятся англійскіе пл?нные въ Германіи, пользующіеся защитой американской дипломатіи, проявляющей много энергіи при исполненіи принятыхъ на себя обязательствъ.

Въ заключеніе г. Гюгонне затронулъ вопросъ о настроеніи находящихся въ н?мецкомъ пл?ну русскихъ офицеровъ польскаго происхожденія и магометанскаго испов?данія. По его ув?реніямъ, н?мцы долго пытались склонить этихъ лицъ перейти на сторону Германіи. Одною изъ м?ръ склоненія нашихъ офицеровъ изъ поляковъ и магометанъ, была отправка ихъ въ лагери, гд? находились пропагандисты. Такъ содержавшійся въ форт? Принцъ Карлъ капитанъ 105-го п?хотнаго полка Войткевичъ былъ увезенъ съ этой ц?лью на время въ другой концентраціонный лагерь, но. старанія н?мцевъ ни къ чему не привели, и онъ былъ возвращенъ обратно въ фортъ Принцъ Карлъ.

Подобная же и столь же безусп?шная попытка была, сд?лана съ штабсъ капитаномъ одного изъ финляндскихъ полковъ Амахукали.

Разставаясь съ докторомъ Гюгонне, названные офицеры Войткевичъ и Амахукали просили его, если онъ встр?титъ русскихъ офицеровъ, разсказать имъ, что находящіеся въ пл?ну русскіе офицеры польскаго происхожденія и магометанскаго в?роиспов?данія свято чтутъ присягу передъ государемъ императоромъ и передъ своею великою Родиною».

III. Юнгеръ, В. А. Представитель Россійскаго Общества Краснаго Креста, сопровождающій делегата Датскаго Общества Краснаго Креста доктора Петерсена и Австро-Венгерскую делегатку баронессу Гуссаръ при осмотр? м?стъ водворенія военнопленныхъ.

Донесеніе его объ осмотр? концентраціоннаго лагеря въ Ниже-Удинск? (стр. 29, тамъ же).

«Юнгеръ доноситъ Главному Управленію, что 24 октября сего года (1916) делегація закончила осмотръ концентраціоннаго лагеря въ Нижне-Удинск?.

Названный лагерь произвелъ на делегацію самое лучшее впечатл?ніе. Относительно барака для нижнихъ чиновъ датскій делегатъ Петерсенъ сказалъ, что «c’est une baraque excellente». Не было заявлено ни одной сколько-нибудь существенной жалобы ни со стороны офицеровъ, ни со стороны нижнихъ чиновъ; напротивъ, вс? опрошенные пл?нные единогласно заявили, что получаемая ими пища совершенно безукоризненна. Въ лагер? за годъ не было ни одной попытки поб?га; съ давнихъ поръ въ Нижнеудинск? не было ни одного арестованнаго».

IV. Романовскій-Романько, А. С. представитель Россійскаго Краснаго Креста, сопровождающій делегата Общества Краснаго Креста доктора Саксторфъ Штейнъ и германскую сестру милосердія фонъ-Пассовъ при осмотр? ими м?стъ водворенія военнопл?нныхъ въ Россіи.

Сообщеніе его о пос?щеніи делегаціею лагерей для военнопл?нныхъ въ Самарской и Оренбургской губ. и въ Туркестанскомъ кра?.

(Журналъ зас?данія Главнаго Управленія Россійскаго Общества Краснаго Креста 9 декабря 1916 г., № 1429, стр. 12).

Романько-Романовскій доноситъ Главному Управленію, что «за время съ 18 августа по 5 ноября сего года делегація пос?тила м?ста водворенія военнопл?нныхъ въ Самарской и Оренбургской губерніяхъ и въ Туркестанскомъ кра?.

Положеніе военнопл?нныхъ, въ общемъ, оказалось весьма удовлетворительнымъ, и делегація осталась вполн? довольна; особенно хорошее впечатл?ніе вынесла делегація отъ пос?щенія Тоцкаго лагеря, поразившаго делегатовъ своимъ благоустройствомъ и величиной (лагерь можетъ вм?стить до 36.000 военно-пл?нныхъ и 3.000 челов?къ охраны). Сестра фонъ-Пассовъ заявила, что Тоцкій лагерь такъ изм?нился съ прошлаго года, что сталъ совершенно неузнаваемъ и напоминаетъ лагери для военнопл?нныхъ въ Германіи и Австро-Венгріи.

Улучшеніе санитарыхъ условій въ Тоцкомъ лагер? достигнуто благодаря своевременной помощи Россійскаго Общества Краснаго Креста.

Съ осени 1915 г. въ Главное Управленіе стали поступать св?д?нія о неблагопріятномъ санитарномъ положеніи Тоцкаго лагеря для военнопл?нныхъ. Св?д?нія эти, подтвержденныя пос?тившими лагерь делегаціями иностранныхъ обществъ Краснаго Креста, приняли къ концу года тревожный характеръ и явились опасенія, что эпидемія станетъ грозить сос?днему населенію»…

«Въ виду этого, былъ посланъ въ Тоцкій лагерь санитарный отрядъ»…

Благодаря этимъ м?рамъ, удалось локализировать и прекратить эпидемію сыпного тифа въ Тоцкомъ лагер?.

При ознакомленіи съ условіями жизни военнопл?нныхъ, водворенныхъ въ г. Бузулук?, делегація обратила вниманія на то обстоятельство, что въ Бузулукской у?здной тюрьм? въ теченіе н?сколькихъ м?сяцевъ содержится 16 военнопл?нныхъ, изъ коихъ 14 обвиняются въ поб?г? и лишь двое въ совершеніи уголовныхъ преступленій. Узнавъ, что означенные военнопл?нные числятся за воинскимъ начальникомъ Бузулукскаго у?зда, г. Романовскій-Романько обратился къ начальнику бригады генералъ-маіору Ромишевскому съ просьбой выяснить обстоятельства настоящаго д?ла»…

«Во время по?здки по Оренбургской губ. делегація ознакомилась съ положеніемъ военнопл?нныхъ, работающихъ на постройкахъ жел?зныхъ дорогъ, причемъ делегація уб?дилась, что пл?нные не обременены чрезм?рной работой, везд? получаютъ плату за свой трудъ, доходящую въ н?которыхъ м?стахъ до 87 р. въ м?сяцъ, и, въ общемъ, поставлены въ хорошія условія. Недовольными оказались лишь работающіе на Оренбургъ-Орской ж. д., жаловавшіеся на жестокое обращеніе со стороны казаковъ, а также военнопл?нные, находящіеся на полевыхъ работахъ въ Актюбинск? и Актюбинскомъ у?зд?, страдающіе отъ недостатка теплой одежды и обуви. Въ томъ же Актюбинск? со стороны многихъ военнопл?нныхъ сестр? фонъ-Пассовъ была заявлена жалоба на двухъ товарищей изъ славянъ, работающихъ къ канцеляріи начальника Актюбинскаго у?зда, которые, не допуская военнопл?нныхъ къ начальнику у?зда, разр?шаютъ ихъ просьбы самолично. Всл?дствіе этого, г. Романовскій-Романько, по просьб? сестры фонъ-Пассовъ обратился письменно къ начальнику Актюбинскаго у?зда съ просьбою отстранить упомянутыхъ военнопл?нныхъ отъ исполненія ими обязанностей при канцеляріи начальника.

Содержаніе офицеровъ не везд? одинаково: н?которые лагери не вызываютъ никакихъ зам?чаній, въ другихъ, какъ наприм?ръ въ форт? Александровскомъ, офицеры пом?щены очень т?сно и лишены достаточной свободы для прогулокъ.

При осмотр? м?стъ водворенія военнопл?нныхъ въ Туркестанскомъ кра?, делегація была принята Туркестанскимъ генералъ-губернаторомъ генералъ-адъютантомъ Куропаткинымъ. На вопросъ начальника края о впечатл?ніяхъ, вынесенныхъ изъ по?здки, сестра фонъ-Пассовъ отв?тила, что по сравненію съ прошлымъ годомъ въ положеніи военнопл?нныхъ Края наблюдается значительное улучшеніе, причемъ особенно заслуживаетъ бытъ отм?ченнымъ отсутствіе въ настоящее время среди военнопл?нныхъ эпидемическихъ бол?зней и цынги».

V. Плетневъ, Е. Представитель Россійскаго Об-ва Кр. Кр., сопровождавшій делегатовъ Датскаго Кр. Кр. доктора Крепса и германскую сестру милосердія А. Роте при осмотр? ими лагерей военнопл?нныхъ въ Россіи. Сообщеніе его объ осмотр? делегаціею лагерей въ пред?лахъ Орловской и Воронежской губерній.

(Тотъ же журналъ стр. 16).

Е. Плетневъ доноситъ Главному Управленію, что «за время съ 21 октября 1916 г. по 23 ноября 1916 г. делегаціей осмотр?ны м?ста водворенія военнопл?нныхъ въ пред?лахъ Орловской и Воронежской губерніяхъ, причемъ вид?ла 780 военнопл?нныхъ, и положеніе ихъ въ общемъ оказалось весьма удовлетворительнымъ. Пом?щенія почти всюду св?тлыя, сухія и вполн? соотв?тствующія требованіямъ гигіены. Пища, получаемая военнопл?нными нижними чинами, вполн? хорошая и дается въ достаточномъ количеств?.

Особенно хорошими оказались условія жизни военнопл?нныхъ въ лагер? г. Вялупки. Чрезвычайно благопріятное впечатл?ніе на делегацію произвелъ тотъ фактъ, что въ супъ на каждаго военнопл?ннаго нижняго чина было положено по полтора яйца, т. е. 312 яицъ въ одинъ разъ.

Исключеніемъ изъ общаго правила является лишь сборный пунктъ въ Коротоякскомъ земств?: водворенные въ означенномъ сборномъ пункт? 104 военнопл?нныхъ плохо од?ты и получаемая ими пища хуже обыкновеннаго.

Существенныхъ жалобъ ни со стороны офицеровъ, ни нижнихъ чиновъ заявлено не было. Военнопл?нные выражали лишь неудовольствіе по поводу неполученія корреспонденціи, отсутствія прогулокъ и неполученія или, в?рн?е поздняго полученія денегъ, присылаемыхъ изъ Австріи и Германіи.

Лишь въ двухъ случаяхъ были заявлены жалобы бол?е серьезнаго характера, именно: военнопл?нные нижніе чины, работающіе въ Нижнед?вицкомъ земств?, жаловались на то, что они, привиллегированные рабочіе, получаютъ всего по 3 р. въ м?сяцъ, а пять другихъ военнопл?нныхъ заявили, что они не получили сл?дуемыхъ имъ денегъ; однако, по произведенному разсл?дованію выяснилось, что жалобы военнопл?нныхъ на не уплату имъ жалованья неосновательны.

Кром? того, въ одномъ изъ лагерей три нижнихъ чина заявили, что были побиты стражниками, но при дальн?йшихъ разспросахъ оказалось, что означенные военнопл?нные б?жали и оказали сопротивленіе при ихъ задержаніи, въ виду чего пришлось прим?нить къ нимъ и исключительныя м?ры возд?йствія.

Оц?нивая положеніе военнопл?нныхъ, водворенныхъ въ осмотр?нныхъ делегаціей лагеряхъ, г. Плетневъ приходитъ къ заключенію, что пл?нные поставлены въ очень хорошія условія, что объясняется сознательной работой воинскихъ начальниковъ. Однако, есть н?которые, по мн?нію г. Плетнева, недостатки содержанія: необходимо прекратить безпричинное перебрасываніе военнопл?нныхъ изъ одного лагеря въ другой… м?стами трудъ военнопл?нныхъ используется совершенно не раціонально, и поэтому оказывается дороже труда вольнонаемныхъ рабочихъ… н?тъ надлежащаго надзора за военнопл?нными, что приводитъ къ весьма прискорбнымъ явленіямъ. Такъ, наприм?ръ, на ст. Воръ присмотръ за военнопл?нными фактически порученъ лишь одному солдату, больному безрукому инвалиду, котораго пл?нные совершенно не слушаютъ, и даже былъ такой случай, когда военнопл?нный, разсердившись на сторожа, бросилъ въ него хл?бъ, в?сомъ въ 6 фунтовъ, причемъ попалъ въ больную руку. Въ сос?днемъ сел? пл?нный, разсердившись на своего крестьянина хозяина, облилъ посл?дняго кипяткомъ. Понесъ ли онъ наказаніе за свой поступокъ — неизв?стно».

Я считалъ необходимымъ привести эти выдержки изъ журналовъ для того, чтобы общество могло сравнить положеніе русскихъ пл?нныхъ въ Германіи съ положеніемъ пл?нныхъ враговъ у насъ въ Россіи. Я могу еще добавить, что будучи въ пл?ну, я читалъ въ одной изъ н?мецкихъ газетъ сообщеніе, что въ какомъ-то изъ офицерскихъ лагерей для н?мецкихъ пл?нныхъ въ Сибири, н?мецкій офицеръ, разсердившись за что-то на часового, сорвалъ съ него погоны и избилъ его по лицу. Понесъ ли какое-нибудь наказаніе упомянутый н?мецкій офицеръ въ газет? сказано не было. О томъ же, какъ чувствуютъ себя въ настоящее время пл?нные враги у насъ въ Россіи, какія требованія они предъявляютъ къ русскому обществу и правительству, мн? не приходится говорить, такъ какъ объ этомъ печатается въ газетахъ, и вы должны сами хорошо знать.

Посл?днія страницы моей работы были уже отосланы въ типографію, когда я получилъ выр?зку изъ «Петроградской Газеты» со статьей за подписью Енисеецъ (№ 137, 15 іюня 1917 г.). Привожу ее дословно:

Н?мецкія насилія надъ сестрами милосердія.

Н?сколько дней тому назадъ, мн? привелось встр?титься въ общин? Краснаго Креста съ сестрой милосердія Маріей Іосифовной Скибильской, вернувшейся изъ германскаго пл?на.

— Я и сейчасъ безъ содроганія не могу вспомнить о т?хъ ужасахъ, о т?хъ нравственныхъ и физическихъ страданіяхъ, которыми была полна наша жизнь въ пл?ну у германцевъ, — воскликнула со слезами сестра милосердія.

Въ 1914 году, при отступленіи русскихъ войскъ, въ Скерневицахъ задержался нашъ госпиталь съ тремястами раненыхъ и больныхъ воиновъ, эвакуировать которыхъ не представилось возможности.

Весь медицинскій персоналъ и 35 сестеръ милосердія госпиталя были захвачены въ пл?нъ.

Съ этого момента для насъ настала пора тяжкихъ мукъ.

Насъ сестеръ, отправили въ г. Бускъ и, разбивъ по разнымъ баракамъ, приставили къ тяжкимъ заразнымъ больнымъ, заставляя работать до полнаго изнеможенія.

Еще низшій персоналъ относился къ намъ н?сколько сносно, но н?мецкое офицерство и доктора смотр?ли на насъ, какъ на безсловесную скотину и оскорбляли на каждомъ шагу, безъ всякаго повода, просто изъ желанія надругаться.

Съ грубостью, даже съ недостаткомъ питанія, и мало-мальски сносными условіями существованія, мы старались смириться.

Но безотчетный страхъ и ужасъ наполняли душу, когда приходилось вид?ть поруганіе чести д?вушекъ, нашихъ сестеръ милосердія.

Разнузданные н?мецкіе офицеры врывались въ дежурное пом?щеніе бараковъ, гд? пом?щались русскія сестры, и насильно оттуда уводили, в?рн?е уносили нам?ченныя жертвы.

Ни крики, ни мольбы, ни слезы несчастныхъ женщинъ не трогали н?мецкихъ офицеровъ.

Насильно уведенныя сестры милосердія безсл?дно изчезали, не возвращаясь больше къ м?сту своего служенія.

Только о судьб? трехъ нашихъ сестеръ у меня им?ются опред?ленныя и достов?рныя данныя.

Екатерина Гавриловна Качменская и В?ра Николаевна Колодина были найдены у нашихъ бараковъ мертвыми съ признаками изнасилованія; Антонина Ивановна Баранова — уроженка Енисейской губерніи изъ села Богатово, обварившая кипяткомъ офицера Зюсфельда, пытавшагося ее изнасиловать, была зарублена товарищемъ этого негодяя, офицеромъ Байгеромъ.

И вотъ изъ 35 сестеръ 22-го сибирскаго передового госпиталя уц?л?ло насъ 10 челов?къ, по своему возрасту и вн?шности, къ счастью, не подошедшихъ подъ эстетическія требованія н?мецкихъ насильниковъ.

Впрочемъ, пришлось пережить иные ужасы.

Посмотрите на меня… Что я изъ себя представляю? Кал?ка!.. Нога совс?мъ парализована, а руки едва д?йствуютъ. Это сл?дствіе «гуманности» германцевъ…

Видите ли, — продолжала М. I. Скибильская, — изъ германскаго пл?на б?жали три русскихъ казака. Пров?давъ, что въ дежурной комнат? холернаго барака находятся русскій врачъ и дв? русскихъ сестры милосердія, вечеромъ они пришли къ намъ съ просьбой дать имъ возможность выбраться изъ вражескаго лагеря и присоединиться къ русскимъ войскамъ.

Явились они къ намъ въ ужасающемъ вид?. У вс?хъ троихъ были отр?заны уши, на ногахъ же выр?заны кровавые лампасы.

При вид? несчастныхъ страдальцевъ, у которыхъ отъ варварской операціи еще не зарубцевались раны и изъ нихъ сочилась кровь, мы не въ силахъ были отказать въ помощи. Перевязавъ раны, мы снабдили казаковъ необходимой одеждой.

Докторъ же, ординаторъ палаты, Іосифъ Николаевичъ Богдановъ, изъ Ставропольской губ., съум?лъ имъ дать нужныя указанія какъ добраться до расположенія русскихъ войскъ.

Еще мы не усп?ли убрать одежду, оставленную б?глецами, какъ въ баракъ вошелъ докторъ Альбертъ Ликандра, русско-подданный н?мецъ, попавшій къ германцамъ въ пл?нъ вм?ст? съ нами и, если не ошибаюсь, служившій до войны въ Харбин?.

Увид?въ казачью форму, врачъ Ликандра сейчасъ далъ знать по телефону н?мецкимъ военнымъ властямъ.

Не усп?ли мы опомниться, какъ въ дежурную комнату ворвались н?мецкіе офицеры и солдаты.

Врача Богданова н?мцы тутъ же пов?сили.

На меня и на другую сестру милосердія набросилась остервен?лая шайка, нанося удары кинжалами.

Что со мной д?лали, сказать не смогу, такъ какъ посл? первыхъ нанесенныхъ мн? ранъ я упала безъ сознанія и очнулась только черезъ н?сколько часовъ.

Всл?дствіе этихъ пораненій, я потеряла способность влад?ть ногой и едва-едва шевелю пальцами рукъ, на в?ки оставшись кал?кой, неспособной къ труду. Вотъ доказательства зв?рства германцевъ…

До смерти я не забуду варварски-жестокаго обращенія «культурныхъ» германцевъ съ русскими пл?нными, — воскликнула страдалица М. I. Скибильская.

«Енисеецъ».

Комментарии

1

Текст состоит из цитат примерно на 70–80 %, поэтому как цитаты оформлялись только относительно короткие фрагменты, цитирующие другие источники. Прим. kassio92.

(обратно)

2

По тексту много незакрытых кавычек. Возможно, в период написания книги правила расстановки кавычек отличались от современных. Расстановка знаков препинания в целом соответствует оригиналу. Кроме того, в оригинале довольно много опечаток. В тех случаях, когда они были очевидны (например, удвоение предлога или слога при переносе), они исправлялись, но часто было трудно решить, опечатка ли это, и оставлялся вариант написания из оригинала. Прим. kassio92.

(обратно)

3

Путаница Булычевъ / Булычовъ соответствует оригиналу. Прим. kassio92.

(обратно)

4

Немецкий текст не вычитывался. Если кто-то сможет за это взяться, было бы хорошо. Сканы предоставлю. Прим. kassio92.

(обратно)

Примечания

1

Фамилія и адресъ его мн? изв?стны. Не печатаются по особымъ соображеніямъ. М. П. Базилевичъ.

(обратно)

2

Фамиліи подл? которыхъ стоятъ зв?здочки (*) не могли быть точно установлены мною, а потому прошу отнестись къ нимъ съ большой осторожностью.

(обратно)

Оглавление

M. П. Базилевичъ. Положеніе русскихъ пл?нныхъ въ Германіи и отношеніе германцевъ къ населенію занятыхъ ими областей Царства Польскаго и Литвы.

  ПРЕДИСЛОВІЕ.

  Положеніе русскихъ пл?нныхъ въ рабочихъ командахъ въ занятыхъ н?мцами Бельгіи, областяхъ Франціи, Царства Польскаго и Литвы.

  Положеніе русскихъ пл?нныхъ въ лагеряхъ и на работахъ въ Германіи.

  Принудительныя работы унтеръ-офицеровъ и фельдфебелей.

  Положеніе русскихъ офицеровъ въ пл?ну въ Германіи.

  Отношеніе н?мцевъ къ населенію занятыхъ ими областей Царства Польскаго и Литвы.

  ПРИЛОЖЕНІЯ

    Приложеніе I.

    Приложеніе II.

    Приложеніе III.

    Приложеніе IV.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно